Текст книги "Ярлыки"
Автор книги: Гарольд Карлтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)
– Думаю, что они ближе, чем тебе кажется, – заметил Уэйленд, когда Корал позвонила ему, чтобы пожаловаться.
– Пусть она не попадается мне на глаза! – сказала Корал.
Вручение наград «Дивайн» устроили со всей пышностью, на которую были способны журнал и магазин. Прием происходил на четвертом этаже магазина, забитом журналистами и фотографами. Корал бегала на цыпочках в толпе, сворачивая шею, чтобы уследить, кто приезжает. Ровный шум иногда нарушался выкриками; воздух был тяжелым от запаха духов и сигарет.
– Вы знаете, что я обожаю в его одежде? – говорила одна светская дама другой. – Его швы! Его замечательные швы!
Уэйленд всем улыбался.
– Я думал, что его одежда не будет продаваться, потому что в ней все выглядят так, как будто они все еще в детском саду, – пробормотал он. – Но именно поэтому она и продается! Это как взгляд в будущее. Все в мини, одни ноги и глаза…
В конце концов, Корал одна вышла на сцену. Она была в сверкающем пурпурном платье от Ру, кончающемся на четыре дюйма выше колена, ее ноги были обтянуты блестящими чулками.
Все замолчали, и Корал начала:
– «Дивайн» присуждает эту награду модельеру, который изменил само направление моды! Филипп Ру сделал это в своей осенней коллекции. Я рада вручить вам эту награду, мосье Ру, за ваш талант в создании одежды для женщин и за то, что теперь мода уже никогда не будет прежней…
Она протянула ему бронзовую фигурку женщины, а Филипп, который уже поднялся на сцену, принял ее, целуя Корал в обе щеки. Аудитория аплодировала стоя.
– В этот момент она была ближе всего к нему, – комментировал позже Уэйленд.
Филипп произнес очаровательную речь.
– Своим успехом я обязан женщине, которая сделала для меня так много, – закончил он.
Корал, которая стояла сбоку, сделала шаг вперед, но почувствовала, как Уэйленд схватил ее сзади за платье и оттащил назад.
– Но… – Она повернулась к Уэйленду, и тут Филипп наклонился к первому ряду.
– Жозефина, – сказал он. – Поднимись!
Не веря своим глазам, Корал наблюдала, как Жозефина неловко поднималась по ступенькам на высоких каблуках, а на сцене схватилась за руку Филиппа.
– Я хочу воспользоваться моментом и объявить о нашей свадьбе, – сказал он.
– О Боже! – задохнулась Корал, но ее восклицание потонуло в буре аплодисментов.
– О, если бы у меня были слова, чтобы описать лицо Корал! – сказал позже Уэйленд. – Ее лицо было цвета ее платья!
Сжав губы, Корал кинулась в комнату, где переодевались модели, и взяла несколько таблеток у своей любимой манекенщицы Мэксин д'Арбевиль. Она проглотила их, запив бокалом шампанского, и побежала приветствовать гостей, по возможности избегая счастливой пары.
– Конечно, в конце концов, выяснилось, что она ему не сестра, – говорила потом Корал Уйэленду, – они просто кузены, целующиеся кузены.
– Трахающиеся кузены, я бы сказал. Жозефина Ру выглядит как женщина, которой всего мало. Эти глаза! Простая маленькая крестьянская девочка…
– Но именно они знают, как удержать мужчину. Ты видел те туфли, которые она купила? Она знает, как тратить деньги, которые он зарабатывает.
Вечер Корал в честь Филиппа был отмечен сотнями свечей, которые отбрасывали свой романтический свет на потолки в комнатах. Филипп приехал рано, вместе с Жозефиной. Как только они разделись, Корал шепнула Колину, чтобы тот увел Жозефину фотографировать.
На Филиппе был элегантный пиджак для обеда. Он выглядел очень красивым. Его волосы, слегка влажные, были зачесаны назад. Корал отметила, что он изменился. Все внимание было направлено на него. Ее раздражало то, что он принял ее приглашение как еще одну неизбежную формальность.
Она закрыла дверь в кабинет и повернулась к нему. Она жаждала броситься в его объятия, но что-то заставляло ее держать дистанцию.
