Текст книги "Живая бомба"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

– Потому что… Потому что наши дела слишком запутанны, чтобы я мог прямо и безапелляционно рассказать вам о них. Говоря проще, наш случай не столь очевиден.

Алена скептически хмыкнула:

– Слабая отмазка. Попробуйте еще разок.

– Слабая, говорите? Ну хорошо. Тогда так: в нашем деле кулики предпочитают о своем болоте помалкивать.

– Опасаясь охотника?

Михайлов кивнул:

– Угу.

– Смотрите, когда подстрелят, чирикать будет поздно.

Михайлов отпил еще немного и широко, по-барски улыбнулся:

– Ничего, я рискну. Итак… Начнем с того, что с недавних пор завод стал для захватчиков лакомым куском. Судите сами – по итогам две тысячи второго года он стал вполне успешным предприятием – появились новые собственники, новый менеджмент. На сегодняшний день завод входит в число двухсот крупнейших промышленных предприятий России. Появились новые заказы, расширилась география международного сотрудничества. Зарплата более чем в два раза превышает среднюю зарплату по Серпухову. Предприятие стало крупнейшим налогоплательщиком года. Нет ничего удивительного в том, что захватчики решили прибрать его к рукам.

– Легко сказать – прибрать к рукам. А как?

На первый, непросвещенный взгляд схема сложная. Но если разобраться, все окажется довольно просто. Говоря языком журналистов, захват осуществляется олигархическими группами путем изъятия у законных собственников акций приватизируемых компаний.

Михайлов взял маслину, бросил в рот и продолжил:

– Дело, милая Алена Борисовна, было так. Некий гражданин Самохвалов обратился с иском, оспаривающим факт приватизации. Он заявил, что владелец контрольного пакета акций Сергей Бойко якобы нарушил взятые на себя в момент приватизации инвестиционные обязательства.

Михайлов отпил коньяка и вновь запустил пальцы в вазочку с маслинами. Алена сердито нахмурилась:

– Дальше, Антон Антонович! Не томите!

Однако Михайлов съел маслину, выплюнул косточку в салфетку и лишь затем продолжил:

– Судью Елену Перекрест, рассматривающую этот иск, заранее заинтересовали в «нужном» решении. Вместе с исковым заявлением «знающие люди» передали ей толстый конверт с десятью тысячами американских долларов. Далее – Елена Перекрест направила ответчикам пустые конверты, а конверты эти вручались под расписку ответчиков. Считалось, что ответчик о слушании дела извещен.

– Каков был дальнейший план захватчиков?

– Как только такой суд принимает решение о незаконности приватизации, на принадлежащие хозяину предприятия акции накладывается арест. И предприятия тут же продаются некой структуре, связанной с компанией-захватчиком. Далее эта структура перепродает пакет уже непосредственно компании-захватчику. И эта компания как бы становится «добросовестным приобретателем». И вот что удивительно: настоящий владелец предприятия может вообще быть не в курсе происходящего. Все всплывает, лишь когда акции уплывают к захватчику. Сергей Бойко воспрепятствовал захвату предприятия. А он был сильным бойцом.

– Думаете, за это его и убили?

Михайлов усмехнулся:

– Не знаю, моя милая. Может, за это, а может – за то. Строить версии – это ваша работа. Ялишь высказал вам свое мнение и представление обо всех этих неприятнейших событиях.

Алена задумчиво наморщила переносицу.

– Кто же его убил? – тихо, рассуждая сама с собой, проговорила она.

– Опять двадцать пять! – воскликнул Михайлов. – Откуда ж мне знать? Знал бы – сам бы к вам пришел, не дожидаясь вызова!

Глава 17
ПОДБИТЬ БАБКИ

На следующее утро Камельков первым явился на работу. Сказать по правде, в эту ночь он почти не спал. Презрение к себе боролось в его хрупкой, молодой душе с ненавистью к Гамову.

В час ночи Камельков лег спать, но уже в три часа вскочил с кровати и принялся расхаживать по комнате, лелея в душе кровавые планы по избиению подлеца Гамова. Бой будет честным! – сразу же решил для себя Камельков. Никаких нападений сзади! Никаких отвлекающих маневров! А что касается служебного положения, то на время боя удостоверение свое Камельков уберет куда подальше. Бой будет на равных – двое мужчин выясняют между собой отношения, все остальное потом.

