Текст книги "Эльфийка. Переполох в Академии (СИ)"
Автор книги: Фред Винни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Я встала и поставила чашку на стул, тихо сказала:
– Спасибо за чай, мне пора.
– Улли…
Два шага к двери – и на третьем он меня поймал. Обнял сзади, уткнулся носом в плечо, прошептал так безнадежно, как будто знал, что ему откажут:
– Посиди еще чуть-чуть. Пожалуйста. Я так скучаю по тебе, что выть охота, хотя бы чуть-чуть постой вот так. Так хорошо…
От его дыхания по плечу растекалось озеро жара, на каждом выдохе, я смотрела на его руки, покрытые вставшими дыбом волосками – человек, у эльфов такого не было. Интересно, что это значит?
Я собралась с силами и тихо сказала:
– Я тебя не понимаю.
– Я сам себя не понимаю. Я не хочу, чтобы ты уходила. Но я понимаю, что ты все равно уйдешь, и правильно сделаешь. Я и так доставил тебе слишком много проблем, нам нужно было быть осторожнее с самого начала.
– Не целоваться в кабинке для переодевания?
– Да.
– Или в лосином вагоне?
– И там тоже.
– А может быть, в диком лесу?
– Нет, там надо было, – он нервно рассмеялся, потерся лицом о мою шею, шепнул на ухо: – Я бы там сдох, если бы ты сказала нет.
– Но я не сказала.
– Зря. То есть… нам надо было там и остановиться. И ехать сюда как учитель и ученица, а то никакой преподавательской этики, – он тихо рассмеялся, провел носом по моей шее, шутливо спросил: – Почему тебя хочется сожрать?
– Мне тоже иногда хочется тебя укусить.
– Ха, "укусить". Вот когда дойдешь до кондиции "сожрать", тогда и поговорим.
Я молчала, он отодвигал футболку с моего плеча, стянул ворот набок и аккуратно взялся зубами между шеей и плечом. Комната стала плыть у меня перед глазами, это было не больно, но сковывало жгучим напряжением половину тела, как будто он был ядовит и прямо сейчас его яд растекался по моему телу со скоростью кровотока. Он разжал зубы и лизнул место укуса, тихо сказал:
– А может, ты останешься? Никто все равно не узнает. У эльфов же нет… Так, все, иди, – он взял меня за плечи и отодвинул от себя на расстояние вытянутых рук, голос подрагивал, но звучал решительно: – Я не буду подходить к тебе в городе, только при крайней необходимости. Но сюда приходи иногда, ладно? Телепортом, чтобы тебя никто не видел. Чай будем пить, Толика вычесывать. Хорошо?
– Хорошо.
Он медленно отпустил мои плечи, я постояла с опущенной головой еще немного, и телепортировалась в общагу.
В комнате был тот же бардак, который мы оставили, когда уходили к Лейли в музей, я провела магический поиск – соседки в комнате не было, Асани тоже. Наверное, у них обеих все хорошо, они исполняют свои желания.
Я сбросила со своей кровати вещи Асани и легла спать.
Глава 10, как я психанула
Когда начало всходить солнце, я опять читала на балконе – мне нравилась здешняя утренняя прохлада и тишина. В зарослях винограда шуршали птицы, по столу топталась Асанина золотая соловка, мне было ее жалко – казалось, что Асани птица была не особенно и нужна, так, красивый аксессуар, она часто даже кормить ее забывала, и в портал желания с собой не взяла. Я до сих пор не знала, где она, и понятия не имела, что говорить по этому поводу ее папе.
В книге про космос герои отремонтировали корабль, разобрались в своих чувствах, и теперь разбирались в своих жизненных ценностях – знакомая ситуация. Мне хотелось увидеть Романа.
Когда я поняла, что читаю один и тот же абзац в третий раз, а смысла не понимаю, то отложила книгу – в голове был совсем другой космос, и звезды там были скорее похожи на искры от удара по голове. Я чувствовала себя в его руках каждый раз, когда закрывала глаза, как будто часть его души до сих пор меня не отпустила, а крепко обнимает двумя руками и сжимает зубами плечо. Мне тоже хотелось быть хотя бы частично с ним, пусть он тоже это чувствует каждую секунду.
