Текст книги "Надгробие Дэнни Фишеру"
Автор книги: Гарольд Роббинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
– На тебя не напасешься часов, Фишер. Ты слишком силен для такого рэкета.
Я молча улыбнулся и вернулся к Джузеппе.
Джузеппе просунул голову в раздевалку.
– Ты уже оделся, малыш?
– Завязываю шнурки, Зеп.
– Кончай возиться. Тебя требует сам босс.
Я вышел, и мы отправились по длинному, плохо освещенному коридору в другой конец здания, где был кабинет босса. Из зала еще доносился восторженный рев болельщиков, которые никак не могли успокоиться после боя.
– Чего ему надо от меня, Зеп?
– А черт его знает, – пожал тот плечами. – Может, хочет дать тебе медаль, или еще что…
По голосу чувствовалось, что он встревожен.
Наконец мы остановились перед дверью с металлической пластинкой: «Мистер Скопас, председатель клуба».
Джузеппе робко открыл дверь и подтолкнул меня:
– Входи первым, Дэнни. Я потом.
Я с любопытством оглядел кабинет. Сюда допускались только те боксеры, с которыми были заключены контракты. Мелюзга вроде меня и к порогу не приближалась. Но ничего особенного здесь не было. Грязно-серые беленые стены, поблекшие фотографии боксеров. За длинным столом сидели несколько мужчин. Они курили сигареты и вполголоса переговаривались. При моем появлении все они как по команде повернули головы ко мне. Оглядев меня хорошенько, они, казалось, утратили ко мне всякий интерес. Тогда я обратился к массивному лысому толстяку во главе стола:
– Вы посылали за мной, мистер Скопас?
– Так это ты – Дэнни Фишер?
Я молча кивнул, ожидая, что же будет дальше. Скопас выдавил из себя подобие улыбки.
– Мои ребята рассказывали, что ты неплохо работаешь на ринге и что у тебя целая коллекция часов.
Похоже, он не готовил мне какую-нибудь пакость. Я позволил себе улыбнуться.
– Была бы коллекция, если бы часы можно было оставлять себе…
– Он хочет сказать, что отдает все часы своему старику, мистер Скопас, – быстро вставил Зеп и предостерегающе глянул мне в глаза: за столом, кроме мистера Скопаса и его друзей, мог быть и инспектор.
Рыбий взгляд Скопаса передвинулся на Джузеппе.
– А ты кто такой?
Теперь настала пора вмешаться мне.
– Это мой менеджер, мистер Скопас. Когда-то он дрался под именем Пеппи Петито.
– Как же, помню, – хмыкнул босс, – была такая балерина со стеклянной челюстью… Так вот ты чем теперь промышляешь, – холодно бросил он Джузеппе, – подрабатываешь на сосунках.
Зеп недовольно засопел.
– Нет, мистер Скопас, я…
Скопас оборвал его:
– Выметайся, Петито. Мне нужно кое о чем поговорить с твоим парнем.
Джузеппе растерянно взглянул сначала на него, потом на меня. Было заметно, как он побледнел. Он переступил с ноги на ногу, потом медленно побрел к двери, опустив свои когда-то мощные плечи. Я решительно остановил его.
– Постой-ка, Зеп, – сказал я и повернулся к Скопасу. – Вы его неправильно поняли, мистер Скопас, – быстро пояснил я, – Зеп – брат моей девушки, поэтому он согласился тренировать меня. Если он уйдет – уйду и я.
Маска на лице Скопаса мгновенно сменилась. Теперь он демонстрировал широкую улыбку.
– Тогда другое дело. С этого и надо было начинать, парень. – Он вытащил сигару и протянул ее Зепу. – Садись, Петито, закуривай. И не обижайся.
Джузеппе с облегчением взял сигару и благодарно улыбнулся мне. Скопас снова надел маску безразличия, но теперь я знал, что все его равнодушие – напускное.
Я в упор посмотрел на Скопаса.
– Вы посылали за мной – зачем?
– О тебе хорошо говорят в клубе, – тянул он, – я хотел сказать тебе об этом.
– Огромное спасибо, – откликнулся я саркастически. – Но, если я не ослышался, минуту назад прозвучало слово «бизнес»?
На секунду что-то мелькнуло в его глазах и тут же исчезло, взгляд его так и остался пустым. Он продолжал говорить так, будто я не прерывал его.