– Ну, и к чему все это? Вы хотите втянуть «Дивайн» в скандал? Ина Меллиндорф сказала мне, что у Диора было отлично известно, что вы и Жозефина – брат и сестра. Вы приехали из одной маленькой испанской деревни и носите одно и то же имя.
Филипп кивнул.
– Да, мы двоюродные брат и сестра.
– В этом тоже нет ничего хорошего. Ваши дети могут…
– Мы не хотим иметь детей, – перебил ее Филипп.
– Почему вы ничего не сказали мне о Жозефине в Париже?
– Вы не спрашивали! Я говорил, что американцы всегда слишком торопятся. Прежде чем я успел что-то сказать, вы появились обнаженной…
– Правильно! – согласилась она, поймав его руку. – Мне никогда ни с одним мужчиной так не хотелось заниматься любовью! Я думала, что мы будем вместе на этот раз – почему вы все усложняете? Или вы забыли, что эта поездка – моя идея! Я пригласила вас! Я изобрела эту награду!
– Да? – Его глаза остановились на ней с неприязнью. – И зачем же вы все это сделали? Потому что вам нравятся мои фасоны, не так ли?
– Но еще и потому, что мне нравитесь вы, Филипп! – Она дернула его за руку. – Господи, вы первый человек, который имеет на меня такое влияние. Я хочу дотронуться до вас. Я хочу, чтобы вы дотронулись до меня! Не заставляйте меня умолять… – Она погладила его по щеке, провела рукой по губам. Он отклонил лицо.
– Я не понимаю! – возмутилась она. – Как вы можете оставаться таким холодным!
– Но я вовсе не холоден. Я страстный мужчина.
– Тогда продемонстрируйте мне свою страсть! – прошептала она ему в ухо. Она прикасалась губами к его щекам – он был свежевыбрит, его кожа была загорелой и гладкой.
Ринувшись назад, она заперла дверь кабинета и вернулась. Она подняла к нему руки. Он отошел в сторону.
– Вы испортите жакет, – сказал он ей.
Корал протянула руку назад и, найдя маленький жакет, швырнула в него. Он поймал его и нежно погладил. Она наблюдала, как темные руки любовно гладили ткань, потом закричала:
– Уверена, что этот проклятый жакет значит для вас больше, чем я!
Он посмотрел на нее, мягко улыбнулся.
– Конечно! Это моя профессия!
Она почувствовала, как ее охватила ярость. Сорвав с себя платье, она бросила его в Филиппа. Потом, выхватив платье из его рук, она стала рвать его.
– Но, Корал, – он с ужасом наблюдал, как она раздирает платье по швам, – вы заказывали его, вы должны за него тысячу долларов, – напомнил он ей.
– Не беспокойтесь, заплачу! – закричала она, бросаясь в спальню к гардеробу. Она нашла платье прошлого сезона от Сен Лорана и надела.
– Застегните! – приказала она. Он застегнул платье.
– Я не говорил, что я единственный модельер, Корал, это вы говорили…
– Я изменила свое мнение. Я могу похоронить вас, Филипп…
Он грустно покачал головой и прошел к двери кабинета.
– А где Майя? – спросила она. – Она все еще работает у вас?
Он уже открыл дверь, но обернулся.
– Она уволилась несколько недель назад.
– Да? Так она ушла? – Корал оглядела себя в зеркале, поправила шелковый воротник. – Вы занимались с ней любовью?
Его глаза вспыхнули.
– Почему вас это интересует? Спросите ее… Он уже хотел уйти, но она окликнула его:
– Подождите! – Он опять обернулся. – Я совершила ошибку в отношении вас, Филипп, – сообщила она. – Я думала, что у вас есть талант, но полагала, что вы лучше понимаете этот мир, чем это оказалось на самом деле. Вы знаете Энди Уорхола?
– Он делает мой портрет…
– Он предсказал, что в будущем каждый будет знаменит не дольше пятнадцати минут.
Филипп приподнял бровь.
Глаза Корал сверкнули.
– Твои пятнадцать минут прошли, Филипп!
К середине поездки Филипп стал слишком «велик» для Корал, чтобы она могла с ним справиться. Дональд Крамер повторил свое предложение приобрести дом моделей, называя его парижским бриллиантом в его короне, в гигантском конгломерате. Все хотели обсудить с ним следующую коллекцию. Когда предложениям стало трудно сопротивляться, Филипп согласился на поддержку Крамера. Было немедленно объявлено о создании нового одеколона «Филипп».
– В последний вечер Корал и Жозефина просто не замечали друг друга, – говорил Уэйленд. – Мы все полетели в Вашингтон за еще одной наградой – от французского посольства.
Корал убедила сотрудников посольства использовать материалы из «Дивайн» в церемонии приема. Она согласилась представить Филиппа специально приглашенной группе особо важных персон. Вопросы моды вторглись в дипломатический мир, что добавило важности этой презентации.
Приехав в Вашингтон, Филипп и Жозефина отправились на ленч в консульство. Корал отдыхала в своем номере. Этим вечером с ни встречались в посольстве. В честь своего первого успеха Филипп подарил Жозефине серьги с бриллиантами от Тиффани. Она была в белом костюме, сшитом Ру и сидевшим на ней без единой морщинки. Ее волосы были коротко острижены Сассуном, и от этого она и Корал казались сестрами с двадцатилетней разницей в возрасте. На Корал был серый костюм, привезенный Филиппом, к которому она добавила черную шаль и изумрудную брошь. Ее лицом занимался художник по макияжу, поражали ее выразительные глаза, подчеркнутые большими ресницами и темными тенями.
Вашингтонская публика была перемешана с прилетевшей из Нью-Йорка. Сюрпризом стало появление Катрин Денев. Она недавно заказала одежду у Филиппа. Дональд Крамер уверял всех, что одеколон «Филипп» навсегда соединит Францию и Америку. Он уже подготовил первую партию к этому ленчу. На каждом флаконе было начертано «Филипп» и свисали две длинные шелковые серые кисточки.
– Мужчины, которые не покупают своим женам «Шанель», будут покупать вот это, – предсказала Корал. – Благодаря мне имя Филиппа будет символизировать роскошь.
К концу вечера, после перелета обратно в Нью-Йорк, Корал была злой, уставшей и пьяной. Она сидела на заднем сиденье машины, которая была предоставлена им на эту неделю. Сначала с ними распрощался Уэйленд, которого они подвозили. Он пожал руки обоим Ру, пожелав им удачи. Машина помчалась дальше. Уставшие Филипп и Жозефина смотрели в окно.
Корал положила руку на рукав Филиппа.
– Отошли ее и вернись ко мне на кофе, – сказала она. – Нам нужно многое обсудить, прежде чем ты уедешь.
Филипп посмотрел на нее.
– Нам нечего обсуждать, Корал. И, кроме того, я очень устал. Может быть, мы позавтракаем завтра вместе?
– К черту завтрак! – закричала Корал.
Жозефина уже выходила из машины, шофер придерживал дверь. Она заколебалась, с полуулыбкой глядя на Филиппа.
– Tu viens?[33]33
Ты зайдешь? (фр.).
[Закрыть]
– Отправь ее спать! – заорала Корал. Она схватила Филиппа за руку. Он старался вырваться.
– Корал, я думаю, что ты очень устала…
– Да! От такого отношения!
Корал наклонилась и изо всех сил толкнула Жозефину. Жозефина закричала и упала на тротуар.
– Mais qu'est ce qu'elle a?[34]34
Что она себе позволяет? (фр.).
[Закрыть] – кричала она, поднимаясь. – Elle est folle?[35]35
Она с ума сошла? (фр.).
[Закрыть]
– И bonne nuit[36]36
Спокойной ночи (фр.).
[Закрыть] вам тоже! – прокричала Корал. Она захлопнула дверь и быстро повернулась к шоферу. – Домой!
Шофер застыл. Глаза Жозефины были полны удивления.
– Корал, я должен выйти, – запротестовал Филипп.
– Поехали.
Водитель сел в машину, обернулся к ней.
– Джентльмен хочет выйти здесь, миссис Стэнтон…
– Поезжай, если ты дорожишь своей работой!
Машина тронулась. Филипп обернулся, чтобы посмотреть на Жозефину, чья одинокая фигура растаяла на Пятой авеню.
– Но, Корал, это же абсурд! – Филипп схватил ее за руку. – Ты хочешь похитить меня?
Корал повернула к нему лицо.
– Давай придем к взаимопониманию. Если это последняя наша встреча, пусть я буду знать, что я теряю. – Она держала его за руки. Сидя спиной к водителю, она определенно пыталась расстегнуть его брюки. – Я хочу знать, что удерживает великого Филиппа Ру!
– Корал!
Ее рука скользнула в брюки, другой рукой она расстегивала его белоснежную рубашку, чтобы дотронуться до его загорелой гладкой кожи.
– Видишь? Я возбуждаю тебя. – Она обернулась к водителю, подняла стеклянную перегородку, потом скользнула на пол, спрятав лицо в его коленях.
– Давай займемся любовью, Филипп! Ты должен мне это! – Она была очень пьяна. Очень увлечена им. Она не выпускала из своих рук его пенис, пока он не достиг полной величины. – Боже, как ты сложен! – воскликнула она. Теперь объяснялась его самоуверенность, его привлекательность. Мужчине с такой вещью между ног не нужно скромничать.
Корал стремилась довести его до оргазма, целуя и облизывая его тело. Филипп тем временем пытался вырваться от нее, его глаза были широко открыты от изумления, лицо пылало. Он старательно притворялся перед водителем, что ничего не происходит. Наконец ему удалось оттолкнуть ее. Ее голова со стуком ударилась о перегородку. Он застегнул брюки прежде, чем она успела прийти в себя.
– Любовь? – засмеялся он. – Ты не понимаешь значения этого слова. Любить нельзя по обязанности.
Она уселась на сиденье рядом с ним.
– Ты женишься на Жозефине, не так ли? – заметила она. – Потому что ты обязан ей? Ты вряд ли находишь ее привлекательной.
Филипп опустил стекло, отделяющее их от водителя.
– Остановитесь! Остановите машину. – Он обернулся к ней. – Откуда тебе знать, что я вижу, когда смотрю на Жозефину? Откуда тебе знать, что привлекательно, а что нет? Смотри! – Взяв ее лицо двумя руками, он подтянул его к зеркалу. – Ты думаешь, что это – женщина, жаждущая мужчину – привлекательно? Ты считаешь, что привлекательно расстегивать мужские брюки? Знаешь, кто действительно красив? Твоя дочь – и внутренне, и внешне, но не ее мать!
Корал внезапно застыла. Минуту она пристально смотрела на него, потом закричала на водителя. Машина рванула с места.
Она повернулась к нему.
– Я расправлюсь с тобой так быстро, что ты даже не успеешь понять, откуда нанесен удар. В следующем сезоне я открою другого модельера! Через год никто не будет вспоминать твое паршивое имя. Все, что у тебя останется – вот этот дешевый одеколон!
Филипп, нахмурившись, открыл дверцу машины. Его лицо потемнело, вены на висках пульсировали. Он с трудом себя сдерживал.
– Я убью тебя, – спокойно процедил он сквозь зубы. На секунду она испугалась. – Но смерть слишком хороша для тебя, Корал. Вместо этого я желаю тебе очень долгой жизни. Чтобы ты старилась, очень быстро и некрасиво. Чтобы ты стала непривлекательной для мужчин, и увидишь, Корал, это будет очень скоро…
Он вышел из машины, хлопнув дверцей. Его глаза сузились, а она смотрела на него с невыразимой ненавистью. Машина тронулась, и она швырнула в него флакон «Филиппа». Он элегантно отступил, и флакон разбился о мостовую. Филипп шагал, не останавливаясь.
Корал упала на заднее сиденье, измотанная, испуганная своим поведением. У нее возникло невероятно сильное желание разорвать" на себе в клочья всю одежду и сжечь ее.
– Домой, миссис Стэнтон? – вежливо спросил водитель.
Она нахмурилась, покачала головой.
– Нет! – крикнула в ответ.
Она открыла сумку и достала коробочку с таблетками. Это были капсулы «ЛСД», которые ей советовали попробовать, чтобы испытать оригинальные ощущения. Она проглотила их.
Вернуться сегодня домой без Филиппа означало бы поражение. Она старалась подавить в себе ярость и разочарование, которые захлестнули ее.
«Роллс» медленно ехал по Пятой авеню, в то время как она листала записную книжку. Кто-то говорил ей об одном интересном месте.
– Вези меня к «Концу Света»! – приказала она водителю.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Водитель внимательно смотрел на Корал в зеркало заднего обзора. Он не мог дождаться, когда наконец доберется домой и сможет рассказать своей жене все, что видел в этот вечер. Знаменитая редактор модного журнала соблазняла французского дизайнера! Может, ему стоит позвонить в «Дейли Ньюс» и продать им эту горячую новость?
– Где находится этот «Конец Света»? – спросил он. – Или вы считаете, что это глупый вопрос?
– Нам нужно ехать сюда. – Она передала ему адрес, написанный на бумажке. – Это недалеко, где-то рядом с Чайнатауном.
Водитель притормозил, он с трудом разбирал почерк Корал.
– Миссис Стэнтон, похоже, что это находится в Ист-Виллидж. Сейчас уже два часа ночи, и может, вам лучше отправиться домой?
– Вот уж нет!
Она помахала перед его носом бумажкой в двадцать долларов, и он, конечно, не отказался от них.
– Мне нужно заехать в отель в Челси. Я не собираюсь ехать туда одна, – предупредила она.
Через несколько минут они прибыли на грязную улочку Челси. Корал закричала в домофон:
– Мне хочется побаловаться наркотой!
– Во даешь! Я сейчас спущусь!
Она иногда использовала Неон в качестве модели в своем журнале: ее огромная шапка курчавых волос и глаза, резко подведенные черным, интересно сочетались с лицом великолепной лепки. Неон выбежала в мини-мини платьице и боа из перьев, которое развевалось за ее спиной. Она увидела лимузин и мигом впорхнула внутрь, пробормотав:
– Хорошо!
Пока они ехали по направлению к Виллидж, она заглотнула горстку таблеток, радостно улыбаясь Корал.
Через двадцать минут, расспросив несколько человек, они подъехали к убогому диско-клубу. Его покосившаяся светящаяся вывеска утверждала, что это и есть «Конец Света». Корал здесь все нравилось. Она последовала за Неон по крутым темным ступенькам. У входа она замерла от удовольствия – прерывистые блики света и оглушительные звуки рока очаровали ее. Она попросила, чтобы их посадили за угловой столик, и заказала шампанское. Высокий темнокожий мужчина тут же повел Неон на танцплощадку. Корал откинулась на спинку стула, на нее уже начал действовать ЛСД. Шампанское показалось ей самым великолепным вином, которое ей когда-либо приходилось пробовать. Один глоток подействовал на нее, как галлоны прекрасного пьянящего игристого вина. Этот напиток рванулся ей в горло, опьянив ее в единое мгновенье. Она пробовала прочитать наклейку на бутылке – неужели в Калифорнии наконец научились делать прекрасное вино?! Танцплощадка казалась ей самым прекрасным местом в мире, какое ей только приходилось видеть. Каким-то образом в этом клубе удалось добиться того, что пол дышал, как живое существо, он двигался под ногами танцоров и был покрыт чем-то прозрачным, и Корал удивлялась, как же им удалось так сделать? Танцоры двигались, извиваясь, как профессионалы. Их косметика и одежда были лучше, чем в самых модных журналах. Она никогда прежде не видела таких красок и такие стили. Яркие химические фосфоресцирующие цвета то контрастировали, то сливались друг с другом. Глаза напоминали психоделические радуги и цветы. Раскрашенные щеки и лбы переливались в свете моргающих ламп.
С ней заговаривали разные люди. Двое или трое, кажется, знали ее. Она стала рассказывать историю своей жизни любопытным слушателям, потом спросила, какая группа там играет, потому что никогда прежде ей не приходилось слышать настолько интересной и блузкой ее настроению музыки. Она поклялась себе, что обязательно приведет в этот клуб Уэйленда и Колина.
Когда ее водитель явился за ней в три часа ночи, она отпустила его. Она не могла танцевать – здесь было слишком много народу. Поэтому лучше всего было сидеть и просто наблюдать, поражаясь виденному. Иногда у нее появлялось ощущение, что она парализована. Но, приложив жуткие усилия, выяснила, что все-таки может двигаться.
Поцеловав на прощание своих новых друзей, она ушла из клуба в половине пятого утра. Темная улица была не менее волнующей, чем сам клуб! Ей показалось, что фонари тоже начали дышать и стали одушевленными созданиями. Мимо нее важно прошествовала уличная собака. Корал остановила желтое светящееся такси.
Садясь в машину, она старалась не показать водителю, что ее раздражает его колеблющееся, менявшееся перед ее глазами лицо.
– Марко Раминес, – заметила она, прочитав его имя на табличке. – Как чудесно!
– Леди, у вас есть деньги? – с подозрением поинтересовался у нее водитель.
Корал нахмурилась: ее вечерняя сумочка в блестках исчезла.
– Леди, у вас есть пять долларов? Мне не нравится возить пассажиров в такой поздний час, если у них нет денег.
Корал нагнулась и сняла с ног свои «шпильки». Она протянула ему их.
– Видите? – спросила она его. – Я их только недавно купила в Париже и надела сегодня в первый раз. Они стоят сто пятьдесят долларов. Если вы отвезете меня домой, я отдам их вам…
– Мне не нужны ваши «шпильки».
– Вы видите название фирмы? Это «Роджер Вивьер». У вас что – нет жены? Или хотя бы девушки?
– Леди, а вам что – не нужны ваши туфли?
– Мне, прежде всего, нужно доехать домой, – ответила она, откинувшись на сиденье и закрыв глаза.
Такси двинулось, он, наверно, решил согласиться с ее предложением. Она побежит в свою квартиру, чувствуя холодный асфальт под голыми ногами. Они ехали по Второй авеню, Нью-Йорк никогда не был в ее глазах более чистым, прекрасным и волнующим!
В следующем выпуске «Лейблз» писака из колонки «Сплетни» от души попил ее кровушки!
«Кто же из известнейших редакторов модных журналов позволил опьянить себя достижениями революции шестидесятых годов?! Она недавно перестала пить вместе со знаменитыми мэтрами дизайна и опустилась до принятия наркотиков в трущобах Ист-Виллидж. Может быть, она устала от постоянного общения с прекрасным, или на нее подействовали таблетки и ее головка, подстриженная у Сассуна, закружилась и унесла ее в заоблачные миры? Психоделическое действие наркотиков нашло неожиданное признание у самого, казалось бы, неподходящего человека…»
Эд Шрайбер, плотный, нахальный бухгалтер «Голд!», постучал в стекло витрины нового магазина «Голд!». Он пытался заглянуть туда, приложив ладони щитком к стеклу и приблизив лицо.
Маккензи сидела за столом, оживленно разговаривая по телефону. Эду сказали, что если он придет сюда рано, то сможет застать ее. Он глянул на часы: половина девятого. Она открыла дверь и посмотрела на него.
– Мы откроемся только на следующей неделе, – сказала она.
Он ошалело посмотрел на нее.
– Привет! Вы меня не помните?!
Он никогда прежде не видел ее в таком наряде. На Маккензи было чудесное мини, под «леопарда», плотные черные колготки и короткие сапожки, тоже «под леопарда». Черный вязаный верх плотно облегал ее полную грудь. Волна волос нависала над глазами, из-за этого взгляд казался кокетливым. Яркие румяна и блестящая розовая помада завершали ее совершенно новый облик.
– Кто же вы?
Она пожала руку Эда и нахмурилась, пытаясь узнать его.
– А я думал, что произвел на вас неизгладимое впечатление, – заметил Эд. – Эд Шрайбер! Ваш бухгалтер! Разве они не предупредили вас, что я должен прийти?
Она впустила его и закрыла за ним дверь.
– Простите, но я совершенно погрязла в вельвете в широкий рубчик. Вы никого не знаете, кто бы мог нам его срочно поставить? Несколько сотен ярдов. И любого цвета.
– Ну-у-у… – Он неловко переминался с ноги на ногу, оглядывая магазин. – Здесь так чудесно.
– Не правда ли?
Она отошла от него и, подпрыгивая, как маленькая девчонка, пробежалась по центральному проходу.
– Здесь все переделали в рекордно короткие сроки. Я практически ночевала здесь, наблюдая, чтобы ничего не напутали. Я очень довольна результатами.
Она с восхищением оглядывала зеркала на стенах и товары, отражавшиеся в них.
– Посмотрите!
Она включила яркий свет. Новый магазин продолжал развивать облик старого, но возвел его оформительские принципы на высшую ступень. Розовые, пурпурные и белые пятна были такими же. Они отражались от зеркал и создавали эффект театральной декорации.
Она пристально посмотрела на него.
– Да, да, я помню вас. Вы присутствовали на одной семейной встрече и пытались не заснуть…
– Это в вашей-то семье? Вы шутите? Она захихикала.
– Мы не самая спокойная семейка.
Она еще раз внимательно посмотрела на него. Он был невысок, но крепок и коренаст. Его выразительное, живое лицо часто принимало хитрое выражение или же становилось довольно забавным. Растрепанные каштановые волосы отросли несколько длиннее, чем требовал его стиль. Он из того разряда мужчин, которые начинают отращивать волосы год спустя после того, как это становится «писком» моды, подумала она. Лучшей его приметой был взгляд ярких темно-синих глаз. Глаза у него были очень выразительные.
Она приблизилась к нему.
– Чудесный цвет глаз, – отметила она. – Почему у мужчин бывают самые красивые глаза и самые длинные ресницы?!
– Но у вас они тоже ничего!
– Да, но мне приходится их подкрашивать!
Она решила также, что в нем есть что-то сексуальное.
Можно даже сказать, что он был первым мужчиной, чье мужское начало так поразило ее. В ее жизни до сих пор было всего лишь два типа мужчин: грубияны из Бронкса и хиппи из Виллидж. И Элистер. Эд Шрайбер был явно из иной категории. Элистер познакомил ее с сексом. Но он никогда не казался ей сексуальным, просто ей было приятно то, что он делал с ней… Она не знала, что значит желать его тело. Ей не нравилась его белая кожа. И то, что он был таким тощим.
Пока она разглядывала Эда, она поняла, что ей всегда нравились крепкие мужчины. Для нее будет новым развлечением заниматься любовью с мужчиной, чье тело привлекало ее.
Она никогда не заглядывалась на мужчин. Она не была уверена в своей привлекательности и поэтому считала, что ей повезло с Элистером. Ей никогда не приходило в голову, что у нее могли быть более интересные мужчины. Или же, что интересный мужчина может обратить на нее внимание. Но Маккензи расцвела в последнее время. Общение с Элистером не прошло даром. Ее манеры и голос изменились. Она стала мягче и менее напряженной. Постоянные диеты помогли ей приобрести стройность, но она все еще оставалась пухленькой и аппетитной. Опыт в макияже и лучшие парикмахеры города помогали ей обрести ухоженный и привлекательный вид. Она не понимала, что стала приятной и сексуально притягательной женщиной.
Эд сел рядом с ней и объяснил ей некоторые бухгалтерские термины. Он сказал ей, что теперь она должна сохранять для него все чеки и счета, чтобы он мог дальше работать с ними.
– Мы должны привести с порядок финансовые дела, – сказал он.
– Вот как? Ну что ж, удачи вам. – Она взяла целую кучу ценников и начала писать на каждом из них «19 долларов». – Я не очень хорошо разбираюсь в цифрах и предпочитаю, чтобы ими занимались мои братья. Как вы считаете? Они, наверное, пользуются этим?
Эд пожал плечами.
– Так как вы хватаете пачки денег из кассы каждый раз, когда вам нужна наличность, мне трудно определить, кто кого надувает. Как только я введу в действие систему Шрайбера, никому не удастся просто так таскать деньги. Но вы что, не доверяете своим собственным братьям?
Она искоса посмотрела на него.
– Нет.
Он засмеялся.
– Я вас в этом не виню.
– Эй, – захохотала она. – Я могла бы вас за это уволить!
– Я просто сказал то, что думаю.
– Значит, вы не такой простак.
– Конечно, под этим костюмом-тройкой скрывается дикое необузданное животное.
– Докажите это!
Она импульсивно поцеловала его в щеку. К ее удивлению, он привлек ее к себе и поцеловал прямо в губы. Это был долгий поцелуй. Она не сопротивлялась прикосновению его губ и его языку, проникшему в ее рот.
– Ох! – Она отпрянула от него и перевела дыхание, потом заглянула ему в глаза. – Эдди, это не очень профессионально, – заметила она, в то время как ее захватывало совершенно новое чувство. – Вы весьма сексуальны!
Не менее потрясенный, он ответил:
– И вы тоже!
Они помолчали некоторое время, и она написала еще несколько ценников.
– Так как, – наконец спросил он ее, – у меня есть какой-нибудь шанс быть с вами? У меня, простого парня?
Она посмотрела на него.
– С такими-то синими глазищами? Определенно. Но у меня есть приятель.
– И он позволит вам целоваться с незнакомыми бухгалтерами?
– Нет, но вы же первый поцеловали меня. Разве вы забыли?
Он серьезно посмотрел на нее. Было видно, как велико его желание. Она отвернулась, ей стало неудобно.
– Итак, как вы представляете, насколько разрастется ваш бизнес? – спросил он, нарушив молчание.
Она пожала плечами и посмотрела на него.
– Мы распространимся по всей стране, по всему миру, по всей Вселенной!
– «Голд!» – модные магазины на Луне?!
– Вот было бы здорово! – закричала она. – Маккензи схватила черный пушистый жакет. – Пошли! Эдди, я угощаю вас кофе!
Маккензи подключила сигнальную систему, аккуратно заперев огромную стеклянную дверь. На улице дул холодный мартовский ветер, и она прижалась к Эдди, держа его под руку. Он чувствовал себя сильным, большим и хотел бы защищать ее.
В ближайшем кафе он внимательно выслушал ее планы на будущее. Так приятно, что кому-то было интересно выслушивать ее. Разговоры с братьями всегда кончались спорами. Когда она делилась планами с Элистером, у него в глазах появлялось такое задумчивое и отстраненное выражение, как будто он ревновал к тому, что его создание пошло так далеко.
– Вам надо бы изменить место покупки тканей, если вы собираетесь расширяться, – посоветовал ей Эд. – Будет более экономичным закупать в Калифорнии, или даже в Гонконге, или Индии.
– Почему? – спросила она.
– Там весьма дешевая рабочая сила.
– Но мне нравится, когда мои образцы делаются здесь, – заметила она. – Я просто обожаю моих дам, которые мне готовят образцы. Они такие чудные мамочки – пуэрториканские, или черные, или еврейские мамульки! Они считают, что я немного «ку-ку»!
– Я тоже так думаю!
– Но я четко знаю, что я делаю! – сказала она и подмигнула ему.
– Я согласен с вами.
– Послушайте. – Она повернулась и посмотрела ему прямо в лицо. – Я понимаю, что вам придется работать с Реджи и Максом, но вы на моей стороне, не так ли?
– Конечно, – ухмыльнулся он.
– Вы не станете обманывать меня, если почувствуете, что что-то не так? Вы ведь скажете об этом мне? Мне не хочется, чтобы в нашей компании было что-то неприятное, какие-то дурные чувства и отношения. Мне не хочется, чтобы мои братья делали из меня дуру или жульничали, действуя от моего имени. Я так же хорошо во всем разбираюсь, как и они…
Он поднял вверх руки, чтобы остановить поток ее слов.
– Спокойно! Спокойно! Вы рассуждаете так, как будто вам приходится работать с мафией!
– Я иногда именно так себя и чувствую, – призналась она. – Давайте заключим соглашение и пожмем друг другу руки, Эдди. Вы не против?
Она протянула руку. Он взял ее в свою, теплую и крепкую. Теперь она будет себя гораздо лучше чувствовать. Она станет культивировать своих маленьких шпионов. Она уже просила некоторых швей из «Квинз» сказать ей, если к ним будут несправедливы.
– Я могу получить обратно свою руку? – спросила она.
Эд засмеялся, заплатил по счету и проводил ее обратно в магазин. Она облокотилась на ручку двери, и ей в голову пришла фантазия: затащить его в магазин и заняться с ним любовью прямо в примерочной. Она разрешила ему вежливо поцеловать себя в щеку и дала себе обещание – «как-нибудь в другой раз я сделаю это!»
– Мне не нужно никакого торжественного открытия! – настаивала Маккензи. – Если мне придется наблюдать, как Эстер Голдштайн будет угощать всех рубленой печенкой и мой отец станет предлагать кошерное вино по сниженной цене, я просто умру от стыда!
Она обсуждала с Элистером открытие нового магазина. Он нахмурился, увидев список важных дам – журналисток и редакторов.
