Текст книги "Операция «Степной барашек» (Роман)"
Автор книги: Ганс Зибе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
– Как далеко продвинулись ваши расследования этого инцидента? – поинтересовался Хонигман.
– Хойслера заставили идти прямо в огонь! Его предал один изменник из «МАД», которому Лорхер заплатил за это десять тысяч марок.
– Черт возьми! – выругался Бенно. – И вы знаете, кто он?
– Нет, к сожалению, не знаю, однако его знает Лорхер. Пострадавший переоценил этого лиса, а Лорхер и раскрыл его!
И тут Горица заметил, что он, сам того не желая, оказал израильтянину услугу. Однако Бенно сделал над собой усилие, чтобы не выдать себя. Тем не менее его радовало то, что Горица последовал-таки его совету и официально вышел из состава спецслужбы.
В кабинете было холодно, так как в результате взрыва была повреждена и система водяного отопления. Лорхер с мрачным видом сидел за письменным столом, на котором стояли небольшой электрический обогреватель и чашка чая. Шея Лорхера была обмотана шарфом.
Доверенное лицо фирмы Паульсен вместе с деньгами, предназначенными для выплаты зарплаты рабочим, привез еще и сообщение о том, что их заявка на повышение лимита была отклонена. Многочисленные телефонные разговоры с банкирами оказались напрасными.
В этот момент в коридоре послышались шаги, которые Лорхер сразу же узнал. Он скорчил гримасу: ему сейчас только Берта Крампена и не хватало.
– Приятного аппетита! – произнес Крампен, входя в кабинет.
В ответ Лорхер буркнул что-то невнятное.
Крампен, ежась от холода, потер руки. Он, конечно, понимал, что сейчас не время просить у Лорхера денег. Однако после случившегося разве скоро дождешься такого момента? В конце концов фирма получит свою страховку.
Лорхер вел себя так, будто кроме него в кабинете никого не было.
Крампен подошел к буфету в стиле барокко и, налив себе рюмку коньяка, уселся в кресло.
– Ты обдумал мое предложение? – наконец обратился к нему Лорхер. – Должность вакантная: Бахман сломал ногу и бог знает когда выздоровеет.
– Я не подхожу для роли предателя… тем более при твоем-то жаловании! – не без ехидства произнес Крампен.
– Хотел бы я знать, что ты понимаешь под словом «работать»?
– Совсем не то, что ты, – холодно заметил Крампен. – Я вовсе не собираюсь играть роль мальчика на побегушках у твоего кретина Паульсена!
– Да у него в мизинце больше разума, чем в твоей голове! И ты должен об этом знать! Я не собираюсь платить тебе жалованье за безделье!
Крампен отпил глоток коньяка и, откинувшись на спинку стула, закинул ногу на ногу.
– За безделье я денег не беру. Плевать мне на твое жалованье, но тебе пора бы расплатиться со мной!
Лорхер растерянно уставился на сына:
– О какой расплате ты говоришь? За что?
– Ты забыл, что именно мне ты обязан успехами твоей фирмы? – Крампен торопливым жестом остановил Лорхера, когда тот собирался возразить ему, и стал поспешно перечислять свои заслуги: без его мужества и готовности идти на большой риск никогда не было бы шумного «дела Хойслера», благодаря которому Лорхер быстро получил кредиты.
– Кредиты?.. – ехидно переспросил Лорхер. – А сейчас-то тебе за что платить? Лаборатория уничтожена, фирме нанесен ущерб в полмиллиона… Этим я тоже обязан тебе!
– Ты с ума сошел!
– Отнюдь нет! Это была диверсия! И совершена она вот почему: месть за Хойслера! Я уверен в этом! И ты еще хочешь получить за это вознаграждение?!
Крампен был взбешен:
– Попомнишь ты эти слова!
Лорхер наконец понял, что, судя по всему, Крампен рассчитывает на крупную сумму.
– Сколько же ты хочешь?
