Текст книги "Живая бомба"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Глава 18
ДОПРОС

Поремский сидел за столом и обрабатывал ногти пилкой для ногтей.

Муслиев был багров и темен лицом. Он зыркал на Поремского горящими глазами из-под густых, черных бровей, и во взглядах этих не было ничего хорошего. Однако Поремского это мало волновало. Он по-прежнему бы занят своими ногтями.

– Вы не понимаете, во что вы вляпались, – процедил сквозь зубы Муслиев. – Идиоты легавые. Вам никогда не посадить меня! Никогда! У меня слишком много влиятельных друзей.

– Друзья есть у всех, – философски заметил Порем-ский. – Но как узнать – настоящий перед тобой друг или лиса в овечьей шкуре? Скормит тебя собакам, чтобы самому не попасться, и все дела.

Мои друзья меня не скормят, – угрюмо отозвался Муслиев, – если я не буду болтать языком.

Поремский усмехнулся.

– Будешь ты болтать языком, не будешь болтать – твой конец предопределен. Ты слишком много знаешь, Хамзат. А тот, кто много знает, долго не живет. Конечно, если он не успеет поделиться своими знаниями с кем-нибудь другим.

– И что? сощурился Муслиев. – Тогда он живет дольше?

– Случается, что да. И причем в самых комфортных условиях. Большая, удобная камера, круглосуточная охрана, бесплатные завтрак, обед и ужин.

– Ага. А потом твой труп находят в душевой. А под лопаткой у тебя торчит рукоятка заточки.

Поремский вытянул руку и полюбовался обработанными ногтями.

– Бывает, что так, – согласился он. – А бывает и иначе. Тут ведь не предскажешь. Точно предсказать можно лишь одно. – Он опустил руку и в упор уставился на Муслиева: – Если ты ничего мне не расскажешь, они тебя тем более прикончат. Мертвый умеет молчать, а живой – нет. Живой ты им не нужен. Поремский вновь напустил на себя беззаботный вид и пожал плечами. – Решай сам, Хамзат. Улик у нас хватит, чтобы усадить тебя в камеру лет на тридцать. Если будешь сотрудничать, просидишь в три раза меньше. Тебе сейчас сколько? Сорок? Ну вот, прибавь к сорока тридцать… сколько получится? Правильно, семьдесят. Не так уж много, если вдуматься. Выйдешь из тюрьмы в тридцать третьем, заведешь какую-нибудь старушку, она тебе будет менять памперсы. Чем не жизнь?

Черные глаза Муслиева сузились до размеров спичечной головки. И вспыхнули так же ярко.

– Ты не понимаешь… Дело все равно не дойдет до суда. Слишком большие люди замешаны во всем этом.

Кто? Богомолов? – Поремский усмехнулся. Этот и без тебя сядет. У нас на него целое досье.

– Тогда зачем вам мои показания?

– «Зачем», «зачем»… – поморщился Поремский. Тяжело иметь дело с идиотами. Ты что думаешь, мне доставляет огромное удовольствие сидеть и днем и ночью над этими делами? Ядаже во сне вижу ваши поганые рожи. А жизнь, между прочим, проходит. Ты поможешь мне сэкономить месяц и подготовить такие неопровержимые улики, чтобы дело не отправили на пересмотр. А я подарю тебе десять лет жизни на воле. По-моему, это по-честному. А если не хочешь – черт с тобой, обойдусь и без тебя. Потрачу еще месяц жизни на возню с бумажками, зато тебя упрячу так далеко и так надолго, что после отсидки от тебя даже дом престарелых откажется. Ввиду твоей полной психической невменяемости и физической истощенности.

Муслиев надолго задумался. Наконец вздохнул и покачал головой:

– Нет. Они не простят мне, если я заговорю. Таких вещей никому не прощают.

«Что ж, – устало подумал Поремский, – начнем все сначала».

Допрос длился три с половиной часа. А закончился в считанные минуты.

– Ладно, – тряхнул черной гривой Муслиев, – твоя взяла. Устал я… Нервы болят, сердце болит, мозг – и тот болит. Записывай. Я подготовил убийство Карасева. Мои люди убили Роткевича, Бойко и Каленова. Я сам придумал одеть их в милицейскую форму.

– Для чего?

Муслиев посмотрел на Поремского ненавидящими, красными от усталости и табачного дыма глазами и растянул толстые губы, в шакалью усмешку.

– Для куражу!

– Кто заказал все эти убийства?

– Соколов и… Богомолов.

– Почему?

– А ты не знаешь? Карасев хотел получить лицензию на торговлю оружием. А это миллионы, миллиарды баксов! Соколов и Богомолов остались бы ни с чем. Они говорили, что Карасев все хотел прибрать к своим рукам. Но это чепуха. На самом деле он хотел навести порядок. А где порядок, там не поворуешь.

– А менеджеры? За что их нужно было убивать?

– До Карасева было добраться трудно. К тому же Соколов и Богомолов надеялись, что он еще может образумиться. Этих троих убили для острастки. Они были людьми Карасева и проводили на предприятиях его политику. За это и поплатились. Но только Карасев не понял намека. Он пришел в ярость и поклялся найти убийц – и заказчиков и исполнителей. К тому же со дня на день его должны были утвердить на должности гендиректора концерна. А таМ и лицензия на торговлю оружием не за горами. Медлить больше было нельзя. Мы понимали, что убить Карасева просто так не получится. Ну то есть… было бы слишком много шума. Сначала Бойко, Роткевич и Каленов… Потом он. Вы бы сразу объединили все убийства в одно дело. И тогда Богомолову в голову пришел план.

– Обставить все как террористический акт?

Муслиев кивнул:

– Да. Их сейчас много. В Москве чуть не каждый месяц что-нибудь взрывается. Взрывом больше, взрывом меньше – никто бы и не подумал, что это не теракт, а заказное убийство. – Он осклабился в улыбке. – План был хороший, и осуществили мы его по первому классу. Если б вы, менты, не были такими дотошными, все бы сошло нам с рук.

– Каковы были дальнейшие планы?

– Мои?

– И твои в том числе.

– Лично у меня не было никаких планов. А у Богомолова и Соколова… Тут нужно думать. Хотя… чего тут думать, и так все ясно. Богомолов собирался посадить в кресло гендиректора своего человека. До поры до времени он держался в тени. Никому бы и в голову не пришло его подозревать. Кстати… – Муслиев сощурился, – как ты-то на него вышел, начальник? Ведь его имя нигде не фигурировало.

– К гадалке сходил, – ответил Поремский. – Значит, Богомолов собирался оставить торговлю оружием в руках Соколова?

– Бери шире. Я же тебе сказал – у меня влиятельные друзья. Вернее, не мои, а наши с Богомоловым. Еще вернее – друзья Богомолова. Концерн «Геракл» – жирный кусок, начальник. И они объединились Для того чтобы прибрать его к рукам. Репетицию провели на серпуховском заводе «Ракета». Бойко сопротивлялся, и его убили. – Муслиев успел совершенно успокоиться и теперь говорил так, словно обсуждал деловое предложение.

– Кто? – спросил Поремский. – Кто стоял за спиной Богомолова и Соколова? Кто хотел захватить концерн? И что это за «друзья Богомолова»?

Муслиев усмехнулся:

– Э-э, начальник. Слишком много вопросов для такого маленького человека, как я. Бизнесмены, политики… У Богомолова много друзей. Когда-то он был полковником ФСБ, потом вице-премьером правительства. А сейчас он связан с мафией.

– С мафией?

– Да, начальник, с мафией. Только это не та мафия, которую показывают в «Крестном отце». Нынче руководят не те, кто размахивает пистолетом, а те, кто подписывает бумажки. Продажные чиновники. Коррумпированные политики. С их помощью можно сделать все что угодно. Рассуди сам, если бы Карасев навел порядок в концерне, куда бы потекли все денежки? В бюджет. А если к власти придет Богомолов, куда они потекут? В бюджет? Не-ет. Они потекут в карманы людей, которые подписывают бумажки! Правда, и тем, кто размахивает пистолетом, тоже много достанется. – Мус-лиев улыбнулся своим мыслям и тихо добавил: – Сметании – человек нежадный.

– Кто?

Муслиев вздрогнул:

– Что – кто?

– Вы сказали, что Сметанин – человек нежадный. Значит, это именно он стоял за спиной у Богомолова?

Муслиев напрягся и, судя по выражению лица, вознамерился отказаться от своих слов. Но потом передумал и махнул волосатой рукой:

– А, чего уж там… Он и стоял. Богомолов ведь не взялся из ниоткуда. Он человек Сметанина. Сметанин сделал его богатым, он ввел его в круг избранных.

– Значит, захватом концерна руководил олигарх Сметанин?

Муслиев улыбнулся:

– Ох, начальник. А ты, я смотрю, любитель задавать прямые вопросы. Об этом ничего тебе не скажу. Не знаю, и все тут. У тебя голова на плечах есть? Вот и думай. А ко мне больше не приставай. Устал я… – Он поднял закованные в наручники руки и потер опухшие глаза. – Все, начальник, вези меня в камеру, завтра договорим. Спать… Страшно хочу спать.

Муслиев утомленно опустил небритое лицо в ладони и затих.

Поремский некоторое время сидел, погрузившись в свои мысли и задумчиво хмуря брови, затем тряхнул головой, вздохнул и, нажав на кнопку диктофона, остановил запись.

Глава 19
ЗАДЕРЖАНИЕ

На этот раз Меркулов сидел за столом, а Поремский, ероша волосы, нервно расхаживал по кабинету.

– Таким образом, – говорил он, – смерть Карасева была результатом политики, которую он проводил в концерне. Карасев полагал, что фирма «Оружие» во главе с Соколовым плохо торгует системами ПВО. Россия продает в пять-шесть раз меньше, чем Америка и Европа, притом что российские системы ПВО ни в чем не уступают западным аналогам. Прежде всего это результат недостаточно продуманной маркетинговой политики господина Соколова, в которую Карасев хотел внести соответствующие коррективы.

– Каким образом? – спросил Меркулов.

Поремский остановился напротив стола и сурово сдвинул брови:

– Он планировал получить лицензию на торговлю. По расчетам Карасева, при правильном маркетинге можно было увеличить объемы продаж в несколько раз. Соколов, ясное дело, не собирался отдавать Карасеву курицу, которая несет золотые яйца.

По мере рассказа Поремского лицо Меркулова делалось все мрачнее и мрачнее.

– Государство все активнее врастает в бизнес, – излагал свои соображения Поремский. – Регулирование мощных денежных потоков уходит все выше и выше. Разумеется, при таком раскладе шансов на то, что урегулирование спорных вопросов будет происходить на основе закона, мало. Между госолигархами возможны только разборки по понятиям – либо под ковром на высшем уровне, либо, если никак иначе не получается, через расстрел у подъезда.

– Именно так они и поступили.

– Да, – кивнул Поремский. – Но они пошли еще дальше, решив замаскировать убийство Карасева под теракт. Живую бомбу они поручили достать Муслиеву. Муслиев связался со своим старым знакомым Султаном Бариевым, который руководит лагерем по подготовке смертников. Вместе они и обстряпали это дело.

– Слушай, может, ты перестанешь маячить перед глазами? – поморщился Меркулов. – V меня уже голова от тебя кружится.

Поремский кивнул и остановился.

– Да ты не стой, садись! – сказал ему Меркулов.

Поремский сел. Положил локти на стол и сцепил пальцы в замок.

– В последние месяцы все чаще идет отстрел людей, связанных с очень высокими должностными лицами, – сказал Поремский. – В ходе расследования этих убийств фигурируют названия самых разных властных структур – Дума, Совет Федерации, губернаторы, администрация президента, министерства и ведомства.

– Черт, Поремский, ты прямо как на лекции. Только ты полагаешь, что я у тебя в роли студента. А мне и без тебя известно, что именно во властных структурах и находятся центры принятия самых важных бизнес-решений. Там же заседают и негодяи, отдающие приказы об отстреле людей и о взрывах… А что с твоей версией о гусенично-колесных распрях?

Поремский усмехнулся:

– Почила в бозе. Взрыв и убийство Карасева заказали Соколов, Богомолов и Сметанин, а вовсе не Свиридов и Евстигнеев. Дело было не в «Титане» и его гусеницах, дело было в «Оружии» и продажах систем ПВО! Карасев задумал провести коренную реформу в своем " концерне и во всем ВПК. Он встал на пути коррумпированных чиновников, и они его убили. Вот такова моя точка зрения! – Поремский потер ладонь, затем поднес к лицу и дунул на нее. – Сдули как песчинку! – прокомментировал он свои действия.

– Ладно, – сказал Меркулов. – Если действительно виноваты, они ответят. По крайней мере задержать и препроводить в Лефортово мы их сможем. Со своей стороны я сделаю все, что от меня зависит, чтобы им предъявили обвинение. Ты доволен?

– Я? – Поремский пожал плечами. – Да. наверное.

– Теперь тебе остается только ждать. Езжай домой и отдохни. А лучше – поспи. – Меркулов взглянул на сонное лицо следователя и улыбнулся: – Я не знаю, существуют ли на свете зомби, Володя, но если они существуют, они выглядят как ты сейчас. Езжай отоспись. Когда дело будет сделано, я тебе позвоню.

Поремский и впрямь валился с ног от усталости. Он кивнул, встал со стула, сказал «хорошо», повернулся и, не говоря больше ни слова, вышел из кабинета начальника.

Богомолова, Соколова и Сметанина задержали на следующее утро. Задержание прошло без особых эксцессов. Уже к обеду все они находились в следственном изоляторе Лефортово. Отныне ни от Поремского, ни от Меркулова ничего больше не зависело. Решать судьбу задержанных должны были президент и генпрокурор.

Глава 20
ПРОДУКТИВНОЕ РЕШЕНИЕ

Меркулов вошел в кабинет Поремского и оглядел всю честную компанию задумчивым взглядом.

– Это хорошо, что вы все здесь, – сказал он и подошел к столу. Вид у Меркулова был подавленный. – Я только что от генерального, – сказал Меркулов, президент принял решение.

– Ну? – хором спросили Поремский, Камельков и Никитина.

Меркулов присел на край стола и взглянул на Поремского.

– Помнишь, мы говорили о центрах, где принимаются самые мрачные и преступные решения, и о том, где эти центры находятся?

– Ну помню.

– А где они находятся? – спросил Камельков, переводя взгляд с Меркулова на Поремского и обратно. – В Думе, что ли? Или в Совете Федерации? А может, в администрации президента? Или…

– Михаил! – строго сказал Поремский.

Камельков замолчал, не закончив фразу.

– Люди, которые принимают эти решения, занимают самые высокие и ответственные посты в государстве, – продолжил Меркулов. – И, судя по всему, они устроили нашему президенту хорошую пресс-хату.

– Что устроили? – не понял Камельков.

– Промыли президенту мозги, – объяснил ему Поремский, посмотрел на Меркулова и уточнил: – Яправильно понял, Константин Дмитриевич?

– Правильно, – ответил тот.

– Как это – промыли? – не унимался Камельков. – Президент не похож на человека, которому можно промыть мозги.

– Фу ты, детский сад какой, – негромко вздохнул Меркулов. – Промыть мозги, Михаил Петрович, можно любому. И даже президенту. Что-то ему объяснили, чем-то его напугали. Короче говоря, час назад он вызвал к себе генпрокурора и поделился с ним своими идеями. А идеи вкратце таковы: ввиду явной нецелесообразности ареста отпустить на свободу временно задержанных в Лефортове лиц: Богомолова, Сметанина и Соколова. Вот так.

– Оригинальное решение, – похвалила Алена.

– И главное – очень свежее, – поддакнул ей Камельков. – А нас куда, к стенке?

Меркулов приподнял густую бровь:

– К стенке? За что?

– Как – за что? За допущенные процессуальные нарушения, – с легкой усмешкой сказал Камельков.

– Да вообще-то надо бы, – согласился с ним Меркулов. – Но ведь победителей не судят.

– Так, значит, мы победители? – не унимался Камельков.

– Глупый ты, Мишаня, – сказала ему Алена. – Слышал такое выражение – пиррова победа? Так вот это про нас.

– Так… – Меркулов сдвинул седоватые брови. – Отставить пессимизм! – Он положил широкую ладонь на столешницу и обвел следователей пылающим взглядом. А вы как хотели? Эти люди прочно сидят в своих креслах, они туда корнями вросли. И тут приходите вы, трое молодых людей, и говорите: этот вор, и этот вор, и вот этот – тоже вор. Вы что думаете, по малейшему вашему требованию президент перетряхнет весь свой аппарат?

– Зачем же весь? – хмуро отозвался Камельков. – Достаточно было бы вытряхнуть из этого аппарата явных бандитов.

– «Явных бандитов», – передразнил Камелькова Меркулов. – Во-первых, будь они такие «явные», нам бы не пришлось месяцами выкладываться, чтобы прижать их к стенке. А во-вторых… – Он нахмурился еще больше. – _;Вы что думаете, президент сам не знает, насколько глубокие корни пустила коррупция в органах власти? Знает! Еще как знает! Но такие дела с кондачка не делаются. Все должно быть постепенно. Знаете, как ловят большую рыбу? Сначала ее долго «водят», чтобы она устала и не смогла мобилизовать силы для решающего рывка. Если дернуть сразу, она сорвется и уплывет с крючком во рту. Подсекать можно только мелкую рыбешку, что вы с успехом и проделали. Да что я говорю – вы сделали больше! Вы не только нашли киллеров и организаторов, вы прекратили деятельность целого преступного синдиката. Муслиев, Леус, Барыгин, Кузнецов – все они сидят и будут сидеть еще очень долго. За это честь вам и хвала. Только представьте, скольким людям вы спасли жизнь!

Алена Никитина вздохнула. Меркулов глянул на нее и смягчил голос.

– Ошибок вы, конечно, допустили кучу, что и говорить. Но я, так и быть, заставлю себя посмотреть на все ваши проступки сквозь пыльцы. А вообще… – Он улыбнулся. – Инфекция и зараза, ребята, будут в мире всегда. Стоит победить одну болезнь, как тут же появляется новая. Но, слава богу, кроме инфекции в мире есть и врачи. Вот мы с вами и есть врачи. Ясно?

– Ясно, – кивнул Мишаня. – Только что-то я не испытываю по этому поводу большого восторга.

Меркулов внимательно на него посмотрел, его смуглое, широкое лицо просветлело, сурово очерченные губы тронула легкая улыбка.

– Восторгаться, возможно, и не стоит. А вот помешать вам выпить за успешное окончание дела никто не сможет. Но это, конечно, после работы. Кстати, я тут вам кое-что принес. – Меркулов сунул руку за пазуху и извлек на свет божий темную, узкую бутылку. Поставил ее на стол и объяснил: – Настоящий, французский. Покупал в посольском магазине. Это вам вместо именных часов и повышения по службе. Пейте и думайте о хорошем. А мне, пожалуй, пора.

Возле двери Меркулов остановился, показал пальцем на бутылку и строго повторил:

– Только после работы, ясно? – Затем повернулся и вышел из кабинета.

ЭПИЛОГ

Миша Камельков сидел на полу возле постели Юли и, поедая шоколадный пудинг, читал ей вслух книжку Марка Твена:

– «Большего не требовалось. Я упал на стул, несчастный, уничтоженный, сраженный горем. Минуту назад я был богачом – и тщеславие мое не знало границ. Теперь я стал бедняком…» – Камельков остановился и посмотрел на ложку, зажатую в руке. – Черт, Юль, пока читал, слопал все твои йогурты и пудинги. – Он отложил книжку и горестно вздохнул: – Знаешь, зая, иногда мне кажется, что у меня внутри нет ничего, кроме желудка. Правда – ни сердца, ни печенки, один сплошной желудок. Жуть! Представляешь?

– Представляю, – с улыбкой кивнула Юля. Она взяла с тумбочки салфетку и провела ею по испачканным шоколадом губам Камелькова.

Камельков соскреб ложечкой остатки шоколадного пудинга со стенок пластиковой баночки, облизал ложку и, прикрыв глаза от удовольствия, сказал:

– Господи, на свете еще так много вкусных вещей, которые я не пробовал! Манго, папайя, фаршированный топинамбур, патиссоны «пэти пэнз»! А сколько в мире шоколада! Океан!

– С шоколадом все понятно, – засмеялась Юля. – Но откуда ты знаешь про патиссоны «пэти пэнз»?

Камельков махнул рукой:

– Да Поремский с Никитиной скинулись и подарили мне книжку про экзотические овощи. Это они нарочно, чтоб мне досадить. Теперь каждый вечер листаю книгу и облизываюсь.

– Обещаю тебе, милый, что, как только выйду из больницы, тут же сделаю тебе патиссоны «пэти пэнз»!

Камельков недоверчиво прищурился:

– Правда?

– Честное пионерское! – пообещала Юля.

– Что ж, в этом мире случаются и чертовски приятные вещи. А если так, значит, все будет хорошо.