Текст книги "Весна веры (СИ)"
Автор книги: Галина Гончарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
Но и Валежному нечего было терять. За ним – Русина. Гаврюшу на трон!? Сведения о его смерти до Валежного еще не дошли, а потому Гавриил в наследовании учитывался.
Так вот! Только через Гаврюшин труп!
Несколько минут собеседники молчали. Давили друг друга взглядами, едва не скрипя зубами. И… Яна все же дрогнула. Отступила.
Она не боялась бы за себя. Но за сына? За мальчика, которого Валежный, не дрогнув, потащит на трон, а вот что будет дальше? Если что, малолетний монарх при регенте – кукла. А доживет ли он до совершеннолетия? Доживет ли нормальным, здоровым, не наркоманом, не алкоголиком, не…
Вариантов тут может быть масса. Яны рядом не будет, а советчики… Гошка еще ребенок. И ему очень легко потрафить, польстить, подбить его на что-то плохое…
Чтобы ее сын повторил судьбу Петера?!
Ни-ког-да!
– Ваше императорское величество, – уже мягче произнес Валежный, понимая, что победил в первом раунде. – Вы – наш единственный шанс.
Яна от души фыркнула.
Шанс?
Да во времена оны, в ее мире, у Романовых таких шансов было по самое это самое! От князя Кирилла (тьфу, пакость) до лже-Анастасии. И кончали все претенденты печально.
Здесь будет то же самое.
– Тор генерал, – печально отозвалась она. – Петера Воронова свергала не только толпа. Напомнить вам, чьи подписи стоят на его отречении? Кто его привез?
– Я к этому не причастен.
– Поэтому я с вами и разговариваю. Только поэтому.
Валежный вздохнул.
– Тора Яна.
– Так лучше. Мало ли кто и что услышит.
– Тора Яна, вы молоды. И… я полагал, что вы знаете законы престолонаследия?
– С этого места подробнее?
Вот не сойти Яне аккурат с этого места, если там нет подлянки.
Хелла, зараза!? Твоя работа!?
Если да… ну, погоди! Прикажу строить тебе храмы, и все молитвы в них читать в форме рэпа! Первая взвоешь!!!
– Я думал, о таких вещах должен рассказывать отец.
Яна едва не ляпнула, что с отцом бы они обо всем побеседовали. Петр Воронов с Яной проводил беседы на любые темы, которые затрагивала дочь. От месячных до венерических заболеваний. Краснел, смущался, пользовался анатомическим атласом, но не отступал. Понимал, что лучше объяснить и предостеречь самому, чем положиться невесть на кого.
Школу? Улицу? Социум?
Ага-ага, помогает, верим!
Сколько твердят о вреде наркотиков? И все равно находятся самоубийцы! А Петя просто свозил Яну в психбольницу. Да провел по отделению. Главврач получил копченый кабаний окорок и оленью шкуру, Петя – душевное спокойствие, Яна – науку на будущее.
Травку она покурить пробовала. Но ничего более тяжелого себе уже не позволила, в отличие от того же Сережи Цветаева!
Так что…
Петя провел бы беседу о чем угодно.
А Петер? Постеснялся, зараза?
Ладно, валим все на мать Анны, пусть протестует через спиритическое блюдечко, если ей что-то не понравится!
– Вы были знакомы с Аделиной Шеллес-Альденской, тор генерал?
Тор генерал был знаком. Но…
– Она многое считала… глупостями. А нас, девушек, старалась не посвящать ни во что.
Валежный сказал нечто непечатное.
– Тора Яна, я… я даже не знаю, как сказать. Вот это кольцо на вашей руке… император вам что-то сказал, когда его отдавал?
Яна выдохнула.
Вспомнила…
Выстрелы вспомнила, свою радость от оружия в руках, трупы, благословение Хеллы.
И…
– Ан…на…
– Я жива. Сейчас разберусь с подонками.
– Ос…
– Остальные? Прости, пап. Не успела, – Яна говорила, как привыкла, но император не удивлялся. Сейчас, наверное, его бы и Господь Бог не удивил, разве что воскресить изволил бы.
– Моя воля, – император говорил почти шепотом, невнятно. – Кольцо… наследуй…
Кольцо на нем было только одно.
Здоровущий перстень – черный камень в звериных лапах. Что за камень?
А кто ж его знает?
Яна коснулась его руки.
– Клянусь. Они не уйдут безнаказанными.
Они и не ушли.
