Текст книги "Операция «Степной барашек» (Роман)"
Автор книги: Ганс Зибе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
– А кто сообщил Лорхеру о готовящейся операции по ограблению сейфа? – спросил Горица.
Зайдельбах пожал плечами:
– Тогда я узнал только то, что осведомителю заплатят приличную сумму, а позже Лорхер назвал мне ее: десять тысяч марок было выплачено агенту «МАД»!
Горица от удивления тихо свистнул и спросил фамилию агента.
– Этого я не знаю, – ответил ему доктор, – но Крампен знает.
– Факт остается фактом: мой брат действовал по приказу, – сказала Коринна. – И по этому приказу он должен был похитить из сейфа документацию на ваше изобретение! Какой же вы добрый, если не перенесли на меня свой гнев, более того…
– Прошу вас, перестаньте! – нервно перебил ее Зайдельбах. – Ваш брат никоим образом не мог похитить моего изобретения!
– Как это – не мог?! – воскликнул Горица, который все еще не понимал, что открытие доктора ничего не стоит.
– Бумаги, лежавшие в сейфе, самая простая макулатура! – пояснил Зайдельбах с таким видом, будто был виноват в том, что обманул вора.
– Макулатура?.. – недоверчиво переспросила Коринна.
– Сейчас вы все поймете, – заверил Зайдельбах. – Получив горький, но наглядный урок после изобретения мною нового вида стекла, я уже не верил больше Лорхеру. Оригинальные материалы я заснял на микропленку, которая была не больше батарейки, какие обычно вставляют в наручные кварцевые часы.
– Выходит, что бумаги, лежавшие в сейфе, не имели никакой ценности? – спросил Горица.
– Вот именно! – кивнул Зайдельбах.
Коринну охватило чувство безмерной тоски: значит, смерть Дитера была совершенно бессмысленной…
– И где же находится ваша микропленка? – спросил Горица. – В лаборатории или здесь? – И он огляделся кругом, словно ища тайник.
– В надежном месте, – лаконично ответил ученый.
– Вы нам не доверяете? – не отступался Горица.
Коринна не понимала поведения доктора Зайдельбаха. Если профессор знает, что его изобретение никогда не даст желаемого для Лорхера эффекта, тогда почему, спрашивается, он ведет себя так, будто изобретение все же обладает таким эффектом?
По лицу доктора разлился румянец.
– С доверием нужно обращаться осторожно, – тихо проговорил Зайдельбах, словно оправдываясь. – Я на этом уже споткнулся однажды… Но вы абсолютно правы: при недоверии нужно быть еще более осторожным! Пойдемте со мной!
Зайдельбах вышел в коридор, Коринна и Фред молча последовали за ним. Конец коридора был слабо освещен. С потолка кое-где свисала паутина. Зайдельбах остановился перед дверью и, вынув какой-то замысловатый ключ, открыл ее.
Помещение, в которое они вошли, составляло примерно половину старой лаборатории и казалось пустым. Пол был засыпан соломой.
– Вот здесь я оборудую себе лабораторию, – пояснил профессор и одной ногой сгреб солому в сторону. На полу обозначилась крышка люка. – Никто не знает, какие сокровища здесь хранятся… Замок я сам смастерил.
Зайдельбах наклонился и повернул ключ. Горица поднял тяжелую дверцу люка, под которым находилась узкая камера; в ней был только плоский деревянный ящик. Доктор спустился в камеру, открыл ящик и выжидающе посмотрел наверх.
Коринна и Фред уставились на содержимое ящика, в котором лежали одиннадцать коричневых шаров, похожих на страусиное яйцо. Каждое из них имело красный «поясок» и кольцо с тупой стороны.
– Имеются двадцать таких зарядов, – пояснил профессор, – но Лорхер знает только о четырнадцати. Восемь были использованы на испытаниях, а из остальных двенадцати только один… – Он замолчал, не договорив фразы до конца.
– Шесть штук лежали в сейфе? – спросил Горица.
– Да. После несчастного случая я заменил оставшиеся пять штук. В сейфе лежат муляжи из гипса!
