Текст книги "Невозможный Кукушкин"

Автор книги: Галина Галахова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

ЧТО-ТО БУДЕТ ДАЛЬШЕ?

И вправду – что-то будет дальше? Речь учительницы привела незваных гостей в необыкновенное состояние, они потеряли всякую способность самостоятельно, без подсказки, думать. И даже этот корифей, Гуслевич, который всегда считал себя всех умнее, и тот покорно потащился на последнюю парту и там сбросил свою нейлоновую куртку.

Впоследствии всю вину за это приключение он активно сваливал на подполковника Новодедова, который, дескать, первый потянулся на последнюю парту… На что Новодедов удивлённо отвечал ему: «Ну хорошо, я потянулся… Но у тебя-то своя голова на плечах есть или как?»

Но все эти разговорчики и поиски виноватых начнутся потом. Пока все четверо сняли пальто, а Серафима Петровна сняла вдобавок боты. Она с явным удовольствием рухнула на последнюю парту и посадила с собой рядом Расстегая Иваныча, который счастливыми глазками уставился на Светлану Леонидовну, – он всегда мечтал побывать в школе.

А как же Ярослав Кукушкин? Хотите верьте, хотите нет, но вся великолепная четвёрка, потрясённая новыми событиями, совершенно забыла о нём. И только его дневник, выскользнувший из руки Новодедова, тоскливо вспоминал своего хозяина: надо же – он, дневник, на уроке, а хозяина нет. Обычно всё бывало наоборот.

– Начнём, товарищи шефы. Кто из вас первый?

Все почему-то уставились на Новодедова – этот не подкачает!

Новодедов крякнул:

– Позвольте-позвольте, почему я?

Класс засмеялся, а Новодедов вспомнил, что действительно ему, как бывшему военному, не к лицу отступать и прятаться за чужую спину.

Новодедов вышел на середину класса и густо покраснел. Ох, и тяжело же говорить!

– Значит, так, – кашлянул Новодедов. – Скажу вам откровенно: тут вышла какая-то ошибка.

Светлана Леонидовна высоко взметнула брови.

– Никакие мы не рабочие. Я, например, бывший военный, подполковник в отставке, Новодедов.

В классе возник шум недоверия: военный, а где твои погоны?..

– Да-да, я вас понимаю. Но, к сожалению, уж так получилось. Я не готовился специально прийти к вам, а то бы, конечно, надел парадную форму и подготовил выступление заранее. А сейчас я стою, как под обстрелом… Я вообще так много детей сразу второй раз в жизни вижу. Как это впервые случилось, я вам, пожалуй, сейчас и расскажу.

ЛЕГЕНДА О ЛЕЙТЕНАНТЕ

Есть всё-таки на свете необыкновенные люди. Смотришь на них и диву даёшься: как будто бы они как все и всё-таки до чего особенные!

Таким особенным в нашем полку был мой друг Николай – командир разведывательной роты. Увидишь его издали – и уже тебе хорошо и весело становится. Все, кто знал его, соврать не дадут.

Лейтенант он был, отчаянной смелости человек и весёлый очень. Расскажу вам про самое шумное его дело. Впрочем, какое дело? Просто ушли они на разведку втроём. С ним всегда ходили Костя Петров и Скрипка Иван Иванович – украинец. Надо было узнать, как охраняется железная дорога на станции Воропаево и часто ли ходят по ней поезда с боеприпасами.

Должны они были вернуться на второй день, и на третий их нет. Думаем: всё – амба! Вдруг как будто по лесу мелкий дождичек застучал, и всё ближе, ближе к нам шумит лес. Мы часть в тревогу подняли, залегли… Смотрим, выходит из леса видимо-невидимо детей – их потом триста человек оказалось! – верёвками друг к другу привязаны, чтоб не потерялись, и ведёт их Николай, в шею раненный, голова почти лежит на плече. Позади колонны – весь седой, Петров и Скрипка. Костику не было и тридцати, а весь белым стал. Что же оказалось?

Разведали они всё, что надо, собрались уходить, вдруг видят – поезд подходит. Из какого-то вагона дверь отошла, и кто-то маленький выпрыгнул и покатился по насыпи, упал почти что рядом с ними, лежит и не шевельнётся. Это уж им совсем ни к чему было: вдруг погоня начнётся за этим «прыгуном», а тут они – разведчики.

Стали тихо и быстро уползать. Но всё-таки лейтенант не выдержал и решил посмотреть на того, кто прыгнул. Решил и решил. Сам себе командир. Подполз и увидел, что это мальчишка и он давно уже мёртвый. Такого и выбросили.

