355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фридрих Незнанский » Грязные игры » Текст книги (страница 5)
Грязные игры
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 18:24

Текст книги "Грязные игры"


Автор книги: Фридрих Незнанский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Странно, – приговаривал Осипов, поглядывая на часы, – я же ему сказал, чтобы он никуда не отлучался.

Прошло пять минут. Десять.

Уволю, – резюмировал Осипов, когда прошло полчаса. – Жаль, что я не взял с собой права, а то бы сам повел,

Я сяду за руль, – сказал Бородин, – у меня есть права. Американские.

О странной пропаже водителя сразу забыли.

Находиться в компании своих коллег по команде Бородину всегда было тягостно. А сейчас, на родной земле, это было еще хуже. Поэтому он даже обрадовался, что ему предстоит вести машину.

– Вот и хорошо, – с облегчением сказал Осипов.

Через пять минут они уже катили по шоссе.

Рядом с Павлом никто не сел. Все устроились сзади, вокруг блестящей никелем добычи. В маленьком баре оказалось пиво, так что вскоре послышался звук открываемых банок.

Павлу еще не приходилось сидеть за рулем такого монстра. Все как обычно – только чувствуешь себя водителем «икаруса»-гармошки. Совершенно непонятно, что в данный момент поделывает зад машины. У американцев, любителей длинных шикарных автомобилей, даже есть поговорка, что, «когда едешь по Пятой авеню, твой зад еще в Нью– Джерси».

Сзади доносились разговоры, обычные для хоккеистов, обсуждали последние игры, достоинства снаряжения той или иной фирмы, ругали соперников. Подшучивали над тренером.

«И ни слова о Норде, – усмехнулся про себя Павел, – короткая же у них память...»

Впрочем, он и сам хотел как можно быстрее забыть обо всем этом...

Дорога была почти пуста. Павел глянул на освещенный кружок часов на приборной доске. Без десяти три. Дома уже давно все спят. Ну ничего, мама будет ему рада в любое время. А завтра он позвонит Инне. Прямо с утра.

Павел смотрел на пустынное шоссе, с обеих сторон которого высились многоэтажные дома с темными окнами. Москва в это время спит.

Время от времени навстречу проносились машины, слепя плохо отрегулированными фарами. Наверное, никогда у нас не добьются, чтобы водители думали не только о себе, но и о встречных. Штрафуй не штрафуй, все без толку.

Машин было немного. И приближение каждой из них Павел видел издалека. Так случилось и с этой. Вначале засветили два желтых глаза, потом проявились очертания машины. Это был «москвич». Павел не обратил на него особого внимания.

А зря.

Потому что метров за десять до «линкольна» машина вдруг резко подала в его сторону. Павел среагировал – крутанул руль вправо, чтобы избежать столкновения. Водитель «москвича», однако, свернул – только в самый последний момент. И сразу Павел услышал несколько негромких хлопков. Сзади звякнуло стекло. Кто-то из ребят, сидящих сзади, закричал...

Павлу, впрочем, было не до того. Он пытался выровнять машину. Оказалось, что сделать это с шестиметровым «линкольном» не так уж просто. Руль перестал слушаться, и капот резко ушел вправо.

Машину чуть перекосило, как бывает, когда спустит колесо. Жутко взвизгнуло справа – это крыло «линкольна» задело за металлический барьер с чередующимися черными и белыми полосами. Посыпались искры. Машину тряхнуло. Капот пробил барьер и провалился вниз.

Последнее, что увидел Павел, был ствол большого дерева. Он приближался со скоростью гоночного автомобиля. Казалось, вот-вот он достигнет лица. Вдруг приборная доска с желтым кружочком часов выдвинулась, и руль с кожаной оплеткой уперся в грудь.

Через полсекунды снаружи раздался громкий треск и скрип. И тут же крыша «линкольна», как по волшебству, стала проваливаться. Сзади раздался еще один истошный вопль.

«Знакомые проделки... » – пронеслось в голове у Павла, прежде чем он потерял сознание.

