Текст книги "Счет на двоих"
Автор книги: Фреда Брайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Белье выглядело так эротично, настолько привлекательно, что Дэнни не удержалась и подошла к прилавку. В конце концов она остановила свой выбор на лифчике с трусиками – сто долларов за комплект. Дэнни глубоко вздохнула.
"Хорошая фантазия дорого стоит!"
Но это ведь предметы туалета не для каждодневной носки. Это наряд Афродиты, любовный наряд, предназначенный для покорения мужского сердца.
– Прелестно, не правда ли? – спросила продавщица. – У нас такой набор только один.
"Прелестно? Жутко сексуально!" – а вслух спросила:
– Вам не кажется, что это слишком… слишком… – она не могла подобрать нужное слово. – Я хотела спросить, не слишком ли это белье экстравагантное?
Женщина улыбнулась.
– Такое белье и не носят каждый день. Я представляю, что будет с мужчиной, если он один раз в жизни увидит вас в таком наряде. У него через минуту крыша поедет от желания!
Дэнни ушла из магазина на сто долларов беднее, затем еще больше разорилась, взяв такси. Всю дорогу домой она находилась в состоянии расслабленного удовольствия. Сегодня вечером, когда Тед войдет в квартиру, она будет ждать его у дверей, освеженная после душа, излучая аромат своих лучших духов, в этом умопомрачительном сексуальном одеянии.
"О Боже!.." – она не могла дождаться момента, когда увидит выражение его лица.
И через минуту!.. Через минуту они уже будут в постели. Как в дни их молодости.
Хитрец Лео был абсолютно прав. Полет фантазии нужен всем. Сейчас и всегда.
К ее разочарованию, когда она вошла домой, Тед уже был там. Он сидел на большом кожаном диване "при полном параде" – в костюме с чуть ослабленным галстуком, – выглядел уставшим и осунувшимся, не проявил никаких эмоций в связи с ее появлением.
– Что случилось? – с порога спросила Дэнни. – "Свинья Кэтчел" отпустил тебя сегодня пораньше?
Тед просто ничего не ответил. Дэнни была еще больше разочарована. Никаких шансов произвести на него впечатление "фантазией Фелинды". Тед тупо смотрел на мешочек с высушенными цветками лаванды.
– Ты меня слышишь, Тед? Как у тебя прошел день? Я думала, у тебя в пять часов будет совещание персонала…
Он все также пялился на этот дурацкий мешочек, не обращая на нее никакого внимания. Дэнни покраснела.
– Ты не представляешь, что я себе купила, милый, – она открыла свою сумку и сказала, стараясь не выглядеть слишком глупой: – Только не называй меня "штучкой", когда ты увидишь это…
Тед поднял на нее глаза, их взгляды встретились.
– Пожалуйста, сядь, Дэнни, – произнес он таким тоном, словно не слышал, что она сказала ему. – Мне нужно тебе кое-что сообщить.
У него был напряженный, хриплый голос. Дэнни присела рядом на диван, ожидая, что он скажет. "Фантазия Фелинды" так и осталась в ее сумке.
Случилось что-то плохое, она это чувствовала. Тед был похож на птичку, готовую взлететь, – мышцы напряжены, гуляют желваки, на лице – белые пятна, короткие волосы на подбородке торчат в разные стороны… Лоб покрылся испариной.
"Почему он не снял пиджак? Ему ведь жарко…"
Он был все тем же дорогим сердцу Тедом и одновременно совсем другим, каким-то чужим. Тед. И не Тед… Как на картинке-ребусе: "Найдите двадцать отличий…" Только Дэнни могла угадать, что в нем изменилось.
"Расслабься, дорогой мой!" – хотелось ей сказать.
Они ведь были вдвоем, два любящих, родных человека, у себя дома!..
Тед разжал стиснутые губы, но так ничего и не произнес. Он просто сидел без движения, глядя в пространство, куда-то за ее спину. Дэнни даже обернулась, чтобы посмотреть на предмет, привлекший столь пристальное его внимание. И ничего такого не увидела.