Не знаю, как там у них дело дальше повернулось, только Николай с товарищами освободил целый поезд наших детишек, которых фашисты в рабство угоняли. Освободить – ещё туда-сюда, мне понятно. Но как он их через линию фронта провёл?!

Шум в части поднялся такой, что дошло до командующего армией: во-первых, подвиг небывалый, а во-вторых, куда детей девать? Командующий армией сказал: «Молодец, лейтенант!» – и орденом наградил его и товарищей, которые с ним были. С тех пор Николай находился как бы под покровительством командарма. Но не пользовался этим, воевал, как и мы, без послабления.

ХОЧЕТСЯ ПЛАКАТЬ

– Вот про это я и хотел вам рассказать, – закончил Новодедов.

Класс, заворожённый рассказом, долго молчал, а когда наконец очнулся, то закричал требовательным хором:

– Ещё! Ещё расскажите! Что с лейтенантом дальше было?

Новодедов погрустнел, покрутил рукой в воздухе и сказал:

– С ним много чего было! А в конце войны его у… – И осёкся, потому что встретил умоляющий взгляд Светланы Леонидовны, и торопливо добавил: – Ещё одним орденом наградили!

Класс взорвался радостными криками, и среди этих воплей Новодедову послышался какой-то странный одиночный звук, как будто кто-то всхлипнул.

Новодедов вытер платком горящее лицо и поискал глазами проникновенного слушателя. Навстречу ему с последней парты из-за груды пальто высунулась робкая рука и тут же спряталась.

– Ты чего? – доверительно сказал он руке. И вдруг что-то приглушило восторженный класс. Настала тишина, и в этой тишине все повернули головы в том направлении, куда было обращено лицо Новодедова.

– Как была его фамилия? – спросил чей-то голос с последней парты, и нельзя было определить, чей это голос, потому что лицо спрашивающего было закрыто руками.

– Лейтенант Николай Трескунов, – торжественно сказал Новодедов.

– Я так и чувствовала, – прошептала Серафима Петровна, открывая лицо, – это был он, Николаша.

Класс, словно заколдованный, молчал, ничего не понимая. Вдруг Мина Ивановна выпрыгнула на середину класса, своротив по дороге парту с Пчелинцевым и Нырненко, и воскликнула:

– Вот она! Посмотрите на неё, нашу дорогую Серафиму Петровну! Она – мать героя лейтенанта Трескунова! Столько лет Серафима Петровна про него ничего не знала – и вдруг!.. Спасибо тебе, Новодедов!

Что тут поднялось в классе! Все захлопали, затопали, застучали крышками парт, Расстегай Иваныч залаял, и только Серафима Петровна безучастно смотрела перед собой и ничего не видела.

Светлана Леонидовна пыталась успокоить разбушевавшийся класс, но это ей оказалось не под силу.

Все требовали, чтобы выступила Серафима Петровна и всё им рассказала про своего сына.

Но Серафима Петровна не то что выступить, но и шевельнуться боялась, потому что слёзы катились из её глаз ручьями, и она пыталась заслониться от всех и скрыть их ладошками. Вот ведь какое грустное событие приключилось с ней сегодня! Погиб её сын, погиб Николаша, знает про то Игнатий Петрович! Он чуть было не проговорился детям, но ей-то он сказал чистую горькую правду.

Понуро сидела на последней парте Серафима Петровна, охваченная горем.

Перед ней, поставив парту на прежнее место, шептались Нырненко и Пчелинцев.

– Это ж та бабка, которая мышей боится… Помнишь, как она драпала, когда мы на верёвке перед ней мышь провели? Она тогда ещё тапок потеряла, ну помнишь?! Мы ещё ей в почтовый ящик мышей сажали.

Мина Ивановна тем временем рассказывала, как Серафима Петровна выхаживала раненых, как заботилась о них, себя не жалея.

– Вот не знал… – зашипел Нырненко. – Тогда бы я нипочём не стал. Ну дураки! Какие всё ж таки мы с тобой крокодилы, Андрюшка!

– А кто придумал? Кто говорил: давай и давай? Если я крокодил, так ты тогда просто динозавр!

Мина Ивановна сказала:

– Вот и всё! Благодарю за внимание.

Благодарные слушатели её долго не отпускали, устроили ей настоящую овацию, снова в ход пошли крышки парт.