Крампен сначала намеревался выудить у Лорхера пятьдесят тысяч – ту сумму, которую потребовала Инна. Однако, поразмыслив, решил назвать двойную сумму. Крампен не верил в то, что взрыв лаборатории – это месть за Хойслера. Он был убежден, что эту диверсию осуществил сильный конкурент, возможно «ВОМА», предложение которой о кооперировании Лорхер отклонил. Если, несмотря ни на что, Лорхеру все же удастся восстановить лабораторию, то кто может гарантировать, что подобный инцидент не повторится еще раз? Лорхер же вложил в операцию «Степной барашек» все свои средства, и потому вполне возможно, что скоро с него уже ничего не удастся получить.
– Ну, так сколько ты хочешь? – повторил Лорхер скорее из чистого любопытства, чем из желания удовлетворить эту просьбу.
– Сто тысяч! – как-то бегло произнес Крампен, как будто речь шла о ста марках.
Лорхер ошалело уставился на сына, а потом так расхохотался, что у него слезы показались на глазах.
Крампен наблюдал за отцом сквозь полуопущенные веки, однако решил не отступаться от своего.
Неожиданно Лорхер перестал смеяться.
– Ровно шестьдесят тысяч, находящиеся на счету фирмы, могут показаться внушительной суммой, но их не хватает даже для того, чтобы выплатить зарплату рабочим за одну неделю, потому что для этого нужно восемьдесят тысяч! Договора на кредиты сторнированы обоими банками одновременно! Какое совпадение, не правда ли?.. Вот как обстоят дела, а ты требуешь сто тысяч!.. Откуда я возьму такие деньги? – И, поскольку Крампен с мрачным видом молчал, добавил: – Ты мне ничего не говорил, а я ничего не слышал.
– Хорошо, теперь слушай всю правду: я ведь не добровольно отказался от выпуска порнографических открыток. Со мной поступили так же, как и с твоей лабораторией. Мое фотоателье разгромили!
– Вот как! – Лорхер казался озабоченным.
– Во время погрома гангстеры жестоко избили Инну, и она потребовала с меня пятьдесят тысяч, угрожая в противном случае выдать меня, хотя и сама в этом деле замешана…
Лорхер, казалось, уже не слушал его и что-то искал в своих бумагах.
– А вторые пятьдесят тысяч нужны мне для оборудования нового фотоателье, – пояснил Крампен, – учитывая наше сотрудничество – это сущий пустяк!
– И все это за мой счет? – спросил Лорхер. – За то, что я тебя не выучил?
– Да, за это ты должен платить! Если бы я посещал реальное училище, то… – Он неожиданно замолчал и махнул рукой. – Разве это сумма? Могу пойти на компромисс: пятьдесят тысяч ты даешь мне сейчас, а пятьдесят – через четыре недели. – Крампен посмотрел на Лорхера, на лице которого не дрогнул ни один мускул.
И тут Лорхер протянул сыну письмо, на которое тот смотрел с явным недоверием.
– Это официальная жалоба сестры Хойслера, некоей Коринны Хойслер, проживающей в Мюнхене. Она требует возмещения убытков, которые она несет в связи с гибелью брата, финансировавшего ее учебу. Сумма: пятьсот тысяч! Ну, разве это не смешно? – Мрачное выражение лица Лорхера никак не вязалось с его словами. – Вот так-то!..
Крампен и виду не подал, как его обеспокоило это известие. Оказалось, что Лорхер находился в гораздо худшем положении, чем он сам.
– Меня лично давно удивляет, – как бы мимоходом заметил Крампен, – что никто не беспокоится о том, как идут дела с ослепляющим зарядом!
– Ты заблуждаешься, кое-кого это очень даже интересует, – возразил ему Лорхер. – Федеральное ведомство уголовной полиции считает, что обнародование деталей этого открытия наделало слишком много шума!
– Это все не то! – скептически бросил Крампен.
Лорхера покоробило от столь беззастенчивого признания сына.
– В решении высших инстанций говорится, что вопрос о производстве ослепляющего оружия не подлежит сомнению. Даже адвокатура отказалась от применения штрафных санкций! До сих пор я молчал и только сейчас впервые заговорил об этом! – по голосу Лорхера чувствовалось, что он уже жалеет о своей откровенности.
– Не стоило будить спящих собак, – ехидно усмехаясь, заметил Крампен.
– К тому же страховая компания отказывается оплатить убытки, и я вынужден жаловаться на нее! – Лорхер глубоко вздохнул.
