Текст книги "Операция «Степной барашек» (Роман)"
Автор книги: Ганс Зибе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
– Слушаюсь!
– Подслушивающих устройств здесь нет! Дело в том, что фирма «Лорхер и Зайдельбах» не может добиться кредитов, видите ли, в финансовых кругах она не пользуется должным авторитетом. У нее сейчас серьезные затруднения с кредитами…
– Понимаю! – выпалил Хойслер, хотя он совсем не понимал, куда именно целит Вольноф.
Лицо майора помрачнело, густые брови сошлись у переносицы, образовав одну толстую линию. Он перегнулся через стол:
– Имеются данные, что Лорхер намерен передать новое оружие нашему потенциальному противнику!
– Какое свинство! – Хойслер не сводил глаз с майора.
– Да, это так. И мы должны воспрепятствовать этому! В конце концов, мы не простая охрана и существуем отнюдь не для того, чтобы охранять личное имущество Лорхера! – Далее Вольноф повторил аргумент, высказанный ему генералом фон Венгеном.
Хойслер нисколько не сомневался в том, что майор располагает точными данными.
– Значит, верно, что новое оружие поражает зрительный нерв?
– Да. Испытания в помещении прошли удачно, а сейчас проводятся испытания на местности. Вы, видимо, об этом уже знаете?
– Кое-что. Лорхер молчит как рыба, а вот господин Зайдельбах как-то проговорился о том, что вся документация хранится в сейфе старой, солидной модели. Лорхер и Зайдельбах имеют от него каждый по специальному ключу, и открыть тот сейф они могут только вместе.
– Дорогой Хойслер, вы, оказывается, очень много знаете…
– А что же конкретно планируется?
Вольноф начал быстро объяснять, как будто речь шла о какой-то безделице, а затем вдруг сказал:
– Мы должны отнять у ненадежного клиента эту опасную игрушку!
– Понимаю, – сказал Хойслер, довольный тем, что Вольноф доверил ему столь важную тайну. – А что будет потом?
– Это оружие будет доработано какой-нибудь другой фирмой, которая располагает как капиталами, так и соответствующим промышленным потенциалом. Было бы преступлением играть на руку своему потенциальному противнику! – Вольноф еще ниже нагнулся к Хойслеру и добавил: – Наша фирма выплатит вам за это персональную премию!
Хойслер, сбитый с толку, наблюдал за майором, чувствуя что-то неладное. Почему открытие не было официально закреплено, если оно отвечает интересам государства? Ведь были уже прецеденты! Или «Лорхер и Зайдельбах» похитили это чудо-оружие? Но у кого? Вольноф упомянул даже о какой-то премии в десять тысяч марок. Можно смело предположить, что добрую половину суммы майор положил в свой карман, но все равно десять тысяч – деньги немалые.
– Учитывая риск, которому я подвергаюсь, этот эквивалент – просто пустяк, – проговорил он с усмешкой.
Настроение майора явно ухудшилось, когда он почувствовал, что обер-лейтенант упрямится. Особенно Вольнофу не понравился тон Хойслера.
– Послушайте, когда вы выберетесь из той пустоши, вы можете всех послать к чертовой матери! – продолжал майор. – Сейчас вам представляется для этого замечательный шанс, не говоря уже о том, что вы получаете пять тысяч!
– О’кей, – сказал Хойслер, чувствуя, что больше он здесь ничего не выторгует. Возможно, Вольноф рассуждал так: из сейфа фирмы «Лорхер и Зайдельбах» выкрадут документацию на новое оружие; начальник охраны будет, так сказать, козлом отпущения, и поэтому он переводит его на лучшую должность. Но кто об этом знает? Все происходит под завесой строгой секретности. Если фирма-производитель будет лишена возможности выпускать новое оружие, то возникнет необходимость организации надежной охраны. До сих пор с Ромером было все ясно.
– Я стараюсь вовсе не из-за денег, господин Вольноф, но мне бы не хотелось оказаться в положении, когда наша фирма в случае неудачи пожелала бы избавиться от меня.
