Текст книги "Надгробие Дэнни Фишеру"
Автор книги: Гарольд Роббинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
– Все будет в порядке, старина, – усмехнулся я. – Давайте, вам надо торопиться.
Он положил руку мне на плечо.
– Прощай, малыш. Спасибо тебе. И да хранит тебя Господь!
– До свидания, Бен. Будем живы – увидимся!
Он повернулся, чтобы выйти, и столкнулся в дверях с Сарой.
– Ты точно не хочешь ехать с нами? – спросила она меня.
– Сама видишь, я сейчас немного занят, – пошутил я.
Она попыталась улыбнуться, но у нее это плохо получилось.
– Дэнни! – воскликнула она, не в силах скрыть охвативших ее чувств, и бросилась в мои объятия.
– Сара, тебе пора, – здраво сказал я, и мне самому стало противно от моей рассудительности. – Пусть все останется в прошлом: и плохое, и хорошее. Так будет легче начать новую жизнь.
Она кивнула, закусив губу. Потом легко поцеловала меня в щеку и быстро вышла из комнаты. Спит с интересом наблюдал за нами.
– Мы обшарили каждый уголок, – сказал он. – А вот сюда заглянуть не догадались. Теперь я припоминаю: Ронни тоже не было в ту ночь.
– Слушай, по-моему, встречаемся мы каждый раз без радости, расстаемся без сожаления. Может быть, мы прекратим эту игру?
– Не всегда же тебе будет везти, – огрызнулся Спит.
В его лице была какая-то странная перемена. Я не сразу понял, что у него не было больше заячьей губы. Он тоже заметил мой пристальный взгляд.
– Да, я позабыл поблагодарить тебя, Дэнни. Когда ты отделал меня той ночью, ты так раскроил мне губы, что пришлось делать пластическую операцию…
– Не стоит благодарности. Ведь мы же свои люди. Я всегда готов раскроить тебе еще что-нибудь. А теперь, дружок, перевернись-ка на живот.
Он неохотно растянулся на узкой койке. Я быстро связал ему ноги и пропустил проволоку через петлю, стягивающую руки. В таком положении он пролежит долго, пока кто-нибудь из мальчишек-разносчиков не найдет его. Потом я подошел к Сборщику. Этот дышал ровно. Приподняв веко, я заглянул в зрачок. Громила не скоро придет в себя. Не спеша я собрал мои нехитрые пожитки и побросал их в недавно купленный саквояж. Спит напряженно следил за моими сборами.
– На этот раз тебе не удастся смыться, Дэнни, – зловеще произнес он.
Я подошел к койке и задумчиво поднял пистолет. В его глазах появился ужас.
– С чего это тебе пришло в голову? – спросил я.
Он молчал, не сводя глаз с пальца на спусковом крючке. Я усмехнулся и положил пистолет в карман. Спит облегченно перевел дыхание.
– Черт с тобой, живи пока, – сказал я. – Но я не советую еще раз встречаться со мной. В следующий раз я не буду таким добрым. На дырках в башке пластических операций пока не делают…
Паром с автобусом южного направления медленно вытягивался из Нью-Йоркской гавани. Я бросил прощальный взгляд на огни родного города. Они недоуменно подмигивали, словно спрашивали, куда это меня несет. Начался мелкий противный дождь.
Погода была под стать настроению. Я многое оставлял позади – целый отрезок жизни, где было все: любовь и ненависть, горе и радости, друзья и враги. Однажды я вернусь сюда. Может быть, тогда все будет по-другому.
Я удобнее устроился в кресле и открыл утреннюю газету. Вдруг в колонке светских новостей мое внимание привлекла маленькая заметка. В ней сообщалось:
«Вчера состоялось бракосочетание Сэма Готкинса – одного из ведущих концессионеров, в прошлом знаменитого боксера-полутяжеловеса, выступавшего под именем Сэмми Гордона, – и Мириам Фишер, сестры чемпиона страны по боксу Дэнни Фишера. После медового месяца на Бермудах молодые поселятся в новом доме по Сентрал Парк Саут, специально перестроенном женихом для своей невесты».
Моя рука автоматически потянулась к кнопке – остановить автобус, но я тут же убрал руку – возвращаться мне было некуда.
Я еще раз перечитал заметку. Мими и Сэм. Интересно, как это у них все сложилось? А что с тем парнем, от которого она совсем недавно была без ума? Я устало откинулся на спинку кресла. Все теперь было все равно! Меня не было в их жизни так, будто никогда не было.
