Текст книги "Волшебные истории"
Автор книги: Гай Север
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
– Еще бы! – старик кивнул с горделивым удовлетворением. – Таких сейчас уже не делают. Эту карту составил учитель моего учителя. Он объездил весь север, северо-восток и восток, и я могу поручиться: на сегодня это самая точная карта. Ей больше ста лет, но все равно.
– Что такое сто лет для мира? – удивилась Леессо. – Для мира эта карта – все равно что для нас вчерашняя.
– Это если не лезть и не перекраивать, – старик улыбнулся девочке. – Теперь посмотрим, как нужно лететь.
Они вернулись к столу. Звездочет аккуратно отодвинул таблицы и развернул карту.
– По прямой долететь можно за сутки. Только, беда, драконятам нельзя лететь больше десяти-двенадцати часов. Они могут надорваться и потом уже никогда не взлетят.
– Даже со взрослыми? – ужаснулась Леессо.
– Даже со взрослыми. Если драконенок надорвется, ему придется проползать всю жизнь как ящерица.
– Ни в коем случае! – заволновались ребята. – Нужно проложить путь так, чтобы он смог отдохнуть!
– Вот я и говорю, лететь нужно сначала на северо-восток, потом на юго-восток. Так у него всегда будет куда приземлиться, если устанет или случится еще какой-нибудь ураган.
– Да, – сказал Туба. – Скоро зима, бури и грозы чаще.
– Берем карандаш и чертим две линии. Эта – как нужно лететь на север, пока не кончится Восточное море. Эта – как нужно лететь на восток, когда оно кончится.
– Эх, как далеко на север ему надо подняться! – вздохнула Леессо, рассматривая маршрут. – Как бы он не замерз! Ведь он замерзнет – он еще маленький.
– Если будет лететь, не замерзнет, – успокоил Миопа. – А когда приземлится на отдых, разыщет себе какую-нибудь пещерку, чтобы не дуло.
– Нужно будет его завернуть в рогожу. А так я его не отпущу!
– Рогожа ему будет мешать! – заспорил Туба. – Думаешь, тебе будет удобно лететь, если тебя завернут в рогожу? А он еще маленький, у него крылья еще с красными кончиками, ты же видела.
– Мы рогожу свернем и дадим в дорогу, – решил Миопа. – Не найдет пещеры – завернется в рогожу и спокойно переночует.
– И дадим тыкву! – сказала Леессо твердо. – У нас знаешь какие тыквы вкусные и полезные!
– Так и сделаем, – кивнул Звездочет. – Вылетать нужно вечером. К рассвету он доберется до северных берегов Восточного моря и приземлится на отдых. Обязательно скажите ему, чтобы спрятался там как можно лучше. Чтобы не высовывался до заката! Там прячутся пираты и грабители караванов. И еще – там всегда жили охотники на драконов. Может, остались еще – ведь драконы пока живут.
– Охотники?! – ребята пришли в ужас. – Почему? Откуда?
– Пока есть драконы, будут охотники. Наверно, у вашего такие и подстрелили родителей.
– Но за что убивать драконов? – Леессо чуть не заплакала. – Что мы за люди такие?
– Одни говорят, что мстят за то, что дракон разорил, якобы, город, сжег караван, что-то унес. Другие и не скрывают, что им нужна драконья броня. Вы же знаете: драконью броню ничем не возьмешь, только волшебными стрелами. Когда драконов было еще много, по миру бродили полуученые маги, которые жили тем, что продавали волшебные стрелы. Такие стрелы до сих пор можно найти. Пробивают любую кольчугу, любые щиты, железо толщиной в палец. Я сам видел такую, лет сорок назад...
Звездочет задумался и вздохнул.
– А были настоящие маги, безжалостные и жестокие, которые убивали драконов, чтобы завладеть драконьим огнем. Ведь драконий огонь – самый горячий, и в нем можно сжечь и расплавить много такого, что никакой другой огонь не возьмет. А в магическом ремесле иметь хороший огонь очень важно.
– Но разве нельзя найти какой-нибудь другой огонь? – Леессо разволновалась. – Неужели во всем преогромном мире не бывает другого огня, такого же жаркого! И почему бы, в конце концов, просто не подружиться с драконом? Чтобы он подул и расплавил что нужно?