Немного успокоившись, Михаил снова лег в постель. Но тут вдруг ему в голову полезли упаднические мысли. «А ведь Гамов бывший чемпион России, – думал Камельков. – К тому же каратист. И потом, мы с ним явно в разных категориях, пожалуй, он килограммов на пятнадцать тяжелее меня. Ну ничего. Зато на моей стороне правда».

Успокоенный этой мыслью, Михаил задремал. Но тут ему приснилось, будто Грязнов стоит у его кровати и говорит:

– Что же ты, Камельков, позоришь меня, позоришь органы… Теперь бандиты будут думать, что все следователи идиоты. Ну разве это хорошо, а?

– Нет, Вячеслав Иванович, нехорошо, – честно ответил генералу Камельков. – Но я не виноват. Наводка была ложной.

– Наводка ложной, зато водка настоящей, – грустно сказал Грязнов. – Эх, Камельков, Камельков… В вытрезвителе тебе место, а не в органах.

– Вячеслав Иванович, но ведь я…

– Что – ты, Камельков? Ну что – ты? Хорошо еще, что пил не на казенные деньги, а то бы тебе предъявили обвинение в растрате! Бездельник ты, Камельков. Разгильдяй и алкоголик! Эх, куда только твоя мать смотрит…

Камелькову стало так стыдно, что он проснулся и не смог уснуть до самого утра.

Поремский и Алена Никитина вошли в кабинет вместе.

– Привет, Пинкертон! – поприветствовала Михаила Алена.

– Не Пинкертон, а надежда российской криминалистики! – поправил ее Поремский, пожимая руку Камелькову.

– Я бы сказала еще точнее: единственная надежда российской криминалистики! – продолжала сыпать соль на душевную рану Михаила Алена.

«Черт, неужели они уже обо всем знают? – с тоской подумал Камельков. – Вот так Грязнов. А еще слово давал».

– О! Кофе! – Алена схватила со стола чашку Камелькова и одним глотком ополовинила ее.

– Замечательно, – насупившись, сказал Камельков. – Как готовить, так никого нет, а как пить, так все тут как тут.

Поремский примирительно похлопал его ладонью по плечу:

– Ну-ну, Пинкертон, не злись. Ты что сегодня, не с той ноги поднялся?

– С той, – хмуро ответил Камельков.

– Тогда чего такой кислый? – подключилась к разговору Алена.

«Нет, кажись, не знают», – подумал Камельков, и его настроение чуть-чуть приподнялось.

– А чему радоваться? – сказал он, пожимая худыми плечами. – Весь вчерашний день пробегал зря. Муровский агент-осведомитель наплел мне с три короба, я проверил – все оказалось фуфло.

– Бывает, – понимающе кивнул Поремский. – Но это еще не повод для печали. Не забывай, малыш, что ты работаешь в команде. А команда кое-что разузнала. Правда, Ален? Давайте подобьем первые бабки…

Поремский подмигнул Никитиной, в ответ она ослепительно улыбнулась.

– Я смотрю, у вас полный консенсус, – пробурчал Камельков. – Кстати, а чего это вы вместе пришли? Это, знаете ли, дает богатую почву для определенных подозрений и догадок.

– Это точно, – кивнула Алена. – Только будь осторожен в своих догадках. За некоторые из них можно легко схлопотать по шее.

– Солнце мое, если моим палачом будешь ты, то я готов подставлять шею снова и снова! – с насмешливой торжественностью изрек Камельков. – Кстати, анекдот. Беседуют два следователя. Одна другому: «Если бы я была вашей женой, я бы подсыпала вам в кофе яду!» Второй улыбнулся, вот так… – Камельков изобразил улыбку. – И отвечает: «Солнце мое, если бы я был вашем мужем, я бы выпил этот кофе с радостью!»

Алена хихикнула. А Поремский удовлетворенно кивнул:

– Ну вот! Узнаю коллегу Камелькова. А то «чему радоваться», «все фуфло». Так, Ален, не сочти за труд, сделай-ка нам с господином сыщиком кофе. А я пока растолкую ему, что мы с тобой надыбали.