Я задремал, убаюканный мерным покачиванием автобуса и шелестом дождя. Мне снились Сэм и Мими, но каждый почему-то по отдельности. Никак не удавалось объединить их, чтобы пожелать счастливой семейной жизни.
Глава 5
Она сидела перед трюмо и безутешно плакала, вытирая слезы скомканным кружевным платком. Отец нервно повернулся к маме.
– Чего это она разревелась? – спросил он. – Это же ее свадьба, а не похороны.
Мама хмуро посмотрела на отца, взяла его за руку и вывела из комнаты Мими.
– Иди-ка лучше к гостям, – твердо сказала она. – К началу церемонии бракосочетания она успокоится.
Дверь за отцом захлопнулась. Мама присела на краешек кровати и принялась ждать, когда Мими справится с очередным приступом слез. Наконец, переборов себя, Мими затихла в кресле – маленькая и беззащитная.
– Ты его не любишь… – тихо заметила мама.
Дочь вскинула голову, взглянула на мать и вновь поспешно отвела глаза.
– Я люблю его, – выдавила она.
– Тебе не обязательно выходить за него замуж, если ты его не любишь.
Мими уже полностью взяла себя в руки, она откликнулась бесстрастно:
– Все в порядке, мама. Все это – детские капризы.
Мама посмотрела на нее строго и участливо.
– Может быть, ты думаешь, что сразу станешь взрослой, как только выйдешь замуж? Не забывай, доченька, что я еще не подписала своего разрешения на этот брак.
Мими молча посмотрела на себя в зеркало, встала и подошла к раковине, чтобы умыться.
– Всю жизнь, Мириам, – продолжала мама, – тебе придется находиться рядом с этим человеком. Всю жизнь тебе придется скрывать…
– Мама! – в отчаянии воскликнула Мими. – Но теперь уже поздно говорить об этом!
– Нет, не поздно! Ты еще можешь изменить свое решение.
Мими покачала головой, жесткие складки легли в уголках ее по-детски пухлого рта.
– Поздно, мама, и ты сама об этом знаешь… Я подписала себе приговор уже тогда, когда впервые пошла к нему, чтобы узнать, где Дэнни. Да и что я могу сейчас сделать? Вернуть ему все деньги, которые он потратил на безуспешные розыски Дэнни? Вернуть те пять тысяч, которые он одолжил отцу на приобретение магазина? Возвратить всю подаренную им одежду, украшения, обручальное кольцо и сказать: «Извините, это была ошибка»?
Глаза матери потемнели от боли.
– Уж лучше это, чем всю жизнь быть несчастной. Не позволяй нам сделать с тобой то же, что мы сделали с Дэнни.
– Мамочка, – Мириам обняла мать, – не вини себя в том, что случилось. Во всем виноват только характер отца, его гордость и нетерпимость.
– Нет, я тоже виновата. Я могла остановить его, – упрямо твердила мама. – Поэтому я сейчас говорю с тобой. Я не хочу повторять одну ошибку дважды.
– Никакой ошибки нет, мама, – ответила Мими, вновь усаживаясь перед зеркалом. – Сэм любит меня. И я его люблю, только… может быть, не так сильно. Со временем, когда у меня появятся дети, мы с ним сравняемся. Он добрый и щедрый. Все будет нормально. – Мама с сомнением смотрела на нее. – Не беспокойся, мама. Я знаю, что делаю. Я действительно хочу этого.
Мириам испуганно сидела на краешке широкой кровати, чувствуя, как от страха у нее холодеют руки и ноги. Он шумно чистил зубы в ванной, заканчивая вечерний туалет. Шум воды смолк, и Мими поспешно юркнула под прохладные простыни и сжалась в комок. Он подошел к кровати и щелкнул выключателем. Комната погрузилась в тревожно-таинственный полумрак. Тяжело вздохнула кровать под его мощным телом. Мими лежала, отчаянно стараясь унять нервную дрожь. Он потянулся к ней и осторожно тронул плечо. Она еще крепче сжала зубы.
– Я люблю тебя, малышка, – мягко проговорил он. – Не бойся меня, глупая. Я не сделаю тебе больно.