Через 45 минут

Павел очнулся от боли в груди. Боль была невыносимой – словно в солнечное сплетение пытались вбить гвоздь. Когда он открыл глаза, на ощупь обнаружил, что рулевое колесо уперлось ему в грудь.

Вокруг была непроглядная темень. Ни звука, если не считать редкого шуршания проезжающих где-то рядом машин.

Мысли постепенно возвращались. Павел вспомнил и катастрофу, и «москвич», и стремительно приближающийся ствол дерева. А еще он вспомнил, что прямо перед аварией справа в низине была небольшая рощица, куда, по всей видимости, и провалился «линкольн».

Павел попытался пошевелиться. Каждое движение отзывалось сильной болью. Но руки-ноги вроде были целы. Он попытался, уперевшись руками в руль, понемногу выкарабкаться из сиденья. Руль неожиданно легко ушел куда-то вглубь. Павел вдохнул полной грудью и чуть не закричал от боли. Потом почувствовал металлический привкус на языке. Это могло значить только одно – одно из ребер, переломившись, проткнуло легкое.

Павел понял, что, если он не выберется из машины в ближайшие десять минут и не найдет помощи, наутро какой-нибудь патруль найдет «линкольн», а в нем... Стоп! А где же остальные?

Павел повернул голову. К счастью, шейные позвонки, да и весь позвоночник были целы.

Ребята! – позвал Павел.

Никакого ответа. Либо они все погибли, либо еще не пришли в сознание.

Надо было выбираться из машины. Павел нажал на ручку двери. Куда там! Замок, конечно, заклинило. Прикусив губу от боли, он попытался достать рукой до противоположной двери. Но его пальцы наткнулись на виниловую внутреннюю обшивку крыши. Значит, на машину что-то обрушилось. Единственным выходом было выбраться через лобовое стекло. Благо от удара оно растрескалось на мелкие кусочки, держащиеся лишь на тонкой пленке между слоями стекла. Павлу не составило большого труда выдавить эту пленку наружу.

Павел подтянул тело к проему. Когда голова оказалась снаружи, он огляделся.

Эта шикарная машина только с виду такая массивная и прочная. На поверку оказалось, что она ничем не крепче, например, «жигулей». Огромный капот просто-напросто «обнял» ствол толстой сосны, который, переломившись, накрыл крышу машины.

Ствол упал немного наискось, причем задняя часть кабины оказалась практически совершенно вдавленной внутрь. Не хотелось думать о том, что произошло с сидящими сзади...

Все это Павел разглядел в отблесках света проезжающих машин, пока собирался с духом, чтобы вылезти из машины. Но тут из горла пошла теплая вязкая пена. У него закружилась голова...

Через десять минут разбитый «линкольн» был обнаружен проезжавшим мимо инспектором ГАИ Васильковым.

23 часа 55 минут

Москва, Кутузовский проспект

ПРОТОКОЛ

осмотра места происшествия и наружного осмотра трупа

Сего числа старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре Российской Федерации Турецкий А. Б. с соблюдением ст. 178– 180, 182 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в присутствии понятых Левкина Анатолия Степановича и Оганесова Карена Константиновича, проживающих по адресу: Кутузовский проспект, д. 23, с участием судебно-медицинского эксперта-криминалиста Экспертно-криминалистического управления ГУВД Залипухина Т. Р. произвел осмотр места происшествия, квартиры номер 56 по Кутузовскому проспекту, дом 23, где, согласно поступившей информации, совершено убийство гр. Старевич Ады Сергеевны и находится ее труп.

При осмотре присутствовали: заместитель Генерального прокурора Российской Федерации, государственный советник юстиции первого класса Меркулов К. Д. и врио начальника Московского уголовного розыска ГУВД Москвы полковник милиции Грязнов В. И.

На основании ст. 135 УПК РФ понятым разъяснены их обязанности удостоверить факт, содержание и результаты осмотра места происшествия и право делать замечания по поводу производимых действий.

Осмотр начат в 23 часа 10 минут и закончен в 03 часа 30 минут следующего дня.

Во время осмотра установлено следующее.