– В городской ассоциации постоянно ищут таланты… Я там упомянул о тебе. Они посмотрели твои последние бои, ты им понравился… – Он сделал многозначительную паузу, достал свежую сигару и пожевал ее. – Мы думаем, что ты слишком хорош для такой мелочевки. Ты перерос, и тебе надо кончать драться за часы.
Он чиркнул спичкой и принялся раскуривать сигару. Я дождался, когда спичка потухнет, и сказал:
– И ради чего я буду драться теперь?
Ради «кого» – мне было абсолютно ясно.
– Ради славы, сынок, – произнес Скопас, – только ради славы. Мы решили, что ты выступишь на чемпионате страны, потом у тебя будет настоящая репутация.
– Великолепно! – улыбнулся я. – Но как насчет денег? Сейчас я имею хотя бы десять монет.
Скопас улыбнулся мне в ответ, но глаза его так и остались холодными.
– Мы не карманники, сынок. Ты будешь иметь сотню в месяц, пока тебе не исполнится восемнадцать. Потом переведем тебя в профессионалы и заключим контракт с приличным годовым окладом.
– Не густо, мистер Скопас. Я и сейчас имею не меньше десятка часов, – горячо возразил я.
Джузеппе предостерегающе дернул меня за рукав, но мне было не до того.
– А что, если я не соглашусь?
– Тогда не получишь ничего, – пожал плечами Скопас. – Но, по-моему, ты парень с головой… Кроме того, у нас есть среди кого выбирать при переходе в профессионалы…
Я хмыкнул, внутренний голос говорил мне, что надо идти до конца.
– Вы слишком самоуверенны, мистер Скопас, кто вообще вам сказал, что я хочу заниматься боксом?
Взгляд Скопаса был полон знания:
– Тебе нужны деньги, сынок, вот почему ты пойдешь драться. Вот почему ты уже пошел драться.
Он был прав. Мне нужны деньги. Папа все еще сидел без работы, и бокс был единственным способом добыть денег, не выходя со шлангом на улицу ночью. Мой опыт с мистером Гольдом подсказывал мне, что я не гожусь для этого дела. Я был не прочь время от времени сшибить десятку-другую боксом, но стать профессионалом – это слишком серьезно… Это было не по мне. Я повернулся к Зепу:
– Пойдем, не будем терять время.
У дверей я остановился и раскланялся со Скопасом.
– Всего доброго, мистер Скопас. Извините, если что не так. Рад был с вами познакомиться.
Я рывком отворил дверь и столкнулся с входившим мужчиной, который попытался остановить меня. Я сердито отбросил его руку, не поднимая головы. И вдруг знакомый голос донесся до меня:
– Привет, малыш! Куда ты так спешишь, что не хочешь поздороваться со старым знакомым?
Я изумленно взглянул в широкое открытое лицо мужчины, преградившего мне путь, и радостно протянул руку. «Сэм! Сэм Готкинс! Как же я сразу не догадался!» – пронеслось в моей голове.
За спиной виновато бормотал мистер Скопас:
– Парень не соглашается с нашими условиями, мистер Готкинс.
– В чем дело, Дэнни?
Не раздумывая больше, я обернулся к Скопасу:
– Если вы не передумали, мистер Скопас, то можете сообщить членам городской ассоциации, что я согласен.
– Пойдем, Дэнни, – спустя несколько минут проговорил Сэм. – Тебе надо поесть.
– Сейчас, еще не все…
Я подошел к столу. С приходом Сэма напряжение в комнате спало. И Скопас, и его компания понимали, что если большие боссы из городской ассоциации положили на меня глаз, то, значит, я стою этого.
– Мистер Скопас, – улыбнулся я как можно шире, – извините меня за несдержанность. Спасибо вам за все.
– Все в порядке, сынок, – пробурчал он.
Я протянул ему руку:
– Только не забудьте о моих часах!
Скопас громко рассмеялся и подмигнул членам совета.
– Мне этот парень положительно нравится, – заявил он. – Он далеко пойдет… Эх, было бы у меня тысяч пять, я сам бы взял его.
Надо полагать, что у меня отвисла челюсть, так как все рассмеялись. Я посмотрел на Сэма, он утвердительно кивнул. Видно, дела у него шли нормально, если он смог выложить за меня пять кусков. Скопас вытащил из кармана две десятидолларовые бумажки и вложил мне в руку:
– У меня кончились часы, сынок. На этот раз обойдемся без посредника.
