Текст книги "Пленник королевы фей (СИ)"
Автор книги: Галина Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
– Ты бредишь! – миссис Холл дотронулась до лба девушки. – У тебя жар! Какое «вчера», если вы пойдете только сегодня днем? То есть, Мэрион и Джоанна пойдут, а ты останешься в постели.
Дженнет застонала, откинувшись на подушках.
– Она умирает! – запричитала миссис Холл и тут же накинулась на мужа и сына: – Что вы застыли? Она умирает, а вы глазами хлопаете? Живо скачите и позовите доктора Кента! Дженнет, девочка моя!
Под эти причитания Дженнет закрыла глаза. Может быть, это и правда был только сон? Может быть, нет причин для тревоги? В конце концов, она задремала, и на этот раз ей не приснилось ничего.
Утро для нее началось с взволнованного двухголосого шепота сестер на фоне далеких возгласов матери:
– Как думаешь, сказать ей?
– Но она же спит!
– А мы разбудим!
– Да, но если нам попадет от маменьки? Нет уж, пусть спит!
– Но Дженнет должна знать…
– Потом. Не сейчас!
– Что случилось? – девушка открыла глаза, приподнимаясь на локте. Обе ее сестренки, уже в домашних платьях, топтались рядом, и глаза у них горели огнем восхищения.
– Ой, Дженнет, тут такое… – начала Мэрион.
– Там на крыльце… – подхватила Джоанна. – Мы просто чуть с ума не сошли!
– Это надо видеть!
– Что такое? – девушка села на постели. В голове пронеслись мысли, одна другой чуднее.
– Подарки! – хором выдохнули сестры.
– Подарки? Откуда?
– Мы не знаем. Но они прелестны! Кто бы их мог сделать? И как раз накануне праздника! Ах, чтобы они пришли чуть пораньше! Дженнет, ты должна это увидеть!
Тараторя на два голоса, сестры помогли ей выбраться из постели, одеться и кое-как убрать волосы в прическу. Терзаясь недобрыми предчувствиями, девушка спустилась на первый этаж в гостиную.
Там собрались остальные члены семьи, почти все слуги и доктор Кент собственной персоной, приехавший чуть свет, чтобы осмотреть внезапно заболевшую мисс Холл. Не заметив вошедших девушек, все смотрели на большой ларец, который, ввиду его внушительных размеров, не поставили на стол, а утвердили в центре комнаты. Ларец был распахнут, и часть его содержимого покоилась на столе. Дженнет сразу заметила две небольшие шкатулки, пару свертков и штуку шелка, которую как раз в эту минуту осторожно вынимала и разворачивала ее матушка.
– Шелк! Настоящий! И такой приятный цвет! – говорила миссис Холл. – А тут еще и муслин! Боже мой! Он, наверное, стоит десять фунтов за ярд… Интересно, сколько тут ярдов? Никак не меньше двадцати! И кому пришла в голову идея делать столь дорогие подарки? Вот уж ясно – людям деньги девать некуда!
Состояние сквайра Холла было достаточным для того, чтобы обеспечить достойным приданым всех дочерей и на черный день оставалась приличная сумма, но миссис Холл, выросшая в семье с весьма скромным достатком, не переставала твердить, что всякому богатству без экономии и учета может настать конец.
– Что это, мама? – промолвила Дженнет, подходя.
– Милая моя! Ты почему встала? – миссис Холл тут же забыла про ткани. – Тебе разве лучше? Как вы могли разбудить свою больную сестру? – напустилась она на младших дочерей. – Вы разве не знаете, что больным нужен покой?
– Но маменька, мы ничего не делали! – заспорили девушки. – Мы не хотели ее будить! Она сама!
Дженнет подошла поближе:
– Что происходит, мама?
– Происходит то, что только что Луиза, – миссис Холл кивнула на служанку, – нашла на нашем крыльце этот ларец. Калитка была заперта, на садовой дорожке и возле подъезда никаких следов. А ларец стоит. Не прилетел же он по воздуху? Мы посоветовались с мистером Холлом, и решили занести его пока в дом и посмотреть, что внутри. И ты только погляди, что там обнаружили? Несколько отрезов ткани – хватит на то, чтобы каждой из вас сшить по платью, да еще и на мою долю останется. А эти кружева! Удивительно тонкой работы! А нитки для вышивания? А эта канва? И даже золотые и серебряные нити!