– Паульсен сказал мне, что вы могли открывать сейф только вместе с Лорхером, и у каждого из вас имелся свой ключ…
Зайдельбах махнул рукой:
– Несколько лет назад Лорхер тайно от меня заказал себе дубликат моего ключа. Слесарь, изготовивший ему ключ, рассказал мне об этом – тот же самый слесарь в свое время делал ключи для меня. Помимо этого, имелся еще один ключ, которым воспользовался Хойслер.
– Выходит, что ваш сейф был похож на проходной двор, – пошутил Горица.
– Ослепляющие заряды мы уничтожим! – с уверенностью заявил профессор.
– Это было бы глупо, – не согласился с ним Горица. – Дитер Хойслер был моим другом, и его смерть не должна быть напрасной!
И тут доктор Зайдельбах сказал о том, что человеческую жизнь нельзя оценивать деньгами.
– Подумайте о Гундуле Ховельман: она же находится в положении, – просительно проговорила Коринна.
Горица предложил доктору продать ослепляющее оружие, пусть даже не до конца разработанное. В этот момент он думал о Хонигмане.
Зайдельбах закрыл ящик и вылез наверх. Вдруг он с беспокойством посмотрел на свои часы, которые почему-то остановились. Доктор испуганно спросил, который час: до полночи оставалось три минуты.
– Еще тринадцать минут!.. – вздохнул он; Зайдельбах не ответил на вопрос Горицы о том, что он имеет в виду.
Все трое вернулись в комнату с камином. Каждый думал о своем. Горица думая о том, какую выгоду все– таки можно было бы извлечь из создавшейся ситуации. Заполучить микропленку казалось ему нереальным, если только Коринне удастся выведать у доктора эту тайну.
Зайдельбах, казалось, угадал мысли Фреда и сказал:
– За прототипы без документации вряд ли получишь даже на выпивку! Любой средний химик установит, что это оружие имеет очень ограниченное действие!
Коринна и Фред изумленно переглянулись. Они не сомневались в том, что Зайдельбах сказал им правду, однако вместе с этим чувствовали, что старый профессор умалчивает о чем-то очень важном.
– Сколько времени? – снова спросил доктор.
– Четыре минуты первого, – ответила Коринна.
– Наполним наши бокалы, – как-то торжественно произнес Зайдельбах, – и через шесть минут чокнемся! Есть люди, которые должны быть мужественными, – у них просто нет другого выхода. Правда, я не принадлежу к их числу… Лорхера я не боялся, а вот Крампена боюсь!
– Крампен – хвастун, – презрительно сказала Коринна, – а вообще-то, он трус!
– У Шиллера есть выражение, что страх окрыляет спешащего. Один раз в жизни я захотел быть смелым, но это мне не удалось! А сейчас я боюсь даже собственного куража.
Зайдельбах принес еще бутылку вина и наполнил бокалы, руки его дрожали.
– Я предлагаю вам одну сделку, господин Горица!
– Одну сделку?!
– Да, сделку, которую вчера предложить кое-кому я просто испугался. Это был доктор Шауер, генеральный директор фирмы «Лайсинг-оптик». Так вот он хотел знать, способно ли мое новое стекло защитить от поражения лазерным лучом, абсорбировав ослепляющий эффект. Можете надо мной смеяться, но я ему не сказал, что эту проблему я уже решил: в стекло нужно только добавить специальную кристаллическую субстанцию, во всяком случае, необходим необычный катализатор. Собственно, в этом и заключается весь секрет! То, что я господам из Кобленца, прибывшим на испытания со степными барашками, выдавал за защитную фольгу, и было этим самым стеклом!
– Черт возьми! – громко выругался Горица.
– И в чем же будет состоять ваша сделка? – поинтересовалась Коринна.
– Продайте это стекло, – обратился Зайдельбах к Фреду, – и каждый из нас получит по двадцать пять процентов: вы, Гундула Ховельман, Коринна и я! Сколько сейчас времени?
– Восемь минут первого, – ответила Коринна, которая уже перестала удивляться причудам ученого.
– И что вы за это потребуете от меня? – спросил Горица.
– Ваше мужество! Я покупаю ваше мужество!
Коринна и Фред снова растерянно переглянулись.
