Текст книги "Пленник королевы фей (СИ)"
Автор книги: Галина Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Королева Мэбилон стояла на пороге, улыбаясь. Ее улыбка светилась во тьме, но было в ней нечто самодовольное. Она была уверена, что раскусила его, и гордилась своим открытием.
– Ну, как, мой повелитель? Нравится тебе? И все это твое! Все, до последней крошки! Такого ты не видел никогда?
– Не видел, – согласился он. – Правда, слышал о несметных богатствах обитателей Вест-Индии и о сказочной стране Эльдорадо. Ее многие пытались отыскать, и еще во времена юности моего отца находились отчаянные головы, готовые пуститься в путь за сказочными сокровищами…
– Ну а тебе нет нужды покидать свой дом! Сокровища тебя веками ждали! Ты – господин их и повелитель! Они твои! Владей!
– И я могу… взять что-то из этого богатства?
– А зачем?
– Как – зачем? Ведь, если сокровища мои, я могу делать с ними, что угодно! Вложить куда-то, тратить…
– «Вложить», – королева рассмеялась. – Они уже лежат! И что такое «тратить»? Сокровищами надо любоваться! В их созерцании и скрыто наслажденье! Прийти сюда, полюбоваться на блеск камней, на эти россыпи золота, на драгоценные сосуды, на украшения, – она закружила по залу, распахивая крышки сундуков, поднимая над головой то золотое чеканное блюдо, то подсвечник, то жезл длиной с руку. – Мы золото не тратим по пустякам. Это люди – им вечно не нравится, что оно просто лежит. Сколько раз бывало, что мы дарили им горшки с золотом – любуйся, сколько хочешь! Так нет же! Норовят обменять такую красоту, – Мэбилон протянула ему горсть самородков, – на дома, скот, землю, одежду, еду… А ведь оно не для того назначено! Оно для души!
– Понятно, – Роланд окинул взглядом сокровищницу. – Благодарю за щедрый дар, моя королева.
И направился к выходу.
– И это все? – изумилась Мэбилон. – Ты не посмотришь, что в тех сундуках? Ты не оценишь драгоценных камней? Не полюбуешься на эту красоту?
– Что толку в красоте, когда ее не видят? – пожал плечами мужчина, покидая зал.
Глава 8.
Дженнет проснулась от сосущего чувства голода и еще от того, что от лежания на твердой земле у нее затекло бедро. Девушка с трудом поменяла позу, садясь и растирая руками плечи и бока. Она спала в одежде, и теперь с тревогой и тоской смотрела на свое мятое платье с пятнами грязи и травяного сока. Кроме того, она немного замерзла, проголодалась, ей хотелось есть и пить.
Путешественница огляделась. Вчера ей удалось пересечь луг, и она остановилась на отдых на опушке рощи, под кронами деревьев. Солнечные лучи тонкими нитями прошили воздух, проникая сквозь листву. В них танцевали пылинки. На кустах распускались крупные белые цветы, названия которых она не знала. Деревья возносили вверх кроны. В листве нежными голосами перекликались птицы…
Нет, не птицы. Прислушавшись, Дженнет различила тоненькие голоса, которые без слов тянули какую-то мелодию.
– А-лили-ли-лилли-ли лили-ла! А лили-ла ла-ла-ла лили-ла! Лилли-лили, лили-лили! Лалли-лала-ли ла-ла-лилли-ли…
Эту песню могли распевать феи или лесные эльфы. И, подумав про них, Дженнет вспомнила о своей проводнице.
– Пока? – позвала она осторожно, запрокинув голову и силясь в листве разглядеть обладателей тонких голосков. – Пока, где ты?
– Где ты? Где ты? Где ты? – эхом отозвались ей тоненькие голоса со всех сторон.
– Пока, это я! Дженнет!
– Нет, нет! Меня нет! – и смех.
– Но ты нужна мне…
– А ты мне – нет!
– Вот как? – обиделась и испугалась девушка. – Ну, если так… Хотя, ты обещала проводить меня к королеве фей… Может быть, хоть укажешь, в какую сторону идти? Направо или налево?
– Сюда! – тотчас прозвенело справа. Но едва Дженнет сделала шаг, как точно такой же голосок позвал слева: – Нет, сюда!
Девушка послушно повернула назад, но тут уже смех зазвенел со всех сторон. Казалось, под каждым кустиком притаилось по цветочной фее.