– Ах, зачем вы это сделали? – всплеснула руками девушка.
– А что тут такого? – искренне удивилась миссис Холл.
– Вы не должны были его открывать! А вдруг он чей-нибудь?
– Да чьим он может быть? На ларце нет никаких знаков или гербов, его нашли прямо перед нашей дверью…
– Позвольте, маменька, тут есть знак, – вступил в разговор Джон. – На самом ларце ничего нет, а вот на шкатулке…
Брат держал в руках шкатулку из ореха, украшенную серебряной чеканкой. На крышке был выложен затейливый вензель «Джи-Эр-Э-Х».
– Боюсь, что ты прав, милый, – посерьезнела миссис Холл. – Как бы ни были красивы эти ткани и изящны кружева, нам придется вернуть это человеку с такими инициалами…
– И с таким гербом, как у нас, – невозмутимо добавил Джон, демонстрируя крышку шкатулки, где рядом с инициалами действительно красовался герб рода Холлов.
– Ну, если так, давай ее откроем! – предложила миссис Холл. – В крайнем случае вы, мистер Кент, засвидетельствуете, что все так и было.
– Охотно, миссис Холл, – подтвердил доктор.
Замочка не было, и стоило Джону откинуть крышку, как все присутствующие ахнули.
– Вот это да! – миссис Холл ловко выудила длинную золотую цепочку, на которой висел рубиновый кулон в форме сердечка. – Глазам не верю! Тут еще серьги! И еще одна цепочка… И – о, Господи! – какое колье! Эти камни замечательно подойдут к твоим глазам, Дженнет!
– Но, позвольте, дорогая миссис Холл, – перебил ее доктор, – но разве мисс Дженнет-Роза Энтони Холл – не инициалы вашей старшей дочери?
– Ах, – женщина встрепенулась, – какая я глупая! Ну, конечно! Дженнет, милая, это наверняка прислано для тебя! Только вот от кого? Ты не догадываешься?
Девушка медленно опустилась на стул. Страшная догадка осенила ее.
– Мистер Кент, ей плохо, – мигом опомнилась миссис Холл, откладывая украшения в шкатулку и плотно захлопывая крышку. – Посмотрите на нее. Вчера ночью она ходила во сне. Такого с нею прежде не бывало! Когда же мы ее разбудили, стала говорить ужасные вещи… Это опасно, мистер Холл?
Доктор Кент подошел, взял Дженнет за руку, заглядывая в глаза.
– Что она говорила? Вы помните, миссис Холл?
– Это она, – пролепетала Дженнет, не слушая никого.
– Что-что?
– Это она, королева фей! Она прислала мне все это… И забрала Роланда! – вскрикнула девушка и, уронив лицо в ладони, разрыдалась.
– Я ничего не понимаю, – промолвил мистер Кент.
– Дженнет, очнувшись ночью, говорила о том же! Что будто бы сегодня, на празднике Первомая, феи украли мистера Роланда Бартона из поместья Хемптон-холл. Того самого, который… Ну, вы же слышали, наверняка, эту легенду о том, что раз в сто лет королева Мэбилон выбирает жениха из числа юношей нашего городка?
– Слышал, а как же! – кивнул доктор. – Более того, я когда-то услыхал ее от бабушки и, помнится, мечтал, чтобы королева выбрала именно меня… Правда, мне быстренько объяснили, что ждать этого надо еще почти тридцать лет. Я смирился… Мои племянники и племянницы все уши прожужжали, обсуждая эти слухи. Вот будет новость. Жених для королевы найден! И вы – первые, кто об этом узнал! Но почему феи прислали дары именно вам, а не в Хемптон-холл? Ведь, если я правильно понял, избран вовсе не мистер Джон? – мужчина посмотрел на юношу, который все стоял со шкатулкой в руках. – И инициалы вашей дочери…
Он посмотрел на плачущую Дженнет. В гостиной как-то сразу стало тихо – только громко тикали часы, да в открытой окно был слышен приглушенный гомон обитателей птичьего двора.