– Вы меня не понимаете?.. – Зайдельбах смущенно улыбнулся. – Вы должны похитить бутафорию и мнимую документацию из сейфа, с тем чтобы Лорхер и Крампен никогда не узнали, что я их провел на этом.
Секундная стрелка часов Коринны уже отсчитывала десятую минуту нового дня. Доктор поднял свой бокал, гости последовали его примеру.
– Время истекает! – объявил Зайдельбах. – Ровно в десять минут первого будет достигнут предел!.. Так давайте же выпьем за решение одной проблемы!
Они чокнулись. Стрелки на часах Коринны показывали десять минут первого.
Туман полз по земле. Это была одна из тех ночей, когда нельзя было разглядеть даже собственную вытянутую вперед руку. Какой-то ночной зверек пробежал мимо Ховельмана. Световой круг, падающий на землю от фонарика Ховельмана, колебался в такт его шагов.
Вахтер запнулся за ветку, сорванную с дерева осенней бурей, и тихо выругался. В уголке рта он зажал незажженную трубку. Хотелось спать. Тяжело вздохнув, Ховельман вспомнил о Хойслере, при котором ему иногда удавалось несколько часов поспать даже на дежурстве: тот сам любил обходить посты. При Ромере же об этом нельзя было и мечтать.
Стоило только старику подумать об этом, как он сразу же почувствовал себя как-то неловко, невольно вспомнив о том, что Ромер в последнее время ведет себя как– то необычно и странно: с недоверием поглядывает на него, словно собирается отчитать его за какое-нибудь упущение по службе. Ховельман даже перестал тайно курить свою трубку на дежурстве.
Как только он вошел в старое здание, в нос ему ударил знакомый запах лаборатории. Часы находились в коридоре. С тех пор как Зайдельбах купил в селении домик у вдовы и поселился в нем, Ховельман стал чувствовать себя здесь как-то отчужденно.
«Ничто непостоянно в этом мире, – подумал он, – и каждое изменение вызывает у меня раздражение…» В прошлый раз это длилось довольно долго, пока он наконец не привык к новому постояльцу – Хойслеру. Еще больше времени ушло на то, чтобы он свыкся с мыслью, что тот станет мужем Гундулы. Но теперь Хойслера нет больше на свете, и старику хотелось, чтобы внучка не переживала так тяжело эту утрату. Ховельман никак не мог избавиться от чувства отвращения по отношению к Хойслеру, ведь тот, как он считал, посягнул на зарплату рабочих!
В комнате Хойслера теперь поселилась Коринна – сестра убитого, которая как могла старалась утешить Гундулу. Ховельману не нравилось только то, что она жила под ложной фамилией Крамер.
Войдя в лабораторию, Ховельман включил свет. Стеллажи на среднем окне были пусты – кактусы уже перенесли на новое место.
В углу по-прежнему стоял пресловутый сейф. Теперь, после случившегося, Ховельман не мог смотреть без ненависти и отвращения на это стальное чудовище. После подключения сигнализации к сейфу невозможно стало даже приблизиться: звуки сирены были бы слышны в самом селении и оповестили бы об этом и пожарную команду.
Большая стрелка стенных часов показывала восемь минут первого ночи. Ховельман выключил свет и вышел из лаборатории. Двух минут ему хватило для того, чтобы спуститься вниз по лестнице.
Он направился к новому складу, но вдруг застыл на месте: в здании новой лаборатории блеснула кроваво– красная молния и вслед за этим раздался сильный взрыв. Взрывная волна рванула Ховельмана, словно сильнейший порыв ветра.
Дорожный будильник показывал несколько минут первого ночи. Крампен, не вставая с постели, нащупал бутылку с коньяком.
Комнаты, которые сдавала гостям Марта Фенске, не блистали особым комфортом. Однако гостей из города, приезжавших сюда всего лишь на несколько дней, вполне устраивала эта деревенская простота. Крампен выпил половину неполной бутылки, но сон все не приходил. Отец не принес Крампену счастья, более того, с тех пор как они сблизились, дела у Крампена пошли очень скверно. Только к инциденту с Инной Лорхер не имел никакого отношения. Крампен долго сожалел о том, что он так поступил с Инной. Еще немного – и он мог бы очутиться за это в тюрьме, а адвокат потребовал от него пятидесятитысячный гонорар.