Яна приняла наследство, Яна принесла жертву именем Хеллы… строго говоря, она выполнила условие. Разве что ночь в храме не провела, но богиня была не особенно пристрастна. Они с Яной и так пообщались. Ей хватило.
Яна помнила смерть Вороновых так четко, словно оно вчера было. Так Валежному и сказала. Генерал покачал головой.
– Тора Яна. На руке у вас не просто символ власти. На руке у вас ваше право на трон. Ваш отец сказал вам наследовать, вы приняли и поклялись…
– Я не о том клялась!
Ну да! Яна-то говорила, что убийцы не уйдут от возмездия! Но толковать можно было двояко. Что принимаю. А убийцы – да, она всех положила…
– Тогда надо было формулировать точно, – ехидно отозвался Валежный.
Получалось весело.
Петер отдал ей наследство. Русину.
Яна взяла, да еще и поклялась, что берет. И подтвердила – кровью негодяев. Фактически совершила жертвоприношение.
Таким образом, трон Русины принадлежит – ей. Наследуйте, не обляпайтесь.
– Отказаться никак нельзя? – мрачно уточнила женщина.
– Передать другому наследнику? Возможно. Но в нем или – в ней – должна быть ваша кровь.
Яна заскрипела зубами.
Жеванные мухоморы!!!
Вот как, КАК она так вляпалась!? И кому эту пакость передать можно?
– Вашему сыну. Он одной крови с вами.
Яна сделала шаг к Валежному. Второй. Третий.
И двигалась она так, что генерал даже попятился. За себя Яна еще подумает, сражаться или отступить. За сына – перегрызет горло. Ногтями перервет!
– Мой сын уедет из Русины. И это не обсуждается.
– Но вы – останетесь?
Яна медленно кивнула.
Валежный не позволил себе улыбнуться, но и он, и Яна равно знали, что улыбка – была.
Гошка. В том-то и дело, что Гошка…
Будь Яна одна, она бы кого угодно послала в любые дали. Она – с сыном. И сына можно задержать, увезти, можно ее шантажировать, можно…
Что угодно – можно.
Если она упрется, это будет подходящий рычаг давления на Яну.
Если она со всем согласится…
Про Иду никто не знает. Яна сможет договориться с купцом, пусть уезжает, забрав с собой всех детей, а потом, на свободе, в герцогствах, он найдет шанс вывезти и Гошку, и Топыча. Яна в этом была уверена.
Федору Меньшикову игры рядом с троном даром не нужны. Там точно не уцелеешь…
– Я – останусь. И советую подумать о супруге для меня.
– Тора Яна?
Валежный аж опешил. Он-то думал, что Яну придется долго уговаривать, умолять, объяснять. Ан нет? А почему?
– Я поясню свою позицию. Мой сын незаконнорожденный. Он не может сидеть на троне, – Кажется, было что-то такое в законах. А может, и нет. Лично зная Хеллу, Яна была уверена – для нее штамп в паспорте не причина и не повод. Наплевать ей на те штампы, ей кровь важна!
– Так…
– Его право спорно. Но если я удачно выйду замуж, мы получим и союзников, и поддержку, и помощь… вы меня поняли?
Еще бы Валежный не понял.
– Тогда… могу я объявить о вашем возвращении?
Яна подумала пару минут.
– Пока – нет. Сначала мой сын покинет пределы Русины, и я в этом удостоверюсь.
Валежный даже спорить не стал.
– Как прикажете… тора Яна.
Пока – тора Яна. А потом?
Яна с трудом подавила горький всхлип.
Сволочи, СВОЛОЧИ!!!
Ей меньше полугода с сыном осталось, но и этого времени ее лишают! Даже этого!!!
ЗА ЧТО!? Просто – почему!? В чем таком она провинилась!? Это несправедливо!!! Нечестно, подло, гадко!!!
– Тора Яна возможно, вы захотите проводить сына до границы?
Валежный тоже понимал, что где-то надо идти на уступки.
Яна медленно опустила голову.
– Захочу. И мой приезд из Зараево будет выглядеть более… логичным, не так ли?
– Легенду мы разработаем. Допустим, вас спасли…
– Партизаны?
– Мы обговорим этот вопрос, – решил Валежный. – Найдем людей, выясним место…
Яна кивнула.
– Хорошо. Давайте так и сделаем.
Забавно. Она сделала круг и опять возвращается туда, откуда прибыла. В Зараево…
Но зато ее сын уедет за границу. А она сможет еще какое-то время побыть с детьми.
