Текст книги "Юная Венера (сборник)"
Автор книги: Гарт Никс
Соавторы: Джо Холдеман,Дэвид Брин,Гарднер Дозуа,Элизабет Бир,Йен Макдональд,Гвинет Джонс,Элинор Арнасон,Мэтью Хьюз,Тобиас Бакелл,Стивен Лей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)
Она со свистом втянула воздух, как барботер Хасалало, и я сразу пожалел о сказанном.
– Ладно. Я по крайней мере могу быть тут завтра, во время твоего погружения? Я мог бы помогать Патрику и Михаилу наверху.
Я думал, она снова скажет «нет». Но она отвернулась, наклонившись к водолазному снаряжению на полу. Затем сделала шаг ко мне, схватила меня за руки и посмотрела прямо в глаза. Я снова увидел морщинки на ее лице, теперь они глубже, чем раньше, темные круги под глазами, маленькие шрамики от ожогов. Ее пальцы плотно сжали мои.
Впервые с того момента, как она бросила меня в госпитале, мы находились так близко друг к другу.
– Если ты этого хочешь, то забудем то, что прошло. – Она отступила, отпустив мои руки. – Если ты собираешься быть тут, то помоги мне убрать всю эту хрень.
Подлодка, застывшая над краем бездны, над Великой Тьмой, словно бы опиралась на две сине-белые конечности – лучи прожекторов, таких же бесплотных, как мои протезы. Глубина Мирового океана здесь увеличивалась, подводный склон вулкана резко уходил вниз. Глядя сквозь широкие иллюминаторы подводной лодки, я заметил нескольких венерианцев, собравшихся на краю Великой Тьмы под нами, и мог различить концентрические, волнообразные здания Блэкстоун-Вилэдж (это было наше название поселения шрилиала, а не их собственное), уходящие в сине-зеленую даль, туда, где заросшие водорослями предместья сходились со зданиями Подводного порта.
По краю Великой Тьмы рос густой лес из черно-синих ламинарий, медленно колыхающихся в подводных течениях Мирового океана. Шрилиала столпились под пологом бурых водорослей, и я видел пузырьки воздуха, вырывающиеся из их ртов при общении. В языке аборигенов разные слова обозначались формой пузырьков воздуха (именно поэтому на суше они общались друг с другом только по-английски), их способ общения больше визуальный, чем звуковой. Ученые-лингвисты все еще изучают грамматику и фонетику шрилиала, пытаясь создать словарь венерианского языка, но я сомневаюсь, что кто-либо из людей сможет говорить и понимать аборигенов без механической помощи.
Почувствовав рядом запах корицы, я произнес:
– Интересно, о чем они говорят?
Хасалало, сидящий рядом с нами в подлодке, мельком взглянул на происходящую внизу сцену.
– Они недовольны тем, что происходит, – сказал он. – Многим из нас, особенно «каменной кости», не нравится решение Зеленого Совета. Они говорят, что это решение прошло только благодаря глупости «воздушной кости». – Он рефлекторно провел пальцем по меткам на голове.
– Они не сделают попытки остановить нас? – спросил Михаил из-за пульта управления. Палец его завис над кнопкой старта. На экране перед ним было видно Авариэль в камере погружения, Патрик рядом с ней последний раз осматривал снаряжение.
Глаза Хасалало расширились.
– Они не считают, что это необходимо. Подводные Огни сделают это за них.
Михаил рассмеялся, убрав руку от пульта.
– Им лучше не встречаться с Авариэль. Для тех, кто встает у нее на пути, наступает черная полоса. – Он усмехнулся и взглянул на меня. Улыбка исчезла.
– А как ты думаешь? – спросил я Хасалало. – Подводные Огни помешают ей?
Он спокойно смотрел на меня. Барботер клокотал и разбрызгивал воду.
– Они остановили тебя.
Движение. Вспышка света, сопровождающаяся резкой болью. И потом беспамятство до пробуждения в госпитале.
– Меня остановило падение скалы. Я оказался слишком близко к краю и задел какой-то шаткий валун, – ответил я.
– Интересно, – Хасалало все так же смотрел на меня в упор, – какая истина скрыта в том камне, что забрал твои ноги?
