Текст книги "Юная Венера (сборник)"
Автор книги: Гарт Никс
Соавторы: Джо Холдеман,Дэвид Брин,Гарднер Дозуа,Элизабет Бир,Йен Макдональд,Гвинет Джонс,Элинор Арнасон,Мэтью Хьюз,Тобиас Бакелл,Стивен Лей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 38 страниц)
Несколько минут она потратила, пытаясь разгадать, как он преодолел датчики движения, но резкие мощные скрипы когтей по армированной поверхности гамака заставили ее переключить внимание. Защита была временной; он не способен прорвать кокон, но он может насмерть раздавить Дарти внутри его или сорвать и бросить гамак на землю. Если даже падение не убьет ее, ей останется только выбор: униженно взывать о помощи либо тащиться обратно раненой, пока кто-нибудь другой, еще больше, не сожрет ее.
Надо было искать выход, направить весь пятимиллионолетний опыт, доставшийся в наследие от успешно приспособленных предков-обезьян, на решение задачи: каким образом справиться с этой почти-кошкой?
Что бы сделала обезьяна? Она знала ответ на этот вопрос, но ей нужна была смелость, чтобы применить решение на практике. И удача, чтобы выжить.
Кокон защищал от воды и когтей – гидрофобная поверхность с одной стороны, капиллярный полимер с другой. Вся система была пропитана генно-модифицированными бактериями, уничтожавшими продукты человеческой жизнедеятельности, пота и других запахов, и в окружающую среду попадали почти не пахнущие, безопасные и экологически чистые вода, соли и следовые количества других веществ. Дарти придется расстегнуть этот чертов мешок.
Она подождала, пока болотный тигр снова ткнет ее лапой. Кажется, в его попытках была последовательность – Дарти слышала шелест, глухие скачки и треск, когда монстр перепрыгивал с ветки на ветку, кружась вокруг нее и издавая ужасающий рев, и снова возвращался, чтобы попробовать еще раз.
Требовалась большая выдержка, чтобы спокойно – и не просто спокойно, но «плавно» – дождаться, пока тварь с пыхтением качнет кокон. Ее даже подташнивало от выброса адреналина. Она чувствовала, что зверь отпрыгнул назад. Ветви закачались от его прыжка, и это совсем не помогало подавить спазмы в кишечнике.
Сейчас или никогда.
Костюм! Ко мне! Она отодвинула внутреннюю прослойку кокона, рывком открыла его, зацепив левой рукой и ногой внутренние крепления так, чтобы случайно не вылететь из гамака вниз. Резко качнувшись, она вызвала каскад воды, стекающей с гидрофобной ткани. Капли обрушились вниз. Между ней и землей было много веток; она и не предполагала, что ей придется познакомиться с каждой из них.
Болотный тигр находился не так далеко, как она надеялась. Он находился на ветке, лишь чуть ниже ее. Он вздернул голову и зарычал, Дарти успела отчетливо рассмотреть его черно-фиолетовую глотку. Разинутая пасть могла рассечь ее одним щелчком; толстый мясистый язык, ребристое нёбо, испещренное розовыми пятнами.
Если я это переживу, то семьдесят шесть его кристально-белых зубов надолго врежутся мне в память.
Схватившись за крепление правой рукой, она забросила ноги на гамак. Мгновение она раскачивалась прямо над тигром. Хищник неловко попятился по стволу, словно испуганный кот, длинный хвост хлестал из стороны в сторону. Дарти знала: как только он соберется с мыслями, вцепится в нее всеми четырьмя передними лапами.
Для болотного тигра он был маловат – может быть, всего двести килограммов, и полосы ярче. Даже намокшая его шкура имела некоторые неровности, типичные для недавних котят, еще не переменивших детскую шерсть. Она была бы пушистой, если бы когда-нибудь полностью просохла. Это объясняло его появление так высоко на деревьях. Никто из исследователей еще не описывал такое поведение молодняка.
Ирония заключалась в том, что сделанное сейчас открытие могло временно остаться неизвестным научному миру, поскольку исследователь мог быть съеден в любой момент. В крайнем случае она могла передать о своем открытии ментально.