Я небрежно засунул деньги в карман.
– Думаю, обойдемся, мистер Скопас. До свидания. Ну что, пойдем, босс, – улыбнулся я Сэму.
Я с сожалением посмотрел на стоящую передо мною тарелку. Единственный недостаток жаркого по-румынски, которое подавали у Глюкштерна, заключался в том, что редко кому удавалось доесть порцию до конца.
– Я сейчас лопну, – признался я. – А ты как, Джузеппе?
Зеп улыбнулся одними глазами, так как рот его был еще занят. Сэм тоже закончил есть, хотя на его тарелке оставалась добрая треть.
– Слушай, Дэнни, – спросил Сэм, – почему ты не ответил на мое письмо в прошлом году?
– Потому что я его не получал, – пожал я плечами.
– Я разыскивал тебя, малыш. Я даже приходил к вам домой, но никто не знал вашего нового адреса. – Он закурил сигарету и добавил: – У меня была для тебя одна работенка…
– Прошлым летом?
Он кивнул.
– Я бы все равно не смог приехать. Мой отец в трансе. Ты же знаешь, почему мы переехали. – Я вытащил сигарету из пачки Сэма. – Как тебе удалось найти меня? Я слышал, ты был во Флориде?
– Да, мне там пришлось поработать. Неплохо поработать, я скажу… Но я никогда не забывал о тебе, Дэнни Фишер. Я дал себе слово сделать из тебя чемпиона. Я знал, что рано или поздно мы встретимся. Парень, который дерется так хорошо, как ты, не может долго оставаться в тени. – Он протянул через стол руку и вытащил у меня изо рта сигарету. – Те, кто работает на меня, – не курят.
– Мне всегда нравилось работать с тобой, Сэм, – признался я, глядя на то, как он своими толстыми пальцами давит сигарету. – Сэм, я еще не решил, хочу ли я быть профессиональным боксером.
– Тогда зачем весь этот цирк с часами?
– Мне нужны были деньги, Джузеппе подсказал, где я их могу заработать. Сорок долларов в неделю за бои в три раунда – не так уж и плохо. Но стать профессионалом?.. В любом случае, мне сначала надо кончить школу.
– А потом? – жестко спросил Сэм. – Так и будешь гоняться за дешевыми призами? Или пойдешь грабить?
Я невольно покраснел.
– Честно говоря, я об этом не думал, Сэм.
Он улыбнулся:
– Вижу, что не думал. Так вот, запомни: с сегодняшнего дня за тебя буду думать я.
Глава 8
Я посмотрел в зеркало: кроме небольшого синяка на скуле, ничто не говорило о вчерашнем бое. Пока мне определенно везло. Тщательно причесавшись, я вышел из ванной. На кухне слышалось ворчание отца.
– С добрым утром, – улыбнулся я.
Отец замолчал на полуслове, словно поперхнулся, оглядел меня, но ничего не ответил на мое приветствие.
– Садись, Дэнни, – поспешно сказала мама, – завтракай.
Я опустился на стул. Отец продолжал все так же молча наблюдать за мной. Каждый новый день прибавлял морщин на его лице. В усталых глазах навсегда поселилось отчаяние, оно исчезало только тогда, когда он выходил из себя. Это происходило все чаще и чаще.
Я небрежно достал из кармана десять долларов и положил их на стол.
– Вчера вечером удалось немного подзаработать, – пояснил я.
Отец перевел взгляд на деньги, потом посмотрел на меня. Было видно, что он снова заводится. Я склонился над тарелкой и принялся за овсянку.
– Откуда эти деньги? – начал отец. – Ты опять дрался?
Я кивнул, не поднимая глаз от тарелки.
– Дэнни, неужели нет другого способа заработать? – спросила мама.
– Нет, мама, – отрезал я. – Мне надоело быть мальчиком на побегушках за два доллара в день.
– Но мы же просили тебя, сынок, – слабо протестовала она. – Тебя же могут покалечить. Уж обошлись бы как-нибудь…
Отец все еще сдерживался.
– Но как, мама? Теперь приличной работы днем с огнем не сыщешь… Не получать же подачки от благотворительного общества?!
