Текст книги "Что играет мной? Страсти и борьба с ними в современном мире"
Автор книги: Галина Калинина
Жанр:
Религиоведение
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
Преподобный Иоанн Кассиан говорит, что дух тщеславия – самый разновидный, изменчивый и тонкий, так что от него предостеречься почти невозможно и даже распознать его бывает очень трудно. Тщеславие нападает со всех сторон и искушает христианина и одеждой, и внешностью, и походкой, и голосом, и работой, и талантом.
«Диавол, в ком не мог породить тщеславия благообразием статной и блестящей одежды, в том пытает всеять его одеждою неуклюжей, неопрятной и нищенской; кого не мог ввергнуть в сию страсть честью, того подбивает на нее унижением; кого не мог заставить превозноситься многознанием и умением красно говорить, у того вызывает это важничаньем в молчании».
Прп. Иоанн Кассиан Римлянин
Овладев душой человека, тщеславие сводит на нет все труды во спасение. Преподобный Нил Синайский говорит, что «тщеславный монах – бесплатный работник: несет труд, а награды не получит». Святые отцы советуют всячески остерегаться людских похвал. Сделав доброе дело, не превозноситься, а постараться скрыть его от окружающих и самому как можно быстрее забыть о нем.
«Кто просит у Бога даров за труды, тот на опасном основании утверждается; а кто, напротив, смотрит на себя как на всегдашнего должника перед Богом, тот сверх чаяния своего вдруг увидит себя обогащенным небесным богаством» (прп. Иоанн Лествичник).
Истинный благой поступок стыдится свидетелей и благодарности. Он совершается тайком ото всех и скрывается с таким же усердием, как и поступок постыдный.
Первое правило в борьбе с тщеславием – избегать похвальбы. В Евангелии сказано: Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небеснаго. Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая твоя рука не знает, что делает правая. Чтобы милостыня твоя была втайне, и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. И когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц останавливаясь молиться, чтобы показаться пред людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою, помолись Отцу твоему, который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно (...) Так же, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры; ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцем твоим, который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно (Мф. 6; 1-6, 16-18).
Один брат очень строго постился. Однажды он пришел на общую трапезу и, когда все вкушали вареные овощи, ел размоченную чечевицу. После трапезы отвел его в сторону старец и сказал:
— Лучше бы ты ел вместе со всеми, дабы не подвергаться тщеславию. Если же хочешь соблюдать строгий пост, то сиди в своей келье и не выходи из нее.
Одного отшельника, известного своей праведной жизнью, предупредили о том, что должен к нему за благословением приехать знатный вельможа. Услышав об этом, отшельник сел у входа в свою келью с куском хлеба и с сыром и, завидев приближение вельможи, начал жадно поглощать их.
Вельможа, увидев эту картину, сказал:
— И это отшельник, которого хвалили мне за праведную жизнь?! – развернулся и уехал, а отшельник радостно вернулся в свою келью.
Противоположной тщеславию добродетелью святитель Игнатий (Брянчанинов) называет смирение. Добродетель эта очень высока и трудно постижима. Но без смирения богообщение невозможно. Примеры истинного смирения являют нам истории из патериков и житий святых.
Глава 8. Гордость
Ибо кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится.
Мф. 23; 12
Гордый глух и слеп к миру, мира он не видит, а только свое во всем отражение.
Свщ. Александр Ельчанинов
Кто превозносит себя над братом своим, над тем издеваются бесы.
Прп. Ефрем Сирин
В современном русском языке слово «гордость» имеет ряд значений.
1) Чувство собственного достоинства, самоуважение.
2) Чувство удовлетворения от чего-либо (гордость от победы).
3) Высокомерие, чрезмерно высокое мнение о себе.
В православной аскетике слово «гордость» – абсолютный синоним слова «гордыня», т. е. значение его совпадает с 3-м из приведенных значений. Смысловая путаница в этом случае ведет к недопониманию того, что Церковь разумеет под страстью и грехом гордости. Преподобные отцы, целью своей подвижнической жизни ставившие смирение, не говорили, что человек не должен любить и уважать себя. Православное вероучение призывает человека к правильной любви к себе. А чувство собственного достоинства заключается в осознании христианином того, что он создан по образу и подобию Божию, и выражается в его стремлении к добродетели. Это значит, что человек не будет лгать, воровать, убивать, завидовать, хвастать, потому что тем самым он оскорбляет в себе образ Божий. Любя и уважая в себе образ и подобие Божие, человек должен в равной степени любить и уважать то же в другом человеке и в значительно большей степени, нежели себя, любить и чтить своего Создателя.
