Текст книги "Весна веры (СИ)"
Автор книги: Галина Гончарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Митя чуточку скабрезно подмигнул Валежному, и извлек откуда-то из глубин плаща, из подпоротого шва, небольшой конверт. Даже не запечатанный.
– Тигр тебе так доверяет?
– Я бы точно по пути с текстом ознакомился. А что?
Яна подумала, что и она бы ознакомилась. Дадут?
Все же титул императрицы имеет свои плюсы.
Валежный читал недолго. Подумал, протянул письмо Яне.
– Читайте, тора.
Яна кивнула и побежала глазами по строчкам.
Примерно на десятой ей стало плохо.
– Это… это же…
– Его смертный приговор. Или мой, – Митя был серьезен. – Если вы заметили, подписи нет.
– У него и так характерный почерк, – тихо произнесла Яна. – Пламенному других доказательств и нужно не будет.
– Вы знаете его почерк, тора?
– Знаю. Очень хорошо знаю.
Яна помнила тихие вечера в поезде, помнила, как Тигр работал с документами, быстро пролистывая одни, раздирая в клочья вторые, отмечая что-то в третьих… она честно старалась усмирить любопытство, но…
Это ж живая история!
При ней!
Как тут устоять? И она спрашивала, где-то Тигр ей объяснял все, где-то отказывал, о чем-то они спорили до хрипоты, а потом споры заканчивались в постели. И это тоже было хорошо…
Да, поезд…
Распространяться о своем знакомстве Яна не стала. Но Митя был бесцеремонен до крайности.
– Кстати говоря, жом Тигр выбрал ваше имя паролем для связи. Видимо, у вас очень длительное и близкое знакомство?
Тут уж и Валежный не выдержал. Такое знакомство – это уже не личный вопрос, а государственный.
– Тора Яна?
– И что? – огрызнулась Яна, которая вообще не любила делиться такими подробностями. – Ну, было у нас! Было! И я ни о чем не жалею!
– Тигр тоже, – вставил свои три медяка Митя.
– Но… как!?
У Валежного случился полный разрыв всех шаблонов.
Болезненный и абсолютный.
В его понимании, после расстрела всей семьи, приличной императрице надо было бежать куда поглубже в дикие леса, молясь, чтоб не догнали, а при виде освобожденца – орать и молиться. Или хотя бы отстреливаться.
Нахалка, которая отправилась в Звенигород в эшелоне этих самых освобожденцев, да еще умудрилась по дороге Тигра за… хвост потаскать, вообще в его голове не укладывалась. Никак.
Яна только руками развела. А что она может сказать на этот счет? Ей что – пешком идти было? До Звенигорода? Ее сын ждал, еще она тут время зря не тратила. И Тигр…
Во-первых, они квиты, она-то тоже всех убила. А во-вторых, удовольствие было обоюдным. Вон, до сих пор забыть не может…
Приятно?
Еще как!
Яна довольно улыбнулась и плотоядно так посмотрела на Митю.
– Дмитрий, а вы можете ему тоже письмецо передать?
– От девушки?
Яна фыркнула.
– А вот правда… с одной стороны я не замужем. С другой – давно уже не девушка. Анатомически. Как это называется?
– Тора Яна! – почти взмолился Валежный.
Яна фыркнула.
– Ладно-ладно, все в порядке, я молчу. Так как, Дмитрий – передадите?
– Разумеется, тора Яна.
Яну посетило громадное желание написать три слова (нет, не мейд ин Чайна, а про любовь) и запечатать их своим кольцом. Фамильным и фирменным.
Но… это уж точно приговор.
Даже эта пара листов – не приговор. Хотя Тигр и расписал, сколько у них людей и на каких направлениях, безжалостно сдавая своих. Хоть он и написал о некоем сотруднике Лионесского посольства… тор Дрейл?
Запомним, куда ж ты денешься.
И тор Вэлрайо?
Подождите, ваше величество Элоиза, пока я жива, я вам еще за всю семью предъявлю! Вы у меня и не отпишетесь, и не расплатитесь, и не отмоетесь! Это в том мире англичанам вслед за подставу не плевали, потому как у всех рыло в пуху было. По самый затылок!
А в этом будут! Само ваше имя станет синонимом мрази!
Еще как будут! Сами напросились! Потому как сначала обещать приют и защиту, а потом развести руками и сказать – перебьешься, это в любом мире паскудство! И точка!