Сидеть в комнате стало невыносимо, я собралась и пошла в город, надеясь найти какой-нибудь магазин и купить книг, или найти расписание постановок театра, хоть что-нибудь, что меня отвлечет и даст почувствовать себя не такой одинокой и отрезанной от мира.
На улице было жарко, мои тонкие джинсы и свободная рубашка оказались отличным выбором, я представить боялась, как чувствовала бы себя в пышном платье в Асанином стиле, я бы точно сварилась.
Народу вокруг было как-то удивительно много, причем, почти все шли в одном направлении, по Бульвару Поэтов вверх, в сторону Рудокопов, все были возбужденные и официально одетые, о чем-то громко разговаривали, я невольно прислушивалась, но так ничего и не поняла. И тут меня догнали тяжелые шаги, и поймал за локоть тот самый красивый парень, который выдавал себя за Деймона ис’Тера, обворожительно улыбнулся:
– Привет, как жизнь? Надеюсь, у тебя нет планов на вечер? Хочу предложить отличный…
– Другому кому-нибудь предложи! – рыкнул Роман, возникший из-за его спины, сбросил его руку с моей, с вызовом толкнул парня в грудь кончиками пальцев: – Давай, пляши отсюда, предлагатель.
– Откуда столько агрессии? – развел руками красавчик, улыбнулся еще ослепительнее, шепнул: – Собака ты на сене, а не волк, – рассмеялся и отошел, тут же начал приставать к другой девушке, я отвернулась от него и вопросительно посмотрела на Романа. Он стушевался, осмотрелся и понизил голос:
– Давай встретимся в библиотеке седьмого корпуса, у меня есть разговор, деловой. Там сейчас пусто…
Где-то за моей спиной раздался женский шепот: "Это Волков?" и другой, ядовитый: "Да, это он. И его ушастая шлюха. Ох и вобла, смотреть не на что, он что, слепой?"
Роман раздраженно выпрямился и громко сказал:
– Хорошо, хоть не глухой! Очень помогает экономить время, и не тратить его на завистливых тупых куриц.
Девушки зафыркали, зацокали языками и прошли мимо, закатывая глаза с таким видом, как будто было бы, что терять. Роман проводил их презрительным взглядом, дерзко задрал подбородок и сказал:
– А не похрен ли? Пойдем вместе, – взял меня за руку и решительно пошел вперед, я пошла рядом, смущенная и неуверенная. Мы молчали, я слышала все, что о нас говорят в толпе вокруг, парни ограничивались многозначительными смешками и покашливаниями, девушки многословно и грубо удивлялись тому, что такой красавчик на меня позарился, и высказывали сомнения по поводу его адекватности, и того, что это надолго.
Когда мы дошли до седьмого корпуса, нас там уже ждали – в каждом открытом окне торчали физиономии, выражающие любопытство, презрение, зависть и осуждение, все на нас пялились, и эта картина добила меня окончательно – как будто они все в цирке, а мы для них – забавные зверушки. У меня задрожали руки, я пыталась бороться, но потом подумала, что Роман рядом и со всем справится, даже если я кого-нибудь с высоты уроню, закрыла глаза и мысленно громко, очень громко крикнула: "Да идите… вы… все!!!" И представила, куда.
Ветер качнул мои волосы и рубашку, Роман остановился, я открыла глаза.
Увидела скульптуру четырех рудокопов, почему-то со спины, я раньше их никогда с такого ракурса не видела. И очень далеко почему-то.
Опустила глаза и поняла, почему я их вижу – раньше их с этой точки заслонял седьмой корпус. А сейчас на месте седьмого корпуса было большое ровное пространство, серый бетон с симметричными прямоугольными дырками на месте лестниц на цокольный этаж. Из одной из дырок выглянул библиотекарь, округлил глаза и втянулся обратно.
Я посмотрела на Романа.
Он смотрел на меня, как-то так странно, со смесью шока и обожания.
Я сконфуженно развела руками:
– Психанула.
Он обнял меня за плечо, осмотрелся, провел рукой вокруг, вывешивая полупрозрачную стену, вроде как морок, я в этой магии не разбиралась. Вокруг начали собираться люди, кричать, размахивать руками, подъехала карета полиции, оттуда выпрыгнули человек и гном, стали осматриваться, всех расспрашивать, что-то записывать. Рядом возник из воздуха тот красивый парень, которого Роман недавно послал, тихо позвал:
– Роман?