Без понимания этой истины нельзя понять суть греха гордыни. Ибо что есть гордость? Это желание возвыситься над ближними своими и сравняться с Богом; это отрицание Бога и непризнание достоинства ближнего.
Если попытаться проиллюстрировать это, то получится следующее. Представьте себе отряд солдат. Над этим отрядом стоит некий офицер. Остальные солдаты равны по званию. Один из них (из солдат) много о себе возомнил и перестал подчиняться приказам командира. Он, быть может даже из благих целей, совершает в одиночестве вылазку на врага, попадает в результате в плен и ради сохранения своей жизни рассказывает неприятелю обо всех планах отряда. Что из этого получится? Да ничего хорошего. Он и себя погубит, и ничем не поможет, а напротив, помешает осуществлению главной задачи, преследуемой отрядом. Вместе с тем он нарушит и дисциплину и кодекс чести, потому что солдат должен подчиняться тому, кто выше по званию, и быть верным присяге. Но то, что он подчиняется командиру, вовсе не значит, что он должен лебезить перед врагом. Напротив, честь велит воину бороться с врагом. Наша война – это борьба со страстями. И победить в ней мы можем только при одном условии – при полном и беспрекословном подчинении воле Бога. А перед врагом (перед демонами и своими страстями) мы должны вести себя достойно и мужественно. Мы же, как тот бунтующий солдат, не слушаемся своего Отца и Создателя, но зато пресмыкаемся перед бесами. Не будете ли вы смеяться, если солдат этот скажет, что пошел против воли командира из чувства собственного достоинства, исключительно потому, что не может позволить кому-то собой командовать? Почему же мы не смеемся тогда над собой, хотя поступаем точно так же, утверждая, что не можем из чувства собственного достоинства попросить прощения у ближнего своего, которого незаслуженно обидели? И разве повернется язык наш сказать, что остальные солдаты, которые исполняют волю командующего и мужественно сражаются с врагом, не имеют чувства собственного достоинства, просто потому, что они подчиняются чьим-то приказам? Нет, напротив, мы назовем их достойными воинами, потому что они мужественно противостоят врагу. Точно так же и истинный христианин не должен противится Промыслу Божьему, но должен по мере сил достойно противостоять своим страстям и бесовским козням. Недаром первые христиане называли себя верными. Верными Богу, Святому Крещению и своей вере в Искупителя. В этом-то и заключается чувство собственного достоинства христианина.
«Бог-Троица, при искуплении образа Своего – человека, дал такую возможность к преуспеянию в усовершенствовании подобия, что подобие обращается в соединении образа с Подлинником, бедной твари с всесовершенным Творцом ее. Дивен, чуден образ Божий, тот образ, из которого светит, действует Бог! Тень Петра апостола исцеляла! Солгавший перед ним пал внезапно мертвым, как солгавший перед Богом! Убрусцы и головные повязки апостола Павла совершали знамения! Кости Елисея пророка воскресили мертвеца, которого телу неосторожность погребателей допустила прикоснуться к давно покоившимся в гробе костям духоносца!
Ближайшее подобие, соединение получается и по получении удерживается пребыванием в евангельских заповедях. Будите во Мне, заповедует Спаситель ученикам Своим, и Аз в вас. Аз есмь лоза, вы же рождие, и иже будет во Мне и Аз в нем, той сотворит плод мног. Блаженнейшее соединение доставляется, когда с чистой совестью, очищаемой удалением от всякого греха, точным исполнением евангельских заповедей, христианин приобщается святейшего тела Христова и святейшей Его крови, а вместе и соединенного с ними Божества Его. Ядый Мою плоть, сказал Спаситель, и пияй Мою кровь во Мне пребывает, и Аз в нем. Разумный образ Божий! Рассмотри: к какой славе, к какому совершенству, к какому величию ты призван, предназначен Богом! Непостижимая премудрость Создателя предоставила тебе сделать из себя то, что пожелаешь сделать. Разумный образ Божий! Неужели ты не захочешь пробыть достойным образом Божиим, захочешь исказить себя, уничтожишь подобие, превратишься в образ диавола, низойдешь к достоинству бессловесных?» – пишет свт. Игнатий (Брянчанинов) в статье об образе и подобии Божиих в человеке.