Я собирался ответить, но в этот момент голос Авариэль зазвучал из динамиков, и в отсеке появилось голографическое изображение.
– Выхожу в прямой эфир, – произнесла она слегка приглушенным из-за ребризера голосом. – Михаил, как слышно?
– Слышу тебя, – ответил Михаил. – Изображение в норме.
– Отлично. Я спускаюсь. Пожелай мне удачи.
– Удачи, – прошептал я себе под нос.
– Тебе не потребуется удача, – сказал Михаил. – Ты это сделаешь. Это твоя добыча.
Голографическое изображение подпрыгнуло и развернулось, затем, когда люк открылся, заполнилось пузырьками. Авариэль плыла в размытом свете прожекторов, изображение стремительно закружилось, когда она повернула голову и камера над маской нацелилась на дно подлодки. Наши прожекторы ослепили камеру, на мгновение изображение пропало, затем появилось снова, когда она уже смотрела на шрилиала, собравшихся на краю каньона. Они наблюдали за ней и перекидывались фразами в виде еле заметных пузырьков. Позади послышались шаги Патрика, поднимающегося в наблюдательный пункт.
– Эй, Авариэль, все идет по плану, – сказал Патрик. – Готова?
Она посмотрела вниз, и мы увидели темно-синюю бездну, куда свет подлодки уже не проникал. В поле зрения появилась ее рука, с часами и измерителем глубины.
– Здесь все в норме, – сказала она. – Патрик, Михаил, я спускаюсь.
Я постарался подавить чувство обиды от того, что она не упомянула меня.
На экране мы видели, как медленно темнеет вода вокруг нее и как ползут показания глубины. Она опускалась возле выступов каньона, так же как и в прошлый раз, но – я отметил это – не настолько близко, чтобы зацепиться за них. Когда свет от подлодки померк, Авариэль переключилась на налобный фонарь, и иногда мы улавливали блеск зубчатой вулканической породы, составляющей лавовый колодец, поросль венерианских водорослей и существ, живших между скалами.
Я вспомнил: стены Великой Тьмы возвышались вокруг меня. Я видел, как червеподобные рыбы свешивали свои головы вниз, заманивая усатых моллюсков достаточно близко, чтобы пронзить их отравленными копьями своих языков. Стайки зеленых рыб-живописцев, проплывая мимо меня, выпускали из своих тел чернильный след, превращающийся в висящую в воде фиолетовую спираль. Диковинные раковины, с длинными шпилями и панцирями, кружили по скалам, оставляя за собой сверкающую в лучах фонаря синюю, желтую или красную дорожку, двигаясь вдоль выступов каньона. Мелководья Мирового океана повсеместно кишели жизнью. Неизвестные еще человеку виды встречались тут на каждом шагу, и можно было бы дни напролет коллекционировать и описывать обнаруженных животных, но Авариэль была преисполнена решимости спуститься в кромешный мрак…
Глубже, глубже. Я знал, что Авариэль уже начала чувствовать давление воды на ее гибкий костюм, который становился автоматически жестче в ответ на усилие, прикладываемое извне. Костюм представлял собой гибрид: он был одновременно автономным, движимый только мускулами Авариэль, но при этом он был маленькой подлодкой, позволяющей достичь глубины, недоступной обычным дайверам. Поскольку, по религиозным соображениям, шрилиала не позволили нам исследовать Великую Тьму с помощью батискафов с дистанционным управлением, у нас не имелось ни малейшего представления о реальной глубине лавового колодца, хотя по косвенным оценкам он был не глубже восьмисот метров.
В динамиках громко шипел ребризер, и вскоре со стен каньона исчезли водоросли, которым необходим минимальный, рассеянный солнечный свет, пропадающий ниже семидесяти пяти – ста метров. Вместо них в трещинах появились сероватые кольчатые черви и выпуклые «клетки» крабов-«арестантов», нашедших себе убежище в скелетах рыб. Крабы цеплялись за рыбьи кости длинными, цепкими хвостами.