– Все просто, мистер Кент, – негромко произнесла миссис Холл, – дело в том, что как раз вчера мистер Бартон нанес нам визит. И сделал моей дочери предложение…
Она не договорила – глухо вскрикнув, Дженнет вскочила и со всех ног бросилась прочь.
Не скоро ее удалось успокоить. Только после того, как мистер Кент дал ей двойную дозу успокоительных капель, Дженнет затихла. Внешне. В душе ее жгла боль. Феи забрали ее жениха. Да что там – они его просто-напросто украли! Прямо на ее глазах, из-под самого носа. Дженнет было так плохо, что хотелось хоть с кем-то поделиться своей болью. Родные оставили ее в покое, спустившись в гостиную, где, проводив доктора Кента, миссис Холл опять занялась осмотром содержимого ларца. Дженнет не препятствовала им рыться в вещах, которые феи предназначали для нее. Ни одной нитки, ни одной бусины ей не было нужно. Все это и даже больше она бы отдала ради возможности вернуть Роланда.
При этой мысли она невольно вспомнила о леди Сьюзен. Для Дженнет он был возлюбленным женихом, а для нее – кузеном. Раньше у них была одна тайна на двоих, а теперь – одно горе. Подумав о Сьюзен, девушка нерешительно взялась за перо, мучительно раздумывая о том, стоило ли написать подруге и какими словами сообщить ей о свалившемся несчастье. Но она ошибалась. В Хемптон-холле уже все знали.
Глава 5.
Сьюзен Хемптон нерешительно стояла над распахнутым сундуком. В гостиной пахло розами, жасмином и фиалками. Запах был такой сильный, что леди Сара немедленно распорядилась открыть окна и проветрить воздух.
– Это невероятно! Это ужасно! Я отказываюсь верить! – твердила она, обмахиваясь веером. – Господь Всемогущий, как Ты мог допустить такое? За что? Чем мы прогневали Тебя, что Ты так караешь нас? Сьюзен, милая моя! Какое горе!
Девушка подняла глаза на отца. Сэр Чарльз Хемптон выглядел растерянным. Несколько минут назад сперва слуги донесли ему, что племянника нет в поместье, потом был обнаружен этот сундук, а в довершение всего и сэр Эдмунд Грей с некоторым изумлением поведал в высшей степени странную историю. Поначалу он принял ее за сон, но в связи с исчезновением друга и появлением этого сундука стал думать по-другому.
– Значит, это был не сон, – пробормотал он. – И Роланда действительно похитили.
– Избрали, – негромко поправил сэр Чарльз. – В старинной легенде говорится о том, что королева фей именно выбирает себе супруга.
– Если честно, я был уверен, что выборы происходят немного не так, – признался Эдмунд. – Среди бела дня, при большом скоплении народа, все мечут жребий или как-то так… Но чтобы на празднике, которого еще не было? Рассказать кому – не поверят! На дворе – начало девятнадцатого века! Уже паровые машины на фабриках работают – и вдруг эльфы, феи… Нет, у нас в Шотландии много еще уголков, где, как говорят, можно увидеть маленький народец, но вот чтобы так… Столкнуться лицом к лицу, – он посмотрел на свои руки.
– Вы их видели? – поинтересовалась Сьюзен.
– Фей? Да. И еще несколько минут назад был уверен, что во сне. Они явились из тумана, выплыли, как тени. Я даже не понял, что это они – такие высокие, красивые, изящные… настоящие…
– Сатанинские отродья, – прошипела леди Сара. – Исчадия Ада! И наш милый Роланд у них в плену!
– Успокойся, Сара, – осадил сестру сэр Чарльз. – Если верить легендам, Роланд избран, чтобы стать королем… Завидная участь, если не принимать во внимание, что это мой племянник – и твой несостоявшийся жених, Сьюзен.
Девушка вздохнула. Они с Роландом уже давно договорились, что станут всячески сопротивляться попыткам родственников их поженить. И знакомство кузена с Дженнет Холл было призвано в какой-то мере оградить ее от брака – если бы сердце Роланда оказалось несвободно… Тогда у нее все получилось – Дженнет оказалась именно той девушкой, которая была нужна Роланду. Достаточно было нескольких взглядов, пары сказанных слов и один-единственный танец на обычном лондонском балу, чтобы эти двое поняли, что созданы друг для друга. Бывают порой такие связи, что рождаются в миг первой встречи и не рвутся годами. Поэты воспевают любовь с первого взгляда, девушки страстно мечтают о романтической встрече с избранником сердца, Сьюзен Хемптон это сделала сама. И ни капли не жалела о том, что совершила.