Так мало…
Так много…
* * *
Поздно ночью Яна лежала в кровати. Гошка сопел рядом с ней, уткнувшись носом ей в подмышку. Мама рядом. Все хорошо.
Одному ему спать было немного страшновато. Или он просто притворялся, возможно и такое. Но Яна не возражала.
Пусть ее сын запомнит это ощущение тепла. Пусть у него будет хотя бы память. Твердое знание, что мама его любила. И любит, и будет любить. И беречь будет.
Может, удастся договориться с Хеллой?
Яна и в волчьей шкуре бы побегала, лишь бы рядом с сыном…
Она знала, что доходный дом окружен в три кольца людьми Валежного. Ее берегут. И стерегут тоже…
Ничего, вытерпим.
А Илья, значит, женился. Забавно. Интересно, на ком? Не слишком-то долго он печалился… да и какая ей разница? Если они встретятся, Яна с ним даже ругаться не станет – не хватало еще время тратить. Да тьфу на него три раза!
Гошка пробормотал что-то сонное и повернулся на другой бочок. Яна покрепче притянула сына к себе.
Маленький мой…
Однажды я пренебрегла твоими интересами. Подвела тебя и едва не потеряла. Больше я так не поступлю.
Яна понимала, она могла бы отказать и отказаться, могла бы устроить скандал… кто ее заставит? Валежный?
А кто ей помешает заорать, что она какая-нибудь Фекла Сидорова из деревеньки Гадюкинка? Кто ей помешает объявить себя самозванкой?
Но тогда Валежный может взяться за Гошку. С Ильей он договорится быстро – приказ отдаст и готово. Илья… память Анны подсказывала, что править он не сможет. Полком командовать – и то не очень получится. Но гонора…
Но самомнения…
И сам пропадет, и сына подведет. Определенно.
Нет, доверять Гошку Илье было нельзя решительно. Его надо было спрятать. И нельзя отдавать в руки хоть освобожденцев, хоть имперцев наивную Зинаиду.
Нельзя…
Яне остается только принести себя в жертву.
Объявить о возвращении государя… простите, императрицы, предъявить кольцо… кого возьмем на роль Сэма Скромби? Топыча? Он пойдет… А Голлум?
Разве можно, чтобы Кольцо – и без Голлума!?
Моя прелесссссть!
Яна прикусила губу, чтобы не фыркнуть.
Интересно, родится ли Мэтр в этом мире? Было бы у нее больше времени… хотя и так она рассказывала детям сказки. В том числе и про хоббита, народ-то самый подходящий! Трое мальчишек! Может, кто и напишет пораньше чудесную историю?
Прости меня, Гошка.
Дура я, конечно. Надо было как-то замаскироваться. Но кто ж знал? Валежный даже не ради меня приехал, ради Меньшикова. А что я под руку попалась – сама виновата.
Я справлюсь, конечно. Поморочу всем голову, выйду замуж, если понадобится, и уйду.
А ты останешься. И будешь жить тихо и спокойно. Своей жизнью. Не навязанной тебе.
И Зинаида будет жить, как она пожелает. Замуж выйдет, детей нарожает…
Корона – это ведь только в сказках благо. А так – кошмар ужасный. Только вот мало кто это понимает. Ну да ладно! Все устаканится, и сложится… и как-то да улежится в дороге.
Хелла, ты учти! Версия с рэпом еще не отброшена! Опять же, благовония подобрать, которые реально… вония, например, духи «Пуазон», а еще рассказать иконописцам про кубизм и авангардизм. Из того, что Яна сама помнит!
И в этот раз Яна была уверена, что ей не послышалось.
Тихий, но очень ядовитый смешок. Где-то там, на пределе слышимости, взорвавшийся ледяными осколками. Богов забавляли человеческие игры…
Глава 14
Ах, не нужно зеленого чуда –
Небу я буду верна…
Анна, Россия
Когда Анна, под руку с Борисом Викторовичем и в компании Киры с Гошкой вошла в зал морга…
Даже у нее дух перехватило.
Не по духовным причинам, а по вполне физическим и материальным.
Свечи, цветы, благовония.
А еще пот, духи присутствующих, запах морга…
Все вместе это составляло такой букет, что Кира пошатнулась и стала оседать навзничь. Анна тут же сунула ей под нос склянку с нашатырем.
– Ф-фуууу! Спасибо!
