Текст книги "Сокровище для дракона (СИ)"
Автор книги: Галина Горенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Глава 15. Я за монархию, ибо такова моя королевская воля
С каждым днем в академию прибывало все больше людей, и словно заброшенный муравейник она возрождалась с возвращением студиозов в свою альма-матер. Всё своё время я проводила в праздности и знакомстве с потрясающим, невероятно красивым Орумом. Я влюбилась в этот город: в его широкие мощеные фигурной, бежевой плиткой улочки; в его огромный, полный зелени парк с ажурными лавочками и питьевыми фонтанчиками, с искусственным озером с дивным названием Мируар*, в котором влюблялись королевские черные лебеди. Соул-парк был таким большим, что мне кажется даже гуляй я здесь каждый день на протяжении всей учебы, в нем все еще будут уголки, куда я не заглянула; в небольшие магазинчики со всякой всячиной, от готового платья до ароматических масел, от книг по медицине до эротических памфлетов, от ювелирных до булочных; в здание оперы, невероятной красоты и чем-то напоминающее мне Венскую; а еще я нашла семейную кондитерскую, что держал старик Моузес с семьей, его булочки с пеканом и карамелью и кисличный сорбет, это такая ягода похожая на клюкву и морошку одновременно, стали моими любимыми лакомствами, а уютная обстановка сладкой ресторации напомнила мне кофейный дом Ивана Излера**, с его машиной для изготовления мороженного, уютными креслами и читальным залом со свежей периодикой и кофе, ах, как мне не хватало крепкого, черного как душа отступника кофе. Тай был вкусным напитком, бодрил, и оставлял послевкусие сладкого чая, и все же…
Пока я была в поместье, я с разрешения его хозяина нарвала и засушила несколько пучков трав, хотя лекарь меня заверил, что в любой аптеке мне соберут любой сбор, по моему рецепту из самых свежих растений, но мне нравился процесс сбора плодов шиповника, или мяты, или веточек жимолости. Я наслаждалась неспешными минутами и возможностью побыть собой в те счастливые мгновения. А уж сколько я набрала земляничного листа, мне кажется, что один из саквояжей точно занимают только микстуры и травы. К моему восторгу, Бруно снабдил меня некоторыми маслами из своей коллекции, и один из вечеров перед отъездом в академию, вместо опостылевших танцев, мы провели за изготовлением парфюма, ему мы сделали стойкую смесь взяв за основание масло жожоба, затем смешали вереск, анис и лимон. А Себастьяну, хотя сомневаюсь, что у меня появится возможность подарить флакон тому, о ком я думала, соединяя компоненты в такой близкий, знакомый запах, приготовила духи взяв бергамот, можжевельник и кедр.
Я зашла в банк и пройдя долгую процедуру распознавания, меня заверили, что такие проволочки бывают лишь в первый раз, смогла снять небольшую сумму со счета, изумившись количеству средств на нём. Я еще плохо разбиралась в ценах, но по моим даже самым смелым предположениям этих денег хватило бы на то, чтобы безбедно жить на берегу моря с десяток талей, тратя средства бездумно и расточительно. Дав себе слово не злоупотреблять щедростью Цесса, я покинула банк в небольшой задумчивости и расстройстве. Вечером из портальной шкатулки я получила письмо от Арду – ответ на то, которое я, отправила ему вчера, с благодарностями и впечатлениями от университета и города, и короткую записку, в которой Его Сиятельство просит оказать ему честь и сопровождать его на коронацию. Завтра, в шесть. Можно подумать мне оставили выбор. Мне было неловко просить рассказать, как активируется портальная шкатулка у Кристофа, то ли он забыл о моей потере памяти, то ли просто не придал значение, что такие простые вещи можно не знать, но пол вечера я промучилась, тыкая иглой пальцы и капая на шкатулку, рисуя на ее крышке руну связи и разговаривая с ней, как с живой. Оказывается, открыв крышку с внутренней стороны можно увидеть крошечную иголочку, которая после первой кровавой жертвы куда-то прячется и вуаля, шкатулка начинает работать, доставив мне сразу несколько писем и приглашение на встречу с деканом.