Крампен бросил взгляд на будильник: было десять минут первого. Он погасил свет и, лениво зевнув, повернулся на другой бок.
Уже засыпая, он вдруг услышал телефонный звонок, доносившийся снизу. Потом громко хлопнула дверь и послышались торопливые шаги на лестнице.
– Господин Крампен, проснитесь! – послышался голос Ромера. – Только что звонил господин Лорхер – у него там что-то взорвалось!
Крампен вскочил с кровати. Перед ним стоял бледный Ромер.
– Этого только не хватало! – в сердцах бросил Крампен, понимая, что любой ущерб, нанесенный Лорхеру, отзовется и на нем.
– Вы должны забрать с собой доктора Зайдельбаха! – сообщил Ромер и сломя голову помчался вниз.
Пока Крампен одевался, Ромер на своей машине уже выезжал из ворот.
Через несколько минут Крампен остановил свой «БМВ» перед домом вдовы Ерентрайх, в окнах которого горел свет.
Электрический звонок не работал, и Крампен с силой забарабанил в дверь кулаками. Ему открыла ассистентка доктора Зайдельбаха.
– На фабрике взрыв! Немедленно сообщите об этом доктору! Он должен поехать со мной!
– Мне очень жаль, – проговорила Коринна без тени удивления, – но я не думаю, чтобы доктор…
– Да скажите же вы ему, что произошло, черт бы вас побрал! – перебил он девушку и, оттолкнув ее в сторону, вошел в коридор. Дверь, которая вела в каминную комнату, была чуть приоткрыта. Крампен распахнул ее и от неожиданности замер на пороге: Зайдельбах был не один, напротив него сидел мужчина, которого Крампен много раз видел в селении. Мужчина был атлетического телосложения, с энергичным подбородком. А однажды Крампен видел его возле Коринны Крамер.
На каминном столике стоял керамический сосуд для вина и такие же кружки.
Гость доктора, увидев Крампена, быстро поднялся с места и подошел к нему, а Коринна быстро заперла дверь на ключ. Крампен попятился.
– Черт возьми! – воскликнул он. – Неужели вы ничего не понимаете?! На фабрике взрыв!
– Это, конечно, ужасно! – прошептал доктор Зайдельбах. – Я сейчас еду.
Коринна собралась было сопровождать профессора, но тот жестом остановил ее и, повернувшись к Крампену, сказал:
– Поехали! Адольф подождет меня!
10. ТУРБУЛЕНТНЫЕ ВИХРИ
Холодный ветер бил дождевыми потоками по кирпичным стенам здания. От взрыва все окна разлетелись вдребезги, засыпав осколками стекла росший неподалеку кустарник. Новая лаборатория представляла собой жалкую картину: пол был усыпан обломками металла, какими-то хромированными деталями, кусками трубок от осциллографов; многочисленные провода измерительных приборов страшно перепутались; новый рентгеновский аппарат валялся в куче щебня.
Эксперты пожарной охраны и страхового агентства, осмотрев здание, пришли к выводу, что пока еще рано говорить о причине взрыва. Эксперты земельной полиции констатировали, что взрыв был довольно сильным.
Доктор Зайдельбах подготовил пробный запуск некоторых приборов. Он вполне допускал, что взрыв мог произойти от утечки горючего газа с последующим его самовозгоранием. Эксперты, однако, не исключали и возможности саботажа или же диверсии.
Зайдельбах, сгорбившись, сидел на табурете, лицо его было бледным.
– Все! Конец! С этим конец!..
Лорхер прислонился к лабораторному столу из бетона: воротник пальто поднят, шляпа сдвинута на затылок, в зубах незажженная сигара.
– Ты несешь чепуху, Герберт!
– Каков ущерб, по предварительным данным? – поинтересовался представитель страхового бюро.
– В добрые полмиллиона, – ответил Лорхер, – а то и больше!
Он был готов вступить в спор с каждым присутствующим, что объяснялось его ужасным состоянием.
Лорхер набросился на Ромера, обвинив его в преступной небрежности и легкомыслии. Ромер же пытался всю вину свалить на Ховельмана, который, как выяснилось, в момент взрыва находился в старой лаборатории. Ромер тут же отправился к Ховельману, чтобы все выяснить. Их разговор состоялся в старом бараке.