Больше она была не в силах переносить это тягостное молчание.
– Тед, дорогой… скажи мне, в чем дело. Ты потерял работу? Заболел? Что-то еще? Ты выглядишь таким озабоченным…
Он открывал рот, но слова не могли прорваться изнутри. Дэнни почувствовала панику.
– Кто-нибудь умер? О Боже!.. – закричала она. – Что-то случилось с Самантой?!
Только по шевелению губ она поняла: нет.
– Слава Всевышнему!
Она мысленно перебирала все возможные неприятности. Может, он расстроен разладом между Кейси и Барни? Конечно, да, но не станет же он так сильно из-за этого переживать.
– Это касается Фельдманов? – пытала она мужа. – Кейси хотела со мной встретиться на этой неделе и о чем-то поговорить. Что-то с ними, Тед? – Она опять занервничала. – Скажи мне…
Он прокашлялся, прочищая горло, но в глаза ей не смотрел. Когда Тед заговорил, показалось, его голос доносится откуда-то издалека.
– Нет… Барни мне ни на что не жаловался. Это я ему… я сказал ему… – Тед снова откашлялся. – Все кончено, Дэнни… кончено. Я ненавижу эту жизнь. Я ненавижу свою работу. Этот город…
Речь его становилась все более быстрой и отрывистой. Она пыталась уловить суть его состояния, и слова Теда отскакивали от нее, как теннисные мячики и уносились прочь.
– Я хочу со всем этим покончить… не могу больше так жить… не могу врать… извини…
У Дэнни на глаза навернулись слезы, мозг словно заморозили. Она ощущала себя завернутой в ватный кокон. Все происходило вроде не с ней – с кем-то другим, за тысячи миль от их дома. Как в кино. Или в театральном спектакле.
– …не хотел обижать тебя… ранить… больше невозможно… извини… Бога ради, извини… хочу убраться подальше…
"Он свихнулся!" – мелькнуло в ее голове. У Теда Слоуна был нервный срыв, крыша поехала. Он нес белиберду. Убраться? Куда? От кого?..
Послал к черту работу? Или его уволили? Похоже на то. Но и в этом случае его поведение было ненормальным. Кэтчел его ценил, что бы он там ни думал. Нужно было терпеть, как все терпят. Да! Его уволили. Тед разругался со всеми, и его выгнали!
Дэнни усилием воли пыталась прорваться сквозь ватную оболочку, окутавшую мозг, чтобы понять смысл его слов, но до сознания доходили даже не фразы, какие-то отрывки:
– … ждал… Саманта уехала… извини…
Теперь его речь стала совсем бессмысленной. Конечно, Саманта уехала в колледж. Все это знают. При чем здесь его извинения? За что он извиняется? Все дети рано или поздно едут учиться.
– … не могу больше так… имел я все это… жить в Мексике… в хижине…
"Пресвятой Боже!.." При чем здесь Мексика? Какая хижина? Все это – чушь собачья! Просто у Теда истерика, и нечего пытаться понять этот бред.
Мозг отказывался повиноваться, ее мысли неслись в самые разные стороны.
"Надо сдать его костюм в химчистку… Борода Теда стала рыжеть… Смешно, как я раньше этого не замечала!.. Может, заказать пиццу по телефону?.. Еда поможет ему лучше успокоительного…"
– …ужасно устал… подавлен… не хочу это больше делать…
Делать что? Хорошо, Тед несчастлив. Да, она это знает и хочет помочь ему. Всегда было так. Но сейчас она не в силах ничего сделать.
– …так продолжаться больше не может…
Она снова попыталась сфокусировать внимание на его словах. Но что толку слушать бред? Хорошо, он несчастлив, расстроен… Если они отдохнут в ближайший уик-энд где-нибудь за городом, возможно, Тед успокоится. Или купить ему собаку? А еще лучше – музыкальный инструмент.
Музыка лечит душу, успокаивает. Только бы он прекратил этот бред. Она ничего не понимала.