Вдруг ее глаза наполнились слезами. Она быстро повернулась к нему и жалобно спросила:
– Правда, Сэм? Ты правда любишь меня… после того, что я с тобой сделала?
Он нежно поцеловал завиток на ее виске.
– Конечно, дорогая, люблю. И потом, ты ничего не сделала мне плохого.
Мими расслабилась в его объятиях, приподняла голову и легко поцеловала его в губы, словно маленькая девочка своего отца.
– Спасибо, Сэм, – благодарно прошептала она.
Она закрыла глаза, он целовал ее шею, грудь… Гладил, успокаивая, по голове. Точно так же обычно ласкал ее Джордж. Она сердито отогнала непрошеное воспоминание. Это все уже не могло иметь отношения к ее жизни. Ведь Сэм не виноват, что стал ее мужем. Если кто виноват, то только она сама. Она сама этого захотела в тот самый момент, когда они с Нелли впервые пришли к нему.
Она смело обняла его и прижалась к его сильному телу, чтобы найти защиту от тревог, сомнений, воспоминаний.
…Он умиротворенно лежал на спине, ее голова покоилась на его плече.
– Все нормально, малышка? – заботливо шепнул он ей на ухо.
– Да, – прошептала она.
Но в глубине души она знала, что лжет. Ей придется лгать всю жизнь. Лгать и бояться, что он вдруг узнает правду, прочтет ее мысли. Только что, когда они были вместе, перед ее глазами было совсем другое лицо.
«Боже, – молча молилась она, – неужели всю жизнь мне придется переступать через себя? Всю жизнь бояться? Помоги мне, Господи!»
Сэм крепко спал, не подозревая о тягостных думах, терзавших его законную – перед Богом и людьми – жену. Ну что ж. Так лучше. Пусть остается в счастливом неведении.
Глава 6
Я поежился, поднял воротник и надвинул мягкую широкополую шляпу на самые глаза. Противный дождь все равно попадал за шиворот и охлаждал мою иссушенную двухлетним скитанием душу. Пол-Америкй исколесил я за это время, перебиваясь случайными заработками, не зная утром, где найду приют на ночь. Два года вдали от дома, без известий о семье, о Нелли, о Мими и Сэме. Воспоминания о родных и близких отдавались тупой болью в сердце. Я старался загнать их глубоко внутрь, но они постоянно были со мной…
Но теперь я почти дома. Почти, но не совсем. Филадельфия. Достаточно сесть на поезд, и через час с небольшим я буду в Нью-Йорке. Как часто я мечтал об этом моменте, но теперь, когда он пришел, я оробел. Но я должен вернуться, должен, даже если все забыли обо мне, даже если они не очень-то желают моего возвращения.
Я взглянул на хмурое небо, на низкие рваные облака, из которых низвергались потоки воды. Окурок обжег пальцы, и я бросил его в канаву. Сигарета сердито зашипела и погасла, я невольно сравнил свою судьбу с этим окурком.
Я должен вернуться домой. Должен увидеть Нелли, маму, Мими, и даже – отца, хочет он того или не хочет. Я так устал от одиночества. Только бы увидеть их.
Я вышел из метро. Толпа на Деланси-стрит была как всегда плотной, несмотря на дождь. Люди просто не обращали на дождь внимания, так как некуда было больше идти. Я всегда любил гулять по этой оживленной улице, глядя на витрины и мечтая, что бы я купил себе, если бы были деньги. Все здесь осталось по-прежнему… Изменился только я сам.
Закурил, подождал, когда сменится свет светофора. Поток машин замер, я перешел на другую сторону. А вот и знакомый бар с магазинчиком. Нелли обязательно должна быть здесь. Я почему-то был в этом уверен. Часы в витрине показывали без пяти минут девять. Через пять минут бар закроется, и она выйдет. Интересно, изменилась ли она. А вдруг она забыла меня? Вдруг у нее другой парень? Два года ожиданья для девушки – немалый срок.
Я встал под фонарь на том же самом месте, где обычно ожидал ее. Если закрыть глаза и прислушаться к вечернему шуму на улице, то можно подумать, что я никуда не уезжал.
Свет в магазине погас, я пристально посмотрел на выход. Еще несколько минут, и она выйдет. Во рту пересохло, забилась жилка на виске. Из темного магазина выпорхнула стайка оживленно болтающих девушек. Нелли среди них не было.