– А как же, – изумился Туба, – как же может остаться драконий огонь, если самого дракона убили?!
– Понимаете, какая штука, – вздохнул Звездочет, – огонь – это дух дракона. Они ведь не просто какие-то ящеры, они как бы тело духа-огня. Злобные маги убивали дракона, как будто тело этого духа, а сам дух-огонь забирали и использовали. Некоторые маги, говорят, умели подчинять себе дух так сильно, что сами становились почти драконами. Конечно, они не научались летать или пускать огонь, для этого драконом нужно родиться. Но с духом дракона ты будешь видеть, слышать, чувствовать, знать все так же.
– Но это значит, – задумался Миопа, – чтобы видеть, слышать, чувствовать и знать все так же... Родиться драконом необязательно?!
– Конечно, – кивнул Звездочет. – Летать и пускать огонь – это одно. Видеть, слышать, чувствовать, знать – совершенно другое.
– Тогда должен быть способ! – воскликнула Леессо. – Научиться видеть, слышать, чувствовать, знать все так же! И не убивать дракона!
– Тем более что убить дракона – труд немаленький и опасный, – сказал Туба.
– Еще бы, – Звездочет кивнул снова и погладил бороду. – Для этого нужно быть очень сильным и умелым магом. Чтобы захватить дух дракона и потом удерживать его в неволе, я вам скажу, нужно быть великим мастером.
– Но как же так! – воскликнул Миопа и даже вскочил. – Я никогда этого не понимал! Как же так, быть таким великим мастером, знать и уметь такие вещи... И вот так взять и убить дракона, пленить его дух! Как получается, что знание допускает к себе таких злых негодяев?
– Это сложный вопрос, – сказал Звездочет задумчиво. – Мир мудро устроен. Знание – оно само по себе, и не запрещается никому. И это только кажется, что оно допускает к себе злодеев. Это мы вдруг решили, что человек – злодей. А оно решает по-своему, и решает долго.
– А потом как треснет по голове! – подскочил Туба.
– Обязательно треснет, – Звездочет улыбнулся. – Правда, я заметил за свой долгий век, что пока треснет, произойти может всякое.
– Ничего мудрого тогда в мире нет, – разозлилась Леессо. – Как же так – всякое?
– Говорят тебе, ему надо подумать, кого трескать, а кого не трескать! – заспорил Туба. – Думаешь, это так просто решить? Представляешь, сколько ему надо всего посчитать?
– Ладно вам! – прикрикнул Миопа. – Об этом можно и потом поговорить. Мир со знанием никуда не денутся, а у нас там драконенок мерзнет. У него ведь броня еще тонкая. Хорошо хоть, у вас сарай толковый, пол деревом выстлан. Ну, мы побежали за компасом! – Миопа соскочил со скамейки.
– Забегайте!
– Обязательно, – пообещал Миопа. – Только сначала драконенка отправим. Потом мне нужно починить голубятню, потом собрать во дворе ветки, потом сделать уроки, и тогда забегу обязательно.
– А нам нужно починить крышу, потом собрать коробки с мешками и вставить стекло на кухне, – сказала Леессо.
– А нам приделать вывеску и помочь соседу – у него разнесло стену, и теперь в мастерской копаются трактирские свиньи, – сказал Туба.
– А потом мы еще бондарю взялись помочь – у него разбросало все бочки, и их нужно собрать, а то он их не продаст и не выручит денег, чтобы починить мастерскую, а то у него там дует, и он опять простудится, – закончил Миопа, и ребята, наконец, убежали.
* * *
Они спустились во двор, попрощались со стражником и помчались на пристань. Там ураган нахозяйничал от души. Мешки и тюки, приготовленные к отгрузке, валялись разбросанные по причалам, но самое главное – о пристань разбило судно. Моряки собирали обломки, а капитан стоял в стороне с купцами и чесал голову – как же так они прозевали, как теперь строить новый корабль, и как бы так сделать, чтобы этого больше не повторялось.
Миопа, Леессо и Туба подбежали к огромной куче обломков, с восторгом поглазели на такую диковину, и стали искать, у кого бы попросить компас. Неподалеку от разломанного корабля они увидели какой-то трехмачтовый, из дальних стран, с невиданным флагом. У трапа стоял моряк и курил трубку. Ребята побежали к нему.