Старик сидел напротив Ромера, который тотчас же перешел с обычного, дружеского «ты» на холодное, официальное «вы».
– Я жду от вас объяснения, коллега Ховельман, – начал он. – Скажите, с какой целью вы нажали на контрольные часы по приходе в старую лабораторию на две минуты позже?
Вахтер пожал плечами:
– На одну-две минуты мы никогда не обращаем внимания… Мои собственные часы редко идут правильно, а фирма нас часами не обеспечивает.
– Так, все ясно! Но поскольку не исключен случай саботажа или диверсии, – продолжал Ромер, – придется известить о случившемся помимо полиции еще одну инстанцию, которая отвечает за военную сторону инцидента. – Ромер нервно побарабанил пальцами по столу. – А там обязательно заинтересуются, почему вахтер прибыл в лабораторию на две минуты позже положенного срока?.. Не потому ли, что было бы гораздо опаснее находиться двумя минутами раньше поблизости от места взрыва?.. А так – полная безопасность! – Ромер выжидающе смотрел на Ховельмана.
Старик поднялся и посмотрел на Ромера сверху вниз:
– Что вы хотите этим сказать?
Ромер, словно защищаясь, поднял обе руки.
– Абсолютно ничего! Но вы должны быть готовы ответить на подобные вопросы! Не устраивайте тут спектакля и сядьте! – возбужденно проговорил Ромер.
Вахтер обессиленно плюхнулся на стул.
– Вы хотите мне что-то приписать!.. Я давно заметил, что вы придираетесь ко мне! Что вы имеете против меня?
Лицо Ромера приняло выражение холодной надменности:
– Если здесь кто-то имеет право спрашивать, так это я!
Ховельман решительно встал:
– Моя смена закончилась четыре часа назад! Я не позволю придираться ко мне! Полиция все занесла в протокол!
– Мы с вами еще не закончили разговора! – настаивал на своем Ромер.
– Я уже закончил! – отрезал Ховельман и вышел из барака.
Ромер растерянно уставился на дверь, за которой скрылся старый вахтер.
Секретарша сообщила, что генеральный директор освободился. Виндиш бросил последний взгляд на свои записи, чтобы быть готовым ответить на любой вопрос, и вышел из бюро.
В приемной он натолкнулся на телохранителя. Виндиш считал такие меры предосторожности излишними; какой смысл превращать директорский этаж в крепость, когда нападение на шефа может произойти и на улице?
Линдштедт сидел за письменным столом. Он молча показал на стул для посетителей, что свидетельствовало о том, что разговор будет коротким и сугубо деловым.
– Вы сказали, что у вас ко мне неотложное дело? – А когда Виндиш кивнул в ответ, директор продолжал: – Попрошу вас быть кратким: я ожидаю гостя!
– Прошлой ночью на фирме «Лорхер и Зайдельбах» произошел взрыв! Новая лаборатория, которая должна была вот-вот вступить в строй, полностью разрушена!
Генеральный директор никак не прореагировал на это сообщение – он уже обо всем знал. Лишь слегка подняв правую бровь, Линдштедт спросил:
– Известны какие-нибудь детали?
– Предполагают, что это была диверсия! Судя по всему, кто-то очень заинтересован в том, чтобы помешать дальнейшим работам по созданию ослепляющего оружия!
– С какой целью? Ваше мнение!
Оба они высказали несколько аргументов и контраргументов, а затем сошлись на варианте, что тут, видимо, не обошлось без вмешательства сильного конкурента.
– Что вы предлагаете, господин Виндиш?
– Сменить тактику!
– А конкретнее? – Линдштедт ждал.
Виндиш изложил свое предложение.
– Ждать и дальше я считаю очень рискованным. Мы должны упредить неизвестного нам противника!
– Согласен, но каким образом?
Виндиш уже давно вынашивал идею уговорить генерального директора на подключение какой-нибудь частной фирмы к операции «Степной барашек». Сейчас, как ему казалось, этот момент настал.
– А конкурент и в будущем вряд ли станет стесняться в выборе средств.