Несмотря на промозглую погоду, мне вдруг стало жарко. Платком вытер вспотевшее лицо. На пороге магазина появлялись все новые и новые девушки, но рассмотреть среди них Нелли не удавалось. Вот вышли последние две, дружно щелкнули зонтиками и разошлись в разные стороны.
На часах было двадцать минут десятого. В душе начало накапливаться горькое разочарование. Я нервно закурил и хотел было уже уйти, когда до меня донесся знакомый голос:
– Пока, Молли, до завтра.
Я резко обернулся и посмотрел на Нелли, прощавшуюся со своей подругой. Она стояла вполоборота ко мне и меня не видела. Мне же она была прекрасно видна в свете уличного фонаря. Казалось, она ничуть не изменилась. Тот же мягкий, притягательный рот, смугловатая кожа, округлые щеки, большие глаза.
Я сделал шаг вперед и остановился. Мне вдруг стало страшно. Я замер, не в силах окликнуть ее.
Вторая девушка отошла, а Нелли начала открывать свой зонт и тут мельком взглянула на наше место. Она тоже сделала неуверенный шаг ко мне. Потом вдруг остановилась и бросилась ко мне с радостным возгласом: «Дэнни!»
Через мгновение она уже была в моих объятиях, а забытый зонт остался сиротливо лежать на мокром тротуаре. Она плакала и целовала меня. У меня к горлу тоже подступил комок.
– Нелли! Моя Нелли! – шептал я, а на душе было удивительно мирно и легко.
Я вернулся домой.
Глава 7
Вывеска на китайском ресторанчике была все той же: «Свиные отбивные за 30 центов». Только она еще больше поблекла, как, впрочем, и китаец-метрдотель. Правда, в засиженном мухами меню значилась новая цена: 50 центов. Я взял руку Нелли, пригляделся к ладони и произнес, подражая гадалкам:
– В твою жизнь скоро войдет высокий красивый брюнет.
– С цветом накладка, – рассмеялась она, и вдруг улыбка исчезла с ее губ.
– Дэнни…
– Что, милая?
– Неужели все это мне не снится? Я так боюсь, что вот-вот проснусь, и сестра вновь скажет, что я плакала во сне.
Я поднес ее руку к губам и поцеловал каждый ее пальчик.
– Вот тебе доказательство, что ты не грезишь.
– Если это сон, – мечтательно произнесла она, – то пусть он никогда не кончается.
– Это не сон, малыш. Это я, твой Дэнни. И не во сне, а наяву. Во сне не пахнет так вкусно с кухни.
Она порывисто схватила меня за руку и заглянула в глаза.
– Я так тебя люблю, Дэнни. Я полюбила тебя в тот самый момент, когда впервые увидела… Я ни разу ни с кем не ходила за все время, пока тебя не было. Ни разу! Но почему ты не дал мне весточку о себе? За два года – ни строчки.
– Я не мог, любимая.
– Понимаю. Моя мама уже начала беспокоиться, почему я живу такой затворницей. Она говорит, что в моем возрасте даже у нее были парни. Но мне никого не было нужно. Я всегда верила: ты вернешься. Даже до того, как однажды пришла девушка от Макси Филдса.
Я недоуменно уставился на нее, потом сообразил, покраснел. Но Нелли ничего не заметила.
– Как же ее звали?.. – вспоминала она. – А, мисс Дорфман! Ты что, ее не помнишь? Она пришла в магазин через несколько дней после Дня труда [5]5
День труда – национальный праздник в честь трудящихся США и Канады, отмечается в первый понедельник сентября.
[Закрыть]и сказала, что видела тебя, что с тобой все в порядке и что ты посылаешь всем приветы. Ронни, так, кажется, звали ту девушку… Она рассказала мне, что у тебя вышли какие-то неприятности с Филдсом, но ты вернешься, как только уладишь дела.
Мне стало легче. Все-таки Сара молодец. Хорошо, когда в этом мире хоть немногим удается оставаться людьми. Она пыталась мне помочь. Если бы не она, может быть, Нелли не сидела бы сейчас со мной.
– Дэнни, – спросила Нелли, – это правда, что ты взял у Филдса деньги и согласился проиграть тот бой?
– Кто тебе это сказал? – хрипло ответил я вопросом на вопрос.
– Ко мне прибегала тогда Мими. Мы с Зепом отвели ее к мистеру Готкинсу, и тот сообщил, что об этом рассказал ему Филдс. Ты так и не ответил на мой вопрос. Так это правда?