– Ты капитан? – Миопа указал на заморский корабль.
– Капитан, – ответил моряк, попыхивая трубкой и с интересом разглядывая ребят. – Вас что, подбросить куда?
– Да нет пока. Нам компас нужен. Очень нужен, просто позарез как. Настоящий, проверенный! Чтобы не врал! Чтобы проверенный!
– Мне бы самому такой компас, – усмехнулся капитан, пыхнув ароматной трубкой. – А вам-то зачем?
– Очень важное дело. Вопрос жизни и смерти. Нужно!
– Мало ли какое может быть дело. Вам, глядишь, сойдет и обычный. А то подавай самый настоящий, проверенный... Такой поди разыщи. Особенно в наши дни.
– Дело очень важное, честное слово! – повторил Миопа с досадой. – Нужно ужасно! Просто позарез как... Где же его взять тогда?
– Ну, – капитан пыхнул трубкой, – есть у меня такой компас. Очень хороший, проверенный и надежный, я с ним обошел все море, и он ни разу меня не подвел. А я был... Нет, рассказывать, где я был, – до утра не справишься. Но такой компас я, конечно, не отдам для абы чего. Меня тоже поймите.
– Понимаешь, – стал взволнованно объяснять Миопа. – У нас в сарае сейчас лежит драконенок. Они летели с дедушкой домой на восток, и их настиг ураган. Его закрутило и выбросило рядом с ними, – он указал на Леессо. – Понимаешь, он еще маленький, и ему еще не исполнилось девяносто девять лет. А у драконят, пока им не исполнится девяносто девять, еще не развивается чувство. В общем, он не может долететь домой. А он – самый последний из восточных драконов. Дедушка там где-то сейчас, наверно, с ног уже сбился. Ну с крыльев, то есть. И вряд ли найдет! В общем, нам нужен компас. Только ты никому не рассказывай! Никому! Ты наш народ знаешь.
– Ваш-то народ я, может быть, знаю не так хорошо... Хотя сколько хожу – весь свет обошел – люди везде одинаковые. У нас тоже драконы давно сгинули. Последнего видели когда я маленький был... А я, помню, так хотел подружиться с драконом!
Капитан пыхал трубкой, мечтательно вглядываясь в горизонт, который уже кутался вечерней дымкой.
– Я и в моряки пошел оттого, что думал, может быть, есть еще земли, где драконы живут.
– Ну и как? Видел где-нибудь? У нас драконы живут только за Восточным морем, и еще на севере... Но так далеко, что уже на самом краю земли.
– Еще есть на западе, но тоже неблизко – идти больше месяца. Собираюсь сходить туда на следующий год. Дел слишком много, то туда, то сюда.
– А можно с тобой? – закричали ребята. – Мы отпросимся, на лето нас отпустят! Ты нас возьмешь?
– Конечно! На следующий год, в начале лета.
– Здорово! – воскликнул Миопа. – Как раз начнутся каникулы, и можно будет сходить к драконам.
– Договорились, – кивнул капитан. – А карта? К компасу нужна карта.
– Вот! – Миопа поспешно вытащил из-за пазухи свиток. – Нам Звездочет дал!
Капитан развернул карту и с уважением хмыкнул.
– Таких карт уже давно не делают, – он вздохнул. – У вашего Звездочета больше нет такой? Вот бы ее срисовать.
– А ты сходи к нему, – кивнул Миопа. – Он в башне живет. Скажешь, мол, от Миопы – это меня так зовут – тебя сразу пропустят.
– Завтра с утра, если успею. Великолепная карта! С такой картой не пропадешь. Ладно, сейчас приду...
Он поднялся по трапу. Ребята с нетерпением ждали, оглядываясь на матросов, которые разбирали на пристанях замечательные обломки. Наконец капитан вернулся. В руках у него сиял большой медный компас.
– Держите. Это мой запасной компас – точно такой же, как главный на палубе. Точный и надежный, ручаюсь. Старинный... Таких тоже сейчас не делают, – добавил он, грустно попыхивая. – С такой картой и с таким компасом ваш друг не заблудится.
– Спасибо! – стали наперебой благодарить ребята. – Так как насчет лета? Берешь нас? К драконам на запад?