Местом происшествия является квартира, состоящая из четырех комнат, принадлежащая на правах личной собственности гражданину Старевич В.П. Данная квартира находится на 8 (восьмом) этаже дома номер 23 по Кутузовскому проспекту в городе Москве. Данная квартира состоит из холла, размером 12 кв. м, гостиной площадью 30 кв. м и анфилады из трех комнат площадью 13, 25 и 20 кв. м соответственно.

Осмотр начался с гостиной прямоугольной формы 7,5 х 4 метра с зашторенным окном размером 2 х 1,5 метра, выходящим на улицу Косыгина. Вход в гостиную расположен напротив окна. Справа от окна на расстоянии 1,5 метра стоит обеденный стол удлиненной овальной формы размером 3,5 х 2 метра с 12 стульями, расположенными по периметру стола. У противоположной стены находится журнальный столик размером 1,5 х 1 метр и два кресла, обитых натуральной кожей черного цвета.

На столике находятся четыре деревянные резные статуэтки, изображающие диких тропических зверей, одна массивная хрустальная пепельница (пепельница пуста), а также номера девятый и десятый (за текущий год) журнала «The Oilers», освещающего хоккейную тематику.

Во всю ширину стены справа от входа в гостиную расположены книжные полки, на которых установлены спортивные наградные кубки в количестве 26 штук, тут же висят медали на лентах в количестве 32 штук, грамоты в рамках, фотографии, преимущественно изображающие хоккейные команды. Также на полках находится много книг, альбомов и журналов.

В левом простенке у окна находится стойка с радиоаппаратурой фирмы «Bang & Olufsen». На верхней панели лежат компакт-диски в количестве 9 штук в пластиковых футлярах. Исполнители: Алена Свиридова, группа «Браво», Наталья Штурм, Алла Пугачева, группа «Любэ». Рядом телевизор фирмы «Panasonic» с большим экраном и видеомагнитофоном той же фирмы, находящимся на верхней панели телевизора.

Напротив тумбочка с шестью выдвижными ящиками. Два верхних ящика выдвинуты. В ящиках в беспорядке находятся: три пачки деловых бумаг и документов, два альбома с фотографиями. Некоторое количество фотографий лежит в ящике и вне альбомов. Три листа деловых документов находятся на полу рядом с тумбочкой, пять листов лежат поверх тумбочки.

В 2,5 метрах от окна гостиной лежит труп женщины – на вид 50 лет. Труп опознан, это Старевич Ада Сергеевна, хозяйка данной квартиры.

Труп лежит лицом вниз, ногами в сторону окна, лицом, обращенным к дверям. Положение трупа вытянутое. Левая рука согнута в локтевом суставе, отведена вперед. Пальцы руки неплотно согнуты в кулак, соприкасаются с полом. Правая рука в области плеча несколько отведена вперед, согнута в локтевом суставе и лежит тыльной поверхностью предплечья на полу, пальцы полусогнуты в кулак, в котором зажаты три листа бумаги и две фотографии размера 9 х 12 см. Под головой трупа паркет на площади 50 х 80 см пропитан кровью.

На голове трупа волосы русые, обильно покрыты еще не засохшей кровью, лицо также покрыто кровью. Из носа на паркетный пол редкими каплями падает кровь. Губы резко отечны. На слизистой оболочке обеих губ имеется кровь.

На голове, на уровне верхнего края ушной раковины с правой стороны имеется пулевое отверстие круглой формы диаметром 5,5 мм. Края отверстия ровные. Поверхностные слои кожи завернуты внутрь. Выходного отверстия не обнаружено. Из пулевого отверстия вытекает кровь. На других частях тела никаких повреждений не обнаружено. Труп на ощупь теплый, кровь, вытекшая из раны, свернулась не до конца.

По предварительному заключению судебно-медицинского эксперта смерть гр. Старевич наступила не ранее полутора часов от начала осмотра. Смерть наступила в результате разрушения черепа и мозга в результате проникающего пулевого ранения.

В момент выстрела гр. Старевич (по мнению судебно-медицинского эксперта и экспертов-кримина– листов), вероятнее всего, находилась на расстоянии 2,5 метра от окна, стоя правым боком к окну. Выстрел предположительно произведен с крыши противоположного дома.