Я долго ходила вокруг коробки, догадываясь что, там. Мне казалось верхом неприличия, дарить несси элементы одежды, белья или аксессуаров, к тому же это было строжайше запрещено правилами этикета. Но посмотрев на наряд я поняла, что даже если я в срочном порядке закажу себе туалет для коронации, я сомневаюсь, что мне сошьют его на столько быстро, к тому же платье было восхитительным и невероятно шло мне, так что я решила принять подарок и заранее озаботится карнавальным костюмом к балу у герцога, о котором он вновь намекнул при нашей последней встрече. Слава Богу у Себастьяна хватило такта не присылать мне белье, и я сама, почти пол дня потратила чтобы выбрать что-то подходящее. К тому же, в салоне этой же модистки, я заказала самую простую амазонку, в Соул-парке были конные дорожки и городская конюшня, лошадей, как и экипажи можно было брать в аренду. Учеба начиналась в девять тридцать, так что я вполне успевала хотя бы трижды в неделю, жертвуя долгим сном, позаниматься верховой ездой. Дома я часто выезжала, чаще с братом, Софья редко вставала раньше десяти, а вот мы с Рафаилом были любители встретить зорьку в седле.
Мне было сложно приготовиться к балу в одиночку, и если с прической и бельем я могла справиться сама, то платье застегивалось на бесконечный ряд крохотных рубиновых пуговиц. На спине. Поэтому скрипя сердце, я попросила мне помочь коменданта, надеясь на её благоразумие и умение держать язык за зубами. Она не выказала никакого удивления моим торжественным видом и у меня закрались сомнения, что я под колпаком, но, когда я в день доставки спросила про коробку, она сделала страшные глаза и сказала, что такое невозможно и я наверняка что-то напутала. Я решила не спорить с женщиной, уверена у Его Величества припрятано немало козырей в рукаве, и он как опытный шулер будет доставать их по одному, стараясь не спугнуть простофилю, севшего с ним за один стол, своей внезапной удачей.
Вчера мне пришлось постричься вновь, я не знаю почему, но скорость их роста была просто колоссальной, за три терила они отросли по плечи и стали вновь мне мешать, и сейчас, я щеголяла короткой стрижкой, надеясь в этот раз продержаться немного дольше. Я гладко зачесала беспорядочные русые вихры, и смотрясь в зеркало в ванной напоминала себе восточную статуэтку. Силуэт платья был плавным, каждая линия завораживала, а цвет на удивление мне шёл. Кроваво-красное из тяжелого шелка, оно было вышито мелкими гранатом и турмалином, по крайней мере я на это очень надеялась, потому как если это были рубины, то после бала мне нужно отнести его в банк и сдать в сейф. Рукава три четверти плотно прилегали, открывая хрупкие запястья и кисти без единого украшения, привнося в образ соблазнительницы ранимую нотку, глубокий треугольный вырез подчеркивал красивую грудь и ключицы, а тонкий бархатный ремешок токую талию. Темно-бордовые бальные туфельки завершали образ. Я сняла подвеску и с сожалением оставила её. Единственная вещь, которая у меня осталась как напоминание о доме, и ключ вполне мог сойти за ювелирное украшение, но само платье было драгоценностью и другая оправа, кроме красивого тела ему была не нужна.
Ровно в шесть, накинув темный легкий плащ, я спустилась к ожидающей меня карете. Рэйдж привычно ждал меня у кареты и поприветствовав легким поклонам обиженно сказал:
– Я бы встретил тебя как полагается Теана, но злобная мегера, что исполняет обязанности коменданта приказала, ты представляешь, мне ждать здесь. Она сказала, что ни один мужчина не переступит порог женского крыла пока она жива.
– О, я уверена, что и после смерти она будет разгонять звоном цепей и завываниями с требованиями немедля покинуть вверенные ей территории неугодных мужчин. И мы рассмеялись.