– Держи у себя и дыши, если что, – распорядилась тихо Анна.
В ее время нюхательные соли были обязательной принадлежностью каждой дамы. Вот и здесь она… озаботилась.
– Ага…
– И говори мне. Твое самочувствие мне дороже, поняла?
Кира кивнула.
– Мы уйдем в любой момент, не смей терпеть ничего ради меня. Вы с Гошкой мне важнее всего остального, поняла?
Боря тоже это услышал, и едва заметно коснулся пальцев Анны. На людях он себе ничего не позволит. Но дома…
Кажется, ему повезло найти женщину, которая стала не только его любовью. Анна стала настоящей матерью, подругой, примером для его дочери.
Идеал женщины. Просто – идеал.
– Мам…
– Гоша, солнышко, давай мы попрощаемся с дядей. Он мне был дорог.
Гроб с телом Сергея уже стоял посреди зала морга. Анна поудобнее перехватила две алые розы. Сделала шаг, другой…
– Ты все-таки пришла!
Ольга Сергеевна словно из воздуха материализовалась.
Высокая, бледная, вся в черном, словно воплощение скорби… а есть ли скорбь?
Анна внимательно посмотрела на женщину. И поежилась. Таким холодом от нее веяло, такой неукротимой яростью, словно снежный буран кружил здесь, в маленьком помещении, вымораживая все вокруг себя.
Скорбь?
О, нет! Злость, негодование, недовольство… наглая судьба нарушила ее планы! Наглая смерть забрала сына! Наглая девица не отдает внука!
Но если на смерть и на судьбу кричи, не кричи, не поможет, то с девицей можно было и потягаться, и справиться.
Догадайтесь, кто был назначен крайним?
– Добрый день, Ольга Сергеевна.
Борис выступил вперед.
– Господин Савойский?
– Госпожа Цветаева, – спокойно отозвался Борис. – Это ужасное горе. Я вам очень сочувствую.
Вежливые красивые слова. И – предупреждение.
Я тебе сочувствую. Но советую на моем пути не попадаться.
Ольга Сергеевна ответила недобрым взглядом.
– Так Анна Петровна ваш наемный работник?
Если ты с ней спишь, не думай, что она в безопасности.
– Анечка – близкий и дорогой мне человек.
Порву, если протянешь руки.
– Всему и всегда есть цена, не так ли?
А на каждую силу есть другая сила.
Высокие договаривающиеся стороны обменялись понимающими взглядами. А то ж! Анна подумала, что потом обязательно расшифрует это все для Киры. Пусть девочка учится. А потом взяла Гошку за руку и пошла к гробу.
Тело было совершенно не похоже на Сергея.
Его лицо, его губы, его волосы, разве что чуточку поредевшие. Но вот жизни в нем не было. Жизнь была в цветах, которые умирали рядом с его телом. Умирали и наполняли воздух ароматом своей смерти.
Анна положила розы, перевитые черной лентой, в изножье гроба.
– Спи спокойно, Сережа. И спасибо тебе.
Вслед за ней положил цветы и Гошка. Боря демонстративно цветы не брал, равно, как и Кира. Они здесь не для выражения соболезнований. Они – с Анной!
– Мам, а кто этот дядя?
– Ты ему не сказала? Это твой отец, Георгий. А ты – мой внук.
Императорский театр без размышлений принял бы Ольгу Сергеевну в свои ряды. Поймать нужный момент ей удалось филигранно!
Но и Анна была не лыком шита.
Если Ольга Сергеевна рассчитывала, что Анна станет оправдываться, спорить, что-то мямлить… Такие при дворе не выживают. Анна и не подумала замедлиться с ответом.
– Ольга Сергеевна, я сочувствую вашему горю, но с вашим сыном… училось еще много… девушек.
Паузы были точно рассчитаны.
Здесь можно спасть с кем угодно до свадьбы, здесь это не порок. А потому свою репутацию Анна не губила. А вот присутствующие точно поняли… ну да, что-то у них было. Но разве это значит, что мальчик – обязательно сын Сережи?
Горе у его матери, понятно. Но зачем же на людей нападать?
Ольга Сергеевна сдаваться не захотела.
– Учились многие, но родила от него только ты. Или ты будешь это отрицать?
– Буду, – равнодушно подтвердила Анна. Мало ли кто от него еще родил?
– Мам… эта тетя говорит, что моя папа умер? А она моя бабушка?
Гошка соображал быстро. Только поди, вставь слово в битву двух фурий!