А что тогда можно написать Тигру?
Почему-то в голову навязчиво лезли те же три слова.
Яна решительно выставила их обратно, и принялась подбирать…. Нет, не синонимы. А события, упоминание о которых заставит Тигра поверить в ее авторство.
Именно событиях.
Особые приметы она тоже помнила, но писать мужчине о его родинке… аккурат, вот там…
По нынешним временам такой эпистолярный жанр не в чести. Это уж точно… разве что нарисовать? Но есть подозрения, что не поймет Валежный. Ладно. Словами обойдемся.
Глава 16
Солнце меня не обманет,
Сердце меня не затянет…
Генерал Логинов. Архарск.
Логинов хотел…
Эх, чего только не хотелось генералу!
Жрать! Вежливо кушать он хотел еще на марше, но было просто некогда. Армия должна двигаться, а не вытирать сопли главнокомандующему… можно бы и приказать организовать ему бивак, но у Логинова язык не поворачивался. Есть горячее, когда солдаты до вечера ничего не получат?
Кому как, а ему совесть не позволяла.
Все тяготы войны Логинов принципиально разделял со своими людьми.
Перекусить на ходу…
Это, конечно, можно. Когда есть чем. И сухарь Логинов честно сгрыз. Что такое этот сухарь на марше для здорового мужика… так, желудок поддразнить.
Хотелось спать. Все время похода Логинов спал вполглаза. Он отвечает за всех этих людей. Именно он. Поэтому отсыпаться он себе позволял только в городах. И то не слишком много. Последний раз он отсыпался еще в Волчьем, но оттуда они ушли дня три назад.
Чего он еще хотел, так это убивать.
Вот этого хотели все его люди, чего уж там…
Убивать освобожденцев. Медленно, мучительно…
Ладно, на быстро и качественно они бы тоже согласились. Потому как шли по стране, шли и видели, во что превращалась Русина.
Не то, чтобы цветущая и ухоженная, но ведь и до такого состояния страну довести – еще умудриться надо!
У казачьих полков хомячий инстинкт был неистребим. Логинову так казалось до недавнего времени.
Совсем недавнего…
И казаки вели себя привычным образом, в городах они гребли в ранцы все, что подворачивалось под руку, аргументируя простой фразой: «что с бою взято – то свято». Логинов не возражал.
Обоз, который тащился за войском, увеличивался и рос. Причем, прирастал обоз не только вещами, но и людьми. Понятно, казаки грузили все, что не приколочено, оружие, продукты, материальные ценности…
Но еще к войску присоединялись люди.
Те самые, которых освобожденцы считали вредными для себя. И искореняли самыми зверскими способами. Одних детей хватило бы на полноценный кадетский корпус.
Монахи, всех сортов и видом, торы, купцы, ученые… Кто-то на телеге, кто-то в карете, кто-то пешком… обоз тоже стал для Логинова источником проблем. И генерал мечтал сплавить его хоть кому.
Врагу?
Ладно, врагу не надо, все ж там живые люди, которые как раз от этого врага стремятся удрать. Но вот Валежному, который втравил его в этот рейд по тылам…
Валежному, наверное, икалось часто, так душевно вспоминал его генерал Логинов. Например, вчера, когда купец первой гильдии (а все одно дурак!) прорвался к генералу и начал качать права. Мол, почему это к нему в карету троих детей подсадили?
Логинов и правда так распорядился.
Случалось…
Родителей-то убивали однозначно, а детей иногда спасти удавалось. Когда их соседи укрывали, когда родители прятали, когда еще что… и этих сирот потом тащили к Логинову, справедливо рассудив, что домашние-балованные дети на улице или в крестьянской избе попросту погибнут. Да и лишний рот в такие годы никому не нужен.
А тут хоть шанс у них появится. Все ж лучше, чем в канаве сдохнуть…
Первых детей Логинов навсегда запомнил. И крестьянку лет сорока, такую мощную, что на ней даже голод не сказался. Там одна грудь была – мамонта на скаку свалит и по нему пройдет! На одну положить, второй прихлопнуть…
В другое время генерал бы облизнулся, но когда крестьянка тащит за собой девчонку лет четырнадцати, а та крепко держит за руку мальчика лет семи…
Дети.