Роман потянул его за одежду к нам внутрь стены, парень нас увидел и пораженно улыбнулся мне:
– Здравствуй, стихийное бедствие.
– Добрый день, – шмыгнула носом я, парень посмотрел на Романа, тот тихо сказал ему:
– Ты можешь залезть мне в голову, увидеть место, и туда нас закинуть?
– Могу.
– Давай.
– Станьте ближе. – Роман обнял меня за плечи, красивый парень с улыбкой покачал головой, на секунду закрыл глаза, открыл и посмотрел на меня, мягко спросил: – Куда ты их запульнула?
Я шмыгнула носом и призналась:
– За город на кучку.
Он тихо рассмеялся, потер глаза и кивнул:
– Я разберусь, объясню все городской администрации, и приду за вами, поговорим, – и добавил персонально для меня: – Не переживай, все решаемо, просто вам лучше здесь в этот момент не находиться. Все, готовьтесь.
Роман прижал меня к себе, и мы оказались посреди дикого леса.
Вокруг стоял частокол сосен, таких прямых и бесконечных, как будто Создатель сшил ими небо и землю. Воздух пах осенью, влажным мхом и шишками, солнце садилось за далекие горы, пушистые от елок. Роман взял меня за руку и с наслаждением вдохнул полную грудь, аж рубашка затрещала, выдохнул и сказал:
– Хорошо дома. Пойдем, с дедом познакомлю, будешь хвастаться папе, что видела его учителя.
Я кивнула, и мы пошли по еле заметной тропинке, которая становилась отчетливее по мере того, как мы подходили к человеческому жилью. Между соснами стали попадаться деревья пониже, раскидистые кусты и полянки, мы перешли шаткий деревянный мостик через ручей, тропинка превратилась в двухколейную дорогу, от нее стали отделяться другие дороги, они уходили куда-то в лес, там виднелись между деревьями высокие заборы, поднимался дымок, где-то стучал топор и лаяли собаки.
Мы свернули на одну из тропинок, за очередным поворотом показался трехэтажный деревянный терем, я такие видела только на картинках – весь резной, с фигурными узорами под крышей, вокруг окон и дверей, над крыльцом. Роман толкнул калитку и вошел, входная дверь тоже оказалась незаперта, он громко позвал:
– Дед! Встречай гостей! Бабуля!
Никто не ответил, Роман осмотрелся, улыбнулся мне:
– Разбежались все, по делам. Подожди здесь, я перекинусь и позову их, буду через минуту. Хорошо?
Я кивнула и села на лавочку под окном, Роман зашел в дом и сразу же вышел волком, подмигнул мне и убежал куда-то через двор, там была еще одна калитка, она тоже открылась после толчка волчьим носом.
Из-под крыльца выползла сонная собака, желтенькая, с седеющей мордой и редкой шерстью, я протянула к ней руки и она подошла, я стала ее наглаживать, приговаривая:
– Собаченька, пушистенькая, такая теплая, такая хорошая… Ушки у собачки, лапки у собачки, – погладила ушки и лапки, провела руками вдоль боков, проверяя, от чего у собаки такая странная поза, как будто что-то со спиной. Там оказались энергетические зажимы, несерьезные, но поправить надо, тем более, в таком возрасте. Я их расслабила почти на автомате, я тысячу раз такое делала, и шерсть немного активизировала, а то ведь замерзнет, под крыльцом спать.
Из дальней калитки прибежал Роман, осмотрелся, нырнул в дом, я продолжила шепотом рассказывать собаке, наглаживая ее всю:
– Какая ты красивая, какая мягкая…
Роман вышел из дома, на ходу застегивая рубашку, как-то странно улыбнулся, глядя на меня и собаку, прочистил горло и сказал:
– Я так понимаю, с бабушкой ты уже познакомилась?
Мои руки замерли на собачьих ушах, я посмотрела на Романа, слегка красного, посмотрела на "собачку". "Собачка" залилась совершенно человеческим смехом и отодвинулась, кивнула на дверь:
– Заходите в дом, я сейчас переоденусь и выйду к вам.