– Говорите яснее, господин Виндиш!
– До сих пор наша спецслужба не разочаровывала нас; я убежден в том, что она прекрасно справится с задачей обеспечить создание ослепляющего оружия! – Виндиш выжидающе посмотрел на генерального директора.
– Очень жаль, – начал с усмешкой Линдштедт, – что Лорхеру не дают возможности в спокойной обстановке закончить доработку нового оружия. Вы разделяете мнение господина фон Венгена о том, что до выпуска оружия необходимо устранить кое-какие недостатки?
– Вполне разделяю! Точно такого же мнения придерживаются и господа из федерального ведомства из Кобленца. Полковник Роль по этому вопросу лично докладывал министру!
– Любопытно! А вы не видите каких-либо осложнений?
– К сожалению, вижу. Спецслужба для нас дороже, а трудности у нас могут быть двоякие. Господин Бройер сам замешан в сделке…
– Я понимаю, – перебил его Линдштедт, – мы вряд ли сможем помешать снять копии с документации, прежде чем они попадут к нам в руки, но это все же лучше, чем вообще их никогда не получить. Какие имеются пожелания?
– Чтобы «МАД» занималась своими обязанностями и подстегивало спецслужбу!
– Вот вы их и скоординируете! И не спрашивайте меня, каким образом; пусть они сами как следует подумают! Подключите к делу генерала, у которого «МАД» находится в кармане.
– Разумеется, господин генеральный директор!
– Я дам понять господину фон Венгену, что во всех делах, имеющих отношение к фирме «Лорхер и Зайдельбах», он будет действовать согласно вашим указаниям!
Директор Виндиш был польщен столь высоким доверием.
Поезд опаздывал на полчаса. Ромер нервно расхаживал взад и вперед по перрону. Наблюдая за оживлением, царившим в здании вокзала, он чувствовал, как ему не хватает живой городской жизни! На нем был модный костюм и кожаное пальто – он не хотел выглядеть сельским жителем.
И вот поезд наконец прибыл. Марта уже стояла в дверях вагона и легко спрыгнула на перрон. За десять дней, которые она провела на юге Испании, она сильно загорела. На ней был новый плащ и модная шляпка. Глаза ее радостно заблестели, когда она увидела Пауля. Он обнял ее и расцеловал.
– Ах, милый Пауль, как я рада, что снова оказалась дома! – сказала она. – Если бы ты только знал, как мне тебя не хватало! – Она внимательно посмотрела на него. – Ты плохо себя чувствуешь?.. Ты очень бледный…
– Нет, дорогая Марта, все нормально, просто я всю ночь не спал.
И он рассказал ей о взрыве на фирме «Лорхер и Зайдельбах».
Марта испугалась:
– Взрыв на фирме?! А наше селение?..
– Не беспокойся, разрушена лишь новая лаборатория, – успокоил он ее.
Они вышли с вокзала и направились к стоянке, где была их машина. Марте не терпелось поскорее доехать до дома.
– Ну а теперь рассказывай ты, Марта! Мне очень интересно!
– Мне тоже, – заверила она и начала свой рассказ.
Вилла оказалась намного лучше и красивей, чем она ожидала. Из сада открывался превосходный вид на Атлантику. Правда, парк несколько одичал и зарос, но, быть может, именно это и делало его особенно прекрасным. Марта рассказывала, как ребенок, который впервые в жизни совершил интересное путешествие.
От города до шоссе машину вел Ромер, а затем он передал управление Марте, а сам уселся рядом.
– Как там ни прекрасно, – сказала Марта, – но долго жить там я вряд ли смогла бы.
– Неужели? – разочарованно спросил Пауль.
– Я бы всегда тосковала по нашему Кизебютелю! – с неподдельным пафосом воскликнула Марта. – Ты что такой грустный?
– Немного, – признался он. – Ну и что же ты успела сделать?
Она знала, что Пауля интересуют только серьезные дела.