Может быть, костюм находился достаточно близко, чтобы записать происходящее. Данные могли сохраниться.
Прекрасно, подумала она. Интересно, где его мама.
Затем она помочилась прямо в открытую пасть.
Это не был запланированный залп во всех смыслах, хотя у нее была присоединена специальная выводящая система – в поле с ней было проще, чтобы не заработать камни в почках. Но во время сна мочевой пузырь переполнился. Ее ноги находились прямо над мордой болотного тигра, и Дарти не волновало, какой биологический вид перед ней находится. Если организм на основе кислорода и углерода, то вряд ли ему понравится, когда морду поливают смесью аммиака и мочевины.
Болотный тигр отступил, тряся головой. Если бы это было человеческое существо, Дарти сказала бы, что он отплевывается. У нее не было времени смотреть на него; веселая история, которая получится из этого приключения, будет лучше, если она выживет и расскажет ее сама.
Она раскачалась ногами, радуясь, что внутренняя поверхность кокона мгновенно впитывала пот, оставляя ее ладони сухими, потому что прямо сейчас вытирать их у нее не было времени. Резкий толчок, поворот – и она прочно зажала кокон. Ноги были почти сухими, не считая нескольких капель дождя, которые уже успели упасть на них. Дарти подтянула ноги выше; теперь она стояла на гамаке, как на провисшем парусе, радуясь, что биологическая настройка организма, проведенная некоторое время назад, позволила теперь ей балансировать, как птице. Позади и внизу она услышала, как венерианский монстр шипит и свистит, как закипающий чайник. Она представила себе его растопыренные когти, сокрушительное смыкание челюстей вокруг ее затылка…
До следующей ветки было примерно полметра. Дарти осторожно поднялась на цыпочки. Вытянувшись, насколько позволяла прогибающаяся под ногами ткань. Левая рука прошла мимо; правая ухватила сучок, но не слишком крепко. Она болталась, вытянувшись, секунду, это было почти приятно. Пальцы сжались, как когти, Дарти напрягла бицепс – этого недостаточно, чтобы подтянуть к ветке подбородок, но достаточно, чтобы надежно вцепиться в дерево. Под подушечками пальцев хрустнула паразитическая орхидея. Барахтался раздавленный жук. Едкий сок жег ее кожу. Она покачнулась и забросила вторую руку.
Ей хотелось мгновение просто повисеть, тяжело дыша и дрожа от напряжения, собираясь перед следующим усилием. Но ветви под ней затрещали, а листва затряслась от движения тигра.
Поднимайся! Поднимайся!
Надо было лезть выше. Она должна была карабкаться по стволу, на ветки, где тигр уже не достанет ее. Нужно было продержаться живой, пока костюм не доберется до нее. Потом она сможет работать и воевать по мере необходимости.
Выживание становилось вершиной ее желаний.
Дарти резко выпрямилась, опасливо глядя из-под локтя вниз, подтягивая себя на следующий сук. Он скрипел и сгибался под ее весом. Внизу болотный тигр расхаживал взад-вперед, пятился, рычал, возмущенно раскачивая ее гамак передними лапами.
Ткань выдержала. Но ветви, за которые кокон был закреплен, треснули. Они рухнули, врезавшись в ветви, растущие ниже, и пропали из виду. Болотный тигр удержался только потому, что венерианские кошки имеют сверхъестественные инстинкты, позволяющие им передвигаться по деревьям. Он все еще был близко, но, пока он балансировал на качающейся ветке, Дарти вскарабкалась еще выше, стараясь не обращать внимания на зуд в самой чувствительной части бедер от трения о шершавую кору.
Теперь перед ней стояла другая логическая задачка. Чем ближе она была к стволу, тем выше она могла забраться, и тем быстрее адаптационный костюм доберется до нее; но болотный тигр вряд ли будет преследовать ее на тонких концах ветвей. Она решила, что будет двигаться по диагонали, вверх и вбок, пока выше подняться уже будет невозможно. Она поднялась еще на две ветки выше, прежде чем услышала сзади шорох прыгающего тигра. Инстинктивно она сделала правильный выбор, поднимаясь выше, а не спускаясь вниз, – неизвестно, как далеко способен прыгнуть хищник. Поднимаясь вверх по качающимся ветвям, зверь вынужден был делать короткие прыжки. Короткие… но все равно мог настигнуть Дарти. Теперь перед ней стоял выбор: либо двигаться вбок, пока он не поймал ее, либо быть съеденной. Хорошо еще, что мокрые листья и дождь смыли едкий сок с ее ладоней. Она подняла глаза и увидела прямо перед собой четыре горящих от любопытства голубых глаза второго болотного тигра.
– Ах ты, сволочь, – произнесла Дарти, – вам что, никто не говорил, что вы одиночные хищники?
Новый тигр был примерно того же возраста, раскраски и такой же пушистый, как и первый. Может, они одного помета? Однопометники некоторых земных видов кошачьих охотились вместе, пока не вырастали. Пожалуй, это был верный ответ. Еще одно открытие провалится в живот тигра вместе с пережеванными мозгами Дарти. Может, она сумеет передать информацию Кракен, пока тигры будут потрошить ее.
Болотный тигр поднял переднюю лапу и неуверенно протянул к Дарти растопыренные когти. Дарти зашипела на него, и зверь отступил и посмотрел на нее, раздумывая, но лапу не опустил. Следующий удар будет наверняка.
Она могла, конечно, сейчас связаться с Кракен. Но только чтобы отвлечься, а не для помощи. Помощь имеет смысл, когда прибывает вовремя.
Она представила, как рассказывает Кракен, и вообще кому бы то ни было, как она вступила в противостояние с двумя болотными тиграми, и почувствовала прилив сил в дрожащих ногах. Это не взрослые особи. Они неопытны. Им не хватает уверенности в своих силах, и они не знают, как ее оценить.
Дикие хищники никогда не дерутся, чтобы убить. Они добывают пищу.
Дарти покрепче уперлась коленями в ветку, заорала пострашнее прямо тигру в глаза и изо всех сил ударила его в нос.
Она чуть не свалилась с этого проклятого дерева, и только инстинктивное движение левой рукой, ухватившей ветку, снова вернуло ее в вертикальное положение. Болотный тигр присел, морда его сморщилась, ему явно некомфортно. Второй тигр стоял позади нее.
Дарти скользнула мимо второго и бросилась к краю ветки. Десять метров, пятнадцать, и ветвь задрожала, прогибаясь под ее весом. Вокруг возвышалось множество лесных исполинов, но ветка сильно наклонилась и почти касалась нижней. Она покачивалась от ветра и скрипела при каждом движении.
Еще несколько метров, и она может вытянуться вперед и достать до нижней ветки.
Еще несколько метров, и сук треснет, а она рухнет вниз.
Вполне вероятно, ветка не отломится полностью – живая венерианская древесина волокнистая и сочная, – но Дарти запросто свалится с нее.
Она сделала глубокий вдох – чистый воздух, дождь, сладкий аромат цветов, травянистый запах сорванных листьев – и снова повернулась к тиграм.
Они по-прежнему сидели там, где она их оставила, рядышком на стволе дерева, обвив хвостами кору и следя за ней восемью злобными, сверкающими глазами. Головы они втянули глубоко в плечи и скалили зубы длиной в палец.
– Милые кошечки, – растерянно сказала Дарти, – почему бы вам просто не отправиться домой? Уверена, ваша мама приготовила вам немного монстра на ужин.
Тот, которого она обмочила, зарычал в ответ. Она не могла винить его за это.
Дарти сделала шаг назад.
Внизу раздался шорох. Нет, это уже становится смешным.
Но это был не третий тигр. Она посмотрела вниз и увидела человеческую фигуру, карабкающуюся по веткам пятьюдесятью метрами ниже, время от времени скрывающуюся в листве. Она двигалась с удивительной легкостью. Костюм. Он приближался к ней.
Ускорить процесс его приближения нельзя, как бы этого ни хотелось, и Дарти заставила себя сидеть на месте. Один из тигров, тот, которого она ударила, мягко поднялся на лапы и крадучись двинулся к ней. Он сделал полдюжины шагов, прежде чем ветка начала скрипеть так, что мороз продирал по коже. Он был уже достаточно близко, она могла рассмотреть его влажные, пушистые усы. Дарти уперлась босыми ногами в сучья под ногами, стараясь стоять прямо: болотные тигры подбирались к ней, распластавшись, и вид большого, высокого противника должен был остановить их. Она раскинула руки, качаясь от ветра и с трудом балансируя на ветке.
Адаптационный костюм забрался на ветку позади нее. Тигры выжидали. Ее руки были раскинуты в стороны, ноги напряжены. Костюм свернулся позади нее, хлопая по коленям, прижимаясь и оборачиваясь вокруг тела. Это сказалось на ее равновесии и колебаниях ветки.
Она быстро присела, схватившись за ветку. Терпение тигров лопнуло. Сидя посредине ветки, тигр сжался, задние конечности его подрагивали. Он прыгнул, и у Дарти было достаточно времени, чтобы попробовать перекатиться под ним. Достаточно времени, чтобы попробовать, но недостаточно, чтобы это удалось.
Одной из лап второго ряда болотный тигр ударил ее руку, припечатав, словно бейсбольной битой. Она увернулась, именно поэтому лапа попала на руку, а не на голову. От удара Дарти прокатилась по ветке, цепляясь адаптационным костюмом за кору. Она слышала, как первый тигр приземлился туда, где она только что была, слышала треск ветки, видела, как она прогибается. Болотный тигр взвизгнул, цепляясь когтями, его однопометник от резкого визга попятился назад и прыгнул, приземлившись рядом с Дарти. Он вцепился в ветку, отчаянно трещавшую под тяжелой тушей. Дарти рухнула вниз с онемевшим от боли плечом и кружащейся головой.
Костюм спас ее. Вытянувшись в воздухе, она вцепилась в ветку здоровой рукой. Ветка выдержала, но согнулась, и она врезалась в сук, растущий ниже, приняв удар той же рукой, которую повредил тигр. Мгновение она не понимала, то ли под ней треснула ветка, то ли сломалась кость. Понимание пришло, когда, осмотрев себя внутри костюма, она заметила, что рука свисает плетью. Плечевая кость была сломана.
Она висела рядом с коконом. Используя складки ткани, подобралась поближе к стволу, затем скомандовала гамаку сворачиваться в походное состояние. Она нашла один из расставленных ранее датчиков движения и обнаружила, что он отсырел. Во всяком случае, ее присутствия он не зарегистрировал.
Что ж, это Венера.
Она укладывала вещи в карманы костюма, внимательно следя, не возвращаются ли тигры, когда в голове ее раздался голос:
– Дар!
– Не волнуйся, – сказала она Кракен, – просто у меня болит рука из-за нападения болотного тигра. Все в порядке.
– Болит или сломана? Погоди, ты сказала «болотный тигр»?
– Его уже нет. Я его напугала. – Она не была уверена, что хотела сейчас рассказывать. – Передай Замин, что несовершеннолетние тигры охотятся парами.
– Там пара болотных тигров?
– Я в порядке, – ответила Дарти, прекращая разговор.
Она сползла вниз, полагаясь на костюм больше, чем ей бы хотелось. Больше тигров она не видела. В нижнем ярусе джунглей она снова перешла на бег.
Четыре перебежки и четыре ночевки спустя – спала она урывками, длинные изматывающие марш-броски перемежались беспокойным коротким сном – яркое пятно в облаках заметно сместилось на восток. Полдень перешел в день и теперь шел на убыль. Она регулярно залезала на деревья в поисках геометрических форм, заросших лесом, и каждый раз, взглянув на яркий мазок скользящего вниз солнца за облаками, хмурилась.
С помощью адаптационного костюма Дарти прошла пятьсот километров на запад. Горы Максвелла теперь терялись в дымке и облаках, наполовину скрытые за горизонтом. Она двигалась быстро, карабкаясь, ползая и прыгая в джунглях, хотя теряла время на добывание пищи для костюма. Отпускать его кормиться самостоятельно она не решалась после истории с болотными тиграми. Ей приходилось придерживать и перевязывать руку – костюм сросся, образовав удобную люльку, – и для подавления боли питаться полужидкой кашицей. Кости срастутся неправильно, конечно, и, когда она вернется, придется сращивать их заново, но это мелочи. Оболочка фильтровала токсины и аллергены, попадавшиеся с пищей, переваривала некоторые углеводы, белки и жиры, производя мягкую, немного сладковатую и богатую питательными веществами пасту, безопасную для Дарти. Она высасывала ее из тюбика по мере необходимости, раздавливая между языком и нёбом, прежде чем проглотить липкую массу.
Вода никогда не была проблемой, точнее проблема была в том, что ее слишком много. Это Венера. Вода хлюпала при каждом шаге. Она текла сверху и проникала в карманы. Сухим оставалось только то, что было гидрофобизировано, но покрытие уже начинало стираться на многих вещах. Кокон Дарти теперь всегда был сырым. Даже костюм, идеально прилегавший к коже, становился то душным, то липким в зависимости от температуры.
Костюм также фильтровал ее кровь, извлекая токсины, накапливающиеся от усталости. Но этого было недостаточно. Сон есть сон, и его ей постоянно не хватало.
Пейзаж становился все более странным и причудливым. Вокруг все так же простирался лес, прерываемый разве что полосами болот, но теперь среди них появлялись возвышения фумарол, курились оранжевые и красные столбы, выпуская струи горячего пара между обваренными, пожелтевшими листьями. Дарти видела один извергающийся гейзер; она заметила, что там, куда била струя, в кронах деревьев сквозил просвет. Но вьющиеся травы обвили даже бугристые известняковые валуны с наветренной стороны.
После пяти марш-бросков и пяти… попыток поспать Дарти начала признавать, что она отчаянно, отчаянно хочет домой.
Но конечно же, она не пойдет туда с пустыми руками.
Ее рука болела уже меньше. Это положительный момент. Но в целом она была измотана, чувствовала сырость и холод, и какая-то жирная коричневая пиявка хотела присосаться к ее костюму. Это был новый вид, неизвестный науке, и Дарти сдержалась.
Кракен пыталась связаться с ней каждые несколько часов.
Она не отвечала, потому что понимала, что, стоит только ей начать говорить, она будет просить Кракен приехать и забрать ее отсюда. И тогда она никогда не сможет посмотреть в глаза другим венерианцам.
На Венере не так уж много жителей.
Дарти решила доказать свою теорию или умереть, пытаясь сделать это.
С Замин тем не менее она связывалась. Они болтали о болотных тиграх. Как и следовало ожидать, Замин пришла в восторг и сказала, что она опубликует это, указав Дарти в качестве исследователя.
– Расскажи про опасности тоже, – машинально сказала ей Дарти.
– О да, конечно, – ответила Замин. – Дар… ты там в порядке?
– Рука болит, – призналась Дарти. – Хотя лекарства действуют. Я даже могу поспать немного. В сухой постели.
– Да, – сказала Замин, – ты можешь, не сомневаюсь. Держи Кракен в курсе.
– Она узнает, если я умру, – сказала Дарти.
– Она хороший друг, – ответила Замин. Очень ловко она говорила о Кракен, но не о Кракен и Дарти. – Я беспокоюсь о ней. Знаешь, она была невероятно добра ко мне и поступала великодушно, когда у меня были настоящие трудности. Она…
– Она великодушная, – сказала Дарти, – гениальная и харизматичная. Я знаю это лучше, чем кто-либо. Слушай, мне нужно смотреть под ноги, не то я сломаю вторую руку. Тогда вам придется доставать меня отсюда. Ты хочешь, чтобы я выглядела как идиотка?
– Дар…
Она прекратила разговор. Еще несколько часов после этого она чувствовала душевный подъем, по крайней мере когда забиралась в кокон, кормила костюм, но усталость быстро взяла свое, и она уснула.
Дарти проснулась шестнадцать часов и двенадцать минут спустя, не понимая, где она, и с болью во всех суставах. Девяносто секунд ушло на то, чтобы вспомнить, что она в костюме, в коконе, в пятидесяти метрах над уровнем земли, совершенно измотанная и с тяжелой головой от количества съеденного болеутоляющего. Затем она сориентировалась во времени.
Машинально собрав и уложив вещи, она сползла вниз по лозе и встала в раздумьях посреди подлеска. Приближалась ночь, долгая ночь; у нее еще было время вернуться на базу, не вызывая помощи, и теперь каждый день увеличивал опасность.
Она бежала дальше.
В следующий раз, когда она отдыхала и пополняла ресурсы, ее вызвала Кракен.
– Да, дорогая? – стиснув зубы, сказала она.
– Привет, – произнесла Кракен. Повисла пауза, и Дарти чувствовала, как она с трудом подавляет свои эмоции. Шаг. Шаг. Пока ноги несли ее, ничто не могло ее поймать. Эта боль в груди только от быстрого бега. – Замин говорит, что беспокоится о тебе.
Дарти фыркнула. Она проспала слишком долго, но теперь, возобновив бег, она почувствовала, что долгий отдых благотворно повлиял на ее состояние.
– Ты знаешь, о чем Замин хотела со мной поговорить? О тебе. Ты такая замечательная. Заботливая. Очаровательная. – Дарти выдохнула. – Как часто люди рассказывают тебе о том, что я замечательная?
– Ты, наверное, удивишься, – сказала Кракен.
– Очень сложно быть коллегой кого-то настолько совершенного. Когда тебе приходилось в последний раз бороться за что-нибудь? У тебя была замечательная жизнь, Кракен, от рождения до сегодняшнего дня.
– Вот как? Мне повезло, я не отрицаю. Но я работала в поте лица. Я многим поступалась. Ты считаешь меня идеальной, потому что видишь меня в промежутках между периодами, когда я ненавижу все, чем занимаюсь.
– Каждый видит тебя такой. Если в загробной жизни поют дифирамбы, будь уверена, ты их себе обеспечила.
– Я хотела бы, чтобы ты слышала, что люди говорят о тебе. Люди восхищаются тобой, милая.
Прыжок. Прыжок. Ритм бега успокаивал ее, как ничто другое. Она даже смирилась с постоянной сыростью между пальцами ног, ягодицами и потом, текущим за ушами.
– Они любят тебя. Меня они терпят, – возразила Дарти. – Никто и никогда не видел во мне того, что видела ты.
– Да, – ответила Кракен, – я-то не пытаюсь казаться совершенной. Ты, кстати, напомнила мне вот о чем: эта твоя необходимость доказать себе… это ведь патология, Дар. Я люблю тебя. Но считаю, что твое поведение нездоровое. Амбиции – это прекрасно, но ты выходишь за пределы амбиций. Все, что ты делаешь, достаточно хорошо. Но ты отрицаешь собственные достижения и раздуваешь успехи тех, кто вокруг тебя. Ты выросла в долине Афродиты, там тридцать тысяч человек на всей этой проклятой планете. Тебя не должно удивлять, что, как бы ты ни была замечательна, найдутся люди такие же способные и умные, как ты.
Шаг. Еще шаг.
Она смотрела вперед, даже когда спорила, хотя ее внимание было сконцентрировано не на дороге. Инстинктивная осторожность помогла ей удержаться на самом краю обрыва.
Перед ней, точнее, ниже ее круто обрывалась скала. Над долиной тянулись вверх прямые стволы. Но это не заросли джунглей, это настоящая чащоба, деревья здесь выше и стоят плотнее, чем где бы то ни было. Под покровом леса царил мрак, и, хотя Дарти слышала, как дождь барабанит по листьям, лишь малая часть капель проникала вниз.
Между стволами, там, где еще позволяла листва, Дарти могла видеть знакомые, в форме полумесяца, крыши жилищ венерианских аборигенов, некоторые из них терялись за скоплениями закопченных каменных башен, возвышающихся между деревьями.
Она стояла на краю утеса и смотрела на то, ради чего пролетела полмира, а потом пешком прошагала тысячу километров. Из-под пальцев у нее посыпались мелкие камешки, и она поднесла руку к голове, словно говорила с Кракен по телефону, прикладываемому к уху, а не по ментальной связи. Пещеристые руины тянулись дальше, чем она могла разглядеть, даже когда костюм подключил ночной режим видения. И в этом странном лесу было полно разноцветных летающих существ.
– Милая?
– Да? – спросила Кракен, ожидая.
– Я тебе перезвоню. Я только что обнаружила на Иштар затерянный город.
Дарти шла среди руин. Это было все, о чем она мечтала. И даже больше. По скале она спустилась дюльфером, ее ноги утонули в зеленом подлеске, и она побрела к городу в благоговейном молчании. Она отвернулась от сырой, заросшей лишайниками скалы, отполированной сотнями ног, и посмотрела вверх, на лес, с его гейзерами, фумаролами и деревьями, простирающийся на юг и на запад насколько хватало глаз. Позади нее высилась базальтовая скала – основание вулкана, терявшегося за туманами и поросшего лесом. Воздух был чистым, она давно уже не дышала таким чистым воздухом. Деревья высажены рядами, в определенном порядке, как столбы в огромном волшебном зале. Здесь жил король великанов, а Дарти была Джеком, за тем исключением, что она не поднялась по бобовому стеблю, а спустилась вниз.
Стволы не могли бы обхватить и десять мужчин, взявшихся за руки, а вершины их терялись в тумане. Высота деревьев ограничена капиллярными силами; как же эти гиганты способны поднимать влагу для листьев? Возможно, они поглощали воду как из почвы, так и напрямую из облаков.
– Ого, – произнесла Дарти. И голос ее отразился и усилился, звуча тонко и ясно. – Если бы Замин это видела!
Дарти вдруг поняла, что, если деревья окажутся новыми видами, она хотела бы дать им названия. Они были настолько огромны и так сильно поглощали падающий свет, что под ними почти не было других растений. Немного папоротниковых, немного мхов. Лохматые лишайники покрывали толстые стволы. Там, где одно из деревьев рухнуло, пробивалась стена света, и струйки дождя сверкали, как стеклянные бусы. Это была грязная лужица реального мира в этой стране чудес. Деревья стояли, словно древние боги, лица которых она не могла увидеть.
Дарти заставила себя перевести взгляд на строения. Их были десятки, если не сотни! И они из того же загадочного, непроницаемого полупрозрачного материала, что и развалины в долине Афродиты. Но здесь они были в шесть, десять раз больше любой из тех развалин. А может, и еще больше. Ей надо собрать команду. Она должна привести сюда экспедицию. Потребуется соорудить базовый лагерь недалеко отсюда. Этому месту нужно дать имя…
Ей необходимо вернуться к работе.
Она вспомнила, что следует задокументировать находку. Она не могла пока сказать, для чего предназначались те или иные здания, возможно, у людей с Земли вообще не было построек для тех целей, которые преследовали аборигены. Дарти разглядывала огромные здания – они разной формы и размера, выстроены в виде дуг или полумесяцев, иногда меньшая по размерам дуга находилась внутри большей. Вход в некоторые строения хорошо заметен, но она напомнила себе, что лезть внутрь неподготовленной – плохая идея. Это не только опасно для нее самой – она могла случайно разрушить ценные находки.
Дарти с трудом взяла себя в руки и осталась снаружи.
Костюм вел видеозапись, и теперь она стала передавать файлы по ментальной связи. Не торжественно, просто загружать. Данные, еще данные… Деловая процедура ее успокаивала. Пока Дарти отправляет поток данных, никто не может связаться с ней, чтобы засыпать вопросами, поздравить или…
Никто, кроме Кракен, связь с которой была экстренная и не могла быть отключена.
– Эй, – произнес ее голос в голове, – ты все-таки нашла его.
– Нашла, – ответила Дарти, остановив комментарии к данным, но не загрузку. Множество визуальных, обонятельных, слуховых и кинестетических данных могло отправляться и без ее голоса.
– Каково это – оказаться реабилитированной?
Она чувствовала, как голос Кракен дрожит от гордости. Дарти старалась думать, что эти интонации не снисходительно-покровительственные.
– Реабилитированной? – Она оглянулась. Вокруг по-прежнему тихо, лишь где-то с шипением булькала фумарола. Ветер нес запах серы, евший глаза.
– Знаменитой.
– Знаменитой?
– Чертовски, всемирно знаменитой. Земля узнает об этом максимум минут через пять, учитывая запаздывание скорости света, если кто-то не залил информацию об открытии раньше меня. Ты только что совершила самое большое археологическое открытие за последние сто солярных дней, милая. И наверное, за последующие тоже. Больше проблем с финансированием у тебя никогда не возникнет.
– Я…
– Ты добилась этого упорным трудом.
– Кажется… – Дарти потерла пальцами переносицу. Кожа на носу сползала хлопьями: слишком долгое нахождение в костюме совершенно разрушило систему выделения кожного жира в ее организме. – Кажется, мне нужно выяснить еще кое-что.
– Кое-что, – повторила Кракен. – А как насчет возвращения ко мне? Ты еще не все себе доказала?
Дарти пожала плечами. Она раздражалась, как ребенок, и понимала это.
– А как насчет тебя?
– Я никогда не сомневалась в тебе. Тебе не нужно было мне ничего доказывать. Самоутверждение – это твоя болезнь, милая, а не моя. Я люблю тебя такой, какая ты есть, и вовсе не хочу сделать тебя совершенной. Я только хотела, чтобы ты увидела свои сильные стороны так же, как ты видишь свои недостатки… секундочку, тут наверху сильный ветер, я вернусь.
– Ты на дирижабле?
Неужели Кракен здесь?
– Нет, на аэроджипе.
Облегчение и новый удар разочарования. Ты бы не могла взять аэроджип, чтобы добраться от Афродиты до Иштар?
Ладно, подумала Дарти. Кажется, можно возвращаться домой.
Как долго Кракен там находится? Пока она еще не готова спросить Кракен об этом.
Дарти решила, что останется тут еще на две ночевки. У нее еще будет время, чтобы вернуться в базовый лагерь до наступления темноты, а ее рука не сильно пострадает за это время.
Она медленно повернулась, высматривая, куда бы повесить кокон, – ветви были слишком высоко, чтобы до них добраться, – когда знакомое низкое гудение аэроджипа нарушило молчаливое спокойствие исполинского леса.
Он пробился сквозь кроны деревьев, выгнутое полированное днище отражало зеленые деревья. Машина опустилась в десяти метрах от Дарти.
Она улыбнулась, нахмурилась и, закусив губу, пошла навстречу. Верхняя часть аэрокара была сделана из черного гидрофобного полимера: она только один раз опускалась на таком, в базовом лагере, перед тем как двинуться в путь.
Люк открылся. В тесной кабинке за пультом управления сидела Кракен. Она приподнялась, согнувшись, чтобы не задеть низкий потолок, и протянула Дарти правую руку. Дарти посмотрела на нее, и Кракен смущенно протянула левую. Ее Дарти могла пожать своей здоровой левой.
– Итак, я собираюсь забрать тебя, чтобы посмотреть, что у тебя с рукой, – сказала Кракен.
– Ты потратила свои средства…
Кракен пожала плечами.
– Хочешь меня снова прогнать?
– На этот раз… нет.
Кракен снова протянула руку и приглашающе пошевелила пальцами.
Дарти оперлась на ее ладонь и вскочила в аэроджип, только сейчас осознав, насколько измучена. Она откинулась в кресле и поняла, что без помощи костюма не может даже голову приподнять. Она подумала, должна ли она обнять Кракен, и почувствовала, что ее бы расстроило, если бы сама Кракен не обняла ее. Но ничего, ладно – костюм все равно был бы помехой.
Вернувшись в кресло, Кракен смотрела на экран перед собой.
– Эй. Ты сделала это.
– Да. – Она не чувствовала радости от совершенного. Может, слишком устала. Может, Кракен была права, и ей, Дарти, требуется общественное признание ее достижения.
Глаза закрылись сами собой. Веки налились свинцом. Мягкие движения аэроджипа убаюкивали ее. Звукоизоляция костюма испортилась, но даже шум не позволял ей вырваться из дремы. Как давно она не чувствовала себя в безопасности?
– Еще кое-что.
– Я слушаю.
– Если ты не возражаешь, я назову эти деревья твоим именем.