Я хлопнула себя по лбу, бабушка захихикала еще довольнее, толкнула плечом мое колено:
– Спасибо за поясницу, разнылась она и правда в последнее время, да подлечить никак руки не дойдут. У тебя прямо талант!
Я убрала руки от лица, "собачка" нырнула под крыльцо, продолжая хихикать, я посмотрела на Романа, он беззвучно смеялся, прикусывая губы и дрожа плечами, мне хотелось его ударить.
Он протянул мне руку, шепнул:
– Пойдем. Не тушуйся, ты ей понравилась.
Я встала, стараясь не думать о том, какого цвета мое лицо, пошла за ним. Внутри Роман сказать снять обувь и выдал мне тапки, смешные, с собачьими глазами, носом и ушами, мне жутко понравилось. Из следующей двери вышла седая женщина, на ходу поправляя рукава вышитой рубашки, улыбнулась мне:
– Ну здравствуй поближе. Проходите-располагайтесь, сейчас всех дождемся и ужинать будем. О, и этот пришел, – я обернулась туда, куда она смотрела, в двери входил здоровенный орочий волкодав, весь в шрамах и седине, бабушка прикрикнула на него: – Куда поперся! В будку иди.
Пес недовольно прижал уши, я погладила его по шее, тихо сказала:
– Хорошенький, на Романа похож.
– Это он на меня похож, – буркнул волкодав, я дернулась и убрала руку, бабушка опять залилась смехом, кинула в волкодава тапком:
– В будку, я сказала, иди! Не видишь, гости у нас?
– Да иду, – он вышел на улицу, я посмотрела на Романа, смущенно пробурчала:
– У вас здесь вообще нормальные собаки есть?
– А зачем тебе? – спросила бабушка, я пожала плечами:
– Просто так. Давно хочу, а нету, приходится чужих тискать.
– Ну надо – найдем, – пожала плечами бабушка, – у Лильки, тут, в соседнем хуторе, овчарка скоро ощенится, я самого толстого застолблю, приезжай зимой, будет ждать тебя. Пойдем, – мы обулись, она подхватила нас с Романом под руки и потащила в дом, я даже ответить ничего не успела. Волшебная бабушка, вот так вот – раз! – и решила проблему, которой двести лет. Мистика прямо.
Следующей комнатой оказалась кухня, там стояла большая двухэтажная печь, много столов и полок, мы прошли в следующую комнату, там тоже была печь, но маленькая, скорее камин, вокруг стояли лавки, укрытые коврами сундуки, у окна было какое-то приспособление с большим колесом, шерстью и нитками, бабушка засмущалась и засуетилась, спеша это убрать, ушла относить в другую комнату. Я шепотом спросила у Романа:
– Что это за штука?
– Прялка, спросишь у нее потом, она покажет.
Бабушка вернулась, из другого коридора вышел высокий плечистый мужчина, седой и со шрамами на лице, подошел к Роману, мощно пожал руку и хлопнул по плечу:
– Давно тебя не было. Все в порядке?
– Ничего серьезного.
– Ну, поужинаем – расскажешь, – он отпустил его руку и улыбнулся мне: – Здравствуй, заяц. В первый раз Ромка домой девчонку приводит, и сразу такую красавицу. Что ты в нем нашла, в остолопе?
Я смутилась так, что они все рассмеялись, и ответа от меня никто не потребовал, Роман попытался успокоить веселящихся стариков, хотя сам тоже смеялся:
– Так, давайте без вот этого всего, она моя ученица.
– Учитель, елки! – захохотал дед, толкнул бабушку локтем, указал на Романа: – Видала профессора, а?
Бабушка подбоченилась и изобразила какой-то специфический танец бедрами:
– Ты вот ржешь, а ты гляди, старый, как я могу! Смотри, оп-оп! А?
Он изобразил поражение и восхищение:
– Ну ты прям шамаханская царица, прям танцы живота. Только не живота, – он приобнял бабушку за талию, она кивнула на меня:
– Ученица Ромкина спину починила, легко так, раз и все.
Дед посмотрел на меня, его взгляд слегка затуманился, я поняла, что он меня изучает магически. Он медленно поднял брови на середину лба и прошептал:
– Эльфическая сила… Вот это да. Ты к нам надолго, кроха?