Всю дорогу до замка мы болтали о пустяках, стараясь не касаться серьезных тем. Я была очень рада, когда герцог упомянул о том, что его спина практически зажила.
– Ну спина – это просто замечательно, но что на счет…хм…ягодиц? – со смехом спросила я лишь потому, что самые большие повреждения были именно не заднице Рэйджа, а уж сколько он пользуется ей просиживая в кабинете было страшно представить.
– Если хочешь, после бала, я могу продемонстрировать тебе свою регенерацию, – совсем неприлично засмеялся Кристоф. Я не знала, что и думать, то ли это был такой способ проверить меня, то ли он действительно намекал на возможный исход после коронации. Я решила не заострять на этом внимание и парировала со свойственной мне прямотой:
– Зачем же ждать окончания, снимай штаны и поворачивайся…
Герцог опешил, наверно он думал смутить меня такими разговорами, но Боже мой, да я за неделю в Балаклаве слышала больше похабщины и соленых анекдотов, чем уверена Кристоф за всю жизнь, а уж сколько я знала синонимов тому самому слову, что предложила сейчас ему заголить. Он прищурился, недобро посмотрел на меня и громко расхохотался, сотрясаясь и утирая слезящиеся глаза ладонями.
– Теана, если бы мне посчастливилось встретить тебя первым… – сказал он, затем, словно передумав продолжать умолк, карета замедлила ход и когда совсем остановилась – вышел, подав мне руку. Когда мы вошли, и разоблачились, Рэйдж отвесил мне несколько витиеватых, но при этом чрезвычайно искренних комплиментов, я же с удовольствием вернула их. Ему удивительно шёл мундир, а регалии, знаки отличия и орденские планки добавляли ему значимости и авторитета. Церемониймейстер представлял входящих в огромный зал гостей и когда подошла наша очередь я заметно напряглась:
– Расслабься Теана, весь этот террариум собрался чтобы посмотреть на коронацию, но эти гады только и ждут, чтобы впрыснуть куда-нибудь немного своего яда. Ты моя пара на сегодня и только это заставит их поостеречься, но тебе пора отрастить зубы, и поядовитей.
Можно подумать я собираюсь часто бывать при дворе. Естественно, что на коронации доселе я не была. Его Величество Николай Первый короновался на престол, когда я еще не родилась, а его наследник Александр Второй взошёл на престол в разгар Крымской войны, к тому моменту я уже пять месяцев была на фронте и о торжестве услышала спустя несколько дней, когда затишье между боев продлилось больше суток. И хотя моя семья была из высшего дворянства, мой родной отец вообще был тайным советником императора, придворная жизнь нас минула.
– Его Светлость Серптус, Кристофер Рэйдж и несси Теана Бруно, – услышала я, двери распахнулись и нацепив на лицо торжественную улыбку от которой были готовы треснуть щеки мы прошли в зал для официаьных церемоний.
Первое, что бросилось мне в глаза, когда мы вошли это люди. Море людей. Бестолково мечущихся, пытающихся преподнести себя побогаче, и выставить в выгодном свете, совершенно бессовестно предлагающих себя, одетых в разноцветные туалеты, среди которых преобладали молочный, бежевый, персиковый и телесный цвета, навевая ассоциацию с голым телом, и ослепляющих драгоценностями. И я говорю не только о женщинах. Многие мужчины были словно витрины, предлагающие выбрать именно их из роскошного многообразия. Я словно попала на центральное полотно триптиха Босха*** я растерянно огляделась, но герцог сильнее сжал мою кисть и внезапно ко мне пришло осознание, почему Себастьян прислал мне именно такое платье. Я выделялась среди бесцветной толпы словно спелая гроздь рябины на девственно чистом снегу, дурацкая мода обезличила всех женщин, сделала похожими друг на друга, и Дрэго как никто другой понял мой характер, мою сущность. Я не такая как все – я другая. Я гордо расправила плечи, вскинула голову и сжала руку в ответном жесте, благодаря Рэйджа за необходимую поддержку.