Я молча кивнул.
Она порывисто схватила меня за руку.
– Зачем ты это сделал, Дэнни? Почему ничего не сказал мне?
– У меня не было другого выхода. Мне нужны были деньги. Я хотел помочь отцу купить аптеку и вновь встать на ноги. К тому же Филдс давил на меня и мог добиться своего не так, так эдак… Из двух зол я выбрал меньшее. А потом получилось так, что я не мог проиграть бой, как ни старался. Эх, да что теперь об этом говорить. Сделанного уже не исправишь.
– Мими сказала, что отец выгнал тебя из дома. Почему ты не пришел ко мне? Вместе мы бы что-нибудь придумали.
– Мне нужно было как можно быстрее убраться из города. Люди Филдса шли за мной. Страшно подумать, если бы я их привел к тебе…
Нелли устало потерла глаза.
– Все это настолько ужасно, что я не могу поверить. Два года – и ничего, ничего от тебя, ничего о тебе!
– Может быть, мне вообще не следовало возвращаться? – с горечью спросил я. – Ты бы постепенно забыла обо мне, и все бы стало на свои места…
Ее глаза испуганно расширились.
– Как ты можешь такое говорить, Дэнни! Я так беспокоилась за тебя… Ну уж теперь я тебя никуда не отпущу. Отныне все беды мы будем делить поровну.
Я благодарно посмотрел ей в глаза. Так оно должно быть. Так оно и будет!
– А ты похудел и возмужал, Дэнни, – прервала она мои мысли.
– Всего на пять килограммов и несколько лет.
– А что сказали твои родители, когда увидели тебя?
Я склонился над тарелкой, чтобы Нелли не заметила той боли, которую мне невольно причинила.
– Я еще не был у них.
– Не был? – искренне удивилась она. – Но почему, Дэнни?
– Не уверен, что они жаждут видеть меня. После всего, что произошло…
– Нет, ты все-таки большой ребенок, Дэнни, – укоризненно произнесла она. – Я уверена, что они будут рады.
– Ты так думаешь? – недоверчиво спросил я, хотя ее уверенность обнадежила меня.
– Мими очень обрадуется, не говоря уже о матери, – улыбнулась Нелли. – Да, ты знаешь, что они с мистером Готкинсом поженились? И что у Мими родился сын?
Еще один сюрприз.
– О женитьбе я прочел в газете, но я не знал, что у них родился малыш. Когда это произошло?
– В прошлом году. А скоро у них будет второй.
– Откуда ты знаешь такие подробности?
– Время от времени мы с Мими болтаем по телефону, вдруг у кого-нибудь появятся новости о тебе.
– То сообщение в газете было для меня большой неожиданностью. Кто угодно – только не Сэм.
– Он очень хорошо к ней относится, – быстро сказала Нелли. – Кроме того, он многое сделал для твоих родителей. Помог отцу наладить дело.
Я облегченно вздохнул – словно тяжелая ноша свалилась с моих плеч. Судьба отца очень меня беспокоила последние годы. Ему нужен был кто-то, кто бы мог помочь ему вновь встать на ноги. Теперь с таким зятем, как Сэм, он вновь воспрянет духом. Интересно, что Сэм думает обо мне? Злится ли он на меня за то, что я наделал? Наверное, злится, его вполне можно понять.
– Когда ты зайдешь к ним?
– Не знаю. Может быть, никогда.
– Дэнни, ты должен! Ведь это – самые близкие тебе люди!
Я с горечью усмехнулся.
– Отец сказал, что у меня больше нет дома.
– Чего не скажешь в запале. Я знаю, что они не одобряли твои встречи со мной, но на твоем месте я бы все-таки проведала их.
– Мне нечего там делать, – отрезал я. – Я вернулся не к ним, а к тебе. Отныне ты – мой дом, моя семья.
Глава 8
Солнце протянуло ко мне свои ласковые лучи и заставило открыть глаза. Первое, что я увидел, – улыбку Нелли, которая лежала рядом и рассматривала меня.
Какое-то время я изумленно глядел на нее, не веря своим глазам. Она была здесь, рядом! Постепенно вся эта ночь, в которую мы стали мужем и женой, вспомнилась мне. Слов не было, чтобы выразить переполнявшие меня нежность и благодарность. Я приподнялся и поцеловал ее.