– Именно поэтому все должно выглядеть так, как будто была совершена кража денег, предназначенных для выплаты зарплаты сотрудникам, остальное будет воспринято как нечто побочное. Определен и день похищения – накануне получки. Девяносто процентов служащих фирмы получат свои деньги из банка, а десять процентов будут требовать наличными. Вам лично дополнительно перепадет десять тысяч марок!
Теперь Хойслер уже не удивлялся тому, что Вольноф хорошо обо всем проинформирован.
– Я думаю, что я несколько недооценил Ромера, – сказал обер-лейтенант.
– Напрягите свои способности, – посоветовал ему Вольноф, – он уже вытащил для нас из огня горячие каштаны! На меня и на фирму вы можете не рассчитывать!
– Это я давно понял, господин Вольноф! – с сарказмом заметил Хойслер.
Руководители «СБ» жили в пансионе, расположенном в живописной местности. Фирмы не скупились на то, чтобы их агенты были знакомы с самыми современными методами ведения шпионажа.
Венцель должен был читать свой реферат сразу же после обеденного перерыва, но приехал задолго до этого времени. Съев бифштекс в столовой, он подумал: а не совершить ли ему небольшую прогулку по лесу или не посмотреть ли на руины старинного замка? И тут он заметил на черной доске, где обычно вывешивали объявления, сообщение о том, что в конференц-зале будет прочитана лекция на тему «Успешная оборона». Венцель даже присвистнул, увидев, что читать ее будет Горица. Это имя слышать здесь было слишком непривычно, так как Горица являлся одним из основателей «СБ», которому Венцель поставлял свою информацию.
Капитан вошел в конференц-зал в числе первых и занял место в заднем ряду.
Горица оказался широкоплечим мужчиной атлетического телосложения, каждое движение которого свидетельствовало о его натренированности. У него была короткая стрижка, а ямочка на подбородке делала его лицо весьма симпатичным.
У докладчика был приятный голос, и говорил он, столь умело делая акценты, что появлялась полная уверенность: он не раз уже читал этот доклад.
– …Мы сообщили фирме в Гамбурге о том, что их конкурент в Бохуме в срочном порядке переоборудует свою лабораторию. Нам было поручено достать необходимую информацию…
Отпив глоток воды из стакана, Горица обвел внимательным взглядом сидевших в зале.
– Интересующей нас информацией располагало не более десятка сотрудников. Мы заинтересовались каждым из них, – продолжал Горица. – Наша служба располагала целым штатом надежных сотрудников. И тут наше внимание привлек один лаборант, у которого в прошлом имелись кое-какие пятна в биографии. Вся беда заключалась в том, что наша фирма, вернее говоря наш клиент, относилась довольно легкомысленно к прежней жизни своих сотрудников, совершенно не проверяя их!
На улице пошел дождь, и Венцель обрадовался, что он не ушел в лес на прогулку.
– Мы установили слежку за лаборантом и узнали, что он тайком встречается с представителем конкурирующей фирмы в Бохуме. Нам сразу же все стало ясно, кроме одного: каким образом парень передавал материалы?
Горица был доволен, что завладел всеобщим вниманием. Не слушал его один Венцель, которому он не мог сообщить ничего нового.
– Контроль на фирме был установлен строгий. Лаборанты, работавшие на четвертом этаже, приходя на работу, переодевались в спецодежду, а уходя домой – в свое. Казалось, что невозможно было вынести даже листа бумаги. Тогда мы связались с одним нашим человеком, работавшим на фирме в Бохуме, который сообщил, что передавались не сами документы и их копии, а микрофильмы. Мы перевернули лабораторию вверх дном, но ничего подозрительного так и не обнаружили. Я был убежден, что в лаборатории никакой фотокамеры нет, но тогда откуда же брались микрофильмы?..
Венцель слушал докладчика краем уха, а сам невольно думал о том, что работать в такой засекреченной лаборатории – мало приятного, хотя эта работа и обеспечивает некоторый жизненный комфорт. Человек в таких условиях чувствует себя как бы отрезанным от всего мира, будто он находится в космическом пространстве: закрытые затемненные окна, которые нельзя открыть, повсюду искусственный свет; всегда одна и та же постоянная температура; в одно и то же время подают горячий кофе или холодную воду в бумажных стаканчиках, бумажные салфетки; приглушенная музыка, доносящаяся из угла, профильтрованный воздух и тому подобное.
