Текст книги "Весна веры (СИ)"
Автор книги: Галина Гончарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
С утра Валежный вызвал к себе адъютанта и распорядился о двух вещах.
Первая – перепись населения в Беркуте. Поголовная, с регистрацией в комендатуре. Надо ж узнать, какой ущерб населению нанесли освобожденцы. Да и продукты раздавать, опять же, по списку.
И вторая.
Регистрация любого прибывающего в Беркут. В той же комендатуре.
Чтобы у Валежного хоть шансы были встретиться с дочерью императора. Хоть какие…
Яна, Русина
– Смотри, какой!
Топыч показывал Гошке и Мишке обыкновенную медведку. Поймал, пока они на привал встали. Весной это несложно, она из нор вылезает, пропитание ищет. Эта, правда, ранняя, но и весна жаркая. Здесь, в Хормеле всегда тепло.
– Это кто? – удивился городской ребенок Гошка.
– Какой страшный! – Мишке тоже раньше с медведкой сталкиваться не доводилось.
Маша попросту пискнула и убежала к доброй тете Яне. А то ж!
Если кто видел медведку, животное это жутковатое. Крупное, панцирное, и вообще… одни глаза чего стоят! Угрожающе разумные.
Энтомологи таких тварей обожают, но вот остальные…
– Это сверчок-крот! – со знанием дела объяснил Топыч. – Если такой заведется, считай, пропало! У нас-то не было, а вот в деревне за леском, там водились. Там песочек, озеро, вот… когда мы с батей туда ездили, он мне поймал показать.
– А почему крот?
– А вот, смотри, какие лапы! Что у крота!
– А почему сверчок?
– Так поет же!
Гошка поежился.
– Да… такого бы кому за шкирку запустить…
Трое мальчишек переглянулись. И посмотрели туда, где рядом с костром сидела Яна. А рядом с ней…
Вот кто бы сомневался? Жом Михаил!
С недавних пор он Яне просто прохода не давал. Вежливо послать его не получалось, слов он не понимал, а убивать… Яна медленно дозревала, до убийства во имя Хеллы, но справедливо опасалась реакции богини. Обидится еще за такой «подарочек».
Яна бы точно обиделась.
Вот и сейчас, сидит она у костра, тискает Машку, которая так и ластится, так и лезет к ней на руки, а Михаил нудит рядом.
– Тора Яна, вы самая удивительная женщина из всех, виденных мной! Вы не просто умны и красивы, вы потрясающе находчивы…
И ведь слова-то все правильные, хорошие. Но если бы их говорил кто-то другой!
А сейчас у Яны просто сил не было.
И нудит, и моросит, и словно кислотой по крыше. Скоро разъест ее окончательно… да что б тебя!
Мальчишки, вон, носятся, чего-то нашли, разглядывают, а она тут сидит… к ним подойти?
Нет, уже определились, дальше помчались.
Яна бы с удовольствием побегала бы с ними, но куда тут?
– Они жука нашли, – пискнула Маша. – Большого! Стрррашного!
Букву «р» она научилась произносить совсем недавно, и теперь очень этим гордилась.
– Бывает, – Яна бы тоже на жука посмотрела. Все приятнее, чем на Михаила. Но куда ж деваться?
Обычно готовили на весь день вечером, с утра повар устраивал что-то легкое, вроде вареных яиц, каши, хлеба с мясом. А в обед просто разогревал, что с вечера сварил.
Сегодня это была курица.
Куриный бульон, рис с курицей, пироги, ну и так, всякие заедки по мелочи. С точки зрения Яны – роскошь. Она бы и просто хлеба с молоком пожевала, или даже с водой, но когда ты путешествуешь в большой компании…
Ладно! Готовить не ей, мыть посуду тоже не ей, а повар молодец. У него все получается – тарелку вылижешь. И это на костре! В походно-полевых условиях!
Профессионал, одно слово!
А вот и мальчишки! Их появление заставило Михаила заткнуться, и Яна одарила малышню благодарной улыбкой.
– Что за жука вы нашли?
– Так, мелочь, – отмахнулся Потап. Выглядел он при этом поразительно довольным.
– Дядя Миша, а вы не знаете, как называется такой зеленый жук? – уточнил Миша, ненавязчиво перемещаясь поближе к Михаилу – старшему.
– Какой?