– По банковским делам пришлось понести известные издержки, – со вздохом сказала она. – На налоги с наследства ушла уйма денег. Бывший гауптштурмфюрер СС оставил после себя коллекцию картин и статуэток, преимущественно на библейскую тематику. Кое– что из этого даже продать невозможно. – Затем Марта стала расхваливать услужливость адвокатов в Ла-Корунье. – Один пожилой сеньор, служивший в свое время в «голубой дивизии», посоветовал мне кое-какие вещи вообще никому не показывать…
– Потому что Нойройтер похитил их в Польше, – пояснил ей Пауль не без сарказма.
– В Югославии, – поправила Марта, – и не похитил, а захватил в качестве военных трофеев! Всю виллу содержит в порядке одна супружеская пара – садовник и его жена. Они оба уже старики и очень обрадовались, что могут остаться на вилле и в будущем. – С этими словами Марта взялась за руль. – Мы купим «мерседес» и поедем на нем в Ла-Корунью, хорошо?
Пошел дождь. Марта включила «дворники» и снова обратилась к Ромеру:
– Ты ведь поедешь со мной?
Ромер наморщил лоб:
– Мы говорим, говорим, но все не о том… Приехала твоя племянница Нелли!
– Нелли?! – Марта от удивления даже выпустила из рук руль, но Пауль вовремя успел ухватиться за него. – Когда она приехала?
– Позавчера.
Марта остановилась на ближайшей площадке для стоянки машин, где стояло всего несколько легковушек.
– Ну и хорош же ты! Приехала Нелли, а он молчит. Как она выглядит?
– Довольно солидно. Да, я должен тебе сказать, иначе я не подпустил бы ее к кассе… – Он внезапно замолчал.
– Ну, она ничего не возьмет! Но она хоть сказала, зачем приехала?
– Зачем приехала?.. – неуверенно повторил он.
Марта снова тронулась в путь, но слишком быстро отпустила педаль сцепления, отчего машина тронулась с места рывком.
– Да, зачем? – переспросила Марта. – Нелли ничего не делает бесцельно. Если она приехала без предупреждения, значит, что-то случилось!
– Крампен так и ходит за ней по пятам, хотя Нелли и не обращает на него внимания. Однако они живут под одной крышей, всякое может случиться!.. К тому же Кизебютель – всего лишь небольшое селение, где все про всех известно. Трудно поверить, чтобы у Крампена были серьезные намерения…
– Кто знает, милый Паульхен, что о нас с тобой говорят. Господин Крампен хорошо знает, что ты спишь не в своей комнате. Мы с тобой тоже не ангелы!
– Ты, конечно, права, – согласился он.
– А не пожениться ли нам и не поехать ли в свадебное путешествие в Ла-Корунью? Или ты этого не хочешь?
– Я готов поехать с тобой в Испанию как можно скорее и даже навсегда!
Марта даже вздрогнула от этих слов.
И тут Пауль признался ей в том, что прошлой ночью он ездил не только на фабрику, хотя и находился под наблюдением. Теперь он опасается, что его заподозрят в том, что он имеет отношение к этой диверсии.
– Поживем несколько месяцев в Испании, а здесь тем временем забудут об этой истории…
Остаток пути они говорили мало.
В пивной на этот раз было немало посетителей. Марта сразу же заметила молодых парней, которые обычно появлялись здесь лишь в конце недели, чтобы поиграть в карты.
Нелли стояла за стойкой и наливала пиво. Она поздоровалась с тетушкой так, как будто совсем недавно видела ее, – небрежно чмокнула в щеку.
– Очень мило, что ты помогаешь, – проговорила Марта, но почему-то без особой радости.
Ромер тем временем заводил машину в гараж и потому ее видел холодной встречи тети с племянницей.
Одномоторный самолет описал круг над аэродромом и, получив указание авиадиспетчера, сделал заход на посадку.
Когда самолет остановился, из кабины вылез Бенно Хонигман. В лицо ему ударил холодный ветер, и Бенно поднял воротник пальто. Весь его багаж состоял из маленького «дипломата». На стоянке его ожидало такси. Хонигман поздоровался с водителем как со старым знакомым, а спустя полчаса черный «мерседес» подвез его к высотному офису в городе-спутнике.
– Я здесь пробуду не очень долго, господин Беккер, – пояснил он водителю, – а затем мы поедем в Люнебургскую пустошь!
– Как вам будет угодно, – ответил шофер.