Она подняла глаза на Эдмунда Грея и поняла, что он уже давно смотрит на нее. В его серых глазах было столько тепла и участия, что девушка порывисто шагнула к нему, протягивая руки. И он сделал то же самое, беря ее ладони.
– Что же нам теперь делать? Как теперь быть? – почти одновременно воскликнули они.
– Думаю, – сэр Чарльз покосился на свою сестру, – нам стоит оповестить преподобного отца Томаса. Пусть занесет в анналы, что такого-то числа такого-то года в Фейритоне, согласно древнему договору был избран новый король фей, мистер Ро… Ро… – произнести имя племянника, который все равно, что умер для обычных людей, было ему нелегко, – Роланд Бартон, второй сын графа Фредерика Бартона и сын моей сестры Аглаи Бартон-Хемптон, местной уроженки, и сам в какой-то мере уроженец этих мест, являвшийся нареченным женихом…
– Нет, папа, – поспешила перебить его Сьюзен. – Думаю, такие подробности уже будут излишни.
– Но Роланд был помолвлен с тобой, – настаивал сэр Чарльз.
– Это не имеет никакого значения, папа. И я больше не хочу об этом говорить.
– Это тяжкое испытание, моя милая, – тетя Сара нежно обняла племянницу за плечи, – молись, чтобы Господь дал тебе силы с честью перенести его и ниспослать тебе утешение в твоей скорби. Мы все оплакиваем нашего дорогого мистера Роланда…
– А я не стану этого делать, – промолвила Сьюзен. – Роланд же не умер.
– И все равно, на твои плечи, милая, ложится тяжкий груз…
– Я тоже не буду скорбеть, с вашего позволения, – вставил слово Эдмунд. – Тем более, что на мои плечи в скором времени ляжет еще более тяжкое испытание – сообщить начальству о том, что капитан Бартон не просто подал в отставку, но и… черт побери, как же это сказать? Простите, миледи, но в рапорте не напишешь: «Стал королем волшебного народца». Они решат, что я тронулся умом!
– Я вас понимаю, – кивнул сэр Чарльз. – Мы в Фейритоне как-то привычнее относимся к подобным вещам. Тем более, что предыдущим избранником был Джошуа Хемптон, мой дальний родственник. Мы справимся. Что же до писем, то, думаю, преподобный отец Томас справится. И я тоже помогу всем, что в моих силах.
– Благодарю вас, сэр. Я же со своей стороны заявляю, что постараюсь недолго обременять вас своим присутствием…
– О, нет, только не это! – Сьюзен крепко вцепилась ему в руку. – Прошу вас, не торопитесь уехать! Задержитесь! Я только что почти потеряла кузена, мне не хотелось бы потерять еще и…
Прежде, чем последнее слово сорвалось с ее губ, Сьюзен опомнилась и прикусила язык. Но выражение лица Эдмунда ясно сказало девушке, что слово было услышано и угадано.
– Вы бесконечно добры, миледи, – ответил он. – Но я только в отпуске… Осталось всего три недели…
– Осталось целых три недели, – быстро поправила Сьюзен, – и я прошу от имени своего отца быть нашим гостем это время… и от своего имени лично, – добавила она тише.
– Да-да, – несколько раз кивнул сэр Чарльз, – оставайтесь, сколько хотите.
Роланду снился сон, что он пережил кораблекрушение. Буря настигла их недалеко от берега. Фрегат погиб, налетев на скалу. Ужасающий треск и грохот раздался снизу, судно содрогнулось до основания и медленно, неотвратимо стало погружаться в пучину, заваливаясь набок. Сильный ветер, швырнувший фрегат на скалы, поднимал волны и мешал людям спастись. Многие сразу попадали за борт. Сам Роланд держался на палубе, пока еще было можно, но потом новый толчок выбил почву из-под ног, и он полетел в воду. Ветер усиливался, волны поднимались все выше. Он хорошо плавал и попытался добраться до обломков, которых тут было великое множество, но уже в тот миг, когда рука его ухватилась за обломок доски, что-то тяжелое опустилось на затылок, и наступила тьма…
Но он был жив. Жив, хотя тело казалось налитым свинцом, а голова болела.