– Уж лучше это, чем видеть тебя калекой, – твердо выговорила мама.
– Ма, ты зря волнуешься, я ведь очень осторожен. Посмотри, я провел уже тридцать боев, а мне поставили всего один синяк под глазом, к тому же через день он прошел…
Логика была на моей стороне, и поэтому мама беспомощно повернулась к отцу. Его лицо побледнело, губы мелко дрожали. Однако заговорил он спокойно и уверенно:
– Это все его девчонка. Она заставляет его делать это. Ей наплевать, покалечат или убьют его, лишь бы ей шли деньги.
– Папа, что ты говоришь?! – возразил я. – Она хочет этого не больше, чем вы. Но она понимает, что сейчас это – единственный честный способ заработать деньги.
Но отец уже ничего не слышал.
– Макаронная шлюха, – отчетливо выговорил он, глядя мне прямо в глаза. – И сколько ты ей платишь за ночь на чердаке? Еврейские девушки плохи для тебя? Ну понятно! А все потому, что они-то уж не позволят себе того, что позволяет она. Они не опустятся до того, чтобы заставлять своего парня калечить других ради собственного удовольствия. Так скажи, сколько ты платишь ей за то, что она бесплатно дает своим итальяшкам?
Гнев в моей душе уступил место ненависти. Теперь мне приходилось сдерживать себя. Перед моими глазами промелькнуло лицо Нелли – такое, какое было у нее, когда я впервые сказал ей, что дерусь на ринге. С трудом выдавил я из себя:
– Никогда больше не говори так, отец. Во всяком случае – в моем присутствии. Нелли – порядочная девушка, не хуже любой еврейской девушки. Никогда не смей срывать на ней зло за собственные неудачи. Это не ее вина, что мы оказались здесь. Вини только себя.
С минуту мы с ненавистью смотрели друг другу в глаза. Отец первым не выдержал моего взгляда. Он опустил глаза и поднес к губам чашку с кофе.
Успокаивающе мама положила мне руку на плечо.
– Садись, сынок, доешь овсянку. А то она совсем уже остыла.
Я медленно сел на стул. Есть мне не хотелось. В душе – пусто, тело – полно усталости, как после тяжелого боя, глаза щипало, будто сыпанули песку. Автоматически допил я свой кофе.
Глава 9
Я вышел из темного парадного и зажмурился от яркого весеннего солнца. Теплый ветерок приятно обдувал мне лицо. Я чувствовал себя отлично. Вот уже четыре месяца, как я работаю с Сэмом, и все эти четыре месяца удача мне не изменяет. Были выиграны отборочные бои чемпионата страны среди любителей, и для того, чтобы попасть в финал, мне оставалось одержать еще одну победу. Трудно, конечно, но в успехе я не сомневался.
Полной грудью вдыхал я свежий весенний воздух. Верхняя пуговица рубашки давила, я расстегнул ее. Последнее время все воротнички мне были малы. Эх, только бы убедить отца, что бокс для меня – это лишь способ добывать деньги… Но он не желает этого признавать и все сваливает на Нелли, все боксеры для него – ублюдки. Я стараюсь не встречаться с ним, но когда это не удается, как сегодня утром, он не упускает возможности поскандалить.
Когда я выходил из дома, отец читал газету.
– Я сегодня задержусь, мама, – сказал я.
– Еще один бой? – встревоженно откликнулась она.
– Да, полуфинал, в большом зале «Гроув» в Бруклине, – с гордостью ответил я. – Потом финалы в «Гарден-холле» – и перерыв до следующего года.
– Обещай, что будешь осторожен, – попросила она.
– Не беспокойся, мама, все будет нормально.
Отец оторвал глаза от газеты и заговорил с матерью так, будто меня не было в комнате:
– Не беспокойся, Мери. Ни черта с ним не случится. Ты только послушай, что о нем пишут газеты: «Дэнни Фишер – новая знаменитость Ист-Сайда с зарядом динамита в каждом кулаке – собирается подняться еще на одну ступеньку в чемпионате. Сегодня он встречается в полуфинале с Джо Пассо. Фишер, которого прозвали „Молотилка со Стентон-стрит“ за четырнадцать нокаутов в предварительных боях, находится в центре внимания всего спортивного мира. Ходят упорные слухи о том, что он по достижении совершеннолетия собирается перейти в профессионалы…» Или вот еще, мать, слушай, нет, ты только послушай! «Спокойный, немногословный белокурый парень Дэнни Фишер на ринге превращается в холодного безжалостного убийцу, который обрушивается на своего противника, как кузнечный молот. Автор этих строк считает, что Фишер, несомненно, является подлинным открытием сезона. Болельщики, которые соберутся сегодня в „Гроув“, не будут разочарованы. Они увидят хладнокровного белокурого громилу; если он всерьез примется за своего соперника, того унесут на капитальный ремонт».
Отец с отвращением отшвырнул газету и посмотрел на маму.
– Прекрасные слова, характеризующие твоего сына. «Убийца, громила, костолом…» Да, мы можем гордиться нашим детищем.
Расстроенная мама перевела взгляд на меня.
– Дэнни, неужели это правда, что о тебе пишут?
– Нет, мама, – попытался я успокоить ее, – это ведь все репортерские штучки. Газета является спонсором чемпионата. Вот они и распинаются, чтобы привлечь побольше публики.
– Все равно, сынок, будь, пожалуйста, поосторожней.
Отец презрительно фыркнул.
– Да чего ты, мать, боишься? Ничего с ним не случится… – Он обернулся ко мне, и я услышал первые за все утро слова, обращенные ко мне: – Катись отсюда, молотилка, за доллар ты готов убить кого угодно!
На этот раз он достал меня.
– Да, отец, за доллар я готов на все что угодно, лишь бы ты мог сидеть здесь и греть задницу, живя на мои «кровавые» деньги! – С этими словами я хлопнул дверью и выскочил на улицу.
Когда я повернул за угол, меня окликнул Спит:
– Салют, Дэнни! На минутку…
– Не могу, Спит. Опаздываю, – бросил я, не останавливаясь.
Спит догнал меня и возбужденно схватил за руку.
– Дэнни, мой босс хочет поговорить с тобой.
– Кто? Филдс? – удивился я.
– Да-да, мистер Филдс, – скороговоркой выпалил Спит, почему-то оглядываясь по сторонам. – Я сказал ему, что знаю тебя, и он попросил привести тебя к нему.
Спит многозначительно кивнул на строгую вывеску на двери соседнего дома, где золотом было выведено: «Платежное агентство Филдса».
– Ну хорошо, – согласился я без особого энтузиазма.
Филдс был большим человеком в округе, и отмахиваться от его приглашения было бы необдуманно. Занимаясь игорным бизнесом и спекуляциями на бирже, участвуя в политической борьбе, он мог испортить жизнь любому. Я помнил, с какой завистью парни из нашей компании восприняли известие о том, что дядя Спита, работавший у Филдса, уговорил своего патрона взять к себе нашего мокрогубого в качестве рассыльного. Спит гордо показал нам свидетельство о приеме на работу в фирму Филдса и заявил, что уходит из школы. Он хвастал, что, как и мистер Филдс, со временем станет большим человеком, пока мы тут копаемся в дерьме. Потом он исчез, но, встретив его, я бы не сказал, что он процветает. Был он все в тех же потрепанных джинсах, засаленной рубашке и грязных стоптанных туфлях на босу ногу.
Спит провел меня в контору, мы прошли небольшой зал, по периметру которого располагались маленькие зарешеченные окошечки, как в банке. У задней стены, перед дверью, сидел вышибала, который даже не оторвался от «Плэйбоя», когда мы прошли мимо в комнату. Здесь обычно делались ставки, работал тотализатор. И сейчас несколько мужчин что-то записывали мелом на большой черной доске. Они, как и вышибала, не обратили на нас внимания. Спит провел меня по лестнице на второй этаж, почтительно остановился перед дверью, на которой была надпись «Управляющий». На робкий стук из-за двери раздался рык:
– Входите!
Мы вошли, и я буквально застыл на пороге от изумления. Да, я был наслышан о великолепии кабинета мистера Филдса, но, честно говоря, не верил. Теперь-то я понял, что это был не треп. Комната была прямо из фильмов о той, другой, жизни, – в нашем бедном районе она была явно не к месту.
К нам не спеша направился здоровяк с лицом цвета жженого кирпича, обладатель необъятного живота и таких громадных блестящих туфель, каких я никогда прежде не видывал. Одного взгляда было достаточно, чтобы с уверенностью сказать: это – Макси Филдс. На меня он даже не взглянул.
– Кажется, тебе, Спит, было сказано: меня не беспокоить! – сердито проворчал он.
– Но, мистер Филдс, – испуганно пролепетал Спит, – вы приказали мне привести к вам Дэнни Фишера… как только я увижу его. Вот он.
– Так это ты – Дэнни Фишер? – Недовольство Филдса исчезло так же быстро, как и появилось.
Я кивнул.
– Меня зовут Макси Филдс, – протянул он мне руку.
У него было обволакивающе-теплое рукопожатие, слишком теплое. Чем-то он мне сразу не понравился.
– Ладно, Спит, свободен, – кивнул он моему провожатому.
Спит моментально исчез.
– Давно хотел с тобой познакомиться, Дэнни Фишер. Я много слышал о тебе, особенно в последнее время. – Он тяжело опустился в широкое мягкое кресло. – Может, выпьешь?
– Нет, спасибо, – отказался я, а сам подумал: «Может быть, он и не такой уж плохой мужик?» – У меня сегодня встреча, – добавил я вслух.
– Да-да, я видел тебя на ринге на прошлой неделе. Ты здорово работаешь, парень. Сэму повезло…
– Вы его знаете? – удивился я.
– Я знаю всех и всё, малыш, – с улыбкой ответил он. – Ничего не происходит без моего ведома. Для Макси Филдса не существует секретов, запомни это! – Филдс сделал широкий жест рукой. – Садись, Дэнни. Мне надо с тобой поговорить…
– Извините, мистер Филдс, мне надо бежать, я опаздываю на тренировку.
– Я тебе сказал, садись, – раздельно проговорил он.
Я послушно сел. Он рассматривал меня некоторое время, потом повернул голову и крикнул куда-то в пространство:
– Ронни! Принеси что-нибудь выпить! – и, переведя взгляд на меня, снова спросил: – Так ты действительно не хочешь ничего выпить?
Я решительно помотал головой и улыбнулся. Мне почему-то не хотелось злить его. Молодая поразительно красивая женщина внесла в комнату поднос. Как и все здесь, кроме меня, разумеется, она принадлежала к другому, высшему, недоступному миру. Она подошла к Филдсу, и тот сгреб с подноса высокий стакан с виски. Пока он расправлялся с виски, она с любопытством посматривала на меня. Я же не мог отвести от нее глаз. Филдс заметил это и рассмеялся. Он похлопал ее по бедру, как цыган лошадь.
– Ладно, Ронни, можешь идти, – проговорил он сквозь смех. – Ты отвлекаешь молодого человека, а мне нужно с ним кое о чем поговорить.
Она послушно повернулась и молча вышла из комнаты. Я чувствовал, что краснею, но не мог не проводить ее взглядом. Когда дверь за ней закрылась, я встретил понимающую улыбку Филдса.
– У тебя неплохой вкус, малыш, но тебе еще придется много поработать, чтобы позволить себе таких девок. Эта, например, стоит двадцать долларов в час.
– И даже если они только подносят выпивку? – наивно спросил я.
От его смеха, казалось, затряслись стены и качнулась богатая люстра над моей головой.
– А ты шутник, Дэнни, – выдавил он между приступами смеха. – Ты мне положительно нравишься.
– Спасибо, мистер Филдс.
Вдруг он разом согнал с лица улыбку и спросил серьезно:
– Так ты выиграешь сегодня, малыш?
– Надеюсь, мистер Филдс, – осторожно ответил я, не зная, к чему он клонит.
– Я думаю, ты выиграешь, – так считают многие. Есть мнение, что ты станешь чемпионом.
Я улыбнулся, польщенный. Пусть отец меня ни в грош не ставит. Есть люди, которые думают иначе.
– Думаю, – продолжил он, – если на тебя поставят, то не будут в проигрыше. Мои ребята сообщили мне, – он сделал вид, что не заметил моего удивления, – на тебя уже поставили более четырех тысяч, я, например, не могу себе позволить потерять такие деньги. Но теперь, когда я познакомился с тобой, я вижу, что выбор сделан правильный – мои клиенты не будут в убытке.
– Вот уж не думал, что ставки делаются даже на таких новичков, как я, – признался я.
– Мы принимаем ставки на все. Это наш бизнес. Здесь не бывает ни слишком малых дел, ни слишком больших. Либо есть прибыль, либо ее нет… Вот такие дела, Дэнни. Со временем ты обо всем узнаешь, – с этими словами он хлопнул меня по колену своей лапищей и снова крикнул: – Ронни! Дай-ка еще стаканчик! Что-то мне сегодня жарко.
Через минуту снова вошла она. Поднос уже был на столике, и девушка повернулась, чтобы уйти, когда Филдс повелительно бросил:
– Задержись, детка.
Она вопросительно посмотрела сначала на него, потом на меня.
– Ну как, она тебе нравится, малыш? – подмигнул мне Филдс.
Я лишь покраснел еще больше.
– Я вижу, можешь не говорить, – махнул рукой он. – Значит, договорились, сегодня ты выигрываешь полуфинал и после боя приходишь ко мне. А об остальном я позабочусь. Идет?
От неожиданного предложения я окончательно растерялся. Конечно, раньше я не увидел бы в этом ничего предосудительного, но теперь у меня была Нелли, и это многое меняло.
Филдс внимательно наблюдал за борьбой чувств на моем лице.
– Ну, смелее, малыш. Тут раздумывать не о чем!
– Благодарю вас, мистер Филдс, – наконец обрел я дар речи. – Но у меня есть девушка… Кроме того, я тренируюсь и…
– Ну-ну, от этого еще никто не умирал. А что до твоей девушки, то, заверяю тебя, ей много еще чего достанется. Ронни, разденься! – неожиданно приказал он.
– Но, Макси! – воскликнула она.
– Ронни, ты слышала, что я сказал?!
Девушка безразлично пожала плечами, закинула руку и расстегнула молнию, платье упало к ее ногам. Филдс поднялся и подошел к ней.
– Посмотри на нее хорошенько, малыш. Ну, что ты скажешь, хороша?
Вот это было уже противно, я вскочил и поспешил к двери.
– Нет, спасибо, мистер Филдс, – сказал я на пороге, – вы же знаете Сэма, он не терпит, когда опаздывают на тренировки.
Филдс осклабился.
– Ну хорошо. Не хочешь – не надо. Но если передумаешь, то знай, что мое предложение остается в силе.
– Спасибо, мистер Филдс.
Я взглянул на девушку, неподвижно, словно манекен, стоявшую посреди комнаты. Мне ее стало жаль. Конечно, двадцать долларов в час – большие деньги, но гордость – дороже.
Я неловко улыбнулся ей.
– До свидания, мисс.
Она покраснела и отвернулась к окну.
– До свидания, мистер Филдс, – сказал я, выходя, но могущественный хозяин тотализатора ничего не ответил.
Я быстро сбежал вниз по лестнице. Сейчас даже грязные улицы квартала казались мне чище, чем великолепный кабинет с коврами и кондиционером.
Глава 10
С трудом переставляя ноги, я дотащился до своего угла ринга и тяжело опустился на стул. Казалось, все мое тело превратилось в сплошной синяк. Я устало наклонился вперед, хватая раскрытым ртом воздух.
Зеп проворно опустился передо мной на одно колено и приложил мокрое прохладное полотенце к моему лбу. Мистер Спритцер усиленно массировал мне плечи, каждое движение его рук приносило облегчение.
– Все в порядке, малыш? – спросил неуверенно Зеп, заглядывая мне в лицо.
Я кивнул, скривясь от боли. Мне не хотелось говорить. Нужно восстановить сбитое дыхание. Все получилось не так, как я себе представлял. Ведь все говорили, что это будет легкая победа, что я уложу его во втором раунде. Но сейчас пойдет уже третий, а мне не удалось нанести своему сопернику ни одного ощутимого удара.
– С ним все в порядке, мистер Спритцер? – в голосе Зепа звучала тревога. Ответ тренера был сух и четок. Он медленно дошел до моего сознания:
– С ним все в порядке. Просто парень начитался хвалебных статей…
Самое обидное, что он был прав. Я был слишком самоуверен, я поверил во все, что обо мне писали газеты. Пассо, сидевший в противоположном углу ринга, дышал легко и ровно, блики электрических ламп поблескивали на его темной коже.