При осмотре окна на оконном стекле обнаружено отверстие, предположительно возникшее вследствие произведенного выстрела. Стекло изъято в качестве вещественного доказательства.

Эксперт-криминалист высказал предварительное мнение о том, что выстрел произведен с расстояния 100—150 метров из оружия типа карабина.

Документы, фотографии и иные вещественные доказательства, изъятые во время осмотра, приобщены к данному протоколу; перечень документов и фотографий прилагается. Фрагменты осмотра сфотографированы, составлен схематический план места происшествия – гостиной, в которой обнаружен труп гр. Старевич А. С.

Труп вместе с одеждой (согласно описи) отправлен в морг для последующего судебно-медицинского исследования.

Ст. следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре РФ,

ст. советник юстиции

А. Б. Турецкий.

Понятые: Левкин А. С.

Оганесов К. К.

Судмедэксперт Проханова JI. И.

Эксперт-криминалист Залипухин Т. Р.

Осмотр произведен при участии заместителя Генерального прокурора РФ, государственного советника юстиции Меркулова К.Д. и врио начальника МУРА полковника милиции Грязнова В. И.

(Подписи).

Разыскивать следы киллера на крыше дома на противоположной стороне улицы было бессмысленно. Во-первых, темно, а во-вторых, нет никаких сомнений, что и на этот раз ничего найти не удастся. Вряд ли он откажется от своей привычки не оставлять следов.

Конечно, Меркулов настоял, чтобы на крышу послали людей. И конечно, те вернулись ни с чем.

Ну да черт с ним, с этим киллером. В доме Старевичей и без того полно любопытного.

Представить себе, что произошло в квартире, было нетрудно. Ада Старевич явно пришла домой незадолго до рокового выстрела. Наспех скинула плащ, бросила его на стул и, даже не переобувшись, тут же кинулась к небольшому комоду в углу гостиной. Начала рыться в ящиках. Если, конечно, они не были выдвинуты до этого. Как бы там ни было, она вынула оттуда несколько бумажек, среди которых были две фотографии. Встала. В этот момент киллер и выстрелил.

Конечно, поначалу, увидев бумажки, я обрадовался. Если она сразу после смерти мужа из Калчуги бросается за какими-то документами, это не просто так. Значит, это важные документы. А если вспомнить, как она вела себя, беседуя со мной, можно предположить, что они имеют какое-то отношение к деятельности ее мужа. А может, и к мотивам его убийства. А если повезет, то они выведут на причины убийства Сереброва и на заказчика убийства, а может быть, и на киллера...

Короче, размечтался я, глядя на эти зажатые в ее руке бумажки.

А оказались они всего-то переведенными на русский язык копиями документов на право владения недвижимостью в Испании. Ада Старевич имела дом и два участка земли.

Ты смотри, – приговаривал Меркулов, перебирая эти бумажки, – женщина, оказывается, обеспеченная.

Я пожал плечами:

При таком муже...

Мне и без этого было ясно, что Старевич человек небедный. А вот откуда у него деньги, документы, естественно, молчали.

На одной из фотографий был изображен Старевич собственной персоной, сидящий на берегу какого-то бассейна, может быть в той же Испании, и жмурящийся от яркого солнышка. Вид у него, надо сказать, был как у настоящего «братка» – золотые «котлы» на запястье, бриллиантовый крест побольше, чем у архиепископа...

Вторая фотография была поинтереснее. На берегу моря стояла компания. Вдалеке в голубой дымке виднелся силуэт Статуи свободы. Старевич, его жена, Серебров и трое незнакомых мне мужчин. Впрочем, одного из них я после известного умственного напряжения вспомнил. Стриж – третий из их хоккейного звена.

Позвольте, позвольте! «Три С»! Сначала Серебров. Потом Старевич. А следующий...

Костя, как ты думаешь, если двоих «С» убили, то третий выживет?

Меркулов внимательно посмотрел на меня. В следующую секунду он уже тыкал пальцем в кнопки телефона, приказывал разыскать Стрижа и выставить у его квартиры охрану.

Надо будет с ним завтра поговорить.