– Вот так всегда, – вздохнула Алена. – Мужчины ведут деловую беседу, а женщины их обслуживают. Ладно уж. Но за это с вас шоколадка.

– Одна на двоих? – деловито осведомился Камельков.

– Еще чего! С каждого!

Пока Алена готовила кофе, Поремский рассказал Мишане о своей беседе с профессором, а также о встрече Алены с питерским бизнесменом Михайловым. Услышав о том, что Алена встречалась с Михайловым в ресторане, Камельков ревниво на нее покосился, но ничего не сказал.

– Вот такие дела, – закончил рассказ Поремский. – И еще, я тут поговорил кое с кем… Ален, это тебя тоже касается. Подвигайся поближе.

Алена поставила на стол поднос с тремя чашками кофе, ложками и сахарницей, затем села рядом с мужчинами.

– Золушка готова слушать, – сказала она.

– Ты забыла отделить гречневые зерна от рисовых, – напомнил ей Камельков, однако Алена погрозила ему крепким маленьким кулачком, и он послушно умолк.

Коллеги разобрали кофе, и Поремский продолжил свой рассказ:

– Помните, я говорил вам о конфликте Андрея Голубева и Владимира Баркова? Голубев с помощью кипрской офшорки хотел захватить «Ракету» и наполовину осуществил свой план. Однако вскоре его скинули, завели уголовное дело и тому подобное. В итоге гендиректором стал Владимир Барков, который до этого отвечал на «Ракете» за производство. В финансах он мало что смыслил, поэтому взял к себе в коммерческие директора Сергея Бойко…

– Ныне покойного, – заметил Камельков.

Поремский кивнул:

– Именно так. А также известного предпринимателя Григория Сатановского. В пику Голубеву они также стали скупать акции «Ракеты» и приобрели аж пятнадцать процентов. Им покровительствовал исполняющий обязанности гендиректора «Геракла» Анатолий Карасев, а Голубеву – некоторые генералы Министерства обороны. У Карасева был главный козырь: находящиеся в доверительном управлении пятьдесят процентов плюс одна акция «Ракеты», принадлежащая государству.

– А имена этих покровителей из Министерства обороны известны? – осведомился Камельков.

Поремский отрицательно покачал головой:

– Нет. Но об этом мы пока не говорим. Идем дальше. Как известно, индийские и китайские контракты на переоснащение военных судов, а это сотни миллионов долларов, достались «Ракете». Причем активно в этом заводу помогал вышеупомянутый исполняющий обязанности гендиректора «Геракла» Анатолий Николаевич Карасев. О нем речь пойдет отдельно. Поэтому тот, кто сейчас встанет у руля предприятия, будет контролировать огромные финансовые потоки.

– Значит, убийство Бойко было направлено на то, чтобы запугать оставшихся в живых руководителей завода! – с горячностью воскликнул Камельков. – То есть Баркова, Андрея Гдлубева и этого… как его… Са-тановского!

– Потише размахивай руками, а то уделаешь нас с Аленой с ног до головы своей кофейной гущей, – осадил его Поремский.

– В растворимом кофе нет гущи, – заметил Камельков, сверкая глазами от нетерпения. – Так что скажете, Владимир Дмитриевич? Неужели моя версия не имеет права на существование?

– Имеет, Миша, имеет. Если все так, как ты говоришь, то в качестве жертвы Бойко выбрали не случайно. У Баркова и Сатановского была серьезная охрана. А Бойко, как выяснилось, вообще не имел телохранителей.

– Вот именно! – воскликнул Камельков и так брякнул чашкой об стол, что обрызгал себе рукав. – О черт! – проворчал он, хватая салфетку и пытаясь затереть кофейное пятно на рукаве рубашки. – Все у меня не слава богу.

– Это точно, – кивнула молчавшая до сих пор Алена. – Владимир Дмитриевич, мне кажется, было бы полезно… да нет, просто необходимо побеседовать с Голубевым. С тем, кого двигала кипрская офшорка и кто, по вашим словам, имел серьезную поддержку в генералитете Министерства обороны.

– И, несмотря на это, слетел с должности, – вставил свое слово Камельков, продолжая промокать салфеткой испорченный рукав.

Поремский посмотрел на ребят и нахмурился.