Крестьянка оказалась кормилицей, она и девчонку выкормила, и мальчишку, сама-то тора Беренесьева то по заграницам, то по водам, то еще куда… понятно, когда началось, дуру попросту крестьяне растерзали, как и ее муженька подкаблучного. А вот детей кормилице отбить удалось.
Валежный в это верил. Там один голос чего стоил… наверняка удалось.
Но в деревне-то их не оставишь? Девчонка уже взрослая, на нее парни заглядываться начинают, а сеновал ей ни к чему. Замуж-то ее не возьмут, не приспособлена такая для деревни. Не те руки, не та стать… и мальчишка ни для чего не приспособлен – одно слово, барчук!
А потому…
Они – торы, и ты, генерал – тор. Вот и забирай. Есть возражения?
Возражения у Валежного были, но взглянув в испуганные и несчастные лица детей, он только рукой махнул. Авось, справятся. Не дойдут, так довезем! На телеге!
Таких найденышей было уже больше сотни. Поэтому Валежный распорядился подсаживать их ко всем. В кареты, на телеги… да хоть на коня пусть возьмут! Ежели лошадь потянет, а человек в седле не строевой – чего б не взять? У детей ведь еще и обувки нормальной нет, частенько выскакивали в том, что на них было…
Купец вздумал пенять генералу, мол, нехорошо это, оборванцев, да к нему…
Генерал разбираться не стал. Приказал по-простому. Наглеца в плети – и пусть идет потом пешком. А в его карету детей – сколько поместятся. Не нравится?
Так казаки еще раз объяснят, у них проблем нет… это у купца потом будут. Жевать-то нечем…
А вот потом они шли мимо деревень…
И обоз все худел и худел… Логинов даже не распоряжался. Ни к чему.
Но видя прозрачных от голода людей, видя крестьянские избы, видя умирающих детей, которые готовы были кору с деревьев жевать, как зайцы…
Люди в обозе оставались. А вот добро…
Даже самых жадных пронимало до печенок.
Ладно. Доберется Логинов до Архарска, посадит всю эту ораву в поезда и отправит в Сарск! Благо, оттуда дорога прямая…
Пусть катятся! А вот что делать ему?
Хотя это и так понятно.
Отоспаться пару дней, поесть и удерживать за собой Архарск. Оттуда уж больно удобно на Звенигород идти…
Русина, Беркут
Случайности?
Да, именно они правят миром. Ну и еще отдельные боги и богини, которые развлекаются, как им угодно.
Лучше б в этот мир бразильские сериалы завезли!
Во всяком случае, именно это подумала Яна, когда…
– Гошка! Это что такое!?
Шок – это по-нашему!
А увидеть на ладони у сына перстень, который ей был хорошо знаком? Да Гаврюша с ним практически не расставался, лишь последнее время снимал на ночь. Сам брату жаловался – постарел, погрузнел, пальцы отекать начали… так он с утра не за штаны хватался, а за свои побрякушки!
– ОТКУДА!?
Гошка потупился.
– Мам, я это…
Яна едва не рявкнула на половину доходного дома. Но потом решила не давить на ребенка. Еще расплачется или вилять начнет.
– Гоша, солнышко мое родное, я не сержусь. Просто я не ожидала увидеть это кольцо – здесь.
Если что – кольцо было самое простое на вид. Золотой ободок, черный треугольный камень, на нем – белый круг. В юности великий князь Гавриил слегка увлекался масонством.
Понятно, ни к чему это не привело, но перстень был ему дорог, как память.
Второе кольцо ему подарил отец на совершеннолетие.
Вот то уже было более дорогим, звездчатый сапфир, оправа – червонное золото и бриллианты…
Вот сейчас Яна видела в руках у Гошки первое колечко. Черное, простенькое.
– Мне его Пашка на нож сменял.
– Просто на нож? – прищурилась Яна.
– Ну, еще я ему десять рублей золотом дал, – Гошка потупился.
Яна кивнула.
Ей и в голову не приходило прятать от сына деньги. Или от того же Топыча…
Глупости какие!
Надо мальчишкам – пусть берут, мало ли что? Просто потом скажут… вот Гошка и сказал.
– Хорошо. А Пашка – это кто?
– Он племянник жамы Фени… она здесь кухаркой работает.
– Та-ак… а почему он тут? Родители… погибли?