Если до сих пор ничего не случилось, – заметил я.

Типун тебе на язык, Турецкий! – воскликнул Костя. – Вечно ты накаркаешь.

Такого, пожалуй, еще в истории не было. Чтобы по очереди пытались убить трех знаменитых хоккеистов. Может быть, это один из их фанатов? Ну типа Марка Чепмена, который всю свою жизнь боготворил Джона Леннона, а потом застрелил его прямо у подъезда собственного дома.

Ну нет, у нас такого не бывает. Хладнокровно готовиться, подвергаться огромной опасности ради того, чтобы избавиться от кумиров своей юности? Нет. Тут дело посерьезнее.

Кстати говоря, по стенам было развешано много фотографий – старых, черно-белых, и совсем недавних. На некоторых я увидел вместе Старевича и Сереброва. Они мирно беседовали, стояли в обнимку, выпивали. Что-то незаметно было, чтобы они враждовали.

Я составил протокол осмотра, посмотрел кубки, медали и грамоты, пролистал документы, перерыл содержимое тумбочки, возле которой лежал труп. Потом внимательно осмотрел содержимое сумочки Ады Сергеевны. Гнусное это дело, скажу я вам, – рыться в чужих вещах. Среди остальных документов из тумбочки ничего интересного не оказалось. Старые квитанции, чеки, счета. Куча лежалых бумажек.

В общем, я посмотрел все, что мог посмотреть, а потом тихо пошел на кухню покурить в одиночестве.

И вот тут-то я и увидел нечто интересное. На кухонном столе стояло устройство неизвестного мне предназначения. Белый пластмассовый куб, похожий на принтер для компьютера. Сверху прорезь со стрелочкой, значит, надо туда что-то засовывать. И пара кнопок с непонятными символами. Но самое главное, аппарат был включен в сеть и даже приведен в рабочее состояние – кнопка «Power» на передней панели горела. И еще мне показалось, что машинка эта стоит не на своем месте. Углом, провод торчит поверх стола – было такое ощущение, что ее вынули откуда-то, поставили и включили. А обычно она стоит в другом месте.

Я рассудил так: вряд ли Ада Сергеевна оставила ее включенной перед тем, как поехала на дачу. С утра и весь день она была в Калчуге. Значит, после того как она вошла в квартиру, не сразу кинулась к комоду. Сначала вытащила эту машинку, включила ее в сеть, а потом уже стала рыться в бумагах.

Это уже интересно! Я побежал в гостиную и позвал Меркулова.

Костя, как по-твоему, что это за агрегат?

Меркулов глянул на него и сразу ответил:

Это машинка для уничтожения бумаг. У меня в кабинете такая же под столом стоит.

Я так и подпрыгнул:

Так, значит, Ада Сергеевна рылась в своих бумагах, вытаскивала нужные, а потом засовывала их сюда? Так, что ли?

Видимо, – вздохнул Меркулов, – и это резко понижает наши шансы что-нибудь разузнать.

Разве нельзя восстановить обрезки? Я слышал, эти машинки просто режут листы на узкие полоски.

Нет, – печально ответил Меркулов, – это последняя модель. Она превращает бумагу в мелкую труху, с которой потом ничего поделать нельзя. Поэтому их и закупили для Генпрокуратуры. Даже если бы она сожгла документы, шансов прочитать их было бы больше.

Мы все-таки открыли агрегат. Контейнер был полон микроскопических кусочков бумаги. Они годились разве что для растопки. А чтобы восстановить документ, понадобилось бы лет двадцать. А у нас, напоминаю, в запасе всего неделя.

Придется идти методом исключения. Парадокс, но именно благодаря этому неизвестному киллеру сохранились хотя бы те документы, что Ада Старевич зажала в руке в момент смерти. Видимо, она хотела и их уничтожить. Документы на право владения не в счет. Фотография с загорающим Старевичем тоже заинтересовала бы только налогового инспектора.

Итак, оставался только один возможный след. Двое неизвестных на нью-йоркской набережной. Раз Старевич хотела уничтожить эту фотографию, значит, она имела какое-то отношение к деятельности ее мужа или могла скомпрометировать его. Дело за малым – установить личности этих людей.