Дверь открылась, и на пороге встал директор, однако никто не заметил его. Директор постоял, подождал – может быть, шум смолкнет сам собой, но не тут-то было.

И ГРЯНУЛА ГРОЗА

– Что у вас происходит, пятый «б»? – строго спросил директор. Класс восторженно заорал:

– У нас встреча с интересными людьми! Так интересно, ужас!

В поддержку сказанного одобрительно залаял Расстегай Иваныч, чем и погубил всё окончательно.

– Светлана Леонидовна, это что ещё такое? – грозно спросил директор.

– Собачка, – тихо выглянула из-за пальто Серафима Петровна. – Мы с вами уже виделись сегодня. Здравствуйте ещё раз! Мы из-за Славы пришли. Из-за Кукушкина.

– При чём здесь Славка, при чём здесь Кукушкин? – пронеслось по классу.

– Ну знаете ли, Светлана Леонидовна, у вас и собака была на уроке. Это прямо цирк какой-то. Не ожидал я от вас, честное слово. На перемене жду объяснения.

Светлана Леонидовна покраснела. Опустив голову, невесёлым взглядом проводила она прямую директорскую спину до дверей.

– Минуточку! – успел остановить директора Новодедов. Директор обернулся. – Извините, но Светлана Леонидовна здесь совсем ни при чём. Если кто и виноват, так это мы. Гуслевич, скажи!

– Вы нарушили учебный процесс, – строго сказал на это директор и поднял кверху палец. – Кто дал вам право нарушать учебный процесс?

Новодедов и Гуслевич растерялись, но им на помощь пришёл весь класс.

– Они наши гости! Мы их любим, ура! – грянул хор из сорока весёлых голосов.

«Ура» пришлось на звонок. Все повскакали с мест и тесным кольцом окружили Новодедова и Мину Ивановну. Директор ещё раз осуждающе взглянул на Светлану Леонидовну и вышел из класса.

Стас помог одеться Серафиме Петровне и вывел её в коридор. За ними вышла Светлана Леонидовна с грустной улыбкой на лице.

– Нехорошо-то как получилось, – проговорила Серафима Петровна и робко посмотрела на учительницу. – Уж простите вы нас, пожалуйста, мы не хотели, чтобы у вас были неприятности.

– Да что вы, Серафима Петровна! Наоборот, я даже рада. Такие встречи, как сегодня, раз в сто лет бывают. Теперь у вас появился новый большой друг – пятый «б», – весело сказала учительница. На самом деле ей было грустно: она тоже поняла, чего не досказал Новодедов.

– Просто не верится, – всхлипнула Серафима Петровна. Чтобы не дать старушке расплакаться, Светлана Леонидовна перевела разговор на другую тему:

– Вы что-то сказали про Славу Кукушкина, я так и не поняла – что.

Серафима Петровна встрепенулась и проговорила:

– Как же, как же! Он пропал. Со вчера дома не ночевал. Может, вы про него что-нибудь знаете?

– Не ночевал дома? – переспросила Светлана Леонидовна, бледнея. – Но он вчера заболел, больной пришёл в школу.

– Как заболел? – удивился Гуслевич. – Я его утром провожал в школу. Он был здоров, уверяю вас.

– А вот и мы, – вступил в разговор Новодедов, проталкиваясь через толпу мальчишек и девчонок в коридор. За ним вышагивала Мина Ивановна.

– Я прямо вспотела вся, – сказала Мина Ивановна. – Ну и настырный народ, хотят всё знать!

– Мы о Славе говорим, – пояснила вновь пришедшим Серафима Петровна. – Светлана Леонидовна про него тоже ничего не знает.

– Андрюша! Юра! – подойдите, пожалуйста, сюда, – позвала. Светлана Леонидовна Славкиных приятелей.

Красные, распаренные, они подошли к ней нехотя, особенно не хотел подходить Нырненко.

– Вы как из пустыни Сахары, – сказала Светлана Леонидовна.

– Угу! – подтвердил Нырненко и отвернулся, боясь встретиться взглядом с Серафимой Петровной, – кажется, бабка его узнала!

Действительно, она его узнала и смотрела на него во все глаза. Ах, вот ты каким оказался, разбойник! Мельком тебя видела, да не упомнила, а теперь глаза твои сами тебя выдали.

– Ребята, Слава Кукушкин не ночевал вчера дома. Вы что-нибудь об этом знаете? Где он может быть?

На лицах обоих приятелей изобразилось неподдельное удивление, и уверенность, что они могут что-нибудь знать, сразу отпала.