Признаться, что он чего-то не знает, Михаил не мог. Тем более, на глазах у Яны. Девушка подозревала, что речь идет об обыкновенной бронзовке, но не рано ли для них? Они вроде как майские… с другой стороны, природа везде разная. Может, и выполз какой жук-шизофреник?
Гошка переместился к Федору Михайловичу и тоже что-то спросил.
Яна наблюдала за всем этим концертом с веселой улыбкой. Вот не сойти ей с этого места, малышня что-то задумала. Но что?
И против кого?
Пусть действуют! Война ли, мир, но дети остаются детьми, и им надо бегать, играть, им надо устраивать шкоды и проказы. Жизнь продолжается, и если дети шалят, она продолжается правильно.
Испуганный ребенок никогда вредничать не будет.
А если начали… оттаивают. Слава Богу, страхи и ужасы уходят в прошлое…
Для Яны это было очень важно. Она уйдет. Но ее сын будет жить, радоваться жизни, у него будут друзья… уже есть. Хорошая, слаженная команда, судя по их действиям…
– Давайте вы потом вопросы зададите? Нам обедать пора!
Повар разогрел все, сложил в судки и отправил им на стол. Михаил потянулся к крышке верхнего… Федор Михайлович был занят внуком, Яна Машкой, а от Михаила как раз отстали, и он решил начать трапезу. Потянулся, снял крышку…
Над привалом пронесся дикий визг.
Прямо на курице, источающей упоительный аромат, сидела крупная медведка. И хлопала на Михаила глазами, ей-ей.
А потом еще и крылья распахнула, и рванула вперед. Жарко все-таки… курица-то горячая.
Михаил дожидаться перелета не стал. Он шарахнулся назад, шлепнулся на спину и быстро-быстро пополз подальше от страшного зверя. Помочь ему, увы, Яна не смогла.
Сама сползла навзничь от хохота.
Она как раз медведок не боялась. На них знаете, как рыбачить здорово? Сом на медведку клюет всегда! Если в заводи он есть, конечно. Если он не клюнул, значит, его там просто нет.
Так что…
Яна их и копала, и ловила, и рыбачила с ними… вы копченого сома пробовали? Нет? А зря. Невероятно вкусно, главное, не сообщать никому, что именно он кушает.
– Гошка!!!
Догадаться, кто именно подсунул сие очаровательное создание в судок, было несложно.
– Мама, она, наверное, сама влезла.
– Так-таки и сама? – Федор Михайлович быстро пришел в себя, понял, что никто не пострадал, и принялся командовать. – Мишка, хватит валяться!
– Я… она… выпороть их всех!!! Немедленно!!!
А вот этого говорить не стоило. Яна прищурилась.
– Любезнейший, вы хотите обвинить в чем-то моего сына? Или моего воспитанника?
Будь Михаил чуточку поумнее, или менее балованным, он бы все понял и заткнулся. Но куда там!
– Это они! Это их работа!!!
– Что?
– Это животное!!!
– Это просто жук, – отмахнулась Яна. – Кого еще вы боитесь? Скажите заранее? Мышей? Тараканов?
Конечно, нечестно. Но не отдавать же детей на расправу? И ведь все вместе сработали! Объединились! Дворянин, купеческий сын и крестьянский. Вам не кажется, что в идее Освобождения есть нечто… жизнеутверждающее? Вот что общая цель делает!
Михаил постепенно начинал соображать, понял, что опозорился, но также понял, и что детей ему на расправу никто не отдаст. И побагровел.
– Подождите у меня, паршивцы!
– Чего ждать? – наивно спросила Маша. – Я кушать хочу.
– Иди сюда, я тебя покормлю, – махнула рукой Яна. – Мальчики, за стол! И учтите найду еще одну такую… биодобавку – сами ее съедите!
Мальчишки переглянулись.
– А их едят?
– Едят, – отмахнулась Яна. – Еще и деньги платят.
– За что!? – теперь и купец заинтересовался.
– Так ее от кровохарканья полезно кушать, – отозвалась Яна. На лекарство они с отцом, кстати, медведок тоже ловили. Она сырые места любит, а собирать ее надо не в огороде на навозной куче. И не на поле, которое всеми ядохимикатами полили. Вот и ловили. Кстати, они дорого стоили.
– От кровохарканья?! А как ее пользуют? – купец аж стойку сделал, что та собака.
А еще целитель рецептом поделился, который Яна и озвучила сейчас. Ведь и верно, туберкулез сейчас практически не лечится! Его антибиотиками травить надо, а какие антибиотики, если их еще не изобрели?
Люди тысячами гибнут! Сотнями тысяч! Это вам не рецепт ядрен-батона, но медведку поймать явно проще. Кому-то да поможет!
– Ее надо поймать, дать ей поголодать несколько дней, потом сварить в кипятке и засушить, только на солнышке. А перед употреблением измельчать в порошок. Хранить в банках с крышкой, чтобы не попортилась. Потом порошок размешивать в меду и три раза в день, за двадцать минут до еды. Так три дня подряд, потом еще через пять дней. И повторять… тут зависит от тяжести болезни. Ее можно хоть каждый день употреблять, вреда не будет.
Людям.
А вот медведке… хана тебе, садовый вредитель! Яна подумала, что при таком раскладе медведку в этом мире еще в Красную книгу занесут. И охранять будут.
Когда там пенициллин изобрели? В сороковые? Плюс-минус?
Вот, еще лет тридцать… да за это время ее народ столько пожрет – ведь считай, в каждой деревне туберкулезные есть!
Даже Михаил отвлекся.
Федор Михайлович поскреб бороду.
– Ишь ты… а я и не слышал о таком!
– А это мало кто слышал. Старые знания, семейные, – чуточку надавила голосом Яна.
Купец понял и закивал.
– Хорошо. Я запомню, тора!
– И ладно. Давайте обедать?
В судках больше полезных медведок не обнаруживалось. А вот в карете…
И как туда эта зараза попала?
Но Михаил залез первым, уселся на медведку и очень громко возмущался. Пока в карету не влез его отец, и сынок не огреб за напрасное раздавливание ценного насекомого ресурса. Ловить надо было! Ловить, а не задом давить!
– Сколько вы их нашли? – поинтересовалась Яна у Топыча.
– Немного. Всего три штуки.
– И где третья?
Ответом ей был нарочито невинный взгляд. Ну, совершенно невинный. Яна даже не удивилась, когда третий кротосверчок обнаружился в сундуке того же Михаила. И когда успели, поросята?
С другой стороны, сколько можно занудствовать? Вот дети и развлекаются…
Кстати говоря, третье насекомое Федор Михайлович таки получил, сунул в пустой горшок и решил взять с собой. Мало ли что! Пригодится!
Хороший купец чем хочешь торговать будет, а уж человеческим здоровьем – тем паче.
Генерал Логинов. В тылу врага
Две с половиной тысячи человек.
Три бронеавтомобиля.
Сотня пулеметов.
Что еще надо, чтобы доставить врагу неприятности? Только желание, а уж этого у Логинова было с избытком! Анатолий Васильевич получил телеграмму от Валежного, и тут же принялся за реорганизацию корпуса. Главным для него стала мобильность. И опять мобильность…
Хорошие лошади, плюс крепкие бойцы. Логинов безжалостно отсеял слишком молодых и слишком старых. Первые своей горячностью что хочешь испортят, вторые могут просто не выдержать темпа. Так что останутся в Ас-Дархане.
А сам он возглавил наступление.
Это было очень буднично. Просто однажды утром корпус вышел из Ас-Дархана и направился к речке Хорьковой, которая сейчас служила негласной границей между позициями имперцев и освобожденцев. Хотя той границы-то…
Вброд перейти, курица ноги не намочит. Но – в сезон.
Летом.
Сейчас пришлось сложнее, конечно, но саперы выручили. Временная переправа – штука хорошая. Понтоны наводятся быстро, разбираются тоже, а если правильно собирать, то течение их само развернет поперек реки. Сложнее пришлось с бронеавтомобилями, но тут выручили мешки с песком. Кое-какую опору они дали, надолго не хватит, да и не надо! Им только пройти, а уж потом…
Логинов никаких иллюзий не питал, они могут просто не вернуться из рейда. Пламенный не стратег и не тактик, воевать не умеет, но военные на службе у него есть.
Главное расставить их на нужные места, а с этим он как раз справится. Мутная и грязная от растаявшего снега речка осталась позади, и отряд двинулся в тыл противника.
Вечером первого же дня посланные вперед разведчики притащили языка.
– Тор генерал!
Логинов потер руки.
«Язык» попался хороший, сразу видно – жирный карасик. Такого и допрашивать приятно! Одет хорошо, куртка кожаная, галифе, папаха… это не «счастливчики», которые чуть не в бабских ночнушках ходят!
– Ты кто таков? Как зовут?
– Не твое дело, собака императорская!
Пленный явно готов был дорого продавать свою жизнь.
– Давайте, тор генерал, мы его на свой манер поспрашиваем? – предложил один из казаков. – Чего вы на него время-то тратить будете? Он вам через часок все расскажет, даже в какой позе его батька с мамкой делали.
– Твари! Живодеры! – прошипел пленник.
Логинов лишний раз убедился, что птицу ему притащили непростую.
– А поспрашивайте. Как у вас это в станице принято?
– Мы люди простые, – подыграл ему казак. – Берется, значит, лучина, снимаются с пленного штаны, заталкивается щепа спереди и сзади, да и поджигается. Пока еще никто не смолчал!
– А лучину простую берете, или в земляном масле вымачиваете? У нас для бронеавтомобилей керосин есть, бензин… не хотите ли попробовать?
– Быстро прогорит!
– Так повторить можно!
Пленник переводил глаза с одного садиста, на второго. На лбу его набухли крупные капли пота.
– А что! И повторим! – порадовался казак. – Дело хорошее, дело правильное… если лучинки не хватает, мы потолще палочку берем, чтобы подольше горела.
– Если сырую ветку взять, но керосином пропитать?
– Надо попробовать, тор генерал! Мы, сами понимаете, народ темный, а вы с научным подходом…
Подход оказался последней каплей. Пленник заверещал так, что пришлось затрещиной успокаивать. Не то б его в Ас-Дархане услышали.
Оказалось, что это не простой колобок, а вовсе даже железнодорожник. И ехал он не просто так.
О том, что Логинов собирается в рейд не знали только червяки – у них свои дела были. Все остальные, понятно, знали, в том числе и освобожденцы. И решили подготовиться.
Переслать в эти края по железной дороге эшелон с солдатами.
Как – солдатами?
Рекрутами. Причем, насильно загнанными в войско. По принципу: ты хочешь защитить отечество от врага? Вот тебе ружье, вперед, солдат!
Не хочешь? Ах, ты враг народа?! Мочи его, гада!
Конечно, при таком подходе, крестьяне сотнями в войска записывались, жить-то хотелось. А в качестве пушечного мяса они вполне сойдут.
Что будут делать деревни без кормильцев? А что Пламенный будет делать без защиты? Второй вопрос его волновал больше, а первый вообще не волновал. Жить захотят – раскорячатся!
Эшелон ожидался послезавтра.
Логинов только руки потер.
Вот, с этого и начнем! Говорите, с утра поезд пройдет? Вроде бы так обещали?
* * *
Рельсы Логинов ломать не стал. Зачем?
Железные дороги имперцам тоже пригодятся! Нечего их разносить в клочья, захватим – и достаточно! А потому на полотно были тщательно уложены два десятка бревен. Срубили сосны, дотащили волоком, с помощью броневиков…
Поди, убери!
Намаешься!
А видно издалека, остановиться поезд успеет. И времени на приготовления как раз хватило.
Все произошло именно так, как и задумывал генерал. Увидев на путях неожиданное препятствие, машинист начал тормозить. Сбросил скорость и остановил паровоз примерно метров за двадцать от бревен. И тут же получил пулю.
Нет, не сам машинист.
Но в лобовое стекло паровоза ее снайпер положил с завидной точностью.
А потом, закрепляя успех, и по бокам пулеметы прошлись.
Намек был понятен. Могли ведь и положить беднягу. Просто – зачем? Прошел эшелон, и за ним аккуратно затащили на рельсы еще пару бревен.
Хочешь удрать? Делай, не обессудь.
Дураков не нашлось.
Спустя минуту из окна бронепоезда замахали белой тряпкой, мол, сдаемся. Но сам Логинов не поспешил принимать капитуляцию. Вместо этого он поднес к рукам громкоговоритель.
– Выходим по одному, раздеваемся до исподнего, одежду в одну кучу, оружие в другую! Кто замешкается – стрелять будем!
И никто не сомневался, что он выполнит свою угрозу.
* * *
Уже стемнело, когда Логинов закончил сортировку.
Отделить вчерашних крестьян от освобожденцев было несложно. Вторые и одеты лучше, и вооружены, и бежать пытались (восемь трупов), и сопротивлялись (еще три трупа). У имперцев никаких потерь.
У освобожденцев одиннадцать человек.
По результатам Логинов приказал отдать крестьянам одежду и распустить по домам. А командиров допросить по казачьему методу, можно с применением научных новшеств – и повесить.
Чего не ожидал генерал…
Что крестьяне медленно, прямо у железнодорожного полотна, не думая даже одеваться, будут опускаться на колени и кланяться. Здесь и сейчас они были не просто обязаны ему жизнями – он спасал их семьи. Возвращал им кормильцев. Давал шанс выжить.
Больше они не попадутся. Пусть Пламенный воюет сам, если захочет!
У Анатолия даже ком в горе встал. Но что он еще мог сделать?
Отдать одежду, выдать по рублю на нос, благо, в поезде и деньги нашлись, и отпустить. И идти дальше. Вперед и только вперед…
Глава 12
Саван весенний мне
Время уж свило…
Свободные герцогства
Ида шла на работу, словно на каторгу. Радовал ее только Полкан. До чего ж умный пес!
Люди до него не дотягивали. Это уж точно…
Константин уехал, и у Иды все из рук валилось.
Не в госпитале, там девушка сбиралась и все делала по возможности четко. Но вот дома…
На кухню она даже заходить перестала, хотя раньше любила что-то приготовить под настроение. Вазу разбила, окно едва уцелело, и слуги дружно умоляли хозяйку посидеть, почитать…
Да, книга тоже порвалась. Случайно…
Костя…
Ида помнила, ЧТО сейчас творится в Русине.
Она волновалась за Яну, за ее сына, а теперь и за Костю. Понимала, что это хищник, а не травоядное, что он сам кого угодно сожрет, что он не последний человек среди освобожденцев, а значит, косвенно виновен в гибели ее семьи…
Все Ида понимала.
Но вспоминались его улыбка, его взгляд…
Как же он смотрел на Иду!
Словно на что-то очень чистое и нежное, чему в его жизни и быть-то не полагается! Так смотрят на ромашку, которая выросла на гранитном монолите, и не знают, как подступиться, чтобы не погубить цветок. Может, и не заслужил он Иду.
Но зато отлично осознавал, какое счастье ему Творец послал.
Иде было грустно и тоскливо.
Она сделала шаг, второй, начала переходить улицу…
Ничем бы это хорошим не кончилось, потому что Ида ступила на мостовую, и в это время из-за угла вывернул высокий фаэтон. Лошади мчались, словно безумные…
Ида не успела бы отпрянуть. Успел Полкан. Дернулся, вытолкнул хозяйку из-под копыт, но сам увернуться уже не смог. И упал…
Подкованные конские копыта – страшная вещь, лапа только хрустнула.
– Нет!!!
Иде хватило пару секунд. Вот только что она сидела на мостовой, растерянная, и вот – она уже летит к собаке, наклоняется над ней… фаэтон остановился, но до того ли было Иде?
– Полкан, детка, не умирай…
Лапа сломана.
Артерия разорвана, и льется на мостовую страшный красный поток, быстро уносящий собачью жизнь… НЕТ!!!
Ида доказала, что не зря училась у Станислава. Мигом пережала артерию, затворяя кровь. Но тут же не пережимать, тут шить надо! А долго ей не выдержать… пальцы не такие сильные, им в лечебницу нужно…
– Полкан, родной мой, не умирай, держись… Да помогите же кто-нибудь!!!
– Тора…
Ида даже внимания не обратила сначала на подошедшего к ней молодого человека. Она была слишком занята собакой…
– А?
– Я прошу прощения…
Ида кое-как сконцентрировала на нем взгляд. Сильно мешали слезы, но она справилась. Ради Полкана.
– У вас есть экипаж?
– Д-да…
– Немедленно отвезите нас в лечебницу!!!
– Эээээ…
– Вы сможете?!
И как отказаться, когда на тебя смотрят такими невероятными глазами? Небесно-голубыми? Тор Рессаль и не смог отказать.
– Я сейчас подниму собаку. Отойдите…
Ида качнула головой.
– Нет. Я держу артерию. Если отпущу, он умрет. Поднимайте, я встану вместе с вами…
Она едва ли сообразила, что ее заталкивают в тот самый фаэтон, который стал причиной трагедии.
* * *
Тор Армандо Рессаль в герцогствах был в ссылке.
Ничего плохого он не сделал… ну почти, почти. Но когда наставляешь рога герцогу, тот может и забодать. Увы…
Семья сочла за лучшее сплавить ламермурца куда подальше, пока его не прибили (не вызвали на дуэль раз двадцать подряд). Пусть герцогиня себе нового дурака найдет, пусть герцог успокоится, а то и кого другого забодает, пусть. А Армандо пока попутешествует.
Он так и делал. Но в герцогствах ему было скучно.
В герцогствах ничего интересного и достойного нет…
Или – есть?!
Армандо сегодня устраивал гонки.
Есть и такое развлечение у молодых балбесов, собираются они толпой человек в тридцать, и ставят деньги. А трое едут из точки «А» в точку «Б». На фаэтонах или в каретах, тут главное что? Опередить соперника. Экипажи у всех должны быть одинаковы, ну, более-менее. К примеру, сегодня это три фаэтона. И без пассажира. А позавчера это были кареты с дамами. И дамы потом награждали победителя…
Даже вспомнить приятно.
Армандо был уверен в своем выигрыше и сегодня, но откуда под колесами взялась эта девица?
Пришлось останавливаться.
Из-за проклятой шавки лошади дернулись, фаэтон занесло, и он крепко проехался по стене дома. Лопнула постромка у лошади.
Надо было ее хоть связать… не продолжать же в таком виде гонку. Армандо попрощался с выигрышем, скрипнул зубами, и решил для верности еще и с девицей поговорить. Явно ж тора…
Дорогое платье, плащик, кокетливая шляпка… там одни перчатки стоят больших денег!
Нет, скандалы нам не нужны, уже в Ламермуре хватило… Армандо привел в порядок сбрую и шагнул к девушке.
И – пропал.
На него смотрели самые потрясающие голубые глаза в мире.
Герцогиня?!
Кошка она драная против этой девушки. Облезлая. И даже не кошка, а крыса. Страшило жуткое!
– Тора…
Армандо и сам не понял, как погрузил в свой фаэтон какую-то грязную и окровавленную псину. А в фаэтон он даже не каждую даму пускал! И сиденья там обтянуты тисненой телячьей кожей, потом только выкинуть…
А он об этом даже им не подумал, помогая девушке.
Больница?
Какая?
Ида поняла, что мужчина не ориентируется в городе как следует, и отдала указания.
– До конца улицы, у красного двухэтажного дома направо, доехать до синего дома с красными ставнями и крышей и налево. И до конца, там будет лечебница.
Это Армандо понял.
Что ж.
В лечебницу…
* * *
И друзья, и враги познаются в беде.
Ида поняла, что друзей у нее больше, чем врагов, когда вокруг Полкана закипела суета. Окажись здесь королева Лионесса, и то, ей бы подождать пришлось. Все внимание персонала сосредоточилось на собаке.
– Ида, как держишь, так и держи, – приказал Стас. – И рысью в операционную.
– Я сейчас на тебя халатик накину, – Берта крутанулась рядом. – И ножки подними, переобую, чтобы стерильность…
– Сейчас место в палате приготовлю, пусть полежит здесь до вечера, а лучше до завтра, понаблюдаем, – промчалась еще одна сестричка милосердия, смешливая Клара…
Ида едва не расплакалась, но было некогда.
– Полкан, держись, родной мой! Не смей меня оставлять! Я тебя люблю, я тебя никуда не отпущу… никому не отдам! Никакой смерти! Живи, мальчик мой, живи!!!
Ида шептала, и Полкан знал ее рядом. И держался из последних сил.
Боль – и словно тебя в болото затягивает.
Ледяное, черное, безнадежное. Но ты слышишь рядом ЕЕ голос.
Голос хозяйки.
И идешь на него, словно на огонь, и держишься за него, как за последнюю надежду.
Собакам тоже нужно, чтобы близкий человек был рядом. Полкан знал, что он не один – и старался выплыть из черноты. И не сдался, нет.
Просто позволил себе расслабиться, когда в нос ударили знакомые запахи хлорки, карболки, лечебницы… здесь ему помощь окажут. Можно довериться людям.
* * *
Из операционной Ида не вышла – выпала.
Но Полкан был вне опасности!
Станислав мог переспать хоть со всеми женщинами герцогства – Иду это уже не волновало, потому что руки у мужчины действительно были золотыми. И кость он сложил, и зашил все, и пообещал Иде, что пес будет отлично бегать, может, даже хромать не будет…
Вот уж что Иду не волновало!
Даже если Полкан останется парализованным до конца своих дней, она его никогда не бросит. Просто – никогда!
Он ей жизнь спас.
Он ее… нет, даже не друг. Друг, это совсем не то слово, друга можно забыть, от друга можно уйти, жизнь может развести вас с другом. Но Полкан стал такой же частью Иды, как рука или нога. Ее кусочком, частью ее семьи, души. Родное существо – и этим все сказано.
Собака?
И что с того? Некоторые люди не то, что до собаки – до гусеницы по своим моральным качествам не дотягивают! Ида не оставила бы его в одиночестве, но Берта уговорила ее быстренько сбегать, помыть руки, прихватить с собой поесть-попить, все же ей сидеть рядом с собакой, а потом и возвращаться.
Ида вняла мудрому совету и побежала, было, на кухню…
– Тора, прошу вас…
Ида даже не сразу поняла, что обращаются к ней. Посмотрела удивленно.
– Тора, я надеюсь, с вашей собакой все в порядке?
И вдруг нахлынуло.
Пока надо было спасать Полкана, пока его везли, несли, оперировали, ни о чем другом Ида и думать не могла. Какие там фаэтоны – камертоны!?
А вот сейчас…
Стоит перед ней хлыщ, ростом под два метра, глаза темные, волосы темные, смазливый донельзя, весь холеный, лощеный, ухоженный, и туалетной водой от него разит на километр! Она при дворе таких навидалась…
Стоит, смотрит даже как-то нагло.
И…
– Это был ваш фаэтон.
Молодой человек даже замялся на секунду.
– Позвольте представиться, тора…
– Нет необходимости.
Никогда Ида не говорила так. Но кровь матери проснулась. А в ярости Аделина Шеллес-Альденская была опаснее голодного дракона, это знали все придворные. Кого угодно сожрала бы и косточки выплюнула.
– Простите? – опешил Армандо.
– Почему вы так неслись по городу? – ледяным тоном уточнила Ида. – У вас кто-то умирал?
Армандо даже не успел подумать, о чем соврать. Он был занят.
Узнал, что девушка с собакой – тора, что она бежала из Русины, что у нее громадный талант к медицине, жом Станислав подтверждает, что вроде как у них были отношения… или нет?
Симпатизировали они друг другу, это точно. А потом вроде как и нет? Но точно не пойманы…
– Это было пари, – ляпнул Армандо.
И даже пожалеть о своем длинном языке не успел.
Х-хэсь!
Ручка у Иды была весьма натренированной. Пощечина оказалась не просто увесистой – Армандо почувствовал во рту вкус крови.
– Пари?! – гадюкой прошипела Ида. – Пари!? Ты, тварь, едва не убил меня, ты едва не убил моего друга… если я еще раз тебя увижу – уничтожу!
И прошла мимо, разъяренная донельзя.
Пари!!!
Вы только подумайте!
Эта скотина на пари гоняла по городу! А там дети, старики, ни в чем не повинные люди, у которых нет такого друга, как Полкан…. Мало ему еще досталось!
Надо бы и ниже пояса добавить… не сообразила.
А ведь Яна учила!
И как руку складывать, и как бить в нос… Сейчас бы сломала ему нос, вот бы прекрасно было! Тор?
Наплевать! Она тоже не в помойке найдена!
Армандо очень повезло, что он не попался Зинаиде на обратной дороге. Девушка не постеснялась бы добавить ему… ясности в жизнь.
* * *
Куда мог направиться молодой человек после такого афронта?
Только на улицу. Охладиться, покурить… и стоит ли удивляться, что рядом оказался жом Станислав, который тоже вышел перекурить после операции.
Собака?
Можно подумать, с животными легко! Человек часто проще, уж точно – крупнее.
Секунды три Армандо курил и молчал. Потом Ламермурский темперамент взял вверх.
– Ну и фурия! Но какая женщина!
Станислав покосился на него.
– Это вы о ком, любезнейший?
Армандо затянулся.
– И глаза такие… голубые. Интересно, почему благородная тора работает в этой убогой помойке?
А вот этого ему говорить не стоило.
Стас понимал, что Иду он потерял. Понимал, что сам виноват, что по своей глупости… Ида решила остаться ему другом, приятелем, но не любимой, не близким человеком. Она поможет ему в трудной ситуации, но близко к себе уже не подпустит никогда.
Только вот это не значит, что он уступит ее… вот этому!
Все, что недополучил Армандо от Иды, он получил здесь и сейчас, от Стаса.
Будучи доктором, Стас отлично знал и как надо бить, и куда… какие там убогие пинки в пах? Помилуйте…
Армандо и вздохнуть-то не мог, корчился на земле, словно раздавленный червяк после меткого удара в горло.
– Протянешь к ней руки – вырву ноги, – внятно объяснил Стас. Добавил ламермурцу прощального пинка по почкам, развернулся и ушел.
* * *
Армандо смог встать далеко не сразу.
И отправился… куда?
Понятное дело, к Тадеушу Чеславовичу Рукоцкому, который обязан был все это пресечь.
– Я хочу написать жалобу! – с порога выпалил он.
О Рукоцком можно было сказать многое.
Он любил деньги, он любил женщин, он пользовался и тем, что было предложено, и тем, что не предлагали, он воровал, но…
Своих людей он в обиду не давал. Разве что за ОЧЕНЬ большие деньги. Но денег-то Армандо ему и не предлагал! Просто жаловался и требовал… наивный!
– На кого вы хотите написать жалобу, тор? – вежливо уточнил Рукоцкий. – Соблаговолите объяснить мне, что произошло?
Тихий голос и любезные слова успокоили Армандо.
Вот, сейчас он решит эту проблему.
И хама, который его ударил, уволят, и про Иду можно будет что-то узнать…
Одним из достоинств жома Рукоцкого было его умение разговорить кого угодно. Непредвзятого, конечно.
Слово за слово, под рюмочку дубовика, Армандо рассказал жому всю утреннюю историю. Тадеуш выслушал, подумал пару минут, а потом коснулся колокольчика.
В кабинет заглянул секретарь.
– Позовите ко мне Михеля и Густава.
– Да, жом.
Секретарь исчез, а жом Рукоцкий нежно, почти влюбленно посмотрел на Армандо. Юноша почувствовал нечто неладное и заерзал.
– Я…
– А теперь вы меня послушайте, тор. Вы из Ламермура, верно?
– Да…
– Так собирайте вещички и отправляйтесь в Ламермур.
– ЧТО!?
– В противном случае…
Дверь не скрипнула. Но в помещении резко подскочила концентрация алкогольного запаха.
Михель и Густав были рабочими на все руки.
Прибить, починить, перенести, а иногда и спеленать больного. Мужики это были здоровущие, кряжистые, в каждого из них по три Армандо бы влезло и еще местечко осталось. А сейчас они еще были и с похмелья, и не лучились дружелюбием.
– А… – Армандо хотел, было, что-то сказать, но вместо этого позорно вякнул и икнул. От испуга.
Жом Рукоцкий даже подниматься из-за стола не стал. Весомости его словам придавали двое здоровущих мужчин за спиной.
– Если я узнаю, что вы подошли ближе, чем на десять метров к моей лечебнице, моим врачам, моим сотрудницам – вами займутся эти ребята. У нас в лечебнице нет отделения для душевнобольных, но ради вас я договорюсь, – мягко произнес начальник. И кивнул Михелю и Густаву. – Жомы, вот этот тип обидел Рагальского и едва не убил собаку Вороновой. Проводите его, пожалуйста.
Рабочие переглянулись.
Стас регулярно оказывал им медицинскую помощь. Ругался, плевался, материл их, но делал каждый раз хорошо, руки-то золотые. А что ругается – авось, чирей не вскочит. Характер у человека такой, понимать надо!
А Ида…
Это вообще – видение. Хрупкое и нежное. И ее собаку в лечебнице знали.
Армандо подхватили с двух сторон, проволокли по лечебнице – и выкинули за ворота. Последнее – в буквальном смысле.
Носом вперед, размахнувшись и прицелившись в лепешку конского навоза на мостовой.
Вот, этот навоз Армандо на себя и собрал. Но ругаться не стал – добавки ему не хотелось. Наглецы отряхнули руки, развернулись и ушли. Последствий они не боялись, Рукоцкий хоть и сволочь, но своих людей прикрывал. Да и… не было ничего!