– …пятьдесят на пятьдесят… ненавижу себя… раню тебя… никогда не хотел обидеть тебя… размышлял несколько месяцев… уйти…
"Уйти? Куда уйти? Что, черт возьми, все это значит? Он не может уйти. Он взял книги в библиотеке. Нельзя уезжать из Нью-Йорка, не сдав библиотечные книги!.. Что значит "уйти"? Пусть кто-нибудь скажет, куда! Когда? Бога ради! К ним приглашены шесть человек на воскресный ужин! Придут Дамасексы и еще одна семейная пара, которых он очень любит. Чушь собачья! Может, это я свихнулась? Рак мозга? Нет… Нет…"
У Дэнни голова шла кругом. С Тедом еще в воскресенье было все в порядке. Они купили билеты на четверг на симфонический концерт в "Линкольн-центре". Неважно, что они уже пропустили открытие концертного сезона, не купили музыкальный абонемент…
– …ненавижу себя… конец всему… прости… новую жизнь… начать все сначала… развод… – его голос сорвался.
"Развод?!"– Дэнни вскочила с дивана. Первое слово, которое до нее дошло, которое она знала слишком хорошо.
– Развод? – крикнула Дэнни. – Что ты такое несешь?! У кого развод? К нам шесть человек приглашены на воскресенье! Да что с тобой происходит?! – Неожиданно она все поняла.
Да, она поняла. Поняла, что в его облике показалось ей таким чужим. Такой родной, ее муж – и такой чужой. Никогда раньше он так себя с ней не вел. В этом доме. В этой комнате. Ничего подобного раньше не случалось с Тедом Слоуном.
Она поняла, что выражал его взгляд. Боже мой, как же хорошо она изучила этот взгляд! Ничего не видящие глаза, стиснутые губы, беззвучно открывающийся рот… Тысячи раз она видела людей в подобном стрессовом состоянии… Нет, только не это! Не здесь! Не с ними! В конторе – да, эти бледные перекошенные лица…
Перед ней сейчас сидел не клиент, не оплачивающий свое появление незнакомец. Это человек, которого она любит. Ее Тед! Ее расстроенный, сумасшедший, такой родной Тед.
Да, это ее Тед Слоун, лучший из всех мужчин! И у него сильный стресс, припадок…
Сознание прояснилось – ватная оболочка спала. Казалось, все встало на свои места.
"Бедный мой мальчик! Бедный мой муж! Как же тебе плохо, если в голову лезут такие мысли!" – она чувствовала нестерпимое желание обнять его, прижать к себе, гладить по голове, целовать.
– О Боже! Тед, прости меня! Я не думала, что тебе так… так плохо, что ты так переживаешь. Давай попробуем перебороть это вместе. Я понимаю, какую психологическую нагрузку ты испытываешь из-за своей работы в "Глобексе". Из-за всей этой мерзости. Поверь мне, я сильно переживаю за тебя. Может, тебе сменить лечащего врача? Или, если хочешь, давай сходим к семейному психологу, хотя я не думаю, что проблема в нашем браке. Я хочу только… Чем я могу тебе помочь? Ты сказал: "развод". Больше не упоминай это слово, даже в шутку. У нас прекрасный брак, мы вместе, счастливы, ты и я. У нас замечательная семейная жизнь!
До него не доходили и ее слова. Он не поднимал глаз на Дэнни. Тед жил в другом измерении.
Она склонилась над ним, хотела обнять, взять его голову в руки и тряхнуть. Но Тед не реагировал.
Она готова была ударить его. Влепить пощечину. Только бы он вышел из состояния прострации!
Она провела рукой по его щеке. Тед дернулся от прикосновения Дэнни. Их глаза встретились.
– Может, ты и считаешь, что у нас прекрасный брак, Дэнни, но я другого мнения. Возможно, ты и счастлива. Я – нет. И не был. Как мне вбить тебе это в голову? Все кончено. Я ухожу…
Этим вечером он ей много чего наговорил.
Но ее сознание уже не воспринимало его слов. Она ничего не слышала и не спорила. Внутренний протест парализовал мозг.
