Текст книги "Исчезнувший принц"

Автор книги: Фрэнсис Ходжсон Бернетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

И Марко гордо выпрямился. Не об этом, однако, надо сейчас думать в первую очередь.

Одна из интереснейших вещей, о которых они беседовали с отцом, была сила мысли, и Марко с любопытством слушал восточные предания, которые рассказывал отец, о волшебной, магической ее мощи, которая может творить чудеса. Лорис-тан, путешествуя по миру, посетил и далекие восточные страны и видел, и узнал многое, что могло показаться невероятным. Лористан подолгу беседовал с людьми, которые верили, что если они чего-нибудь сильно пожелают, то ясная, высокая, целеустремленная мысль может способствовать осуществлению желания.

Лористан сам верил и с детства внушал Марко, что он, сильный мальчик, с густыми черными волосами, облегавшими голову плотно, как шапочка, в поношенной, заплатанной одежде, тоже обладает этой чудесной, магической силой. У него тоже есть своя волшебная палочка – его собственная высокая целеустремленная мысль. И такие волшебники, когда их постигнет неудача или несчастье, всегда говорят себе: «О чем надо подумать в первую очередь?» И вот почему Марко сразу же задал себе этот вопрос, стоя в непроглядном, черном бархате мрака.

Несколько минут он молчал, чтобы реально оценить создавшееся положение.

– Я не боюсь, – вслух сказал он, – и не стану бояться. Так или иначе, но я отсюда выберусь. – Вот в этой мысли он и постарался утвердиться: ему не страшно, и каким-нибудь образом он обязательно выберется из погреба.

Он повторил это несколько раз и немного успокоился.

– Когда у меня глаза привыкнут к темноте, я внимательно осмотрюсь, не мерцает ли где-нибудь свет, – вот что он сказал себе потом.

Марко терпеливо ждал некоторое время, но нигде не увидел ни малейшего проблеска. Он пошарил руками по стене, к которой прислонился. Здесь как будто полок не было. Возможно, подвал использовался не только для хранения вин, и если это так, значит, где-то должна быть вентиляция. Воздух

был не спертый, но ведь дверь некоторое время стояла приотворенной.

– Нет, я не боюсь, – повторил он, – и не стану бояться. Так или иначе, но я отсюда уйду.

Об отце, который сейчас ждет его возвращения, он себе думать не позволял. Марко знал, что мысли об отце только взволнуют его и подорвут его мужество. Осторожно, ощупью, он стал продвигаться вдоль стены. Она была довольно длинная. Значит, подвал сам по себе не так уж мал. Он осторожно обошел его весь, держась за стену, и затем пересек от одной стены к противоположной, вытянув перед собой руки и опасливо, шаг за шагом, преодолевая расстояние. А затем Марко сел на каменный пол и снова задумался, а думал он о том, что должен же найтись выход отсюда, и он должен, так или иначе, его отыскать, и это будет довольно скоро, и он снова окажется на улице.

Пока он раздумывал, случилось нечто, заставившее его вздрогнуть. Ему показалось, что его нечто коснулось. Он вскочил, хотя касание было настолько легким и мягким, что даже не было похоже на прикосновение, и он решил, что ему показалось. Стоя, он снова прислонился спиной к стене.

Может быть, то, что он теперь несколько изменил положение, а может быть, глаза у него, наконец, совсем привыкли к темноте, но, повернув голову, чтобы прислушаться получше, он сделал открытие. Над дверью черный бархат тьмы был не так черен, как в прочих местах. Казалось, что там есть какая-то щель, но, так как дверь выходила в темный коридор, это была, конечно, не полоска света, а просто менее темное место, чем остальные. Однако это уже лучше, чем ничего, и Марко снова сделал глубокий вдох.

– Это лишь начало. Я скоро найду возможность выбраться отсюда. Я найду.

Он вспомнил рассказ о человеке, который застрял в подземном тоннеле и пережил такие ужасы, прежде чем был освобожден, что ему казалось, будто он провел в тоннеле двое суток, а на самом деле он пробыл там всего несколько часов.

– А все дело в обуревавших его мыслях, и я должен об этом помнить. Но сейчас я буду думать о картинах, которые видел в Музее исторической живописи в Вене. Это займет некоторое время, а есть еще и другие музеи, – сказал Марко вслух.

Это он хорошо решил. Пока его ум будет занят игрой, он не сможет думать о чем-нибудь еще, потому что игра требует большой сосредоточенности. И, может быть, по мере того, как идет время, его тюремщики начнут опасаться, что их рискованная затея небезопасна, и разум может восторжествовать, прежде чем они покинут дом навсегда.

В воображаемом путешествии по музею Марко прошел уже три зала и мысленно поворачивал в четвертый, когда снова сильно вздрогнул. На этот раз не от прикосновения, но от звука. Да, точно, от звука. Здесь, в подвале. Однако это был такой тонкий, едва слышный звук, похожий на писк. Он исходил от противоположной стены, на которой висели полки. Марко напряг зрение, пытаясь разглядеть в темноте то, что звучало, и увидел в темноте свет. Да, это был свет, огонек, скорее два огонька, два светящихся зеленоватых огонька. То была пара устремленных на него глаз. И снова он услышал звук. Такой домашний и уютный, что Марко расхохотался от радостного удивления. То было мурлыканье кошки, чудесной кошки. Она свернулась клубком на одной из нижних полок и мурлыкала над своими новорожденными котятами. Он не сомневался в присутствии котят, теперь-то было понятно, кто издавал еле слышный тонкий писк, да и сейчас кто-то из них опять пискнул и потом другой. Значит, когда он очутился в подвале, они все спали. Если бы кошка-мать не спала тогда, она бы очень испугалась. А затем она, очевидно, спрыгнула со своей полки, чтобы расследовать случившееся, и задела его легонько, пройдя совсем рядом. И

Марко вдруг ощутил блаженное чувство облегчения от своего открытия. Кошка и котята – это что-то такое будничное, домашнее, что присутствие шпионов и преступников показалось ему нереальным и неестественным. От сознания, что кошка-мать сидит здесь рядом и мурлычет со своими котятами, черный подвал уже не казался таким мрачным и темным. Марко подошел и опустился на колени перед полкой. Зеленоватые глаза не выразили никаких враждебных чувств. Он погладил большую пушистую кошку и насчитал четыре круглых комочка. Какое же это было наслаждение поглаживать мягкий мех и разговаривать с кошкой-мамой. Она мурлыкала в ответ, словно ей тоже была приятна дружеская близость человека. И Марко рассмеялся.

– Просто удивительно, как все изменилось, – сказал он вслух. – Я радуюсь почти так же, как если бы нашел окно.

Благодаря беззащитным, не таящим в себе никакой опасности существам, он не чувствовал одиночества. Марко придвинулся поближе к нижней полке, слушая благодушное материнское мурлыканье, время от времени заговаривал с кошкой и поглаживал ее теплый мех. Уже один ее фосфоресцирующий взгляд успокаивал.

– Мы отсюда выберемся – и ты, и я, – сказал он, – мы не очень долго здесь пробудем взаперти, киска.

Он не боялся, что скоро почувствует голод. Он всегда мало ел и подолгу вообще ничего не ел, когда путешествовал, и уже на собственном опыте давно убедился: голод – не такое ужасное страдание, как думает большинство людей. Вот если ты думаешь, что скоро проголодаешься и начнешь считать часы с того времени, как ел в последний раз, ну, тогда жди жестокого, терзающего внутренности голода. Однако Марко знал, как надо вести себя во время вынужденного поста.

Время тянулось медленно, но он понимал, что так оно и будет и не к чему считать часы и задавать себе ненужные вопросы, а какое сейчас время дня. Ему несвойственно было нервничать, подобно отцу он мог стоять, сидеть или лежать совершенно спокойно. Иногда до Марко доносился шум с улицы от проезжающих повозок и экипажей. Уличный шум тоже не позволял чувствовать себя совершенно одиноким. Он по-прежнему сидел рядом с кошкой, чтобы можно было дотронуться до нее рукой. Иногда он поглядывал на то место над дверью, где мрак казался не таким густым.

Возможно, тишина, темнота, мурлыканье кошки, а может быть, в силу этих трех причин мысли его становились все тягучее и ленивее. Наконец они исчезли, и Марко заснул. Кошка-мать помурлыкала еще немного и тоже уснула.

15

Голоса во сне

Марко безмятежно проспал несколько часов. До него не доносилось ни звука, но перед тем как проснуться, он что-то услышал. Ему пригрезилось, что где-то далеко звучит голос, и, еще борясь со сном, он попытался понять, что говорит голос. Затем до слуха донеслось звяканье металла, и он встрепенулся. Он уже осознавал происходящее и понимал, что действительно слышал голос и голос еще звучит. То был голос очаровательной особы. Говорила она через дверь и очень быстро, словно сильно спешила.

– Тебе придется самому его поискать, – услышал Марко, – у меня нет ни минуты времени.

Затем он услышал, как поспешно удаляются шаги и ее слова.

– Ты слишком хороший, чтобы остаться в погребе. Ты мне понравился!

Марко подбежал к двери и попробовал ее открыть, но она по-прежнему была заперта. Кто-то быстро взбежал по ступенькам в коридор, промчался по холлу, а потом со стуком захлопнулась входная дверь. Эти двое покинули дом, как угрожали. Голос, который он слышал за несколько минут до этого, был взволнован и тороплив. Что-то их очень испугало, и они в большой спешке бежали.

Марко повернулся и прислонился спиной к двери. Кошка проснулась и смотрела на него во все свои зеленые глаза, а потом начала ободряюще мурлыкать. Она действительно помогала Марко думать. И он думал, думал, стараясь припомнить все до мельчайшей подробности.

«Зачем она приходила? Зачем-то ведь пришла, – сказал он себе. – Что она сказала? Я слышал что-то, не все, потому что еще спал. Но то, что я слышал: «Тебе придется самому его поискать, у меня нет ни минуты времени». А потом, когда она бежала по коридору, то крикнула: «Ты слишком хороший, чтобы остаться в подвале. Ты мне понравился!»

И Марко все повторял и повторял эти слова, стараясь воспроизвести в памяти интонацию, голос, который звучал как бы во сне, но который он действительно слышал.

Но зачем она приходила? Ведь она очень спешила, чтобы, не имея никакой основательной причины, все же улучить мгновенье и спуститься вниз. Так почему? Она сказала, что он ей понравился. Но если он понравился, значит, она приходила сделать что-то доброе. Единственное, что она могла сделать в этом отношении, так это помочь ему выбраться из подвала. Она ведь дважды говорила, что он «слишком хорош для подвала». Если бы он не спал, то услышал бы все и понял, что она от него хочет и что он должен сделать. Но что она сказала прежде всего? «Тебе придется самому его поискать». Поискать. Что именно? И Марко напряженно думал: что он должен искать?

Он сел на пол, обхватил голову руками и сильно прижал пальцами веки, так, что перед глазами поплыли разноцветные пятна. И через несколько минут он вспомнил то, что могло показаться сном, но теперь он был уверен в реальности случившегося. Металлический звук! Упало что-то металлическое, возможно, кольцо. Женщина бросила что-то, и это звякнуло при падении. И она бросила его в щель между кирпичами около двери. Она бросила ему ту единственную вещь» которая могла его освободить. Она бросила ему ключ от подвала.

Марко так взволновался при мысли об этом, что голова у него пошла кругом, и он сразу же подумал, что бы на этот счет сказал отец – а он бы сказал, что надо успокоиться. Если он хочет сохранить способность думать, то должен держать себя в руках и не позволять даже радости поколебать его выдержку. Где-то в маленьком мрачном подвале есть ключ и его нужно найти в темноте. Женщина, которая достаточно хорошо к нему относилась, чтобы дать ему шанс вырваться на свободу, знала, что не может сама отпереть дверь и выпустить его. Ей необходима была отсрочка. Ему надо найти ключ, и на это, конечно, потребуется время. Им надо было удалиться на достаточное расстояние, прежде чем он выйдет из подвала.

«Я сейчас на коленях обыщу весь пол, – сказал себе Марко, – я буду ползать взад-вперед, ощупаю руками каждый дюйм, пока не найду ключ. Если я действительно не пропущу ни одного дюйма, то обязательно его найду».

И он начал ползать, а кошка внимательно смотрела на него и мурлыкала.

– Мы выберемся отсюда, киска, – сказал он ей, – я уже говорил тебе, что выберемся.

И он пополз от двери к стене, где были полки, и обратно. Ключ, наверное, совсем маленький, и действительно необходимо прощупать руками весь пол. В темноте не пропустить такое маленькое пространство довольно трудно. Иногда ему казалось, что он не совсем тщательно все ощупал, и Марко снова начинал все сначала. Он ползал вперед и назад, вдоль, поперек и по диагонали и несколько раз кругом, но ключа нигде не было. Если хоть немного бы света, но света нет. Он был так поглощен своими поисками, что не заметил, как пролетело несколько часов и что уже наступила ночь. Наконец он понял, что должен немного отдохнуть, потому что очень болели колени и кожу на руках саднило. Кошка и котята заснули, но раз или два просыпались.

• – Ведь должен же он где-то быть! – упрямо твердил Марко, – он же в подвале. Я слышал, как упало и звякнуло что-то металлическое. Я и проснулся от этого звяканья.

Марко встал. Тело все ломило, оно очень устало. Он потянулся и сделал несколько физических упражнений.

«Интересно, сколько времени я ползал, – подумал он. – Однако ключ здесь, в подвале!»

Марко присел на корточки около кошки и ее семейства. Опершись рукой на верхнюю полку, он прижался к ней лбом и стал обдумывать план дальнейших действий.

«Я очень устал и, наверное, скоро опять засну. Тот, Чья Мысль знает все! Покажи мне, где находится ключик. Приведи меня к нему, когда я проснусь!»

Марко заснул быстро и крепко и спал весь остаток ночи. Когда он проснулся, был уже день. Марко слышал шум проезжающих мимо повозок молочников, позвякиванье фляг, и почтальоны уже то и дело стучали двойным ударом молотка в двери домов. Кошка тоже услышала шум и позвякиванье. Она проголодалась и решила отправиться на поиски еды. Как только Марко поднял голову и сел, она соскочила с полки и пошла к двери. Она ожидала, что дверь, как всегда, приотворена. Обнаружив, что она закрыта, кошка стала ее царапать, а когда это не подействовало, то очень обеспокоилась. Однако она знала, что в подвале кроме нее и котят находится еще и Марко, что он настроен к ней дружески, и она просительно мяукнула.

Это напомнило Марко о ключе.

– Открою дверь, когда найду ключ, – ответил он, – а ключ здесь, в подвале.

Кошка опять мяукнула, на этот раз очень встревоженно. Ее услышали котята, они закопошились и стали жалобно попискивать.

–Доведи меня до этой маленькой вещи,-сказал Марко,точно обращаясь к кому-то,стоящему в непроглядном мраке.

Он протянул руку к котятам и дотронулся до чего-то, лежащего вблизи них. Предмет этот пролежал всю ночь возле его локтя, пока он спал.

Это был ключ! Он упал не на пол, а на полку!

Марко поднял его и с минуту простоял совершенно неподвижно. Затем он перекрестился, ощупью добрался до двери, ощупью же нашел замочную скважину и всунул в нее ключ. Еще секунда, и он повернул его и распахнул дверь... Кошка первая выбежала в коридор.

16

СПАСАТЕЛЬ РЭТ

Марко прошел коридором в кухню, которая также располагалась в подвальном этаже. Все двери были крепко заперты. Его тюремщики явно хотели выиграть время и так устроили, чтобы он не сразу вышел из дома, даже если выберется из винного погреба. Кошка исчезла в закоулках подвала, где в достаточном количестве водились мыши. К этому времени и Марко тоже стали терзать муки голода. Если бы ему удалось проникнуть в кухню, он, может быть, нашел бы в буфете что– нибудь съестное, но запертая дверь не поддавалась. Он подергал другую, ведущую в подсобное помещение, но и она не шелохнулась, рядом он увидел дверцу поменьше, очевидно в кладовку. Каменный пол здесь был покрыт угольной пылью, и еще там стояло ведерко с углем.

Хорошая вещь ведерко для угля, оно может пригодиться! Вверху в стене было крошечное оконце, очевидно для света. Марко не мог до него дотянуться, а если бы и смог, то не сумел бы его открыть. Но ведь можно бросать в окно куски угля, чтобы разбить стекла, и затем позвать на помощь прохожих. Конечно, сначала его не заметят и не догадаются, откуда исходят крики, но если он будет кричать не переставая, то в конце концов кто-нибудь да обратит на него внимание.

Марко выбрал большой тяжелый кусок, швырнул его изо всей силы в темное от грязи оконце и разбил стекло. Образовалась дыра. Он бросил второй кусок, и из рамы вылетело еще стекло. Теперь Марко увидел дневной свет и понял, что находится в заключении уже много часов. Угля в ведерке было достаточно, рука у него была сильная, а мишень удобная. Он методично стал бить стекла, пока не осталась пустая рама: таким образом, на улице его обязательно услышат, если он закричит. Видеть его, конечно, никто не увидит, но если ему удастся заставить людей замедлить шаг и прислушаться, тогда он сумеет сообщить, что сидит в подвале дома с разбитым окном.

– Эй! – закричал Марко. – Эй, остановитесь, эй! – Но по улицам с грохотом мчались экипажи, заглушая его голос, а прохожие были всецело заняты своими делами и помыслами. Однако если бы они и услышали крик, то не полюбопытствовали бы узнать, что случилось.

– Эй! Эй! Меня заперли внизу, – кричал что есть силы Марко. – Эй! Эй!

Так прошло полчаса, и он начал подумывать, что зря тратит время. «Они считают, наверное, что какой-то озорник кричит, но все равно, кто-нибудь да обратит внимание. Ночью, когда будет тихо, меня может услышать полицейский. И еще: отец не знает, где я, и начнет меня искать, и Лазарь тоже, и Рэт. Кто-нибудь из них, возможно, пройдет по этой улице, как я проходил. Но что бы еще предпринять?»

И его осенила новая мысль.

«А я спою самавийскую песню и постараюсь петь как можно громче. Люди ведь почти всегда останавливаются, заслышав песню или музыку, и стараются узнать, кто поет. Вдруг кто-нибудь из самавийцев окажется поблизости, он сразу же остановится, и тогда я позову на помощь.

Однажды, когда они остановились передохнуть во время загородной прогулки, он пропел Рэту одну из воинственных песен Самавии. Рэту захотелось узнать, будут ли они петь во время своего тайного путешествия. Он хотел, чтобы Марко когда-нибудь пропел эту песню роте, чтобы придать игре больше реальности. Рэта песня эта сильно воодушевляла, и он часто просил повторить ее.

Это была воинственная, возбуждающая отвагу песня. Тысячи самавийцев пели ее хором по пути на бранное поле сотни лет назад.

Марко отошел от окна на пару шагов и, упершись руками в бока, начал петь. У него был великолепный, молодой, задушевный голос, хотя он и не подозревал о его красоте. В данную минуту ему только хотелось, чтобы пение звучало как можно громче.

По улице мимо дома проходило очень немного людей. Один раздражительный старый господин, прогуливающийся для поддержания здоровья, подпрыгнул от испуга, когда песня внезапно раздалась почти под самыми его ногами. По его мнению, мальчики не имели никакого права орать таким образом. Он прибавил шагу, чтобы поскорее уйти от этого звука. Еще два или три человека бросили взгляд через плечо, но не имели времени остановиться. Несколько других стали прислушиваться с удовольствием, приближаясь к дому и затем снова удаляясь от него.

У этого мальчика прекрасный голос, – заметил кто-то.Что это он поет? – спросил его спутник.– Эго какая-то иностранная песня.Не знаю,– раздалось в ответ, и оба пошли дальше.

Но наконец один молодой человек, учитель музыки, спешащий на урок, приостановился и стал оглядываться по сторонам. Как раз в эту минуту песня звучала особенно громко и бодро. Учитель музыки не мог понять, откуда она раздается, и остановился, прислушиваясь. Именно тот факт, что он остановился, привлек внимание другого прохожего, который последовал его примеру.

–Кто это поет? – спросил он.– И где он поет?

–Никак не могу разобрать,– засмеялся учитель музыки.– Песня точно доносится из-под земли.

И так как это казалось странным, остановился и разносчик, и мальчик-посыльный, и поденщица, а затем и какая-то дама.

Собралась уже целая группа, когда из-за угла появилась еще фигура. Это был бедно одетый подросток, с почти безумным выражением лица.

И Марко тоже услышал – стук-стук-стук, – как кто-то подошел на костылях.

«Может быть, – подумал он, – да, может быть!»

И он повторил звучный припев, обычно исполняемый хором так, чтобы песня донеслась до самого неба, и пел снова и снова, а потом опять закричал:

– Эй! Помогите!

Рэт ввинтился в группу прохожих. Вид у него был такой, словно он лишился рассудка.

– Где он? Где? – закричал, вернее прорычал Рэт. – Мы искали его всю ночь! Где он? Марко! Марко! Никто не может петь такую песню, только он. Марко! Марко!

Из-под земли донесся ответный крик.

– Рэт! Рэт! Я здесь, в подвале – меня заперли. Я здесь. – Из разбитого окна вылетел большой кусок угля и упал на мостовую, рассыпавшись в пыль. Рэт спустился по ступеням, ведущим к подвальной части дома, так быстро, словно крепко стоял на ногах и мог обходиться без костылей, и застучал что есть силы в дверь.

– Марко! Марко! Это я! Кто тебя запер? Как мне открыть дверь?

Марко стоял внутри у самых дверей.Здесь был Рэт!Рэт был возле него и через несколько минут он сам снова будет на свободе, на улице.

– Позови полицейского! – закричал он через замочную скважину.– Здешние жильцы нарочно заперли меня и увезли ключи.

Тогда толпа зрителей начала волноваться, толпиться у решетки и задавать вопросы. Они не могли понять, из-за чего мальчик на костылях казался в одно и то же время обезумевшим и от страха,и от счастья. Мальчик-рассыльный с восторгом побежал за полицейским, которого  нашел на соседней улице и с некоторым трудом убедил, что тот обязан прийти и отворить дверь в пустом доме, где мальчика, уличного певца, случайно заперли в подвале.

17

«ЭТО ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ ЗНАК»

Полицейский не столько обеспокоился, сколько рассердился. Ему было неизвестно то, о чем знали Марко и Рэт. Какого-то мальчишку угораздило оказаться запертым в доме и кто-то должен теперь пойти к хозяину дома и взять у него ключ. Сам полицейский не имел ни малейшего желания вламываться в частный дом со своей дубинкой, как того хотел Рэт.

– Мальчишка, наверное, попал туда из-за своих шалостей, так что пусть подождет, пока его выпустят, не сбивать же из-за него замки, – проворчал полицейский, тряся дверь.

– Ты как там оказался? – крикнул он Марко.

Было довольно затруднительно объяснить через замочную скважину, что он попал в дом, желая помочь леди, с которой произошел несчастный случай, но полицейский решил, что это все болтовня и выдумки. Однако Марко больше ничего не мог сказать, иначе придется говорить о таком, о чем можно знать только отцу. Он сделал вид, словно его заперли по какой-то странной случайности, и люди, спешно покинувшие дом, совсем забыли, что он еще находится в здании.

Пришел посыльный с ключами и очень взволновался, войдя в дом.

– Они же сбежали, – сказал он. – Такое время от времени бывает, но в данном случае все это выглядит как-то странно. Почему они заперли все двери в подвале и одну наверху? Что они тебе говорили? – спросил он у Марко подозрительно.

– Они сказали, что должны внезапно уехать.

– А что ты делал в подвале?

– Меня туда отвел мужчина.

– И оставил тебя там и запер? Сильно же он, видно, спешил.

– Леди сказала, что у них нет ни минуты.

– Быстро же прошел у нее вывих, – заметил молодой человек.

– Но мне о них больше ничего не известно, – ответил Марко, – я их прежде никогда не видел.

– За ними гналась полиция, – решил молодой человек. – Это точно. Ведь они уплатили аренду за три месяца, а прожили только два. В Лондоне постоянно шныряют иностранные шпионы. Эти тоже, наверное, из таковых.

Рэт не стал ждать, пока принесут ключи. Он как можно быстрее снова помчался по улицам. На него оглядывались, когда он почти что пролетал мимо, и удивлялись, почему он такой бледный. Он едва переводил дыхание, когда добрался до дома и заколотил в дверь костылем.

Дверь открыли сразу оба – Лористан и Лазарь.

Рэт, задыхаясь, прислонился к двери.

– Он нашелся! С ним все в порядке, – и перевел дух. – Кто-то запер его в доме и потом быстро уехал. Пришлось посылать за ключами. Я иду обратно. Брэндон Террас, 10.

Лористан и Лазарь обменялись взглядами. Они были так же бледны, как Рэт.

– Помоги ему войти, – сказал Лористан Лазарю, – он должен отдохнуть, а туда пойдем мы.

Рэт понял,что это приказ,и,хотя он был ему не по душе,но мальчик покорился.

–Это дурной знак, господин,– сказал Лазарь, когда они выходили вместе на улицу.

–И даже очень дурной,– ответил Лористан.

–Бог правды да защитит нас! простонал Лазарь.Аминь! – сказал Лористан.– Аминь!

Группа зрителей обратилась уже в небольшую толпу к тому времени, когда они дошли до Брэндон-Террас. Марко было трудно уйти, потому что его засыпали вопросами. Ни полицейский, ни управляющий, по-видимому, не хотели отказаться от мысли, что он может дать им какие-либо разъяснения по поводу бежавших жильцов дома.

Появление Лористана произвело свое обычное действие. Управляющий снял шляпу, а полицейский вытянулся в струнку и отдал честь. Ни один из них и не заметил, что платье высокого господина старо и поношено. Они чувствовали только, что перед ними важная особа... Он положил руку на плечо Марко и не снимал ее все время, пока говорил. Марко смотрел на него и чувствовал нежность его прикосновения. Ему казалось, будто отец обнял его и прижал к груди.

–Мой сын не знает ничего об этих людях,– сказал он.– В этом я могу поручиться. Он до вчерашней встречи ни разу не видел ни одного из них. Вошел он в дом не ради мальчишеской шалости.Он оставался запертым в этом месте почти двадцать четыре часа без всякой пищи. Мне необходимо отвести его домой. Вот мой адрес,– и он передал управляющему визитную карточку.

Затем они пошли домой, и всю дорогу до площади Филиберта твердая рука Лористана покоилась на плече мальчика, точно он был не в силах отпустить его ни на минуту. Но по пути они очень мало говорили.

–Отец,– сказал Марко немного хрипло, когда они только что отошли от злосчастного дома,– отец, я не могу с тобой говорить о происшедшем на улице. Прежде всего я рад, что мы снова вместе. Мне казалось, будто... будто дело может плохо кончиться.Мой любимый,– произнес Лористан на их родном самавийском языке,– пока ты не поешь и не отдохнешь, ты совсем не должен ни о чем говорить.

Позднее, когда Марко снова пришел в обычное свое состояние, ему позволили рассказать всю историю. Когда он не вернулся вовремя, у его отца и у Лазаря сразу зародилось подозрение, что что-то произошло. Они знали, что никакая обычная случайность не могла задержать его. Они были уверены, что мальчика удерживают помимо его воли, а также догадывались о причинах, побудивших злоумышленников совершить столь жестокий поступок.

–Вот карточка,которую она мне дала,–сказал Марко,передавая кусочек картона Лористану.– Она сказала, что вы вспомните ее имя.

Лористан взглянул на надпись с несколько иронической улыбкой.

– Никогда такого не слышал, – ответил он, – да она и не смогла назвать какое-нибудь знакомое имя. Вероятно, я тоже никогда не встречал этих двоих. Но я знаю, чем они занимаются. Это шпионы Марановича. Они подозревают, что у меня есть сведения об Исчезнувшем Принце. Они были уверены, что угрозами заставят тебя рассказать нечто очень важное. Мужчины и женщины такого рода используют отчаянные средства для достижения своей цели.

От взгляда отцовских глаз, прикосновения его руки сердце у Марко дрогнуло. Отец его любил и доверял ему еще больше, чем прежде. И когда в этот вечер они беседовали, Марко знал, что еще никогда они не были ближе и роднее друг другу, чем сейчас. Они сидели у камина – Марко на вытертом коврике у огня – и говорили о Самавии, о войне и жестоких сражениях и о том, что они могут когда-нибудь кончиться.

– Ты не думаешь, что когда-нибудь мы перестанем быть изгнанниками? – спросил задумчиво мальчик. – Ты не думаешь, отец, что мы когда-нибудь сможем поехать туда вдвоем и увидеть нашу страну – ты и я?

Некоторое время стояла тишина. Лористан смотрел на догорающие угли.

– Многие годы... многие годы я всей душой к этому стремился и стремлюсь, – тихо ответил он.

18

ГОРОДА И ЛЮДИ

Часы необъяснимого исчезновения Марко дались Лористану и Лазарю очень тяжело. Они имели причину бояться за него, но не могли вслух высказать свои страхи. Чем дольше длилась ночь неизвестности, тем больше страхи усиливались. Они забыли о существовании Рэта, который сидел в спальне, грыз ногти и боялся выйти из дому, а вдруг он понадобится им для какого-нибудь поручения, и в то же время не решался показаться им на глаза, чтобы не помешать своим присутствием.

– Я буду наверху, – сказал он Лазарю, – если понадоблюсь, просто свистните, и я приду.

Тревога и беспокойство, которые Рэт испытывал по мере того, как Лазарь уходил из дома и снова возвращался, а он не получал никаких приказаний, были просто неописуемы. Рэт ерзал на стуле, обгрыз ногти до мяса и корчился от ужаса, вспоминая о разных преступлениях, которые совершаются в Лондоне и о которых он довольно наслушался в залах суда. А главное, он бездействовал, но не смел покинуть свой пост. Да, это был его пост, хотя ни Лористан, ни Лазарь ему его не поручали. Рэт должен был что-то предпринять.

В середине ночи Лористан открыл дверь гостиной. Он знал, что должен подняться наверх и хотя бы лечь в постель, если даже не сможет уснуть. Он открыл дверь и вздрогнул от неожиданности: Рэт сидел на полу рядом с дверью, прислонившись спиной к стене. В руке у него был листок бумаги. Лицо его исказилось от страшного напряжения.

– Зачем ты здесь? – спросил Лористан.

– Я здесь уже три часа сижу, сэр. Я знал, что вы когда-нибудь выйдете, и подумал, что, может, вы позволите мне поговорить с вами? Вы... вы позволите?

– Входи, – ответил Лористан, – я выслушаю все, что ты желаешь сказать. Что ты нарисовал на бумаге? – спросил он, когда Рэт поднялся натренированным движением. Весь листок был исчерчен и смахивал на один из его очередных планов.

– Пожалуйста, посмотрите, – умоляюще сказал Рэт, – я не осмелился выйти из дома, боясь, а вдруг вы захотите послать меня с каким-нибудь поручением. Но я не мог и сидеть, ничего не делая, и стал вспоминать и думать. И начертил все улицы, по которым он мог пройти на пути домой. Если вы мне разрешите, я их все обойду и поговорю с каждым полицейским и буду внимательно осматривать все дома и все обдумывать и сопоставлять, я и дюйма не пропущу мимо, ни одного кирпича или булыжника, я... – Голос Рэта охрип от волнения, но он откашлялся и взял себя в руки.