Мои размышления прервал телефонный звонок. Трубку взял Костя.

Да. Что?!.. Когда?

По его реакции я понял – что-то случилось. И оказался прав.

Меркулов положил трубку и пробормотал:

Везет нам последнее время на хоккеистов. Только что случилась автокатастрофа. Наши хоккеисты везли Кубок Стэнли. Среди них был и Бородин.

Он погиб? – ахнул я.

Нет, погибли двое из пяти. Вернее, из шести, если считать с одним встречающим. Бородин жив. Но самое главное – по их машине кто-то стрелял. У двоих обнаружены пулевые ранения...

Я вернулся домой как обычно, очень поздно. Ирина давно спала. Я принял душ, лег и моментально уснул. Завтра с утра я собирался навестить Протасова.

Этой ночью мне приснился хоккейный матч. Причем играли не шайбой, а гранатой-лимонкой. А я стоял на воротах и должен был ее поймать...

28 сентября 1997 года

10 часов

Москва, больница Склифосовского

Сюда!

Это Шаламов. Он правый крайний нападающий. Он ждет паса. Стоит, широко расставив ноги и держа наготове клюшку.

P-раз! Шайба словно по маслу заскользила между ног белобрысого хоккеиста без каски (кажется, это Бретт Халл), пересекла полосу разметки и как вкопанная остановилась у клюшки Шаламова.

Вжжж!

Брызги льда обдали его лицо – прямо перед Шаламовым притормозил бугай с номером «25» на рукаве. Это... черт, забыл, как его фамилия. Французская какая-то. Из Канады. Он попытался отнять шайбу у Шаламова, но не тут-то было.

ДррррИ

Твердый лед под ногами. Шаламов в четверть секунды приблизился. И отдал шайбу. Так, теперь к воротам. К воротам. Пока перед ними пусто и только вратарь в мощных доспехах стоит, загораживая их своим телом. Ха! Есть тысяча и один способ обвести его, обмануть.

Быстрее, пока несущиеся со скоростью гоночного автомобиля защитники не подоспели. Быстрее!

Ближе! Ближе! Ближе!

Шайба так и мелькает, подталкиваемая то справа то слева, скользит. Вот металлическая рама ворот, вот рукавица вратаря, вот его устрашающая маска, вот...

Что это?!

У вратаря в руках вместо клюшки копье. Точно такое же, какое находится в Музее естественной истории в Нью-Йорке. В зале индейской культуры и быта. Как-то водили всю команду на экскурсию... Там на стене висит это копье, справа от входа. Длинное, потемневшее от времени. С огромным мощным стальным наконечником, намертво прикрепленным к толстому деревянному древку многими витками лозы...

С острия копья что-то капает. Что-то красное. Это кровь!

Стоп!

Нужно остановиться! Не получается. Идеально отполированные полозья коньков несут прямо на вратаря. Повернуть их невозможно!

Ближе! Еще ближе!

Вот вратарь уже замахнулся. Уже занес свое копье. И белая маска исказилась в кошмарной ухмылке. И только черные глаза без зрачков видны в двух круглых прорезях.

«Никуда не денешься. Поедешь как миленький!»

Все ближе и ближе! Копье летит еще быстрее. Шайба мечется вправо и влево, клюшка мягко стучит о лед.

И вот копье протыкает все снаряжение и впивается в бок. Проникает все глубже и глубже, и все тело пронзает боль.

Ужасная боль...

За воротами замелькала красная мигалка.

Значит, забил все-таки...

...А-а!

Опять кричит.

Ничего. Это отходит наркоз. Швы будут болеть еще долго. Но теперь у него все позади. Выживет ваш бомбардир!

Эти слова Павел Бородин расслышал слабо, как через толстенную стену. Потом попытался открыть глаза. Веки слушались с трудом. Но все-таки слушались.

Первое, что он увидел, было то, что видят все пациенты больниц, приходящие в себя после обморока или наркоза. То есть белый потолок. Поэтому в первую секунду он, как и многие, подумал, что попал на тот свет. А раз все вокруг белым-бело – значит, в рай.