– Ну договорились ведь. Все, бегите! Темнеет!
– Спасибо! Счастливо!
Ребята, наконец, распрощались и побежали с пристаней.
* * *
Пока поднимались к городу, пока перебирались через реку (мост, наверное, еще неделю будут чинить), пока крались через двор – стемнело. Леессо стащила фонарь, и ребята проникли в сарай к драконенку. В темноте заискрились два золотых глаза. Драконенок высунул голову из-под рогожи и радостно оглядел ребят.
– Ну вот, – расстроилась Леессо. – Опять плакал! Почему у тебя глаза мокрые? Обещал не плакать!
– Я уже думал, вы не придете, – стал оправдываться драконенок. – Знаете, как тут страшно и одиноко! Правда, собаки прибегали, косточек принесли, но все равно ведь... Вы хотя бы раз в день приходите, ладно? А то тут так страшно и одиноко.
– Не хнычь! – приказал Миопа деловым голосом. – В сарае тебе оставаться все равно нельзя. На тебя обязательно рано или поздно наткнутся. Или ты случайно чихнешь, или закашляешь, и сожжешь сарай. Ты же дракон! Хотя бы и маленький. Мы принесли тебе карту и компас. Сейчас я расскажу, как нужно лететь, и ты отправишься в путь.
Миопа расстелил на полу карту и придавил фонарем, чтобы не заворачивалась.
– Вот линия. Это тебе так нужно лететь. Карта очень хорошая, с высоты все будет видно как здесь. Тебе только нужно представить эту линию на земле и лететь по ней. Главное, все время держи карту так, чтобы она показывала землю как есть. Видишь, в углу тут есть компас, нарисованный? Держи карту так, чтобы синяя стрелка на компасе у тебя совпадала с синей стрелкой на карте. Чтобы они смотрели в одну и ту же точку на север.
– Ага! – драконенок с восторженным интересом разглядывал карту. – Я понял! Я должен держаться так, чтобы линия, по которой лететь, как бы проходила через эти вот рисочки на моем компасе?
– Совершенно верно, ты молодец, – похвалил Миопа. – Ты полетишь на северо-восток, перелетишь через эту вот реку, потом через эти болота, потом через эти леса. Под утро – ты же быстро летаешь? – долетишь до северного уголка Восточного моря. Самое главное – приземлиться и спрятаться! Спрятаться! Здесь живут пираты, грабители караванов, и – запомни! – могут быть охотники на драконов. Если тебя заметят, застрелят волшебными стрелами!
Миопа, Туба, Леессо и драконенок какое-то время молчали в ужасе. Потом драконенок сказал испуганно-злым шепотом:
– Это они застрелили моих родителей?
– Наверно! Поэтому тебе нужно быть ужасно внимательным и осторожным. Представь, если с тобой что-то случится! Представь, что будет вообще! Ведь ты – последний восточный дракон! Что же, на востоке не будет драконов?! И представь, как мы все расстроимся, если узнаем, что с тобой что-то случилось!
– Я буду очень внимательным и осторожным! – сказал драконенок твердо. – Честное слово, меня не заметят! И не подстрелят! Как только начнется рассвет, я сразу где-нибудь приземлюсь и спрячусь. А когда выглянут звезды, я полечу и наутро уже буду дома!
– Смотри! Мы специально так подобрали линию, чтобы можно было в любой момент приземлиться. Когда ты переждешь день и вылетишь снова, тебе нужно будет лететь на юго-восток. Значит, – Миопа развернулся с компасом, показывая, как поведет себя стрелка, – линия, по которой лететь, должна проходить уже через эти вот рисочки.
– Ага, – кивал драконенок, сияя глазами в полумраке сарая. – Вижу! Все ясно, это вовсе не сложно. А главное, можно летать даже без чувства!
– Долететь, – поправил Миопа. – Летать без чувства нельзя. Долететь домой, когда очень нужно... Ну! Будем прощаться. Стемнело, пора.
Тогда они вышли на улицу, под ранние звезды осеннего вечера. Воздух был очень свеж. Драконенок вдохнул полной грудью.
– Как здорово! Лететь ночью, в таком воздухе и под звездами!