Я посмотрела на Романа, он ответил:
– Завтра уедем, может даже сегодня. Давайте я вас хоть представлю по-человечески, а то все друг друга почесали уже, а я хожу не при делах. Дед Игорь, бабушка Нина, моя ученица Уллиниэль, я зову ее Юлька.
Дед с бабушкой прыснули от смеха, Роман надулся:
– Я не собираюсь каждый день язык ломать. Она дочь твоего ученика, между прочим, старосты ле Гриннэ.
– Да ладно! Не похожа совсем, – дед наклонился ко мне, как будто ища сходство, я смущенно призналась:
– Я приемная. Я наполовину лесной дух, но это секрет.
Дед так обрадовался, как будто я сказала что-то хорошее, а не в полукровном происхождении призналась:
– Дух! Так ты, может, саженцы подпитаешь? Они молодые совсем.
– Да, я умею, – я была рада что-нибудь для них сделать, они были такие милые.
– Давно учишься? – уточнил дед, Роман жестом хозяина приобнял меня за плечо и с гордостью сказал:
– Она телепортирующий маг, ей двести лет, и у нее больше проектов, чем у всех моих сестер вместе взятых.
У деда отвисла челюсть, но он быстро взял себя в руки и его глаза загорелись радостным предвкушением, он положил ладонь на плечо Роману и толкнул его в грудь кончиками пальцев, точно как Роман лже-Деймона:
– Так, Ромка, пойди погуляй чуток, нам с Юлечкой надо много чего обсудить.
Бабушка захихикала, Роман попытался отпихнуть деда плечом:
– Мою ученицу припахать вздумал, да?
– Да, вздумал, и че? – дед уперся, стал пихать Романа, я сочла за лучшее отойти подальше. Дед схватил Романа за пояс, сдавил, Роман тоже его обхватил, стал освобождать руки, пыхтя:
– Ой не нарывайся, дед, целее будешь.
– Вырос, да? Здоровый, да? А фанерка-то слабенькая! – он поднатужился и оторвал Романа от пола, они смеялись, продолжая сопеть и шутливо бороться, бабушка кивнула мне в сторону кухни:
– Пойдем, пусть общаются, детвора.
Мы вышли из комнаты, в двери как раз вошла молодая женщина с фигурой русалки и волосами как у Романа, кивнула бабушке, широко улыбнулась мне:
– Какая хорошенькая, привет! Как тебя зовут, кроха?
– Уллиниэль. Но Роман зовет меня Юля.
Девушка рассмеялась и понимающе посмотрела на бабушку:
– Ну еще бы он эльфийское имя запомнил, с его-то мозгами.
Из второй комнаты донесся натужный недовольный голос Романа:
– Так, я попрошу!
– Девочка должна знать, на что идет! – фыркнула, как я поняла, сестра Романа, бабушка мне ее представила:
– Это Света, она на год старше Ромки.
В двери заглянул Роман, мокрый, красный, сжимающий деда за пояс:
– А это – Юля, моя ученица, и ей двести лет, поняла, коза? Ай, дед, на ногу наступил! – и они с дедом с грохотом упали, укатились куда-то за пределы моей видимости, я сидела слегка в прострации, чувствуя себя гостем из другого мира.
Света вымыла руки, обернулась ко мне, чуть серьезнее спросила:
– Че, правда двести?
– Да, – я кивнула с улыбкой, я уже своего возраста почти не стеснялась.
Дверь опять открылась и вошла еще одна женщина с фигурой русалки и волосами как у Романа, и тоже мне радостно улыбнулась:
– Милашечка какая, здравствуй. Тебе еще не рано в академию?
– Это Таня, – шепнула бабушка, Таня пошла мыть руки, я широко ей улыбнулась и отчиталась:
– Я Уллиниэль, Ромка зовет меня Юля, мне двести лет, очень приятно.
В двери заглянул Роман, ползущий по полу, на нем сидел дед и душил его локтем, Роман прохрипел:
– Моя ученица, ясно? – развернулся и стал сбрасывать деда с себя. Таня посмотрела на меня с легким сомнением в моей адекватности, шепнула:
– Ты уверена, что хочешь у него учиться?
– Да, – кивнула я.