– Георгий Петрович, – Анна намеренно назвала сына полным именем. – Ольга Сергеевна расстроена. И говорить она может о чем угодно. Поверь, словам, сказанным в горе, верить нельзя.
– Ладно…
– А если тебе так нужен папа, может, и я подойду? – Боря демонстративно обогнул Ольгу Сергеевну, приблизился и опустился на колени перед мальчиком. – Вы с Анечкой мне родные…
– Это же не взаправду, – Гошка и про похороны забыл, и про все на свете. Дядю Борю он знал, любил, принял, как родного.
И вдруг…
Папа!?
Дядя Боря будет его ПАПОЙ!?
А так можно!?
– Так будет взаправду. Вот поженимся с твоей мамой – и все будет хорошо.
– Мама? Правда?
Анна посмотрела на Савойского без малейшей приязни. Ее просто загнали в ловушку. И за это еще благодарить надо? Ну, знаете ли!
Второй огненный взгляд последовал от Ольги Сергеевны. А любопытных сколько было!
Хоть ты соли! Хоть ты заквась!
Такое развлечение! Это ж сколько потом обсуждать можно… кто-то и камеры на телефоне включил! Пиар на костях, он такой, популярный!
– Правда, солнышко!
Только атмосфера морга помешала Кире завизжать от восторга.
Она! Это! Сделала!!!
Они поженятся!!!
УРА!!!
– Полагаю, сейчас не время и не место для ваших матримониальных планов, – прошипела Ольга Сергеевна.
– Я тоже так полагаю, – отозвался Савойский и поднялся с колен. Подхватил Гошку, усадил к себе на шею, наплевав на дорогой плащ и грязные ботиночки.
– Держишься?
– Да.
– Вот и отлично. Соболезнования мы выразили, цветы положили, народ развлекли! Дамы и господа, кланяться не буду, желаю вам печально оставаться. Анна, Кира – за мной!
И развернулся к двери.
Стоит ли сомневаться, что дамы последовали за ним?
Ольга Сергеевна стояла посреди зала и кусала губы.
Сволочи!!!
Все – СВОЛОЧИ!!!
Такая была хорошая идея! При всех заставить Анну признаться, что ее сын – от Сергея. А там и еще что-нибудь продавить. А так-то стала бы она сюда тело везти! Захоронили бы в Швейцарии, рядом с клиникой!
А что в результате?
Эта стерва выходит замуж за Савойского! И Ольга сама, своими руками их свела. Прямо над гробом сына. Нарочно так не придумаешь…
ГАДЫ!!!
Вы у меня попляшете еще!!!
И показалось на миг Ольге Сергеевне…
Словно где-то, далеко, на миг качнулись хрустальные колокольчики, рассыпая мелодичный звон. Или кто-то рассмеялся? Или Снежная Королева расколотила свое зеркало?
* * *
Городской воздух после вони морга показался всем упоительно вкусным. Опьяняющим…
Кира схватила за руки и Бориса, и Анну…
– Ну-ка, еще раз? Вы хотите пожениться?!
– Я – хочу. А вот что Аня мне ответит, не знаю, – ловко вывернулся любящий отец.
– Я не уверена, что сейчас подходящее время, – промямлила Анна.
– А когда оно будет подходящим? Когда будет нужное сочетание звезд Сад-ад-Забих?[26]26
Л. Соловьев. Повесть о Ходже Насреддине, прим. авт.
[Закрыть]
Анна опустила глаза.
С ее точки зрения, это было подло и нечестно. Она может выйти замуж за Борю. Но дальше-то что? Она же умрет через полгода! Просто – умрет! А он останется с ее сыном и ее проблемами?
Это – как!?
Порядочный поступок? Достойный!?
Женщина подняла глаза от асфальта. И поняла, что ее возражения и плевка не стоят. Потому что на нее смотрели три пары родных глаз.
Гошка, ее любовь и радость, ее сын. С надеждой и ожиданием. Правда, мам? Ведь можно? Они наша семья? Ты согласишься!?
Кира. Ее воспитанница. Ее родная девочка, ее сестренка. Почти дочка. И тоже – с надеждой. Яростной, искренней… такой нельзя отказывать. Она всю душу в нее вкладывает. Если Анна сейчас скажет «нет», Кира ее простит. Но Аня причинит девочке очень сильную боль.
Правильно ли это будет?