– Везучий ты!.. – Леессо чуть не плакала – оттого, что пришлось в конце концов расставаться. – Я тоже хочу улететь!.. Ты обязательно возьми рогожу. И вот еще тыква тебе, вкусная! Давай я подвяжу рогожу под лапу, а то на севере уже холодно...
– Возьми, пригодится, – кивнул Туба. – Как знать, что будет. Ведь ты даже у костра не погреешься. Во-первых, там может не оказаться веток. Во-вторых, костер могут заметить злодеи!
– Ну все! Нужно лететь, уже поздно... – Леессо всхлипнула, бросилась к драконенку и обняла за шею.
– Вы настоящие друзья, – тихо сказал драконенок.
Он не знал, куда подевать глаза и смотрел грустно в землю. Броня мрачно мерцала в сумерках осеннего вечера.
– Когда мне исполнится девяносто девять, я выберу имя, а дедушка уже отпустит меня одного из пещеры, я сразу к вам прилечу!
– И тогда покатаешь нас, хоть чуть-чуть? Хоть над лесом? – Леессо вытирала слезы.
– Еще бы! Мы залетим в самую глушь – туда, где никто не бывал! А потом залетим на какой-нибудь пик и разведем в высоте огонь. И будем сидеть и смотреть вокруг, и весь мир будет у нас под ногами! Здорово?
– Еще как! – кивали ребята, грустные как никогда в жизни.
– А потом слетаем к нам в гости! Эх, знаете, какой у нас замечательный вид из пещеры! Долина, такая тихая и уютная... Внизу речка – быстрая и прозрачная, как будто хрусталь вытекает из гор. И вода в ней такая чистая и такая вкусная, студеная – брр! А наверху – ясное небо, бархатное и ласковое, даже когда очень холодно... Эх, знаете, как у нас здорово!
– Пора! – Миопа вручил драконенку карту и компас. – В дорогу! Попутного ветра!
– Попутного ветра! – сказал Туба.
– Попутного ветра! – сказала Леессо.
Ребята по очереди обняли драконенка за шею. Сверкнув на прощанье глазами, он разбежался, подпрыгнул, ударил крыльями. Потом ударил еще раз, еще – толчок за толчком, поднялся ввысь – последний луч солнца на миг просиял в броне – и растворился в бездонной синеве осеннего неба.
* * *
МАЛЬЧИК И ЕГО ЧЕРНЫЙ ДРАКОН
С востока шли тяжелые тучи. Иногда ветер рвал толщу – тогда в просветах мелькала синева неба, падал загадочно свет, растекался по холодному изумруду леса жемчужным мерцанием. Ветер снова сталкивал тучи – огромные, мрачно-серые, снизу почти фиолетовые – взъерошивал листья, вздымал волны с серебристой изнанкой. Листья рвались, ветер хватал их, уносил вместе с пылью. Он нес ее издалека, с востока – оттуда, где горные склоны круглый год калятся злым солнцем, изредка орошаясь грозой, которая перебирается из-за гор, с Океана.
Никто Океана не видел, никто не знал, что он такое. Но, может быть, это им пахнут ветры, дующие с востока летом и ранней осенью? Может быть, слегка опьяняющий запах и есть аромат Океана – терпкий, солоноватый, свежий не по-степному? Ведь Океан – он огромный, бескрайний! Не может его аромат иссякнуть, пусть даже приходится ему перебираться с грозой через мрачные горы.
Так думал Эйссэ каждый раз, когда восточный ветер обрушивался на перелески, разбросанные по степи. Он прибегал на опушку, где прозрачный лес расступался и с обрыва открывался простор до восточного горизонта. Прибегал посмотреть на загадочную равнину, подышать воздухом, волнующим и чужим. Лес внизу расстилался, растворялся в неизвестной дали. Там был другой мир. И там никто не бывал – все жили здесь, наверху, в ветреной степи предгорий, и здесь родился и жил Эйссэ.
Лес внизу был густым, совсем не таким, как здесь. Там было совсем по-другому, совсем не так, как здесь, – на холмах, в просторной, жаркой, залитой солнцем степи. Даже в яркий солнечный день там властвовал мрак – холодный, глубокий, таинственный. Сюда, к обрыву, не приходили. И сам Эйссэ боялся, прибегая сюда. А чтобы спуститься – с родного, до каждой травинки знакомого плоскогорья, – о таком Эйссэ только мечтал, в сладком ужасе.