– Я узнавал насчет этого Голубева, – сказал он. – Мы не сможем с ним поговорить.

– Почему? – удивилась Алена. – Он что, слинял за рубеж?

– Еще хуже. У Голубева случился инсульт. Он уже месяц лежит в коме.

Алена вздохнула:

– Н-да… Одно другого не лучше. Значит, Голубев не имеет отношения к убийству Бойко. Если только он не морочит голову врачам.

Поремский попробовал губами кофе – не горячий ли, отпил немного и покачал головой:

– Нет, Алена, не морочит. Я заезжал в больницу. Голубев – овощ. Подсоединен к системе искусственного жизнеобеспечения. Пребывает в царстве сновидений и грез.

– Значит, придется искать дальше, – философски сказал Камельков. – Ну да не беда. Узнали про Голубева, узнаем и про другое. Правильно я говорю, Владимир Дмитриевич?

– Абсолютно, Миша, абсолютно.

– Хотите по этому поводу анекдот?

– Давай.

Однако рассказать анекдот Камельков не успел. Поремскому позвонил Меркулов и вызвал к себе.

– Ни пуха ни пера! – пожелали Поремскому Алена и Мишаня.

Поремский вздохнул и с удовольствием послал их к черту.

Глава 18
В КРЕМЛЕ

– А, Володя, здравствуй еще раз. Проходи.

Поремский прошел в кабинет и сел на предложенный Меркуловым стул.

– Ты сейчас очень занят? – поинтересовался Меркулов.

– Вообще-то да. Сами знаете, три убийства плюс экономический беспредел.

Меркулов посмотрел на часы:

– Думаю, много времени это не займет. Тут кое-кто

хочет с тобой поговорить.

– О чем?

– О твоем расследовании. И о том, что тебе удалось узнать за эти дни.

– Ясно. Так кто же хочет со мной обо всем этом поговорить?

Меркулов внимательно посмотрел на Поремского и сказал:

– Сам. Собственной персоной. Так что ноги в руки – ив машину. Я еду с тобой.

Лицо Поремского вытянулось.

– Но… – начал было он, однако Меркулов махнул рукой и перебил его:

– Расскажешь мне обо всем в машине. Все равно я ждал тебя сегодня с докладом. – Меркулов сунул сигареты в карман и поднялся со стула. – Ну! – сверкнул он глазами на Поремского. – Чего сидишь? Ждешь особого приглашения?

– Да нет… – промямлил Поремский, вставая со стула. – Вот только… мне бы набросать конспектик на бумажке. Чтобы ничего не забыть. Опять же цифры…

– Цифры возьми с собой. А «конспектик» набросаешь в машине.

Дорога в Кремль заняла в общей сложности полчаса. За это время Поремский успел рассказать Меркулову о том, что сумел узнать сам.

– Значит, Бойко ухлопали за то, что он не захотел отдать «Ракету» врагу.

– Вероятней всего, так, Константин Дмитриевич. Плюс– в назидание другим. Чтобы не кочевряжились и были посговорчивей.

– Действительно, беспредел. Вот и перескажешь все это президенту. А забудешь что-то – я подскажу. Не робей.

Поремский взволнованно заерзал на сиденье.

– Но в таком разговоре не обойтись без резких высказываний, – заметил он. – Ведь в деле замешаны гос-чиновники. Наверняка многих из тех, к кому ведет ниточка, президент знает лично.

Меркулов кивнул:

– Так. Но по этому поводу не волнуйся. Президент не любит излишне тактичных. Тот, кто юлит, врет. Тот, кто говорит грубо, прямо и по сути, говорит правду. Говори то, что думаешь, но не скатывайся до откровенного хамства.

Вскоре они прибыли на место.

Кабинет, в который завел Меркулова и Поремского безмолвный человек в сером костюме, был небольшим и довольно скромно обставленным.

– А я думал, здесь мраморные столы и позолоченные канделябры, – сказал Поремский, оглядывая кабинет.

Меркулов увидел, как волнуется молодой важняк, и ободряюще ему улыбнулся:

– Да уж не царские хоромы. С другой стороны, у этого кабинета иные функции. Ничто не должно отвлекать от деловой беседы. Поэтому и обставлен кабинет не по-барски.