Раздался гонг, я вскочил на ноги. Знание моей ошибки придало мне сил. Я уже был на середине ринга, а Пассо еще шел не спеша, на лице его была все та же полуулыбка, с которой он начал бой. Мне хорошо была известна такая гримаса – у меня у самого она появлялась, когда я был уверен в исходе боя. Но сегодня удача изменила мне! В слепой ярости я сильно ударил правой и тут же ощутил страшную боль в боку. Я промахнулся, а Пассо нанес мне точный удар левой по почкам. Я инстинктивно опустил руки, защищая корпус, и тут же получил сокрушительный удар в челюсть.
Темные круги расплылись у меня в глазах, словно я слишком долго смотрел на солнце. Я помотал головой, пытаясь избавиться от них, и тут же до меня, словно издалека, донеслось: «Пять!» Я повернул голову в сторону, откуда слышался этот неприятный звук. Рука рефери поднялась, и он выкрикнул: «Шесть!» Что я тут делаю, на четвереньках? Я же не упал?.. И тут я понял, что произошло. Мне отсчитывают нокаут! Этого не может быть! Я неловко поднялся с колен.
Судья ощупал мои перчатки и вытер их, внимательно заглядывая мне в глаза. Теперь до меня донесся неистовый рев толпы. Но сегодня все орали совсем по-другому, не так, как раньше. Теперь они болели не за меня, а за Пассо. Они требовали, чтобы Пассо добил меня. Пытаясь получить хотя бы секундную передышку, я вошел в ближайший бой и начал вязать руки противника. Рефери разнял нас и скомандовал начинать.
Я вновь ощутил острую боль сначала в правом боку, потом в левом. Темное, лоснящееся от пота лицо Пассо прыгало у меня перед глазами. Он победно улыбался и, послушный воле многотысячной толпы, спокойно приканчивал меня. Я ушел в глухую защиту, но он то и дело доставал меня, разрывая, как мне казалось, внутренности, ломая ребра. Мельком я бросил взгляд в свой угол, но сейчас никто не мог мне помочь, запомнились только испуганные, широко раскрытые глаза Зепа.
Снова передо мною маячил Пассо. Теперь он был совершенно уверен в себе и совсем забыл о защите. Вот он размахнулся. Да этого удара я не выдержу! Меня охватил ужас: он же меня убьет! Надо как-то остановить этот смертельный черный кулак. Собрав все силы, я резко ударил противника в незащищенную челюсть.
И вдруг Пассо стал падать. Я сделал к нему неуверенный шаг, но рефери тут же подтолкнул меня в мой угол. Слезы катились по моему лицу, и я их не мог удержать. Все, надо выбираться из этой мясорубки. Больше я не выдержу ни минуты…
Ко мне сквозь канаты протиснулось улыбающееся лицо Зепа. «Чего он улыбается? – с недоумением посмотрел я на него. – Ведь все кончено. Я проиграл!» Но особого сожаления я не испытывал. Хорошо, что больше не надо драться, что больше меня не будут бить… А на остальное – наплевать.
Я лежал ничком на кушетке, уткнув голову в вытянутые руки. С каждым движением рук Спритцера боль уходила из меня, уступая место приятной усталости. Шевелиться не хотелось. Со стуком Зеп поставил на полку флакон с жидкостью для растирания и спросил:
– Он отойдет, мистер Спритцер? Серьезных повреждений нет?
Спритцер прошелся по позвоночнику и выпрямился.
– За день отойдет. Он молод, силен, у него есть характер.
Я не двигался. По крайней мере, хоть этот не злится на меня за мое поражение.
– С ним все в порядке? – послышался встревоженный голос Сэма.
– Нормально, Сэм, – ровным голосом ответил тренер. – Не волнуйся.
– Но тогда в чем дело? – недовольно спросил Сэм. – Сегодня он выглядел мерзко. Пропустить столько ударов!
– Не бери в голову, Сэм. – Голос Спритцера звучал спокойно. – Малыш поверил в то, что о нем пишут. Он решил, что только посмотрит на Пассо – и все будет закончено.
– Но ты должен был предусмотреть это!
– Есть вещи, которые даже я не в состоянии сделать… Но это все ему даже на пользу: хорошо, когда вовремя щелкнут по носу.
– Да уж!
Сэм подошел ко мне и взъерошил мои волосы. Не открывая глаз, я вздохнул с облегчением: кажется, он на меня тоже не сердится. Вдруг я услышал:
– Нет, а каков был завершающий удар?! Это же смертельный номер!
