Текст книги "Инструкция для дракона (ЛП)"

Автор книги: Г. А. Эйкен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

– Я не понимаю, почему ни один из вас идиотов, не связался со мной раньше.

Талит убрала кинжал в набедренные ножны.

– Чтобы ты раньше могла назвать её шлюхой прямо в лицо?

– Я назвала ее шлюхой, ибо считаю, что она переспала с другим.

Фергюс подошел к матери.

– А сейчас?

– А сейчас знаю, что это не так.

Подозрительно.

– И откуда же? Просто так придумала?

– Да. Просто так.

Что-то не так. Фергюс переводил взгляд с одной ведьмы на другую. Каждая на разном уровне мастерства – Талит отстаёт на столетия, но быстро догоняет. Он знал, что эти трое что-то скрывают.

– Что ты мне не говоришь?

Риннон погладила его по щеке и мягко улыбнулась. В этот момент она не была пугающей Королевой Драконов, которая правила железным кулаком, а была его матерью. Он видел это в ее глазах, чувствовал в прикосновении.

– Сын мой, не о чем беспокоиться. Мы попытаемся найти способ вернуть ее силы, чтобы она следующие недели могла активнее двигаться. – Ложь, и Фергюс это чувствовал, но не мог её отринуть, потому что не был готов услышать правду. Не сейчас. Поэтому он знал, что мать лжёт ради его защиты. – Хорошо? – тихо спросила она.

Он кивнул.

– Да.

Талит посмотрела на Бриёга и прищурилась на рану, которая не прекращала кровоточить.

– Что у тебя с лицом?

Бриёг долго смотрел на нее, а потом тихо ответил:

– Ничего

Это не убедило Талит.

* * *

– Устала, да? Ноги натёрла?

Дагмар стиснула зубы и ответила:

– Я в норме.

Это не норма, а агония. А не просто натёрла ноги, а стёрла их в кровь! Мышцы ног ныли, протестуя напряжению. Лоб обгорел под лучами двух солнц, которые, как она считала, должны скрываться за облаками. Хотя Дагмар была уверена, что редкие, но оживлённые прогулки вокруг крепости отца держали её тело в форме, а рабочие крепости равняли и чистили дороги, то здесь были ухабы и камни, которые не были видны, пока на них не наступишь.

К тому же путь до Остромолота был извилистым, то поднимался на холм, то спускался в расселину, а значит, город был не так близок, как казалось на первый взгляд. Они уже шли больше трёх часов, а дракон вёл себя, будто ему всё нипочём.

– Уверена, что не хочешь лететь? Я мог бы принести нас прямо в город, чтобы твои крошечные, царские ножки не топтали грязь.

Узнав, что она солгала, Гвенваель стал саркастить чаще. Но, к ее удивлению, не настоял на немедленном возвращении на земли отца. Странно быть рядом с тем, чьё поведение предсказать не можешь, когда всегда полагалась на это особое умение.

– Чтобы нас сбили на подлёте к городу, – парировала она. – В Остромолот не пускают твой вид.

– В город могут и не пускать драконов, но драконы там точно есть. Уверяю. Мы повсюду.

Дагмар остановилась, обеспокоенная и восхищенная его заявлением.

– Даже на землях моего отца?

– Я там был.

– Ты не в счёт. – Она отмахнулась от него. – И нет, не могут там быть драконы. Я бы заметила, меня не одурманить магией богов, – добавила она, отчаянно пытаясь больше заверить себя, чем его.

– Как? – он указал на отворот рубашки. – Да, ты знаешь герб этой армии, но откуда тебе знать каждый герб каждой армии, которую уничтожили за многие века?

– Потому что драконы ватаги такие же лжецы, как и драконы южных земель.

– Просто признай. Скорее всего, в крепости отца ходят грозовые, а ты не знала. Некоторые солдаты стараются не выделяться, и ходят в плащах с капюшонами, стараясь скрыть фиолетовые волосы. Нет ничего постыдного в том, чтобы не заметить. Мы тысячелетиями обманывали людей. Почему должны перестать сейчас? Например…

– А-а-а-а-а-а-а-а! – Дагмар, споткнувшись об очередной ухаб, полетела вперёд, вытянув перед собой руки и врезаясь ими в твёрдую северную землю. Ладони оцарапались об лёд, камни, стёкла и другой мусор. Из лёгких вышибло весь воздух с громким «Уф!», а очки отлетели на землю.

И больше всего её беспокоили очки.

Она стала ощупывать землю, прищуриваясь и ища маленькую оправу, от которой так сильно зависела. Когда вернётся домой, попросит брата Рагнара сделать запасных.

– Тебя явно не учили падать.

Обессиленная, страдающая от боли и испуганная, что лишилась того, что помогало ей чётко видеть, Дагмар уставилась на дракона. Он присел рядом, так что его очертания лишь по краям размылись.

– Нет, лорд Гвенваель, никто не учил меня падать.

– Помощь нужна? – спросил он.

– Мне нужны очки.

Он потянулся за неё и что-то взял.

– Это единственная имеющаяся у тебя пара?

Дагмар запаниковала.

– Они сломаны?

– Нет. Просто спрашиваю. Во время путешествия вещи могут сломаться, потеряться или их могут украсть. Если это твоя единственная пара…

– Да, единственная. Но вряд ли я прямо сейчас могу раздобыть ещё.

– Ты ужасно раздражительная.

Она так сильно стиснула зубы, что могла сломать их, и потянулась за очками. Но он резко поднял руку вверх, не давая их схватить.

– Отдай.

– Нет, а то ты их кровью вымажешь. – Он кинул взгляд на обходящих их людей, которые смотрели на них, как на мёртвых животных. – Давай, уйдём с дороги. – Дагмар вытянула руку, ожидая, что он поможет ей встать, но он поднял её на руки.

– Меня не нужно нести.

– Очевидно же, что надо. Ты бедная, маленькая и слабая.

Гвенваель зашёл в окружающий лес и поставил Дагмар у большого старого дерева, спиной к стволу.

– Посмотри на меня.

Она посмотрела, и он аккуратно надел ей на нос очки

– Вот. Так лучше?

Она моргнула, мир стал чётче.

– Ты понятия не имеешь насколько.

– На самом деле, имею. Когда мне было девяносто восемь, мой брат засунул меня в вулкан. – Он рассказывает ей самые странные и жестокие истории о своей семье. И какое отношение этот рассказ имел к делу?

– Пожалуйста, скажи мне, что в этой истории есть что-то ещё.

– Да. Представь, мне-то лава ничего, а вот, – он подался ближе к ней и зашептал: – она отлично подойдёт для пыток грозовых и песчаных драконов.

– Буду иметь в виду.

– Угу, никогда не знаешь, когда понадобится такая информация. В общем, – он медленно и осторожно двигал её руку и запястье из стороны в сторону, вверх и вниз, наблюдая за Дагмар, продолжал говорить, – Лава лишь жалила меня. Но я не успел вовремя закрыть глаза, и брызги попали в них. Неделями я чётко не мог видеть. И как-то в один день я встал посреди двора и закричал: «Неужели никто не поможет слепому? Меня больше никто не любит?», после чего мать отвела меня к целителю.

Дагмар поджала губы, чтобы не рассмеяться. Она хотела сердиться на Гвенваеля.

– Уверена, когда тебе вылечили глаза, стало легче.

– Да, но я должен признать, что так здорово было доводить братьев, ощупывая их лица и спрашивать: «Это ты, Бриёг? Не могу разобрать». – Он рассмеялся. – И если бы Бриёг не был придурком, ему было бы меня жаль, но он всегда бил меня головой обо что-нибудь.

Он проверил каждый палец и сустав.

– Всё в порядке, ничего не сломано. – Он опустился на корточки, снял с Дагмар сапог и улыбнулся. – Шерстяные носки?

– Они теплые.

– Королева в носках?

– Я не королева. В Северных землях нет царских семей. И если поставить тщеславие с возможностью отморозить ноги против комфорта и тепла… угадай, что победит?

– Справедливо. – Он снял носок и поморщился. – Леди Дагмар, тебе нужен целитель.

Осматривая мозоли на ноге, Дагмар произнесла:

– К сожалению… я согласна с тобой.

* * *

Риннон быстро спустилась по лестнице и направилась к ​​другому плато, с которого могла взлететь, на ходу ментально сообщая стражам, где её встретить, чтобы у неё была пара минут наедине с дочерью.

– Не могу поверить, что ты не связалась со мной раньше.

– Ты ясно сказала, что не веришь ей, зачем мне с тобой связываться?

Она ткнула пальцем дочери в нос.

– Мне нужно было её увидеть. Она всё время такой была?

– Нет, лишь в последний месяц, – Морвид вскинула руки. – Мы с Талит все пробовали. Но это похоже на то, что её…

– Иссушают. Изнутри.

– Точно. – Морвид потерла лоб. – Может, стоит отвезти её на гору Девиналт. Там сможем…

– Нет

– Почему?

– Там небезопасно.

– С каких пор?

– Старейшины решили сосредоточить внимание на близнецах Аннуил, и я думала, что они отвергнут их, но нет… и это заставляет нервничать.

– Почему? Что они могут сделать?

– Эта беспрецедентная ситуация, и у нас свобода действий, так как нет законов на такой случай. И пока мы на войне, я правлю вместе со старейшинами.

– Точнее не со старейшинами, мама, а со старейшиной. Энруигом.

Старейшина Энруиг. Самый злейший и давний враг Риннон – одержимый кровной линией Энруиг. Он считал, что её дети грязнокровые из-за низших кровей Берселака, а значит, что теперь дети её детей испорчены кровью человека.

– Он мой, Морвид. – Она скинула платье, которое дала ей дочь, чтобы прикрыться перед людьми и перекинулась в естественное обличие, расправив крылья и хвост. Она не понимала, как её дети так часто проводят дни в человеческих телах. Пару часов еще, куда ни шло… но дни?

– Аннуил здесь безопаснее. Вы с Талит продолжайте делать всё, как и прежде. А я попробую чем-то помочь.

В этот момент королевская гвардия оказалась за Риннон, готовясь вернуться домой.

– Что-то слышно от Кеиты? – спросила Морвид.

Самая младшая дочь Риннон и самая известная заноза в заднице, Кеита Красный колючий дракон отчаяния и смерти, редко связывалась с матерью, и Морвид это отлично знала. А ещё знала, что Риннон всегда догадывалась, где находились её дети в любой момент времени, и когда может понадобиться им, вызывали они ее или нет. С Кеитой так же, хотя, казалось, ей не нужна была ни мать, ни её помощь. Кеита не просто независимая, а воинственная сторона, уверенная, что Риннон не более чем престарелая драконесса, которая лишь усложняет ей жизнь.

Казалось, в ней так много неуместной ярости, хотя Риннон частенько думала, что лишь она видела эту ярость. Для братьев, сестер и Берселака Кеита была самой смешной и беззаботной. Но Риннон знала лучше, она видела Кеиту насквозь, и относилась к ней так, как та заслуживала. Так что, отвечая на вопрос Морвид, Риннон сказала:

– Нет, ибо она сказала отвалить.

– О, мама…

Риннон когтями отмахнулась от слов дочери.

– А что с Гвенваелем? – спросила она. Хотя её сын мог раздражать, таким антагонистическим не был.

– Он в Северных землях, – нехотя ответила Морвид. – Достаёт… информацию.

– И кто же додумался до такого, чтобы отправить Кобеля Юга в Северные Земли?

– Аннуил.

– Лишь по этому вы должны были понять, что с ней что-то не так.

– Мама!

– Что? Я же не назвала ее шлюхой!

* * *

Огромные волдыри были вскрыты, содержимое очищено, а мазь впитывалась в раны. Разодранные ладони тщательно очистили, кровь стёрли и смазали их другой мазью. Покалеченные конечности обернули белой тканью, под которую положили смесь, вызывающую першение в горле, чтобы снять боль и не дать проникнуть инфекции. Затем, после долгих споров и торга – он и забыл о любви северян к хорошему торгу – Гвенваелю, наконец, удалось доставить упрямую Леди Дагмар в кровать одной из комнат «Истоптанных копыт».

Но даже перевязанная, она была более чем готова пойти дальше. Но он не хотел её слушать, особенно, когда нужно было её нормально вылечить.

Уже давно он не встречал такого упёртого человека, уверяющего, что только травы могут помочь. Его сестра и Талит всегда добавляли заклинание, чтобы быстрее вылечиться, но Дагмар была уверена, что на неё оно не подействует.

– Потому что я не поклоняюсь богам, – объяснила она. – Магия ведьм или жриц или кого-то еще на меня не подействует. Один учитель сказал, что боги сами должны участвовать в заклинании любого рода, чтобы помочь мне.

Поскольку и он, и целитель сомневались в прямом вмешательстве богов с лечением отёков и раздувшихся мозолей, Дагмар пришлось выпить какую-то мерзкую смесь, чтобы проспать всю ночь.

– Если ещё сегодня куда-то пойдёте, утром вернётесь ко мне, – предупредил целитель.

Хотя она продолжала спорить, Гвенваель, наконец, свалил ее на кровать в номере и вышел, чтобы найти что-то для подержания духа. Когда он вернулся со щенком, которого нашел в чьем-то дворе, думал, что она будет счастлива.

– Ты украл щенка? – обвинила она.

– Драконы не воруют. Мы просто берем то, что хотим. Ты нуждаешься в нём больше, чем та маленькая девочка.

Она указала на дверь, выглядя выше, чем когда-либо, даже с перевязанными руками и ногами.

– Верни его.

– Но…

– Живо!

Раздражённый тем, как она с ним разговаривала, Гвенваель вернул щенка. По дороге обратно захватил пару других вещей, а когда вернулся, увидел, что Дагмар сидит за столом и работает пером по пергаменту. Он яростно выдернул перо у неё из руки.

– Я ещё не закончила.

– Закончила. – Он взял пергамент и чернила, положив их на пустой сундук у подножия кровати. – Целитель велел тебе отдыхать.

– Нет, он сказал мне не ходить, но насчёт письма ничего не говорил.

– Не спорь со мной. Из-за тебя у меня дурное настроение.

– Я не говорила тебе воровать у ребёнка питомца.

– Не заставляй меня прижимать твою голову подушкой, пока ты не согласишься с моей точкой зрения.

– Разве так не душат?

– Где-то так считают. – Он сел на кровать. – Хотя ты была совершенно неблагодарна за этого проклятого щенка, я принёс тебе кое-что другое. – Он раскрыл мешок, который принес с собой.

– Я бы не возражала что-нибудь съесть.

– Еду скоро принесут. А пока, неблагодарная, держи. – Он положил купленную книгу ей на колени, чтобы она не брала её руками. – Мне сказали, что она относительно новая, так что, надеюсь, ты её ещё не читала.

Она посмотрела на обложку.

– Яни: Жизнь и любовь девушки из местной таверны. – Дагмар вздохнула. – Нет, могу честно сказать, что не читала её.

– Хорошо. – Он достал из мешка ещё пару предметов.

– У меня уже есть сапоги.

– Для ходьбы эти подойдут лучше. Или ещё мозолей хочешь?

– И носки?

– Тёплые, но не шерстяные, а более мягкие для тела. Солдаты всё время их надевают, когда путешествуют от одного места сражения до другого.

Она потёрла пальчиками ног ботинки.

– Спасибо, очень мило.

– Пожалуйста. Кроме того, я больше не хочу прокалывать эти гадости.

– Мозоли, – огрызнулась она. – Всего лишь мозоли, а не гадости.

– Всё равно, противно. – Он посмотрел на её ноги. – Как лодыжка?

– Лучше. Опухоль значительно спала.

– Видишь, что происходит, когда ты меня слушаешь? Становится лучше. – Он улыбнулся. – Ну, поблагодаришь меня, как надо?

– Я уже сказала «спасибо». Во многих культурах, оно считается благодарностью.

– Я надеялся на что-то большее.

Она внимательно посмотрела на него, а затем кивнула.

– Ладно. – Она немного сползла по кровати, высоко задрала подол платья и откинулась на матрас. – Если ты успеешь до того, как принесут еду, будет здорово.

У Гвенваеля задёргался нерв под глазом. Обычно у него дёргается верхнее веко, но лишь когда он разбирается с отцом. Видимо, этот нерв дёргается только от леди Дагмар.

– Я не об этом.

– Надеюсь, ты не думаешь, что я встану на колени, потому что целитель…

– Нет! – «Боги, ну и женщина!» – И не об этом.

– Но мужчины всегда так просят отблагодарить.

– Твой мир меня пугает. – Он обхватил её за талию и вновь посадил на множество подушек.

– Тогда я не понимаю, чего ты хочешь.

– Поцелуй, – сказал он, опуская подол её платья. – Простой поцелуй.

– Вот ещё!

– В благодарность, я хочу поцелуй. – А ещё потому, что был уверен – поцелуй от этой хладнокровной женщины поможет перестать думать о ней и сосредоточиться на том, что важно.

– Чего ты ожидаешь?

– Прости?

– Ну, ты ждёшь какой-то определённой реакции от меня? Упасть в обморок или застонать? А может обомлеть, что не так сложно, потому что очень хочу есть.

– А ты не можешь вести себя, как всегда ведёшь во время поцелуя?

– Полагаю, ты привык к более драматичным реакциям.

– Ах-ха! – Он указал на неё пальцем. – Ты девственница.

– Ах-ха! – Она указала пальцем на него. – Нет. – Она моргнула, сняла очки и протёрла глаза. – По сути, трижды была замужем.

– Да? Что случилось?

Она снова надела очки

– Первый оскорбил моего отца во время первой после свадьбы трапезы, хотя накануне ему удалось пьяно посвятить меня в дела любовных утех. В полдень, четыре лошади разорвали его на куски к восторгу пьяной толпы. Второй решил поразвлечься сразу после церемонии в конюшне, но оскорбил жену одного из братьев, и лишился головы, когда на стол подавали жаренного на вертеле кабана. А третий, бедняга, дрожал, как ягнёнок, всю церемонию. Сразу после неё он исчез, и я его больше не видела. И не виню его. Отец настоял на расторжении брака, так я и поступила. – Дагмар положила руки, ладонями вверх, себе на колени. – Рад, что спросил? – поинтересовалась она.

Ей нравилось рассказывать эти истории. Каждое в них слово – правда. Она просто сама выбирала, что рассказать, а что утаить, в зависимости от слушателя. Например, первый муж не оскорблял отца. Рейнхольд прикончил его после того, как увидел лицо Дагмар после свадьбы, хотя она хотела остаться в комнате, стараясь скрыть то, с чем проснулась после первой брачной ночи. Не того Дагмар хотела, но просто не оправдала ожиданий мужа. Но служанка – пожилая женщина, которая прислуживала ещё её матери – настояла на том, чтобы Дагмар присутствовала на первой трапезе после свадьбы, говоря, что это традиция. Дагмар никогда не забудет выражение лица отца. Или то, как ее братья перепрыгнули стол, чтобы схватить её ещё пьяного мужа. И они все еле дождались полудня, чтобы привезти приговор, так как отец сказал: «Нужно, чтобы ублюдок был трезв, когда мы пришпорим коней».

Нет, эта часть истории лишь для неё, потому что тогда для неё она была целым миром.

– Рад, – наконец ответил дракон. – Так мне гораздо лучше понимать, куда я направляю легион Аннуил.

– Да?

– Да. Как мужчина заботиться о женщинах своей семьи, показывает, какой он на самом деле. Мой отец разорвал дракона пополам, когда узнал, что тот рассказывает всем друзьям о том, что якобы спит с моей младшей сестрой, хотя так и было, но он не должен был говорить об этом всем подряд. Так что отец использовал на нём приём: боевой топор дракона. Разрубил его вдоль от головы до паха ровно пополам. Кеита теперь спит только с людьми, драконы-мужчины её побаиваются

– Шокирующе.

– Немного, если ты боишься сражаться за то, во что веришь. – Он улыбнулся. – Теперь… могу я тебя поцеловать?

– Если после всех разговоров о расчленении, ты все равно хочешь поцеловать меня, тогда вперёд.

Он забрался на кровать, упершись руками по бокам от Дагмар.

– Ну же, дорогуша, – произнёс он писклявым, старческим голосом, отчего Дагмар рассмеялась, – сделай губки бантиком.

Она так и сделала и закрыла глаза. Дагмар услышала, как он хихикнул, а затем ощутила его горячее дыхание на своих губах, прежде чем он накрыл их своими. Прикосновение было тёплым и уверенным, хотя странно нежным и практически до невероятности сладким. Не открывая глаз, Дагмар расслабилась и приоткрыла рот. Гвенваель склонил голову на бок, но не стал врываться к ней в рот языком, опрокидывать на кровать и тискать. Вместо этого, он, аккуратно, медленно и дразня, провёл кончиком сначала по её верхней губе, затем по нижней, затем между.

Дагмар отлично знала, что Гвенваель Красивый до неё целовал многих. И так же, как и со многими другими, он скользнул к ней в рот языком. Но терпения у Дагмар было немного. Чем быстрее он отвяжется от неё, тем скорее она закончит сообщение, которое утром должна отправить отцу.

Гвенваель скользнул по её рту языком, а Дагмар положила руки ему на плечи, намереваясь оттолкнуть. Она не хотела фальсифицировать рвотные позывы, но ей стало немного скучно, и она хотела вернуться к… к тому… ух…

Что она там делала?

Она не могла вспомнить, да и не хотела. Особенно, когда впилась пальцами в плечи Гвенваеля, затянутые в кольчугу, которая так приятно колола подушечки. Дракон застонал, и звук его стона пронёсся вихрем по телу. Гвенваель сплёл свой язык с её, и тело Дагмар отреагировало моментально: соски стали твёрдыми, бёдра напряглись, а лоно сжалось, желая почувствовать что-то в себе.

Дагмар должно было бы стать противно от своей слабости, если бы дразнящие ласки дракона не стали настойчивее и требовательнее. Он скользнул рукой ей на шею, удерживая на месте и массируя напряжённые мышцы, другую руку положил ей на бедро, а телом прижался к ней вплотную.

Дагмар хотела большего. Она опустила руку с его плеча на бедро и захныкала, ощутив налитый ствол под штанами. Даже через их ткань она поняла, насколько он огромен и красив. Гвенваель создан для ублажения женщин всю ночь напролёт. Она провела рукой по члену, и дракон задрожал. Ей понравилось, и она повторила. Теперь он стенал, продолжая её целовать.

Дагмар продолжила ласкать Гвенваеля в ритме, который, как ей казалось, ему нравился.

Дракон напрягся и резко отстранился, прошёл по небольшой комнате и сел на единственный стул. После чего испуганно на неё уставился, широко раскрытыми глазами. Он часто и прерывисто вздыхал и содрогался всем телом. От его пристального взгляда Дагмар поёжилась и отвела взгляд, поморщившись от боли в руке. Посмотрев на правую руку, она увидела, что повязка съехала, и потянулась за льняной ветошью, когда в дверь постучали, оповещая о прибытии ужина.

Гвенваель открыл дверь и впустил служанку. Она поставила еду на столик, переводя взгляд голубых глаз с Дагмар на дракона и обратно. Казалось, ей не терпелось оставить еду и смотаться.

– Ешь, – приказал Гвенваель. – Я принесу ещё мази.

Прежде чем она успела сказать, что в этом нет необходимости, он ушёл.

* * *

– Куда ты идешь?

Эйбхир Синий, младший сын королевы Риннон и Берселака Великого, съежился, услышав этот голос. Этот проклятый голос!

– На встречу к отцу.

– А я могу пойти?

– Нет.

– Почему?

Он остановился.

– Разве тебе не надо тренироваться?

– Я уже, и командир отпустил меня на весь оставшийся день.

Вероятно, потому, что никто в её подразделении больше не хочет с ней драться. Менее чем за год, маленькая оторва превратилась в батальон одной воительницы.

– Ну, так иди и найди себе другое занятие.

– Я лучше пойду к дедушке.

Эйбхир поморщился.

– Не называй его так.

– Почему? Он мой дед.

В этом и проблема. Изабель, дочь Талит, не кровный родственник, но вся семья приняла её, как дочь Бриёга. А в процессе они повесили на неё ярлык озорницы… и его племянницы. Раздражающая, избалованная, болтливая племянница.

– Твоя мать не хочет, чтобы ты летала.

– Она вообще хочет, чтобы я ничего не делала, – он услышал в её голосе разочарование, понятное ему самому. За девяноста одну зиму, он побывал лишь в паре битв. И большинство лишь случайные стычки, в которых участвовали человеческие войска – очень легко убивать людей – и редкие драконы. Как и Иззи, он был готов к большему. Хотел заработать себе имя, хотя ему всегда нравилось быть Эйбхиром Синим, но пришла пора стать чем-то более существенным. Возможно, Эйбхир Великодушный или Эйбхир Силач. У него были далеко идущие планы, но в них не входила оторва, считающая себя воином. Он так не мог поверить, что командир подразделения хотел отправить её в бой. Ей только семнадцать, и что важнее, Эйбхир видел, как мужчины – и парочка женщин – в её отряде на ней смотрели. В одиночку, она в большой опасности. За ней должны присматривать родственники. Заботиться. Притягивать в свои объятия, впитывать аромат её волос, проводить языком по шраму на шее…

– Проклятье!