Горица ожидал гостя у лифта. Хонигман оставил пальто и шляпу в гардеробе, а «дипломат» забрал с собой. Как только он вошел в комнату, то сразу же почувствовал запах жареной отбивной и аромат кофе.
– Полет был приятным, Бенно?
– От Парижа до Франкфурта я летел в таком самолете, в котором забываешь о скверной погоде, а вот пересев в маленькую «птичку», пришлось столкнуться со многими неудобствами, – ответил Хонигман. – По телефону вы сказали, что на фирме «Лорхер и Зайдельбах» черт знает что произошло!
– Да, это так, – подтвердил Горица и сообщил о том, что взрывом новой лаборатории был нанесен большой ущерб. Официальное расследование закончено, однако конечного результата, к которому пришли эксперты, он пока не знает.
– Вопрос вот в чем: это несчастный случай или диверсия?
– Я лично склонен думать, что это диверсия, – сказал Горица. – Но кто ее инициатор? Вот в чем вопрос.
– По-видимому, те же самые лица, которым не удалось выкрасть документацию из сейфа ранее, так я полагаю!
– Я только одного никак не могу понять, – как бы думая вслух, продолжал Горица, хотя на самом деле все прекрасно понимал, – разрушить лабораторию – это еще не значит взять реванш за неудачную операцию, не так ли?
– Это я могу объяснить, – заметил Хонигман, намазывая кусок белого хлеба апельсиновым джемом. – Этот акт направлен не против доктора Зайдельбаха, а против всей фирмы!
– Я вас что-то не понимаю, Бенно!
– Лорхер будет уничтожен, – уверенно сказал гость. – Я бы и без вашего вызова приехал, так как нам стало известно о том, что кредиты Лорхера были сторнированы.
Горица даже присвистнул – для него это было новостью. Хонигман, даже находясь в Тель-Авиве, внимательно следил за событиями.
– И вы знаете, кто за этим стоит?
– Концерн «ВОМА»!
Однако Фреду Горице хотелось знать, как далеко тянутся нити израильской секретной службы. И это было не в последнюю очередь заслугой таких сотрудников, каким являлся сам Бенно Хонигман, весь талант которого заключался в том, чтобы находить талантливых ученых и делать их полезными, как он сам шутливо выражался. «Любопытно, знают ли в „ВОМА“ о том, что Израиль уже заинтересовался открытием фирмы „Лорхер и Зайдельбах“?» Горица не мог ответить на этот вопрос, однако совершенно по другой причине он был заинтересован в серьезном разговоре с Хонигманом. В крайнем случае, ему потребуется две-три недели для того, чтобы провернуть самую важную сделку в своей жизни. У Зайдельбаха сохранилось одиннадцать образцов гранаты, и Горица намеревался завладеть несколькими из них. Если же они не оправдают надежд, то его к ответственности привлечь не удастся.
– Через две недели я смогу достать для вас два образца ослепляющей гранаты! – Горица откинулся на спинку кресла и испытующе посмотрел на своего гостя.
Бенно сделал вид, что его это известие не особенно удивило.
– Откуда? – как бы между прочим спросил он.
– Из одного источника! И довольно надежного!
– Это возможно только в том случае, если зарядов будет изготовлено больше, чем об этом будут знать Лорхер и Зайдельбах.
– Именно это я и имел в виду, – заверил его Горица.
– И какова же цена?
– Сто тысяч швейцарских франков за штуку!
– Включая документацию!
– Нет, без нее! Она будет передана несколько позднее, но, дорогой Бенно, это будет недешево стоить!
– Я лично такие вопросы не решаю. Когда это может произойти?
– Через две недели! Передача и оплата из рук в руки в Цюрихе!
– Согласен! Я дам вам знать, Фред!
Хонигману предстояло по телефону запросить Тель-Авив о согласии на покупку. Его вполне устраивало, что сами заряды можно было получить только через две недели. Сторнирование кредитов фирмы «Лорхер и Зайдельбах» принуждало его как можно скорее выехать в ФРГ. Израиль намеревался с капиталом в кармане прыгнуть в образовавшуюся брешь, чтобы таким образом завладеть ослепляющим оружием. Если Хонигману повезет, то оба прототипа будут представлять для него особый интерес.