«Меня спасли, – была первая мысль. – Кто-то из команды остался в живых, и мне не дали утонуть… Но кто и…»
До него внезапно дошло, что он лежит отнюдь не на мокрых досках спасательной шлюпки, что его тело ощущает мягкие простыни, а воздух напоен запахами цветов и трав, а не сырого дерева, человеческих испарений и морского ветра. И вместо плеска волн и негромких голосов слышна далекая незатейливая мелодия – словно какой-то мальчик тихо себе под нос играет на свирели, выпевая один и тот же мотив.
«Где я?»
Рядом послышался щебет. Высокие нежные, как птичьи, голоса. Язык был незнаком, но интонации угадывались безошибочно – радость и нетерпение. И еще – он почему-то был уверен, что это дети, девушки-подростки не старше тринадцати-четырнадцати лет. Его спасли рыбаки, отнесли в свою хижину и попросили дочерей присмотреть за моряком? Похоже на то, но все-таки…
Шорох. Легкий дробный стук каблучков. Щебет прервался. Зато послышался легкий шорох платья. И запах. Волна свежести, просыпающейся земли, молодой травы и первых цветов окутала его. Роланд ощутил, как кто-то склоняется над ним. Что-то мягко коснулось его волос:
– Просыпайся.
Голос был смутно знаком. Кажется, он уже слышал его когда-то. Роланд открыл глаза.
В облаке света над ним склонялась молодая женщина. Ее силуэт, освещенный со спины, казался чем-то неземным, воздушным, нереальным. Но мягкая рука с тонкими пальцами, касавшаяся его волос, была самой настоящей. Как и тихий голос, с легким акцентом произнесший:
– С добрым утром, мой повелитель.
Роланд приподнялся на локте, с удивлением озираясь по сторонам. Просторная светлая комната без углов и потолка – стены сходились вверху, как шатер – была залита ярким светом. Ни окон, ни дверей видно не было. Стены покрывала затейливая роспись – причудливое переплетение цветов и листьев, среди которых порой угадывались звери.
Он лежал на просторной круглой постели, на шелковых простынях, обложенный пуховыми подушками. Серебряные витые цепи удерживали ложе на весу, наподобие колыбели младенца, как раз в центре комнаты. Узорный полог был откинут наполовину, позволив рассмотреть нехитрое убранство – кроме самой постели, тут было несколько высоких, в рост человека, подсвечников в виде небольших деревьев, где на каждой веточке имелось по свече, две лавочки и два небольших низких сундука, окованных серебром. Пол был выложен мозаичным узором из слюды.
Но все это Роланд заметил краем глаза, ибо вокруг его постели стояли незнакомые девушки, в облике которых было что-то странное.
Все они на вид были не старше двадцати лет, а большинству наверняка не было и шестнадцати – столь нежными были их лица и хрупкими – фигурки. Большие глаза, тонкие чуть вздернутые носики, маленькие розовые губки делали их похожими друг на друга, как родных сестер, хотя цветов волос, глаз и чертами лица они сильно отличались друг от друга. Волосы их, уложенные в причудливы прически, были всех оттенков, какие не встречаются у людей – пепельно-розового, серовато-голубого, золотисто-зеленого, серо-зеленого, бело-голубого… У двоих девушек в нежно-розовых кудрях виднелись пряди другого цвета – у одной небесно-синего, а у другой изумрудно-зеленого. Волосы еще одной юной красавицы цветом походили на расплавленное золото с одной-единственной ярко-красной прядью, небрежно свешивающейся на плечо.
Цвет их кожи тоже поражал – пепельный, коричневатый, бледно-зеленый, нежно-золотистый, снежно-белый… Роланд обнаружил, что с трудом подбирает названия – спасибо сестре Кэтрин, которая с детских лет любила рисовать и часто в разговоре с братьями упоминала многочисленные цвета и оттенки. Что до глаз, то у девушек они были двух цветов – золотистые и зеленые со множеством переходных оттенков между ними.
А их платья… Полупрозрачные, струящиеся до пола, оставлявшие открытыми тонкие унизанные браслетами руки и покатые плечи, на которых тяжелым грузом лежали ожерелья. Не было слов, чтобы их описать. У Роланда только мелькнула мысль о том, что любая знакомая ему женщина или девушка полжизни готова будет отдать ради того, чтобы приобрести ткани такой расцветки – и в то же время ни одна не наденет такого платья, которое слишком много выставляет напоказ. Кроме плеч и рук, у кого-то из девушек была наполовину обнажена грудь, у кого-то платье было разделено на юбку и верхнюю половину, оставив на талии полоску голого тела, у кого-то длинный разрез открывал стройные ножки.
Но на все это великолепие Роланд смотрел нарочно, отводя глаза от еще одной девушки, чье лицо он увидел первым, стоило ему открыть глаза. Она присела на край его постели. У нее были чисто-белые волосы, свободно спадающие на спину мягкими волнами. На лбу их удерживал в порядке тонкий серебряный обруч с аметистом. Такого же цвета были раскосые глаза на тонком лице. Ее кожа имела такой нежный розовый оттенок, что Роланд опять подумал о своей сестре – Кэтрин непременно захотела бы написать портрет прекрасной незнакомки. Ее платье ничем не отличалось от нарядов остальных девушек, разве что ни на тонких руках, ни на шее не было ни одного украшения. Когда глаза их встретились, незнакомка улыбнулась.
– Где я? – поинтересовался Роланд. – Я, наверное, умер и попал в Рай?
– Можешь считать это Раем, мой повелитель, – прожурчал нежный голос с заметным акцентом, – но, хвала Великой Матери Дану, ты не умер…
– И все равно, я… – Роланд попытался сесть на постели, но вовремя обнаружил, что совершенно голый и отбросил мысль выбираться из груды подушек и простыней, – я не понимаю, где нахожусь. И где моя одежда?
Мелькнула спасительная мысль, что его флотский мундир пришел в негодность от морской воды, и его отнесли в чистку. Если его вернут, значит, кораблекрушение не было сном.
Звонкий смех был ему ответом.
– Ты – дома, в своих покоях, – произнесла незнакомка. – А твоя одежда… – она звонко хлопнула в ладоши и прощебетала что-то на незнакомом языке. Тотчас две девушки направились прочь. Когда они подошли к стене, линии узора ожили, задвигались, переползая с места на место, как змеи. Два застывших среди веток диких кота встали на задние лапы и превратились в две створки дверей. Те распахнулись с мелодичным звоном, выпуская девушек, и сами закрылись за ними, а стена приняла прежний вид.
Пораженный Роланд покачал головой. Он не знал, что и думать и боялся, что сошел с ума. Такого просто не могло быть в реальном мире. Интересно, где его содержат? В Бедламе или нашли какую-нибудь иную клинику?
– Ты чем-то встревожен, мой повелитель? – беловолосая красавица придвинулась ближе.
– Да, я… Все-таки, где я нахожусь? И как сюда попал? И кто вы, леди?
– Называй меня своей королевой, мой повелитель! – красавица соскользнула с постели, встала рядом, тряхнув волосами, и аметист на ее обруче вспыхнул, как маленькое лиловое солнышко. – Ибо я – королева фей Мэбилон!
– О, черт побери! – вырвалось у Роланда. – Простите, миледи, но я… – он потрогал свой лоб. – Я не могу понять… Значит, это был сон? И я не утонул при…
– Нет. Сон.
– О, Господи! – мужчина схватился за голову. – Я не верю.
– Ты ничего не знаешь? – в нежном голосе Мэбилон прозвучало беспокойство.
– Знаю, то есть… Прошу прощения, – он перевел дух, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. Провел ладонью по простыням. Нежнейший шелк и лебединый пух. И абсолютно реальны. – Кажется, мне недавно говорили про старинный договор… Преподобный отец Томас рассказывал легенду… Раз в сто лет королева Мэбилон выбирает себе супруга из числа смертных…
– Смертных юношей, – улыбнулась та. – И ты – счастливец, ибо я избрала тебя в повелители моего сердца!
Ее глаза сияли таким восторгом и обожанием, что любой бы дрогнул. Но Роланд вспомнил другой взгляд.
– Простите, леди, но это невозможно.
– Что значит «невозможно»? Такого слова нет в моей стране. Возможно все, когда ты – королева!
– Даже королевы не властны над чувствами. Простите меня, миледи, но вы ошиблись в выборе. Вам следовало бы обратить свое внимание на кого-либо еще в Фейритоне, ибо мое сердце мне не принадлежит.
Красавица, стоявшая перед ним, по-птичьи склонила головку набок. Было в этом жесте что-то странное, нарочитое, не-человеческое. Словно механическая кукла, у которой кончился завод:
– Не принадлежит? А где оно? Твои враги изъяли его из груди и поместили туда, где ни одному смертному его не отыскать? Но я – фея. Мне подвластны силы, о которых ты не имеешь понятия! Для меня нет ничего невозможного! Скажи, куда спрятано твое сердце, и я отыщу его!
– Я отдал его девушке, которую люблю. Она осталась там, в моем мире.
– Смертная?
– Да. Ее зовут Дженнет.
Произнеся это имя, он почувствовал боль. Так странно. В море, в разлуке на пять с лишним месяцев, мечтая и ожидая встречи, он не ощущал ничего подобного. Когда он в минуты затишья вспоминал о трех оставшихся на берегу девушках – младшей сестре Кэтрин, кузине Сьюзен и возлюбленной Дженнет – его окутывало теплом. А сейчас – словно игла вонзилась в грудь. И что-то заломило там, под ребрами, так сильно, что Роланд невольно схватился за грудь.
– Тебе плохо, повелитель? Ты умираешь? – королева бросилась к нему. Окружившие постель девушки защебетали наперебой.
– Нет, но я… вспомнил Дженнет.
– Ах, только и всего? – королева рассмеялась. – Так это пустяки! Это пройдет!
Она промолвила это с таким уверенным видом, что Роланд не стал спорить из опасения, что только ухудшит свое положение.
Дверь закрылась за ее спиной, и королеву тут же обступили придворные дамы. Они всплескивали руками, ахали, улыбались и лучились восторгом. «Ах, как он мил! Ах, как он хорош! Позвольте поздравить ваше величество!» – слышалось отовсюду. Мэбилон сияла, принимая поздравления. Она была совершенно счастлива и, заметив среди поздравляющих лейти Этейн, подлетела к ней, в порыве счастья пожав придворной даме руки.
– Он – просто чудо! Я так рада!
– Поздравляю, ваше величество, – та склонилась в глубоком поклоне, – но подойдет ли он…
– К тому, что уготовано ему? – королева улыбнулась своим мыслям. – О да! Он – то, что надо!
Вода в котле бурлила и исходила паром, лишь в самом центре оставалось круглое окошко чистой и спокойной воды. Склонившаяся над ним женщина была еще молода, но вот прекрасной ее никто бы не мог назвать. Глубоко посаженные глаза, сурово сжатый рот, морщины на лбу и загнутый книзу кончик носа не делали ее красавицей. Для колдовства она разрисовала лицо и руки ярко-синей и зеленой краской, покрыв кожу узорами и знаками так, что трудно было с уверенностью сказать, какого оттенка ее кожа. И только глаза сияли своим собственным ярко-красным светом, как два угля. Темно-синие, сейчас кажущиеся черными, волосы ее развевались за спиной, словно длинный плащ. Темное платье с открытыми руками тоже трепетало, облегая ее стройную фигуру. Затаив дыхание, женщина всматривалась в озерцо. Перед нею разворачивалась сцена во дворце Мэбилон. Голоса звучали приглушенно, уловить можно было лишь отдельные слова, зато мысли и чувства всех, кто там находился, слышались очень хорошо.
Когда появились служанки с нарядным платьем, расшитым золотом, и стали помогать новому избраннику королевы облачиться в его наряд, улыбка тронула губы женщины.
– Вот какую игрушку ты нашла себе, Мэб, – произнесла она. – Хорош, нечего сказать! Даже слишком хорош для такой бессердечной твари, как ты! Как пылает его огонь! Куда там тебе со своей слабенькой искоркой похоти, которую ты принимаешь за любовь! Луне никогда не светить собственным светом – тебе ли этого не знать, сестричка Мэбилон? И ты поймешь свою ошибку… надеюсь. В этот раз…
Дженнет робко переступила порог церкви и остановилась, переводя дух. Ее всегда, с раннего детства, пугали и привлекали эти своды. Церковь была построена довольно давно, и, как говорили, была одной из старейших церквей в графстве. Ходила легенда, что тут когда-то останавливалась королева Мод, совершавшая паломничество, и здесь ей было видение, после которого она и повелела заложить сию церковь. Она так и называлась Церковь Видения Пресвятой Девы. Несколько раз ее перестраивали и подновляли, но неизменным оставался витраж – королевы в пышных одеждах преклонила колени перед простой нищенкой, в облике которой ей и явилась Дева Мария.
Дженнет опередила своих домашних всего на несколько минут. И она также знала, что еще немного – и сюда начнут собираться горожане для еженедельной проповеди.
Преподобный отец Томас и викарий уже были на месте. Собрав свое мужество, девушка двинулась по проходу между скамьями к ризнице, остановилась, не доходя нескольких шагов. Тихо покашляла, привлекая внимание.
Выглянул викарий:
– Что вам угодно, мисс?
– Я хотела бы поговорить с отцом Томасом. По личному делу.
– В чем дело, дочь моя? – священник показался на пороге. – Если угодно, я готов выслушать, но немного позже. Сейчас я готовлюсь к проповеди, которая вот-вот начнется… Или ты желаешь исповедаться?
– Нет, святой отец, я пришла не каяться в грехах, но моя просьба не позволяет мне ждать! Умоляю, выслушать меня именно сейчас, пока еще ничего не началось!
Она оглянулась на двери. В любой момент могли войти посторонние.
– Но проповедь…
– Это не займет много времени, обещаю!
Отец Томас служил в этом приходе почти двадцать лет. Он крестил и эту девушку, и всех ее ровесников и ровесниц, а также повенчал между собой почти треть населения Фейритона. И он кивнул головой:
– Слушаю.
– Отец Томас, – Дженнет сцепила руки, – сейчас все соберутся, чтобы послушать вашу проповедь. А потом, насколько я знаю, всегда бывает оглашение помолвок, свадеб, крестин, похорон…
– Да, дочь моя.
– Так вот, я умоляю вас, сегодня после проповеди огласить мою помолвку…
– Что? – отец Томас потерял дар речи. Впервые за всю его практику – а до Фейритона он служил в другом приходе – невеста сама просила его об этом. Обычно это было дело ее жениха, отца, иногда опекуна или старшего брата. В самом крайнем случае – матери. Но чтобы так!
– Я понимаю ваше замешательство, отец Томас, – заторопилась Дженнет, догадываясь, что он ищет слова для деликатного отказа, – но дело в том, что…
– Боюсь, это против правил, – все-таки сказал священник. – Прошу прощения, но я ничем не могу помочь. Я полагал вас дочерью почтенных родителей, девушкой здравомыслящей, богобоязненной и послушной. И услышать такую просьбу из ваших уст… Оставьте меня. Осталось совсем мало времени!
– Но вы даже не поинтересовались, кто мой жених! – воскликнула Дженнет. – Я помолвлена с мистером Роландом Бартоном!
– Матерь божья! – вырвалось у викария.
Преподобный отец Томас отчаянно пожалел, что не может выразиться полнее. Но только несколько часов назад он побывал в Хемптон-холле, где услышал новость о том, кого избрала королева фей в смертные супруги. И по возвращении успел лишь сделать короткую запись об этом событии, да понять, что прежняя тема проповеди никуда не годится и надо говорить с людьми о чем-то другом. Сказать, что он был ошеломлен – значит, ничего не сказать.
Он переглянулся с викарием.
– Это правда, мисс Холл?
– Да, – вздохнула Дженнет. – За день до того, как… как это случилось, мистер Роланд Бартон попросил у отца моей руки… и получил согласие. Если бы не это… если бы не королева фей с ее выбором, сегодня все равно должно было бы состояться оглашение… ну, или чуть позже, – поправилась она, вспомнив, что Роланд собирался уехать, чтобы получить разрешение отца.