– Ты когда-нибудь слышала, как он поет? – с ужасом в глазах прошептала Таня, я с трудом сдержала смех и сделала мужественное лицо:
– Слышала. И я жива. Но моим эльфийским соседям, конечно, тяжело зашло.
– Офигеть, – медленно прошептала Таня и присоединилась к Свете, которая доставала продукты из ящиков. Открылась дверь и вошла еще одна русалка с волосами как у Романа и глазами как у бабушки, только ростом пониже. Улыбнулась мне:
– Здравствуй, заинька!
Я выпрямилась и изобразила воинское приветствие:
– Привет, я Уллиниэль, Роман зовет меня Юля, мне двести лет, я уверена, что хочу у него учиться, я слышала, как он поет, и мне понравилось.
Девушка замерла с раскрытым ртом, все сестры на секунду притихли и повернулись к новенькой. Она смерила меня взглядом и вздохнула:
– Помоги тебе боже.
Все захихикали, я подождала, пока освободится умывальник, и тоже пошла мыть руки и помогать с ужином.
Через полчаса мы сидели за длиннющим столом, на длиннющих лавках, на столе было столько еды, что хватило бы на двадцать человек или сотню эльфов, но как я успела понять, семерым оборотням это все было на один зуб. Ну, так бабушка говорила, у меня не было причин ей не верить. Под конец пиршества в некоторых тарелках осталось немного еды, на что бабушка возмущалась и говорила, что дети совсем ничего не съели, наверное, было невкусно. А "дети" клялись-божились, что было очень вкусно, но просто они уже пришли не очень голодные. Я наелась мясных и рыбных блюд, наверстав последние двести лет, и еще лет на десять вперед, и присоединилась к мнению, что вкусно было до безумия.
За столом все смеялись, толкались, лезли руками друг другу в тарелки, перекладывая разные куски – дед любит пожирнее, Света любит ножку, Таня от голубцов листья не ест, и еще миллион мелких тонкостей. Дед разломал гуся, отдал половину Тане, она отрезала ножку и отдала Свете, она обрезала жирные куски и положила деду. А Роман в это время взял голубец, вытряхнул на тарелку Тане, а лист забрал себе, обернув им тот голубец, который ему в этот момент подкладывала бабушка. Все галдели, смеялись, шутливо переругивались, пинались под столом, подкалывали друг друга, у меня постоянно спрашивали, что и как я люблю. А я не знала, я такое в первый раз в жизни пробовала. Мне подкладывали на тарелку куски абсолютно все, и каждый рекламировал свое любимое блюдо, перебивая друг друга, у меня щеки устали улыбаться и в ушах звенело – по сравнению с ними, я совсем не была громкой.
Мне так нравилась эта безумно некультурная (с эльфийской точки зрения) атмосфера, что я расслабилась, осмелела и почти что присоединилась, стала называть Романа Ромкой, а девушек по имени, отдала деду пару жирных кусков и согласилась с Таней, что без листьев лучше, сунув свой лист Роману, он изображал досаду, все смеялись. Он сидел рядом со мной, я даже гладила его колено под столом, это было так ужасающе неприлично, что я ни за что бы на это не решилась, если бы здесь все не вели себя располагающим к этому делу образом. Я это замечала все время, вот Таня Свете тарелку подала, и полотенце на ее коленях поправила, у которого угол завернулся – вроде мелочь, а вторжение в личное пространство, эльф бы так ни за что не сделал. Бабушка деду кусок положила, и по руке его так незаметно погладила, ни для чего, просто захотела и погладила, нравится ей. Дед бабушку обнимал и щупал то за колени, то за бока, все делали вид, что не видят, бабушка била его полотенцем и ругалась, но улыбалась. Желание пощупать Романа за колено росло внутри меня как снежный ком, и когда я наконец это сделала, облегчение и восторг меня почти оглушили.
Когда мы допили пятую или десятую чашку чая, дед решил, что все устали и пора уже закругляться. Бабушка вскочила из-за стола и с веселым визгом: "Девочки накрывали – мальчики убирают!" убежала вверх по лестнице, мужчины застонали, сестры захихикали и утащили меня следом за бабушкой. На втором этаже оказалась такая же комната с камином, но поменьше, там стояли книги, прялка и много сундуков с лавками, мы расселись и немного посплетничали, по большей части, о Ромке. Мне нарассказывали море смущающих историй о том, что он творил в детстве, я рассказала, что он творил у меня на Грани, и про лося рассказала, все восхищались и требовали обязательно его в следующий раз взять с собой.