– Вот так, Теана, – прошептал мне мой сопровождающий, – ты исинная драгоценность среди стекляшек. Я улыбнулась на этот приятный моему сердцу комментарий и огляделась.
Огромный, украшенный витиеватой лепниной и вычурной позолотой зал, дивные фрески словно иллюстрации к истории становления Ориума и восхождения на трон Вивернов жили своей жизнью, я не знаю, то ли они всегда были в движении, то ли проникнувшись торжественностью момента они представали во всей красе, словно на сцене в театре, разыгрывая этюды давно минувших времен. Вот четыре представителя Древних, богов, что основали государства Кватры. Каждый из них похож на другого и не похож одновременно. Вот здесь история развития государств и сценки так быстро сменяют друг друга, что от их мельтешения у меня кружится голова. Вот эта часть потолочных картин уже посвящена правителям, один за одним они приходят на смену друг другу, завершая ряды Вседержителей последним коронованным монархом. Он невероятно похож на Себастьяна, те же глаза, смотрящие в даль с надеждой, та же жёсткая линия губ и твердый мужественный подбородок, те же светлые волосы, завитые по прошлой моде, от чего почивший Цесс выгладит немного несуразно, и все же ничто не может поколебать его величия. И последняя фреска, пустая, над тронным помостом. После коронации на ней появится правящий Вседержитель и останется там до самой его смерти.
Неспеша мы продвигались к отведенным для нас местам. Поскольку Рэйдж занимал одну из высочайших ветвей на дереве рода и власти, ведущего свою историю от основателей, мы стояли совсем рядом с «тронной сценой», окруженные такими же власть имущими и высокородными. Многие мужчины, что окружали и ожидали церемонию недалеко от нас, были облачены в военные мундиры, что очень контрастировало со светским туалетом оставшихся позади дворян. Видимо с рождением в великих семьях, наследники получали не только привилегии, но и обязательства, и мне было как-то по-особенному гордо за тот факт, что мой провожатый на сегодня не был во фраке.
Мгновение…
И все звуки стихли, словно кто-то накрыл стеклянным колпаком беснующийся пчелинный рой. Через главные двери вошел наследник. В полной тишине он прошёл сквозь расступившуюся толпу, как Моисей через воды Красного моря, и поднялся на помост, встав у трона, одного из трех регалий монаршей власти. Грянуло хоровое пение, без переходов, сразу, оглушительно и четко, удивительно красивый голос пел молитву на древнем языке, я мало что поняла, но подняв голову увидела, что живые картины замерли, остановились, словно в ожидании того, как пройдет коронация. Формально Себастьян Виверн еще не Цесс и станет он им лишь в том случае, если регалии власти благословят выбор. Как они это должны сделать, я не знаю. В книгах по истории было написано много, но понятно мало. Так что я решила, что уж лучше один раз увидеть, чем пять раз услышать и десять прочитать.
Себастьян был одет в древние церемониальные одежды, в вырезе виднелась жёсткая кольчуга, а на плечах была накинута горностаевая накидка, жесткий воротник закрывал горло и шею до подбородка, а перевязь с мечом отсутствовала, но он отнюдь не выглядел беззащитным без оружия.
Мощь, что сгустилась вокруг него, словно клубы сизого тумана опутывала тех, кто стоял близко. Многие мужчины нервничали, хмурились, поводя плечами и старались не смотреть в глаза будущему монарху. Даже Кристоф был напряжен, это было заметно по сжатым кулакам и слишком прямой спине. Я осторожно тронула его за рукав, стараясь забрать на себя часть подавляющей силы Властителя. Легко сжав его руку, я перевела взгляд на Дрэго, и красные угли глаз монарха вспыхнули драконьим пламенем, вычленив меня из общей массы. Сила в стократ усиленной мощью обрушилась на подданных и один за одним они упали на колени, пряча глаза и стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на источник подавляющей волю энергии. Я одна осталась стоять, растеряно, не зная куда деться, поддавшись общему поветрию плавно опустилась на колени, но в отличие от других я смело смотрела в глаза Себастьяну, и вообще никак не могла проникнуться торжественностью момента. Внезапно увидев его, поняла, как сильно я соскучилась и потрясенно осознала, что мои чувства к нему куда глубже, чем мне казалось еще два терила назад. Он поприветствовал меня едва заметным кивком, затем закрыл глаза и размеренно задышал, подбирая бушующую, подавляющую силу, возвращающая себе, сгоняя её ближе, словно волчица расшалившихся щенят.
Первым встал Рэйдж, а за ним, несмело, словно нехотя, поднимались остальные коленопреклонные вассалы.
*Мируар – (фр.) – зеркало.
**И. Излер – открыл кондитерскую на первом этаже здания Армянской церкви в 1840 году и запатентовал машину по производству мороженного, которое и продавал в своей ресторации.
*** «Сад земных наслаждений» – самый известный триптих Иеронима Босха, получивший своё название по теме центральной части, посвящён греху сладострастия – Luxuria.
Глава 16. Закон самодержавия таков: Чем царь добрей, тем больше льется крови
Когда поднялись все до единого, к наследнику, с двух сторон, чинно и синхронно подошли Оракул и Жрец. У первого в руке была держава, у второго скипетр. Древнейшие из инсигний* самодержавной власти были сделаны из платины, костей и зубов дракона и самоцветов. Ритуальные артефакты, они использовались лишь раз за жизнь монарха, в момент коронации, в остальное время Цесс будет использовать другие. На древнем языке Жрец низким, звучным голосом, читал то ли молитву, то ли камлал**, я не поняла. Одновременно с началом ритуала, Оракул подал знак Себастьяну, и тот величественно, словно делая одолжение, опустился на трон, поочередно, низко кланяясь, ему подали скипетр и державу, и как только он взял их с церемониальной точностью, в левую руку – державу, а в правую – скипетр, регалии власти вспыхнули зеленым огнем. Изумрудное пламя охватило всю фигуру Цесса, его языки крались, змеясь, напирая, захватывая трон и ступени. К Себастьяну же, огонь подобострастно ластился, не причиняя тому никакого вреда, казалось ему даже нравится его очищающая сила. Жрец и Оракул с огромным трудом сохраняли самообладание, в их глазах плескались паника и ужас, я оторвала взгляд от фигуры монарха входящего на престол и перевела его на Рэйджа, на лице которого читался шок пополам с благоговением, а судя по лицам окружающих, что-то в ритуале шло не так.
Стремительное, смертоносное пламя выстрелило вверх, задевая потолок с будущей фреской и на месте должного портрета правителя в полный рост, расправив исполинские крылья, в нетерпении хлеща хвостом и скаля пасть с бритвенно-острыми зубами застыл виверн Цесса. Выдохнув чистое пламя энергии, как будто возвращая её Себастьяну, огромный ящер оттолкнулся от стен и воспарил ввысь, практически исчезая из вида. Пламя осыпалось зелеными искрами и опало к ногам Вседержителя. Когда стена огня исчезла, все кто был в тронном зале ахнули. Невредимый, он продолжил сидеть на костяном троне, по-прежнему сжимая в руках регалии и с вызовом смотря на собравшихся, на его высоком лбу, красным золотом змеился узор из рун и вензелей, соединённых в Цесский Венец. Ооооо, вот об этом я читала, лишь дважды за историю Ориума его правители носили не корону из драгоценностей и камней, а Венец Вседержителя. Его появление на челе Правящего подтверждало истинность выбора и обещало процветание и благоденствие стране и её гражданам.
Шум нарастал, а затем, затем словно оркестр, повинуясь движению палочки дирижёра вся разномастная толпа упала на колени и трижды слаженно выдохнула:
– Ave Principes! Ave Omnipotens! Ave Rex! ***
Я стояла на коленях и смотрела на него, улыбаясь, безудержно торжествуя, ликуя, восхищаясь. Он поймал мой взгляд и прочел в нем всю радость, что я испытывала. Он практически незаметно кивнул мне и поднялся с трона, давая знак свидетелям его триумфа подняться.
Первый танец торжественного бала открывал Его Величество Цесс Себастьян Виверн с матушкой, Её Величеством Цессой Сабиной Виверн. Заиграла, удивляя чистотой и гармонией звука мелодия танца, чем-то похожая на наш полонез, и в центр зала вышел сменивший ритуальный наряд на праздничный мундир виновник торжества. Спустя тайм к монарху в церемониальном танце-марше присоединились еще несколько пар, в том числе и наша, и я про себя поблагодарила провидение и упрямство, с которым я разучивала незнакомые фигуры и движения под незнакомые мелодии. Ловко ведя меня в танце и поддерживая сильной рукой, если я немного путалась, Кристоф засыпал меня восторгами и комплиментами по поводу того, как я двигаюсь, какой легкий у меня шаг, гибкий стан, глубокий вырез и мстительный прищур глаз. Щедро поливая меня патокой он всё время куда-то косился, и порой поворачивал меня так, что я не успевала рассмотреть, что он от меня хочет скрыть. Во втором туре по правилам танца пары распадались, образовывая новые, и вновь он закрутил меня так, что я не поняла, как моим следующим партнером оказался Себастьян. Моё сердце стучало, голова кружилась, томление и радость от внезапной близости, переполняли, угрожая захлестнуть всех вокруг.
– Ваше Величество, – сказала я хриплым голосом от волнения, – я желаю счастья и долгие лета правления вам, и благоденствия, и процветания вашему государству.
– О, Сальватор, – ответил мне Цесс, – благодарю тебя. Тебе понравилась церемония? – Он прижал меня покрепче и продолжил танец.
– Безусловно, Ваше Величество, особенно мне запомнятся фрески, – ответила я, вспоминая парящего и изрыгающего чистую силу могучего виверна, которого по прошествии ритуала сменил огромный, ростовой портрет венценосного монарха.
– Фрески? – непонимающе уставился на меня Цесс, да так, что сбился с шага, – Ты видела фрески?
– Ну да, словно живые полотна, они двигались, приветствуя коронацию, а ваш виверн был словно настоящий. – Он прищурился, но ничего не сказал. Фигура танца сменилась, меня подхватил другой партнер, а Себастьян сменил партнершу, ею оказалась Цесса Алисия, она призывно улыбалась и нескромно прижималась к Вседержителю. Дрэгон заметно напрягся и сурово свел брови, но рыжую кокетку это не только не остановило, но и подстегнуло, она буквально вываливалась из платья, демонстрируя свои пышные прелести и выставляя их в выгодном свете благодаря через чур низкому вырезу, хотя говоря по правде, там было чем хвастать, поэтому я совершенно не понимала причину, по которой он насупился. Возможно цена, которую нужно заплатить за просмотр слишком велика? И все же, несмотря на легкомысленность тона в голове, меня неприятно сильно кольнуло осознание того, что на моего Цесса могут так смотреть. Это было глупо. Я была глупой. Ревность.
И я поняла, что человек ревнует не тогда, когда любит, а тогда, когда хочет быть любим, осознание этого ошеломило меня, и я, немного сбившись со счета шагов, извинилась переда мужчиной.
– Прошу простить мою неловкость, несс… – мужчина правильно понял мою заминку, как-то не принято во время танцев ждать, когда тебя представят, поэтому если дама интересовалась именем своего кавалера он по своему желанию мог назвать свое имя. А мог и не назвать.
– Дирт Винсенте, несси, я польщен, – высокий, очень крупный, темно ореховые волосы, как у меня когда-то и черные глаза, очень привлекательный. От него ощутимо тянуло магией. Он осторожно сжимал меня в объятьях и двигался немного неуклюже, – Вам понравился ритуал?
– Да, это было незабываемо, а вам?
– А мне понравились вы, я всю церемонию не мог отвести от вас свой взгляд. Как ваше имя? – спросил Винсетне. От необходимости представляться меня спасла смена фигур и вновь моим партнером стал Рэйдж, а это означало, что через два такта танец прекратиться.