– А где он ночевал? – спросили оба в ответ.

– Вам Слава вчера не показался больным? – осторожно спросила Светлана Леонидовна, чтобы не навязывать им своё мнение.

– Не показался, – ответил Нырненко, глядя себе под ноги. – Он был, как всегда…

– Но всё время говорил, что больной… – добавил Пчелинцев. – Он был какой-то ненормальный. Да… А вот позавчера, когда мы в футбол играли, он увидел на небе какое-то блюдце.

– Сам ты ненормальный. Он всегда такой! – набросился на Пчелинцева Нырненко. – Ну и что ж, подумаешь, блюдце!

И тут приятели заспорили друг с другом, и стоило большого труда унять их.

– И я видела блюдце, – тихо сказала чистую правду Серафима Петровна. Но никто на это не обратил внимания, не до того было.

Светлана Леонидовна, по совету Гуслевича (сам он от ребят ничего не добился – они попросту косились на него и молчали) быстро постаралась выяснить, когда, в котором часу они в последний раз видели Кукушкина.

Тут наступило гробовое молчание, которое, казалось, не в силах было ничто нарушить.

Но Серафима Петровна случайно кашлянула в кулак, и Нырненко, как ни странно, заговорил так быстро, что прямо не остановить его:

– Когда мы ушли с физкультуры… Ну ещё тогда, когда мы ушли с физкультуры…

– Вы ушли с физкультуры… Так-так… Прогуляли, значит?

– Нет, мы пошли провожать Славку. У Андрюшки ещё парашютист был… И мы запустили…

– Парашютист? – переспросил Новодедов и вытащил из кармана парашютиста. Как хорошо, что хоть его-то не забыл дома. – Не этот ли?

– Этот, – сказал хмуро Пчелинцев.

– А вы знаете, где он был? – спросил Новодедов, пробуя расшевелить в них любопытство.

Но они отмалчивались.

– Он был у меня в комнате. Больше того, скажу я вам, он был не один, а с неким товарищем… Фамилию я этого товарища что-то забыл. Кто-нибудь из вас, может, мне её напомнит?

Опять воцарилось молчание. И опять Серафима Петровна кашлянула в кулак.

– Славка за ним лазил в форточку! Он и аквариум грохнул.

Пчелинцев с презрением посмотрел на Нырненко и сказал:

– Предатель! Ну кто тебя просил?

Нырненко опустил глаза в пол и больше их не поднимал в течение всего остального разговора.

– А у тебя странные понятия о предательстве, – сказал Гуслевич, обращаясь к Андрюшке. Тот щекой только передёрнул. – Но мы ещё, я думаю, переговорим с тобой не раз на эту тему.

– Ну а после этого? – спросил Новодедов Нырненко, чувствуя, что давить надо именно на этого парня: легко поддаётся.

Серафима Петровна опять кашлянула.

– После этого мы побежали. А потом Славка с Андрюшкой подрались…

– Драться нехорошо, – сказал наставительно Новодедов. – Вот мы в наше время…

Тут пришла очередь кашлять Мине Ивановне, и он замолчал.

– Ну и дальше что? – спросила Светлана Леонидовна, откинув Нырненко волосы со лба, они так и лезли в глаза.

– Дальше всё. Славка ушёл. Портфель его остался на дороге. Кто-то его взял… Потому что Славка прибегал потом ко мне. Думал, я унёс. Но я не унёс, я думал…

– Расстегай Иваныч нашёл портфель. Пожалел его и поволок домой. Шёл дождь, – сказала Серафима Петровна, и почти вся картина сразу обрисовалась. Сомкнулись концы с концами, но всё-таки до конца ещё не прояснилось.

– Больше ты не видел Славу? – спросила Светлана Леонидовна.

– Нет.

– А ты, Андрей? Я к тебе обращаюсь!

Пчелинцев молчал.

– Так и будем молчать?

– Не видел. И больше не спрашивайте.

Серафима Петровна кашлянула, и тогда Нырненко осторожно взял Пчелинцева за руку и пожал её. И Андрюшка заговорил:

– Ещё он мне бросил в ящик письмо. Я получил письмо утром. Когда шёл в школу…

– Где письмо? Какое письмо? – разом вскинулись все. – Что он написал?

– Это касается только нас…

– Нет! – не выдержала больше Мина Ивановна. – Теперь нас всё касается. Мы почти как родственники. Говори, или я тебя съем!

Андрюшка исподлобья взглянул на неё: думает, что он маленький! Вот глупая тётка!

– Это только нас касается. И ещё одного человека, – угрюмо повторил Пчелинцев и стал совсем упрямым и непробиваемым.

– Оли? Перепёлкиной? – подсказала Светлана Леонидовна.

Андрюшка вспыхнул и отвернулся.

– Тогда всё ясно. Для нас там действительно ничего интересного нет. Так, Андрей?

– Да, – с трудом выдавил из себя Пчелинцев.

– Всё. Идите на урок. Ваш прогул урока физкультуры мы ещё обсудим…

Приятели уныло поплелись в класс. Серафима Петровна вздохнула и посмотрела вслед Нырненко и подумала: «Ладно, толстый, я тебя прощаю. Ты всё рассказал…»

– Куда он мог деться?! Ума не приложу! – воскликнул Гуслевич и обвёл всех глазами. – Дорого бы я дал за то, чтобы увидеть его. Только бы он был жив! Что я скажу Василию Игнатьевичу… Я за него головой отвечаю… а не видел его уже двадцать четыре часа…

Никто не знал, что делать. Дело и впрямь принимало серьёзный оборот.

СЕРЬЕЗНЫЙ ОБОРОТ

Так всегда бывает: одно слово может всё изменить, так освещает обстоятельства, что всем становится страшно.

Не скажи сейчас Гуслевич «двадцать четыре часа», может быть, ещё что-нибудь отвлекло эту поисковую партию от тягостных раздумий о Кукушкине, но слово было сказано, и всем действительно сделалось страшно. Двадцать четыре часа не видеть ребёнка, за которого ты отвечаешь головой!

А Серафима-то Петровна и Мина Ивановна и вовсе никогда не видели Кукушкина в глаза! Им было ещё страшнее, потому что вдруг они его так никогда и не увидят!

Новодедов – этот единственный среди них кровный родственник Кукушкина – пришёл в такое отчаяние, что закричал:

– Может, он под машину попал?!

– В «Скорую помощь» надо позвонить! – поддержала его Серафима Петровна. – Как я раньше не догадалась. Ахти-ахти!

Светлана Леонидовна закрыла лицо руками и прошептала:

– Боже мой, а он вчера пришёл ко мне на урок больной – для прохождения нового материала! Надо же, он помнил, что у нас будет новый материал, хотя старого он никогда не знал!

Упрямый Гуслевич захотел крикнуть, что Славка вчера был здоров – иначе бы он не отпустил его в школу! – но посмотрел на безутешную Светлану Леонидовну и промолчал.

– Не надо, дочка! – сказал вдруг по-доброму Новодедов. – Мы его найдём. Мы его обязательно найдём. И я сам лично приведу его к вам для прохождения нового материала. Внук он мне или не внук, в конце-то концов?!

– Так вы его дедушка? – удивилась Светлана Леонидовна и подняла заплаканное лицо и улыбнулась, как она умела это делать: неуловимо и хорошо. Помните слова исчезнувшего Кукушкина?.. «Неуловимое и хорошее»… Какой человек был! Как умел формулировать!

– Он может вами гордиться, – продолжила Светлана Леонидовна, – и брать с вас пример.

На это её заявление Мина Ивановна многозначительно улыбнулась, и Новодедов решительно промолчал.

– Светлана Леонидовна, – сказал директор, только что вышедший из кабинета. – Я вас жду и жду, а вы всё не идёте и не идёте. – И опять исчез.

– Извините, товарищи, я вынуждена вас покинуть, – сказала Светлана Леонидовна и припудрила нос. – У меня сейчас будет объяснение с руководством.

Все тяжело вздохнули и поникли.

– Но я не сдамся. Я постараюсь доказать…

И все мигом ожили.

А Гуслевич первым торопливо шагнул вперёд и сказал, что, пока Кукушкин не отыщется, он, Гуслевич, будет работать связным между школой и розыскной четвёркой. А Новодедов на это почему-то покачал укоризненно головой. Потом они распрощались с учительницей и покинули школу.

ОТ «СКОРОЙ» ДО МИЛИЦИИ

Телефон был у Мины Ивановны. Пошли к ней. Сначала звонил Новодедов, но без толку, потом Мина Ивановна сняла трубку и сказала просто и хорошо:

– Дорогая, у нас пропал вчера мальчик Слава Кукушкин одиннадцати лет. Не поступал он к вам?

Дорогая долго молчала, но в конце концов утешительно ответила, что по «Скорой» Слава Кукушкин не проходил.

Все обрадовались: какой камень с плеч свалился!

Но радоваться было ещё рано: оставалась милиция со всеми её несчастьями и преступлениями.

– В милицию! – сказал Новодедов. – Но для более внушительного вида я должен пойти домой и переодеться. Вдобавок у меня День не кормлен.

Новодедов думал, таким образом, избавиться от попутчиков, чтобы в быстром и решительном одиночестве отправиться в милицию и там всё узнать. Но этот старушечий поезд снова потащился за ним, и ему на самом деле пришлось идти домой и там переодеваться.

МИЛИЦИОНЕР ПЁТР ТАГЕР

Милиционер Пётр Тагер изнывал от скуки. Это было его первое дежурство в отделении, и он жаждал, чтобы оно прошло как-нибудь необыкновенно – вроде того случая на улице, когда он увидел что-то в небе, а потом почти познакомился с красивой девушкой. Но ничего не случалось. Телефон упорно молчал, и было кругом так тихо, что две мухи, сначала летавшие над лампой, вдруг взяли и подохли.

Вдруг дверь приоткрылась – и к нему просунулась голова в военной фуражке. Тагер по-военному быстро вскочил и отчеканил:

– Младший лейтенант Тагер. Чем могу служить, товарищ подполковник?

– В отставке… – добавил Новодедов и пожал Тагеру руку. – Вольно, младший лейтенант, садитесь. А вы входите, входите, – сказал он своим спутницам.

Все вошли, и Расстегай Иваныч залаял, потому что впервые ощутил запах настоящей тревоги. Милиция всё-таки!

– У нас произошло несчастье… – начал было Новодедов.

Тагер вскочил.

– Убийство? Ограбление? Где?

– Нет, что вы! Исчезновение… – испугался Новодедов. – Зачем же так сразу! Исчез мой внук Слава Кукушкин. От роду ему одиннадцать лет, два месяца и три дня, – произнёс он упавшим голосом эти сокровенные цифры. Сколько его вины в них!..

– Я должен составить протокол. Это вас не затруднит?

– Пожалуйста.

Тагер начал составлять протокол и этим чуть не погубил всё дело, потому что Гуслевич со старушками запутались в подробностях и никак не могли оттуда выпутаться.

Тагер отложил ручку в сторону.

– Ладно! – сказал он решительно. – Милиция, конечно, займётся этим делом. Может быть, Ярослав укатил вслед за родителями. Это вам не пришло в голову? Дадим всесоюзный розыск.

– Не надо всесоюзный! – испугался Гуслевич. – Вдруг Василий Игнатьевич прочтёт объявление о пропаже сына! Может быть, пока ограничимся городским?

Тагер презрительно посмотрел на этого очкарика – чего тот вмешивается в дела милиции! Но и подполковник Новодедов с мольбой в голосе сказал:

– Может, и правда, поищем в городе?

– Остановимся пока на городе. Но я не ручаюсь, возможно, прибегнем к поискам по Союзу! – Тагер торжественно посмотрел на Гуслевича – этого трёхкратного чемпиона города по самбо.

«Где-то я его видел… Уж не на соревнованиях ли?.. Уж не он ли сделал мне подсечку не по правилам?.. Ах ты, гусь! Вот где ты мне попался, родственничек!»

Но эти посторонние и даже потусторонние мысли у Тагера быстро родились и так же, к его чести, быстро пропали.

– Можете не волноваться, товарищ подполковник. Мы сделаем всё, от нас зависящее, и даже больше. Не волнуйтесь, мы вернём вам вашего внука живого или мёртвого…

– Не надо мёртвого! – в ужасе закричали старушки.

Тагер быстро их успокоил. И все быстро успокоились, в том числе и Гуслевич, который тут же помчался в школу – ставить в известность Светлану Леонидовну.

Новодедов и его компания распрощались с Тагером, а через несколько часов по радио и городскому телевидению было прочитано объявление:

«Вчера в шесть часов вечера из дома на Каменном проспекте вышел мальчик Ярослав Кукушкин, ученик 5-го «б» класса 101-й школы, и не вернулся. Лет 11, одет в оранжевую курточку. Рост 134, глаза синие. Вес 37 килограммов. Любит научную фантастику и приключения. Потенциальный химик. Граждане, берегите от него спички и все воспламеняющиеся жидкости! Всех, кто его видел, просим сообщить в городское управление внутренних дел. Заранее благодарим за помощь!»