Боря. Ее… да, ее любовь. Как и когда она расцвела? Анна и сама не знала.
Просто сначала ей хотелось помочь, убрать пропасть между отцом и дочерью. Потом ей захотелось сделать так чтобы Борис Викторович улыбнулся. А потом его улыбка вдруг стала самой важной на свете.
Почти. После Гошки и Киры…
И Анна поняла, что любит.
А Боря смотрел. Серьезно, испытующе. И столько сомнений было в его глазах, столько… любви. Если она откажет, он примет ее отказ. Но ему будет очень больно.
Стоят ли Анины принципы боли ее родных и близких?
Ответ она знала.
К лешему в лес те принципы! И поглубже, под корягой закопать!
Она любит, ее любят. Пусть полгода счастья, но эти полгода будут для ее родных самыми лучшими! Она из кожи вон вылезет, но все для них сделает!
Вот!!!
Анна улыбнулась.
– Я полагаю, сначала мы отпразднуем Кирин день рождения. А потом все вместе сядем и выберем подходящее расположение звезд.
– Ты – согласна? – уточнил Савойский.
И подумал, что надо бы Цветаевой цветочки послать. Что она хотела получить – понятно.
А вот чего добилась…
Так бы он Анечку еще год не уломал! А Цветаева за пять минут справилась! Вот… мать-героиня!
– Согласна, – улыбнулась Анна. – Я вас всех слишком люблю, чтобы отказывать!
Кира посмотрела на Гошку.
Гошка на Киру.
И дети, ставшие в эту секунду семьей, заорали на всю больницу, да так, что с крыш стаи голубей поднялись в воздух.
– УРРРРААААААААААААААААААААААА!!!
Антон Андреевич Валежный, Беркут
Был бы приличным человеком, так напился бы.
Но кто считает военных приличными людьми? Вы знаете, как их клеймят в газетах?
Опричники, оплот самодержавия, сатрапы, звери, и это даже не начало списка эпитетов. Так… даже не затравка! Разминка!
Мысль о том, что кто-то должен и родину защищать, а не только языком по воздуху колотить, всей этой своре в голову не приходит. А и пришла бы – что ей делать в полном вакууме? Он, говорят, засасывает.
Так что Валежный поступил как человек неприличный, и отправился в храм (религия – опиум для народа!!! А кто спорит – тот наркоман!).
Епископ Даниил был на месте. Ему тоже досталось в эти дни, ох как досталось…
Поди, восстанови разрушенное, людей где собери, где организуй… это не просто тяжело. Это как небо на плечах держать.
Даниил понимал, что рано или поздно его раздавит. Он перестанет справляться, или болезни его одолеет, или он просто рухнет на всем скаку, словно подстреленный…
Но до той поры он сделает все возможное. Чтобы перед Творцом стыдно не было.
Валежному старик обрадовался, как родному.
– Тор генерал!
– Отче…
Уже по одному слову епископ понял, что дело крайне серьезное, и подобрался.
– Тебе требуется совет, чадо?
– И совет, и помощь…
– Ну так пойдем ко мне, в келью. Побеседуем… ты чаек любишь? С чабрецом?
Чай Валежный любил. А уж когда на столе еще и мед оказался…
– Откуда, отче?
– Нашлись неравнодушные люди. Мы сейчас медком и травами братию от болезней спасаем. Но ради хорошего человека…
– Так не надо тогда бы…
– Душу тоже целить надобно, – покачал головой Даниил. – Иногда лекари над телом бьются, а бестолку. Почему? Так человек себя сам поедом ест, грызней изводит. А снял бы с души груз, так и выжил бы. И других вытянул… это нам кажется иногда, что совесть придавлена и прикопана. А она все равно есть. И человек всегда знает, хорошо он поступил или плохо. Хоть ты сотню епитимий выполни и тысячу индульгенций оплати, все одно – добра не будет.
– Может и так, отче…
За этим разговором они и дошли до кельи. И Даниил повернулся к Валежному, закрывая дверь. Плотно, не подслушаешь.
– Так что случилось-то, Антон Андреевич?
– То и случилось. По вашему слову и сбылось…
Даниил только ахнул.
– Неужто…
– Да. Права была… Хелла.
Имя Валежный выговорил с трудом. И смотрел почти умоляюще. Даниил даже его не понял сначала. Все же сбылось? И хорошо, и замечательно…
– Так в чем же беда, сыне?
– Ну так Хелла же!
Даниил качнул головой.
– И что же?