– При возмещении убытка гражданскому лицу все это выглядит несколько иначе!
Лорхер с озабоченным видом спросил:
– Ты полагаешь, что сестра Хойслера может выиграть процесс?
– Конечно! – заверил его Крампен.
Лорхер закашлялся. Почувствовав, что его слегка знобит, он подошел к буфету и налил себе рюмку коньяка. В этот момент зазвонил телефон. Председатель фабричного профсоюза требовал разрешения прекратить работу, чтобы не подвергать опасности жизнь сотрудников. С большой неохотой Лорхер согласился, и через несколько минут сирена возвестила о прекращении работы.
– Полмиллиона вылетает в трубу! – с ужасом прошептал Лорхер.
– В ходе судебного процесса решающую роль может сыграть тот факт, что Хойслер пренебрег предупреждением, вывешенным на сейфе! – объяснял Крампен.
Лорхер вскочил и нервно забегал по кабинету, затем остановился перед Крампеном и проговорил:
– Ты, безусловно, прав: почему он не обратил внимания на это предупреждение?..
– В данном случае меня станут допрашивать как свидетеля, – перебил его Крампен.
– Разумеется! – подтвердил Лорхер.
– Меня приведут к присяге! Я не смогу лжесвидетельствовать.
– Как?.. Что ты имеешь в виду?..
– Я скажу все, как было: что я прилепил предупреждение уже после того, как Хойслер ослеп и, следовательно, уже ничего не видел! Ты же не станешь требовать от меня, чтобы я нарушил присягу?!
Лорхер был потрясен. Он только смог прошептать:
– Ты это серьезно?.. Ты так и скажешь?..
Крампен ехидно усмехнулся и кивнул.
– В суде я скажу правду и ничего кроме правды! Скажу, что ты дал мне задание установить ослепляющий заряд, хотя я и отговаривал тебя от этого. Я расскажу, что это была твоя идея наклеить предупреждение только тогда, когда все уже произойдет! Лучшей рекламы для немедленного получения кредитов и быть не могло, ты помнишь?
Лорхер упал в кресло и прохрипел:
– Да я обо всем этом не имел ни малейшего представления! Все это ты сделал за моей спиной… – И он замолчал.
– И ты думаешь, что суд тебе поверит? – Крампен с невозмутимым видом разглядывал свои ногти на руках.
– Ну и свинья же ты после этого! – прошипел Лорхер.
Однако это оскорбление нисколько не обидело Крампена, и он как ни в чем не бывало произнес:
– Надеюсь, ты меня понял? Все будет иначе, если ты дашь денег…
Лорхер вскочил с кресла и, подойдя к письменному столу, перелистал какие-то бумаги. Наконец он поднял голову и бесцветным голосом сказал:
– Я выпишу тебе чек на тридцать тысяч, а двадцать дам наличными. Больше ты ничего не получишь!
– Согласен, – с готовностью откликнулся Крампен.
Лорхер выписал чек и с тяжелым сердцем подписал его, затем подошел к шкафу и, выдвинув из него ящик, отсчитал двадцать тысяч марок. Там остались всего лишь три купюры по пятьсот марок.
Крампен бодро встал: деньги всегда окрыляли его. Положив деньги и чек в карман, он протянул Лорхеру руку:
– Ну, всего хорошего тебе, Адольф!
Однако Лорхер держал руки за спиной, а сам смотрел мимо Крампена в окно, за которым шел густой снег.
– Больше здесь никогда не появляйся! – холодно потребовал Лорхер. – Я распоряжусь, чтобы вахтеры не пускали тебя на территорию!
Крампен лениво пожал плечами, а про себя подумал: «Если он решил, что я отказался от второй половины денег, то он глубоко заблуждается. Судебный процесс, затеянный Коринной Хойслер, еще впереди…»
Венцель сидел на краю кровати своей больной матери и думал о том, как бы поскорее уйти из больницы. Он не знал, о чем с ней сейчас можно говорить, а от запаха лекарств и средств дезинсекции у него разболелась голова.