Капитан Венцель был уверен, что Горица читает свой реферат уже в который раз.
Затем Горица рассказал, как он поймал подозреваемого лаборанта. Однажды он встретился с ним в столовой. Они разговорились, и лаборант заметил, что ему не хватает морского воздуха, какой бывает в Гамбурге, свежего воздуха. Иногда они чуть ли не в очереди стоят перед умывальником, чтобы подышать там хоть несколько минут настоящим, не кондиционированным воздухом.
– «Как вы сказали – стоят в умывальнике?» – переспросил я его, – продолжал свой рассказ Горица. – И что же вы думаете? Оказалось, что в лаборатории только в умывальнике открывались окна! В ближайшую ночь, когда подозреваемый лаборант работал в ночную смену, мы устроили наблюдение (с помощью инфракрасной техники, разумеется) за окном умывальника. И что же мы увидели? Сначала из окна был подан световой сигнал, а затем вниз спустили шнур. Из темного угла вышел какой-то человек и что-то привязал к шнуру, который был быстро поднят на четвертый этаж, а спустя двадцать минут эта операция была проделана в обратном порядке. Загадка была разгадана…
Застенчиво улыбаясь, Горица слушал раздававшиеся комплименты и аплодисменты. Венцель вышел из зала, не дожидаясь, когда докладчик закончит свое выступление.
Свой доклад капитан Венцель прочитал спокойно, заслужив аплодисменты. Из его сообщения слушатели курсов узнали, что шпионаж отнюдь не является открытием двадцатого столетия и что еще добрых три тысячи пятьсот лет тому назад купцы и ремесленники не отказывались от услуг разного рода соглядатаев и доносчиков.
– Один из старейших случаев промышленного шпионажа зарегистрирован в тысяча пятисотом году до нашей эры, – сказал Венцель в начале своего доклада. – Тогда индусам с помощью шпионажа удалось узнать секреты изготовления китайского шелка. Причем агентом оказалась одна китайская принцесса, которая была завербована богачом из Индии. Несмотря на строгий пограничный контроль, существовавший еще в те времена, даме удалось передать своему возлюбленному несколько гусениц шелкопряда. В течение нескольких долгих недель, пока продолжалось путешествие принцессы, прожорливые гусеницы находились в пышном цветочном украшении на голове принцессы.
Рассказав об этом, Венцель бросил взгляд на улыбающиеся физиономии своих слушателей, понимая, что приведенный пример им всем явно понравился.
– Спустя три тысячи двести лет после этого случая центром шпионажа в Европе стал рейх, – продолжал капитан. – В начале восемнадцатого века европейцы начали проявлять особый интерес к китайскому фарфору. Французскому иезуиту д’Антреколю удалось проникнуть в закрытый для посторонних город, где делали фарфор. Это была скорее крепость, где работали сотни тысяч рабочих, которые обжигали изделия из белой глины в специальных печах. Однако пронырливому иезуиту понадобилось почти десять лет, прежде чем он смог вывезти к себе на родину исходное сырье и схему оборудования для обжига. И сразу же после этого французские ремесленники, занимавшиеся изготовлением фарфора по своему рецепту, сделали прямо-таки гигантский скачок вперед.
Довольные лица слушателей явились для Венцеля своеобразной благодарностью за прочитанный доклад.
Капитан вернулся на службу. Майора Вольнофа в здании уже не было. Венцель расписался в контрольной книге и взял ключ. Он хорошо знал, что Вольноф время от времени имел обыкновение просматривать эту книгу, чтобы узнать, как долго его сотрудники находятся на службе.
Войдя в свой кабинет, Венцель забрал из-под стола «мини-фон» и, выйдя из здания, поехал домой. Оказавшись в своей комнате, он запер дверь на ключ, включил радиоприемник, из которого тотчас полилась легкая музыка, и повернул регулятор громкости до отказа. Усевшись в своем любимом кресле, он поднес «мини-фон» к уху и до конца прослушал записанный на магнитную ленту разговор.
