Текст книги "Исчезнувший принц"

Автор книги: Фрэнсис Ходжсон Бернетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

И Рэтом завладела неотступная мысль: немедленно его отыскать. Он снова нарисовал мелом на булыжниках карту Самавии.

– Посмотри-ка, – сказал он Марко, который вместе с другими солдатами взвода, волнуясь, склонился над картой, – вот здесь находится Бельтразо, здесь – Карнолиц, а вот здесь – Джардазия. Бельтразо и Джардазия настроены дружественно. Они не участвуют в сражениях ни на чьей стороне. Вся война сейчас ведется вокруг Мельзара, и нет причины, почему эти невоюющие страны должны мешать одиноким путешественникам пересечь их мирные границы.

Рэт помолчал, задумавшись.

– В статье вот из этого журнала написано, что на восточной границе есть огромный лес. Здесь мы сможем укрыться и планировать дальнейшие действия. Даже те люди, кто нас видел, вскоре о нас забудут. Наш долг заставить людей думать, будто мы совершенно безобидные путники.

Сгрудившись, вытянув шеи, задыхаясь от возбуждения, опираясь на плечи и спины впереди стоящих и глядя на карту, мальчики были так захвачены воображаемым зрелищем, что ничего вокруг не замечали, когда Марко, повинуясь внезапному порыву, поднял голову.

– Вот мой отец, – сказал он.

Мелок упал, все отступило, даже Самавия. Рэт вскочил, словно какая-то волшебная сила подбросила его вверх, и оперся на костыли. Как он отдал команду и отдал ли ее вообще, он сам не знал, но взвод встал по стойке «смирно» и отсалютовал.

Лористан стоял у входа в арку, как Марко в тот первый день. Он поднял правую руку в ответном приветствии и подошел ближе.

– Я проходил по улице и вспомнил, что здесь расположена казарма, – объяснил он, – и подумал, что, пожалуй, интересно будет взглянуть на ваших солдат, капитан.

Он улыбнулся, но слова его звучали весело и несмотря на улыбку, а потом взглянул на карту, начертанную мелом на булыжниках.

– Вы хорошо знаете географию местности, – сказал он, – даже я могу узнать карту Самавии. Чем занимается сейчас Тайное общество?

– Посланцы стараются проникнуть в пределы страны, – ответил Марко.

– Мы вот здесь можем пройти, – и Рэт указал на место костылем, – здесь есть лес, где можно спрятаться и обдумать, что делать дальше.

– Устроить рекогносцировку, – заметил Лористан, продолжая смотреть на карту. – Да, два бродячих мальчика в лесу смогут укрыться в полной безопасности. Хорошая у вас игра.

Чтобы Лористан явился к ним сам! Чтобы он со свойственной ему чудесной доброжелательностью одобрил их! Чтобы он заинтересовался игрой и пришел по собственному желанию взглянуть на «казарму»! Только об этом Рэт и мог думать. Они всего-навсего шайка оборванцев, но вот Лористан стоит и смотрит на них со своей прекрасной улыбкой. И сердце Рэта дрогнуло и радостно забилось в груди.

– Отец, – спросил Марко, – хочешь посмотреть, как Рэт муштрует нас? Мне хочется, чтобы ты видел, как хорошо у него это получается.

– Капитан, вы мне окажете эту честь? – спросил Лористан, взяв очень верный тон, почему его слова звучали и не шутливо, и не чрезмерно серьезно. И так как он говорил именно тем тоном, какой требуется в данных обстоятельствах, Рэт почувствовал восторженный прилив сил. Его Бог обратил взгляд на карты, им, Рэтом, сделанные. Он обсуждал с ним его планы, он пришел посмотреть на его солдат! И Рэт начал смотр своей армии.

То, что Лористан увидел, было отработано в отношении артикуляции до блеска. Взвод двигался, как слаженный, четкий механизм. И то, что он демонстрировал военное искусство на таком ограниченном пространстве, с такой удивительной слаженностью и четкостью, было чрезвычайно убедительным доказательством замечательной военной выучки и необыкновенных способностей странного горбатого бездомного командира.

– Это великолепно! – сказал Лористан, когда военный смотр окончился. – Лучше просто быть не может. Позвольте мне поздравить вас.

Он протянул Рэту руку, словно взрослому, и, пожав ее, легко потом положил свою ему на плечо и не снимал ее несколько минут, пока говорил с остальными.

Взвод был в восторге. Иногда трудно понять этих богачей, так они стесняются держаться запросто, но этот человек

был понятен, а его дружеское участие окрыляло. Прошло еще несколько минут, и он удалился, а они снова сели в кружок и стали говорить о Лористане, потому что ни о ком и ни о чем больше думать и говорить не могли. Иногда мальчики мимолетно поглядывали на Марко, как на существо из другого мира, потому что Марко жил с великим человеком под одной крышей.

– Когда ты сказал, что хотел бы, чтобы твой отец увидел учения, я чуть не задохнулся от страха, – сказал Рэт. – Я никогда не осмеливался даже мечтать об этом. А он взял и сам пришел. Я чуть не онемел от неожиданности.

– Если он пришел, значит, хотел все увидеть собственными глазами.

Но вот разговоры окончились. Марко и Рэту надо было уходить. Лористан дал Рэту поручение. В определенный час ему надлежало появляться в определенном магазине и получать пакет.

– Пусть он один выполняет поручение, – сказал тогда Лористан сыну, – ему это доставит большее удовольствие. Ему хочется думать и чувствовать, что он пользуется доверием сам по себе.

По этой причине мальчики расстались на углу. Марко повернул на одну из более шумных улиц, по которой часто проходил, направляясь домой. Квартал нельзя было назвать фешенебельным, но здесь было несколько вполне респектабельных на вид домов, в окнах которых часто белели объявления со словами: «Сдаются квартиры», а это означало, что хозяин дома предоставит жильцу право пользоваться не только комнатами, но и гостиной.

Когда Марко шел по улице, из двери одного из таких домов вышел некто и легким, быстрым шагом направился по тротуару. То была молодая женщина в элегантном и одновременно скромном платье и в шляпе, у которой был такой вид,словно она куплена в одном из парижских или венских магазинов.

Да и во внешности леди было нечто иностранное, почему Марко остановил на ней взгляд и успел заметить, что она изящна и хороша собой. Какой же она национальности, полюбопытствовал он про себя. Даже на расстоянии нескольких шагов можно было рассмотреть, что у нее миндалевидные темные глаза и губы, очерченные так, словно они постоянно улыбаются. Наверное, испанка или итальянка, подумал Марко.

Пока он решал, какой из двух стран принадлежит женщина, они почти поравнялись, но внезапно ее смеющийся рот перестал улыбаться, она споткнулась на неровной мостовой, покачнулась и упала бы, если бы Марко вовремя не подскочил и не поддержал ее.

Женщина была худощава и легка, и сильный для своего возраста Марко помог ей снова обрести равновесие, но лицо ее исказилось от довольно сильной боли.

– Надеюсь, вы не очень повредили себе, – заметил Марко, но она закусила губу и крепко вцепилась тонкой рукой в его плечо.

– Я вывихнула лодыжку, – сказала она, – и, опасаюсь, вывих довольно сильный. Спасибо за помощь, я могла бы упасть с гораздо более плачевными последствиями.

Ее продолговатые темные глаза смотрели на Марко очень ласково и с большой признательностью. Женщина старалась улыбаться, но, очевидно, ей стоило такого труда преодолевать боль, что, возможно, повреждение было действительно весьма серьезным.

– Вы можете стоять? – спросил ее Марко.

– Сейчас еще могу, но через несколько минут положение может измениться и я должна добраться до дому, пока еще в состоянии хоть как-то передвигаться. Я чувствую себя неловко, но, боюсь, мне придется попросить вас пойти со мной. По счастью, мой дом в нескольких шагах отсюда.

– Да, – ответил Марко, – я видел, как вы из него выходили. Если вы обопретесь о мое плечо, я смогу быстро вас довести обратно. И я буду очень рад вам помочь. Давайте попытаемся?

У женщины были тихие мягкие манеры, которые понравились бы любому мальчику. Ее голос был мелодичен, и говорила она с прелестным акцентом. Испанка она или итальянка, но совершенно очевидно, что она не постоянно живет в Лондоне и в меблированных комнатах, даже весьма респектабельных.

– Окажите мне эту любезность, – отвечала женщина, – вы очень добрый и очень сильный, но я рада, что придется пройти всего несколько шагов.

Она опиралась и на его плечо и на ручку зонтика, но каждый шаг явно причинял ей сильную боль. Она шла, закусив губу, и Марко обратил внимание на то, что она побледнела. Марко женщина нравилась, такая красивая, изящная и мужественная, и ему было невыносимо видеть, что она страдает.

– Мне так жалко вас, – сказал он, поддерживая ее на ходу, и в его мальчишеском голосе вдруг прозвучало чудесное сочувствие, свойственное Лористану. Прекрасная незнакомка тоже отметила необыкновенную благожелательность его интонации, такую необычную для мальчика в его возрасте.

– У меня с собой ключ от входной двери, – сказала она, когда они остановились на пороге.

Незнакомка достала ключ из сумочки и открыла дверь. Марко помог войти ей в коридор. Она сразу же опустилась на стул возле стойки для шляп. Обстановка в доме была очень простая и старомодная.

– Может быть, стоит позвонить, чтобы кто-нибудь вышел? – спросил Марко.

– Боюсь, что слуги ушли, – ответила женщина. – У них сегодня выходной. Не будете ли вы любезны запереть дверь? Я вынуждена попросить вас проводить меня в гостиную. Она в конце коридора. Я с вашей помощью найду там все, что мне нужно. Кто-нибудь должен скоро прийти, возможно, кто-то из жильцов дома, но даже если я пробуду одна час-другой, это не имеет большого значения.

– Может быть, мне следует позвать хозяйку дома? – предложил Марко.

Прекрасная незнакомка улыбнулась.

– Она уехала к сестре на свадьбу. Вот почему я вышла из дому за покупками сама. Но какой вы добрый. Боль скоро пройдет. И теперь, немного отдохнув, я смогу дойти до кресла в гостиной.

Марко помог ей встать, но она громко вскрикнула от боли, и сердце у него сжалось. Наверное, вывих гораздо серьезнее, чем она думает.

Дом был построен в ранневикторианском стиле, характерном для Лондона, то есть по правую руку располагались передняя комната и столовая, в глубине коридора начиналась лестница, за ней виднелась дверь в кухню, расположенную в подвале, куда вела особая лестница, и дальше – дверь в гостиную, выходившую окнами в мрачный, вымощенный булыжником двор, со всех сторон обнесенный стеной. Да и сама гостиная выглядела мрачно, хотя среди обычной мебели были кое-какие роскошные вещи. Около небольшого столика стояло кресло, а на столе красовалась серебряная лампа и лежало несколько изящных безделушек. Марко помог пострадавшей сесть в кресло, снял с дивана подушечку и подложил незнакомке под ногу. Он все сделал очень бережно и осторожно и, встав, поймал взгляд миндалевидных темных глаз, которые смотрели на него с любопытством.

– А теперь мне надо бы уйти, но не хочется оставлять вас одну. Может быть, сходить за доктором?

– О, как это мило с вашей стороны! – воскликнула незнакомка. – Но мне врач не требуется, благодарю вас. Я прекрасно знаю, что нужно делать в случае вывиха лодыжки. И возможно, у меня и не вывих. Сейчас сниму ботинок и посмотрю.

– Позвольте, я помогу вам? – И Марко, встав на колени, стал его осторожно расстегивать, а потом снял с ноги.

– Нет, – сказала она, выпрямляясь, – не думаю, что это вывих. Теперь, когда ботинок снят и нога на подушке, я чувствую себя лучше. Спасибо вам, спасибо. Если бы вы меня не подхватили вовремя, я могла бы очень нехорошо упасть.

– Я очень рад, что смог быть вам полезным, – ответил с облегчением Марко. – А теперь мне надо идти, если вы думаете, что все будет в порядке.

– Подождите немного, – сказала незнакомка, протягивая руку. – Мне хочется получше с вами познакомиться, если можно. Я вам так благодарна. И мне очень бы хотелось с вами побеседовать. Для мальчика вашего возраста у вас прекрасные манеры, – мелодично и ласково рассмеялась она. – И мне кажется, я знаю, кому вы ими обязаны.

– Вы очень добры, – ответил Марко, невольно слегка покраснев, – но я должен идти, потому что мой отец станет...

– Ваш отец позволил бы вам остаться и поговорить со мной, – ответила женщина, улыбаясь еще добрее и приветливее. – Это от него вы унаследовали свои прекрасные манеры. Когда-то он был моим другом. Надеюсь, что он и сейчас относится ко мне по-дружески, хотя не исключено, что он совершенно обо мне позабыл.

Все, чему когда-то научился Марко, все, что он цепко держал в своей натренированной памяти, все разом вспыхнуло в мозгу. Рядом с ним была красивая леди, о которой он не знал ничего, кроме того, что она вывихнула ногу на улице, а он помог ей добраться до дому и находится сейчас в ее гостиной. Если обет молчания остается в силе, он не должен ни о чем узнавать, задавать вопросы и отвечать на них.

– Не думаю, что мой отец способен кого-нибудь забыть.

– Нет, конечно, я уверена, что неспособен, – тихо ответила женщина. – Он бывал в Самавии в последние три года?

Марко помолчал, потом ответил:

– Мне кажется, вы приняли меня за кого-то другого. Мой отец никогда не бывал в Самавии.

– Разве? Но ведь вы – Марко Лористан?

– Да, меня зовут так.

Внезапно незнакомка наклонилась вперед, и ее прекрасные темные миндалевидные глава загорелись.

– Тогда вы – самавиец и знаете о несчастьях, которые на нас обрушились. Всем известно, какие жестокость и варварство там сейчас царят. Сын вашего отца должен знать об этом!

– Об этом знают все, – возразил Марко.

– Но это же твоя страна, твоя родина! И кровь должна кипеть в твоих жилах!

Марко стоял совершенно неподвижно, не сводя с женщины взгляда, и он ясно говорил, кипит его кровь или нет, но мальчик молчал. Достаточно было и взгляда, а говорить он не желал.

– О чем только помышляет твой отец! Я тоже самавийка, но думаю о родине день и ночь. Какого он мнения о потомке Исчезнувшего Принца? Верит он, что тот действительно существует? – нетерпеливо вопрошала женщина.

А Марко лихорадочно старался понять, что происходит. Прекрасное лицо незнакомки пылало от волнения, ее мелодичный приятный голос дрожал. То, что она из Самавии и любит ее и так безудержно выражает свои чувства даже перед ним, мальчишкой, глубоко трогало Марко, но как бы это ни было трогательно, обета молчания еще никто не отменял.

– Возможно, это все легенда, о которой напечатано было в газете, – ответил он, – и отец говорит, что таким повествованиям не следует доверять. Если вы знакомы с моим отцом, то вам известно, что он очень спокойно к этому относится.

– И тебя он тоже научил ко всему относиться спокойно? – с драматическим пафосом воскликнула она. – Ты только юноша, но юношам не свойственно спокойствие. И женщинам тоже, когда у них от муки разрывается сердце. О, моя Самавия! Моя бедная маленькая страна! Моя храбрая, истерзанная родина! – И, внезапно разрыдавшись, она закрыла лицо руками.

Марко ощутил в горле комок слез. Мальчики не плачут, но он знал, как это больно, когда разрывается сердце.

Она подняла голову. От слез ее взгляд стал мягче.

– Если бы я была не я, одинокая женщина, а повелевала миллионом самавийцев, я бы знала, что делать! – вскричала она. – И если твой отец повелевал бы самавийцами, он бы знал тоже. Он стал бы повсюду искать потомка Айвора и положил конец всем этим ужасам!

– Да любой бы так поступил, если бы мог, – волнуясь, воскликнул Марко.

– Но такие люди, как твой отец и все самавийцы, должны думать об этом денно и нощно, как я, – настаивала женщина. – Вот видишь, я даже перед мальчиком не удержалась и обо всем сказала, потому что ты тоже самавиец. Только у самавийцев болит душа. Другим народам и странам Самавия кажется такой маленькой и незначительной. Вот почему люди, как твой отец, должны размышлять о средствах, как все это исправить, они обязаны исполнить свой долг и найти выход из положения. Я женщина, но ощущаю эту потребность. Ты мальчик, но даже мальчики должны ее чувствовать. Не может он сидеть тихо и спокойно дома, когда самавийцев расстреливают и их кровь обагряет землю. Он не должен медлить и молчать!

Марко невольно вздрогнул. У него появилось такое ощущение, как будто отцу дали пощечину. Как смеет она говорить такое? Он словно повзрослел и вырос на глазах, и леди это заметила.

– Он мой отец! сказал тихо Марко.

Женщина была не только красива, но умна и сразу поняла, что сделала большую ошибку.

– О, прости меня, – воскликнула она, – я очень волновалась и высказалась слишком сильно! Я знаю, что он отдает Самавии все сердце, все свое существо, хотя и живет в Лондоне.

Тут она встрепенулась и прислушалась, кто-то открывал ключом входную дверь. Затем послышались тяжелые, мужские шаги.

– Это один из квартирантов, – объяснила она, – наверное, тот, кто живет на третьем этаже.

– Значит, вы будете не одна, когда я уйду, – ответил Марко. – Хорошо, что кто-то пришел. Как вас зовут, чтобы я мог назвать ваше имя отцу?

– Нет, ты сначала скажи, что не сердишься на мою не очень вежливую манеру выражать свои мысли.

– Но вы не хотели меня обидеть и сами не думали ничего плохого, – ответил Марко по-мальчишески беспечно, – я знаю, вы не хотели, не могли бы.

– Да, не могла бы, – повторила она, выразительно подчеркнув слова интонацией.

Женщина взяла из серебряной коробки на столе карточку и подала ее Марко.

– Твой отец вспомнит мое имя и, надеюсь, позволит мне увидеться с ним и сказать, как ты заботливо его оберегаешь.

Женщина ласково пожала руку Марко и уже отпустила его, но не успел он дойти до двери, как она внезапно сказала:

– О, можно попросить тебя еще об одном одолжении, пока ты не ушел? Надеюсь, ты не возражаешь. Ты не сбегаешь в верхнюю гостиную и не принесешь мне книжечку в красном переплете? Она лежит на маленьком столике. Я ничего не имею против одиночества, если есть что почитать.

– Красную книжечку? На маленьком столике?

– Да, он между двумя длинными, до полу, окнами, – улыбнулась она Марко.

В таких домах до таких гостиных всего несколько ступенек, и Марко легко взбежал наверх.

14

МАРКО НЕ ОТВЕЧАЕТ

Когда Марко завернул за угол лестницы, леди встала из кресла и прошла в столовую, расположенную рядом со входом. Там ожидал ее темнобородый, крепко сложенный, сильный мужчина.

– Ничего не могла с ним поделать, – сразу же заявила она. Говорила она тихо, очень мило и приветливо по-прежнему, словно то, о чем она сказала, – самое обычное и естественное явление.

– Я разыграла сценку с вывихнутой лодыжкой очень натурально и заманила его в дом. Приятный и доброжелательный мальчик, прекрасно воспитанный, но я думала, что, застигнув его врасплох, заставлю разговориться. Обычно с молодежью это удается. Но одно из двух: или он ничего не знает, или хорошо вышколен и умеет держать язык за зубами. Он не глуп и очень нравственен. Я разыграла волнующий эпизод горячей любви к Самавии, потому что его можно взволновать. И он действительно пришел в возбуждение. Я попыталась вывести его на разговор о слухах относительно Исчезнувшего Принца, но он или не знает, можно ли им верить, или не хочет им доверять. Я хотела рассердить его, чтобы он проболтался, стараясь защитить своего отца, но тут я совершила ошибку. Жаль. Мальчиков иногда можно заставить выложить все начистоту.

Женщина говорила очень быстро, но почти шепотом.

Человек быстро спросил:

– А где он?

– Я послала его в гостиную за книгой. Он там проведет несколько минут в поисках. Послушайте. Он простодушный мальчик. Он решил, что у меня ангельский характер и я воплощенная мягкость и нежность. И ничто его не сможет потрясти сильнее, чем невольно обнаружившаяся истина. Это будет такой неожиданный для него удар, что вам, возможно, и удастся вытянуть из него нужные сведения. Он может утратить всю свою выдержку.

– Вы правы, – ответил бородач. – А когда он узнает, что оказался в плену, то совсем встревожится и выболтает что-нибудь ценное.

– Если бы выяснить, каково истинное положение вещей или чтб таковым считает Лористан, мы бы узнали, в каком направлении надо действовать.

– Но у нас мало времени, – прошептал мужчина. – Нам приказано немедля вернуться в Боснию. Еще до полуночи мы должны отправиться в дорогу.

– Давайте вернемся в гостиную. Он идет.

Когда Марко вошел в комнату, около кресла стоял грузный мужчина с остроконечной черной бородой.

– Простите, но я не смог найти вашу книгу, – извинился Марко. – Я осмотрел все столы.

– Да, я должна была пойти и поискать сама, – ответила прекрасная дама.

Она встала и улыбнулась. И Марко сразу же заметил, что никакого вывиха нет и в помине.

– Ваша нога! – воскликнул он. – Значит, вам лучше?

– С ней все в порядке, – ответила она своим мягким, мелодичным голоском и прелестной улыбкой, – я притворялась.

Часть ее плана в том и состояла, чтобы поразить его как можно сильнее. И у Марко на мгновенье захватило дух.

– Я притворилась, так как хотела, чтобы ты вошел со мной в дом. Мне надо было выведать у тебя кое-какие сведения, которыми, я уверена, ты обладаешь.

– Это сведения о Самавии, – вставил мужчина, – твоему отцу они известны, и, конечно, ты тоже о них слышал хотя бы краем уха. Нам необходимо знать все, что тебе может быть известно. И ты отсюда не выйдешь, пока не ответишь мне на некоторые вопросы.

И вот тогда Марко начал кое-что понимать. Он слышал, как отец говорил о политических разведчиках. Их дело – выведывать тайны, но они прикидываются рядовыми гражданами и ведут себя, как самые незаметные обычные жители. Возможно, эти люди платные шпионы, им платят за то, чтобы они следили за его отцом, самавийским патриотом. Марко не знал, что они сняли этот дом уже два месяца назад, выследили Лористана и выучили наизусть, когда он уходит и возвращается. Они желали узнать и кое-что другое. Если мальчика удастся удивить и запугать так, что он невольно проговорится, значит, они успешно разыграли небольшую мелодраму и останется только запереть дом и улизнуть, пока хозяин не обнаружит, что дом пуст.

Марко не знал, что и думать. Так эти люди оказались шпионами! Но и это еще не все. Прекрасная дама сказала правду, говоря, что он будет потрясен. Грудь его бурно вздымалась. Марко впервые в жизни столкнулся лицом к лицу с черным предательством и никак не мог в это поверить. Милое, дружески расположенное создание с таким тихим, мелодичным голосом, мягким благородным взглядом предало... предало его! Это почти невероятно, однако улыбка, игравшая на ее красиво очерченных губах, подтвердила, что дама говорит правду. Когда он бросился ей на помощь, она разыгрывала роль! Когда он сочувствовал, что ей приходится

страдать, когда у него сердце сжалось от ее негромкого восклицания словно от острой боли, она просто расставляла ему ловушку. На несколько секунд он онемел от неожиданности, он был уязвлен, вернее, он почувствовал бы себя уязвленным, но и только, если бы не был сыном своего отца. Однако он чувствовал нечто большее. Когда прошли первые несколько секунд, в душе у него возникло и другое чувство, а именно нечто, похожее на благородное, отстраненное презрение. И оно отразилось в его прямом и честном мальчишеском взгляде, которым он смотрел прямо, не отрываясь, в эти ласковые темные глаза. Он даже почувствовал себя выше ростом.

– Да, вы очень умны, – тихо сказал Марко, – а я еще слишком молод, чтобы знать, насколько могут быть умны некоторые люди.

Прекрасная особа рассмеялась, но как-то принужденно. И обратилась к своему сообщнику:

– Настоящий grand seigneur*. Даже не верится, что такое благородство существует.

Бородатый, казалось, очень разозлился. Взгляд у него был свирепый, лицо покраснело. Марко даже подумал, что этот человек смотрит на него с ненавистью, как будто самый его вид приводит бородатого в ярость.

– За два дня до вашего отъезда из Москвы, – сказал мужчина, – к твоему отцу приходили двое. Вид у них был, как у крестьян. Они разговаривали с ним больше часа. Они принесли с собой пергаментный свиток. Это правда?

– Я ничего не знаю, – ответил Марко.

– А еще до вашего приезда в Москву вы были в Будапеште. А туда вы приехали из Вены, где прожили три месяца и встречались со многими людьми. Некоторые приходили к вам в полночь.

¹ благородный господин (фр.).

– Я ничего не знаю, – повторил Марко.

– Ты всю жизнь провел в переездах из одной страны в другую, – настаивал мужчина. – Ты знаешь европейские языки, словно курьер или портье в венском отеле. Не правда ли? – спросил он с издевкой.

На это Марко ничего не ответил.

Очаровательная особа быстро заговорила с мужчиной по-русски.

– Стефан Лористан всегда был и всегда останется шпионом и искателем приключений. Мы-то его знаем. И полиции в любой столице Европы он известен как бродяга и проходимец, а не только как шпион. И тем не менее, несмотря на весь его ум, у него, по-видимому, нет денег. Что интересно он сделал со взяткой, которую ему дал Маранбвич за то, чтобы он выдал тайну старой крепости? А мальчик об этом даже не подозревает. Наверное, он и правда ничего не знает. А может быть, это правда, что с ним очень плохо обращаются и подвергают порке с самого младенчества и поэтому он боится заговорить. У него какой-то по-коровьи упрямый взгляд, несмотря на его ребячливость. Его, наверное, морят голодом и избивают.

Она хорошо это сказала, с таким внезапным и горячим возмущением, и при этом не глядя на Марко. Она говорила резко и вспыльчиво, как человек, не могущий сдержать благородного негодования. Таков был расчет: если Марко чувствителен ко всему, что говорят об его отце, то, конечно, юношеское лицо немедленно выразит его чувства, даже если он смолчит, а также выяснится, знает ли он русский язык, что прекрасной особе и мужчине очень надо было узнать.

Но бесстрастное лицо Марко ее разочаровало. На нем ничего не отразилось, он не вспыхнул, не побледнел. Он выслушал то, что она сказала, с видимым безразличием, холодно и вежливо. Пусть, мол, говорят, что им вздумается.

Мужчина затеребил свою остроконечную бороду и пожал плечами.

– У нас внизу есть удобный маленький винный погребок. Тебе придется туда отправиться и посидеть там немного, если не захочешь ответить мне на кое-какие вопросы. Ты полагаешь, что в лондонском доме, на лондонской улице, по которой постоянно прохаживается полицейский, с тобой ничего не может случиться? Ты ошибаешься. Если даже ты будешь орать во все горло, люди подумают, что какой-нибудь малец получает заслуженную порку. Ты можешь орать сколько твоей душе угодно в темном маленьком погребе, и тебя никто никогда не услышит. Мы сняли этот дом всего три месяца назад и уедем сегодня вечером, никого не поставив в известность. Если мы запрем тебя внизу, ты просидишь там до тех пор, пока кто-нибудь из соседей не заметит, что дом необитаем, и не известит об этом хозяина – и мало кто об этом побеспокоится. Итак, ты приехал из Москвы?

– Я ничего не знаю, – сказал Марко.

– Ну что ж, придется тебе просидеть в уютном погребе неопределенно долгое время, прежде чем тебя найдут, – совершенно невозмутимо продолжал бородатый. – Ты помнишь тех крестьян, что приходили к твоему отцу за два дня до вашего отъезда?

– Я ничего не знаю, – повторил Марко.

– Когда узнают, что в доме никто не живет и сюда не придут убедиться в этом факте, ты, наверное, так ослабеешь, что не сможешь позвать на помощь. Вы поехали из Вены в Будапешт и оставались там около трех месяцев? – продолжал допрашивать инквизитор.

– Я ничего не знаю, – отвечал Марко.

– Но тебя очень жалко отправлять в погреб, – заметила прекрасная особа, – ты мне нравишься. Не ходи туда.

– Я ничего не знаю, – опять сказал Марко, но его глаза, столь похожие на глаза Лористана, так на нее посмотрели, что она смутилась.

– Не думаю, что с тобой когда-нибудь плохо обращались, когда-нибудь били, тебе будет тяжело сидеть в темном душном погребе. Не ходи туда!

Марко снова промолчал, но посмотрел на нее так гордо, словно юноша из благородной семьи.

Он знал, что бородатый действительно исполнит свою угрозу, что кричать оттуда, из погреба, будет бесполезно. Если они уедут, то неизвестно, сколько пройдет дней, прежде чем соседние жители убедятся, что дом пуст. А в промежутке ни отец, ни Лазарь, ни Рэт не будут иметь ни малейшей возможности выяснить, где он находится. И он будет сидеть в одиночестве в темном, мрачном подвале. Марко понятия не имел, что ему делать, но он знал, что молчать необходимо.

– Там темно, ни зги не видно. Ты можешь горло надорвать крича, никто тебя не услышит. Так приходили к твоему отцу в полночь, в Вене, какие-то люди?

– Я ничего не знаю.

– Он ничего не скажет, – подала голос прекрасная особа, – и мне жаль этого мальчика.

– Но он сможет кое-что рассказать, посидев несколько часов в темном подвале, – ответил человек с бородой, – пойдем со мной.

Он положил мощную руку Марко на плечо и толкнул его впереди себя. Марко не сопротивлялся. Он помнил, что говорил отец об игре, которая внезапно перестает быть игрой. Да, теперь игра была окончена, но он гордился тем, что совсем не чувствует страха.

Его повели по холлу в конец дома и вниз по каменным ступенькам в подвал. Затем он прошел по узкому, слабо освещенному коридору к слегка приотворенной двери. Его спутник открыл ее пошире, и Марко увидел винный погреб, где стояла такая кромешная мгла, что только едва виднелись полки, расположенные у самого входа. Да, это была мрачная, темная нора, все, как говорил мужчина. Его враг втолкнул его в погреб, и он оказался посреди непроглядной, как черный бархат, тьмы. Его тюремщик запер за собой дверь.

– Крестьяне, которые приходили к твоему отцу в Москве, говорили по-самавийски? Это были высокие, сильные люди. Ты их помнишь? – спросил он из-за двери.

– Я ничего не знаю, – был прежний ответ.

– Ты молодой идиот, – ответил голос. – Отец сильно встревожится, когда ты не вернешься домой. Я, если смогу, еще навещу тебя через пару часов, но я получил тревожные новости, так что, возможно, нам придется спешно уехать и у меня может не хватить времени, чтобы навестить тебя еще разок.

Марко молча прислонился к стене. Несколько секунд стояла тишина, затем он услышал звук удаляющихся шагов.

Когда он затих, воцарилась абсолютная тишина, и Марко тяжело вздохнул. Как бы ни невероятно это могло показаться, но он испытал почти облегчение. В водовороте чувств и мыслей, которые нахлынули на него там, наверху, когда он вдруг оказался лицом к лицу с необычной, неожиданной ситуацией, было трудно разобраться. Он с трудом верил в то, что видел и слышал. Всего за несколько минут его новая знакомая из приятной, милой женщины, исполненной к нему чувства благодарности, вдруг превратилась в хитрое, лукавое существо, чья любовь к Самавии не что иное, как заговор, направленный против его отца.

Что замышляют эта женщина и ее сообщник и что могли бы они сделать, если бы получили сведения, которые старались силой выведать у него?