– Ты не знаешь, кто тот мужчина, что танцевал со мной, вот он, – указала я на широкоплечую фигуру.
– Он тебя обидел? Сказал или сделал что-то непозволительное, Теана? – я даже немного опешила от такого напора, неужели данный несс пользуется столь дурной репутацией, что Кристоф сразу подумал о плохом.
– Нет, Его Сиятельство, он просто имел возможность представиться во время танца, а я не успела, поэтому я думала позже исправить эту досадную оплошность.
Кристофер пристально смотрел на силуэт мужчины пытаясь решиться. Я совершенно не понимала почему мне нельзя знать род занятий мужчины, ведь его имя я уже знаю, но, если это так принципиально для герцога, я отступлюсь, в конце концов, очень сомневаюсь, что мне выдастся возможность встретится с кем-либо из этого сверх меры благородного общества вновь. Не считая Рэйджа и, к моему глубочайшему сожалению, Алисии Вангольт. Учёба в Академии еще не началась, но комендант Кари уже дважды пожаловалась мне на неё. Цессу не утраивали выделенные ей покои, она требовала отдельных комнат, питания, дополнительного обучения, возможности приходить на учебу к полудню… Я думаю скоро она попросит, чтобы её дорогу из корпуса в общежитие осыпали розовыми лепестками.
Танец подошёл к концу, Рэйдж как галантный кавалер, немного покружил под руку со мной по залу, здороваясь и представляя меня некоторым из своих друзей и напрочь игнорируя других. В конце концов, когда я насчитала шесть кругов и два десятка новых знакомств, он подвел меня к удобным кушеткам, спрятанным в небольшом алькове и отправился за пуншем. Мне казалось, что на коронации было много народу, как же я ошибалась, только потом я поняла, что на подобные мероприятия приглашают лишь сливки сливок, а вот на бал пришло абсолютно всё высшее общество Ориума и не только его. Даже не смотря на магические способы создания сквозняка и открытые на распашку окна и балконы, в зале стояла невыносимая жара и спасения от этой духоты не было. Увидев, как долго мне придется ожидать желанный освежающий напиток, очередь была длинной и извилистой, я решила не тратить время зря и выйти через французские окна в дворцовый парк, еще мгновение и я, словно кисейная барышня свалюсь в обморок.
Неспеша, обмахиваясь ажурным веером из костяных пластинок и шёлка, я пробиралась к заветной прохладе, проходя мимо оживленной группы людей, меня как будто потянуло в их сторону. Среди почтенных господ, офицеров высших чинов и церемониймейстера стоял Его Величество. Мне было совершенно очевидно, что он едва сдерживается, чтобы не откусить голову устроителю торжества, глаза сверкали, лоб покрылся испариной, а желваки ходили ходуном так, что я удивлялась как у него, не крошатся зубы. В то же время церемониймейстер раскраснелся, судя по пустому бокалу для бренди в его руке, вовсе не от жары, и активно жестикулируя вещал что-то, не понимая, что ходит по лезвию, и одно неловкое движение или слово и проснется виверн. К дискуссии, которая явно действовала на нервы монарху, присоединились еще несколько нессов, и в глазах Себастьяна вспыхнуло пламя. Не думая о последствиях, я направилась прямиком в гущу событий, нарушая все должные протоколы и поправ правила приличия. Подойдя близко на столько, на сколько смогла я громко и крайне невежливо прервала беседу, грозящую перерасти в катастрофу:
– Ваше Величество, во время танца, вы обещали показать мне малую оранжерею, надеюсь вы как благородный несс сдержите данное слово? – голос мой был визглив, а его выражение капризным. Я поджала губы и, с видом обиженной добродетели, осматривала замолчавших достойнейших из мужей. Пройдя словно каравелла по бушующим водам, мимо шокированных моим недостойным поведением мужчин, я крепко сцапала предусмотрительно подставленный мне локоть Себастьяна, и буквально потащила его к выходу. Он периодически направлял меня выбирая более короткую дорогу и миновав преграды из буквально бросающихся, словно нерестовая форель, на Цесса девушек, мы вышли в прохладный вечерний сад. Петляя по дорожкам и стараясь оставаться в тени, мы подошли к спрятанной в глубине парка деревянной беседке. Напившись ледяной воды из питьевого фонтанчика, что стоял рядом, Себастьян нехотя вытащил руку и усадил меня на мягкое сиденье, обитое темным бархатом. Расположившись рядом, он вытянул ноги и с блаженным стоном откинулся на спинку:
– Не надо было спасать этого старого лиса, – это он про рыжего церемониймейстера, догадалась я, – еще вчера я наложил вето на их законопроект, они думали что раз отец обещал им подумать, значит я подпишу его не глядя…
– Дрэго… – Цесс широко улыбнулся, а что, мы наедине, он же сам разрешил, и как-то незаметно переплел свои пальцы с моими, прикосновение сильных пальцев меня совершенно выбило из колеи, и я совершенно забыла, что хотела сказать.