Но острая боль в грудной клетке напомнила о том, что он еще находится на бренной земле. Он попытался пошевелить рукой – не вышло.

Бородин скосил глаз. Рука была прочно зафиксирована, а из вены торчала толстая игла, продолжающаяся прозрачной трубкой, прилепленной куском пластыря. Трубка уходила куда-то вверх.

«Это капельница, – подумал Павел, – значит, я в больнице. Значит, я... жив».

Смотрите, доктор. Он открыл глаза.

Голос знакомый.

Гляди-ка. Действительно открыл. Быстро же он у вас очнулся. Крепкий малый. Хоккеист!

Над ним склонилось бородатое лицо в белом колпаке. Блеснули стекла очков.

Бородин, вы меня слышите?

Павел!

А вот и другое лицо. Тоже в колпаке. Это... Инна!

Павел попытался улыбнуться. Видимо, это получилось совсем плохо, потому что глаза Инны испуганно округлились. Она обернулась к врачу:

Доктор! Ему очень больно! Смотрите, как он скривился!

«Дурашка, – подумал Павел, – дурашка ты моя...»

Не волнуйтесь. Этот ваш Бородин еще всех нас переживет!

Вы так думаете?

Уверен, дорогая. Здоровье у него хоть куда. Ну ладно. А теперь вы должны уйти. Хорошего понемногу. Больному нужен покой.

И врач увел Инну. А Бородин вскоре опять провалился в сон. Только теперь без кошмаров...

В Советском Союзе, а потом и в России талантливых и даже очень талантливых хоккеистов всегда рождалось много. То ли климат здесь такой, то ли школа, то ли национальный характер, то ли все вместе... Во всяком случае, всегда хватало игроков, чтобы собрать одну из лучших, а нередко и лучшую сборную в мире.

И все-таки даже в России нечасто найдется хоккеист, что называется, Божьей милостью. Такой, что можно было подумать, что он родился в коньках и сразу, даже не попробовав материнского молока, вышел на разлинованный лед хоккейного катка.

Именно таким и был Павел Бородин.

Жили они в Армянском переулке, недалеко от Чистых прудов. Маленький Паша каждый год с нетерпением ждал, когда начнется зима и поверхность пруда с плавающими ветками, бумажками, пустыми треугольными пакетами из-под молока, грязноватыми лебедями и всяким мусором наконец покроется голубовато-белым слоем льда. И когда можно будет надеть заранее наточенные в специальной мастерской коньки, выйти на эту гладь и поплыть. Или полететь. Ему всегда казалось это состояние на льду чем-то особенным, необычным.

Ну и конечно, очень скоро он стал поглядывать на другую половину катка, где часто собирались окрестные ребята и гоняли шайбу. Когда Паша подрос, он навсегда покинул «общедоступную» половину с чинно скользящими по кругу людьми и девочками в коротких юбочках, пытающимися исполнить в центре двойной тулуп. Именно здесь, на хоккейной половине, он научился держаться на льду лучше, чем на земле.

Лед для Паши стал чем-то вроде воды для рыбы. На нем он чувствовал себя гораздо лучше, увереннее, надежнее, свободнее, чем на земле. Здесь нельзя было запачкаться, упасть в грязную лужу, наглотаться пыли. Лед был чист и безукоризненно гладок. И люди на нем, казалось, тоже становились чище.

У хоккеистов, как у космонавтов, путь один. Уличный каток – секция – спортивный клуб. И чем раньше начнется этот путь, тем лучше. Паше Бородину было семь лет, когда его записали в хоккейную секцию для малышей Центрального Дворца пионеров. И он получил возможность выходить на лед круглый год.

Шли годы. Павел Бородин уже выступал за московский «Спартак». Его уже заметили. О нем уже говорили и даже писали. Ему прочили блестящее хоккейное будущее. И не ошиблись.

Но все-таки судьба есть судьба. Одного таланта мало, чтобы выбиться в сборную страны. Нужна еще и удача.