Все его мысли были заняты биржевым курсом, который продолжал ползти вверх, а затем, разумеется, резко упадет вниз… Вот этого-то момента и ожидал Венцель, чтобы нажиться на одной биржевой спекуляции. Он намеревался еще раз встретиться с Лорхером, но интуитивно чувствовал какую-то опасность в связи с этой встречей.
Как только медсестра дала знать, что приемный час окончился, Венцель попрощался с матерью и поспешно вышел из больничного корпуса.
В ресторане-автомате он пообедал. Сидеть в одиночестве весь вечер у телевизора ему не хотелось, и все же он почему-то решил поехать домой.
Сумерки с каждым днем наступали все раньше и раньше – пришлось включить фары еще до поворота на свою улицу. Неожиданно ему захотелось поскорее сесть за письменный стол и еще раз хорошенько продумать все биржевые манипуляции, тем более что ему удалось установить контакт с одним серьезным маклером.
Подъехав к дому, Венцель, к своему удивлению, увидел чей-то «БМВ». За рулем сидел солидный мужчина, Венцель сразу же насторожился. Он подъехал к воротам и вышел из машины, чтобы открыть их. Незнакомец тоже вылез из своей машины.
Капитан Венцель расстегнул пальто и, засунув руку за пазуху, с облегчением нащупал там пистолет.
– Добрый вечер, господин Венцель! Моя фамилия Крампен. Я хотел бы поговорить с вами!
Солидный мужчина приветливо улыбнулся. На нем было узкое кожаное пальто, а на голове меховая шапка, И хотя было уже довольно темно, Венцелю показалось, что он где-то видел этого человека.
Венцель ответил на приветствие и спросил:
– А о чем, собственно, пойдет разговор?
– Я бы не хотел вести его вот так, на улице… – Крампен неожиданно замолчал, а затем добавил: – Разговор у нас будет долгий!
– Его вообще не будет, – холодно заметил Венцель, – если вы не скажете, по какому делу вы пришли.
– Дело касается фирмы «Лорхер и Зайдельбах», – приветливо ответил Крампен.
Удар ножом вряд ли оказался бы более неожиданным. Венцель вздрогнул. При имени Лорхера ему сразу же стало ясно, на кого похож этот толстяк.
– Входите! – пригласил Венцель, открывая садовую калитку. Затем он отпер входную дверь, думая о том, что непрошеный гость, видимо, не случайно пришел к нему по делам этой фирмы.
Воздух в коридоре был застоявшийся. Гость разделся и бесцеремонно огляделся. Венцель провел его в комнату и показал на кресло в углу.
– Что вам угодно? Постарайтесь быть кратким!
Сам хозяин остался стоять, а толстяк со вздохом опустился в кресло и с упреком сказал:
– Вы не должны так говорить со мной. Я пришел вовсе не за тем, чтобы потребовать у вас обратно те десять тысяч марок, которые вы получили от моего отца!
Крампен смотрел на Венцеля, как на подопытного животного, которому только что сделали укол и теперь ожидают, какова же будет реакция.
– Выходит, вы сын?..
– Да, я сын Лорхера, – подтвердил Крампен, – хотя и ношу девичью фамилию моей матушки. А чтобы облегчить наше взаимопонимание, напомню вам о пароле: «Автостоянка Амзельгрунд!»
Антипатия Венцеля к этому типу, который так грубо демонстрировал свое превосходство, быстро росла. В голове у Венцеля роилось множество вопросов: «Где и какую ошибку я совершил? Как меня разоблачили? Неужели я был так неосторожен? Почему же тогда меня столько времени не беспокоили?.. Чего они теперь хотят от меня?..»
Крампен напомнил Венцелю отдельные моменты той памятной встречи, лишив тем самым хозяина дома иллюзии, что гость знает лишь немногое. Более того, Крампен пересказал все то, что он слышал от Лорхера о ходе всей операции.
Теперь Венцель уже не сомневался в том, что его гость знает все и вся.
– Моего папашу вы не обидели, – сказал Крампен, – просто он хотел знать, кому же именно он заплатил десять тысяч марок!
Венцель проигнорировал иронический тон этих слов, надеясь, что сын Лорхера всего лишь проследил за ним, по его шаткая надежда тут же рухнула.
– Не скрою, я был изумлен тем, что столь умный делец является капитаном военной контрразведки.
«Все, – подумал Венцель, – все пропало! Если эта жирная свинья собирается донести на меня, то за это дело не возьмется ни один суд: общественность не должна знать того, что связано с бундесвером… А с изменниками, как известно, расправа недолгая!» – Венцель медленно запустил руку под мышку и нащупал рукоятку пистолета.
Крампен внимательно наблюдал за ним.
– Прежде чем перейти к делу, мы должны разобраться в двух вещах. Если со мной здесь что-нибудь случится, то мой адвокат кроме моего завещания найдет в моем сейфе кое-что еще. И второе: в свое время я говорил отцу, что я потерял ваши следы! – соврал Крампен не моргнув глазом.
Венцеля раздирали опасения, любопытство и надежда.
– Вы хотели перейти к делу? – твердо спросил он.
– И немедленно! – пообещал Крампен, разочарованный тем, что Венцель так спокойно слушает его. – Вы можете сказать, почему я умолчал перед своим стариком о вашей идентичности?.. Скажите, у вас нет ничего выпить?
Венцель кивнул:
– Вам виски, коньяку, вина или пива?
– Коньяку и пива!
Когда Венцель наполнял бокалы, рука его нисколько не дрожала. Мысль о том, что он находится на краю гибели, уже не казалась ему такой страшной. Верх взяло любопытство.
Когда они выпили, Крампен стал говорить о своих скверных отношениях с отцом, который в любой момент может потребовать свои деньги обратно, как только узнает, кто такой его осведомитель.
– Ну а теперь моя очередь высказаться! – потребовал капитан. – То, что вы сделали с Хойслером, самое настоящее убийство!
– Я очень сожалею, но я не смог помешать Лорхеру, – соврал Крампен, пожимая плечами. – Я готов и теперь высказать ему свое мнение!
– А я-то что должен делать?
– Вы должны помочь мне, – лаконично ответил Крампен, – для вас это очень важно! – И он рассказал о том, что он хочет предупредить крах фирмы «Лорхер и Зайдельбах» и завладеть ослепляющим устройством, прежде чем оно исчезнет в общей массе имущества несостоятельного должника. Речь идет о новом варианте операции, которую пытался провести Хойслер, но уже со стопроцентной гарантией успеха, так как на этот раз Лорхер не получит предупреждения. – А чтобы быть уверенным в том, что при этом не взорвется очередное ослепляющее устройство, мы возьмем к сейфу и моего старика! – пояснил Крампен. – Сто тысяч вам гарантировано!
– А почему вы не оставляете их для себя? – недоверчиво спросил Венцель. – Вы могли бы сделать все и один!
Крампен махнул рукой:
– Я не такой человек, мне нужен умный партнер.
Венцель решил, что с ним говорят вполне откровенно.
– И все же я вас не понимаю, – сказал он, – каждый мелкий мошенник ворочает за пять великанов!
– С вами я буду спокоен!.. А еще пивка не найдется?
Капитан Венцель встал и спустил жалюзи на окнах. Настольная лампа распространяла неяркий свет. Он достал еще бутылку пива и разлил его по бокалам.
– Все могло бы быть и иначе, – сказал Венцель. – Отца вашего предупредили. А вот тот, кто придумал так разделаться с Хойслером, все испортил. Фирма идет навстречу своему краху! Значит, чтобы это изобретение не пошло с молотка, отец и сын договариваются очистить сейф так, чтобы не вызвать никаких подозрений! Покупатель и цена, видимо, уже определены. Я же должен довольствоваться тем, что мне сунут в руки!
– Может быть, и так, – признался Крампен. – Все вроде вполне логично, и все-таки вы не то думаете… В таком случае, придется мне открыть последнюю карту: я нахожусь в затруднительном положении, а мое фотоателье разгромлено конкурентами!
– Фотоателье?
– Поясняю: я занимался выпуском порнографических открыток! Я дам вам адрес, чтобы вы могли лично убедиться, что я нисколько не хитрю. Мой старик помогать мне не хочет, но я знаю, как мне его провести. – Крампен, хитро посмотрев на Венцеля, продолжал: – Мне остается только сказать ему: это неправда, что от меня тогда улизнул водитель «БМВ»! Зовут его Венцель, он капитан и служит в «МАД» под началом майора Вольнофа!
– Да за такое расстрелять могут, – дружелюбно заметил Венцель.
– Самое малое, что потребует мой старик, – как ни в чем не бывало продолжал Крампен, – забрать свои деньги обратно, а вы знаете, как он их любит!
– И когда же должна состояться эта операция? – деловым тоном поинтересовался капитан.
– Скоро, – туманно ответил Крампен.
– Вы выбрали самый неподходящий день, господин Хонигман, – с сожалением сказал Лорхер. – Из-за аварии отопительной системы я вынужден был отпустить людей по домам.
Тишина в холле была завораживающей, и только в соседнем помещении что-то заколачивали. Фабрикант повел своего гостя в новую лабораторию, из которой уже были убраны все обломки, а столяр успел вставить новые рамы.
О своем приезде Хонигман сообщил Лорхеру по телефону. В Швейцарии уже заинтересовались новым оружием и намеревались закупить приблизительно тысячу ослепляющих устройств. Однако виды на заключение выгодной сделки не обольщали Лорхера, и он ни в коем случае не преувеличивал значения этого визита, хотя и собирался показать гостю свою фабрику. И все же как бы мельком сказанная фраза о том, что он проинформирует нескольких офицеров из цюрихского банка «Бюрки и Цбиндер», в значительной степени взбодрила Лорхера.
Лорхер набрался терпения и ждал, когда Хонигман заговорит об этом, а тот явно не спешил, деловито интересовался суммами вложения, обеспеченностью машинами и был удивлен тем, как фабрика такого масштаба в состоянии выдерживать все возрастающую конкуренцию на рынке.
– Я полагаю, – пояснил Лорхер, – что, не будь у нас ослепляющей гранаты, мы бы, видимо, не выжили.
– Я тоже так думаю, – согласился с ним Хонигман.
Судя по всему, гость был неплохо информирован о делах фирмы.
Когда они вышли из здания, шел дождь со снегом, а резкий ветер чуть не сбивал с ног. Бараки со складскими помещениями и здание охраны казались довольно убогими. Лорхер, досадуя на себя, что не выбрал другого пути, сказал:
– Все средства были вложены нами в развитие производства, так что нам пока не до красот.
Хонигман изучающе посмотрел на Лорхера, а затем поинтересовался:
– А каково ваше общее экономическое положение, господин Лорхер? Я, разумеется, располагаю кое-какими сведениями на этот счет, однако я хотел бы опираться не только на них.
В душе Лорхера росло раздражение. У него было такое впечатление, что от Хонигмана можно ожидать все что угодно.
– Не хотите ли немного подкрепиться? – предложил Лорхер.
Гость согласился, и они прошли в кабинет Лорхера.
Хонигман попросил лишь чашку чая, Лорхер же налил себе растворимого кофе, который он терпеть не мог.
– В скором времени мы приступаем к выпуску нового вида ослепляющего оружия; приготовления идут полным ходом, – проговорил Лорхер и внимательно посмотрел на своего гостя, который сидел с полузакрытыми глазами. – В недалеком будущем это оружие будет находиться в арсенале бундесвера!
Хонигман упрямо молчал, и Лорхер продолжал:
– Взрыв в новой лаборатории по сути дела ничего не меняет, а всего лишь оттягивает время!
Лорхер попытался по выражению лица гостя определить его отношение к сказанному, но лицо Хонигмана было похоже на маску хитрого игрока в покер.
– Я сожалею, господин Лорхер, но вынужден возразить вам по некоторым пунктам! Насколько мне известно, пройдет еще немало времени, прежде чем можно будет говорить о вооружении бундесвера ослепляющим оружием. Пока что речь идет о том, как вашей фирме выжить! – деловым тоном проговорил Хонигман, а когда Лорхер хотел было возразить, он жестом остановил его. – От вас отвернулись кредиторы, а возмещение вам убытков, нанесенных взрывом, за счет страховой компании все еще находится под вопросом. К тому же вы еще конфронтируете по данному делу. Нет, ваше нынешнее положение при всем желании благополучным никак не назовешь! – Хонигман поудобнее устроился в кресле, как будто он пришел сюда просто поболтать. – А если быть более точным, уважаемый господин Лорхер, то значительного прогресса в развитии нового вида оружия вы пока еще не достигли! Или, быть может, я неверно информирован? – И, поскольку Лорхер молчал, Хонигман уверенно продолжал: – Операция «Степной барашек» доказала, что так называемый эффект Зайдельбаха действительно поражает зрительный нерв, однако, насколько мне известно, в Кобленце сомневаются в возможности изготовления артиллерийского снаряда с таким зарядом!
– Не хватает только того, чтобы вы объявили ослепляющее устройство вообще неудачным, – заметил Лорхер.
Хонигман усмехнулся:
– Нет, господин Лорхер, напротив! Извините меня за откровенность, но уже одни ваши попытки все довести до конца служат доказательством того, что кое-что все же делается. Поговорим о более детальном! Чтобы вы снова могли обрести под ногами твердую почву, вам нужен целый миллион!
– Вы правы, и оспаривать это было бы глупо!
– Вся проблема заключается в том, что вы не можете дать нам никаких гарантий!
– Да говорите же, наконец, яснее! Не за тем же вы прибыли из Цюриха в Кизебютель, чтобы сказать мне то, что может сказать любой советник?..
– Вы, безусловно, правы! В моем «дипломате» лежит договор на предоставление кредитов, который следует только подписать! Цюрихский банк «Бюрки и Цбиндер» готов предоставить вам кредиты в сумме одного миллиона марок. Вместо обязательств вы должны предоставить ему лицензию на ослепляющее устройство! Впоследствии кредитные суммы будут засчитаны в сумму стоимости изделия! – Хонигман выжидающе посмотрел на Лорхера.
– Это звучит разумно, – согласился Лорхер, – но здесь есть одна загвоздка! Все технические лицензии на вооружение могут быть переданы лишь с одобрения министерства!
– Разумеется! Вам нужно будет выехать в Цюрих, где вы в присутствии местного нотариуса подпишете необходимые документы.
Лорхер не стал возражать, ибо никогда не придерживался строгих моральных принципов. При получении внушительных сумм даже более солидные деловые люди, чем он, обычно не выдвигали своих условий. И все же Лорхера почему-то одолевали сомнения: чтобы швейцарский банк предоставил миллионный кредит необеспеченной фирме, от которой вряд ли получишь большую прибыль?..
Хонигман, словно угадав его мысли, продолжал:
– Вы можете спросить, почему роль ангела-спасителя играет швейцарский банк? Чтобы ответить на этот вопрос, нам следует перейти ко второму аспекту нашего договора.
Лорхер с трудом сдерживал свое любопытство. Он подошел к буфету и налил себе рюмку коньяка. Гость же снова попросил лишь чашку чая, после чего заявил, что получение кредитов (если Лорхер подпишет этот договор) – дело случая.
– Случая?!
– Да. Эти кредиты следует рассматривать как своеобразное вознаграждение за услугу, которую вы окажете банку «Бюрки и Цбиндер».
Лорхер сосредоточенно размышлял, какого рода услугу имеет в виду гость. Перспектива получения кредитов вдруг заметно отдалилась.
– На тот же случай, если вы отклоните это предложение, – продолжал гость, – вы должны обещать мне молчать о нашем разговоре.
– Это само собой разумеется, – растерянно пробормотал Лорхер.
– Банковый дом «Бюрки и Цбиндер» намерен в скором времени разместить в ФРГ миллиардные инвестиции! – Хонигман многозначительно помолчал. – Надеюсь, вы понимаете, что прежде чем принять подобное решение, владельцы банка хотели бы исключить всякий риск.
– Попятно, – буркнул Лорхер.
– Одна из организаций, о которой банку и знать не положено, а откровенно говоря – служба контрразведки бундесвера располагает в этом отношении более чем достоверной информацией!
Лорхер растерянно уставился на своего гостя.
– Официально об этом молчат, – продолжал Хонигман, – а неофициально, напротив… – И он замолчал, давая возможность фабриканту самому делать соответствующие выводы. – Теперь конкретнее: вы знакомы с одним сотрудником «МАД», который не считался кое с чем…
Мысли в голове у Лорхера перепутались, а перспектива получения кредитов вновь приблизилась. Интересно только, откуда Хонигман взял все эти сведения?