Часть вторая
10
Джек Прайт, уходя из конторы, заглянул в ее кабинет и, округлив глаза, посмотрел на часы.
– Может, я перепутал день недели? Или у меня начались галлюцинации? Если все это происходит на самом деле, я бы сказал, что наша милашка Дэнни Слоун заслуживает премии. Боже мой, неужели сейчас воскресный полдень? Могу ли я поверить, что это вы работаете в уик-энд? А как же ваши неизменные принципы?
Дэнни оторвала взгляд от бумаг, наваленных на столе, и взглянула на шефа.
– Ха-ха! Как смешно!..
Джек вошел в кабинет и плюхнулся в кресло для посетителей.
– Боюсь даже с вами говорить. У вас такой измученный вид. Итак, Дэнни, чем вы тут занимаетесь? Зарабатываете деньги для фирмы? Объясните же мне, – он вытянул голову и схватил папку со стола. – "Джебанджер против Джебанджера"! Что за дело?
– Муж хочет увезти детей в Пакистан, говорит, что там его права защищены устоями ислама. Она хочет оформить опеку над ними и оставить детей здесь.
Джек неожиданно помрачнел.
– А у них есть деньги на адвоката?
– Он работает в газетном киоске. Я обратилась по поводу оплаты в Фонд юридической помощи.
– Это ужасно! – Джек потянулся за другой папкой. – "Боуэс против Грейста". Что это?
– Смешная история. Миссис Боуэс предъявляет иск своему любовнику, требуя возвращения лотерейного билета. Он выиграл, и она считает выигрыш их совместной собственностью. Навар невелик, но это интересный вопрос права.
– Не сомневаюсь, что Верховный суд тут же после вашего выступления внесет поправку в закон… Так… "Локни против Локни". Ну?!
– Мы представляем интересы мужа: он оказался на улице без средств к существованию. Дело слушается в среду…
– Если у него нет средств, как же мы получим от него гонорар, хотел бы я знать? Вы уверены, что он заплатит?.. Так… еще – "Геснер против Геснера". Да, знаю… отличный врач! Знаете, какие самые дорогие пять слов? "Эти зубы можно еще спасти"! – Джек расхохотался собственной шутке. – А еще говорят, что адвокаты сосут кровь из клиентов! Знаете, моя жена многие годы ходит лечиться к Геснеру. Он починил ей всю челюсть, и это стоило мне целого состояния. Может, этот случай поможет мне вернуть деньги назад?
– Думаю, да. Мы заставили их согласиться на наши условия. Это легкие деньги.
Прайт закивал головой. Ничто так не раздражало его, как затягивание выгодного дельца, конечно, если это затягивание не сулило еще больший доход.
– Что же натворил этот зубодробильщик? Спутался с какой-нибудь Тутси?
– Нечто вроде того, – ответила Дэнни, пользуясь возможностью сгладить негативное впечатление от ответов на другие вопросы. – Мне удалось выбить для миссис Геснер неплохой куш: дом, обстановку плюс пятьдесят процентов всего имущества. После развода она останется вполне состоятельной женщиной.
– Отлично, отлично… Надеюсь, ее не особенно расстроят слухи среди элитных приятелей в Глен-Коув. Вам бы побольше таких богатеньких распутников-оппонентов! Вы же не будете его валять в грязи?
– Нет, стороны пришли к соглашению.
– Ах, девочки, красотки! – напел под нос Джек какой-то мотивчик. – Значит, женская непорочность восторжествует над мужским распутством? Отличные клиенты!
Дэнни решила поостудить его.
– Ей уже за пятьдесят, – сказала она сквозь зубы. – Боюсь, определение "девочка" к ней вряд ли подходит.
– Господи, как же вы чувствительны, женщины! – Джек уперся руками в стол и изобразил на лице гримасу невинности. – Знаете, в чем ваша проблема, Дэнни? Вы не понимаете шуток.
"Нет, – хотелось ей крикнуть ему в лицо, – это не моя проблема!"
Джек наконец ушел, и Дэнни вернулась к работе, хотя теперь ей было ужасно трудно снова сконцентрироваться на документах. Она чувствовала себя разбитой, плохо понимала, что читает.
Кондиционер не работал, свет не зажигался, мешали шумы с улицы, отвлекала уборщица в коридоре, воняло гарью… Все в конторе раздражало.
В воскресные дни помещение фирмы не пустовало. Сюда приходили трудоголики вроде Джека Прайта. А раз был босс, значит, могли потребоваться секретарша и курьер. Кто утверждает, что нет таких, кто не может жить без своей работы?
А может, приходили не только люди одержимые. У кого-то за неделю накапливалось много бумажной работы, они не укладывались в рабочие часы.
"Неужели этим людям нечем больше заняться? Нет у них личной жизни, что ли?" – недоумевала раньше Дэнни.
Но вот и она тоже – в эти воскресные дни, когда клиенты не толпились в ожидании приема и не разрывались телефоны, она занималась чтением документов, сравнением данных, изучением деталей. Короче, сама искала себе занятие. Как и другие беглецы из дома. У них просто не было своего дома. Как и у нее. Ведь дом – не просто место, куда возвращаешься после работы. Это пристанище, куда стремишься, где тебя ждут.
В офис в выходные дни приходят те, кого никто не ждет.
Для Дэнни это была просто хитрая уловка. Она могла, ничего не делая, сидеть и смотреть в окно. Или звонила по телефону – друзьям, родственникам, знакомым. Никому она ничего не объясняла о своих изменившихся семейных обстоятельствах.
Пока отсутствие Теда ей удавалось скрывать. И сама мысль о том, что надо кому-то что-то объяснять, пугала.
– Что нового, Дэнни? – задавали ей обычный, ни к чему не обязывающий вопрос.
Что она могла ответить? Хуже того: могли ведь позвать "на два слова" Теда. Вот была бы потеха!
На следующий день после "панического бегства" Теда (так это она для себя называла) Дэнни стала придумывать себе развлечения, чтобы убить время. Бассейн. Теннисный корт. Обеды с приятельницами… Однако ни с кем не хотелось говорить, особенно за куриным супом.
Приглашенным на воскресный ужин гостям было сказано, что Теда неожиданно послали в командировку. В какой-то мере это была правда. Ведь именно из-за проклятого "Глобекса" все так случилось.
– Мне тоже очень жаль, – извинялась Дэнни перед Нэнси Дамасекс. – Я собиралась приготовить вкуснейшее барбекью. Приготовлю в следующий раз, я вам обещаю.
Потом она позвонила в ресторан "Роуздейл" и отменила заказ на форель. Это был последний обязательный звонок.
Не было смысла трубить тревогу, раз это только неприятный инцидент, временный срыв. Она сама себя убеждала, как своих клиентов: успокойся, рано или поздно все утрясется.
Возможно, позднее ей придется сказать друзьям их дома:
– У нас с Тедом была крошечная размолвка! – и все покажется шуткой.
Сейчас же не имело смысла кому-то объяснять, что у них произошло.
Даже Кейси. Только не Кейси. Особенно обидно было, что Тед все рассказал Барни Фельдману, советовался с ним. Кейси, конечно, была в курсе дела. Он говорил об их интимных проблемах с чужими людьми (пусть даже они друзья!), а не с ней, своей женой. Ужасно! Ситуация попахивала нелояльностью к ней, хотя доказательств тому не было.
Но больше всего ей не хотелось говорить с самим инициатором всей истории. Объясняться с Тедом Слоуном? Черт возьми, она и думать о нем не хотела.
Тед звонил ей десяток раз после той "треклятой ночи", оставлял на автоответчике номер телефона, по которому его можно найти. В отеле, как она предполагала. А какое ей, собственно, дело, где он обитает?
В первый раз, когда она услышала его глухой безжизненный голос, записанный на кассете, сердце екнуло. Дэнни кинулась в ванную комнату, чтобы охладить лицо и смыть слезы. Потом она вышла на улицу и долго бродила, опасаясь, что Тед позвонит снова.
– Пусть теперь он понервничает, – бормотала Дэнни, вышагивая по Второй авеню.
Тед вел себя непоследовательно. Она не станет вступать с ним в контакт, пока сама не будет к этому готова. Конечно, легче всего не подходить к телефону.
Единственный звонок, который она боялась пропустить, – от Саманты. Девочка может заволноваться, если никто не снимет трубку в родительском доме… К счастью, ее дочь, увлеченная новыми впечатлениями, как и все новички, попавшие в другую обстановку, забывала звонить родителям.
"Раз мы уехали в колледж, нечего трезвонить домой, разве чтобы попросить денег", – подтрунивали над Дэнни друзья, имитируя тон подростка. Во всяком случае, сейчас Дэнни так не переживала, что дочь не звонит. Значит, можно хранить молчание, не подходить к телефону так долго, сколько это будет возможно.
И вот она сидит в уик-энд на работе, перебирает бумаги – вместо того, чтобы заниматься домашними делами, готовить обед. Сейчас мысль о готовке вызывала отвращение. Особенно рыба. Если ее чистить, запах сохраняется между пальцев потом несколько дней. Только этого не хватало!
Теперь она редко готовила для себя. Скорее по привычке, чтобы что-то делать. Конечно, она могла бы, как раньше, полистать популярные журналы, найти подходящий рецепт и состряпать что-нибудь вкусное. О чем будет позднее вспоминать. Но… ничего не хочется!
При нормальном ходе событий они с Тедом уже сходили бы в магазин, накупили продуктов, начали готовить. Она бы накрывала на стол, Тед помогал бы Дэнни. Достали бы дорогой сервиз, протирали бы фужеры и рюмки, подаренные на свадьбу серебряные приборы…
Зажигается весь свет, в дверь звонят веселые и голодные гости. Квартира наполняется смехом, шутками, громкими выкриками. Все с восторгом хлопают, когда вносят главное блюдо. Стол выглядит так аппетитно! Она выслушивает комплименты хозяйке и половину переадресует Теду. Вкусная еда, доброжелательный разговор…
Хорошо бы так. Но ничего этого не будет.
"А если взглянуть на события со светлой стороны?"
Во-первых, не надо сегодня ничего готовить. Во-вторых, не надо будет мыть посуду и разбирать до половины ночи весь оставленный гостями бардак.
Все-таки, что ни говори, прием гостей требует больших усилий. Особенно если ты одна. Это то же самое, что остаться одной на лето в школе.
Нет, больше никакой домашней кулинарии!
"Ты на каникулах, детка!"
Ощущение предстоящих каникул возникло у Дэнни во вторник, когда она сидела в здании суда в ожидании судьи. Он запаздывал. Дэнни не хотела больше ждать, но решила наплевать на все и расслабилась. Стоит ли переживать еще и по этому поводу?
Дэнни вытянула ноги, откинула голову и полуприкрыла глаза. "Ты на каникулах, детка!" Отдыхаешь от замужества! Чем больше она об этом думала, тем больше находила смысла в такой постановке вопроса.
После триллиона лет забот о чьих-то костюмах, готовки, уборки, она даже ночью не оставалась одна (разве что когда ждала рождения Саманты в госпитале); после двадцати лет жизни сиамских близнецов тандем распался, мистер и миссис Слоун решили отдохнуть друг от друга.
И ничего в этом ужасающего нет. Наоборот, отпуск порознь – наиболее цивилизованный вид отдыха. Многие пары даже воскресные вечера проводят порознь, каждый со своими друзьями. И брак у них от этого не становится хуже. Даже укрепляется.
Дэнни так мысленно фонтанировала, словно все человечество переживало то же, что и она. А раз так, нужно отдыхать и веселиться!
Днями и ночами. А не так, как в треклятую ночь, которую она и вспоминать-то не хотела, – эту ночь катастрофы, когда Дэнни рыдала в подушку, а Тед слонялся по дому с чемоданом, собирая свои вещи. Нет, больше не будет такой ночи! Ни одной!
Нужна Ночь Удовольствий! – в эйфории новых впечатлений. И главное – одна. Сначала она отлежится в ванной, затем заберется в кровать с коробкой шоколада, посмотрит какой-нибудь веселенький фильм по кабельному телевидению. Или что-нибудь интригующее! Тайрон Пауэр ищет мистического удовлетворения, а Джин Тьерни ищет Тайрона Пауэра. Париж, Ривьера, обалденные наряды от Адриана… И Дэнни – в одном из таких сногсшибательных платьев! Итак, она посмотрит картину о приключениях очаровательной, интригующей женщины. Это будет она, Дэнни. И хорошо было бы услышать французскую речь, а перевод – в субтитрах.
"Замечательно!" – она даже ощутила вкус мятного шоколада во рту.
И шоколадные крошки – по всей постели!
В этих мечтаниях Дэнни прождала до трех часов.
В тот воскресный вечер она растянулась на софе со старушкой Агатой Кристи. ("Как ты можешь читать подобную чушь?" – сказал бы Тед.) Затем в полночь заказала по телефону пиццу. "Жирную! С огромным количеством холестерина!" Пицца была очень вкусная – с маслинами, грибами, анчоусами и пепперони.
Дэнни ела прямо из коробки, облизывая пальцы в кетчупе.
"Моя свобода не имеет границ!" – сказала она себе, насытившись.
В пятницу Дэнни решила составить список, озаглавленный: "Преимущества быть одной". Ее саму удивила его длина.
Она начала перечисление с очевидных вещей. Во-первых, квартира принадлежит ей, каждый сантиметр. Она может валяться, где хочет, – в спальне, на софе в гостиной, на ковре, даже на одеяле в кухне. И пошли все к черту!
Во-вторых, она всю ночь напролет может смотреть телевизор.
О, как же это сладостно повторять: может, может, может… А почему бы нет? – тоже приятно.
Итак, она может (список пополнялся новыми пунктами):
– класть ноги на кофейный столик,
– имитировать Линду Ронстадт в полный голос,
– заниматься макияжем, чисткой зубов, маникюром сколько захочет,
– ходить по дому в бигуди,
– сушить свое неглиже на батарее в гостиной и вообще везде, где придет в голову,
– позволить себе есть сколько влезет и что захочет (годы самоограничения сделали свое дело, много есть и не хотелось, но такой пункт тоже можно включить в список),
– смотреть "Доброе утро, Америка" по телевизору во время завтрака,
– включать стиральную машину хоть в два часа ночи,
("Смелее, детка, ты все можешь себе позволить!"),
– не забирать из почтового ящика свежий номер "Нью-Йорк таймс" (можно вообще газету не открывать, а складывать в пачку, а потом, не читая, выбрасывать).
Нет, надо только вырезать кроссворд! – и выбрасывать. Даже ее любимую страницу "Искусство и культура".
"Вперед, детка, дерзай!" Она с нетерпением ждала уик-энда, чтобы начать новую жизнь. Жизнь без Саманты и Теда.
"Вот видишь, – убеждала она себя, – не все так плохо. Есть и положительная сторона", – и Дэнни решила составить дополнительный список того, что ее теперь не будет раздражать.
Не будет звучать громкая рок-музыка из спальни Саманты.
Никаких просмотров футбольных матчей в понедельник вечером.
Ни одного упоминания Морта Кэтчела в ее доме.
Не услышит она скрежетания зубов Теда и криков во сне в три часа ночи.
И это только начало списка. Когда Дэнни подвела итог, все воспоминания о треклятой ночи улетучились. У нее с Тедом раздельные каникулы. Она будет наслаждаться свободой, пока сможет. И, может, еще придумает, как ей избавиться от скуки на работе.
Дэнни просидела в субботу в конторе до шести часов. Потом выпила кофе в баре. Затем купила билет со скидкой в театр.
И радовалась как ребенок. Еще никогда она не ходила в театр одна. Смешно! Как же это не введен до сих пор запрет на продажу одного билета за полцены? Нужно продавать за полную цену! Какого черта, если она может выложить свои кровно заработанные доллары в полном объеме? Чтобы посмотреть хорошую пьесу, она готова платить. Ведь у нее каникулы, не так ли?!
Ее первым импульсом было посмотреть что-то такое, что не понравилось бы Теду, но представляло интерес для других. Ведь их вкусы полностью совпадали. Но тут она выяснила, что есть свободные места на спектакль "Урок игры на пианино".
Тед очень хотел посмотреть эту пьесу, он был большим поклонником Августа Уилсона.
"Ну и пусть!" – решила Дэнни. Не станет же она ждать, пока он появится, чтобы пойти в театр? Потом, когда ее каникулы закончатся, через неделю или больше, она скажет как-нибудь между прочим:
– Кстати, я видела пьесу Уилсона, пока ты был занят собой. Это просто потрясающе! Я ведь не знала, когда ты соизволишь появиться…
Ох, как же он тогда разозлится!
Но потом Дэнни передумала: не могла она совершить такой низкий, неблагородный поступок. Подавив в себе первое желание, она выложила сотню долларов за билет на "Призрак оперы", вспомнив, что Тед недолюбливает Эндрю Ллойда Вебера; если она не посмотрит эту постановку сейчас, то не увидит никогда.
Чуть опоздавшей Дэнни пришлось пробираться по залу уже в темноте. Сотня долларов за билет и такая тьма-тьмущая!
Но главное, что она была одна, никому не известная театралка. Настоящее приключение! Внутри ее уже звучала музыка.
Когда Дэнни вернулась домой, весь свет в квартире был зажжен. На кофейном столике лежала записка:
"Дорогая Дэнни, я заходил забрать кое-что из своих вещей. Пытался тебе дозвониться, но не смог тебя застать.
Позвони мне. Нам надо поговорить".
Ни подписи. Ни номера телефона. Вот и все.
Дверь в спальню оставлена полуоткрытой. Дэнни обследовала содержимое комода, платяного шкафа, ванную. Тед забрал многое, хотя не все, конечно, чтобы ни в чем не нуждаться. Исчезли его лучшие костюмы, персональный компьютер, теннисная ракетка, два больших чемодана. На крючке в ванной не было его махрового халата.
"Хотя бы свои книги оставил", – с облегчением подумала Дэнни. Тот Тед, которого она знала, никогда бы не начал новую жизнь без своих любимых книг и пластинок. Никогда, никогда, никогда…
Она хлопнула дверью в спальню и пошла осмотреть комнату Саманты. Теперь здесь все было так необычно: вещи убраны, шкаф пустой, на ночном столике – пусто. Только большой плакат Свинга давал понять, что здесь жила его поклонница.
Дэнни погасила верхний свет и легла на постель Саманты. Тишина давила на психику. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой. Одна как перст. Она лежала, вздыхая и всхлипывая. Все потеряла…
Да, она потеряла все, что было таким близким. И вдобавок – постоянную толкотню у ванной, стук "Оливетти", ночные разговоры, даже нет этой чертовой рок-музыки в комнате Саманты. Она и Саманту потеряла.
– О, детка, зачем я тебе теперь нужна! – слезы полились из глаз обильным потоком.
Дэнни зажгла ночник, встала и взяла из кармана оставленного Самантой халатика смятый носовой платок, утерла глаза.
Как же все ужасно несправедливо!
А по поводу халата она сказала Саманте, когда они собирали ее в дорогу;
– Я надеюсь, ты не возьмешь с собой все это старье в Оберлин.
Сэм рассмеялась.
– Все это теперь твое, мам, можешь использовать на тряпки.
Дэнни прижала к себе халат дочери и снова разрыдалась. Ткань впитала любимый запах туалетной воды "Чарли" – аромат Саманты.
Она снова легла на кровать и заснула, прикрывшись халатом, в ногах у Стинга.