– Двести десять метров, – услышали мы; голос Авариэль, измененный ребризером, теперь дополнительно искажался из-за повышенной концентрации гелия и неона в ее дыхательной смеси. Я знал, почему она упомянула эту отметку; в прошлый раз здесь произошел несчастный случай, и ей пришлось отказаться от погружения. Сейчас она была далеко от стенок каньона, фонарь над ее маской освещал только темные, пустые воды. Она не собиралась повторять мою ошибку.
Дисплей прибора показывал 280 метров, когда это случилось.
– Там что-то есть… – услышали мы голос Авариэль, – поднимается снизу. Огни… – Объектив камеры качался, когда она смотрела вниз, и мы увидели рой холодных зеленых огоньков, кружащихся внизу, как стая фосфоресцирующих птиц, становящихся все больше и больше. – Я их чувствую…
Это чувство – что-то надвигается… А затем боль, чудовищная боль, швырнувшая меня в беспамятство…
– Авариэль, – сказал я, наклоняясь к микрофону Патрика, – будь осторожна…
– Я не думаю… – начала она, но тут огни обрушились на нее, слишком яркие, слишком большие, изображение дико качнулось в сторону, и мы услышали крик Авариэль: – Нет! Нет…
Экраны резко потемнели, показания приборов замерли, в динамиках трещали шумы.
– Авариэль! – крикнул я, понимая, что уже слишком поздно. – Авариэль!
Тишина. Только Михаил бормотал проклятия.
– Я погружу подлодку ниже! – воскликнул он. – Мы спустимся и вытащим ее.
– Нет! – пронзительный голос Хасалало раздался за нашими спинами. – Это не допускается. Зеленый Совет запрещает. Я запрещаю.
– Да к черту тебя и твой Зеленый Совет! – завопил Михаил. – Мы должны что-то делать. Патрик, дай мне ее последние координаты.
Я положил ему на плечо руку, он ее сбросил.
– Ты не можешь этого сделать, – произнес я. Патрик не двигался, глядя на нас. – Авариэль знала, на что шла.
– В прошлый раз она вытащила тебя, – ответил Михаил.
– Не полностью. Часть меня все еще там. Она знала о риске, – сказал я.
Он уставился на меня. Потом выругался, в ярости ударив кулаком по панели управления. Экран заискрился и потух. Михаил бессильно опустил руки.
Мы висели над Великой Тьмой еще час после того, как, по нашим расчетам, у нее должен был закончиться воздух. Затем в скорбном молчании мы возвратились в Подводный порт.
Я стоял на берегу Мирового океана. Шел моросящий дождь, капли воды падали с гонимых ветром свинцовых туч, края их были закручены, словно ролики. Молнии далекого шторма лизали горизонт ослепительными языками. Я оставил дождевик в комнате; если Венера хотела, чтобы я промок, мне нужно было позволить, чтобы это произошло. Я представлял себе, как боги Венеры плюют в меня с вечных покровов туч и смеются, когда попадают в меня. Я всматривался в Великую Тьму, наполовину веря, что смогу разглядеть что-то во мраке, хотя знал, что это невозможно.
Тело Авариэль так и не нашлось. Я представил себе ее кости, лежащие вместе с остальными на дне. И среди них было несколько моих.
Я услышал позади скрип перепонок и шипение барботера, и оглянулся через плечо. Хасалало стоял рядом со мной.
– Зеленый Совет запретил все исследования в Великой Тьме, – сообщил он. – Никто из рода людей никогда больше не повторит попытку Авариэль.
Он посмотрел на меня. Я глубоко вздохнул и сунул руку в карман. Достал желудочный камень, взятый мной из Ямы. Он сверкал в рассеянном свете вечно затянутого облаками неба: голубые мраморные точки в закрученных оранжево-красных кружевах – прекрасный и странно тяжелый.
– Вот, – сказал я. – Ты хотел видеть истину, скрытую в этом камне. Вот она.
Я взял его за руку и положил камень на его перепончатую ладонь. Полированная поверхность сверкала, как бриллиант.
Барботер Хасалало побулькивал, когда он крутил камешек в перепончатых пальцах. Затем венерианец поднял на меня глаза.
– Внутри он прекрасен, – произнес Хасалало. – Разве Подводные Огни не полюбили бы его, если бы увидели, если бы кто-то мог показать им его?
