Текст книги "Пленник королевы фей (СИ)"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

В тот раз она явилась не одна. За спиной королевы стояли ее подданные. На Мэбилон было платье из нежно-зеленого полупрозрачного шелка, сквозь который виднелись ее прелести – пышная грудь, талия, бедра, ноги… Обшитый серебряной тесьмой вырез спускался чуть ли не до пупка… вернее, того места, где у людей должен быть пупок. В белые волосы были вплетены нити речного жемчуга. Они мерцали, придавая ее прическе сходство с сугробами в солнечный день. Красиво и… холодно.

– Ну, здравствуй, мой повелитель, – королева протянула руки. – Ты скучал?

Поскольку ее визиты – единственное, что хоть как-то скрашивало его одиночество и скуку, Роланд ответил утвердительно:

– Да.

– Так я пришла развеять скуку! Сегодня будет пир и праздник!

Она хлопнула в ладоши, и несколько феечек невысокого роста впорхнули в комнату. Вслед за ними вошли четыре пажа – ростом с пяти-шестилетних детей, но с морщинистыми и печальными лицами старичков. И у всех было какое-либо уродство. У одного бельмо на глазу, у другого – длинные уши, у третьего – кривой нос, у четвертого на щеке белел какой-то нарост. Все пажи были нагружены целым ворохом цветных одежд.

Феечки, весело щебеча, накинулись на Роланда. Тот не успел отвести из рук – они были слишком проворны – как оказался раздет догола.

– Что это значит, ваше величество?

– Сегодня праздник! Мой народ готов тебя увидеть, мой повелитель! И ты должен предстать пред ними во всей своей красе и блеске! Как же ты прекрасен! Как древний бог! Как первый сын Дану!*

(*Дану – здесь богиня-прародительница всего волшебного народца.)

Феечки обступили Роланда, всплескивая руками и беззастенчиво разглядывая обнаженное мужское тело. Человек почувствовал себя неуютно:

– Немедленно верните мне одежду!

– Да будет сделано, мой повелитель! – королева хлопнула в ладоши.

Защебетав на своем языке – у Роланда пока не было возможности выучить хотя бы слово – феечки вместе с пажами принялись переодевать его в тончайшие шелка, такие легкие и нежные, словно были сотканы из паутины. Вместо привычных сапог или башмаков ему предложили сандалии, ремешки которых, встав на колени и от усердия высунув язычок, завязала одна из девушек. У нее были такие яркие красные волосы, словно по ее плечам струились потоки свежей крови. Поверх туники накинули сперва колет**, отделанный бисером и жемчугом, а под конец расправили и закрепили серебряными пряжками на плечах длинную мантию, похожую на горностаевую. Тем временем, взлетев, еще одна девушка быстрыми легкими движениями пригладила его волосы. Ощущения были странными. Роланд невольно сосредоточился на том, что девушка делала с его головой, и пропустил миг, когда одевание было завершено, и его поставили перед огромным, от пола до потолка, зеркалом.

(**Колет – приталенная куртка без рукавов, часть верхней одежды.)

Сначала он себя не узнал. И дело было не в одежде. Но коротко подстриженные волосы его теперь вились по плечам, отросшие почти на пядь. Удивительно – неужели он так долго пробыл в заточении? Но что до неизбежной в таком случае щетины на подбородке – ее не было вовсе. Куда-то исчезли и усы, которые он отпускал из юношеских побуждений, как дань детскому увлечению книгам о пиратах и бывалых путешественниках. Роланд коснулся рукой своего гладкого подбородка и щек, проверяя, не мерещится ли ему, дотронулся до волос.

– Ты удивлен? – королева фей встала рядом, взяла под руку. – Ты стал еще прекрасней! Мой повелитель! Мой король! Идем! Народ тебя узреть желает! Смотрите все! – вдруг крикнула она во весь голос. – Король идет!

– Ваше величество, я смею вам напомнить… – начал было Роланд, но Мэбилон уже сделала шаг прямо в зеркало, заставляя и его поступить также.

На несколько секунд ему стало не по себе – врезаться в стекло! – но в самый последний миг оно исчезло, и Роланд почувствовал себя висящим в пустоте. Он задержал дыхание, как перед прыжком в воду – и ноги коснулись чего-то мягкого. Вспыхнул яркий свет. Оказалось, что они стоят на верху высоченной лестницы, устланной пушистым ковром, больше напоминавшим шкуру диковинного зверя – такой длинный и мягкий был у него ворс. Все вокруг было погружено во мрак, и лишь висели над головой, переливаясь, разноцветные огоньки, да внизу, у подножия лестницы, сиял свет.

– Пойдем, мой повелитель! Нас ждут!

Откуда-то полилась тихая мелодия, незатейливая, как игра пастушка на свирели, и вместе с тем торжественная, как военный гимн. Огоньки пришли в движение, закружились в медленном танце и, присмотревшись, Роланд заметил, что светятся крошечные крылатые существа с длинными стрекозиными крылышками. Фейри? А кто тогда рядом с ним?

Мэбилон легкой походкой спускалась вниз, ведя его под руку. Она ступала по ступеням неслышно, ее изящные башмачки погружались в пушистый ворс. За спиной выстроилась свита. Роланду хотелось обернуться и внимательно рассмотреть их, но надо было глядеть под ноги.

Яркий свет ударил по глазам. Крошечные существа ринулись врассыпную. В тот же миг грянула музыка. Привычный и не к такому – во время морских сражений и взрывы слышал, и огонь видел – Роланд вздрогнул лишь от неожиданности и с любопытством увидел просторный зал. Стены пропадали вдали. Высокие стройные колонны, такие тонкие, что оставалось лишь дивиться, как они не переломятся, возносились ввысь, к сверкающему потолку, растворяясь в сиянии, где кружили многочисленные фейри, треща стрекозиными крылышками. Повсюду были феи – девушки и юноши, в одиночку или парами. Между ними сновали пажи – дети с лицами уродливых старичков. Они подносили кубки с напитками, вазы с фруктами и сластями и тут же исчезали, когда в них переставали нуждаться.

При виде Роланда и Мэбилон все повернулись в их сторону. Кубки поднялись в приветственном салюте. Послышались веселые крики.

Два пажа приблизились к вошедшим, преклонили колени, протягивая кубки. Роланд вопросительно шевельнул бровями. Мэбилон улыбнулась, взяла свой, подавая пример, широко улыбнулась присутствующим.

– Сегодня праздник! Танцы и веселье! Сегодня с нами наш король! Восславим короля!

Ответом ей были громкие крики и смех. Роланд, держа кубок двумя руками, оглядел собрание.

Кругом были феи и те, кого люди привыкли называть эльфами или сидами. Еще мальчиком Роланд слушал сказки нянюшки об этих существах, которые прежде населяли добрую старую Англию, но после того, как люди принесли в нее Белого Бога, Иисуса Христа, ушли из этих мест. Иногда они возвращались – то непрошенными гостями, то врагами. Но с каждым веком их становилось все меньше и меньше. Люди постепенно забывали о маленьком народце, утрачивали истинное знание. И лишь в некоторых местах, таких, как Фейритон, еще помнили про королеву фей. И он стал одним из немногих, кому воочию довелось не просто увидеть Мэбилон, но и оказаться в ее стране. Но вот радости это почему-то не доставляло. Чем веселее и громче были крики, чем звонче смех, тем больше человек чувствовал себя чужим этому миру. И тем сильнее было его желание вернуться домой. Но как это сделать?

И вдруг… Он даже вздрогнул, увидев эти глаза.

Они стояли за колоннами. Как тени, как телохранители. Одетые нарочито скромно, чтобы не особенно бросаться в глаза, но, тем не менее, на них останавливался взгляд. Смуглые, как будто всю жизнь проводили под палящим солнцем. Темноглазые, в отличие от светлоглазых фей и фейри. И ни одной улыбки. Только спокойное ожидание. Юноши не старше двадцати лет, не принимавшие участия в веселье и явно приведенные сюда нарочно.

Один из них вдруг чуть повернул голову и посмотрел Роланду в глаза. Просто посмотрел. Но в какой-то момент Роланду ужасно захотелось поговорить с этим…человеком?

Внезапно тот моргнул, нарушая чары, и мужчина понял, что королева фей ему что-то говорит.

– Ну, что же ты, мой повелитель? – в голосе Мэбилон послышалось легкое недоумение. – Приветствуй свой народ!

– Простите, ваше величество, но я еще раз вынужден напомнить о том, что произошло некоторое недоразумение, – попробовал возразить он. – Я не могу быть вашим королем.

– Ты мною избран. Этого довольно!

– Вы не заставите меня…

– Поднять свой кубок и поздравить нас? Без речи праздник не начнется!

– А что за праздник?

Звонкий смех был ему ответом. Хотя Роланд по-прежнему не понимал языка фей, они явно поняли его слова и разразились звонким хохотом.

– Сегодня праздник Середины Лета, – с улыбкой объяснила Мэбилон. – Вы, смертные, его зовете Ивановым Днем. И папоротника цветы уходите искать до самого рассвета. А мы – танцуем ночи до утра. Сегодня бал! И пир! И шутки! И веселье!

Иванов День! Значит, если он не ошибся в своих расчетах, прошло больше двух месяцев в его мире? Что о нем думают друзья, родственники? И… Дженнет?

Он опять почувствовал взгляд. Тот смуглый юноша с черными пронзительными глазами, опять смотрел в его сторону.

– Кто это?

– Не обращай внимания. Арлен. Их много тут.

Роланд нахмурился. Слово было смутно знакомым. Оно звучало, как имя.

Задумавшись, он поднял кубок. Несколько секунд смотрел на темную жидкость, налитую в нем до краев. Пряно пахло травами.

– Что ж, я выпью за ваш праздник, – произнес негромко и коснулся губами края сосуда. Это оказалось вино, причем намного крепче тех, которые ему доводилось пить. Оно, как добрый коньяк, обжигало горло, растекаясь по нутру огнем. Его хотелось пить, смакуя и наслаждаясь каждым глотком. И, напившись, хоть немного приглушить родившуюся в душе боль воспоминания.

Музыка заиграла громче. Едва дождавшись, пока он допьет до конца, Мэбилон решительно вырвала кубок из его рук, отбросила в сторону, окропив каплями вина собравшихся и, схватив Роланда за руку, решительно увлекла в пеструю толпу придворных.

Все закружились в пестром хороводе. Мужчина сначала чувствовал себя скованно, но постепенно откуда-то изнутри родился, поднялся, завладевая им, странный огонь. И он пустился в пляс, чувствуя, что околдован и не может сопротивляться колдовству.

Королева была рядом. Ее лицо улыбалось, глаза сияли, волосы белым облаком окутывали изящную головку, грудь вздымалась под полупрозрачным шелком.

– Что ты сделала со мной? – выкрикнул он, но в ответ услышал только звонкий смех.

Музыка влекла его за собой, очаровывала. Ноги и руки двигались сами. Тело больше не подчинялось разуму. Его словно влекла куда-то большая шумная река. Он больше не был сам по себе – он был частью этой реки. Рука об руку они с королевой фей летели сквозь ночь, сквозь огни, в окружении танцующих теней и взрывов смеха. Роланд перестал быть собой. Чары фей опутывали его.

– Что ты сделала со мной? – снова выкрикнул он королеве. И опять не получил ответа. Только смех. И музыка. И краски. И он – один среди этого веселья.

Иванов день миновал. Лето было прекрасным. Дожди лили тогда, когда нужно. Овцы и козы рожали крепких малышей. У коров вымена лопались от молока. Ячмень, овес и пшеница росли не по дням, а по часам. Не болели младенцы. Наливались соком яблоки в садах. Коршуны и крысы не таскали цыплят. Все ожидали обильных урожаев и строили планы на осеннюю ярмарку. Даже у Ричарда Ольстена дела при строительстве конюшен шли отлично, и он чуть ли не ежедневно наезжал в гости, чтобы сообщить, насколько продвинулось строительство.

Спасаясь от его визитов, Дженнет полюбила уходить из дома. Прогулки не только уменьшали шанс встретить мистера Ольстена – откуда ему было знать, где она сейчас бродит? – случайные встречи со знакомыми давали ей хоть ненадолго возможность забыть о своей беде. Потом, при расставании, боль возвращалась и, вопреки молве, с каждым днем была все тяжелее. С нею по очереди гуляли то сестры, то мама, то Люси Смит – с Лилиан Ольстен Дженнет тоже не хотела встречаться.

Так миновало лето. И в душе Дженнет затеплилась надежда – ведь феи, как большинство сил природы, на зиму засыпают и спят до весны. А Роланд – человек. Он не может, подобно медведю, лечь в спячку. Может быть, королева отпустит его хотя бы ненадолго? Девушка была почти готова терпеть такой странный союз – полгода пусть ее жених живет в волшебной стране, а полгода – здесь. Кажется, в древнегреческих мифах был похожий сюжет. Но там речь шла о матери и дочери…

Постепенно в свои права вступала осень. В первых числах сентября конюшни Ричарда Ольстена были достроены, и он уехал в Гайд-парк, обещая вернуться в начале октября.

Вскоре после его отъезда погода испортилась, и Дженнет стало совсем плохо. Родители перешептывались, обсуждая поведение дочери, но помочь ничем не могли. Подруг она растеряла. День за днем девушка сидела у окна, глядя на луг, по которому шла дорога из города. От дороги отделялась широкая наезженная тропа к их калитке, и порой Дженнет представляла себе, как однажды на этой тропинке появится он…

А потом наступил октябрь. Теплый, хотя и не такой солнечный, как сентябрь. Деревья пожелтели и начали ронять листву. Трава увядала, пропали цветы, и лишь в садах еще доцветали астры и хризантемы. Мирты, выставленные к крыльцу в горшочках, рачительные хозяйки на ночь уже заносили в дом. Понемногу переводили под крышу в стойла овец и коз, коровы и лошади уже перебрались на зимние квартиры. Ждали дождей.

Дженнет тоже ждала – хоть какого-нибудь чуда. Но вместо этого пришло короткое деловое письмо от Ричарда Ольстена. Он сообщал, что его кобыла пришла третьей, и он намерен прикупить еще дюжину кобыл и двух жеребцов. Торги должны вот-вот начаться, так что в следующий раз он уже явится в Фейритоне во главе своего табуна. «Одну кобылу я куплю тебе, – была внизу приписка. – Научу тебя ездить верхом, как и положено жене коннозаводчика.»

Дженнет это письмо привело в смятение. Откровенно говоря, она надеялась, что Ричард Ольстен забыл про сватовство. Она показала письмо матери.

– Он, конечно, много себе позволяет, раз до помолвки обращается к тебе столь фамильярно, – рассудила миссис Холл. – Но с другой стороны, когда человек влюблен, ему многое прощается. Любое безрассудство!

– Да не в меня он влюблен, а в своих лошадей, – вздохнула Дженнет.

– Пусть. Должна же быть у мужчины маленькая невинная страсть! Это лучше, чем карточные долги или рулетка… И потом, женится-то он на тебе!

– Я не хочу за него замуж.

– Глупости. Это ты сейчас так говоришь потому, что отвыкла от его общества! А придет время – заговоришь иначе, помяни мое слово.

– Этого не будет! Никогда! – воскликнула Дженнет. – Я люблю другого!

– Пора тебе забыть об этом! Мистер Бартон все равно, что мертв! Он не сможет покинуть волшебную страну, даже если очень захочет! Человеку вообще не дано туда попасть и тем более вернуться оттуда по собственной воле. Это как попасть на тот свет!

Тот разговор закончился ссорой, но оброненная матерью фраза о путешествии в волшебную страну запала Дженнет в душу. И в тот день, когда пришло письмо от Ричарда Ольстена, извещавшего, что он прибывает четырнадцатого октября, у нее уже было готово решение.

Осенью темнело уже довольно рано, и отец Томас велел слуге прихватить с собой фонарь, чтобы освещал путь. Хотя все лето и первую половину осени стояла отменная погода, все-таки природа брала свое. Чары Мэбилон постепенно слабели. Пройдет еще немного дней, и они иссякнут, чтобы опять пролиться живительным дождем только следующей весной.

Еще год тому назад отец Томас весьма скептически отнесся бы к самой мысли о том, что королева фей может как-то влиять на жизнь обычных людей. Но этой весной он стал свидетелем чуда, повторяющегося раз в сто лет. И сознавал, что еще раз такое созерцать доведется разве что его правнукам. А там – кто знает, какая будет жизнь через сто лет? Священник слышал о существовании паровых машин. Не получится ли через столетие так, что машин станет больше, чем людей? Не откажется ли после этого королева Мэбилон и далее благословлять эту землю? Что тогда ждет добрую старую Англию? А весь мир?

Так думал преподобный отец Томас, не спеша запирая двери храма, когда к нему бросилась девушка:

– Святой отец, не уделите ли мне минутку вашего внимания?

В мыслях отец Томас был уже дома, с женой, племянником и племянницей, во главе стола, над тарелкой наваристого супа, и вздохнул:

– Ты желаешь исповедаться, дочь моя?

Девушка издала какой-то странный звук.

– Ах, святой отец…

При свете фонаря, который слуга держал над головой, отец Томас узнал мисс Дженнет Холл. Бедняжка! Ее стоило пожалеть. В маленьких городках новости разносятся быстро, и преподобный знал, что за нее сватается мистер Ольстен. И что вот-вот его попросят официально расторгнуть предыдущую помолвку, о чем будет сделано соответствующее оглашение. Надо только дождаться приезда жениха. Но невеста не выглядит особенно счастливой.

– Ты можешь идти, – обратился он к слуге, – и передай миссис Томсон, что я задерживаюсь… А ты следуй за мной, дочь моя!

Они вернулись в церковь, где священник проследовал сперва в ризницу, чтобы накинуть епитрахиль, а потом – к исповедальне.

– Простите меня, святой отец, – начала Дженнет, – я так грешна…

– Бог простит, дочь моя. Что у тебя на сердце?

Он и так это знал и не требовал ответа – вопрос был формальным, как и начало исповеди. И отец Томас не удивился, когда услышал из-за решетки:

– Святой отец, мистер Ричард Ольстен сватается за меня. Он приезжает на днях, и родные настаивают на свадьбе. Но я не хочу выходить за этого человека! Я его не люблю и никогда не смогу полюбить.

– Любовь важна в браке, – кивнул отец Томас, вспомнив свою жену. – Однако, порой ее можно заменить чувством долга, уважением… Наконец, бывает и брак по расчету, хотя церковь и не одобряет подобного. Что же, кроме нелюбви, мешает тебе согласиться на свадьбу?

– Но святой отец, я – невеста Роланда Бартона! Вы сами оглашали в церкви наш союз!

Священник вздохнул. Миновало пять с половиной месяцев с его исчезновения.

– И ты желала бы отложить свадьбу с мистером Ольстеном на год? Венчаться следующей весной, пока не истечет срок…

– Срок чего? Траура? Но Роланд жив! Сердце говорит мне, что он жив! Я тоскую без него. Мне так плохо…Я в отчаянии!

Упав на колени перед скамеечкой, Дженнет закрыла лицо руками и расплакалась.

– Я не знаю, что мне делать, – причитала она сквозь слезы. – Я вся измучилась… Эти феи… они украли моего жениха! Они не могли этого делать! Не имели права…

– Что ж, такова судьба! – священник тщательно подыскивал слова, ибо и его собственная вера полгода назад была поколеблена самим фактом реальности фей. То, что он всю жизнь считал сказкой, оказалось правдой. – Нам остается лишь молиться за душу мистера Бартона. Попав в страну фей, он оказался вне лона церкви. И после смерти душа его неизбежно попадет в Ад, где ей до Страшного Суда придется гореть в ярком пламени…

Дженнет глухо вскрикнула сквозь слезы.

– Молись же за него, дочь моя, – продолжал священник. – Молись денно и нощно, верши добрые дела и не забывай о Боге, ведя праведную и честную жизнь. Только так, только своей верой и любовью ты можешь спасти душу твоего возлюбленного от уготованной ей страшной участи.

– Неужели нет надежды?

– Для того, кто попал в волшебную страну – нет. Увы, тут я не в силах ничего изменить! Могу лишь молиться вместе с тобой, прося у Господа и Пречистой Девы милосердия, ибо не по своей воле Роланд Бартон оказался в ином мире!

– Я, – Дженнет вытерла слезы, – буду молиться.

– Молись, дочь моя, и Господь явит чудо…

– Чудо? – она встрепенулась, снова приникая заплаканным лицом к окошечку. – Вы хотите сказать, что Он может вернуть мне моего Роланда?

Священник понял, что сказал что-то не то и попытался все исправить.

– Увы, но как не воскреснут мертвые до дня, покуда Ангел Господень не провозгласит день Страшного Суда, – торжественным тоном изрек он, – так и из волшебной страны никому нет возврата. Чудо же здесь будет явлено в том, что спасет Ангел душу Роланда Бартона из Адского пламени и вознесет ее в Райские кущи твоими благочестивыми молитвами.

– Значит, я его никогда не увижу.

– Никогда. Увы, но все равно, что мертв… Я читал старые хроники, повествующие о том, как в прошлые века королева Мэбилон выбирала себе супругов, – добавил он чуть мягче. – Меня интересовало, возвращались ли ее, так сказать супруги, с того света. Скажем, перед смертью, глубокими стариками…

Дженнет глухо вскрикнула, представив себе Роланда седым.

– Нет! Ни разу не было такого! Ни у кого нет власти вернуть из небытия то, что забрала себе королева фей!

В исповедальне повисла тишина. Преподобный отец Томас перебирал четки и гадал, когда же ему можно будет отправиться домой. Вроде он уже исчерпал свое красноречие и почти убедил девушку в том, что…

– А если, – он невольно вздрогнул, услышав в ее голосе решимость, – отправиться туда…

– Что ты говоришь, дочь моя?

– Святой отец, – голос девушки креп с каждым словом, – а если мне отправиться туда?

– В волшебную страну?

– Да! К королеве фей! Она же приходила в наш мир! И феи приходят. И в сказках к ним иногда попадают люди… Так почему бы и мне…

– Что ты такое говоришь, дочь моя? Попасть в волшебную страну по собственной воле? Но такое возможно только в сказках…

– Полгода назад мы оба убедились в том, что это не только сказки! Умоляю вас! Ради Роланда! Я так этого хочу! Помогите мне!

– Дочь моя, разве я похож на человека, который знает дорогу в страну фей? Я – священник! Моя вера по-другому относится к этим языческим суевериям.

– Но вы же читали хроники!

– Читал, и ни нашел там ничего, что указывало бы на то, как люди попадают к феям. Кроме того, не стоит забывать, что еще недавно и ты сама считала все это сказкой. Мне жаль, Дженнет, что тебе выпала горькая участь пережить разлуку с женихом. Но вспомни о десятках, сотнях, тысячах невест, подруг, жен, сестер и дочерей, которые точно также расставались с родными и близкими и не дожидались их. Мужчины вечно уходят – кто на войну, кто в море на ловлю рыбы, кто куда. И не всем суждено вернуться. Мистер Роланд Бартон был военным моряком. Он мог бы погибнуть в сражении, пойти на дно вместе со своим кораблем. Мог на далеких берегах заразиться неизвестной болезнью и скончаться в лазарете. И лишь короткое письмо оповестило бы тебя о той участи, которая ему уготована судьбой. Считай, что он – погиб, выполняя свой долг…

– Он не погиб! – прошептала Дженнет. – Им пожертвовали! И ради чего? Ради богатого урожая. Ради приплода у скота и птицы. Ради хорошей погоды.

– Иногда хорошая погода значит немало…

– Мало – если речь идет о человеческой жизни! – воскликнула Дженнет, вскакивая на ноги со скамеечки для молений. – Слишком мало!

– Такова судьба…

– Это плохая судьба. И я хочу ее изменить! Я верну Роланда!

С этими словами она выскочила из исповедальни.

Преподобный отец Томас, забыв про возраст, сан и чувство собственного достоинства, сломя голову устремился следом. Он успел догнать девушку в проходе между скамьями уже у самого выхода и придержал за локоть.

– Одумайтесь, мисс Холл, – воскликнул он. – Как ваш духовный наставник, я считаю своим долгом предупредить вас от этого шага! Да, бывали времена, что храбрые рыцари отправлялись в путь на поиски своих возлюбленных. Но это же сказки! Их возлюбленных похищали тролли и драконы…

– Моего возлюбленного похитила королева фей, – отрезала Дженнет. – Это тоже сказка.

– Согласен, сказки не всегда ложь. Порой в них говорится чистая правда. Но ведь сейчас не те времена! Круглый Стол давно разрушен, Эскалибур утонул, а сам Король Былого и Грядущего* крепко спит в своей гробнице. И где его Мерлин?

(*Король Артур.)

Дженнет отстранилась, высвобождая рукав своего капора от рук священника.

– Вы правы, – промолвила она холодно и печально. – Сейчас не те времена. Но что мне делать?

– Смириться.

– Смириться? Боже мой, святой отец. Вы это советуете… мне? Простите…

Ужасная догадка озарила мозг преподобного отца Томаса – а что, если его собеседница сейчас побежит к реке и утопится? Сколько девушек таким образом кончали с собой от несчастной любви?

– Нет, погодите! – заторопился он. – Мисс Холл, не стоит прощаться с жизнью! Пока вы живы, есть надежда! Если вы будете мертвы, ни вам, ни мистеру Бартону уже неоткуда будет ждать помощи! Вы разобьете сердца своих родителей и сестер с братом… И, как знать, может быть, королева Мэбилон, узнав об этом, заречется дарить наш городок своей благодатью? Вы подумали о тех людях, на которых ваша смерть навлечет беду?

Дженнет покачала головой. Вот о жителях Фейритона она думала меньше всего. Люси Смит по доброте или наивности душевной уже не раз передавала, что о ней слагают небылицы – мол, тронулась умом, раз ждет чужого жениха. Находились такие, кто жалел Ричарда Ольстена – и угораздило же его связаться с такой девицей? Про мистера Бартона не говорили ни слова, как будто его не существовало вовсе. А по словам мисс Дианы Монтего, даже его кузина уже утешилась и живет, как ни в чем не бывало. И только Дженнет, не такая, как все… Дженнет-не-от-мира-сего все еще чего-то хочет.

Дженнет-не-от-мира-сего… Когда-то давно, на второй день знакомства, после бала, где они неожиданно для себя больше говорили, чем танцевали, Роланд Бартон, встретившийся с нею в гостиной своей кузины Сьюзен, улучил минуту и шепнул, что именно это и привлекло его к девушке. То, что она была, как и его кузина, не такая, как все. Она тоже смотрела на мир другими глазами. Она порой видела – или хотела видеть – вовсе не то, что видели и хотели видеть остальные. И Роланд разглядел в ней это.

И полюбил потому, что сам был не такой, как все.

Роланд-не-от-мира-сего…

Может быть, поэтому на него и пал выбор королевы фей? Может быть, она и искала такого человека, который был немного чужд привычной среде?

Да какое теперь дело? Разве она имела право вмешиваться в их отношения? Разве она должна была разрушать чужой союз?

Преподобный отец Томас, видя, что его собеседница стоит, понурив голову, и о чем-то размышляет, решил, что кризис миновал. Раз девушка не мчится к реке, сломя голову, значит, есть шанс, что она одумается и не станет сводить счеты с жизнью. Значит, ему с чистой совестью можно отправиться домой. Суп, наверное, уже дважды подогревали. А сегодня обещаны цыплячьи потрошки…

– Куда вы сейчас идете, мисс Холл? – спросил он на всякий случай.

– Ах, я не знаю, – вздохнула она.

– Идите домой, – и в этом сомнении угадав добрый знак, посоветовал священник. – Успокойтесь и попытайтесь заснуть. Может быть, Дева Мария будет столь милосердна, что во сне пошлет вам утешение.

– Да, наверное, – качнула головой девушка.

Погруженная в свои мысли, она вышла из церкви, направилась в обход нее, но была почти сразу остановлена.

– Не сюда!

– Что?

– Вы, мисс Холл, собираетесь обойти божью церковь против солнца, – пояснил преподобный отец Томас. – А надо по солнцу. Будьте осторожны! Ошибка может вам дорого обойтись!

С этими словами священник отпустил руку девушки и зашагал по тропинке к своему дому, окошки которого светились в отдалении за лугом. Его ждал не только сытный обед в кругу семьи, но и последний том городских летописей. Отец Томас за полгода внимательно прочел все записи в приходских книгах Фейритона, но нигде не нашел упоминания о том, чтобы жених, избранный королевой фей, уже был с кем-то обручен. А это давало ему смутную надежду на то, что история сия пока не закончилась.

Глава 7.

Дженнет некоторое время просто стояла, глядя ему вслед. Осенний ветер шевелил полы ее капора, трепал выбившуюся из прически прядку волос. Девушке не было холодно, но ее все равно пробирала дрожь. В словах доброго священника она услышала ответ на свой давний вопрос и теперь мучилась сомнениями – а стоило ли воспользоваться шансом? Другого может и не быть. Как говорила матушка: «Кто знает, захочет ли посвататься к тебе кто-нибудь, кроме мистера Ольстена?»

У Дженнет было два выхода – пойти домой по другой тропинке и завтра ждать нелюбимого жениха. И через несколько дней присутствовать в церкви при оглашении новой помолвки. И следующей весной стать миссис Ричард Ольстен. И жить, как все, вести дом, рожать и воспитывать детей, слушать монологи супруга по поводу лошадей, вязать и вышивать, копаться в саду и ждать – то Рождества, то Пасхи, то конфирмации первенца…Но если попробовать обойти церковь с правой стороны…

Дженнет сжала руки на груди, чтобы унять дрожь. Так страшно ей не было ни разу в жизни. Всего несколько шагов. В любой момент можно остановиться, если вдруг почувствуешь неладное.

Шаг…

Другой…

Третий…

А что она будет делать там? Куда пойдет? Где искать королеву фей? О чем говорить с нею?

Четвертый…

А что, если это ошибка? Если ничего нет?

Пятый…

А может быть, люди правы? Сейчас другое время, в сказки никто не верит. Странствующие рыцари перевелись или остались лишь в романах. И где это видано, чтобы девушки спасали юношей? Всегда же было наоборот! Над ней будут смеяться…

Шестой…

Повернуть назад, пока не поздно! Пока кто-нибудь не увидел!

Седьмой…

Что она там будет делать? У нее с собой ничего нет! Может, стоило бы вернуться домой и собрать вещи? А какие? Ну, плед, еще теплые чулки, книгу… Или лучше иголку с ниткой? А может, стоило прихватить с кухни нож? А если матушка не выпустит ее из дома? Она и так пришла тайком!

Восьмой…

Нет, все это глупости. Какая же она дура! Не может такого быть, чтобы вход в волшебную страну был за церковью! Она же стоит тут несколько столетий и никогда ничего подобного не происходило! С чего она взяла, что достаточно лишь обойти ее справа налево?

Девятый…

Громада церкви, темная в надвигающихся сумерках, вставала по левую руку. Дженнет шла вдоль церковной ограды и уже видела кладбище, которое располагалось позади нее. Широкая нахоженная дорога, по которой приносили умерших, находилась с другой стороны, теперь она это помнила ясно. Девушка ступала по увядшей осенней траве, за подол ее платья и капора цеплялись сухие стебли. Один раз она споткнулась о какой-то корень.

Кладбище. Еще несколько шагов и…

Десятый…

А где оно?

Дженнет сделала еще несколько шагов прежде, чем до нее дошло, что она не видит торчащих среди травы и кустарника надгробий. Это были просто заросли кустарника, над которыми возвышалось несколько деревьев. А где же могильные плиты?

Еще шаг.

Порыв ветра налетел неожиданно, и Дженнет вдруг поняла, что до сей минуты воздух был совершенно неподвижен. Она тихо ахнула и попятилась – настолько он был силен.

– Куда?

Звонкий голосок ворвался в мысли.

– Кто здесь? – Дженнет быстро обернулась по сторонам. Вокруг был обычный осенний вечер, налетал обычный ветер. Рядом высилась громада церкви, вдалеке горели огни…

– Здесь! Здесь!

– Эхо, – сказала сама себе девушка.