– Нет, мам. Родители его сюда отослали, говорят, в деревне голодно…
– А деревня как называется?
– Гавриловка.
Яна медленно кивнула своим мыслям. Гавриловкой деревня была названа вот совершенно не просто так. А по причине своего местонахождения. Рядом с резиденцией великого князя… Гаврюша ее лично переименовал лет десять тому назад, дозволения у брата просил, это ж надо во все реестры внести…
– Радость моя, а могу я поговорить с Пашкой?
– Если он домой еще не ушел… он жаме Фене помогает. Котлы трет, говорил, трубы прочищал…
– Позовешь?
– Да, мам. Ты точно не сердишься?
– Нет, не сержусь. И новый нож тебе закажу обязательно. Или купим подходящий. По руке.
– Урррааа!
Гошка и так не боялся взбучки Но приятно ведь понимать, что твоя мама – лучшая?
Очень приятно…
* * *
Пашку долго ждать не пришлось.
Мальчик выглядел едва ли не младше Гошки. Тощий, что та селедка, бледный весь, какой-то блеклый… волосы светлые, черты лица невыразительные. Но даже сейчас Яна видела, что он гибкий. И ловкий, это тоже ясно по тому, как мальчишка двигается.
Что ж, поговорим…
– Пашенька, здравствуй.
– И вам не хворать, тора.
– Гоша тебе сказал, что я не стану ругаться?
– Сказал, тора…
После того происшествия, отец отправил Пашку к тетке. Подумал – и отправил.
Мало ли что… а все ж ребенок! Так вот языком болтанет, и прощай – жизнь родимая. А в Беркуте пусть болтает… кто там кого знает?
Пашка и поехал.
А кольца с собой взял. И сейчас ругательски ругал себя, что решился на мену. Но десять рублей золотом! Это ж… ого! И мамке передать можно… ежели тятьке, когда тот приедет, по-тихому в подкладку тулупа зашить… придумает он, как передать! Но это ж деньги!
Да такие, каких мальчишка в жизни в руках не держал…
Яна медленно достала кошелек.
И на стол легли десять десяток, сияя золотом.
– Паша, так получилось, что я знаю владельца этого кольца. Ты можешь мне рассказать, как оно к тебе попало?
– А…
– Мы так поступим. Ты сейчас возьмешь эти деньги и спрячешь. А еще возьмешь вот эту монету, – на стол легло серебро. – И скажешь тетке, что я тебе заплатила за игру с моим сыном. Знаешь, так детей берут, и платят им…
– Знаю, тора.
– Золото спрячь, а тетке скажи, что я тебя наняла. Как приятеля для Гошки. И буду платить столько же каждый день.
– Тора?
– И буду. А если ты решишь рассказать мне, откуда у тебя это кольцо, подойдешь и расскажешь. Только так, чтобы никто не видел и не слышал.
Пашка судорожно сглотнул.
Золото притягивало, манило мягким блеском… он не выдержал. Да и кто бы устоял на его месте?
Мальчишка сгреб монеты и выскочил за дверь.
Прятать побежал…
Яна проводила его насмешливым взглядом. Она все сделала правильно. Завоевать доверие этого звереныша? Да за пару дней?
Это нереально…
Но деньги очень хорошо отбивают и разум, и недоверчивость… посмотрим, что получится.
* * *
Пашка смотрел на состояние в своих руках. Для его возраста, для его времени – состояние. Он спрятал деньги в потайное место, серебро отдал тетке и задумался.
А ведь тора добрая….
Ладно, не особо добрая, это видно. Но хотя бы честная. А коли так…
Нужны ему те кольца? Нет.
Ему золото нужно, а колечки только опасность принесут. И если он торе расскажет, как там и что было…
Расскажет?
Наверняка.
Она не просто может заплатить.
Она – заплатит.
Пашка еще раздумывал, но второе кольцо уже вытащил. И в пояс штанов завязал покрепче, чтобы не потерять.
Завтра он пойдет к торе Яне…
Анна, Россия
– Вот ты стерва!
Кира подняла глаза от тетради и посмотрела на говорящую.
Олеся Рябченко, признанная первая красавица класса некогда восхищала Киру.
Давным-давно…
Сейчас она смотрела и не понимала своего восхищения.
Чем?
Обесцвеченными тусклыми волосами? Попугайскими одежками? Кучей драгоценностей, которые не соответствуют возрасту?