Потом девочки показали мне купальную комнату и разошлись по домам, бабушка выдала огромную мягкую ночнушку и определила в гостевую спальню под самой крышей, там была большая кровать и много перин, я в них утонула. Все нажелали друг другу доброй ночи и разошлись по спальням, я так устала, что через минуту почти уснула, когда услышала, как открывается дверь.
В темноте было почти ничего не видно, но цоканье когтей по деревянному полу я различила четко. Шаги приблизились, остановились возле кровати, волк медленно глубоко вздохнул и лег на пол. Я подползла к краю и свесила одну руку, стала его гладить кончиками пальцев, он подставлял уши по очереди, потом перевернулся на спину и стал ловить мои пальцы зубами, прикосновения горячего мягкого языка заставляли хихикать и отдергивать руку. Но даже от такой ерунды я через время устала, просто положила ладонь ему на грудь и расслабилась, и почти уснула, когда услышала приглушенный стеной скрип кровати и голос бабушки:
– Ну что, спит эльфенок?
Голос деда:
– Вроде, спит.
– Ромка уже у нее, небось?
– А как же.
– От же ж гусь, а! Весь в тебя, хрена старого, – бабушка захихикала, раздались шорохи и звуки ударов, потом голос деда:
– А я тебе говорил!
– Что ты там говорил? Говорил он.
– Говорил, эльфу ему надо, полутемную, чтобы сила совпадала. А Лилька ему все русалок искала, нахрена? Я как письмо из Сильвин-тэра получил, сразу понял – надо брать. Полуэльфа, полудух, сила невероятная, еще и молодая совсем, мозгов нету, чтобы сразу на Ромку глянуть и понять, какой он жук, – они захихикали, дед повысил голос и крикнул: – Да, жучара?
– Спокойной ночи, дед, – прошипел Роман, я захихикала, дед с бабушкой рассмеялись, он ответил:
– Спокойной, да. Юля, будет мешать – стучи, я его дубиной прогоню. А ты веди себя прилично, гусь лапчатый, а то знаю я тебя!
– Я хороший, – пробурчал Ромка, дед фыркнул:
– В штанах у тебя "хороший", а в голове ветер гуляет. Юлька, ударь его, чтоб я не вставал!
Я с силой ударила кулаком подушку, Ромка завопил:
– Ай!
Дед рассмеялся:
– Вот, сразу видно – сработаемся! Все, спите, завтра вставать рано, пойдем с Юлей саженцы смотреть. А ты спи, "хороший", гляди не него. Видали мы таких хороших, а потом платье свадебное ищут с высокой талией.
– У нас все прилично, – пробурчал Рома, бабушка с дедом рассмеялись, почти хором сказали:
– Ври побольше, жук майский.
Роман куснул меня за пальцы и прошептал:
– Собственная родня не верит, ты такое видела? Офигеть.
Я захихикала и подергала его за ухо:
– Жук майский.
– Я в мае родился. А ты?
– И я в мае.
– Ото и маемся, – он грустно рассмеялся, встал передними лапами на край кровати, лизнул меня в нос, я захихикала, почесала его за ухом, он вздохнул: – Спи, а то он тебя правда на рассвете поднимет. Им, старым, вообще спать не надо, час в кресле прикорнул – и огурцом. А я еще молодой, растущий организм, мне надо много спать. Спи.
– А кто мне должен присниться? – кокетливо поинтересовалась я, он усмехнулся:
– Серый волк!
– Злой и страшный? – сделала большие глаза я, он шепнул:
– Хороший. Очень, прямо очень хороший, – еще раз лизнул меня и вышел из комнаты. Я отключилась почти в ту же секунду.
Утром меня разбудил петух. Он выдал свою торжественную песню, когда за окном было еще темно, я проснулась и сразу подумала о лосике – как он там, нашел ли, что покушать, не скучно ли ему одному с котами? Надо вернуться к нему поскорее.