Спустя несколько часов он встал. Голова была тяжелой, но это была какая-то приятная тяжесть, непохожая на ту, которую он обычно испытывал после трудного дня работы. До сих пор над ним висел дамоклов меч, что рано или поздно его разоблачат.
Выйдя в коридор, Венцель остановился и прислушался.
Ночная прохлада заставила его накинуть куртку. Он осторожно запер входную дверь. Сегодняшней ночью он твердо решил стартовать в своей собственной операции…
Лампа под зеленым абажуром отбрасывала круглую тень на письменный стол, стоявший в углу лаборатории, которая вместе с тускло поблескивающим оборудованием погрузилась в полумрак. Стрелки часов показывали полночь.
Зайдельбах любил эти ночные часы, когда ему никто не мешал: Лорхер, по обыкновению, около десяти часов уходил спать.
Перед Зайдельбахом лежали тесно исписанные листы бумаги. Он снял очки и протер уставшие, покрасневшие глаза. В этот момент где-то хлопнула дверь, и послышались приближающиеся шаги. Доктор Зайдельбах быстрыми движениями спрятал рукопись в ящик стола, расправив на столешнице лист ватмана, испещренный множеством формул.
В лабораторию вошел Лорхер.
Зайдельбах бросил в сторону компаньона недовольный взгляд. Вошедший прислонился к лабораторному столу. Лорхер был в пижаме, поверх которой был надет халат, подпоясанный шнурком. Он, видимо, уже спал, но что-то его разбудило. Выглядел он ужасно: лицо слегка опухло; волосы, полукругом обрамлявшие солидную лысину, взлохмачены; глаза лихорадочно блестят. Лорхер уставился на лист с формулами, а затем спросил:
– Ты просмотрел все бумаги?
– Да, конечно, – соврал Зайдельбах.
– Ну и как? Говори же, Герберт!..
– Я очень сожалею, но сумма стоимости работ сокращена быть не может.
– Вот как! И ты об этом сожалеешь? Мне лично от этого нисколько не легче! – Лорхер подошел к письменному столу и, опершись на него, наклонился к Зайдельбаху, дохнув на него винным перегаром.
– И из-за этого ты пришел ко мне посреди ночи? Ты не достал денег, и поэтому тебе не спится?
– А с каких это пор тебя стало интересовать, достал я деньги или нет? Достаточно того, что ты так искусно пускаешь их на ветер! – выпалил Лорхер, сознавая, однако, что он несправедлив к компаньону. – Мне нужен твой совет!
Зайдельбах был больше чем удивлен, так как за тридцать лет их совместной работы Лорхер еще ни разу не просил у него совета и никогда не вмешивался в его личные дела.
– Со мной происходит что-то странное, – пробормотал Лорхер, при этом вид у него был действительно растерянный. – Мне только что звонили! И звонок был довольно странный…
– Сейчас?! В полночь?
– Да! К тому же звонивший прекрасно проинформирован о наших делах. Он прямо сказал, что речь пойдет о гранатах ослепляющего действия.
– Я что-то не понимаю тебя.
– Сейчас поймешь. Завтра ровно в два часа дня я должен встретиться с этим типом на автобусной остановке, захватив для него десять тысяч марок в мелких банкнотах!
– А за что?!
– За то, что он расскажет мне об одной затеянной против нас акции! Он предлагает нам помощь в получении кредитов, освободив нас, так сказать, от финансового бойкота! Ты понимаешь, что это значит?! – возбужденно воскликнул Лорхер. – И этот тип знает намного больше, чем знаю я! А я-то удивляюсь, что каждые переговоры с возможным кредитором, которые обычно начинаются успешно и сулят удачу, вдруг неожиданно кончаются так плачевно! Этот тип совершенно прав: нас на самом деле бойкотируют!..
– Дорогой Адольф! – перебил его Зайдельбах. – Я считаю, что ты не такой дурак, чтобы платить десять тысяч марок за какое-то сомнительное сообщение, не так ли?
Лорхера даже в пот бросило. Он никогда не стыдился рисковать; в те времена на «черном рынке» довольно часто запрашивали высокие цены за товары, качество и комплектность которых предстояло еще перепроверить. Но отдать десять тысяч марок за сообщение, которое, быть может, того не стоит?..