Макияжем, которым только ирокезов распугивать?
Чем, чем она восхищалась!?
Не понять…
– В чем дело, Рябченко? – нелюбезно осведомилась Кира.
– Витя… твоя работа?!
Кира подняла брови. Она еще этого не понимала, но действовала, как Анна. Так же улыбалась, так же двигалась, так же не собиралась ввязываться в базарные склоки… вот еще не хватало!
– Моя? В самом деле?
Класс (хоть и небольшой) прислушивался со всем вниманием.
– Мне Витя все написал! Все-все… пока у него телефон был!
– Слушаю?
Рябченко аж стушевалась немного. Ненадолго, правда. Она ожидала, что Кира будет оправдываться, объясняться, но не так вот…
– Витя мне сказал, что ты тоже была в общаге!
– Была. И его отец в курсе.
– Его отец в пансион закатал! Считай, посадил на пять лет! Кира вздохнула.
– Рябченко, тебя интересует, что было в общаге? Что тебе мог рассказать Витя, который сразу же набухался и наширялся?
– Он сказал, что ты его бросила и сбежала!
– А должна была на себе тащить? Рябченко, я вешу вдвое меньше, чем Витя! Я бы его даже волоком не утащила!
Среди одноклассников послышались смешки. Кира голоса не повысила.
– Рябченко, только ради тебя я расскажу, что там было – в общаге. Первый и последний раз. А Витюшу можешь забирать, с моего благословения.
– Ах ты…
– Мне такое даром не надо! Он меня в общагу пригласил, он меня напоить пытался, он меня наркотой угостить пытался… если б я поддалась, я бы не здесь сидела, а в реанимации лежала. Или на кладбище. Гулянка в общаге, среди негров, арабов, среди невесть кого… это бы добром не закончилось. Поняв, что Витя неадекватен и защитить меня не сможет, я ушла.
– Вот просто так? – ядовито ухмыльнулась Олеся.
– Нет. Не просто. Я спряталась в комнате, позвонила подруге, она за мной приехала и увезла.
– Две бабы? – Рябченко еще сопротивлялась, понимая, что теряет главенство в разговоре.
Кира не соизволила даже бровью повести.
– Ане было сложно, но она приехала. И вытащила меня. И даже уши не надрала. Витю мы вытаскивать не стали, это было нереально. В том, что какие-то типы помереть изволили, я тоже не виновата. Там наркоты было… и водки – жуть. Это смешивать не рекомендуется. То, что Витин отец не хочет получить сына-наркомана тоже понятно. С чего ты предъявляешь мне какие-то претензии?
Крыть Рябченко было нечем, но когда это останавливало женщин?
– Это ты так все рассказываешь!
– Можешь посмотреть протоколы, – парировала Кира. – Мне скрывать нечего, у меня проблем нет.
– А Витя…
– Рябченко, ты глухая? Это ОН пригласил МЕНЯ. Не я его, не наоборот. Окажись здесь твой Витюша, я б ему морду расцарапала.
– Ах ты…
Олеся собиралась, было, поправить Кире прическу, но настроение на подлете сбил вошедший в класс учитель.
– Рябченко! Опять начинаешь?
Олеся сдулась и зашагала к своей парте. Математик был весьма злопамятным и авторитетов не признавал.
Кира встала из-за парты и подняла руку.
– Сергей Иванович, разрешите все же прояснить этот вопрос для класса, чтобы не осталось непонимания?
Она-то математика заметила еще минут пять назад. И – да! Учителя не подслушивают. Учителя осведомляются.
Математик пожал плечами и кивнул.
– Хорошо, Савойская. Слушаем.
Кира молча прошла к доске и написала телефон.
– Савойская?
– Это телефон отделения. Да-да, того самого, в которое забрали и Витюшу. Не сомневаюсь, желающие смогут навести справки. А ко мне претензий не имели ни полиция, ни Витин отец. Что касается самого Вити – тут понятно. Ему не хочется расставаться с вольной жизнью. Зато и с жизнью не расстанется. Спасибо за внимание.
И промаршировала обратно к своей парте.
А как еще?
Витя, гад, тебе мало было меня подставить? У тебя еще есть претензии за то, что я выжила?
Вот козел!
* * *
На этом история не закончилась. После уроков Киру вызвали к завучу.