Как было бы здорово – жутко, но здорово! – собравшись с духом, в яркий солнечный день спуститься с обрыва и пробежаться по темной густой траве! И заглянуть-таки в лес, в котором обязательно должны водиться странные существа – странные, необыкновенные, удивительные. Только собраться с духом, только подкрасться к самому краешку, только чуть-чуть заглянуть в сумрак...
Эйссэ стоял на краю и смотрел с высоты на равнину. Смотрел, как ветер обнажает изнанку листвы и волны серебристого изумруда бороздят тягучее море. Вот ветер раздвинул тяжелые пенные гряды, между ними пролилась травяная река – дорога, по которой только бежать без оглядки. Вокруг в полумраке едва проступают стволы, за стволами уже ничего не видно... И страшно, и жутковато... А бежать еще и бежать – дорога-река не кончается, ноги уносят в даль, а что там в дали, на востоке... Не добежишь – не узнаешь.
– Когда-нибудь я туда убегу, – думал вслух Эйссэ. – Когда-нибудь.
Ветер размазал цвета в пятнистое месиво. Надвигалась полоса черной грозы. Эйссэ кинулся прочь от восточного склона. Пробежал десяток шагов, обернулся – таинственный лес под горизонтом, в мареве мрачных туч.
– А ведь мир там совсем не кончается! – решил вдруг Эйссэ долго терзавшую мысль.
Небесный покров лопнул – его разорвал ветер – в прореху ринулись лучи солнца. С неба ударил в зеленое море свет. Эйссэ помедлил, оглядывая картину – тучи, тучи, тучи, серые, угрюмо-сиреневые, фиолетовые – посередине режет мрак полоса солнца.
Эйссэ повернулся, помчался домой – по негустому светлому перелеску, в котором знал каждый кустик, каждую кочку, каждый хрустнувший под ногой сучок. Трава, невысокая и упругая, хлестала по щиколоткам. Эйссэ мчался и смотрел вверх, в тяжелое небо в прозрачных ветвях. На лицо упали первые капли.
Но Эйссэ успел добежать до своего места. Промчавшись под негустой листвой, он прибежал к оврагу, скатился по склону, упал в траву, которая уютно кустилась здесь на берегу озерца. Раскатился далекий гром. Запахло землей, холодной мокрой травой. Закапало все сильнее, обрушился ливень.
Струи свинцовой завесой скрыли кромку обрыва. Эйссэ сидел на краю озерца, которое, пенясь, вырастало здесь в океан. Ливень бил тяжело, даже больно. Но Эйссэ был счастлив и рад. Как замечательно, что тучи приносят дождь с Океана, из такой невероятной дали! Даже через горы перебрались! Эйссэ слизывал воду с губ, но она была пресной, чистейшей, хрустально-вкусной... А ведь вода в Океане, как говорил дед, соленая! Как же так получается?
На землю низвергался потоп, от которого гнулись деревья и степь замерла. Эйссэ сидел под обрывом, на берегу маленького кипящего океана, и был счастлив как никогда. Гроза бушевала недолго. Она скоро ушла, забрав с собой тучи, оставив сверкающий дождь, – свежий, легкий, прохладный.
Мальчик, скользя и хватаясь за стебли, выбрался из оврага под светлое небо. Оглядел умытую степь, приземистые деревца, последние облака, расползавшиеся по сторонам. Пора домой – дед, конечно, уже беспокоится. Но что-то мешало Эйссэ проститься с окраинным лесом так, как обычно. Похоже, гроза все-таки прошла волшебная. Эйссэ ясно чувствовал совершенно новое настроение в обычной степи. Точно! Гроза будто смыла то, что мешало раньше увидеть, понять, прочувствовать – там, внизу, за тем жутким лесом, мир совсем не заканчивается. Наоборот, начинается – для него.
– Все-таки я туда убегу! – окончательно решил мальчик.
Он вдохнул полной грудью, побежал по мокрой траве, грязный и радостный.
* * *
Вечер пришел холодный, как будто осень заглянула до срока, проверить все ли в порядке. Стемнело. Костер грел и светил, кидая красные блики. Дед тихо рассказывал.
– А еще говорят, что Светлый летал на своем Драконе тысячу лет, потом решил, что мир стал ему тесен и нужно теперь пролететь Океан. До тех пор никто никогда не пролетал Океан. Но Светлый тысячу лет терпел, терпел, терпел, и не вытерпел. Сел на Дракона и полетел.
– Тысячу лет? – переспросил шепотом Эйссэ.
– Так говорят. Светлый полетел на Драконе туда, где просыпается и забирается в небо солнце. Во-первых, я думаю, он хотел посмотреть, как оно просыпается и забирается.
– А что, отсюда видно не так? Разве оно как-то не так просыпается? Если смотреть с разных сторон?
– Вот он и решил посмотреть. Он ведь даже не спал по ночам – так эта мысль его мучила, – ответил задумчиво дед. – Во-вторых, я уверен, он хотел выяснить, где же все-таки находится грань.
– Грань мира? – спросил в ужасе Эйссэ.
– Грань мира, – дед покивал. – В общем, Светлый сел на Дракона и полетел на восток. И это все, что известно. Потому что он не вернулся.
– А что говорят? – спросил Эйссэ, ерзая от жути и любопытства.
– Всякое, – дед посмотрел в огонь. – Одни говорят, что Светлый нашел за Океаном еще один мир, лучше и красивее нашего, и остался в нем жить. Другие – что по дороге над Океаном, уже почти там, где просыпается солнце, на Светлого напали серые существа.
– Серые существа! – прошептал Эйссэ в ужасе. – А кто, кто они такие? Откуда взялись?
– Говорят, серые существа живут на хребте, который вздымается из глубин посреди Океана. То ли они охраняют грань, чтобы никто не смог до нее добраться, то ли мир с другой стороны, то ли вообще само солнце. Точно никто не знает.
– А грань – это чтобы она не испортилась?
– Возможно, – дед покивал снова. – Но как бы то ни было, Дракон под Светлым упал в Океан, и Светлый погиб.
– А Дракон? – заволновался Эйссэ. – Дракон тоже погиб? Этого не может быть! Драконы не погибают, если их не убить?
– Говорят, да, – сказал дед. – Просто так драконы не погибают. Их можно убить, но только заклятьем. А такого заклятья, говорят, не знает никто. Но Дракон не погиб. Нет конечно. Он превратился в подводный огонь. Там, далеко, за всеми горами, за берегами, в самой глуби Океана... И от огня теперь исходят теплые воды. Они греют восточные берега и несут теплые грозы.
– И эта гроза, сегодня, тоже пришла с теми водами? От огня, в который превратился Дракон? Видел, какая она была теплая!
– Скорее всего, – дед поворошил палкой угли в костре.
* * *
Эйссэ глубоко задумался. С неба смотрели звезды, мерцали и перемигивались. Небо было бездонное, и Эйссэ никогда не верилось, что звезды просто висят. На чем они могут висеть? Нет, они как-то плывут, и так далеко, что до них никогда не достать, не долететь даже на Драконе Светлого.
На чем они могут висеть? На грани? Не может быть там никакой грани! Странно, почему Светлый не подумал об этом? Ведь видел же он, какое бездонное это небо? Эйссэ смотрел в черную бездну, и чистые огоньки мигали ему из неведомой глубины. Нет у мира никакой грани. Нет и не может быть.
По небу сбегали прозрачные звуки, звезды тихо светились. Мальчик смотрел и смотрел, и вот ему стало казаться, будто он сам сидит перевернутый вверх ногами над небом, как будто над черным котлом, в котором рассыпались звездные льдинки.
Стало вдруг так, как будто в мире есть только черный котел со звездами, только влажный медвяный запах травы, только костер в прохладном мраке степи. И если встать и пробежаться к обрыву, не будет там никакой равнины, не будет даже жуткого леса, а только звезды – впереди, вверху и внизу, под ногами. И они теперь будут так близко, что можно будет вытянуть руку и их потрогать. А они будут моргать и лить свет на руки и на лицо.
Конечно! Если у мира есть грань, то она – вовсе не то, о чем привыкли судачить. Грань – это грань. Она отграничивает – мир от другого. То есть за нею есть мир, другой – но тоже весь мир, со всем, что в мире бывает. Конечно, где-то мир кончиться должен, понятно. Но там сразу начнется другой! Совсем ничего быть там не может! И Светлый, наверное, так думал тоже!
Но как же добраться до грани?! Такая страшная даль.
Конечно, Дракон!
* * *
Как все всегда просто. Нужно найти Дракона и на нем полететь.
Эйссэ вгляделся в костер и увидел его – Дракона. И это был никакой
не костер, а кусок настоящего пламени, которое развеял над миром Дракон, чтобы можно было в него посмотреть – и увидеть.
То смутное, что иногда проникало сквозь пыльные будни, – очертания, которые вдруг загорались немыслимо яркой картиной, – теперь стали кристально ясными и понятными. И странное дело – вот, оказывается, чем могут быть ощущения-полутени – той самой правдой. Нужно только настроиться – так, чтобы увидеть Дракона. Нужно видеть и слышать только самое главное. Только волшебный свет, только волшебные звуки, которые льются в сердце со звезд. И нужно не просто смотреть, а видеть, не просто слушать, а слышать.
И они скажут всё. Где мой Дракон, как мне его разыскать, куда нужно бежать, что надо делать. Только выкинуть из головы этот звон, пустое сверкание, чтобы звуки и звезды, наконец, рассказали, где мой Дракон.
Вот только теперь, только теперь Эйссэ понял, что его так сладко терзало всю эту жизнь.
Нет, гроза на самом деле была волшебная.
Как он жил без Дракона?
Как одиноко бродил по степи, смотрел с обрыва на таинственный лес внизу? Забирался в свое тайное место и думал – один, один-одинешенек? И не было рядом огромного, необыкновенного, мрачно мерцающего броней Дракона? И Дракон не лежал в стороне, положив голову рядом, поглядывая на Эйссэ мудрым золотым зрачком?
Как выбирался ночами в дальнюю степь один, один-одинешенек? Не садился на лапу Дракону, тихо беседуя с ним? О том, почему звезды мерцают, почему воздух ночью так здорово пахнет свежей травой, почему во время дождя небо пронзается звонкой радугой? Не бродил задумчиво вдоль Дракона – длинного, огромного, бесконечного – а тот смотрит на Эйссэ таким же задумчивым глазом?
Нет, все, пора. Эйссэ пойдет на восток и разыщет своего Дракона. И они будут сидеть ночами в степи, или на лесной опушке, или на горной вершине, или на берегу холодного моря – как получится, куда занесет. И будут тихо беседовать обо всем, что видели и что, быть может, увидят. А потом Эйссэ уснет на драконьей лапе, а потом, уже утром, взберется Дракону на спину – и они полетят. Они будут летать и осматривать сверху мир – степь и леса, реки и горы, моря, берега, Океан.
И они слетают посмотреть эту грань. Посмотрят, какая она, и какой там за ней новый мир.
А серые существа, хранящие грань? Ну и что! Никогда никаким существам не потягаться с его, Эйссэ, Драконом! Они будут лететь над Океаном, и солнце будет сиять в бездонном безоблачном небе, раскалываясь о воду бессчетными искрами. И никакие серые существа не выдержат такого полета, такого ясного солнца, такого чистого свежего синего неба. А если появятся вдруг – Дракон мигом спалит их ярым огнем!
И они будут лететь над Океаном, и Эйссэ будет сидеть на драконьей спине и крепко держаться, чтобы не снес в бездну ветер. И Дракон будет бить мощными крыльями, разрывая простор, как черная молния, сверкающая в сиянии солнца, слепящая глаз. А внизу будет светиться солнцем и небом вода. И так они будут лететь, и в мире не останется ничего – кроме бездонной синевы неба, белого золота солнца, жгучей свежести ветра. И только черные крылья Дракона будут бить воздух.
– И это ведь только мой Дракон! – думал Эйссэ, замирая от счастья. – Только мой. Он нужен мне, а ему нужен я... А что, если он без меня не может летать?! – Эйссэ ужаснулся, представляя такое. – Может быть, он лежит сейчас там, далеко, у своей одинокой пещеры! Ждет, скучает, грустит, а я не иду. Как же так! – Эйссэ вскочил и с волнением огляделся во тьму. – О чем же я раньше думал? Мой бедный Дракон лежит там сейчас, один, в пустоте, а я никак не проснусь! А сам он, один, только и может сползать напиться воды?!