По дому разносились шаги, шорохи и тихие голоса, бабушка Нина в кухне звенела ложками и мисками, тихо разговаривала с котом, рассказывая ему, что еда будет совсем скоро, и он покушает, и станет еще жирнее и ленивее, толстопузик рыжий. Я встала и застелила кровать, чувствуя себя такой бодрой и полной сил, как будто заснула в лесу на источнике, казалось, я горы могу свернуть. И это было отлично – дедушка просил меня сегодня подпитать саженцы, мне понадобится много силы.
Переодевшись, я спустилась вниз, прошла на кухню, где бабушка пекла блины на двух сковородках одновременно, переворачивая их подбрасыванием с ловкостью оборотня, я сделала восхищенные глаза, она увидела и тихо рассмеялась.
– Утречко, Юлечка. Рано ты встала, может, еще поспишь? Ромка обычно до обеда дрыхнет, это я деду пеку, ему рано уходить надо.
– Так мне же с ним уходить надо, – шепотом ответила я, подошла поближе, любопытно рассматривая процесс изготовления блинчика, посмотрела на бабушку: – Научите?
– Становись, – она улыбнулась и отдала мне сковородку, я стала пробовать, сначала при помощи левитации, потом просто так. Когда к нам спустился дед, у меня уже отлично получалось, бабушка усадила нас за стол прямо в кухне, поставила тарелки с вареньем и сметаной, подала чай. Мы перекусили, взяли с собой упакованный обед, меня одели в Танину старую курточку и ботинки, и мы пошли с дедом в лес.
Солнце только начинало вставать, стоял такой туман, что я видела только деда и тропинку шагов на пять вперед, из белой мглы выныривали ветки, деревянный мостик, сонные звери, и тут же опять пропадали в тумане. Дед рассказывал про лес вокруг, какие деревья здесь были изначально, как все изменилось после Слияния, что добавилось, что пропало, я многое из этого уже знала, но было все равно интересно, особенно когда он показывал деревья, которые были живыми свидетелями этих перемен. Многие деревья он сам посадил, я смотрела на них и пыталась угадать, сколько лет деду. Рома говорил, что дед Игорь – его прадед, а мой папа называл его учителем, хотя папа не показатель, он постоянно куда-то ездил учиться, и говорил, что перестать учиться – значит перестать жить, кто не учится, тот стареет.
Мы дошли до участка вырубки, дед показал ряды пней, рассказал о древесине, особо отметил те деревья, которые спилили поздно, рассказал о причинах, о влиянии межмирового скрещивания на вид. Я рассказала, что тоже с таким сталкивалась, когда исследовала влияние неочищенной силы на растения в разных поколениях, он заинтересовался, стал задавать вопросы. Потом мы добрались до участка недавно высаженных деревьев, показали друг другу, как делают подпитку у них и у нас, я попробовала сделать "как у них", у меня хорошо получилось, дед хвалил. У него "как у нас" не получилось – специфика силы не та, и уровень дара недостаточный, но я предложила ему построить матрицу, а силой заполнила сама, ему понравилось. Мы закончили и пошли к следующему участку.
Дорога была длинная и однообразная, истории про деревья кончились и мы замолчали, дед повздыхал и осторожно сказал:
– Силищи у тебя, конечно… да. Не дразнили тебя дома из-за этого?
– Бывало, – я улыбнулась, пытаясь выглядеть беззаботной, – говорили, что отдать такую силу такой бездари – ошибка Творца-Создателя.
– В чем бездарь-то? У тебя все так хорошо получается.
– У меня проблемы с контролем, – неохотно призналась я, глядя на свои ладони, – у меня бывают спонтанные выбросы, как у детей, особенно, когда меня кто-то злит. И я не просто "волнами силы" разбрасываюсь, я иногда строю какой-то очень специфический неотслеживаемый телепорт, иногда он рядом выбрасывает, только высоко, иногда настолько далеко, что не найти. И я никак не могу это контролировать, только предвидеть, у меня перед этим руки начинают дымкой покрываться, я больше ни у кого такого не видела, и в книжках не нашла.
– Не в тех книжках искала, – улыбнулся дед, – ты же лесной дух, это их магия. У них с телепортами очень хорошие отношения, особенно внутри леса. Тебе туман никогда не снится?
Я округлила глаза:
