Текст книги "Исчезнувший принц"

Автор книги: Фрэнсис Ходжсон Бернетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

«Я должен говорить с вами. Я должен говорить с вами! – повторял Марко тихо, но упорно. – Я здесь жду, снаружи. Услышьте меня! Я должен с вами говорить!»

Марко повторил эти слова несколько раз, не сводя пристального взгляда с окна, которое выходило на балкон. Один раз он видел фигуру мужчины, который прошел до комнате, но не чувствовал уверенности, что это принц. Тучи разошлись, и вскоре между ними показалась полная, во всем своем блеске луна и все залила своим светом. Сад засверкал серебром, а деревья на этом фоне казались чернобархатными. Серебристый луч словно копье пронзил кустарник, посередине которого стоял Марко, и ударил ему прямо в лицо.

Возможно, эта внезапная перемена погоды привлекла внимание того, кто был в комнате. У длинного французского окна появилась фигура. Это был принц. Он открыл все окна и вышел на балкон.

– Гроза кончилась, – сказал он тихо и, подняв глаза, стал смотреть на торжественно плывущую по небу белую луну.

Стоял он очень тихо и, казалось, на какое-то мгновенье забыл обо всем на свете. Царица ночи была великолепна. Однако что-то заставило принца опустить взгляд. Тихий, но сильный и чистый голос донесся до него с дорожки.

– Лампу зажгли. Лампу зажгли, – сказал голос, и слова, безусловно, должны были остановить его внимание, они были обращены к нему.

Принц несколько секунд молчал, затем наклонился над балюстрадой. Внизу было темно, туда лунный свет не проникал.

– Это голос мальчика, – сказал тихо принц, – но я не вижу, кто говорит.

– Да, это говорит мальчик, – и принц даже растрогался, услышав, с каким жаром были произнесены эти слова, – это сын Стефана Лористана. Лампу зажгли.

– Подожди. Я сейчас к тебе спущусь, – ответил принц.

Через несколько минут Марко услышал, как недалеко от того места, где он стоял, тихо отворилась дверь. И появился человек, за которым он столько дней безуспешно следовал.

– Ты давно здесь ждешь? – спросил он.

– Я пришел до закрытия ворот и спрятался в большом кустарнике, Ваше Высочество.

– Так, значит, ты был там во время грозы?

– Да, Ваше Высочество.

Принц положил руку на плечо Марко.

– Не вижу твоего лица, но лучше тебе стоять в темноте. Однако ты промок до костей.

– Но я передал Знак Вашему Высочеству, – прошептал Марко. – Гроза – это пустяки.

Наступило молчание.Марко понял,что его собеседник что-то обдумывает.

–Так!–сказал он наконец.–Лампу зажгли!И именно тебя послали передать сигнал.

Что-то в его голосе дало Марко почувствовать,что он улыбается.

–Значит, ты из семьи самавийских Лористанов!

И он смолк, словно опять обдумывая что-то.

Я хочу видеть твое лицо,– сказал он затем.– Вот дерево, через листву которого пробивается луч луны. Отойдем немного и станем под ним.

Марко сделал, как ему сказали. Луч луны упал на его поднятое кверху лицо, давая полюбоваться на его юную силу и прелесть, в данную минуту еще более увеличенные сиянием торжественной радости от сознания, что удалось преодолеть все препятствия. На волосах мальчика висели дождевые капли, но мокрые волосы и одежда только сделали его еще более живописным.

Да,– сказал принц холодным, несколько тягучим голосом.– Да, ты сын Стефана Лористана. И тебя надо беречь. Ты должен идти за мной. Я приучил своих приближенных и слуг оставаться у себя, пока мне не понадобятся их услуги. В моих апартаментах есть хорошая, небольшая, совершенно уединенная комната, где у меня порой кто-нибудь ночует. В ней ты можешь высушить платье и переночевать. Когда сад снова откроют, уйти незаметно будет легко.

Но хотя принц, выйдя из-под дерева, и направился ко дворцу, держась в тени,Марко заметил,что идет он как-то нерешительно,словно не вполне сознавая,что ему следует делать дальше.Вдруг он резко остановился и повернулся к следовавшему за ним Марко:

–В моей комнате сейчас находится один старик...которому,быть может, будет интересно посмотреть на тебя. Быть может,даже было бы выгодно,если бы он тобой заинтересовался,и я предпочитаю, чтобы он увидел тебя таким, какой ты сейчас есть.

– Располагайте мною, Ваше Высочество, – ответил Марко и понял, что его спутник снова улыбнулся.

– Ты сам не знаешь, сколько веков ты тренировался. Твой отец научил тебя не удивляться никаким неожиданностям.

Они прошли под балконом и остановились у двери в стене, незаметной из-за кустов. Когда дверь открылась, Марко заметил, как она великолепна и как красив коридор, открывавшийся за ней, и у него создалось впечатление, будто это не столько потайное место, сколько личные покои. Прекрасная, хотя и узкая, лестница вела из коридора на второй этаж. Поднявшись, принц пошел по небольшому коридору и остановился перед последней дверью.

– Войдем сюда, – сказал он.

То была роскошная комната, та самая, окна которой выходили на балкон. Она была богато и с большим вкусом украшена тщательно подобранными произведениями искусства.

В массивном кресле перед камином сидел какой-то человек. Это был высокий седой старик с седыми же усами. Он облокотился на ручку кресла, положив голову на руки, словно устал. Спутник Марко подошел к старику и что-то тихо сказал. Марко сначала ничего не расслышал. Сам он стоял тихо и неподвижно. Седой старик поднял голову и прислушался. Казалось, он сразу заинтересовался происходящим. Принц возвысил голос, и Марко услышал две последние фразы:

– Единственный сын Стефана Лористана. Взгляните на него.

Старик медленно повернулся в кресле и пристально посмотрел на мальчика с любопытством и даже удивлением. У старика были проницательные и ясные голубые глаза. Марко стоял все так же неподвижно и ждал. Принц ведь сказал только, что «старому человеку, возможно, будет интересно взглянуть на него». И он явно старался, что бы ни случилось,Марко не подал ни малейшего вида, что видит перед собой не самого обыкновенного «старика». Марко не имел права выказывать ни удивления, ни волнения. Умение стоять спокойно, когда его нарочито рассматривают, умение, которому так завидовал Крыса, теперь сослужило ему отличную службу. Ведь он всего несколько дней тому назад видел эти седые волосы, выбивающиеся из-под каски с развевающимися изумрудными перьями, эту высокую фигуру, затянутую в мундир, осыпанный драгоценными камнями и увешанный орденами. Он ехал в придворном экипаже в сопровождении эскорта с развернутыми знаменами под звуки военной музыки, а народ обнажал головы и низко кланялся.

–Он похож на своего отца,– сказал старик принцу.– Ах если бы его послал кто-нибудь другой, но не Лористан!.. Он мне нравится.-

 Затем он внезапно обратился к Марко:

 – Ты ждал в саду, пока бушевала гроза?

–Да, сэр,– ответил Марко.

Потом оба обменялись несколькими словами вполголоса.

–Ты читал новости во время своего путешествия? – спросил старик у Марко.– Ты знаешь, что делается в Самавии?

–Плохи там дела,– сказал Марко.– Яровичи и Мараковичи грызлись, точно гиены, пока не разорвали друг друга на клочки... и ни у одного не осталось больше сил.

Принц и старик многозначительно посмотрели друг на друга.

Да,– сказал старик,– ты прав. Если бы появилась сильная партия и другое государство не пожелало бы вмешиваться, страна еще могла бы увидеть лучшие дни.

Он посмотрел некоторое время на Марко, затем добродушно махнул рукой в знак прощания:

–Ты – достойный самавиец. Я этому очень рад. Можешь идти. Спокойной ночи.

Марко почтительно поклонился, и человек с усталым лицом вывел его из комнаты.

Перед тем как оставить его в тихой комнате, отведенной для ночлега, принц еще раз посмотрел на него с любопытством:

–Я теперь припоминаю: когда ты отвечал на вопрос о Самавии, я вдруг понял, что уже видел тебя. Это было во время праздника. Толпа расступилась, и я увидел мальчика, который смотрел на меня.Да, я все время следовал за вами, куда бы вы ни направились, но я никак не мог подойти к вам поближе, чтобы поговорить. И сегодня ночью это был один шанс из тысячи.Ты выполняешь свой долг скорее как мужчина, чем мальчик, – продолжал принц задумчиво. – И ни один мужчина не смог бы вести себя лучше, чем ты сейчас, в обстоятельствах, требующих скромности и сдержанности.

И добавил после минутной паузы:

–Он был глубоко заинтересован и остался очень доволен. Покойной ночи.

Когда следующим утром ворота парка распахнулись и гуляющие снова стали входить и выходить, Марко тоже вышел. Ему пришлось два или три раза напомнить себе, что все случившееся вовсе не удивительный сон. Пройдя улицу, он ускорил шаг, потому что ему хотелось обо всем рассказать Рэту. Можно было сократить путь, если пройти по узкой боковой улочке. Свернув в нее, он увидел странную фигуру человека на костылях, прислонившегося к стене. Он явно промок, и вид у него был несчастный, и Марко решил, что это, наверное, нищий. Но это был не нищий, а Рэт, который вдруг увидел, кто к нему приближается, и ринулся вперед. Он был бледен, измучен ожиданием и страхом. При виде Марко он стащил с себя шапку и заговорил хрипло, словно закаркал.

–Хвала Господу! – сказал он. – Хвала Господу! – Так всегда говорили те, кто получал Знак, если были одни. Но в голосе его звучало не только облегчение, но и тревога.

–Адъютант! – закричал Марко, потому что Рэт умолял называть его именно так. – Что это вы делаете? И как давно вы здесь?

– С тех пор, как мы расстались прошлым вечером, – ответил Рэт, вцепившись дрожащими руками в руку Марко, словно желая удостовериться, что перед ним не призрак.

– Если в кустарнике не было места для двоих, то тут вполне хватало места для одного. Разве я мог пренебречь своим долгом и оставить тебя одного? – спросил он исступленно.

– И ты здесь был во время грозы?

– А ты? – все так же яростно спросил Рэт. – Я тут притулился, как мог. Да в чем дело? Костыли ведь не мешают ждать, а я не хотел оставлять тебя, но ты приказал, и ведь это был бы мятеж, если бы я не послушался, но вот когда ты не пришел сразу, как открыли ворота, я чуть с ума не сошел. Как я мог знать, что случилось? У меня нет твоей стойкости и выдержки, и я едва не сбрендил.

Марко немного помолчал, но вот он дотронулся до мокрого рукава Рэта, и тот вздрогнул, потому что на него глядели сейчас глаза Стефана Лористана.

– Ты точь-в-точь, как отец! – воскликнул Рэт. – И какой ты высокий.

– Когда ты около меня, – сказал Марко, и голос у него тоже был сейчас точь-в-точь отцовский, – когда ты рядом, у меня такое... ощущение, будто я... принц королевской крови, командующий целой армией. Ты и есть моя армия, мое войско.

Солнце пригревало через чердачное оконце. Оба мальчика оперлись на подоконник, и Марко рассказал обо всем, что с ним случилось. Это заняло довольно много времени. Кончив, он вынул из кармана конверт и показал его Рэту. Там лежала плотно упакованная пачка денег.

– Он дал мне их, открыв дверь своего личного входа. И сказал: «Это будет уже скоро. После Самавии отправляйся в Лондон как можно скорее!»

– Интересно, что он имел в виду? – тихо удивился Рэт. И тут потрясающая мысль вспыхнула у него в мозгу, только об этом он ничего не сказал Марко. Не смог.

– Не знаю. Он почему-то не хотел, чтобы я об этом знал. Но мы сделаем, как он сказал. И как можно скорее.

Мальчики проглядели газеты, как делали ежедневно. Они могли извлечь из этого чтения только то, что две враждующие армии в Самавии вконец истощили силы и возможности противника и невозможно было сказать, кто одержит в этой схватке верх, что люди обычно называют победой. Никогда еще страна не была в таком отчаянном положении.

– Да, время настало, – вспыхнув от радости, провозгласил Рэт, склонившись над картой. Если Тайное общество поднимет сейчас восстание, оно может взять столицу Мель-зар почти без единого выстрела. Оно прокатится по всей стране и разоружит обе армии. Они ослаблены – они почти умирают с голоду, они обескровлены. И главное, они хотят, чтобы их разоружили. Хотят войны только Ярович и Мара-нович, чтобы вечно угнетать народ и держать его в рабстве. Если Тайное общество не возьмет власть в свои руки, то ее захватит толпа, она бросится во дворцы и перебьет всех Ма-рановичей и Яровичей. И так им и надо!

– Давай сегодня как следует изучим карту дорог, – сказал Марко. – Сегодня вечером мы отправляемся в Самавию.

26

Через границу

Когда неделю спустя два усталых и запыленных мальчика-нищих пересекли, медленно шагая, пограничную линию между Ярдазией и Самавией, вид их не возбудил ни в ком подозрения и не привлек ничьего внимания. Война, голод и страдания совершенно сломили людей и притупили их чувства. Так как уже случилось самое худшее, что могло случиться, никто не заботился о том, что будет дальше. Если сама Ядразия обратилась бы из дружественной соседки во врага и послала бы через границу полчища солдат, только прибавилось бы криков отчаяния, пожаров и избиений, но никто не посмел бы противиться. К счастью, пока помыслы Ярдазии оставались самыми мирными.

Двое мальчиков, один из которых опирался на костыли, очевидно, проделали долгий путь пешком. Их бедные одежды были покрыты пылью и дорожной грязью. У первой же хижины, лежащей близ границы, они остановились попросить воды. Достав из заплечного мешка кусок черного хлеба, они сели у дороги и принялись есть его, точно сильно проголодались.

Старая бабушка, жившая одна в хижине, смотрела на них без малейшего любопытства. Быть может, она и удивлялась, что они идут в Самавию в такое тяжелое время, но допытываться причины этого не стала. Ее взрослый сын жил раньше в деревне, принадлежащей Мараковичам, и его призвали в армию биться за интересы своих хозяев. Затем Яровичи пронеслись через маленькую деревушку. Потерпев сильное поражение в битве, происшедшей поблизости, они обезумели от ярости: жгли дома, убивали жителей, топтали поля и виноградники. Сыну старухи никогда уже не суждено было видеть почерневших стен своей хижины. Он погиб в битве, за которую теперь мстили Яровичи. Осталась только одна старая бабушка, жившая в хижине у границы.

Когда мальчики перешли через границу, им уже не трудно было спрятаться, если бы это оказалось нужным. Местность была очень гористой, и близ дороги расстилались большие, густые леса...

По мере того как два путника продвигались вглубь, они все чаще слышали о сожженных деревнях и разрушенных городах,но мало было сражений, так как чрезвычайно возрастала возможность партизанского отпора. По дороге юные путешественники не раз слышали, что чем ближе к Мельзару, к другим укрепленным городам, а также усадьбам знати, тем больше сожженных деревень и разрушенных поселений. Да, все было так, как Марко говорил седовласому старику. Марано-вич и Ярович истощили свои силы и ресурсы кровопролитной междоусобицей. С каждым днем они становились слабее, а положение все более отчаянным. Европу мало интересовали обе эти партии, но она выражала все большее желание, чтобы беспорядки, мешающие коммерции, кончились.

Все это, и многое другое, и Марко, и Рэту было хорошо известно, однако, с осторожностью пробираясь по дорогам маленькой измученной междоусобицей страны, они убеждались еще кое в чем. Предания о красоте и плодородии земли не были вымыслом. Вздымающиеся высоко в небо горы, долины, покрытые сочной травой, где паслись стада во много тысяч голов, великолепные леса и чистые стремительные реки дышали первозданным величием. Мальчики шли лесами и подлеском при любой возможности покинуть большую дорогу. В лесах и среди густых зарослей было безопаснее двигаться вперед. Не всегда легко, но всегда безопаснее. Иногда им встречалась хижина угольщика, где какой-нибудь пастух прятался с несколькими уцелевшими у него овцами. И на каждом лице они видели одно и то же выражение застывшего страдания, но когда мальчики просили хлеба или воды, никто не отказался поделиться с ними тем малым, что имелось. Мальчики скоро поняли, что их принимают за двух беглецов, чьи дома сожжены, которые скитаются, пока самое худшее не останется позади. То, что один из мальчиков не знал местного языка и ходил на костылях, только заставляло его жалеть и делало мальчиков в глазах жителей еще беспомощнее. Крестьяне не знали языка, на котором говорил Рэт, а так как изредка сюда забредал в поисках работы иностранец, то бедняга парень, считали окружающие, мог приехать в Самавию с родителями, попал в водоворот войны и остался сиротой. Но никто ни о чем путников не расспрашивал. Даже в несчастье эти люди оставались благородны и сдержанны. Они были слишком вежливы, чтобы проявлять любопытство.

– В прежнее время они были простодушны, величавы и добры. Все двери распахивались перед путешествующими. Хозяин беднейшего дома благословлял их, приглашал войти тех, кто появлялся на пороге дома. Таков обычай страны, – рассказывал Марко, – я прочел об этом в одной из отцовских книг. Над входом большинства домов было вырезано на камне приветствие путникам: «Благословение Сына Божьего над вами, здесь вы можете отдохнуть».

– Они рослые и сильные, – заметил Рэт. – И у них хорошие лица. Они держатся так, словно прошли хорошую военную выучку – и мужчины, и женщины.

Хотя мальчики шли через местность, не залитую кровью, но в деревнях они повсюду встречали страх и голод. Урожай, которым они должны были кормиться, силой был реквизирован на нужды армии, отары и стада угнаны и лица у жителей были исхудавшие и землистые. Они потеряли хлеб и скот, но ежеминутно могли ожидать, что потеряют и жилища, и саму жизнь. Старики, женщины и дети были обречены ожидать любого поворота судьбы.

Когда их покормили в маленькой бедной лавочке, Марко предложил немного денег в уплату. Он не смел предложить больше из боязни вызвать подозрения. Он должен был делать вид, что во время поспешного бегства из разрушенного родного дома он успел захватить с собой и утаить только жалкие гроши. Это путешествие для мальчиков было тяжелым и голодным. Они должны были все время идти пешком, и трудно было найти еду. Однако оба они привыкли к самому скудному пропитанию и шли главным образом по ночам, а днем спали на мху между деревьями. Они пили воду из ручьев и в них же мылись. Мхи и вересек были мягкой и душистой постелью, а деревья осеняли их своей листвой. Иногда они долго лежали без сна и разговаривали во время отдыха. И, наконец, настал день, когда приблизился конец их странствия.

– Мы почти дошли, – сказал Марко, когда ранним росистым утром они, уставшие, бросились на мох под деревьями. – Он сказал: «После Самавии отправляйся в Лондон как можно скорее, как можно скорее». Он сказал это дважды. Словно знал – что-то должно произойти.

– Может быть, это произойдет внезапнее, чем мы думаем, – то, что он имел в виду, – ответил Рэт, – и, вдруг привстав и облокотившись, потянулся к Марко.

– Ведь мы уже в Самавии! – воскликнул он. – Мы оба в Самавии. И скоро конец путешествию!

Марко тоже приподнялся. Он очень похудел за время тяжелого пути и недоедания. Из-за худобы глаза его казались огромными и черными, как бездна, однако они горели внутренним огнем и были прекрасны.

– Да, – сказал Марко, прерывисто дыша, – и хотя мы не знаем, какой это будет конец, мы всегда подчинялись и подчиняемся приказам. Принц был предпоследним звеном. Остался только один человек. Старый священник.

– Мне хочется увидеть его больше, чем кого-либо из всех остальных, – ответил Рэт.

– И мне тоже. Его церковь построена на склоне этой горы. Интересно, что он нам скажет.

Оба мальчика хотели увидеть старого священника по одной и той же причине. В молодости он подвизался в монастыре около границы, том самом, где до его разрушения в годы революции монахи передавали из поколения в поколение драгоценное предание о царственном отроке, которого привез старый пастух, чтобы монашеская братия его спрятала. Молодой послушник, каким был тогда старый священник, в молодости он служил в монастыре за границей, в том самом монастыре – потом он сгорел во время одного восстания, – который хранил в течение пятисот лет историю о прекрасном мальчике, привезенном тайком старым пастухом, просившем братию скрыть его. В монастыре память об исчезнувшем принце хранилась как память о чтимом святом. Говорили, что один из тогдашних монахов, ваятель и живописец, нарисовал его портрет с слабым сиянием вокруг головы. Молодой послушник, служивший там, должен был слышать эти чудесные легенды. Но монастырь сожгли, а он перебрался через границу и стал священником в маленькой церкви, будто прильнувшей к склону горы. Он работал усердно и много, и паства его обожала. Одни только тайные «Хранители меча» знали, что его самыми пламенными последователями были те, с кем он молился и кому раздавал благословение в темных пещерах глубоко под землей, где хранились груды оружия и люди со смуглыми смелыми лицами, сидя вместе в смутном полумраке, обсуждали планы.

Этого  Марк и Рэт не знали,когда говорили о своем желании повидать его.Добраться до маленькой церкви на скале не было ни трудно,ни опасно.Они могли отдохнуть весь день и предпринять путешествие в сумерки.Итак,поговорив о старом священнике и подкрепившись черным хлебом,они легли спать под прикрытием высоких папортников.

Какая-то птичка обнаружила несколько крошек хлеба на мху и все их съела, а после залезла в карман Марко, нашла там еще несколько замечательных крошек и устроила себе настоящий пир. При этом она никого не побеспокоила, и мальчики продолжали спать.

Их разбудила вечерняя песня птички. Воздух посвежел и наполнился ароматом цветов. Марко перекатился на бок, открыл глаза и подумал, что, наверное, самая восхитительная вещь на свете – вот так проснуться на склоне холма, вечером, под пенье птиц. Он сразу ощутил себя в Самавии, и то что «Лампу зажгли», и его миссия подходит к концу.

Рэт проснулся одновременно с Марко, и теперь они молча лежали некоторое время, перевернувшись на спину. Наконец Марко сказал:

– Звезды показались. Можем начинать подъем.

Оба сразу сели и посмотрели друг на друга.

– Это последний, – сказал Рэт. – Завтра мы тронемся в обратный путь в Лондон, на Филиберт Плейс, дом номер восемь. Интересно, каким он нам покажется, после всех этих мест?

– Это будет, как если бы мы проснулись после долгого сна, – ответил Марко. – Филиберт Плейс – некрасивое место. Но зато он там. – И его лицо просияло от внутреннего света.

И Рэт просиял почти так же.

– Мы выполнили все, что нам приказали, ни о чем не забыли. Никто нас не заметил, никто о нас не думал с подозрением. Мы пронеслись по всем этим странам, как песчинки в облаке пыли.

Марко все еще сиял.

– Хвала Господу! – ответил он. – Давай начинать подъем.

Они прошли через кустарник и поискали между деревьями узкую тропу. Склон холма был лесистый, и порой тропинка была не видна, однако мальчики знали, что, следуя по ней, рано или поздно взберутся на скалу к маленькой, поджидавшей их церквушке.

Небо уже густо усеяли звезды, когда, наконец, за последним поворотом тропы они увидели вверху над собой церковь. Было такое впечатление, словно священник и его паства старались всячески укрепить ее стены камнями. Глава церкви была круглой, как у древних византийских храмов. Рядом с церковью стоял крошечный дом, скорее – хижина, где жил священник.

– В одном из окон горит свет, – заметил Марко.

– У двери колодец и кто-то набирает воду, – добавил Рэт. – Но очень темно и не видать, кто это. Послушай!

Послышался лязг цепи, на которой спускали ведро, и всплеск воды. Затем ведро вытащили, и кто-то долго из него пил. Затем они увидели очертания фигуры, приближавшейся к ним и вдруг замершей. Потом услышали голос, начавший громко читать молитву, словно тот, кто привык к абсолютному одиночеству, не думал, что его могут услышать.

– Пойдем, – сказал Марко, и они пошли вперед. Звезды светили ярко, а воздух был так чист и ясен, что священник услышал их шаги и почти сразу как услышал – увидел мальчиков. Он перестал молиться и смотрел на подходящих. Один был на костылях. Другой бросался в глаза всей своей осанкой, не высокомерной, не гордой, однако заметно отличавшей его от всех других мальчиков, которых священник когда-либо видел. Когда они подошли, звезды высветили его худое лицо и провалившиеся, словно от усталости или голода, глаза.

– Кто же это может быть? – пробормотал старик. – Кто?

Марко подошел к нему и почтительно поклонился. Затем поднял голову, выпрямился, расправил плечи и сказал заветные слова в последний раз:

–Лампу зажгли,святой отец!

Старый священник продолжал стоять совершенно неподвижно,глядя ему прямо в лицо.В следующую минуту он склонил голову, стараясь лучше рассмотреть говорившего. Казалось, он почти испуган и желает в чем-то убедиться.

Я – старик,– сказал священник. – Зрение мое ужасно ослабло. Если бы было светлее... – И он посмотрел по направлению к дому.

Рэр бросился в дом и схватил свечу. Он угадал, чего хочет старик, и поднял свечу так, чтобы свет упал на лицо Марко.

Старик придвигался все ближе и ближе. Он дышал порывисто, точно ему не хватало воздуха.

–Ты сын Стефана Лористана! -воскликнул он.– Его сын принес нам радостную весть.

Он упал на колени и закрыл лицо руками. Оба мальчика с изумлением услышали, как он рыдает и молится, молится и рыдает в одно и то же время.

Они переглянулись. Рет обезумел от волнения, но он чувствовал себя в то время немного неловко и жаждал узнать, как поступит Марко.

Марко же стоял совершенно неподвижно и смотрел на старика серьезным понимающим взглядом.

–Да, святой отец. Я сын Стефана Лористана, и я передал сигнал всем. Вы – последний. Лампу зажгли. И я тоже готов заплакать от радости.

Священник встал на ноги – морщинистый, коренастый, с длинными, густыми, белыми волосами, падающими ему на плечи,-и улыбнулся Марко еще влажными глазами:

–Ты переходил из одной страны в другую с этой благой вестью?Тебе было приказано передать эти два слова?

– Да, отче.

– А больше ты ничего не должен был поведать?

– Я больше ни о чем не знаю. Я дал обет молчания еще ребенком, когда присягал на верность Самавии. Я был слишком мал, чтобы сражаться, служить или размышлять о главном. Я мог только молчать, тренировать память и быть готовым к тому моменту, когда понадоблюсь. И когда отец увидел, что я готов, он мне доверил миссию – передать Знак, сказав: «Лампу зажгли». Больше ничего.

Старик священник смотрел на Марко радостным взглядом.

– Кто знает, что нужно лучше Стефана Лористана?

– И он всегда это знал, – горделиво отвечал ему Марко, – всегда. – И он повел рукой в сторону Рэта, словно юный король. Он хотел, чтобы все оценили качества Рэта по достоинству. – И он выбрал мне этого спутника. Я бы ничего не сумел сделать в одиночку.

– Он мне позволил называться его адъютантом, – выпалил Рэт. – Я бы дал себя разрезать на куски ради него.

Марко перевел.

Священник взглянул на Рэта и медленно кивнул.

– Да, – согласился старик. – Твой отец всегда знает, как лучше. Всегда знает. Уверен.

– А как вы узнали, что я сын моего отца? Вы его видели?

– Нет, – последовал ответ, – но я видел портрет. Говорили, что это он там изображен, а ты точь-в-точь, как его портрет. И это действительно диковинно: как могут двое так быть похожи? Тут не без Промысла Божьего.

Священник повел их в дом и заставил сесть, напоил козьим молоком и накормил, двигаясь по дому с каким-то таинственным и восторженным видом.

– Вы должны как следует отдохнуть, подкрепиться перед дорогой, – сказал он. – Я собираюсь отвести вас в одно тайное горное убежище к людям, чьи сердца воспрянут при виде сына Лористана. Твое присутствие даст им новые мужество и решимость. Сегодня они соберутся все вместе, как в течение многих веков собирались их предки, но для тех, кто там будет сегодня, настанет конец долгому ожиданию. Я должен привести к ним Лористанова Сына, Носителя Знака!

Они съели хлеб с сыром и выпили козье молоко, но Марко объяснил, что в отдыхе они не нуждаются, так как спали весь день, и теперь готовы следовать за священником.

Старик взял в руку сучковатый посох и пошел вперед. Тропа была неровная и крутая, без каких-либо опознавательных примет. Иногда мальчикам казалось, что они петляют вокруг горы, иногда они поднимались, иногда с трудом преодолевали скалы и поваленные деревья, продирались через почти непроходимый подлесок. Иногда они с опасностью для жизни спускались в ущелья и выбирались, уцепившись за кусты с противоположной стороны. Рэту пришлось употребить всю свою ловкость, а Марко и священник помогали ему преодолевать преграды.

– Разве я не доказал, что я не калека? – спросил Рэт однажды у Марко. – И разве костыли не только не мешают, но помогают мне справляться с трудностями? – Так оно и было.

Они шли около двух часов и, наконец, достигли места, густо заросшего кустарником, посреди которого лежало огромное дерево, поваленное ураганом. Недалеко от дерева виднелась небольшая скала.

Путники неуклонно продирались сквозь заросли, следуя за своим поводырем. Но вот старик остановился у скалы. Несколько минут он стоял молча, словно прислушиваясь к тишине в ночи. Все было безмолвно, ветер стих – даже листок не шевельнулся и птицы тоже молчали.

Старик дважды ударил посохом по скале – и потом еще два раза. Марко и Рэт затаили дыхание.

Ждать пришлось недолго. И вот мальчики наклонились вперед, глядя уже не на старика, а на скалу.

Она двигалась! Да, она двигалась. Священник отступил в сторону, и скала медленно повернулась, словно кто-то под землей действовал рычагом. Вскоре они увидели расщелину, из которой пробивался слабый свет, и тогда старик священник сказал Марко:

– Такие убежища разбросаны по всей Самавии. И долго они были тайниками Страдания, Терпения и Надежды. Это пещера «Ковцов мечей». Входи!

27

Это Исчезнувший принц! Это Айвор!

Уже не раз с тех пор, как началось их путешествие, сердца мальчиков бились от волнения при какой-нибудь неожиданности. И все же, когда они осторожно спускались по ступеням, которые, казалось, вели в самые недра Земли, и Марко, и Рэту чудилось, что священник может расслышать порывистый стук их сердец.

У подножия ступеней стоял человек, которому, очевидно, было поручено управление рычагом, вращающим скалу. Это был высокого роста плотный крестьянин с добрым, умным лицом. Священник приветливо поздоровался и, благословя, взял у него из рук зажженный фонарь.

Они прошли по узкому и темному коридору, спустились еще по новым ступеням и свернули во второй, высеченный в скале, коридор. Этот коридор был шире первого, но такой же темный.И Марко и Рэту пришлось пройти некоторое расстояние почти вслепую,прежде чем глаза достаточно привыкли к смутному свету.Только тогда они рассмотрели,что сами стены как бы состояли из плотно сложенного оружия.

– «Ковцы мечей»» – невольно пробормотал под нос Рэт. – «Ковцы мечей»!