– Я же сказал, что мне нужен твой совет! – повторил Лорхер.
– Говорят, кто не рискует, тот не выигрывает, но в действительности не всегда бывает именно так! – ответил Зайдельбах, протирая стекла очков полой халата.
Лорхер наморщил лоб, словно размышляя над словами своего компаньона, а затем проговорил:
– Ты все присказками отделываешься!.. Что ж, иногда они бывают не такими уж и глупыми!
4. СЕЙФ
Грузовик с грохотом мчался по пригороду. Шофер мусолил во рту кончик недокуренной сигары и удивленно поглядывал на своего шефа. Лорхер был не в настроении и с мрачным видом смотрел вперед. Водитель ухмыльнулся: старик за какое-то дорожное происшествие был лишен водительских прав на два года и потому продал свой «мерседес».
– Моя коляска совсем рассыпается, господин директор! Пора бы и новую купить! – как бы мимоходом заметил шофер.
Лорхер пробормотал что-то нечленораздельное, поскольку на покупку новой машины у него сейчас не было денег. На остановке автобуса он вышел из машины и с недоверием посмотрел на удаляющуюся машину.
Дом, в который он должен был явиться, видимо, давно не ремонтировался. Следы от пуль и осколков, оставшиеся на его фасаде, были лишь кое-как залеплены штукатуркой. Лорхер вошел в прихожую, стены которой были облицованы мрамором. Он поднялся на шестой этаж и, остановившись, чтобы передохнуть, приложил руку к сердцу, а когда оно немного успокоилось, нажал на кнопку звонка.
На обитой железом двери висела табличка: «Берт Крампен. Фотоателье».
В ателье послышался какой-то шорох, и Лорхер почувствовал, что за ним наблюдают. Внезапно дверь приоткрылась на ширину ладони, в образовавшуюся щель просунула морду здоровая собака, которую держала на поводке молодая дама.
– Кто вы? И что вам нужно? – поинтересовалась она.
– Инна, кто там пришел? – послышался из-за двери мужской голос.
Лорхер с облегчением вздохнул, поняв, что он пришел не напрасно: Крампен оказался дома.
– Ты ли это?! – удивленно воскликнул мужчина, увидев Лорхера. – Вот уж не ожидал, так не ожидал! Входи же! – с этими словами хозяин снял с двери цепочку, однако Лорхер попросил сначала увести собаку.
– Ты же знаешь, что на меня бросаются все собаки, – объяснил Лорхер, который не терпел, чтобы у его охранников на фирме были четвероногие друзья.
Поношенный спортивный костюм Крампена делал его фигуру еще более бесформенной. Хозяин увел собаку в другую комнату, из которой она продолжала громко лаять.
Ателье одновременно служило и рабочим местом, и квартирой, в которой имелось три кабинки с кушетками, которые почему-то напомнили Лорхеру одно заведение, в котором он изредка бывал в молодости. Он вежливо отклонил предложение хозяев позавтракать вместе с ними, хотя на столе появились деликатесы, которые он очень любил.
– Как я вижу, живешь ты безбедно, – заметил Лорхер, не отказавшись выпить рюмку коньяка.
– Ты нас познакомишь? – с упреком попросила Крампена молодая женщина.
– Господин Лорхер, фабрикант, владелец… – начал представлять гостя хозяин.
– Уж не рождественских ли хлопушек? – хихикнула дама, рассердив этим Лорхера.
– Да, это он собственной персоной, – подтвердил Крампен. – Тебе этого не понять! – И, повернувшись к Лорхеру, хозяин проговорил: – Это Инна! Думаю, что этого вполне достаточно!
Инна посмотрела на Крампена и на гостя и неожиданно рассмеялась:
– Ну и умора! Как вы оба выглядите, очень даже похожи!..
Лорхер и Крампен удивленно переглянулись. Лорхер как-то кисло усмехнулся: так же, как Крампен, он выглядел по крайней мере лет этак двадцать назад, а теперь у него уже были внушительный живот и хотя небольшая, но все же лысина.
– Это почему же умора? – спросил Крампен. – Довольно часто сын бывает похож на отца!
От удивления Инна разинула рот, а придя в себя, с упреком сказала:
– Об этом ты мне никогда не говорил.
– А зачем? – спросил Крампен как-то безучастно. – Моим отцом он стал только после установления факта отцовства!..
– Оставь в покое эту старую историю! – потребовал Лорхер, а затем добавил: – Мы слишком долго не виделись.
– Целых три года, а два года назад умерла моя мать! – Последние слова Крампена прозвучали укоризненно.
– Мне очень жаль, – произнес Лорхер тоном, как будто речь шла об умершей кошке. Кошек он любил, но зато терпеть не мог собак. «Значит, Трудхен Крампен умерла», – мелькнуло у него в голове. С ней Лорхера ничего не связывало, разве что одна-единственная безумная неделя отпуска, которую он провел вместе с ней на озере. «Печальный отпуск», – подумал он, вспомнив о выплаченных им алиментах. – Ты не известил меня об этом, а то бы я… – только и успел проговорить Лорхер, но сын тут же перебил его:
– Прислал венок, не так ли? Разреши, я немного похихикаю? Услышала бы это мать, то, пожалуй, в гробу бы перевернулась! Она тебе ничего не была должна. Ну да ладно, оставим это! Что, собственно, случилось? Не без причины же ты ко мне пожаловал!
– Я не помешаю? – поинтересовалась Инна и, не получив ответа, добавила: – Мне все равно пора вывести Нерона на прогулку!
Инна вышла из ателье, а Крампен как ни в чем не бывало продолжал с аппетитом уплетать свой завтрак.
– А ты пока посмотри вот это! – предложил Крампен, протягивая Лорхеру альбом с фотографиями.
Лорхер начал листать альбом с фотографиями обнаженных женщин.
– Наиболее интересные помещены в самом конце, – заметил Крампен, уничтожая бутерброд с маслом и французским сыром.
– Порнография! – презрительно бросил Лорхер, узнав на фотографиях Инну – с разными партнерами и в разных кабинах. Кто был автором этих фото, нетрудно было догадаться.
– На этом ты и зарабатываешь деньги? – поинтересовался Лорхер.
В тоне Лорхера Крампен уловил пренебрежение, которое разозлило его. Он откинулся на спинку стула, закурил, а затем сказал:
– Если ты думаешь, что все я зарабатываю на этом дерьме, то ты глубоко ошибаешься! – И он показал рукой на уставленный закусками стол.
В этот момент в коридоре залаяла собака, услышав которую Лорхер испуганно оглянулся и, подойдя к двери, плотно закрыл ее.
– Переходи к делу, мы здесь одни, успокоил его Крампен.
– У меня есть одно предложение для смелого и опытного человека, которому я могу доверять, разумеется, за приличное вознаграждение!
– Выкладывай, о чем речь?
– Ровно в два часа у меня назначена встреча с одним человеком на автобусной остановке «Амзельгрунд»! Этот тип хочет остаться неизвестным, сорвав с меня куш в несколько тысяч марок!
– Сколько именно? – спросил Крампен.
Лорхер шумно задышал.
– Открывай все карты, или разговора не будет!
«Сейчас он потребует у меня десять процентов, но я ему более пятисот марок давать не намерен», – решил Лорхер, чувствуя в то же время, что ему нравится цепкая, как и у него самого, хватка Крампена. Сразу видно, что это его сын. Лорхер почувствовал нечто похожее на гордость.
– Десять тысяч, – сказал он.
– Черт возьми! Неужели бывают вести, которые стоят таких денег?
– Бывают и такие! Возможно, что для меня лично это вопрос жизни, ты понимаешь?
– Я уже соображаю. Тип этот хочет остаться инкогнито по двум причинам: либо он отъявленный мошенник, либо он хочет продать действительно что-то очень важное, за что в случае неудачи сам может поплатиться собственной головой.
– Видимо, так оно и есть, – согласился Лорхер. – В первом случае я хочу иметь возможность потребовать деньги обратно и получить их.
– А во втором случае тем более! – выпалил Крампен.
– Почему? Если он мне на самом деле поможет?
– Ты, видно, сильно постарел, – поучающе заметил сын. – Если этот тип сидит на «тепленьком» местечке, он охотно вернет тебе деньги обратно, лишь бы только не потерять этого места, а вместе с ним и голову. Положись в этом деле целиком на меня.
– Ты хочешь припугнуть его, так сказать, загнать в угол?
– Какие некрасивые слова, но они помогают избежать ошибки! Пятьдесят процентов от суммы мне – и все будет в порядке!..
– Это от десяти-то тысяч? Да ты с ума сошел! – выпалил Лорхер.
– И тысячу немедленно – в качестве задатка!
– Если бы и не наше сходство, то сейчас-то я тебя точно признал бы своим сыном, – проговорил Лорхер, поднося свою рюмку к бутылке с коньяком.
Крампен снова наполнил рюмку:
– Но ведь и ты получишь свои пять тысяч обратно. Я ведь тоже не начинающий!
– Что ты имеешь в виду?
– Как ты думаешь, каким образом я зарабатываю десять тысяч в месяц? Не на этом же дерьме! – И он небрежно показал рукой на фотоальбом. – Инна – талантливая девочка и имеет дело с богатыми, преуспевающими господами. Ее дело – провести ночь в мотеле! А там ее с помощью скрытой камеры запечатлят на пленку. Красивые фото гарантируют регулярное поступление писем с банкнотами!
Лорхер смущенно уставился на сына, который оказался отвратительнее, чем он сначала подумал о нем. Крампен, видимо, не унаследовал добродетелей своей доброй мамаши. Лорхеру ничего не оставалось, как принять предложение сына: время и место встречи он, по легкомыслию, уже назвал, и, если сейчас не согласиться на его помощь, Крампен сорвет эту встречу. Насилие было его коньком, хотя и весьма опасным, но все же коньком.
– Хорошо, я согласен! – сказал отец.
Съев в дорожном ресторанчике жесткий бифштекс с зеленым горошком, Лорхер без четырех минут два вышел на указанную ему остановку. Водитель его машины, как назло, подвернул ногу.
На остановке Лорхер не увидел ни «БМВ» Крампена, не было видно и малолитражки Инны; оба они по договоренности по очереди должны были незаметно следить за человеком, с которым предстояло встретиться. Лорхер крепко прижал к себе папку, словно чувствуя через ее кожу прикосновение пачки банкнот. От одной только мысли о том, что он должен будет передать десять тысяч марок чужому человеку, ему стало трудно дышать. От того, удастся ли Крампену и Инне напасть на след незнакомца, зависело, получит ли Лорхер половину денег обратно или нет.
На остановке стоял черный «фольксваген» с поднятым капотом, под которым в моторе копался водитель. Глаза его скрывали темные очки. Он был весь в сером: серый макинтош, серая шляпа, серые перчатки. Лорхер был убежден, что его бородка и усики над верхней губой – не настоящие, а наклеенные. Лорхер с трудом проглотил комок, застрявший в горле. Мужчина в сером, заметив его, жестом предложил ему сесть на переднее сиденье справа, а затем с шумом захлопнул капот.
Адольф Лорхер почувствовал, как его мигом бросило в жар. Но куда же запропастился Крампен со своей Инной? Может, где-нибудь застряли? Лорхер исподволь рассматривал мужчину, которого он никогда раньше не видел.
Человек в сером тем временем включил радиоприемник и старался поймать в эфире легкую музыку.
«Сейчас он станет проверять, нет ли за ним слежки», – подумал Лорхер. Однако незнакомец, судя по всему, никуда ехать не собирался. На стоянку то и дело подъезжали различные машины, другие покидали ее, так что на черный «фольксваген» никто не обращал никакого внимания.
Незнакомец достал ученическую тетрадку и раскрыл ее на странице, где крупными буквами немного вкось было написано: «Поменьше говорите и не называйте никаких имен!»
Лорхер понимающе кивнул. Незнакомец достал с заднего сиденья грифельную доску, мелки и тряпку. Уже по одному этому можно было судить, что он тертый калач.