Что такое завуч? Заведующий учебным процессом. И Раиса Максимовна Иванихина им действительно заведовала.
В дела материальные она не лезла, денег на покупку штор – замков – пособий никогда не выпрашивала. Но в каждом классе точно знала кто и чем дышит, кто чем занимается, кто с кем дружит…
Если где-то обнаруживался паук, она точно знала, что его выпустил, к примеру, Гриша Иванов, потому что он как раз увлекается экзотами, а паук достаточно редкий и дорогой.
Если случайно (это всегда случайность) взрывался кабинет химии – и тут Раиса Максимовна отлично знала, что виновата Таня Зайкина. Не из баловства. Но девочке очень нравилась химия, причем, прикладная. Вот она и прикладывала к ней ручки шаловливые…
Кира у нее тоже бывала пару раз, в основном, из-за своей одежды и манеры поведения. Но обычно завуч относилась к девочке достаточно лояльно.
– Добрый день? – Кира решила быть вежливой. Хотя бы пока ей не начнут хамить.
– Добрый день, Кира. Как у тебя дела?
– Более-менее.
– Как самочувствие?
– Тоже неплохо. Раиса Максимовна, может, давайте о деле? – решилась Кира. Вот не сойти ей с этого места, но завучу было неуютно. Некомфортно ей было…
И все эти танцы – тоже фикция. Она просто не знала, как начать разговор, вот и все…
– Кирочка, я даже не знаю, как начать.
– Я вас внимательно слушаю, – Кира изображала доброжелательности и понимание.
– Сегодня Олеся позволила себе… определенное хамство по отношению к тебе.
– Да. И что?
– Я знаю, что случилось. Витя поступил гадко, а ты молодец и умничка. И я буду всем об этом говорить.
– Но?
– А ты повзрослела, Кира.
– Мне повезло с учительницей, – девочка улыбнулась. И подумала, что раньше она бы и разговаривать не стала. Или не так восприняла бы. Или…
Вариантов много.
Но Анна смогла как-то научить ее… сдержанности? Или ввести в рамки?
Кира и сама не знала. Но результат неожиданно нравился даже ей самой.
– Я бы хотела тебя предупредить, что возможны и еще подобные инциденты.
– Почему?
– Умничка. Потому, что Витя был красивым, ярким, компанейским, потому что он легко заводил приятелей, потому, что приятели любили развлекаться за его счет, потому, что он предпочел не заявить о своей подлости, а выставить виноватой тебя…
Кира подумала пару минут.
– Вы меня предупреждаете об этом, чтобы я забрала документы? Или поговорила с отцом?
Раиса Максимовна качнула головой.
– Выводы не совсем верны, Кирочка. Я не хочу, чтобы ты забирала документы, ты умненькая и ответственная девочка. А у нас дают хорошее образование. В другом месте тебе будет сложнее… не потому, что ты не справишься. Но ты потратишь кучу времени на ассимиляцию, вместо учебы. И успеваемость неизбежно снизится. Кроме того, у нас хорошие преподаватели. А в других местах – не всегда.
– Понятно. А чего вы хотите?
– Чтобы ты была готова к любой ситуации и никому особенно не доверяла. Поговори с отцом, если он решит перевести тебя в другую школу, я пойму. Хотя полагаю, что это ничего не исправит.
– Почему?
– Соцсети и прочая пакость. Раньше информацию было сложнее распространить и в чем-то легче проверить. А сейчас… делается грязный вброс, и потом человеку очень сложно отмыться.
– Согласна, – кивнула Кира.
Она вспомнила интервью с одной из актрис. Ту обвинили в национализме. За что?
За какую-то глупую фразу, на которую сто лет никто бы и внимания не обратил. Но вот поди ж ты! И обвинили, и скандал раскрутили, и едва карьеру бедолаге не поломали…
За что?
Ни за что. Просто так.
– Я на твоей стороне. И весь преподавательский состав – тоже.
– Спасибо.
– Но не забывай, что таки, как Олеся – много.
Кира кивнула.
– Спасибо. Я и с отцом поговорю, и сама… буду осторожнее.
– Это я и хотела услышать.
– Спасибо, – повторила еще раз Кира. – Можно мне идти?
– Конечно. До свидания.
– До свидания.
Кира вышла из кабинета.