– Тут даже стульев всего три! – заметил Поремский. – Вы здесь бывали раньше?

– Бывал.

Одна из дверей в стене открылась, и в кабинет вошел невысокий, худощавый человек с рыжеватыми волосами, которого за последние три года узнал весь мир.

– Здравствуйте, Константин Дмитриевич! – сказал он с вежливой улыбкой и протянул руку Меркулову.

– Здравствуйте!

Повернувшись к Поремскому, президент слегка прищурился и окинул молодого важняка внимательным, быстрым взглядом:

– Владимир Дмитриевич, если не ошибаюсь?

– Да, – сказал Поремский и, краснея от волнения, пожал протянутую руку.

Президент заметил смущение Поремского и еле заметно усмехнулся:

– А вы очень молоды, Владимир Дмитриевич. Если помните, меня три года назад тоже называли молодым и энергичным. Уверяю вас, это быстро проходит. Ну что ж, присаживайтесь! У меня есть двадцать минут.

Мужчины сели на стулья.

– Константин Дмитриевич, вы объяснили вашему коллеге цель нашей встречи?

– Так точно.

Президент вновь перевел взгляд на Поремского:

– В таком случае я вас слушаю, Владимир Дмитриевич.

Поремский раскрыл было рот, но, не зная с чего начать, замялся.

– Постарайтесь побыстрее, – попросил президент. – У меня мало времени.

И Поремский приступил к докладу:

– В ходе следствия я и мои коллеги пришли к выводу, что на наших глазах происходит беспрецедентный передел собственности, – начал он. – Наблюдается атака криминала на крупные предприятия. А это явление, как вы понимаете, говорит о неблагополучии в стране в целом. Это свидетельствует о том, что у нас в России очень опасно становиться человеком с большими доходами или доходной фирмой. Опасно открывать предприятие и привлекать инвестиции.

Понимая, что говорит слишком косноязычно, Поремский вновь смутился и сбился с мысли. Однако президент был внимателен и сосредоточен, и Поремский вновь заговорил:

– Не нужно обладать большой фантазией, чтобы понять, как угнетающе это действует на экономику, как препятствует росту инвестиций. Ведь захватываются успешные предприятия. А потом захваченная собственность довольно часто приводится в полную экономическую негодность. Активы выводятся, менеджмент разрушается, собственность распродается. При этом люди теряют работу, а бюджеты разных уровней лишаются налоговых поступлений. Одним словом, последствия захвата бизнеса вполне ясны – как для экономики, так и для социальной сферы.

Поремский перевел дух.

– Продолжайте, – сказал президент.

– Не менее важны политические риски. Нарастает недовольство бизнеса, который в своей массе стремится к цивилизованным методам ведения дел.

– Значит, в России идет война за собственность, – задумчиво повторил за Поремским президент.

– Да. Захватываются не только отдельные предприятия, но и огромные холдинги, контролирующие целые отрасли экономики. На примере убийства Бойко, Рот-кевича и Каленова мы видим, что на этой войне стреляют. Но чаще используются иные меры воздействия: подкуп, шантаж, подлог.

– И насколько часты случаи захвата предприятий?

– За две тысячи второй год в России произошло тысяча восемьсот семьдесят поглощений. Три четверти из них были враждебными. Собственность отбиралась у владельцев вопреки их желанию. Несогласных людей, образно говоря, ставили к стенке. Выражаясь метафорически, можно сказать, что в России происходит «черный передел».

– Или «вторая приватизация», – нахмурившись, сказал президент.

– Совершенно верно. Правда, осуществляется она не государством, а рядом олигархических групп путем изъятия у законных собственников акций приватизируемых компаний.

– Вам известны все механизмы захвата?

– Эксперты рассказали мне о трех способах, но не уверен, что их только три.

– Излагайте.

Поремский пересказал президенту все, что поведал ему профессор.

– Очевидно, что использование любого сценария силового захвата невозможно без непосредственного участия представителей судейского корпуса и государственных чиновников, – закончил он.

– То есть вы хотите сказать, что наряду с «теневой экономикой» в России формируется и «теневая юстиция»?

– К сожалению. Эта «теневая юстиция» специализируется на обслуживании захвата предприятий. Имеется даже своеобразный прейскурант: сколько стоят те или иные услуги правоохранительных, судебных и государственных органов…

Через несколько минут время аудиенции истекло, президент горячо поблагодарил Поремского за проделанную работу и вновь пообещал, что будет следить за этим делом лично.

– А что касается вас, Владимир Дмитриевич… —

президент прищурился. – Мне кажется, что у вас впереди большое будущее. Вам сколько лет?

– Тридцать два, – честно признался Поремский.

– Считай, вся жизнь впереди. Правда, Константин Дмитриевич?

Меркулов кивнул:

– Точно.

– В таком случае… – президент пожал руку сперва Меркулову, затем Поремскому, – не смею вас больше задерживать.

Всемогущий глава государства неожиданно по-детски озорно подмигнул Поремскому, повернулся и вышел из кабинета через ту же дверь, что и вошел.

Глава 19
ИСПЫТАНИЕ НА ВЫДЕРЖКУ

– Вячеслав Иванович, здравствуйте! Это Поремский.

– А, Володя. Привет! Как поживаешь?

– Лучше всех. А вы?

– Тоже ничего. Чего звонишь? По делу или просто захотел услышать мой дивный голос?

– По делу. Хотя голос у вас тоже ничего. Вы сейчас не заняты?

– Не особо, Володь. Излагай.

– Вячеслав Иванович, как вы знаете, я сейчас веду дело о трех убийствах. Мы пришли к выводу, что все они совершены спецами из одной конторы, которая реализует заказы на ликвидацию людей. Заказчик, судя по всему, тоже был один и тот же. Зацепок у нас, к сожалению, почти никаких. Вот я и подумал, может, вы поговорите со своими ребятами? Возможно, кто-нибудь из них даст наводку. Вспомнит что-нибудь. Порекомендует поговорить с кем-нибудь из ваших агентов.

– Наводку, говоришь? – Грязнов в трубке непонятно хмыкнул.

Ожидая ответа, Поремский взглянул на Камелькова. Тот заерзал на стуле и почему-то покраснел.

– Вот что, – заговорил наконец Грязнов. – Есть у меня один знакомый специалист… Он давно в отставке.

Раньше работал в отделе внутренних расследований. Человек, прямо скажем, малоприятный, но башка у него варит неплохо. Очень уж, гад, наблюдательный. Да и память у него феноменальная: раз услышит твое имя и через десять лет повторит. Давай-ка я ему звякну и сведу с тобой. Идет?

– Идет.

– Не уходи далеко от телефона. Пока!

Дожидаясь звонка от Грязнова, Поремский и молодые следователи успели еще раз обсудить дела, попить кофе (а Камельков еще и слопать три бутерброда с ветчиной) и рассказать друг другу пару актуальных анекдотов.

Перезвонив, Грязнов начал сразу с дела:

– В общем, так. Зовут его Виктор Криворукое. Сейчас он у нас что-то вроде вольного консультанта» Мы платим – он… в общем, он советует или делится информацией, которой владеет. Я позвонил ему и сразу договорился о встрече. В том смысле, что через час ты должен быть у него дома. Записывай адрес… – Грязнов продиктовал адрес Криворукова. – Я прикинул – ты должен успеть. Даже минут пятнадцать в запасе останется. Так что ноги в руки – и двигай к нему. Особо с ним не спорь и не груби. Больше слушай, чем говори, понял?

– Так точно.

– Ну все. Если что-то нароешь – расскажи.

Дверь Поремскому открыл высокий, сухопарый мужчина лет шестидесяти. Лицо у мужчины было узкое, губы – тонкие и белесые, уши – большие и оттопыренные, а черные маленькие глазки смотрели испытующе, словно пытались проникнуть внутрь организма гостя и выяснить, какую еще заразную и неизлечимую болезнь принесло ему человеческое стадо.

– Вы вовремя, – сказал мужчина, впуская Поремского в квартиру. – Опоздали бы на пять минут, я бы, пожалуй, и не открыл.

– Это еще почему? – удивился Поремский.

– Опоздать – значит проявить неуважение к человеку, который вас ожидает, – назидательно сказал Криворукое. – А разве стоит ожидать уважительного отношения от человека, с которым сам так по-хамски обошелся?

– Интересная теория. Получается что-то вроде маленькой мести, так?

Криворукое не согласился:

– Нет, не так. Скорее, это воспитательная мера. Ведь правосудие, сажая преступника в тюрьму, не мстит ему за его преступление, а всего лишь дает понять, как жестоко он ошибался в оценке своих сил.

– И только в оценке?

– Разумеется. Быть неуловимым преступником – это талант. И дается он не каждому.

– Кем дается?

– Дьяволом, я полагаю. Ну что ж, Владимир Дмитриевич, давайте попьем кофе?

– Я что-то не очень хочу… – начал было Поремский и, заметив, как посуровело и осунулось лицо Криворукова, поспешно добавил: – Я сегодня уже выпил чашек десять.

– Ну что ж… Тогда чаю. Полагаю, от чая вы не откажетесь?

Криворукое пристально посмотрел на Поремского. Тот с готовностью кивнул:

– Не откажусь. Напротив – буду очень признателен.

– Ну вот и славно. Проходите в комнату и садитесь где вам удобно. А я скоро приду. – Криворукое направился на кухню, но на полпути обернулся и сурово произнес: – Только, пожалуйста, не трогайте ничего руками. Просто сядьте и ждите.

«Н-да… Личность и впрямь в высшей степени неприятная», – подумал Поремский, глядя на тощую спину удаляющегося «консультанта».

Он скинул туфли, подумав секунду, надел мягкие тапочки, которые стояли в прихожей, и потопал в комнату. Едва переступив порог, Поремский замер, открыв от удивления рот.

– Вот это да! – выдохнул он.

Комната была похожа на музей военной техники. Под потолком висели планеры, истребители и бомбардировщики времен двух мировых войн. На широких стеллажах стояли танки, бронетранспортеры, армейские джипы и зенитные установки. Все это было сделано из пластика, картона и жести.

Поремский подошел к висящему на длинной нити самолетику и с улыбкой уставился на маленького пилота, сосредоточенно глядящего прямо перед собой сквозь круглые летные очки.

– Какой ты, брат, серьезный! – усмехнувшись, сказал Поремский. – Интересно, из чего ты сделан?

Он протянул руку, чтобы потрогать голову пилота.

– Не сметь! – визгливо рявкнул у него за спиной Криворукое.

Поремский вздрогнул и поспешно отдернул руку.

– Я же сказал – ничего не трогать! – продолжал кричать Криворукое.

– Извините, пожалуйста. Я не нарочно. – Поремский придал своему взгляду виноватое выражение. – Просто все эти ваши… вещицы настолько искусно сделаны, что невозможно удержаться.

Криворукое поставил на журнальный столик поднос с чашками и сахарницей, поднял голову и, прищурившись, посмотрел на Поремского.

– «Вещицы»? – едко спросил он. – По-вашему, это просто «вещицы»?

– Ну… – Поремский пожал плечами. – Возможно, я просто не так выразился.

– «Возможно». Хотя… – Криворукое грустно усмехнулся. – Что с вас, профанов, возьмешь. Одно слово – плебс.

«А вот это уже оскорбление, – подумал Поремский, хмуря брови. – Ну, Чебурашка, надавать бы тебе за «профана» и «плебс» по твоим широким ушам… Но нельзя».

– Ладно, – милостиво сказал Криворукое. – Не будем ссориться. Садитесь к столу. Если вы не заметили – я принес вам чай и сахар.

– Премного благодарен. – Поремский сел в кресло у столика. Придвинул себе чашку с чаем. Положил сахар и стал размешивать его ложечкой.

Криворукое какое-то время смотрел на мелькающую ложечку Поремского, наконец поморщился и попросил:

– Вы не могли бы перестать делать это? У меня от этого кружится голова.

– Да, конечно. Извините.

Поремский вынул ложку из чашки и рассеянно положил ее на стол.

Криворукое нервно дернул щекой, затем протянул костлявую руку, поднял ложку с полировки стола и переложил ее на поднос.

– Извините, – вновь стушевался Поремский.

– Ничего страшного, – с усилием сказал Криворукое. – Ладно. Давайте не будем больше тянуть кота за хвост. Вы ведь хотели со мной поговорить – так говорите. Только не забывайте про свой чай, иначе получится, что я напрасно тратил на него время.

Поремский, изо всех сил стараясь оставаться вежливым, отпил немного чаю (который оказался слабым и невкусным), поставил чашку на стол (строго на поднос) и заговорил:

– Дело, собственно, вот в чем…

Пока Поремский излагал Криворукову суть дела, тот сидел с апатичным видом, поглядывая на свою чашку, но не притрагиваясь к ней. По виду «консультанта» можно было сделать вывод, что ему давно уже наскучил и этот разговор, и сам Поремский, и весь этот мир в целом.

– Ну вот, – «– закончил Поремский. – Вячеслав Иванович сказал, что вы… можете помочь мне.

– Помочь? – Криворукое криво улыбнулся. – Чем? Если бы я мог помочь каждому следователю, который обращается ко мне за советом, в Москве не осталось бы нераскрытых преступлений. Однако же, насколько вы можете судить по собственному опыту, преступлений в Москве хватает.

– Значит, вы ничем не можете мне помочь? – не скрывая сожаления, спросил Поремский.

Криворукое посмотрел на важняка из-под белесых бровей, вновь («еще гаже прежнего», – как подумал Поремский) улыбнулся и сказал:

– Ас чего вы вообще решили, что я смогу вам помочь? Ячто, по-вашему, член преступного сообщества? Или якшаюсь с бандитами и киллерами?

«Вряд ли, – с усмешкой подумал Поремский. – Уж эти-то ребята давно бы тебя прихлопнули. За одну твою гадкую рожу!»

Криворукое заметил усмешку Поремского, и его тонкие губы обидчиво поджались.

– Вы находите мой вопрос смешным?

– Да нет, не нахожу. А вот ваша физиономия и впрямь кажется мне смешной. – Поремский поднялся с кресла. – Жаль, что потратил время понапрасну, – вздохнул он. – Кстати, дядя, в чай положено класть заварку. Уверен, вы об этом даже не догадывались.

Поремский обошел столик и, не глядя на «консультанта», направился в прихожую.

– Постойте! – рявкнул ему вслед Криворукое.

Однако Поремский не остановился.

В прихожей он быстро снял ненавистные тапочки и влез в свои легкие туфли, сразу почувствовав себя в своей тарелке.

Он уже повернулся у двери, чтобы открыть замок, но тут Криворукое, шаркая ногами по линолеуму, выскочил в прихожую и схватил его за руку:

– Подождите!

Поремский убрал пальцы с замка и повернулся к «консультанту». Медленно посмотрел на тощую руку Криворукова, сжимающую его запястье. Тот поспешно убрал руку и спрятал за спину.

– Молодой человек, у вас очень скверный характер! – быстро сказал Криворукое. – Я уже не говорю о том, что вы ведете себя с малознакомым человеком просто по-хамски!

– Да ну? – Поремский дернул уголком рта. – Все сказали? В таком случае я пошел.

– Подождите, – вновь остановил его «консультант». – Насчет этого вашего дела. Дельный совет я вам дать не могу, однако… Не далее как позавчера утром, гуляя по книжному развалу на Олимпийском, я наткнулся на одну любопытную книженцию.

– Какую еще книженцию? – нетерпеливо спросил Поремский (ему не терпелось распрощаться с тощим, ушастым уродом и поскорее очутиться за пределами этой мерзкой квартирки).

Криворукое задумчиво наморщил сухой лоб и ответил:

– Так… Сейчас… Кажется, она называлась «Акционер против фирмы, или Как стать богатым». Да, точно! – Криворукое уверенно кивнул. – Помню, мне еще показалось забавным это название. Я пролистал книжонку. Выяснилось, что это настоящее пособие по захвату успешной фирмы! Как раз то самое, о чем вы рассказывали.

– И что? – угрюмо спросил Поремский.

– «И что»? – с возмущением повторил за ним «консультант». – Молодой человек, вы что, и в самом деле не понимаете? Господи, и таких людей держат в Генеральной прокуратуре?!

До Поремского стало доходить.

– Вы хотите сказать, что авторы этой книги…

– Ну конечно! – кивнул Криворукое. – В работе над книгой они занимались этим вопросом вплотную. Они знают такие тонкости и так подробно все описывают, словно сами не раз прокручивали подобные махинации на практике.