– К добру ли?
Ответом ему был смешок епископа.
– Ты, сыне, пей чаек, да своей головой думай. Не писанием. Понятно, какой-нибудь фанатик тебе сейчас наплетет сорок верст до небес, да все лесом. Но и я издали зайду. Чай, люди твои врага убивали? И не исповедались, и не причащались… бывало?
– Да.
– А в рай все одно попадут.
– Да, – в этом Валежный даже не сомневался.
– Так у убитых ими и братья есть, и матери. И жены с детьми… добро ли это?
– Нет.
– А все ж дело доброе – за свою родину стоять… как это совместить?
Валежный пожал плечам.
– Не много ли вы от меня хотите?
– Так и Творец от нас хочет многого. Ты сам подумай, сыне. Нет ничего однозначно черного или однозначно белого. Не бывает так в жизни…
– Ну да.
– Так почему же, когда вам говорят, что Творец – добро, а Хелла зло, вы так легко в это верите?
Валежный посмотрел на епископа большими квадратными глазами.
Ну так вы ж и говорите, нет?
– И что? – не стал дожидаться логичного вопроса епископ. – ты ребенку как объяснять будешь, доходчиво – или целиком и полностью? Ежели он руку в костер сунет… ты ему о физике расскажешь, или просто про «горячо»?
– Понятно, что второе.
– Вот. А когда ребенок взрослеет, вопросами задаваться начинает, можно уже и про физику. Пойми, чадо, Хелла – не зло, равно, как и Творец – не добро. Они – часть чуда Творения, и не нам их судить или лезть в их мотивы.
– Но считается, что Хелла посылает испытания?
– А как ты без испытаний расти будешь? Если тебе в рот будут булки падать, так ведь и штаны носить незачем? Говорят, за морями есть земли где людям не надо трудиться. Они и не развиваются, им и не надо ничего. А зачем?
– Ну… да. А мне-то что делать?
Епископ пожал плечами.
– Я бы сказал так. Делай, чадо, то, что должен. А будь – что будет.
– Неубедительно, – покривился Валежный. – Вот, нашел я императрицу. Думаете, она рада?
– Нет?
– Не с чего ей радоваться. Она вообще хотела покинуть Русину. А тут я… чего-то требую… шантажировать пришлось. Добро ли это?
– Ты ж не деньги просил, чадо. И не для себя – для Русины.
Валежный вздохнул.
– Так-то да. Но ей ведь ничего не надо. И… Анна права. Мы в чем-то предали ее отца. Мы этому позволили свершиться. Я был на фронте, но я знал. Знал, понимаете, отче? И ничего не сделал!
– А что бы ты мог сделать, сыне?
– Хоть предупредить…
– Для спасения – или для очистки совести? Сам же знаешь, что Петер, упокой Творец его душу, никогда бы и никого не послушал…
Знал.
И что? От этого легче становится?
– С императрицей я поговорю, сыне. Завтра же приду… куда надобно?
– Я сам ее к вам привезу, отче, – решил не рассекречивать всех тайн Яны Валежный. Про сына как-то… наверное, не стоит о таком говорить. Пусть императрица сама скажет, если пожелает.
– Привози. Я рад буду. Только никому не говори, кого привез. Пусть она сама решает.
Валежный кивнул.
– Спасибо, отче. Значит, не во зло?
– Хелла – не зло. Равно как и Творец не чистейшее добро, иначе бы и жить-то было нельзя. Есть день, есть ночь, есть свет и есть тени, и не бывает одного без второго. А если будет… кабы это не было хуже любого зла.
Валежный медленно опустил голову. Он понял.
– Мы приедем. Спасибо вам, отче.
– Не стоит благодарности, сыне. Дело наше такое, души вести. Помогать, плечо подставлять?
– А десятину собирать? – подколол Валежный, отлично понимая, что епископ не обидится. Скорее ответит насмешкой на насмешку.
Так и есть. Улыбается.
– Молитва не масло, на хлеб не намажешь. А той святости, что у избранных в нас нет, медом и акридами не пропитаемся. Это уж точно…
– Да столько акрид по Русине и не наберется.
– Попробовать-то можно, сыне. И крестьянам польза… да вот только пока переловишь, времени на молитвы и не останется, – подшучивал епископ, блестя глазами. Улыбался он сейчас от души.
И Валежный подумал, что да. Императрица не зло и не во зло. Когда у человека надежда появляется, у него одним махом двадцать лет с плеч падает.
– Мы, сыне, души поддерживаем, но и земных телах стараемся не забывать. Главное, чтобы в мирское перевеса не было.
– А если будет?
– Тогда это уже не храм будет, а министерство.
Валежный оценил и рассмеялся. Из храма он уходил спокойный и довольный. Определенно, завтра он сюда привезет императрицу. Как же нужны такие люди, как епископ. Не при дворе, не в мирное время, там они решительно неудобны подхалимам и лизоблюдам. Но вот так, в тяжелые года…
Им цены нет. Не люди – искры Творца. За что ему и громадное спасибо!
Анна, Россия
Кира была счастлива.
Она летала, как на крыльях, она готова была танцевать, она едва не пела…
Победа!!!
Папа бросил противную Лизку и женится на Анечке! Разве это не повод для счастья?
– Кира, ты сейчас не занята?
Гошка смотрел на старшую подругу серьезно и внимательно. Частенько он спрашивал совета именно у нее. Взрослые…
Да, это хорошо, но они именно, что взрослые. Они так много не понимают! Иногда даже страшно становится, сколько им недоступно! А вот Кира может объяснить, может посочувствовать, может помочь…
А Кире мальчишка давно не был в тягость.
Дети бывают разные, понятно же! И никто не любит всех детей подряд, это уже болезнь! Но если ребенок умненький, послушный, воспитанный… а Гошке еще и рано повзрослеть пришлось из-за болезни…
Кира даже удовольствие получала от общения.
Оказывается, это прикольно – чему-то учить мелких! Интересно так… когда ты вкладываешь знания, а они потом на тебя вываливаются…
Она Ане об этом сказала. И получила в ответ поцелуй в кончик носа.
– Сообразила, почему мне с тобой интересно?
Кира попробовала надуться от такого сравнения, но даже этого у нее не вышло. Это ж Аня! Хорошо, что папа все сообразил! А то Кира уже продумывала страшные планы. К примеру, сбежать…
И написать записку, что ее похитили…
А что? В каком-то кино оно сработало… правда, была опасность, что в нашей непродвинутой стране умного школьника за такие выходки выдерут, как сидорову козу. В Америке проще, у них там демократия. А у нас, в России, крапива растет.
Совершенно нетолерантное растение!
– Что случилось, Гоша?
– Кира, а если твой пап и моя мама поженятся, мы станем родными?
– Да! Ты будешь моим братом?
Почему-то Кире вдруг важно стало услышать ответ на этот вопрос.
– Буду. Это хорошо. А у них потом еще дети появятся?
– Наверное, – об этом Кира уже меньше задумывалась.
– А мы им будем нужны? Потом?
Вот на этот вопрос Кира точно знала ответ. Это подЛизке она не была бы нужна! А Ане – очень!
– Конечно, будем! Это же папа… и…
– И мама… а мне можно будет твоего папу – папой называть? У меня же папы нет… ты не обидишься?
– Можно, конечно!
– А ты мою маму будешь звать мамой?
Кира задумалась.
Психологи развили бы на эту тему кучу теорий. Может, еще и болезни нашли бы, и еще чего…
Кира ведь мать толком и не знала. Той не до дочери было – какая дочь? Зачем дочь, если есть водка? Вместо матери у Киры была бабушка. Но это все же немножко другое.
Потом появлялись мачехи. Каждая из них старалась стать женой. Любовницей, содержанкой… ни одна не собиралась становиться матерью для Киры. Ни одна.
Аня ей матерью не была. Но… именно с ней Кира впервые получила тепло, любовь, заботу. Впервые поняла как это, когда ты можешь доверить человеку даже самый страшный свой секрет.
Как это бывает, когда за тобой примчатся куда угодно. Пусть потом тебе надерут уши, но сначала тебя молча и без разговоров вытащат из любой беды. А уж потом…
Потом ты получишь за все и сразу.
И за то, что заставила людей волноваться. Любящих тебя людей. Искренне любящих.
Если это не мать, то кто тогда Аня? И все же, все же…
– Гоша, я не знаю. Я хотела бы попробовать…
– Кира, а тот тип… ну, мы ходили тогда на похороны…
– Да, Гоша?
– Это был мой папа?
Кира покусала губы.
– А у Ани ты не спрашивал?
– Я не хочу маму расстраивать. Та бешеная бабка так орала…
Кира прокусила губу до крови и не почувствовала. А что тут ответишь? Хотя она знает – что.