Завуч посмотрела ей вслед, и подумала, что все не так уж и плохо в мире? Если есть такое подрастающее поколение?
Определенно, мир будет жить!
Он ведь не на трех китах держится, а вот на таких детях. И плевать на все постулаты философии. Как в свое время писал Светлов:
Кира – не мушкетер?
А это как посмотреть! Свою честь и репутацию приходится отстаивать во все времена. И сейчас даже сложнее, чем при Людовике XIII. Там они могла полагаться на шпагу. А сейчас на что?
Фехтование на мобильниках?
Дуэль на айпадах?
М-да. Что-то у нас всерьез недоработано.
Русина, Звенигород
– Жом Пламенный! Нам надо поговорить! Немедленно!!!
– Я слушаю вас, жом Михаил.
Мишель поморщился.
Простонародное обращение резало ему уши, но на что только не пойдешь, чтобы получить трон! Последнее время он даже одеваться стал, как эти лапотники! В галифе и косоворотку! Даже сапоги почти не чистил… слуга просто рыдал! Элитная вакса, на основе шампанского, оставалась невостребованной!
Русина стоит определенных жертв.
– Это очень важно…
Пламенный лично поднялся, проверил двери кабинета и воззрился на Мишеля.
– Что именно?
– Мне телеграфировал один из моих друзей. Он сейчас находится рядом с Валежным…
– В штабе?
– Штаба, как такового, нет. Решения Валежный принимает практически единолично и повлиять на них возможным не представляется, – поморщился Мишель.
Его бы устроило, что Валежный идет на Звенигород. И победа его порадует… но надо бы чуть помедленнее! Не то жом Мишель не успеет набрать нужную популярность!
– Тогда…?
Вместо ответа Мишель бросил на стол небольшой бланк.
Пламенный взял его. Прочитал. И…
Разразился таким потоком брани, что даже гусары могли бы у него поучиться. А всего-то и есть пять слов.
Анна В. здесь. С ним. Любовь.
Прочти это кто посторонний, может, и не понял бы. Но Мишель и Пламенный не были посторонними.
Анна?
Да, великая княжна Анна Петровна Воронова. Она рядом с Валежным и нашла с ним общий язык. Это очевидно.
– Это точно? – закончил материться Пламенный.
– Грегори, – при именовании Григорий, но это та-акое простонародное имя, с таким в наше время просто неприлично жить! – Бывал при дворе. Отлично знает всю семью, ухаживал за Диди…
Других пояснений Пламенному не потребовалось.
– Ошибка исключена.
– Да.
– Что ж… это плохо. Но с другой стороны… наследницу престола нашли. Это хорошо…
Мишель кивнул.
– Напишите другу, жом Мишель. Напишите… надо знать, какие у нее есть… уязвимые места.
– О таком запросто не напишешь.
– Я не сомневаюсь, вы что-то придумаете. С вашим умом и талантом, – не особенно тонко польстил Пламенный. Хотя чего там ловчить? Что Миша, что Гаврюша – оба были настолько самовлюбленными, что даже страшно становилось.
Можно особенно и усилий не прикладывать, эти любой крючок сожрут, да еще и благодарны будут.
Вот и слопал молодой человек приманку.
– Я напишу. Но что мы можем сделать?
– А это предоставьте мне. Вам не кажется, что корона на вашем челе будет смотреться весьма… уместно?
Мишелю не казалось. Он был уверен. Хотя возможно, его уверенность сильно поколебалась бы, знай он, куда направился после беседы с ним жом Пламенный.
А именно – в посольство Лионесса.
* * *
Пламенный – это вам не Зарайский. Второго можно и подождать заставить, и лакея к нему послать, и уважения особого не выказывать. Таких на службе у Лионесса много.
А вот Пламенный…
Умные и харизматичные люди, готовые идти и вести за собой, всегда в цене. Пламенный был ценным приобретением. А потому тор Вэлрайо не заставил его ждать. И вышел лично.
– Жом Пламенный.
– Тор Вэлрайо. Мое почтение.
Мужчины обменялись улыбками и рукопожатием, и удобно расположились в креслах.
Благородный тридцатилетней выдержки, дубовик, сигары, улыбки, огонь в камине, дружелюбные жесты…
Кому скажи – соратники и друзья. А на самом деле между ними идет дуэль. Жестокая, беспощадная, страшная… друзья? Да они друг друга в нужнике бы утопили. Медленно, по миллиметру…
Но пока вынуждены держаться вместе, увы…
Первым начал жом Пламенный.