Гордыня, гордость – самая опасная страсть и виновница всех грехов. Именно из-за гордыни сатана отпал от Бога. Именно гордыня сводила на нет многолетние усилия некоторых святых. Именно гордыня была первым грехом, которым согрешили Адам и Ева.
Гордый обычно не видит своего греха.
Некий разумный старец увещал на духу одного брата, чтобы тот не гордился; а тот, ослепленный умом своим, отвечал ему: «Прости меня, отче, во мне нет гордости». Мудрый старец ему ответил: «Да чем же ты, чадо, мог лучше доказать свою гордость, как не этим ответом!»
Древний патерик
Каковы внешние приметы гордости? Гордец обидчив и самолюбив, ему трудно просить прощения, тяжело уступить в споре. Он не любит слушаться ни равных себе, ни старших. Он не любит приказных интонаций, а предпочитает им смиренные просьбы. Он подвержен вспышкам гнева. Он помнит причиненное ему зло и постоянно в душе или на словах осуждает других людей.
Все мы имеем эту страсть. Но гордец не видит в себе гордости. Как же распознать ее в себе? На это Иаков, архиепископ Нижегородский, отвечает: «Чтобы понять, ощутить ее, замечай, как ты будешь себя чувствовать, когда окружающие тебя сделают что-либо не по-твоему, вопреки твоей воле. Если в тебе рождается прежде всего не мысль кротко исправить ошибку, другими допущенную, а неудовольствие и гневливость, то знай, что ты горд и горд глубоко. Если и малейшие неуспехи в твоих делах тебя опечаливают и наводят скуку и тягость, так что и мысль о Промысле Божием, участвующем в делах наших, тебя не веселит, то знай, что ты горд и горд глубоко. Если ты горяч к собственным нуждам и холоден к нуждам других, то знай, что ты горд и горд глубоко. Если при виде неблагополучия других, хотя бы то врагов твоих, тебе весело, а при виде неожиданного счастья ближних твоих грустно, то знай, что ты горд и горд глубоко. Если для тебя оскорбительны и скромные замечания о твоих недостатках, а похвалы о небывалых в тебе достоинствах для тебя приятны, восхитительны, то знай, что ты горд и горд глубоко».
Разделяются два вида гордыни: плотская и духовная. Большинство людей одолеваются плотской гордыней. Духовная же нападает на больших подвижников, достигших уже высот в духовной жизни.
а)Плотская гордыня. В отличие от гордыни духовной, плотская значительно более заметна и признаваема самим человеком. Другое дело, что, как правило, плотская гордыня почитается нами за достоинство, которое мы бережем и лелеем. Мы называем это «сохранением собственного лица», отсутствием трусости и пр.
Задаваясь же вопросом: что из этих похвал в действительности хорошо? – мы окончательно запутываемся, не умея различить стремление к добродетельной жизни от гордыни. На самом же деле тест донельзя прост. Любое слово похвалы в свой адрес уже есть гордыня, любое ощущение собственной правоты – гордыня тоже. И наша абсолютная неспособность согласиться с тем, что хвалить и одобрять себя греховно, то чувство протеста, которое мы испытываем, читая эти слова, тоже гордыня. Она заставляет человека превозноситься по причине внешних физических преимуществ, больших знаний или лучших душевных качеств по сравнению с другими людьми.
«Я красивее», «я умнее и добрее» – вот выводы поддавшегося этой страсти. Плотская гордыня выражается в чрезмерной обидчивости, в непокорности, нередко в чрезмерной смелости, в стремлении командовать, часто в излишней болтливости, в завистливости, в злопамятстве, в гневе, в самонадеянности.
б)Духовная гордыня одолевает в основном тех, кто уже достиг каких-то добродетелей.
Часто жертвой этого беса становились подвижники. Как только в своей борьбе со страстями ты говоришь: «Я достиг» – тут же все твои старания сводятся на нет. Одной этой мыслью уничтожается все достигнутое. Так, существует немало историй о том, как подвижники после многих лет поста и молитвы видели ангелов, а потом оказывалось, что это были не ангелы, а бесы. Этот вид гордости именуют прелестью, или обольщением.
Древние патерики донесли до нас много таких историй.