И она, удача эта, улыбнулась Бородину. После одной товарищеской встречи к нему подошел человек, которого он сразу же узнал. Это его показывали во время игр нашей сборной. Это он, стоя за бортиком, волновался, грыз карандаш, орал, размахивал руками, ругал или хвалил игроков. Это на него со смешанным выражением страха и почтения глядели лучшие хоккеисты страны. Короче говоря, к нему подошел главный тренер сборной Советского Союза Вячеслав Симонов, один из учеников ставшего легендарным уже в те годы Протасова. Он просто предложил Бородину с завтрашнего дня начать тренироваться к будущему чемпионату мира. Где он будет играть за нашу хоккейную сборную.

Конечно, для Бородина Симонов был кем-то вроде небожителя. Ему и в голову не пришло ослушаться. К тому же о таком предложении он мог только мечтать. И на следующий день в семь часов утра он был на тренировочной базе сборной.

Именно с этого дня началось восхождение Павла Бородина к вершинам спортивного Олимпа.

На этом же чемпионате он занял четвертое место по количеству заброшенных шайб и результативных передач. Писали о нем теперь не только в отечественной, но и в зарубежной прессе.

Там же, сразу после финала на него обрушилась масса предложений от менеджеров самых лучших зарубежных команд. Гонорары сулили такие, что голова кружилась.

К тому времени некоторые спортсмены уже начали уезжать за границу. Но пока что Павел не собирался покидать родной клуб. По большому счету, самым необходимым в его жизни был лед и коньки. А лед и коньки и в Америке те же самые.

Павел мало внимания уделял жизненным проблемам. Он просто выходил на лед и играл. А потом готовился к следующей игре. Все его мысли вращались вокруг хоккея. Во всяком случае, пока не появилась Инна.

Павел и не заметил как влюбился. И эта невысокая девушка с большими черными-черными глазами изрядно потеснила хоккей в его голове. Но, разумеется, не заслонила полностью.

Прошло два года. Бородин входил сначала в первую десятку, потом пятерку, потом тройку лучших игроков. Суммы, которые обещали ему менеджеры, удваивались, учетверялись и возводились в степень.

Если бы не другие спортсмены, которые все охотнее уезжали за рубеж, Бородин, наверное, никогда не решился бы на этот шаг. Но теперь среди американских и канадских профессионалов было много традиционных противников в прошлом, то есть русских. Так что заокеанские команды не нытьем так катаньем все-таки одержали верх.

Конечно, Бородин не мог не посоветоваться с Симоновым. Но тренер отреагировал странно. Он просто посмотрел на Бородина и сказал:

Нет.

А больше ничего не сказал.

И тут Бородин первый раз в жизни возразил тренеру. Он наговорил кучу неприятных слов: что уже не мальчик, что сам имеет право строить свою судьбу, что он, в конце концов, профессиональный игрок... Симонов даже не ответил. Отвернулся и включил запись последнего матча нашей сборной.

Бородин ушел и на следующий день согласился на одно из предложений американских менеджеров.

Он пробыл в Америке четыре года. И когда истек контракт с клубом «Детройт террапинз», он решил не продлевать его, а податься в Москву. Конечно, он приезжал домой на пару недель не раз и за эти четыре года. Но теперь он решил отдохнуть подольше. Да и спокойно разобраться с новыми предложениями американских клубов.

Да, теперь Бородин был настоящей звездой. У него были свои агенты и менеджеры, свой счет в банке, с огромными суммами, теперь он мог, конечно, в определенных пределах, диктовать свои условия. Теперь клубы бились между собой, чтобы заполучить «русского смерча», как его называли в Америке, к себе. А ему оставалось соглашаться на самое выгодное предложение. Или, наоборот, не соглашаться.

Правда, в последнем Павлу вскоре пришлось разубедиться.

Это произошло чуть больше года тому назад. Среди хоккеистов внезапно стали циркулировать смутные слухи о том, что в Америке какой-то богатый эмигрант собирает свою хоккейную команду. Причем исключительно из лучших русских хоккеистов.

Бородин, с тех пор как вернулся в Москву, мало интересовался подобными слухами. Он хотел немного отдохнуть от напряженных тренировок, а потом поглядеть, что делать дальше.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю