Текст книги "Живая бомба"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Фридрих Незнанский
Живая бомба

ПРОЛОГ

Анатолий Николаевич Карасев, генеральный директор концерна «Геракл», сидел в машине с ноутбуком на коленях и просматривал графики продаж.

Оторвавшись от клавиш, он поднял руку и глянул на часы. Жена запаздывала. За пятнадцать лет совместной жизни Карасев привык к непунктуальности жены и, будучи по своей первой профессии человеком военным, приучил себя безропотно переносить все ее фокусы…

Но сейчас из-за нерасторопности жены страдали пятеро. Эти люди ждали Анатолия Николаевича в офисе. Он не собирался брать с собой на совещание жену, но она настояла. Жене надоело сидеть дома, она решила выйти на работу и просила Анатолия Николаевича принять ее на должность… Карасев знал, что словами жену не переубедить, и поэтому решил взять ее на совещание. Возможно, вид озабоченных менеджеров, обсуждающих рутинные проблемы, навеет на нее такую скуку, что она забудет о своем намерении и снова вернется к салонам красоты, соляриям, фитнесу и чем там она еще занимается, пока Анатолий Николаевич зарабатывает деньги.

Карасев снова посмотрел на часы.

– Черт, – сердито проговорил он, – как можно так долго возиться?

Наконец из подъезда вышла стройная светловолосая женщина в легком кожаном пальто и направилась к машине, быстро перебирая ногами в туфлях на высоченных шпильках.

– Извини, Ленка никак не хотела меня отпускать, сообщила она Анатолию Николаевичу, забравшись в машину. – Не хочу оставаться с фрау Гретой, и все тут.

Карасев пожал угловатыми плечами:

– Между прочим, я ее понимаю. Я тебе сразу сказал: лучше русской няни не бывает. Вспомни Пушкина.

– Ага, – усмехнулась жена. – «Выпьем, добрая подружка»… та-ра-ра-ра, «где же кружка». Так, что ли? Тогда было другое время, Толя. А Пушкин к семи годам знал французский как свой родной. Вот когда Ленка прочтет мне главу из «Фауста» на чистом немецком языке, тогда и подумаем о русской няне. Поехали, что ли?

Перед тем как отдать указание водителю, Карасев предпринял последнюю попытку удержать жену:

– Ты уверена, что хочешь два часа торчать в моем офисе?

Жена энергично кивнула:

– Да. Ты же обещал, что возьмешь меня топ-менеджером. Я должна быть в курсе дел.

– Ладно. – Карасев опустил крышку ноутбука и окликнул шофера: – Володь, едем!

Кофе был горьким и остывшим, но Фатима не чувствовала вкус. Ее лицо было спокойным. Красные от бессонницы глаза скрывали солнцезащитные очки. В руках она держала газету. На губах застыла задумчивая полуулыбка. Теплый ветер лениво перебирал длинные, густые волосы, покрашенные в платиновый цвет.

Фатима видела, как к крыльцу офиса гендиректора подкатил черный «БМВ», Шофер выбрался из машины и с подобострастной улыбкой на глупом лице открыл заднюю дверцу.

Фатима фиксировала каждое движение. Где-то там, в самых глубоких тайниках ее души, начался отсчет, словно кто-то включил невидимый таймер.

Из машины выбрался невысокий, коротко стриженный мужчина в светлом летнем пиджаке. А вслед за ним – светловолосая женщина в кожаном пальто. Она была очень красивая, эта женщина. Но ведь дьявол никогда не выглядит дьяволом, он всегда надевает маску, и лишь самые зоркие могут разглядеть его злую, отвратительную для мира сущность.

Мужчина и женщина вошли в офис. Шофер забрался обратно в машину.

Мобильный телефон, лежащий на столе рядом с чашкой кофе, мелодично запиликал. Спокойной, недрогнувшей рукой Фатима взяла трубку и поднесла к уху.

– Пора, сестра, – коротко проговорил мужской голос. И после небольшой паузы добавил: – Аллах акбар.

Она отключила телефон и спрятала его в сумочку. Затем положила на стол несколько купюр, аккуратно прижала их пепельницей, поднялась из-за стола и оправила юбку.

Темные, по-детски пухлые губы Фатимы шевелились, беззвучно произнося пылающие строки Корана. От строки к строке, от слова к слову страх уходил из ее души, уступая место ненависти и решимости.

В вестибюле офиса ей навстречу поднялся рослый охранник в синей форме и с дубинкой на широком поясе.

– Девушка, вы к кому? – спросил он с фальшивой вежливостью в голосе.

Она представила, как этот рослый, сильный мужчина снимает с пояса дубинку и коротко, наотмашь бьет ею по голове маленького темноволосого ребенка в дырявом, замызганном спортивном костюмчике. Она представила себе это так четко, что увидела струйки крови, сбегающие на ворот ребенку.

– К кому вы? – повторил охранник.

Фатима поправила сумочку и улыбнулась:

– Sorry… То есть извините. – Русские слова она произносила с небольшим английским акцентом, но предложения строила правильно, так, как и должна была говорить на русском языке английская журналистка, прожившая в России несколько лет. – Я из газеты «Москоу ньюс». Хотела встретиться с господином Карасевым по поводу интервью.

– А вам назначено?

Виноватая улыбка – и вслед за тем:

– Боюсь, что нет. У меня срочное задание, но я не смогла дозвониться до господина Карасева. Возможно, это получится сделать прямо сейчас?

Охранник окинул ее с ног до головы подозрительным взглядом. Фатима сняла солнцезащитные очки и улыбнулась охраннику приветливой, белозубой улыбкой. Она была очень симпатичной девушкой – и знала это. Охранник улыбнулся в ответ.

– Хорошо, – сказал он добродушным голосом. – Я попробую выяснить. – Он подошел к стойке с белым телефоном, снял трубку, стукнул пару раз по кнопкам, затем облокотился о стойку локтем и подмигнул Фатиме. – Алло, Анатолий Николаевич? К вам тут посетительница. Говорит, что…

Фатима уже не слушала.

– Аллах акбар! – выдохнула она и соединила контакты детонатора.

Взрыв потряс стены офиса.

Часть первая
ЗА ПОЛТОРА МЕСЯЦА ДО ВЗРЫВА

Глава 1
ЗАДАНИЕ

Засидевшись над учебниками, следователь Владимир Дмитриевич Поремский лег спать в три часа ночи. Ночью ему приснился странный и немного тревожный сон. Ему снилось, что он поступил в аспирантуру и в первый же день занятий его отправили читать лекцию первокурсникам. Только вместо лекции он вдруг стал читать первую главу из «Евгения Онегина»:

 
«Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать…»
 

Заверещавший будильник прервал поэтические чтения.

Проснувшись, осоловелый Поремский долго не мог понять, где он находится. И, лишь разглядев на потолке знакомый узор трещинок (при известной доли фантазии в нем можно было разглядеть очертания обнаженной девушки, расчесывающей волосы), Поремский понял, что лежит на диване в собственной квартире и что через двадцать минут ему нужно выходить на работу. Дальнейшие действия Владимира Дмитриевича были выполнены быстро и четко – на автопилоте. Тряхнув головой и окончательно проснувшись, он обнаружил себя стоящим в прихожей с портфелем в руке. Рубашка была застегнута, галстук аккуратно повязан, шнурки на туфлях зашнурованы. Вот только светлые волосы были слегка всклокочены, но искать расческу не было ни желания, ни сил.

Пригладив волосы рукой, следователь Генпрокуратуры по особо важным делам Поремский покинул квартиру.

Телефонный звонок застал Владимира Дмитриевича за приготовлением кофе. Он спокойно высыпал содержимое ложки в свою любимую огромную чашку (которую мама Владимира Дмитриевича упорно называла супницей), аккуратно положил в чашку ложку и только потом снял трубку.

– Володя, здравствуй, – раздался в трубке голос Меркулова. – Ты сейчас не занят?

– Нет, Константин Дмитриевич.

– Тогда зайди, пожалуйста, ко мне.

– Слушаюсь.

Поремский положил трубку на рычаг, протер кулаками сонные глаза, с сожалением посмотрел на чашку, вздохнул и подумал: «С кофе придется подождать».

– Присаживайся, пожалуйста, – пригласил его Меркулов, жестом указывая на стул.

Поремский сел.

– Чего такой осоловелый?

– Не выспался.

– Ничего. Помню, я в твоем возрасте по две ночи не спал, когда к экзаменам готовился.

– Да я не жалуюсь, – пожал плечами Поремский. —

Жаль только, кофе не успел попить. А так был бы в полном порядке.

– Попьешь еще.

Меркулов внимательно посмотрел на Владимира, словно прикидывал в уме, стоит ли поручать такое важное дело столь молодому важняку, или подождать, пока тот подрастет да поднаберется опыта. Поремский ждал молча. Он сидел, откинувшись на спинку стула и спокойно глядя на начальника. Наконец Меркулов решился:

– Дело вот в чем… Ты что-нибудь слышал о проблеме захвата бизнеса в России?

Поремский нахмурил чистый, как у девушки, лоб, но, судяпо мучительному выражению воспаленных глаз следователя, ничего похожего ему на память не пришло.

– Сейчас не соображу, – честно признался Поремский. – Но если покопаться в памяти, наверняка что-нибудь вспомнится.

– Не сомневаюсь. Короче, так. Несколько месяцев назад в Госдуме прошли слушания по проблеме захвата бизнеса. Инициировали слушания российские предприниматели…

– Что-то припоминаю, – машинально сказал Поремский, хотя, честно говоря, ни о чем подобном он не только не помнил, но и не знал.

Меркулов посмотрел на него с сомнением.

– Может, ты знаешь, чем закончились эти слушания? – насмешливо спросил Меркулов.

– Думаю, ничем конкретным, Константин Дмитриевич. Было рекомендовано принять очередные поправки к очередным законам, – предположил Порем-ский, почти не сомневаясь в том, что дал правильный ответ.

– Все верно, – кивнул Меркулов. – Однако и это можно считать положительным результатом. Хороши ли, плохи ли наши депутаты, но они сумели обратить на эту проблему внимание исполнительной власти…

«Все-таки не стоит ложиться спать позже двух часов ночи», – с тоской подумал Поремский, почувствовав, как тяжелеют его покрасневшие от недосыпа веки.

– Вчера я был у президента, – веско сказал Меркулов.

Поремский сделал над собой усилие и изобразил на лице озабоченную сосредоточенность.

– Президент отдал распоряжение создать следственную бригаду по делу незаконного захвата ряда предприятий ВПК, – продолжил Меркулов. – Само собой, он возьмет это дело под личный контроль. Ты следишь за тем, что я говорю?

Поремский тряхнул сонной головой:

– Да-да, Константин Дмитриевич. Конечно.

– Следственную бригаду должен был возглавить Александр Борисович Турецкий, однако сегодня утром он был срочно откомандирован в Баварию по делам Антитеррористического центра. Взвесив все «за» и «против», я решил поручить это дело тебе. Ты отлично справился с делом об убийстве академика Жбановского…

– Я работал над этим делом не один, – сказал Поремский.

– Помню. И тем не менее. Ты, кстати, как в экономике? Сечешь?

– Изучал в университете.

– Вот и отлично. Тогда давай непосредственно к делу. В Серпухове есть такой завод – «Ракета». Занимается производством систем управления для противовоздушной обороны морских кораблей. Сам понимаешь, какое значение это имеет для государства. К нам и раньше поступали сигналы о том, что на «Ракете» не все в порядке. Но это было на уровне догадок и подозрений. Масла в огонь подлил один парень по фамилии Парфенов. Он написал статью в газету «Российская коммерция» про то, что кто-то пытается прибрать завод к рукам. А ведь «Ракета» – оборонное предприятие государственного значения. Это тебе не утюги и самокаты делать.

– Да уж это точно, – деловито поддакнул Поремский.

Меркулов посмотрел на молодого важняка поверх очков и продолжил:

– Так вот. Эта статья попалась на глаза президенту…

– Приятно знать, – что наш президент находит время читать газеты.

Меркулов вновь метнул на Поремского быстрый взгляд поверх узких очков. Кивнул:

– Хорошая шутка. На самом деле подсуетился кто-то из ребят, которые делают президенту мониторинг прессы. А это значит, что некая важная персона из команды президента очень хотела, чтобы эта статья попалась ему на глаза. Не знаю, какие интересы преследовала персона – шкурные или государственные, но, если дела и впрямь обстоят так, как описано в статье, мы должны с этим разобраться.

– А что говорит сам журналист?

– Вот это тебе и предстоит выяснить. Газета заявила о цикле статей на эту тему, но вышла всего одна заметка. Продолжения не последовало. Факты, изложенные в статье, необходимо проверить. И чем скорей, тем лучше. Думаю, уже через пару дней начнутся звонки оттуда. – Меркулов показал пальцем наверх. – Я не хочу оправдываться. И не хочу отделываться пустым трепом. Понимаешь, о чем я?

– Да, Константин Дмитриевич. Япостараюсь управиться с этим делом как можно скорее.

– Вот и молодец. – Меркулов взял со стола газету и подал ее Поремскому. – Вот эта статья. Обведена красным фломастером.

Поремский взял газету и принялся было разворачивать, но Меркулов жестом остановил его.

– Почитаешь у себя в кабинете, – устало сказал он. – В общем, берись за это дело и доведи его до ума. Ребят в следственную бригаду подберешь сам. У тебя есть кто-нибудь на примете?

Поремский задумался:

Тут есть двое ребят. Аттестацию на следователей прошли недавно, но ребята талантливые и, что называется, с огоньком.

Меркулов смерил Поремского насмешливым взглядом, словно говорящим: «Сам-то давно ли был таким?» Однако волю своей иронии не дал. Лишь спросил:

– Ты это о ком?

– О Камелькове и Никитиной, – спокойно ответил Поремский (от него не укрылся насмешливый взгляд шефа, но он давно уже перестал испытывать досаду от каждого намека на свой возраст).

– Что ж, – задумчиво сказал Меркулов, – опыта у них, конечно, маловато, но зато ноги быстрые и взгляд свежий. Считай, что договорились.

Глава 2
КОМАНДА

Три месяца назад Володе Поремскому исполнилось тридцать два года. Возраст, конечно, уже далеко не мальчишеский, но и сединами обзаводиться еще рановато. Поремский к своему возрасту относился двояко. С одной стороны, было немного жаль, что юношеская пора со всеми ее безумствами и сумасбродством безвозвратно миновала, с другой – тридцать с копейками – это был тот возраст, когда мужчина по праву может объявить себя «мужчиной в полном расцвете сил». Позади много всего, впереди – еще больше. Золотая середина.

У древнегреческих философов было такое понятие «акмэ» возраст расцвета, как физического, так и интеллектуального. Они считали, что акмэ мужчины – сорок лет. Иисус Христос доказал, что «акмэ» наступает на десяток лет раньше. Владимир Дмитриевич Поремский был согласен с Иисусом Христом.

Иногда, встречаясь с более молодыми коллегами, Поремский чувствовал себя настоящим патриархом, опытным и пожилым, в такие моменты ему ближе был Турецкий, чем двадцати – двадцатипятилетние ребята. Казалось бы, всего каких-то шесть семь лет, а поди ж ты, какая разница!

Философический ход мыслей Поремского был прерван громким стуком в дверь. Не успел он сказать «войдите», как дверь приоткрылась и в образовавшемся проеме появилась взлохмаченная голова Миши Камелькова.

– Владимир Дмитриевич, вызывали? – громко проговорил (почти прокричал) Камельков.

– Да. Входи.

Они вошли гуськом. Впереди (распахнув дверь так широко, что она едва не сорвалась с петель) долговязый, худощавый Камельков, за ним (задержавшись у порога, чтобы аккуратно прикрыть за собой дверь) – Алена Никитина, невысокая, чуть полноватая, но, несмотря на это, весьма привлекательная девушка. Сладкая парочка из голливудских фильмов – роковой брюнет и блондинка-соблазнительница.

– Доброе утро, Владимир Дмитриевич, – с улыбкой поприветствовала Поремского Алена.

– Надеюсь, что так, – ответил Поремский и покосился на чайник: не кипит ли? Чайник не кипел, и Поремский вновь обратил свой взор на молодых следователей. – Присаживайтесь, – пригласил он ребят.

Камельков с шумом отодвинул стул и рухнул на него, как медведь-шатун, которому перебили ноги. Алена аккуратно присела на стул. Присела и привычным движением оправила ладонью узкую длинную юбку с ошеломляющим разрезом.

Во рту у Камелькова что-то приглушенно хрустнуло. Он перехватил сердитый взгляд Поремского и поспешно запихал в карман пиджака пакетик с чипсами.

– Опять жуешь, – нахмурился Поремский. – Когда уже потолстеешь?

Губы Камелькова раздвинулись в дружелюбной улыбке.

– Мне это не грозит, – радостно сообщил он. – Конституция не та.

– Да что ты? И чем же тебе не угодила наша конституция?

Лично ваша, Владимир Дмитриевич, меня вполне устраивает, – заверил его Камельков. – А моя не вызвала бы восторга даже у вождя племени каннибалов. Кстати, хотите анекдот в тему?

«Нет», – хотел было ответить Поремский, но искушение хоть на минуту оттянуть скучный разговор оказалось слишком большим.

– Давай, только быстро.

Камельков приосанился и начал:

Семья людоедов сидит у костра. Отец зачерпнул ложкой в котле, хлебнул для пробы, сморщился и, ни слова не говоря, вдарил жене ложкой по лбу. Та в слезы, а он ей: «Сколько раз тебе говорить: мясо в суп кладешь – носки снимай!»

Алена прыснула в кулак. Поремский усмехнулся.

Итак, к делу, – сказал он и пододвинул к Камелькову лежащую на столе газету. – Здесь есть одна статейка. Называется «Коррупция в оборонке». Видишь, обведена фломастером?

Камельков развернул газету, прищурился и кивнул:

– Так точно.

– Пробеги взглядом, потом отдашь Алене. А я пока вдарю по кофе. С утра мечтаю. Поддержите?

Камельков покрутил вихрастой головой:

– Не-а. Я уже три чашки выхлестал, а Аленка не пьет. Цвет лица бережет.

Пока молодые следователи читали статью, Поремский сделал себе кофе и даже успел пару раз отхлебнуть из своей огромной чашки-супницы. Голова его чуть-чуть прояснилась, настроение приподнялось. Печальный черно-белый мир окрасился в яркие цвета и снова стал пригоден для жилья.

Наконец статья была прочитана.

– Ну как вам? – обратился к следователям Поремский.

– Стиль хороший, – отозвалась Алена. – Остро, едко. Только доказательств маловато.

– Общие фразы и намеки, – скептически заметил Миша Камельков. – Негативное явление автор обозначил четко, но что с ним делать дальше – не указал. Понятно, что между разными коммерческими группами идет борьба за влияние на этом заводе. Понятно, что в ходе борьбы они прибегают к не совсем законным методам. Но что это за методы? И какие цели преследуют эти группы? В конце концов, кто из бизнесменов хороший, а кто плохой?

– Там же написано, кто плохой, – возразила Алена. – Главный экономист завода Андрей Голубев. Он решил скинуть руководство завода и сам сесть на их место.

Камельков покосился на девушку и скептически усмехнулся.

– Голословное заявление, – сказал он. – А где конкретика? Написано, что Голубев собирался завладеть заводом для достижения своих корыстных целей. Но что это за цели?

За девушку ответил Поремский.

Статья должна была открыть цикл публикаций, объяснил он. – Но по неизвестной причине журналист закрыл тему. Лишь намекнул, что в ближайшем будущем «Ракете» грозит полное разорение. Мы должны проверить факты, изложенные в статье. Есть большая вероятность, что все это правда. А если правда, значит, это наше дело.

Камельков задумчиво потер пальцами длинный, узкий подбородок.

– А кому вообще пришла в голову идея влезть в эти проблемы? – спросил он.

– Нашему президенту, – спокойно ответил Поремский.

– Президенту? – Камельков удивленно поднял брови. – Да неужто президент читает газеты?

– Читает иногда, – кивнул Поремский. – Когда едет в метро и забывает взять с собой книжку.

– С ума сойти! Я понимаю там «СПИД-инфо» или «Мои шесть соток». Но «Коммерцию»! Впрочем, не с моим рылом лезть в этот поросячий ряд.

Поремский нахмурился и погрозил следователю пальцем:

– Ох, Камельков, подрежут тебе когда-нибудь язык за такие слова. Будешь шепелявить.

– Если и шепелявить, то только правду, – гордо ответил Камельков.

– Ладно. – Поремский отпил кофе и поставил чашку на стол. – Я встречусь с журналистом Парфеновым, а вы пока надергайте мне из Интернета все, что найдете про завод «Ракета». И про его руководство, разумеется. Чего сидим? За дело!

Алена посмотрела на Камелькова:

– Перекурим?

– Давай, – кивнул тот.

– Только в коридоре! – приказал им Поремский, который сам лишь недавно бросил курить.

– Ну что ты обо всем этом думаешь? – поинтересовалась Алена, затягиваясь сигаретой.

Камельков дернул плечом и демонстративно зевнул:

– Тоска зеленая. Предвижу долгие часы сидения за экспертными оценками, статистическими отчетами и тому подобной чепухой.

– Помнишь, что нам сказали в первый рабочий день? Оружие следователя не пистолет, а авторучка.

Камельков вздохнул:

– Боюсь, что это унылое пророчество сбудется. По крайней мере в отношении нас с тобой. Хотя… – Он пожал плечами. – С другой стороны, установки ПВО для морских кораблей – это лучше, чем мясорубки и кофеварки. Будем считать, что нам с тобой повезло. Хорошо еще, что работать будем с Поремским, а не с каким-нибудь древним старичком, для которого главное не преступника поймать, а бумажку правильно оформить. Поремский парень что надо. Правда, тоже не первой молодости.

Алена фыркнула.

– Что бы ты понимал в мужском возрасте! Ты в сравнении с Поремским двухмесячный щенок.

– Угу. А в сравнении с Турецким – двухдневный птенец. – Камельков затянулся сигаретой, стряхнул пепел и придал своему худому лицу насмешливое выражение. – Знаешь, как отдыхают на курорте мужики разного возраста? Для возраста двадцать – тридцать лет: вино, лодка, молодка. Для возраста сорок – пятьдесят: вино, кино, домино. А для шестидесяти – кефир, клистир, сортир. Впрочем, на твою любовь к лицам пожилого возраста мое скромное выступление никак не повлияет.

Алена неопределенно хмыкнула, затем затянулась сигаретой и, повернувшись вполоборота, посмотрела в окно.

– Совсем уже лето, – тихо сказала она. Снова повернулась к Камелькову и, перехватив его пристальный взгляд, усмехнулась: – На что смотришь, Карамелькин?

– Ни на что. Любуюсь.

– Мной или пейзажем за окном?

– Тобой, душа моя. Только тобой. Сигарета преображает тебя с ног до головы.

– В каком смысле?

Камельков прищурился:

– Ну без сигареты ты такая блондинистая липучка типа Мерилин Монро. А с сигаретой – настоящая женщина-вамп. У тебя даже выражение лица меняется.

– Хочешь сказать, что, когда я курю, похожа на стерву?

– Стопроцентно.

– В таком случае… – Алена в последний раз затянулась, выпустила дым тонкой струйкой и, коротко размахнувшись, бросила сигарету в урну.

– Как это понимать? – приподнял черные брови Камельков.

– Я больше не курю. Не хочу быть похожей на стерву. В наше время это уже неактуально. К тому же мужчины боятся стерв и не доверяют им, а для женщины-следователя это сродни профнепригодности.

– Хочешь быть похожей на липучку?

– Хочу ласково мурлыкать и входить в доверие к мужчинам.

– И что, больше ни одной сигареты?

– Ни одной.

Камельков ухмыльнулся:

– Ну дня на два тебя хватит. А на третий все равно закуришь.

– Ты меня недооцениваешь, малыш.

– Пари?

– Давай.

Камельков протянул Алене худую лапищу с длиннющими пальцами. Алена вложила в его лапищу свою маленькую теплую ладошку.

– Чтоб за месяц ни одной сигареты, – строго сказал Камельков.

– Идет, – кивнула Алена. – На что спорим?

– На ящик шампусика.

– А не жирно?

– Не-а. В самый раз.

– Готовь шампанское, халявщик. На этот раз тебе не обломится.

– Жизнь покажет.