Я кивнул. Я думал, он заберет камень, но Хасалало вернул его мне; я положил его в карман вместе с остальными: Авариэль. Венера. Последний раз…
Некоторое время мы оба молчали, наблюдая за волнами брызг, разносимых ветром от Мирового океана.
– Ты уедешь, – наконец сказал венерианец.
– Нет. Думаю, задержусь тут на некоторое время, – ответил я. – Похоже, ты был прав насчет истины. Я всегда спешил. Но теперь я задержусь здесь достаточно долго, чтобы увидеть, что скрывается под поверхностью. Может, я даже разберусь, что это за Подводные Огни.
Хасалало размышлял.
– Ты проживешь дольше меня, – медленно проговорил он. – Если ты еще будешь здесь, когда я умру… – Он замолк, глядя на горизонт, где расстилалась Великая Тьма.
– Если я буду здесь… – повторил за ним я.
– Они бросят мое тело в Яму. Когда черви съедят мою плоть, ты заберешь мои желудочные камни? Не мог бы ты отыскать в них истину? И мог бы ты…
Хасалало не закончил, глядя сквозь дождь в Великую Тьму. Но я понял его.
– Да, – кивнул я, – обещаю.
Элинор Арнасон
Элинор Арнасон опубликовала свой первый роман «Меч кузнеца» в 1978 году, за ним последовали романы «Дочь медвежьего короля» и «На станцию воскрешения». В 1991 году вышел в свет один из ее самых сильных романов девяностых годов «Женщина из рода железных людей», завоевавший престижную премию Джеймса Типтри-младшего. Ее короткие рассказы появлялись в «Научной фантастике Азимова», The Magazine of Fantasy & Science Fiction, Amazing, Orbit, Xanadu и других журналах. Среди ее книг – «Кольцо мечей», «Могилы предков» и маленький сборник «Мамонты великих равнин», включающий в себя одноименную повесть, длинное эссе и интервью с Элинор.
Последняя ее книга представляет собой сборник рассказов под названием «Истории большой мамы». Ее рассказ «Звездный урожай» стал финалистом премии «Хьюго» в 2000 году. Элинор живет в Сент-Пол, штат Миннесота.
В представленном рассказе сафари, организованное «Нэшнл Джиографик» в поисках драматических кадров из жизни дикой природы, разворачивается гораздо драматичнее, чем ожидали его участники.
Элинор Арнасон
Руины
Конечно, эта история началась глубоко в трущобах Венуспорта, в районе гавани. Настоящий город находился ниже: правильные сетки улиц с солидными бетонными зданиями и многоквартирными домами. Жители квартир – средний класс и труженики с постоянной работой – покупали мебель, штампованную на одной из громадных фабрик города. Богачи обставляли свои дома лучшей мебелью любого стиля, которую они могли приобрести в дорогих магазинах в центре.
Богач живет в поместье,
Бедняк – возле ворот.
Им место дал Всевышний,
Обоих создал бог.
На холме Хиллсайд все было по-другому. Здесь собирались люди со случайными заработками. Всегда случались увольнения, когда строительство резко сокращалось или с Земли не поступало оборудования. Если бог и дал им заповеди, они о них не слышали.
Бар Эш был обставлен изрядно потрепанными, некогда изысканными креслами и столами. Сушильно-обогревательный блок занимал место возле одной стены, потому что стояла зима и лили обычные для этого времени года дожди. Но дело было не в холоде. На Венере, собственно, настоящих холодов не встречалось нигде за исключением вершин некоторых особенно высоких гор. Но сырость проникала до костей.
Эш сидела в углу, спиной к стене. На столе перед ней – кружка пива и блокнот. Она играла в пасьянс на планшете. Игра занимала ее мозг ровно настолько, чтобы отвлечься от воспоминаний, но при этом внимательно следить за происходящим в баре. Вечером после расчетного дня здесь бывало опасно, хотя народ напивался не меньше и после увольнения, с горя расходуя последнее. Сегодня вечером посетителей оказалось совсем мало.
Парень, вошедший в бар, – в начале истории всегда кто-нибудь появляется на пороге – не был пьян. Просто и аккуратно одетый, в странном жилете со множеством карманов; его голова выбрита, за исключением нескольких пучков ярко-синих волос. Это была стрижка, требующая ухода. Большинство людей в районе холма не стриглись.
Он остановился возле стойки и заговорил с барменом, который кивнул в сторону Эш. Человек заказал бокал вина, что было ошибкой – он осознал это, как только попробовал, – и подошел к ней.
У нее не имелось никаких шансов на победу в этом раунде, и Эш выключила планшет.
– Хонг Ву, – представился он. – Я редактор из «Нэшнл Джиографик».
– Слушаю вас. – Она кивнула на кресло напротив.
– Вы Эш Везерман.
– Да.
– Мы решили сделать сюжет о мегафауне на Венере и хотели бы нанять вас.
– Такие сюжеты уже есть, – ответила Эш.
– Мы считаем, что нужен новый взгляд на жизнь мегафауны. Мы сняли тысячи передач про диких животных Африки, пока они не исчезли. Но люди не могут увидеть слонов и львов в реальности. Их просто нет. Только в зоопарках.
Эш выросла на передачах «Нэшнл Джиографик», показавших весь утраченный дикий мир Земли, харизматичную мегафауну суши и океана. Большинство животных – млекопитающие, в их числе, разумеется, близкие родственники человека. Жизнь на Венере была непохожа на земную, но по большей части все сходились на том, что она проникла туда с Земли скорее всего благодаря метеориту, задевшему Землю по касательной, а затем упавшему на вторую от Солнца планету, принеся земные организмы, захваченные при первом столкновении. Геологи нашли предположительное место падения метеорита на Венеру и кратер на Земле. Оба кратера выветрились, их заполнял слой грунта, что делало их незаметными с поверхности. Великая равнина Иштар и гигантская воронка в Гренландии.
Были те, кто считал, что бомбардировка метеоритами произошла дважды, принеся со вторым метеоритом организмы более поздней эпохи; они нашли еще пару кратеров. Но как бы то ни было, организмы, попавшие на Венеру, были одноклеточными. Они прошли свой эволюционный путь, закончившийся в другой точке, без каких-нибудь милых пушистых млекопитающих.
– Фауна здесь, конечно, больших размеров, – сказала она. – Хотя не знаю, насколько она внушительна. – Она ударила пальцем по экрану планшета, запуская новую игру. – Что вы обо мне знаете?
– Вы выросли в районе Хиллсайд, окончили тут среднюю школу, получили докторскую степень по истории эволюции в колледже Венуспорта. По данным полиции, вы состоите в студенческой анархистской организации, но ничего противозаконного за вами нет. В колледже вы работали в типографии, до тех пор пока ваши фотографии не стали приносить доход. По большей части вы занимались рекламой. Мода, мебель, недвижимость, иногда фотографии природы для туристических проспектов. В частности, ваши собственные работы, сделанные в венерианских дебрях. Экстраординарные работы. У нас есть собственный видеооператор высокого класса и замечательный журналист, но мы решили, что неплохо будет иметь еще и пейзажи Венеры.
Удивительно, что они видели ее фотографии. Снимки демонстрировались в маленькой городской галерее: 3D-образы и копир для печати копий с подписью «Эшли Везерман, 2113». Она даже немного заработала. Людям, запертым в стенах Венуспорта, нравилось вещать на стены пейзажи дикой венерианской природы: двухметровые конусообразные цветы, сверкающие желтыми и оранжевыми красками, амфибии, напоминающие гигантских крокодилов, маленькие шустрые двуногие рептилоиды.
– Вам нужен кто-то, кто организует сафари, – сказала Эш. – Есть у вас такой человек?
– Мы думали, вы нам подскажете.
– Аркадий Волков. Вам нужно поехать в Земли Афродиты. Там лучшие представители мегафауны, и не нужно связываться со всякими корпорациями. Большая часть долины Иштар выкуплена крупными компаниями с Земли. Поверьте, они охраняют свою собственность.
Хонг Ву кивнул.
– Добыча редкоземельных ископаемых и продажа участков под строительство.
– Аркадий знает эту местность, – продолжала Эш, – я работала с ним раньше.
Хонг Ву снова кивнул.
– Нам это известно. В полиции сообщили, что он местный авторитет, хотя родом из Петрограда.
Последняя советская республика, оставшаяся на Венере после распада СССР, анклав дряхлых политиков на крупнейшем из двух венерианских континентов. Аркадий нравился ей, несмотря на то что он был ленинцем. У сердца свои доводы, недоступные разуму.
– Готовы ли вы нанять его?
– Да, – ответил Хонг Ву.
Остальное время они обсуждали детали. Когда Хонг Ву наконец ушел, Эш заказала себе еще пива.
– В чем дело? – спросил бармен.
– Работа.
– Он выглядел как петуния.
– Он работодатель, так что будем его уважать.
– Да, мэм, – бармен ухмыльнулся, обнажив металлические вставные зубы.
Допив пиво, она, одетая в водоотталкивающую ветровку, не торопясь побрела домой под зимним дождем. Улицы запрудила грязь, вымываемая со склонов холма. Половина фонарей не работала. На плохо освещенной, бугристой дороге было легко поскользнуться. Она ненавидела грязь. Более того, она ненавидела выглядеть слабой.
Обшарпанные бетонные дома тянулись вокруг: отдельные семейные домики и казармы для неженатых рабочих. Большинство из них были покрыты граффити, черными и медленно расплывающимися. Тут и там написаны лозунги, более дорогой краской, сверкающей и переливающейся. «Революция сейчас» – гласил один из них восторженными красными буквами. «FU, FU, FU» – мигал другой, написанный желтым. В нижнем городе надписи закрашивались тамошними копами, но здесь…
На пустырях, покрытых растительностью, скрывались лачуги и палатки. Их можно заметить, только если знать, куда смотреть. Кому-то не нравилось жить в бараках, а кто-то не имел денег на аренду.
Она завернула за угол в заросли высоких раскидистых псевдорастений. При дневном свете они были темно-зелеными с фиолетовыми краями. Теперь же казались черными, как граффити на соседних зданиях. Дальше по улице стайка похожих на свиней амфибий рылась в мусорных баках. Они были почти не опасны, несмотря на внушительных размеров клыки и когти. Эш остановилась. Самка-вожак на мгновение подняла на нее глаза, затем хрюкнула и неуклюже поковыляла прочь. Остальные последовали за ней, оставляя за собой кучи навоза.
Дом Эш находился за мусорными баками, отдельное двухэтажное здание. Над дверью горел фонарь, благодаря чему она заметила скорпиона. Больше всего он походил на древних морских скорпионов Земли: толстый, плоский, с выраженной сегментированностью тела и очень уродливый. Вместо плавательных лопастей у него имелось множество ножек. Он был обычного зеленого цвета и размером с ее ступню. Скорее всего он не ядовит. Животные, имеющие токсичный яд, предупреждали об этом более яркими цветами. Смело наступив на него, она услышала треск лопающегося хитинового покрова, потом вытерла ботинок о край ступеньки.
Открыв дверь, она крикнула «Привет!» семье со второго этажа. Соседи были из Бангладеш. Запах карри пропитал весь дом; если ей повезет, они пригласят ее на ужин. Но сегодня она пришла слишком поздно. Эш поднялась по лестнице и открыла дверь. Зажегся свет. Раздался крик Малыша, ее птерозавра:
– Голодный!
Стянув обувь, Эш положила в клетку корм. Птерозавр начал копаться в миске.
Конечно же, это животное не было настоящим птерозавром. Жизнь на Земле и на Венере развивалась обособленно сотни миллионов, а может, и миллиарды лет. Но у него были кожистые крылья, натянутые между вытянутыми фалангами пальцев, большая голова и небольшой легкий корпус. Тело его покрывал бледно-желтый пух, кроме кругов вокруг глаз, где кожа была голой и красноватой. Гребень из перьев украшал голову Малыша, но сейчас он был опущен. Распушенные, длинные и узкие перья выглядели как шипы или жесткие волосы, они были ярко-синего цвета. Представители среднего класса называли местных представителей фауны латинскими названиями. Но жители холма давали им названия тех земных обитателей, которых они им напоминали.
– Скучно, – произнес птерозавр.
– Мы едем в джунгли, – сказала Эш. – Летать, Малыш. Охота. Еда.
– Летать! – запищал Малыш. – Охота! Еда!
Она потерла морду птерозавра, покрытую острыми шипиками. Гребень на его голове поднялся, превратившись в сверкающий полукруг. Венера таила сюрпризы, их оказалось больше, чем об этом рассказывали в школе. Летающих животных, сравнимых по способностям с птицами, не ожидал найти никто. Выученные слова они повторяли снова и снова.
Эш достала из холодильника пиво, села в кресло рядом с клеткой, включила планшет. На одной вкладке нашелся адрес Аркадия. На экране появилась светящаяся красная звезда.
– Вы позвонили домой Аркадию Волкову. В настоящее время он занят, планирует новую революцию, но вы можете оставить сообщение…
– Кончай, Аркадий, – произнесла Эш. – Ты вышел в ближайший бар, чтобы нажраться.
Звезда пропала, и на ее месте появился человек с черной густой бородой и зелеными глазами, удивительно бледный, если учесть, что вообще-то он смуглый.
– Не суди о других по себе, Эш. Я скромно сижу у себя дома с бокалом вина, пытаясь в очередной раз осилить три первые главы «Капитала».
– Зачем тебе это?
– Образование всегда на пользу. Правящий класс ограничивает его для рабочих, потому что для него это опасно. И поэтому всегда следует делать то, что опасно для правящего класса.
Ему легко говорить, живя в Петрограде, где его мнение поддерживается, потому что официально правящий класс там не существует. Но даже там большинство считает эти идеи безнадежно устаревшими. Эх, Аркадий, ты веришь в старую ложь!
– Ты звонишь, чтобы постебаться? – спросил Аркадий. – Или подискутировать о политике? В этом случае мне есть что сказать по поводу твоего анархизма.
– Не стоит, – прервала его Эш и рассказала о предложенной работе.
Он с сомнением посмотрел на нее.
– Я не планировал в ближайшее время уезжать. Кроме того, у меня еще дела в Петрограде. Эти люди хорошо платят?
Эш назвала ему сумму. Аркадий присвистнул.
– Кто они?
– «Нэшнл Джиографик». Они хотят сделать передачу о диких гигантах. Я хочу, чтобы ты проводил их в настоящую глушь, где им не придется бегать от геодезистов и натыкаться на карьеры и шахты.
– Я в деле. – Аркадий отсалютовал ей бокалом вина. – У капиталистов слишком много денег. Сколько будет людей?
Она рассказала ему подробности, обговоренные с Хонг Ву.
– Два транспорта, – начал планировать сафари Аркадий, – грузовики «Урал», переоборудованные для перевозки пассажиров. Винтовки. Об этом я позабочусь. Нужно два водителя и повар, все должны уметь обращаться с оружием. Это означает, что повара мы должны нанять в Петрограде. Ваши готовят лучше, но стреляют хуже и не знают, как обращаться с «Печенегом».
Теоретически, даже стреляя из винтовки, можно завалить кого-нибудь на Венере, но для этого нужен очень меткий выстрел. Случаются ситуации, когда животное необходимо уничтожить, и только «Печенег» может с этим справиться. Аркадий любил это оружие. Оно надежное и мощное, как легендарный АК-47. «Урал-6420» – последняя версия грузовика, созданная до развала СССР, – тоже надежен. Он был разработан для использования на Венере и в Сибири и мог пройти практически везде.
– Я знаю кое-кого, кто делает потрясающий борщ, а человек может жить на одном борще. С хлебом вприкуску, конечно. И еще она может готовить блюда центральноазиатской кухни, готовит их более чем приемлемо. Она работала в полиции и может как стрелять из «Печенега», так и таскать его.
– Тогда подойдет, – согласилась Эш.
Она встретила команду «Нэшнл Джиографик» в аэропорту Венуспорта. Журналист оказался совершенно типичным: высокий, худой, в куртке с множеством карманов. Его темные глаза были устремлены куда-то за тысячу километров. Видеооператор же оказался совершенно неожиданным: круглый шар, покоящийся на четырех паучьих металлических ножках. Голова держалась на длинной гибкой шее, представляющей собой набор дисков.
– Ты Эш Везерман? – спросила машина приятным контральто.
– Да.
– Я Автономус Лейка. Моя модель называется AL-26. Личное имя Маргарет, в честь фотографа двадцатого века Маргарет Бурк-Уайт. Ты можешь звать меня Мэгги. – Робот приподнял одну ногу и протянул ей выдвижные пальцы. Эш пожала металлическую руку.
– А я Джаспер Хан, – сообщил журналист, протягивая ей руку. Она была загорелой, мускулистой и теплой.
– Малыш, – сказал Малыш.
– Это Малыш. Не стоит жать ему руку. Он кусается.
– Псевдохамфоринчус, – сказал Джаспер.
– Не псевдо, – произнес Малыш.
– Какой у него словарный запас? – спросила Мэгги.
– Более пятисот слов. И он запоминает новые.
Мэгги наклонила голову, заглядывая в клетку.
– Скажи «ч-и-из».
– В словаре отсутствует, – ответил Малыш, затем широко раскрыл рот, демонстрируя острые зубы.
– Отлично, – сказала Мэгги. Зажглась подсветка, и робот вытянул свою длинную шею еще дальше, вращаясь вокруг клетки и снимая Малыша со всех сторон. Птерозавра это явно не радовало.
– Ты станешь знаменитым, Малыш, – сказала ему Эш.
– Хочу кушать.
Самолет вылетел вовремя, резко набирая высоту сквозь вечные облачные покровы планеты. Эш сидела у окна, закрытого вследствие абсолютной бесполезности в слое облаков. Малыш был рядом с ней, в проходе, команда «Нэшнл Джиографик» сидела через проход.
Шесть часов до Земель Афродиты… Эш совала птерозавру пластинки корма. Тот хватал их когтистыми ногами и грыз. Эш, как всегда, чувствовала облегчение, уезжая из Венуспорта. Петроград, может быть, старый и бредовый осколок потускневшей идеи. Но ей нравился Аркадий, и ничто на планете не могло сравниться с «Уралом-6420».
Пока самолет летел на юг, она задремала, капли текли по иллюминатору, но, когда началась посадка, Эш уже проснулась. Голографический стюард прошел по салону, предупреждая о необходимости пристегнуть ремни безопасности. Свой она никогда не расстегивала, но проверила ремень вокруг клетки Малыша.
Она смотрела, как самолет опустился ниже уровня облаков. Такой же разлинованный город, что и Венуспорт, но меньше и без высотных зданий. Медленно загнивающая дыра, по мнению жителей Земли и Венуспорта. Потрескавшаяся серая взлетно-посадочная полоса с клочками травы. Они приземлились с толчком и остановились перед терминалом. Эш расстегнула ремни у себя и Малыша, встала, разминая затекшие ноги.
Аркадий ждал на выходе. На Земле в каждом аэропорту работала служба безопасности, и количество сотрудников в ней было тем больше, чем опасней считался район, прилегающий к аэропорту. Здесь, на Венере, люди менее озлобленные; здесь можно встречать прибывших знакомых, имея лишь автомат Калашникова на плече. Конечно же, не настоящий АК-47, а современную копию с некоторыми улучшениями, но незначительными. Он остался таким же простым и безотказным, как каменный топор, и так же легко изготовлялся. Лучшее штурмовое оружие из когда-либо созданного, как говорил Аркадий.
Малыш расправил крылья, насколько это возможно в клетке.
– Арки! – крикнул он.
Русский усмехнулся и махнул ему рукой.
Последовало знакомство. Мужчины держались напряженно, несмотря на широкие улыбки и энергичные рукопожатия. С роботом Аркадий держался проще.
– Очень приятно, – сказал он, пожимая протянутые пальцы. – «Уралы» ждут. Мы можем отправляться сразу.
– Отлично, – ответила Мэгги.
Они забрали багаж и вышли под дождь. «Уралы» стояли возле разбитой дороги. Два массивных грузовика, у каждого по четыре пары колес. Передний грузовик – с закрытым фургоном. Второй – с кузовом, в котором установлен «Печенег». Орудие было тщательно накрыто брезентом, но Эш знала, что оно там.
Аркадий довел Мэгги и Джаспера до кузова, затем вернулся к Эш, стоящей у первого грузовика. Эш забралась на заднее сиденье. Водитель дружелюбно крякнул.