– Тор Вэлрайо, у нас появилась общая проблема.
– Которая из проблем стала для вас столь важна? – светски уточнил тор.
Я знаю, что проблем у вас хватает. Но мы – не благотворительная организация. И Ваши проблемы решим только за Ваши деньги.
– Как я уже сказал, это наша проблема, – не дал себя сбить Пламенный. – Имя ей – Анна Петровна Воронова.
Проблема общая. Не дам ни медяка!
Несколько минут тор Вэлрайо молчал, вспоминая, кто это такая. И жом Пламенный решил добить. Понял, что без титула мужчине сложно ориентироваться…
– Ее высочество, великая княжна Воронова. Старшая дочь Петера.
А вот теперь – дошло. Тор Вэлрайо даже дубовик расплескал.
– Вы… как!?
– Я в курсе ее местонахождения. И считаю это очень серьезной проблемой.
Тор Вэлрайо был полностью согласен. При условии смерти императорской семьи, они получали определенные проблемы. Не столь большие.
При условии воскрешения хоть кого-то…
О, это не проблема! Это болото с дерьмом, из которого Лионесс не выплывет! Если Анна Воронова захочет его топить, конечно…
– Это проблема, – признал тор. – Что вы предлагаете, жом Пламенный?
Пламенный пожал плечами и мило улыбнулся. А потом обронил всего лишь одно слово.
– Легитимность.
Тор Вэлрайо размышлял несколько минут.
– Полагаете, получится?
– Почему бы не попробовать? Если тора Анна окажется в Звенигороде, я сумею ее убедить. Не сомневаюсь, она примет мое предложение. Выгодное…
Тор Вэлрайо в этом также не сомневался. Примет, если жить захочет.
– Мне нужно знать, где она. Тогда я смогу сказать… более конкретно.
– В ставке Валежного, – проинформировал Пламенный.
– Беркут? – проявил осведомленность тор Вэлрайо.
– Да.
– Хм… Я дам знать своим людям. Есть методы…
Жом Пламенный прищурился.
– Надеюсь, вы понимаете, что у меня также есть свои люди. И свои методы?
– Да, жом. И… мы намерены продолжать наше сотрудничество дальше.
Жом Пламенный кивнул.
Самое важное было сказано. Оставалось обговорить детали. Хотя кто сказал, что им придется просто? Но ставка в игре – Русина!
А Русина стоит брака!
Только надо придумать, что делать с Тигром. Вот не сойти Пламенному с этого места, у наглого котяры наверняка есть свои планы. Надо бы ему усы-то и укоротить. Заранее.
Яна, Русина
Яне было искренне интересно – придет мальчик, не придет…
Расскажет, не расскажет, покажет, не покажет…
Пашка затягивать не стал. Явился на следующее утро и выложил на стол второе кольцо. Как раз то самое.
– Вот, тора…
Яна вздохнула.
– А теперь расскажи, как к тебе попали эти кольца.
На стол медленно опустилась стопка золотых десяток. Рядом с ней легла стопка ассигнаций. Понятно, потоньше, но купюры в ней были сплошь крупными, уж деньги-то Пашка считать умел.
Но хватать и пересчитывать он ничего не стал. А вместо этого уселся, повинуясь кивку торы, получил пирог и кружку с взваром, и принялся рассказывать ей о том, чему был свидетелем.
Яна даже не удивилась.
– Мишель, значит…
– Тора?
– Это так, мысли вслух. Ты продолжай, Пашенька, продолжай…
А продолжать-то особо было нечего. Что тут расскажешь? Как батя испугался, да и отправил сына к тетке, от греха подальше?
Это как-то и неинтересно…
Тора, впрочем, выслушала очень внимательно. Покивала.
– Паша, ты можешь то же самое рассказать Валежному?
– Тору генералу?
– Да.
– Могу…
– Вот и отлично. Посиди тут, поиграй с моими ребятами, пожалуйста. А я отправлю генералу весточку. Да, и деньги прибери.
– Благодарствую, тора.
– Если будешь тратить – начни с ассигнаций. Золото в цене не потеряет никогда.
– Понял, тора.
Яна кивнула и вышла из комнаты. Надо было написать Валежному.