– Доброе утро, любимая.
– Доброе утро, муж мой.
– Утром ты выглядишь еще прекраснее.
Она вся зарделась и тряхнула копной распущенных, сверкающих в солнечном свете иссиня-черных волос, прикрывших ее до пояса.
– Ты очень красив во сне, Дэнни, – тихо сказала она. – Я наблюдала за тобой. Ты похож на маленького мальчика.
– Ты хочешь сказать, что я подурнел, когда проснулся?
Она рассмеялась и, наклонившись, провела пальцем по моим выступавшим ребрам:
– Ты совсем дошел, Дэнни. Придется тебя откармливать…
– Добрый петух жирным не бывает. Или я недостаточно хорош? – Она потупила глаза. – А впрочем, я согласен, – продолжал я, целуя ее. – Можешь начинать прямо сейчас!
Мы оба рассмеялись, потом она взяла мою голову в свои ладони и серьезно заглянула в глаза.
– Дэнни, – тревожно спросила она, – ты меня любишь?
– Ну конечно же. Разве ты этого не чувствуешь? – рассмеялся я.
– Скажи мне… Я так люблю, когда ты мне это говоришь.
– Я люблю тебя, Нелли. Люблю! Люблю! Люблю!
Когда чуть позже мы проходили мимо открытых дверей церкви, Нелли неожиданно остановилась и взяла меня за руку.
– Давай зайдем, Дэнни.
– О'кей, – согласился я, и мы вошли в прохладный, торжественный покой зала, в глубине которого виднелся алтарь.
Она опустилась на колени, а я встал позади нее. Через несколько минут она поднялась и посмотрела на меня своими лучистыми глазами.
– Теперь я чувствую себя спокойнее, – призналась она, когда мы вышли из церкви.
– Я рад, дорогая, – с пониманием сказал я. – Мне бы не хотелось, чтобы на душе у моей невесты было неспокойно.
Тут же я поймал такси, и мы доехали до Сити-холла.
В небольшой комнате ожидания скопилось несколько пар молодоженов, которые бросали нервные взгляды на массивную дверь с золотой табличкой «Зал бракосочетаний». И ниже помельче: «Без приглашения не входить».
Я взглянул на часы, пора бы им и открывать. Здесь было не так уж и страшно. Во всяком случае, не страшнее, чем в брачном агентстве, где мы с трудом получили разрешение на бракосочетание. Там задавали слишком много вопросов, и нам пришлось немного солгать. Наконец двери распахнулись, и на пороге появилась женщина, похожая на серую мышь. Она окинула строгим взглядом выжидательно уставившихся на нее молодых людей и, сверившись со списком, торжественно пропищала:
– Мистер Фишер и мисс Петито. Пожалуйста, входите!
Я встал, подошел к Нелли, взял ее под руку. Чопорная женщина сухо кивнула нам, и мы прошли вслед за ней в небольшой зал с возвышением посредине.
– У вас есть разрешение на брак, молодой человек? – спросила женщина.
– Да, мэм, – поспешно ответил я, протягивая ей разрешение.
Из боковой двери бесшумно вышел высокий статный мужчина с добрыми, внимательными глазами и с достоинством поднялся на возвышение.
– Не надо так нервничать, молодые люди, – начал он. – Это займет не более минуты. Вы привели с собой свидетелей?
Я смущенно помотал головой и облизнул пересохшие губы. Нелли покраснела.
Седовласый ободряюще улыбнулся.
– Ничего страшного. Мисс Шварц, не будете ли вы так любезны пригласить сюда на минутку мистера Симпсона?
– Да, конечно, мистер Киль.
– Ваше имя – Дэнни Фишер? – спросил он.
– Да, сэр.
– Возраст?
– Двадцать три. Точно, как там записано.
– Элеонора Петито?
Нелли молча кивнула, и он вновь уткнулся в лицензии. В этот момент вернулась его строгая помощница, ведя за собой маленького человечка с птичьей головой, одетого в темный костюм.
– Ну вот, теперь можно начинать, – улыбнулся мистер Киль и пододвинул к нам лицензию. – Распишитесь, пожалуйста, вот здесь. И здесь.
Дрожащей рукой Нелли поставила свою подпись. Потом по очереди расписались: я, свидетели и наконец сам мистер Киль.
– Пожалуйста, возьмитесь за руки, – торжественно произнес мистер Киль. – Согласна ли ты, Элеонора Петито, взять в законные мужья Дэниеля Фишера?