Монах Ирон пятьдесят лет провел в пустыне и превзошел всех живущих в ней иноков своим равноангельским житием. Но гордость погубила и такого подвижника. Он вообразил, что соседние с ним иноки держатся не такого устава, какого бы, по его мнению, следовало держаться. И. стал относиться к ним с презрением. Диавол, заметив зародившееся в старце самомнение, не замедлил приложить старание, чтобы погубить его, и достиг своего. Он явился ему в образе светлого ангела, а самообольщенный монах принял его действительно за такового. Диавол предложил старцу броситься в колодец, говоря, что-де за святую жизнь ему от этого вреда не будет. Старец послушался, и... вытащили его из колодца едва живым. На третий день он скончался.
Прот. В. Гурьев. Пролог
И вот еще одна история:
В пустыне жил достойный инок. Он усердно постился и проводил все дни в молитве. Словом, его украшали все добродетели души. Но он возгордился своими успехами и стал надеяться на себя, а не на Господа. Тогда диавол решил искусить его, и однажды вечером ко входу в пещеру инока подошла прекрасная женщина. Она со слезами просила впустить ее и дать ей убежище от ночного холода и зверей. Инок впустил ее в пещеру. Она рассказала свою историю и постепенно очаровала отшельника. Постепенно монах распалился страстью, но когда он уже готов был броситься в постыдные объятия, женщина исчезла, а вокруг себя он увидел множество злых духов, которые смеялись над ним: «А! Это ты, возносившийся до небес, теперь низринулся до ада! Теперь понимаешь слова: ... всяк возносяйся смирится!?» (Лк. 14:11). Тогда инок помешался в уме и, не вынеся позора, ушел в мир, где начал вести недостойную жизнь, всячески избегая встречи с праведными людьми, чтобы кто-нибудь не извлек его из бездны.
Руфин. Жизнь пустынных отцов
Гордость в высшей своей точке приводит к самообожению, к тому, что человек воображает себя центром вселенной и стремится заставить весь мир крутиться вокруг себя. Есть немало примеров великих гордецов, оставивших свой след в истории. Надо полагать, именно таковыми были Наполеон, Гитлер, Сталин (примеры, которые напрашиваются сами собой). Одним из самых ярких примеров гордецов в русской литературе можно считать Николая Ставрогина (Ф.М. Достоевский «Бесы»).
Но такая гордость, переходящая все пределы, все-таки не часто проявляется в людях. Большинство из нас одержимы гордыней в значительно меньшей степени.
Кто такой гордец? Это человек, желающий поставить себя выше Бога, уж не говоря о ближнем. Справиться с гордостью самостоятельно совершенно невозможно хотя бы потому, что гордец никогда не видит своей страсти. Впрочем, так как любой грех есть прежде всего проявление гордости (гордость называют матерью всех грехов и страстей), то и проводить какие-то тесты и проверки на гордыню не обязательно, можно просто смириться с фактом ее наличия.
Конечно, как и любая страсть, гордость может проявляться в разных степенях и очень по-разному. Высшую степень гордыни показал сатана, попытавшись поставить себя выше Господа. Самым откровенным гимном гордыне можно считать философию Фридриха Ницше.
«Абсолютно гордое существо живет и действует, руководясь сознательно или безотчетно следующими положениями: мое решение устанавливает или даже творит ценности; поэтому моя воля должна господствовать над всем, что совершается; все, что происходит, должно следовать моему плану и указанию; никто не смеет меня порицать и даже хвалить, т. е. оценивать; даже неличные ценности – нравственное добро, красота, истина – не смеют покорять меня себе, я не обязан подчиняться им, да и обусловлены они моею волею, а не существуют сами по себе.
Такое абсолютно гордое существо приписывает себе божественные свойства и хочет само стать на место Бога. Отсюда возникает соперничество гордеца с Богом, активное богоборчество, неуспех этой борьбы и потому жгучая ненависть к Богу. Существо, подлинно ненавидящее Самого Живого Бога, есть сатана. Совокупность таких существ образует особое царство бытия, противоположное Царству Божию и называемое адом»[76]76
Достоевский и его христианское миропонимание// Лосский Н.О. Бог и мировое зло. М., 1994. 432 с.
[Закрыть].
Гордыня фактически единственная страсть, которая может полностью вытеснить остальные. Мы уже говорили о том, что нередко одна из страстей занимает в сердце человека главенствующее положение. Но в таком случае остальные страсти все равно присутствуют, только отступают на задний план. Скряга, возможно, и не потратит денег на удовлетворение блудной похоти, но это вовсе не значит, что его не одолевает блудное разжжение. Гордыня же тем и опасна более всего, что человек, подчинившись этой страсти, почти с легкостью может победить (на время) все остальные страсти. Любопытно отметить, что гордыня питается мнимыми человеческими достоинствами. Чем более «хорош» человек в общепринятом, светском понимании, тем сильнее развивается его гордыня. Как правило, люди, одержимые гордыней, ведут себя весьма достойно, особенно поначалу, в тот момент, когда гордыня только набирает силу. Они могут быть щедры, честны, обязательны и пунктуальны, у них может быть много друзей, они будут спокойно отказывать себе в пище или сне, воздерживаться от блуда, справляться со своим гневом и не впадать в уныние даже при самых больших неприятностях; они могут быть независтливы, незлопамятны, немстительны и пр. И вообще окажутся на поверку самыми душевными и милыми людьми. Но... все это будет оставаться в силе только до тех пор, пока гордыня их будет нуждаться в пище, в укреплении. Пройдут годы, и этих людей будет не узнать... Куда что девалось? Где необычайная сила воли? Где честность и щедрость? Почему они так меняются в лице при упоминании о чужих радостях и успехах? Что за неконтролируемые вспышки гнева? Откуда такая любовь к деньгам и почету? И вот уже нет вокруг друзей, только коллеги по работе. И вот уже окружающие люди все чаще не восхищаются, а жалеют. Но удивляет даже не унижающая жалость, которую получает гордец от окружающих, а то, что он будто бы не замечает этой жалости, он все с таким же апломбом рассуждает на какие-то важные темы, он все так же считает себя гением, самым лучшим и, мало того, нисколько не сомневается в том, что остальные о нем такого же мнения, а не показывают этого... быть может, из зависти?
Когда глядишь на этих жалких, уничтоженных гордецов, когда вспоминаешь, какими они были какое-то время назад, думаешь невольно: «Жизнь сломала...» На самом деле крушение происходит вовсе не от жизненных неприятностей, напротив – гниение начинается изнутри. К какому-то моменту человек настолько убеждается в своем превосходстве надо всеми, что, во-первых, начинает потихоньку во всем потакать себе, искренне полагая, что это никак не умалит его неисчислимых достоинств (от этого рождается плотолюбие), во-вторых, настолько замыкается на себе, что совершенно перестает быть восприимчив к окружающему миру. То есть он не видит никого и ничего, кроме себя, а соответственно тут же теряет друзей, начинает спокойно пренебрегать всяческими своими обязательствами, спокойно нарушать данное слово. Его щедрость становится автоматической и корыстной, то есть он уже не благодетельствует ближних, если не уверен, что получит что-нибудь взамен; понятие «честность» абсолютно нивелируется: «Почему я должен отчитываться перед другими за свои поступки?» Он не готов ничем жертвовать ради окружающих, но в то же время отсутствие признания на каком-то этапе начинает тяготить его. Нередко он видит в отношении людей к нему неблагодарность, иногда объясняет для себя холодность бывших друзей тем, что они завидуют его успехам. Постепенно жажда внимания становится все сильнее: гордыня, не находя себе никакой подпитки, начинает пожирать человека изнутри. И вот он уже выплясывает вовсю, чтобы взгляды окружающих сосредоточились наконец на нем. Он выкрикивает в лицо приятелям оскорбительные слова, он исходит в сарказме или, напротив, занимается самоуничижением и совсем примитивным шутовством. Его сжигают гнев и зависть. «Гордый не терпит превосходства над собой и, встречая его, или завидует, или соперничает. Соперничество и зависть друг другом держатся, и в ком есть одна из сих страстей, в том обе они».
Но дружбы нет и той меж нами.
Все предрассудки истребя,
Мы почитаем всех нулями,
А единицами себя.
Мы все глядим в Наполеоны; Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно.[77]77
Пушкин А.С. Евгений Онегин. Гл. 2. Стрф. 14.
[Закрыть]
«В самом деле, властолюбие обыкновенно включает в себя, кроме властвования над людьми, еще и любовь к собственности как лучшему объекту властвования, а также могущественному средству для осуществления власти. Гневливость гордеца есть следствие того, что он не терпит никакого столкновения чужой воли со своею. Ненависть ко многим лицам, идеям, проявлениям жизни естественно возникает опять-таки потому, что чужая воля и чужая жизнь не следуют планам и вкусам гордеца. Любовь к роскоши, сластолюбие и горлобесие (или горта-нобесие. – Прим.авт.) легко могут возникнуть как следствие естественной потребности иметь в составе жизни и чувственную полноту телесного бытия, но невозможность удовлетворить ее в высоких формах, достигаемых на пути соборного творчества. Наконец, уныние есть печальный конец жизни нераскаянного гордеца, который начинает свой путь энергичной деятельностью, полный веры в себя, но, потерпев множество крушений, утрачивает вкус к жизни»[78]78
Достоевский и его христианское миропонимание// Лосский Н.О. Бог и мировое зло. М., 1994. 432 с. С. 144.
[Закрыть].
Да, уныние, отчаяние действительно становятся финалом гордыни. Оно начинается со скуки, с невозможности развлечь себя, а заканчивается смертельной тоской, которую ничего уже не может развеять, ощущением полной бессмыслицы, отсутствием стимула для того, чтобы жить дальше. Ибо рано или поздно человек смотрит на себя в зеркало и понимает, во что он превратился. И еще понимает другое. Он, всю жизнь видевший смысл только в себе самом, в самосовершенствовании, в услаждении себя, сидит теперь у разбитого корыта, и не за что оказывается зацепиться, ибо все его попытки служить только себе привели к результату, обратному ожидаемому: ему плохо.
Таково неизбежное следствие превозношения своего «я», которое лежит в основе горделивого конструирования себя, столь любимого всеми гордецами. Это самосовершенствование, служащее исключительно для удовольствия гордеца и осуществляемое его же собственными силами, ставит конечной целью не только превзойти всех людей, но и достичь каких-то небывалых высот, какие и не представлялись ранее человеку. Для гордеца недостаточно быть просто лучшим, ему обязательно надо быть единственным, неповторимым и, что уж говорить, действительно совершенным. Конечная цель гордыни – быть всем в самом себе и ничего не знать, кроме себя. Гордыня центростремительна и ведет в пустоту. И сатана, первый, кто впал в гордыню, и человек – все хотят стать Богом: обрести в самом себе бытие, и наслаждение, и самодостаточность.
Но получается, что человек, желающий обрести смысл жизни и самую жизнь вечную в себе самом и только для себя (а именно это и является конечной целью гордеца), оказывается ни с чем, потому что человек не заключает в себе средства бессмертия. Источник жизни – Бог, Он – смысл и цель нашего существования. Вне Бога нет ни бессмертия, ни власти над собой, но признать это – значит пережить крушение своего «я», созданного из иллюзий и заблуждений.
Подобный крах, если за ним не следуют раскаяние и попытка переосмыслить жизнь, приводит либо к самоубийству, либо к тяжелым формам наркомании (в т. ч. алкоголизма): не видя впереди цели, гордец впадает в отчаяние и стремится свести счеты с жизнью если не прямым наложением на себя рук, то с помощью ухода в виртуальный мир, в поисках забвения.
Но даже в период торжества гордец тоже несчастлив. Потому что гордость, вопреки распространенному заблуждению, вовсе не означает любви к.себе. Гордец абсолютно не способен любить себя, точно так же, как не способен любить других. Потому что любовь – это стремление к Богу, а гордец, напротив, бежит Бога. Любовь – это видение в себе и в других образа и подобия Божьего. Но разве способен гордец на это? Нет, никогда. Он, наоборот, стремится найти в себе нечто Богу чуждое, от Бога отличное и Богу равное. Иногда ему мерещится, что это нечто удалось наконец разглядеть. Но моменты сладкой эйфории, похожие на состояние опьянения, сменяют следующие за ними моменты прозрения собственного ничтожества. И одновременно с пониманием своей никчемности приходит жгучая ненависть к себе, к своей недостаточности, к своей неспособности принести самому себе удовлетворение.
Гордецов часто упрекают в самовосхищении. Но это лишь одна сторона их ощущения себя. Другая же выливается в невозможное отвращение к себе, в непримиримую жестокость к себе. Мало кто из подвижников истязает себя так, как это порой делает гордец. А как гордец занимается самобичеванием! Он за малейшее прегрешение порой готов себя со свету сжить, похоронить заживо. Он скорее ближнему простит подлость в отношении себя, чем себе – непредусмотренный планом самосовершенствования поступок. Отсюда так сильна у гордецов мучительная рефлексия без раскаяния, которая переходит все мыслимые и немыслимые границы и портит в итоге жизнь не только самому гордецу, но и окружающим.
Но в конечном итоге все восхищение собой пройдет, а останется только черная дыра ненависти и отвращения к себе, которые заполнят все его существо и сделаются невыносимой пыткой.
Надо заметить, что постоянные наши упоминания о конечном падении и отчаянии вовсе не означают действительного конца, потому что конец этот, это самое окончательное падение может оказаться началом другого пути. Потому что нередко вслед за осознанием полной собственной несостоятельности возникает вопрос: «А что же я такое? Где я сам?» Иногда, пережив подобную катастрофу, человек понимает, что всю жизнь гонялся за химерами, что в стремлении быть самым лучшим потерял себя самого и уже не помнит, какой же он. И дальше наступает'время долгого соскребания с души налипшей грязи в попытке найти себя под грудой хлама и мусора.
К проявлениям гордыни свт. Игнатий (Брян-чанинов) относит:
Презрение ближнего. Предпочтение себя всем. Дерзость. Помрачение, дебелость ума и сердца. Пригвождение их к земному. Хула. Неверие. Лжеименитый разум. Непокорность закону Божию и Церкви. Последование своей плотской воле. Чтение книг еретических, развратных и суетных. Неповиновение властям. Колкое насмеш-ничество. Оставление христоподражательного смирения и молчания. Потеря простоты. Потеря любви к Богу и ближнему. Ложная философия. Ересь. Безбожие. Невежество. Смерть души.
Если мы проанализируем по этой схеме жизнь и творчество писателя Льва Толстого, то придем к выводу, что именно так развивалась в нем духовная болезнь, повлекшая за собой отречение его от Церкви.
Относительно предпочтения себя всем и презрения ближнего все довольно-таки ясно. Самолюбием мы все грешим в крайней мере. И даже абсурдным кажется не предпочитать себя всем. Ведь «своя рубашка ближе к телу». Понятно также насчет помрачения ума и сердца и пригвождения их к земному. Мы уже настолько погрязли в своих земных заботах, что о Боге вспоминаем крайне редко, по большим праздникам или, напротив, в минуты большой беды.
Сложнее дело обстоит с неверием.
В Евангелии сказано: Если вы будете иметь веру с горчичное зерно, и скажете горе сей: перейди отсюда туда; и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас (Мф. 17; 20).
Что это значит? Неужели никто из нас не верит даже самую малость? Неужели никто из нас не имеет веры с горчичное зерно? В храмах сегодня множество народа, и все уверенно ответят, что Бог есть. Но что такое наша вера? Дело не в жертвах, которые мы готовы или не готовы ради нее принести. Нет, речь сейчас вовсе не об этом.
Вот мы приходим на исповедь, сдавленным голосом перечисляем свои грехи и пороки... А потом выходим из храма и начинаем все по новой. Да, конечно, со многими страстями справиться нелегко. Но ведь есть и другие. Что стоит, например, бросить курить... Трудно, не спорю, но, по сути, не такая уж это проблема. Но почему-то оказывается непросто завязать с этой дурной привычкой. Силы воли не хватает, скажете? Да не в силе дело. В воле? Пожалуй. Мы не хотим. Мы не верим, что это принципиально. То есть умом мы понимаем, что курить – это плохо. А вот сердцем – не верим.
Все упирается в конечном итоге в веру. Представьте себе курильщика, который точно знает, то есть он уверен на сто процентов, что следующая сигарета будет для него означать смерть. Альтернативы нет. Никакая «скорая помощь» не откачает, никто не поможет. Для него выкурить эту самую сигарету означает наложить на себя руки. Неужели же не хватит у него сил удержаться от нее? Хватит, если он дорожит жизнью.
Можно возразить, сказать про дьявольские козни, про соблазны и искушения. Но в том-то вся и суть, что соблазны и искушения могут подействовать только на того, кто слаб в вере. Именно на какую-то ахиллесову пяту в нашем сознании (у кого-то эта ахиллесова пята занимает почти все сознание, а у кого-то лишь малую его часть).