– Понятно, – кивнула Дженнет. – Вы не хотите мне помогать. В самом деле, как глупо с моей стороны… Прошу прощения, я постараюсь справиться сама. Счастливо оставаться!
Сделав короткий реверанс, она направилась напрямик сквозь лес, рассчитывая отыскать тропинку. Сзади послышался пронзительный крик. Но девушка не обернулась – только чуть повыше поддернула юбку, чтобы удобнее было шагать. Через несколько минут ее догнала Пока. Вид у феечки был встрепанный.
– Ты куда собралась?
– К королеве фей, – коротко ответила Дженнет. Обида – обидой, но совсем промолчать невежливо.
– А ты знаешь, где ее дворец?
– Найду как-нибудь, спасибо.
– Найдет она! Как же! Это волшебный лес, ты в нем в два счета заблудишься! А я могла бы показать тебе короткую дорогу…
– Благодарю, но, мне кажется, вы мне уже хорошо помогли. Только что, на поляне! Вы и ваши подруги…
– Ой, да какие они мне подруги! – отмахнулась Пока, летя рядом. При свете дня Дженнет могла разглядеть трепещущие за ее спиной крылышки. Полупрозрачные, они еле виднелись, лишь поблескивали прожилки. – Так, танцевали пару раз… Ты их не слушай! Ты меня слушай. Они бы тебя в чащу завели и там бросили на съедение…
– Кому?
– Да мало ли, кто тут бродит! И лесные тролли, и призраки, и гончие…Все те, кто в вашем мире являются лишь тенями, тут очень даже живые. И опасные!
Дженнет припомнила все легенды – и про безголового быка, и про гончих, и про оборотней, и даже про белого оленя. Выходит, она может встретить, кого угодно? Лес сразу перестал казаться таким уж добрым, несмотря на цветы и солнечные лучи. Она невольно замедлила шаг, прислушиваясь.
– Испугалась? – рассмеялась Пока. – Не бойся! Когда я рядом с тобой, никто незамеченным не подберется!
– Да я вовсе не испугалась, – ответила девушка. – Просто… я немного устала и есть очень хочется. Но ведь в волшебной стране ничего нельзя есть и пить.
– Кто тебе это сказал? – прищурилась феечка, воинственно уперев кулачки в бока.
– Все говорят, – пожала плечами Дженнет. – В сказках и…
Звонкий смех Поки был слышен, наверное, даже на опушке. Она повалилась в траву и весело болтала ножками.
– В сказках, – пропищала она, отсмеявшись, – ой, насмешила… В сказках! Надо же! Сказки врут! Запомни это! Другое дело, что часто наша еда для вас, смертных, не подходит… Например, пыльные лепешки, – она метнулась к цветам, быстро набрала две пригоршни пыльцы, слепила из них шарик, раздавила в ладонях и превратила в небольшую, с ноготь мизинца, лепешку. – Ты стала бы это есть?
– Не знаю, – честно призналась Дженнет. – Выглядит, как пилюля…
– Мне таких надо в день всего две, – пояснила Пока. – Ну, и запить нектаром. А вот для того, чтобы ты один раз поела, надо со всех цветов в лесу собрать пыльцы. Понимаешь?
– Тогда, может быть, ягоды или орехи?
Дженнет огляделась, но ничего похожего на ягоды не увидела. Правда, под кустами виднелись какие-то растения с крупными угольно-черными ягодами. Но едва девушка протянула к ним руку, как перед нею возникла Пока:
– Не смей! Они ядовитые! Их ведьмы для своих зелий собирают!
– Тогда что же мне делать? – огорчилась Дженнет.
– Есть одно место, где тебя могут накормить, – помолчав, сказала феечка. – Но это далеко. И еда там обычная… Согласна?
Девушка кивнула.
– Тогда за мной…
И Пока полетела вперед так быстро, что ее спутнице пришлось спешить изо всех сил, чтобы не отстать.
Лес окружил ее со всех сторон. Лес невероятный, небывалый. Дженнет забыла обо всем на свете, даже об усталости и голоде, разинув рот, рассматривая высоченные деревья с причудливо перекрученными сучьями, заросли кустарника, усыпанные незнакомыми крупными, с две ее ладони, цветами, лианы, ползущие ввысь, поляны, заросшие папоротником так густо, что он пружинил под ногами. То ее окружали толстенные, в три-четыре обхвата, великаны с корявыми сучьями, под чьими кронами навек поселился полумрак, то она оказывалась в светлом лесу, где стройные стволы, как колонны, возносились к небесам и уже там, на головокружительной высоте, переплетались кронами, а у подножия росла трава странного красновато-бурого цвета. То она встречала овраги, заросшие ежевикой, то приходилось карабкаться на склоны холмов.
Но страннее всего были следы здешних обитателей – то по склону оврага на дно уходила тропинка, выложенная деревянными плашками. То в кустах взгляд натыкался на ушедшую в землю плиту, испещренную старинными знаками. То выворотень, валявшийся на подушке из мха и папоротника, так живо напоминал дракона, что не хотелось даже близко подходить к его «голове» – а ну, как оживет? Чьи-то маленькие ножки то и дело шуршали в траве. Слышались тоненькие скрипучие голоса – кажется, что стрекочут цикады, но стоит прислушаться, как начинаешь понимать, что это слова на незнакомом языке. Лучи солнца, пробивавшиеся сквозь листву, высвечивали то пенек, на котором свернулась золотисто-алая змея с черным узором на спине, то веточку, усыпанную гроздьями повисших друг на друге бабочек, то камешек причудливой формы.
Время от времени рядом вспыхивали огоньки. Они кружили над головой, но, стоило протянуть руку, как они превращались в цветы или причудливых насекомых. Пока то и дело отвлекалась на них, принимаясь танцевать в их компании и весело что-то щебеча на своем наречии.
Журчание ручейка она услышала издалека. Дженнет решительно свернула навстречу. Ручеек вытекал откуда-то из-под корней огромного дерева, заросшего мхом так, что трудно было рассмотреть кору. Он бежал по ложу из камешков, впадая в небольшое озерцо, берега которого густо поросли травой, а на поверхности плавали широкие листья лилий. Девушка напилась прохладной, отдающей медью воды, случайно бросила взгляд на дерево – и ахнула. Ствол раздваивался, дерево словно стояло на двух толстых ногах-бревнах, как заколдованный великан. И в щель был виден замок на вершине горы. Он весь, казалось, состоял из множества изящных башенок, похожих на стрелы. Ослепительно-белые, с серебристо-голубыми крышами, они образовывали настоящий частокол, а окошки светились, как маленькие солнышки. И, казалось, можно было рассмотреть все до одного стеклышки в их витражах и пересчитать многочисленные вымпелы и стяги, колыхавшиеся на ветру.
– Как красиво! – вырвалось у Дженнет.
– Ты что там увидела? – к ней мигом подлетела Пока. Феечка успела сплести себе плащ-накидку из травы и украсить его цветами.
– А вон… замок. Интересно, он настоящий?
– Этот? Повезло тебе, – покачала головой феечка, – это – Аваллон, замок королевы фей. Его не каждому дано увидеть!
– Аваллон? – девушка припомнила все, что ей было известно о месте с таким названием. – Но разве это замок? Я всегда считала, что это – остров, куда фея Фата-Моргана увезла тело спящего короля Артура и…
– И пусть все думают так, – замахала ручками Пока. – Так спокойнее! На самом деле то место называется совсем по-другому, но нам Высшие не доверяют такое знание. Боятся, что мы расскажем смертным, и те его отыщут. А ведь тот, кого вы знаете под именем Короля Артура, был не просто королем. Он был последним смертным, который… ну, ты все равно не поймешь! – отмахнулась она.
Дженнет приняла такое объяснение. С детства ей часто говорили, что «женщинам не понять то, женщинам не дано запомнить это». Ее мир принадлежал мужчинам. Маменька преклонялась перед умом и происхождением супруга, все надежды возлагала на единственного сына Джона. И вообще – женщины это… это женщины! Надо смириться и принять свое несовершенство, как данность. За все девятнадцать с половиной лет Дженнет лишь один раз встретила женщину, которая думала иначе. Это была мисс Сьюзен Хемптон.
– Но если там живет королева Мэбилон, значит, мы у цели? – она поднялась, торопливо поправляя юбки и отряхиваясь от прилипшей листвы. – Мы дошли? Спасибо тебе, Пока! Ты мне очень помогла! Я…
– Погоди-погоди, – сварливо застрекотала феечка. – Ты что, думаешь, что уже на пороге королевского дворца? Нет, это волшебная страна. Тут вещи не такие, какими кажутся. Аваллон тебе только показался. На самом деле он находится далеко-далеко! Не один день будешь идти!
– Правда? Но… – Дженнет разочарованно вздохнула.
– Но ты устала и хочешь есть, – по-своему поняла ее Пока. – Я обещала проводить тебя в то место, где ты можешь отдохнуть – я это сделаю! Следуй за мной! И смотри – не потеряйся!
Она сорвалась с места так быстро, что в воздухе остался золотистый след, протянувшийся тонкой нитью. Подобрав юбку, Дженнет поспешила следом, изо всех сил стараясь не смотреть по сторонам и не отвлекаться на причудливые коряги, на невероятной формы цветы, на заросли кустарника и поляны. Сердцем и душой она понимала, что больше такого не увидит никогда, но разум твердил иное. Она пришла сюда с определенной целью и должна сначала исполнить задуманное.
Промчавшись сквозь чащу, где ее спутнице пришлось помучиться, чтобы не обломать ветки и спасти от торчащих сучков свое платье, Пока вывела девушку на аллею. Справа и слева царил полумрак – так плотно так теснились деревья, так густо разросся у подножия кустарник. Но впереди дремучий лес пересекала залитая солнцем аллея. Причудливо изгибавшиеся ветви образовывали стрельчатый свод, и лучи солнца, падая сквозь них, образовывали настоящую радугу. Трава тут не росла, но земля была удивительно теплой, что ощущалось даже сквозь башмачки. И вообще Дженнет почувствовала, что в толстом шерстяном платье и капоре ей жарко и душно – все-таки в ее родном мире была осень, а здесь лето. Захотелось избавиться от лишней одежды, но вдруг обитатели этого мира обидятся на то, что она разбрасывает тут свои вещи? Осмелившись расстегнуть только верхние пуговки и распустить ленту на шляпке, чтобы дышало горло, девушка зашагала по аллее. Ее спутница уже мелькала золотистым огоньком где-то впереди. Там слышался ее звонкий голосок – она криками подбадривала девушку, заставляя шагать быстрее.
Этот путь показался Дженнет длиной в несколько миль. Уставшие ноги в тесной обуви гудели и болели, но впереди виднелся просвет. И на этот свет девушка шла, твердо решив добраться до конца аллеи и уже там отдохнуть, невзирая ни на что.
Последний десяток шагов. Последнее усилие – и она поняла, что дошла.
Поляна была такой просторной, словно лес тут нарочно подстраивался под нее. В середине в небо глядел глаз озера, идеально круглого и чистого. Его чистоту только подчеркивали белые лилии и золотые кубышки, растущие вдоль берега. Кусты были словно рассажены нарочно в строгом порядке, как и редкие деревца – все с багряной, алой или красно-кирпичной корой, невысокие и причудливо изогнутые, с большими резными листьями. Между ними высоко, до колена, поднималась трава – буйный ковер разнотравья в полном цвету.
На противоположном берегу озера возвышались три дерева, переплетясь кронами. Они сильно напоминали дубы, но на таком расстоянии Дженнет не ручалась, что смогла верно их определить. У подножия стоял каменный круг – дюжина камней высотой в полтора человеческих роста. Они так сильно напоминали Ведьмины Камни ее родного Фейритона, что девушка сразу поняла, что это особое место. И не слишком удивилась, когда Пока, возникнув возле ее левого плеча, шепотом прострекотала:
– Иди туда. Только тихо. Поняла?
Дженнет кивнула.
Ступать приходилось осторожно, проверяя, куда поставить ногу – ей почему-то не хотелось топтать растения, которые цвели вокруг так буйно и радостно. Потом в траве заметила камешек. За ним второй, третий… Они выстроились в тропинку, по которой девушка и зашагала, благо, та вела в нужном направлении, огибая озеро и приближаясь к каменному кругу.
Когда Дженнет подошла ближе, то заметила, что у деревьев есть двери, а среди кустов у камней виднеются небольшие шалашики высотой примерно ей по грудь. Их обитатели вскоре показались на глаза – несколько женщин разного возраста, все немного старше гостьи, а одна, последняя, такая старая, что Дженнет даже немного ее испугалась. Да человек ли это? Может быть, ведьма? Все женщины были наряжены в одинаковые балахоны, выкрашенные травяным соком и накидки, сплетенные из растительных волокон. Плетеной была и их обувь – что-то вроде носков. На поясах висели серпы, а также мешочки разного размера – у каждой по два-три. На груди болтались ожерелья из ягод, семян и шишек. Старуха опиралась на посох, остальные шли с пустыми руками. У многих кожа казалась бледной, чуть ли не болезненно-белой, а у некоторых, кто постарше, с зеленоватым оттенком.
«Друиды!» – мелькнула мысль. Вот они какие? И как их называть? Друидессами? В сказках друидами всегда были мужчины.
– Здравствуйте, – оробев, Дженнет остановилась, не дойдя нескольких шагов до каменного круга. – Простите, если нарушила какие-то правила, но… мне сказали, что я… что вы… извините, – закончила она совсем тихо.
Пока вылетела вперед и закружила возле само старшей, что-то быстро вереща на непонятном языке. Старуха стояла, как изваяние, только моргала морщинистыми веками. Остальные женщины внимательно смотрели в ее сторону.
«Значит, ты просишь хлеба, дочь Евы?»
Девушка вскрикнула. Голос, скрипучий, сухой, принадлежал, несомненно, той старухе, но доносился откуда-то со стороны. Губы старшей друидессы не двигались, но пристальный взгляд говорил о том, что она каким-то образом позволяет себя слышать.
– Да, хлеба и… – Дженнет осеклась, не зная, имеет ли право попросить что-то еще.
«Отдых. Ты получишь и то, и другое. Трава!»
Одна из женщин, лет тридцати, сделала шаг вперед. Она была стройной, статной, с осанкой королевы – и, вопреки своему имени, одной из самых высоких. Ее томный взгляд заставил Дженнет покраснеть – перед нею была настоящая леди. Ни одна графиня или герцогиня не могла бы смотреть с большим достоинством. Да что там! Сама королева померкла бы перед нею. И если это – простая друидесса, то какова же сама Мэбилон?
Тем временем Трава, склонив голову набок, выслушала что-то, предназначенное лишь для ее ушей и, подойдя ближе, протянула гостье руку:
«Идем со мной!»
Дженнет подчинилась. Тем более, что Пока энергично закивала головой:
– Иди-иди!
Друидесса привела гостью к одной из хижин, отогнула рукой плетеный из травы полог и пригласила внутрь. В шалаше было тесно, но уютно. Постелью служила охапка веток и листвы, в изголовье лежал клубок мха, теплый и пушистый. Вместо домашней утвари ее роль играли плоские камни. Кое-что было подвешено на сучках под потолком. В их числе – гнилой корень, светившийся слабым голубоватым светом.
Хозяйка дома знаками показала Дженнет, что она может и должна снять капор, шляпку и обувь, бережно свернула их и положила в ногах постели. После чего расставила перед нею несколько глиняных мисок. В одной были пресные лепешки, в другой – россыпь свежих ягод, а в третьей, самой глубокой, обнаружилось молоко.
«Ешь. Пей. Ты голодна».
Лепешки были размером с две ладони, толщиной с палец и легко ломались. Дженнет съела три, закусив ягодами и запив молоком. Трава наблюдала за нею, сидя в углу и обхватив колени руками. На ее бледных губах играла задумчивая улыбка. Она не пошевелилась, пока гостья не покончила с трапезой.
«Ложись. Отдыхай. Ты устала!»
– Но мне надо…
«Отдыхай. Остальное потом!»
Сказать по правде, после долгой прогулки и сытного обеда Дженнет и так клонило в сон, и она не позволила долго себя упрашивать.
– Спасибо. Вы очень добры, – пробормотала она, устраиваясь на ложе поудобнее.
Он уже научился угадывать, когда к нему приходит королева. Только она навещала знатного узника, постоянно именуя его своим повелителем и королем. Но королей не содержат в темнице! Нет, Роланд помнил историю – его хорошо учили! – и знал, что, например, в заключении побывали Карл Первый, а до него – Эдвард Второй, а еще раньше – сам Ричард Львиное Сердце, не говоря уже о том, сколько знатных узников в свое время перебывало в Тауэре. Но, кажется, все они перед этим были свергнуты с престола, и впереди их ждала казнь или пожизненное заключение. Никого не сажали в тюрьму для того, чтобы сделать королем. Роланд чувствовал себя так, словно его заперли в золотую клетку. И королева Мэбилон была одновременно его невестой и главным тюремщиком. Она приручала его, как дикого зверя, но для чего?
Переплетенные стебли на стене зашевелились, оживая и расползаясь в стороны, словно покрытые листвой змеи. Затем проступили очертания двери. Роланд насторожился. Это могла быть только она, Мэбилон, красивая и опасная, с холодными лиловыми глазами и удивительно белыми, искрящимися как снег, волосами. Но она никогда не приходила так поздно.
В комнате сгустился полумрак, хотя окон не было. Светильники тут гасли сами, повинуясь какому-то внутреннему распорядку. В сумраке белые волосы королевы казались еще белее, на их фоне ее лицо и глаза казались темнее обычного, а платье мерцало и переливалось, вызывая в памяти воспоминания о Средиземном море и светлячках на волнах. Из коридора лился яркий свет, а ткань просвечивала так, что ничего не скрывала – талию, плечи, бедра, ноги…
Мэбилон неслышно переступила порог, и стена сомкнулась за ее спиной – остались лишь светящиеся линии.
– Ты спишь, мой повелитель?
– Нет, – Роланд встал, коротко кивнул головой, приветствуя гостью. – Ваше величество, чем я обязан столь позднему визиту?
– А разве королеве нужен повод, чтоб лишний раз увидеть короля? – она запрокинула голову, с вызовом глядя на него.
– Мы виделись сегодня, – он припомнил еще один урок языка в обществе трех придворных дам и двух пажей.
– А я успела заскучать. Твой голос, твои глаза… Мне нужно видеть их, мне нужно тебя слышать! О, если бы ты знал, как одиноко мне в сумрачных моих покоях! Там так тихо! Я слышу только лишь свое дыханье – ни звука больше. Призвать фрейлин? Но они мне надоели!
– Сочувствую, ваше величество, – он коротко кивнул головой. – За эти недели я сполна узнал, что такое одиночество, когда практически не с кем словом перемолвиться. Кажется, что предпочел бы даже присутствие своего злейшего врага – лишь бы услышать человеческую речь.
– О да! Я знала, что мы поймем друг друга! – пылко воскликнула королева, кинувшись ему на грудь. – Мы – родственные души! У нас одни желанья и мечты! Нам свыше суждено быть вместе! Я так мечтала, так ждала однажды ощутить присутствие другого рядом – того, кто одиночество разделит, кому смогу доверить я биенье сердца, свои мысли, чувства и кто доверит свои чувства мне.
Она сделала попытку обнять Роланда за шею, но тот отступил на шаг, не давая прикоснуться к себе.
– В чем дело?
– Ваше величество, осмелюсь вам заметить, что вы в моей комнате. Конечно, я понимаю, что все это – лишь красивая темница, и в вашей власти заточить меня в куда менее уютные стены. Куда-нибудь в подземелья, в башню, несмотря на то, что я – вроде бы как ваш король. Однако, я еще раз повторю – вы у меня в комнате, так что прошу вас – держите себя в руках.
Еще никто, наверное, не отчитывал королев, как простых девушек, уча их, как себя вести. На миг Роланду стало жутко – а что, если его прекрасная тюремщица разгневается? Она не просто королева – она фея. Рука сама метнулась к шее – и опустилась. Нательный крест с него сняли уже давно. Он был беззащитен. Стоит ей приказать и…
И Мэбилон вдруг расхохоталась. Этот искренний смех сбил с толку.
– Ты великолепен! – воскликнула она, отсмеявшись. – Я горжусь тобой! И от того сильней тебя люблю! Да, ты мой истинный властитель! Ты – мой король! Моя любовь! Ты – тот, о ком я грезила ночами, о ком мечтала в одинокие часы, кто приходил в мучительные сны, из-за кого рыдала и страдала лишь оттого, что имени не знала! Теперь ты здесь, со мной… Мой господин!
Она сделала шаг, и Роланд опять отступил.
– Я вас не понимаю, – промолвил он. – Что вы хотите?
– Чего хочу? Всего лишь капельку любви. Всего один поцелуй… Взгляни же на меня и честно ответь – разве я не хороша?
Она раскинула руки в стороны, и вспыхнул яркий свет, озаривший стройную фигуру королевы. Роланд невольно вздрогнул, отводя глаза.
– Как? – голос женщины наполнился льдом. – Я не хороша?
– Вы прекрасны, ваше величество, – пробормотал он. – Ваша красота ослепляет. Не сомневаюсь, что найдется много рыцарей, сгорающих от любви к вам.
– Мне дела нет до прочих! Один лишь ты и в чувствах, и в мечтах!
Роланд сделал еще шаг, отступая перед ее напором, и неожиданно для себя уперся нижней частью спины во что-то плотное. Он покачнулся – и королева кинулась к нему на шею. Порыв ее был столь стремителен, что мужчина не устоял и упал… на постель вместе с цеплявшейся за него женщиной.
Она не разомкнула объятий и, улучив миг, жадно поцеловала его в губы.
О да, это она умела! Отчаянно и нежно, страстно и робко, мягко и сильно. Но когда ее язычок скользнул навстречу его языку, Роланд отстранился:
– Ваше величество, что вы делаете?
– Люблю тебя! – жарко прошептала она, целуя его виски, лоб, глаза, волосы, скулы. – Люблю тебя всего. Хочу любить! И ты люби меня!
– Ваше величество, это невозможно!
– Но почему? – она выпрямилась, оседлав его, как норовистого коня, расправила плечи, одним движением руки разрушила прическу, позволив волне белоснежных волос упасть на плечи и спину. – Ты посмотри – ну разве я не хороша? Ни одного изъяна! Оцени! Все это – для тебя! Я вся твоя!
А в следующий миг она плавно повела плечами, стягивая платье.
Роланд задохнулся. Обнаженное тело действительно было великолепно. В молодости ему, как и многим сыновьям знатных лордов, доводилось развлекаться со служанками, готовыми на все, лишь бы ублажить молодого господина. Впервые познавшему женщину в четырнадцать лет, Роланду ни разу не пришлось никого уговаривать или уламывать силой. Девушки сами шли к нему. В портах, где ему случалось бывать, жрицы любви поедали его глазами и даже, уводимые другими клиентами, бросали взгляды на юного лейтенанта королевского флота. Но еще ни одна женщина и девушка не добивалась его столь откровенно и вызывающе.
– Ваше величество, прошу вас…
– Иди ко мне, мой повелитель!
– Ваше величество, но я… не могу!
Мэбилон вздрогнула. Она всем своим существом потянулась к этому мужчине – и неожиданно для себя натолкнулась на стену. Невидимую ледяную стену. Он был закован в нее, как в броню, и ее чары не действовали на эту странную защиту. Но как же так?
– Что?
– Простите меня, – Роланд попытался отстраниться, что было трудно сделать, ведь для этого ему пришлось бы дотронуться до маячившего перед ним обнаженного тела. – Вы великолепны. Можно ослепнуть, глядя на вас, но не требуйте от меня чувств. Я чужой в вашем мире. Вы сделали меня королем, не спросив меня. Боюсь, произошла ошибка. Пока вы не сделали еще большей ошибки, пока не свершилось то, о чем мы с вами будем жалеть, прошу – отпустите меня. Позвольте вернуться в свой собственный мир. Там мое место, а не у ваших ног.
Пришла очередь Мэбилон отступать. Но она еще не сдалась. Наоборот, ей стало интересно. Он сопротивляется. Он не пал легкой добычей. Это было так… волнующе. Это зажигало в ней азарт. Он причинил ей боль, и это неожиданно понравилось.
– Но чем тебя так привлекает твой мир? Скажи? Быть может, тебе недостает привычных мест? Что ты желаешь видеть? Свой дом? Те вещи, что тебя когда-то окружали? Скажи – и это вмиг сюда перенесется!
Она взмахнула рукой – и часть комнаты изменила вид. Одна стена вдруг стала стеной в его собственной комнате Бартон-холла. Он увидел стеллаж с книгами, кресло, пюпитр для письма и чтения, портьеру, занавешивающую дверь в соседнюю комнату. Все было реально. Роланд знал, что может подойти и взять с полки любую книгу и прочесть. Знал, что сядет в кресло. Знал, что может поправить или перевесить на другое место небольшую акварель, написанную сестрой…
Вот только дверь, наполовину скрытая портьерой, так никогда и не откроется. И старый слуга не переступит порога со словами: «Мастер Роланд, кушать подано! Вас ожидают в малой столовой!» А как много бы он дал за то, чтобы услышать хотя бы эти простые слова!
– Ваше величество, я не сомневаюсь в вашем могуществе, но это все не то.
– Тебе не нравится эта комната? Тогда, быть может, это?
Новый взмах руки. «Это» оказалось каютой капитана на корабле «Король Эдуард», где Роланд служил старшим помощником. Но вещи почему-то были другие. Присмотревшись, он понял, что это его каюта, что это он капитан «Короля Георга». А ведь, если бы не это похищение, так действительно могло бы быть. Роланд услышал крики чаек, голоса матросов, скрип дерева, шум моря, его неповторимый запах…
– Нет.
– Я опять не угадала? – в голосе Мэбилон слышалось искреннее огорчение. – Тогда скажи – я все исполню. Все для тебя! Я так тебя люблю…Готова я на все…
– В таком случае, ваше величество, я еще раз прошу отпустить меня. Любовь не покупается ни золотом, ни развлечениями, ни, – он невольно отвел взгляд от ее груди, – самым прекрасным женским телом. Вы говорите, что любите меня, но я вас не люблю и полюбить не смогу никогда.
– Но почему? Что тебе мешает? Я красива, молода, могущественна. И могу тебя могуществом и властью наделить. И это недостаточно?
– Как вы не понимаете? Мы – разные. Вы из другого мира. Вы для меня чужая. Я не стану вашим мужем. Целуя вас, я буду вечно вспоминать тех людей, которые остались там, дома. Я не сумею их забыть. Я беспокоюсь о них…
– И только-то? – Мэбилон ощутила одновременно облегчение и разочарование. А она-то уж себе навоображала… – Ты думаешь о тех, кого оставил с прошлой жизни? Ты помнишь и страдаешь в одиночестве? Томишься и не знаешь, как они живут? Но если ты увидишь хоть одним глазком тех, кто по-прежнему мечтает о тебе, если ты сможешь убедиться сам, что все они здоровы, живы, счастливы – тогда твое исчезнет беспокойство?
Из ее монолога Роланд уловил лишь несколько слов. Он сможет увидеть родных и друзей?
– Да, да, – закивала Мэбилон. – Увидеть! Сей же час! Что скажешь?
– Я скажу, – он осекся, пытаясь облечь в слова чувство тоски и облегчения. – Я скажу, что нет слов, чтобы выразить вам мою благодарность, ваше величество. Вы сами не представляете, какой это для меня бесценный дар – увидеть своих любимых.
Королева одарила его улыбкой и протянула руку. Их пальцы соприкоснулись, и они рука об руку направились – но не к выходу, а в другую сторону.
Окон в замке не было. Роланд так привык к этому, что уже не удивлялся, и лишь иногда по привычке, попадая вместе со своей провожатой в новую комнату или галерею, искал глазами подоконники. Мэбилон подвела его к стене, прикоснулась ладонью к покрывавшему ее рисунку, кончиками пальцев повторяя контуры – и лозы поползли в разные стороны, а открывшаяся ровная поверхность потемнела, превращаясь в стекло. Затаив дыхание, Роланд всмотрелся в темноту. Мрак постепенно рассеялся. Проступили очертания комнаты, фигуры людей…
Эдмунд Грей скакал по раскисшей осенней дороге. Пять месяцев не был он в этих краях, пять долгих месяцев. Было Средиземное море, плавание вдоль берегов Африки с заходом в колонии, несколько коротких писем, отправленных во время стоянок в портах – наспех нацарапанные записки о том, что жив-здоров. Лишь с осенними холодными ветрами и штормами повернули к берегам Англии. Еле удалось выпросить короткий отпуск. В родную Шотландию он отправил длинное письмо, клятвенно обещая приехать на следующий год, а сам поскакал в Йоркшир. Маленький городок Фейритон. Поместье Хемптон-холл. Интересно, дошло ли его последнее письмо, отправленное в день прибытия? Она ему не писала. Вернее, несколько ее длинных писем, оставшихся без ответа, лежали нераспечатанными у квартирной хозяйки – он снимал в Портсмуте комнату у одной почтенной вдовы. Примчавшись, наскоро пробежал глазами строчки, написанные быстрым мелким, как песчинки, почерком и тут же решил, что в Шотландию не поедет. Вместо него на север полетело длинное немного путаное письмо, из которого любой поймет, что встрече с матерью Эдмунд Грей предпочел короткое свидание с девушкой. Отправив ей письмо, в котором даже не просил встречи, а просто сообщал, что спешит приехать ненадолго, он сорвался в дорогу, едва закончив свои дела. Не прихватив с собой много вещей, не тратя времени на почтовый дилижанс, верхом, меняя лошадей.