– Да, – тихо, но твердо произнесла Нелли.
– А ты, Дэниель Фишер, согласен ли взять в законные жены Элеонору Петито?
– Д-да, согласен, – сорвавшимся голосом подтвердил я.
– Властью, вверенной мне городом Нью-Йорком, объявляю вас мужем и женой. Живите в мире и согласии. Желаю вам счастья и много здоровых детей. А теперь, молодой человек, поцелуйте свою жену, заплатите два доллара и можете быть свободны!
Мы неловко поцеловались и поспешили к выходу. Насмешливый голос мистера Киля заставил нас вздрогнуть и растерянно обернуться.
– Не хотите ли вы забрать свое брачное свидетельство? – улыбнулся он.
Я густо покраснел и вернулся к столу.
– Спасибо, сэр.
Стоя на ступеньках Сити-холла, мы счастливо переглянулись. На улице все вроде бы осталось по-прежнему. И все-таки что-то переменилось. Теперь мы были мужем и женой. Нелли взяла меня под руку.
– Сначала пойдем и сообщим об этом событии моей родне.
– Согласен.
– А потом навестим твою семью, – твердо закончила Нелли.
– А это еще зачем? – удивился я. – Это не их дело, да и потом, это им совершенно безразлично.
– Зато мне это не безразлично, – решительно отрезала моя жена. – Я хочу, чтобы они знали!
– Но им наплевать на нас, стоит ли унижаться?
Нелли сжала мой локоть и произнесла, подражая мистеру Килю:
– Не хочешь ли ты, Дэниель Фишер, начать супружескую жизнь со скандала?
– Нет, дорогая.
– Тогда пойдем и сообщим им.
– Хорошо, – согласился я. – Пойдем и сообщим. И вообще, я готов ходить по Нью-Йорку и кричать, что взял в жены самую красивую девушку на свете!
– А что, это неплохая идея.
Глава 9
Швейцар предостерегающе выставил руку и вопросительно посмотрел на нас.
– Квартиру мистера Готкинса, пожалуйста, – сказал я.
Он вежливо кивнул.
– Апартаменты мистера Гордона находятся на двадцать первом этаже. Номер С-21.
Мы миновали швейцара и подошли к двери лифта. Учтиво поклонившись, мальчик-лифтер спросил, какой этаж нужен. Я сказал ему и шепотом спросил Нелли:
– Что это еще за «мистер Гордон»?
– В прошлом году он официально сменил фамилию, – так же шепотом ответила она мне.
Я понимающе кивнул: фамилия Готкинс была хороша только для Бруклина, для фешенебельного района больше подходила фамилия Гордон.
Шел десятый час вечера. После посещения родителей Нелли мы устроили себе праздничный обед, а потом направились к моим. Теперь они жили в скромном, но пристойном месте по Вашингтон Хайтс. Привратник объяснил нам, что по пятницам Фишеры обедают у своей дочери.
Все эти явные свидетельства богатства и процветания вселяли в меня смутное беспокойство. Старики Нелли встретили меня на удивление радушно. Правда, сначала, когда отец открыл дверь и увидел нас, нам пришлось выслушать очень много итальянских слов, которых я не понял, но ясно было, что это не просто «здравствуйте». Нелли быстро вставила в его речь несколько фраз по-итальянски, он еще понесся было по инерции, но тут же замолчал, открыв от изумления рот. Потом он покорно отошел в сторону и пропустил нас в дом. Здесь мы попали в объятия матери Нелли, которая уже громко причитала и плакала. Нелли тоже пустила слезу. Я неловко наблюдал за всем этим, не зная, что делать. Отец Нелли, по-моему, был тоже совершенно растерян из-за этих бесконечных потоков слез и причитаний. Выскочил Зеп и принялся радостно колотить меня по спине кулаками. Откуда-то возникла сестра Нелли; теперь они плакали втроем. Вдруг отца осенило: он махнул рукой и поспешил за вином.
После двух бутылок все немного успокоились и смогли дружелюбно осмотреть меня. Мама Петито помогла Нелли упаковать чемодан и пригласила, правда не очень настойчиво, нас на ужин. Но мы отпросились, извинившись, что нам надо еще устраиваться в гостинице и повидать моих родителей. Я подхватил чемодан со всем приданым Нелли, и мы вышли на улицу…
Лифт плавно остановился, двери бесшумно открылись.