– В чём дело? – Она встала прямо перед ним, не давая себя игнорировать… неважно, как сильно он старался. Никто не мог быть настолько милым с несколькими синяками под глазами и ссадинами на лице. Просто стоит помнить, что она его племянница! Точно! Племянница! С пышной, упругой, идеальной задницей. – Что случилось, Эйбхир?

– Ничего. Мне нужно идти.

– Ой, ну ладно тебе, – она схватила его за руку. – Возьми меня с собой. Обещаю молчать и не выдирать тебе гриву.

– Нет. – Он попытался убрать руку, но Иззи крепче схватилась за него. Иногда наедине, он вспоминал, как она много месяцев назад сжимала его хвост. Это одно из воспоминаний, заставляющих его просыпаться среди ночи в поту.

– Пожа-а-а-а-а-алу-у-у-у-уйста-а-а-а!

– Нет! – Он отдернул руку. – Поиграй с друзьями.

Она смотрела на него своими светло-карими глазами, обрамленными чертовски длинными ресницами, и приподняла уголки полных губ.

– А я бы хотела играть с тобой.

Рыча, Эйбхир обошёл её, вышел на открытое пространство, чтобы перекинуться и спокойно улететь.

– Я не имела в виду того, как это прозвучало, – крикнула она ему вслед. И он бы ей поверил, не разразись она смехом.

* * *

Дагмар, снова проснувшись, потянулась. Она дремала несколько часов, и, просыпаясь пару раз, видела, что до сих пор, одна, а её тело всё так же реагировало на воспоминания о поцелуе. Если бы дракон вернулся, она бы пригласила его себе в постель, как делали многие до неё, но его так и не было. Скорее всего, он нашёл другую. Какую-нибудь глупышку с более полными бёдрами и миленьким личиком. Хотя, так, вероятно, лучше для них обоих.

Дагмар подняла правую руку, ожидая боли, которая была, когда она провела ладонью по его леггинсам. Но её не было. И Дагмар спокойно могла двигать рукой. Она моргнула и приблизила руку к глазам, чтобы лучше рассмотреть. Повязка была свежая, а под ней новый слой мази. Прищурившись, Дагмар оглядела комнату и увидела Гвенваеля, сидящего на стуле и смотрящего в окно.

– Гвенваель?

– Да, всё хорошо.

– Ты… всё… Я просто…

– Засыпай, Дагмар, я разбужу тебя на восходе солнц. А пока, – размытый Гвенваель посмотрел на неё, – спи.

Что-то в его голосе, некая серьёзность, которой не было раньше, заставило её отвернуться от него на другой бок.

– Спокойной ночи, Дагмар.

– Спокойной ночи, – шепнула она.

Был ли он с другой? Инстинкты говорили, что нет, но она могла ошибаться, пытаясь обратить надежды в истину. А если и был, могла ли она его винить? Кого она разыгрывала? Конечно, могла! Проклятье. Будь проклята она и её истерзанные ноги.

Несколько женщин в пабе ясно дали понять, что Гвенваеля будет ждать тёплая кровать на ночь, если он пожелает. Но по непонятной причине он отверг всех и вернулся к лгунье. Она была лгуньей не из-за обмана, а потому что притворялась тем, кем не была.

Ледяная? Нет, независимо от того, во что она заставляла поверить мир. Дагмар Рейнхольд просто сдержанная. Спящий вулкан, ждущий, когда его кто-то разбудит.

И почему его это вообще беспокоило? Потому что его реакция на неё волновала. Этот поцелуй и пара прикосновений маленькой, перевязанной руки над поясом штанов, и он почти кончил так, будто никогда раньше не испытывал оргазма. Даже сейчас он чувствовал её прикосновения. И мысль о прямом контакте едва его не опрокинула.

«Парень, она тебя всего лишь рукой коснулась. Представь, что будет, когда ты вкусишь её тело».

Ему нужно прекратить об этом мыслить. Если мысли так и продолжат течь в том направлении и Дагмар и Гвенваель обречены.

Гвенваель посмотрел на спящую Дагмар.

«Боги, во что я ввязался?»