– Вы имеете в виду… – Лорхер вопросительно взглянул на своего собеседника.
– Сотрудника «МАД», который за десять тысяч марок своевременно предупредил вас о том, что сейф будет вскрыт! Нам необходимо знать его имя, адрес, воинское звание! Этих данных нам будет вполне достаточно! Этот человек должен вернуть вам десять тысяч, так как на этот раз он получит в десять раз больше!
– Извините, господин Хонигман, но за это я выпью рюмку коньяка! Вы не желаете?
– Нет, благодарю вас!
Одномоторный самолет стоял перед ангаром, пропеллер его вращался на малых оборотах. Пилот уже получил разрешение диспетчера на полет во Франкфурт, но до старта еще оставалось десять минут. Погода несколько улучшилась, дождь со снегом прекратился. Ночью обещали заморозки.
Из четырех мест в кабине занято было только одно – Хонигман был единственным пассажиром. Он задумчиво посмотрел на часы: до старта оставалось еще восемь минут.
В этот момент на летном поле показалась легковая автомашина, которая, подкатив к самолету, резко затормозила. Из машины вышел майор Вольноф. Пилот подал трап, и Вольноф поднялся в самолет.
Оба господина давно знали друг друга, хотя и не поддерживали официальных связей. А в служебной переписке об их должностях вообще не упоминалось по соображениям строгой секретности. Однако общие интересы у них имелись. Невозможно сказать, кто из них извлекал из этой сделки большую пользу.
И хотя время торопило, они все же не отказались от привычного метода ведения беседы: сначала они поговорили о погоде и о том, что Хонигман завтра вновь окажется в Тель-Авиве, где будет сидеть на балконе своего особняка и наслаждаться теплом. Потом Вольноф заговорил об операции, которую недавно перенесла его супруга, и о том, что он в скором времени рассчитывает получить звание «подполковник».
Наконец Хонигман посмотрел на часы и сказал:
– Через четыре минуты взлет!
Летчик подошел поближе к машине, готовый подняться в нее, как только посетитель сойдет на землю.
Вольноф вынул из кармана своего кожаного пальто конверт.
– Бенно, я очень сожалею, но нам удалось разыскать только двух деятелей «ООП», а третий сейчас в Париже.
– О’кей, – сказал Хонигман, кладя конверт в свой карман. Они не стали расспрашивать друг друга о достоверности полученной каждым из них информации, так как доверяли друг другу. Вольноф, в свою очередь, тоже получил конверт, похожий на тот, который он передал Бенно.
– До следующей встречи! Всего хорошего!
Они пожали друг другу руки, и майор Вольноф спустился из кабины самолета на землю.
Летчик занял свое место в самолете и запустил мотор. Самолет вырулил на старт. Хонигман, прильнув к иллюминатору, помахал Вольнофу, который ответил ему тем же. Усевшись за руль автомобиля, майор вскрыл конверт.
– Выходит, так… – пробормотал он, чувствуя, что краснеет.
Капитан Венцель был срочно направлен в служебную командировку в Мюнхен. Его кабинет был заперт, однако звуки, доносившиеся из-за двери, говорили о том, что там кто-то был: два эксперта вошли туда из кабинета майора Вольнофа.
Теперь Вольноф был уверен в том, что Венцель пользуется подслушивающей аппаратурой. В кабинете майора ничего обнаружить не удалось.
– Переверните все на свете! – обратился Вольноф к экспертам. – Я уверен в том, что за время его отсутствия проводились хоть какие-нибудь переговоры!
Высокий, но очень худой мужчина задумчиво взглянул на симплексное переговорное устройство:
– Оно, видимо, очень простое, но оно есть!
Пока его молодой коллега внимательно исследовал полку для дел, старший разобрал аппарат. Лицо у Вольнофа было недовольное. И хотя пока еще не было никаких доказательств, что информация Хонигмана соответствует действительности, однако это было первое неверное донесение, а за последние месяцы имелись поводы, чтобы не доверять Венцелю.