– Спасибо, Теа, если бы не ты, завтра бы мне пришлось подписывать дорогостоящую смету на ремонт дворца, а уж как неловко бы получилось, – захохотал Сеастьян, и я присоединилась к нему, представляя себе махину виверна в зале полном разряженных гостей. Возможно при других обстоятельствах затянувшееся молчание было бы неловким, но мы просто наслаждались тишиной сада, свежим воздухом, а главное обществом друг друга.
Долго, очень долго он смотрел на меня, не отводя глаз и заставляя меня смутится столь пристальному вниманию, а затем всё произошло. Он потянул меня к себе, или я потянулась, это было не важно, наклонился и медленно, с чувством, поцеловал. Лаская языком мои губы, он проник между ними, вызывая мой стон. Я зарылась пальцами в его жёсткие волосы, и отдавалась поцелуям со всей страстью, на которую была способна. Себастьян целовал мою шею, обжигая жаром страсти беззащитное горло, тонкие ключицы, ямочку между ними, проводил языком и спустившись к разрезу на платье отодвинул широкую лямку. Открывшийся вид заставил его завороженно замереть, а потом, словно, не справившись с искушением, с капитулирующим стоном он обхватил сморщившийся сосок и втянул его в рот. Я почти закричала от нахлынувшего на меня наслаждения, сидеть стало неудобно, я подпрыгивала от нетерпенья и Себастьян, подхватив меня, пересадил себе на колени. Так было значительно удобнее, и я тоже смогла изучить его чувствительные зоны на шее. Покусывая и облизывая языком теплую кожу, я прошлась по жесткому подбородку быстрыми поцелуями, мои пальцы уже расстегивали мундир, оголенная грудь терлась о жесткую ткань вызывая всё больше восторженного удовольствия. Дрэго подвинулся на сиденье, судя по всему, то, что я сидела на нем верхом доставляло ему некоторое неудобство, потому что он пытался усадить меня, но я не могла не ерзать, мне хотелось чувствовать всё и сразу. Внезапно он поймал мои пальцы и сжал их в руках, привлекая моё внимание:
– Теа, еще мгновение и возврата не будет, даже если ты захочешь остановиться – я не смогу, я слишком тебя желаю, – проговорил Себастьян, благородно оставляя выбор за мной. Ох. На меня словно вылили ушат ледяной воды, я словно окунулась в прорубь на Крещенье. Всё то, чего я так боялась, сбылось. Я готова отдаться тому, кому нечаянно отдала своё сердце, в беседке, посреди бала, забыв о голосе рассудка, слепо повинуясь желаниям плоти. Нет, меня не страшила физическая близость, я жаждала её. Но я знала, взяв однажды, он будет требовать вновь и вновь, пока от меня не останется лишь горстка пепла, а я не смогу отказать, ведь мною движет не только похоть, но любовь. Тем временем неправильно поняв мою заминку Себастян вновь потянулся к моим губам и начал ласкать предательское тело. Я отстранилась, он не препятствовал. Поправив платье и прошептав «нет» одними губами, я вышла из беседки ни разу не оглянулась.