Наклонившись к самому уху Лорхера, так что тот почувствовал его дыхание, незнакомец зашептал так, будто во рту у него был неудобный зубной протез:
– В сейфе своей лаборатории вы храните документацию на изготовление ослепляющей гранаты! Вся она будет у вас похищена! Я сообщу вам, кто и когда проведет эту акцию и в чьих интересах!
Лорхер рукавом пиджака вытер пот со лба. Радиоприемник так гремел, что он с трудом понял сказанное. Незнакомец перевернул страничку в тетрадке. «Положите деньги за отворот перчатки!» – прочел глава фирмы. Он медлил, но любопытство взяло верх. Дрожащими руками он раскрыл папку и вынул из нее пакет. Деньги были завернуты в серую бумагу, стянутую двумя резинками. Мужчина в сером выглянул из окошка: за машиной никто не наблюдал.
Незнакомец потребовал развернуть бумагу и пересчитать деньги. Лорхер повиновался, бегло пересчитал деньги и, когда незнакомец согласно кивнул, положил их за отворот перчатки.
Мужчина в сером зашептал:
– Инициатором операции является… – Тут незнакомец написал на грифельной доске слово «ВОМА» и тут же его стер.
Адольф Лорхер был поражен. После визита к нему директора Виндиша, который предлагал сотрудничество с фирмой (Лорхер отклонил это предложение), он был убежден в том, что «ВОМА» не ограничится одной этой попыткой в своем желании заполучить новинку. Поразительно было то, что «ВОМА» была слишком хорошо информирована об их разработке.
А незнакомец тем временем продолжал:
– Проводить эту акцию будет… – Он снова замолчал и написал мелком на доске: «МАД».
Лорхер изумленно уставился на незнакомца. От услышанного у него перехватило дыхание.
– Начальник охраны вашей фирмы обер-лейтенант Хойслер должен выкрасть изобретение Зайдельбаха и передать в распоряжение «ВОМА»…
Операция была запланирована за день до выплаты следующей получки. Все должно было выглядеть так, будто интересовались только деньгами. Лорхера охватили противоречивые чувства, он даже пожалел о том, что посвятил в это дело Крампена. Незнакомец за такое сообщение вполне заслужил свои десять тысяч, тем более что он придерживался правильной тактики: ничего не записывать! «Выходит, что „МАД“ изготовляет дубликаты ключей!» Нужно будет нанести по ним контрудар. Пусть эти решительные люди посылают своего Хойслера, нужно только соблюдать осторожность, так как обер-лейтенант вооружен. А уж после этого он, Лорхер, сам станет диктовать свои условия, среди которых, разумеется, будет и непременная отмена бойкота на кредиты!
Лорхеру уже было не жаль денег для незнакомца в сером, так как он всегда придерживался жизненного принципа: самому жить и давать жить другим.
– Если что-нибудь изменится, – снова зашептал незнакомец, – я вам сообщу!
Все остальное произошло так быстро, что Лорхер даже не успел опомниться: водитель деликатно вытолкнул его из машины, а затем взревел мотор и «фольксваген» рванулся вперед. «Собственно, Крампен может и дать ему уехать, – подумал Лорхер, – деньги мне эти возместит „ВОМА“… Правда, Крампена злить не следует. Он еще понадобится мне, чтобы разделаться с Хойслером».
Черный «фольксваген» быстро мчался по шоссе и скоро смешался с потоком машин.
Крампен ехал на некотором расстоянии от впереди идущих машин, но вскоре его перегнала Инна. Это было далеко не первое их совместное преследование. Сегодня они уже успели несколько раз сфотографировать «фольксваген», но что это могло дать, когда номерной знак можно было снять с какой-нибудь машины на стоянке.
Вскоре «фольксваген» свернул на площадку для стоянки. Инна проехала мимо и остановилась на следующей площадке, Крампен же остановился неподалеку от незнакомца в сером, который быстро исчез в туалете. Когда он оттуда вышел, Крампен, с трудом узнав его, тихо присвистнул. Вместо шляпы на голове незнакомца оказался берет, плащ он вывернул наизнанку, серой стороной вовнутрь. Ни бороды, ни усов у него не было и в помине, а на месте темных очков появилось интеллигентное пенсне. Крампен еще раз сфотографировал его с помощью телеобъектива.