– Четвертая дверь через зал, – любезно подсказал мальчишка-лифтер, и я сунул ему десять центов.
Небольшими золотыми буквами на двери было выведено: «Сэмюэль Гордон».
– Надо же! – усмехнулся я.
Дверь нам открыла симпатичная молоденькая негритянка.
– Миссис Гордон дома? – спросил я.
– Как доложить? – заученно поинтересовалась горничная.
– Я – ее брат.
Глаза девушки заметно расширились, она отступила в сторону.
– Пожалуйста, входите. Я сейчас.
Одно фойе апартаментов Сэма было больше, чем вся квартира родителей Нелли. Откуда-то издалека донеслось радостное восклицание Мими:
– Это Дэнни!
Через мгновение она вышла к нам. Мне показалось, что она совсем не изменилась, но, присмотревшись, я заметил упрямые морщинки вокруг рта, синие круги под глазами. Может быть, это были признаки беременности? Она обняла меня.
– Дэнни, я так рада тебя видеть!
Две слезинки застыли в ее глазах. Я тепло улыбнулся ей. Я тоже рад был ее видеть. Все это время я даже не подозревал, как мне не хватало моей сестры. Мими взяла меня за руку и потащила внутрь квартиры.
– Пойдемте же! Пойдемте! – восклицала она. – Здесь все наши!
Я бросил отчаянно-умоляющий взгляд на Нелли, она ободряюще улыбнулась мне и едва заметно кивнула. Я позволил Мими втащить меня в комнату. Отец с мамой сидели на софе, спиной к нам, они обернулись при нашем появлении. Мама схватилась рукой за грудь и закрыла глаза, словно благодарила Бога. На лице отца было написано настороженное удивление. Сигара в углу его рта была похожа на восклицательный знак. Сэм стоял лицом к нам. В руках он держал высокий стакан с виски. По его глазам трудно было прочесть что-нибудь определенное.
Мими подвела меня к матери и отпустила руку. Мама напряженно вглядывалась в мое лицо, словно пыталась разглядеть, что со мной произошло за эти два года.
– Здравствуй, мама, – тихо сказал я.
Она осторожно дотронулась до моего рукава. Ее глаза наполнились слезами. Наконец, удостоверившись, что это действительно я стою перед ней, она притянула меня к себе и сдавленно прошептала:
– Мой малыш, мой светлячок.
Я стоял, глядя на ее совсем седую голову. Этого момента я боялся больше всего. Мне было безразлично, как они меня встретят. Главным было то, что я сам почувствую. Я же чувствовал себя страшно спокойно, отстраненно, как будто со стороны наблюдая за тяжелой сценой из кинофильма. Нет, я больше не принадлежал им, не был их частицей. Два года назад из дома ушел другой парень по имени Дэнни Фишер. Ушел, чтобы больше никогда не вернуться. Эти тяжелые годы легли между нами пропастью отчуждения, которую никто из нас не в силах преодолеть. Мне стало нестерпимо жаль их и себя.
Я наклонился и нежно поцеловал маму.
– Прости меня, мама, – прошептал я, сам не зная, за что прошу прощения.
Я выпрямился и взглянул на отца, который отошел в дальний угол комнаты и, как мне показалось, неприязненно смотрел на меня оттуда. В его глазах в то же время отчетливо были видны испуг и одиночество. Я медленно подошел к нему и посмотрел прямо в лицо.
– Здравствуй, папа, – протянул я ему руку.
– Здравствуй, сын, – сдержанно ответил он и пожал протянутую руку.
– Как идут дела?
– Нормально…
Разговор был исчерпан, и в комнате вновь воцарилась тишина. Я кивнул Сэму. Он тоже кивнул мне, но не сказал ни слова.
На меня снова нахлынули ставшие привычными опустошенность, одиночество и еще – разочарование. Все было примерно так, как я себе представлял. Им было все равно, вернусь я или нет. Каждый жил своей собственной жизнью. С невольной обидой я спросил:
– Меня не было два года. Неужели никому не интересно, где я был, что делал?
Все продолжали молчать. Мама тихонько плакала. Я вновь медленно повернулся к отцу и холодно посмотрел на него.
– Ты тоже ничего не хочешь мне сказать?
Отец сжал губы.
Подошла Мими, мягко объяснила:
