Текст книги "Эльфийка. Переполох в Академии (СИ)"
Автор книги: Фред Винни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
– Не прислоняйся к двери.
– Почему? – наигранно захлопала глазами Асани, он указал на наклейку над дверью:
– Правило такое.
Она глянула на табличку, потом на меня, с тем высокомерным выражением, с которым обычно спорила на темы, в которых не разбиралась, повернулась к Роману и игриво улыбнулась, шепча:
– А я люблю иногда нарушать правила. И пробовать новое. Научи меня курить, а? Вот только… – она развернулась ко мне и изобразила кукольное личико с надутыми губками: – Для детей табачный дым очень вреден. Прости, Улли, ты нас не оставишь?
Я смотрела на нее, и как будто в первый раз видела – она выше меня на полголовы, и у нее уже есть грудь, которую она сегодня особенно подчеркнула покроем платья. На самом деле, Асани была младше меня, но у эльфов календарный возраст мало что значит, выглядела она старше, и красивее, и увереннее. Я переводила взгляд с нее на Романа, опять на нее. Он отличался от всех, кого я раньше видела. Она выглядела так, как должна была бы выглядеть я, если бы прикладывала больше усилий. Все эльфы были высокими и стройными, с гладкими волосами, изящными руками и тонкими чертами лица, женщины от мужчин отличались только формой бедер и немного ростом, у эльфиек почти нет груди, так что молодых мальчиков легко принимали за девушек, это часто становилось причиной драк на Гранях. Так говорили. Я никогда не посещала таких мест, где могла бы увидеть что-то подобное. И сейчас я внезапно увидела в Асани что-то… не эльфийское. В нашем городе было много полукровок, но я никогда не могла бы подумать, что Асани – одна из них, то ли я была слепой и глухой, то ли она это умело скрывала. А сейчас перестала. Ее длинные гладкие волосы переливались холодным жемчугом, белая кожа и зеленовато-серые глаза делали ее похожей на ожившую мраморную статую, она стояла в красивой позе, изящным изгибом подчеркивая линию бедра, с рукой на поясе, с выпяченной грудью… Я ей в подметки не гожусь.
– Я бросил.
Асани перекосило, я перевела взгляд на Романа, он с кислым видом изучал Асани, она к нему повернулась и пролепетала:
– Почему?
– Потому что это вредно. И тебе, кстати, не рекомендую, от этого голос портится. Слышала вчера мой голос? Вот. Лучше не начинай, короче.
Асани замерла в замешательстве, посмотрела на меня, опять на Романа. А он улыбнулся мне:
– Ты хотела Толика навестить? Пойдем глянем, как он там, может, приберемся у него, – он открыл дверь в грохочущий переход между вагонами, следующая была открыта, и там практически от порога начиналась свежая, еще исходящая паром куча лосиных какашек. Асани закрыла нос ладонью, Роман ей широко улыбнулся: – Хочешь с нами? Нам не помешает помощь.
– Нет, мне нужно покормить птичку, – прогундосила Асани, быстренько пробираясь к двери, Роман перестал улыбаться, как только она отвернулась, помолчал, слушая ее удаляющиеся шаги, посмотрел на меня и очень тихо сказал:
– Много в жизни встречал собак, но эта сука – реально редкая.
Я с усилием сдержала смешок, хлопала круглыми глазами, он улыбнулся и протянул мне руку:
– Пойдем и правда навестим Толяна.
Я взяла его за руку, опять ощущая ту странную магию, которая от него распространялась, мы вышли в грохот, Роман открыл дверь на том месте, где она уже выглядела открытой, прошел сквозь иллюзию кучки, я рассмеялась, покачала головой:
– Как? Я вообще магии здесь не вижу!
– Это морок, в Академии такому не учат, но тебе я покажу потом, по секрету. Тебе магия навьих тварей должна легко даться, у тебя хорошая предрасположенность. Толян! Ты спишь, что ли?
– Не сплю, – лосик лежал на склоне горы из сена, вытянув длинные ноги и зарыв один рог в сено, выглядел так уютно, что мне тоже захотелось прилечь к нему. Напачкать он пока не успел, так что вагон пах подсохшим луговым разнотравьем, я вдруг страшно заскучала по дому, хотя мы еще даже не покинули Грань Ле. Роман что-то заметил, сжал мою руку сильнее, я посмотрела на него и сразу же отвела глаза – его взгляд будил внутри что-то из той ночи, желание это повторить накатывало волнами, все сильнее, я посмотрела на него, пытаясь понять, чувствует ли он то же самое. Не поняла.
Он потащил меня к дальней стене вагона, там за невысокой перегородкой лежал еще один стог сена, стояла поилка и лопата, висели на крючках всякие штуки для лошадей. Мы остановились в центре загородки, Роман вытянул шею, пытаясь увидеть лося поверх сена:
– Толян, ты бы поспал, а?
– Уснул, – понимающе вздохнул лосик, я прикусила губу, беззвучно хихикая и глядя на Романа, который смотрел на меня так, как будто я попалась.
Он шагнул ко мне, я сделала шаг назад. Он шагнул еще, я отступила еще. Он сделал еще шаг вперед, и на этот раз я шагнула к нему, мы столкнулись, рассмеялись, он схватил меня за плечи и дотолкал до стога, обнял, прижался губами к щеке возле уха, я наконец поверила, что тогда мне это все не приснилось – по телу опять хлынула эта магия, горячие волны удовольствия, он излучал их, я их как будто бы собирала с него каждым прикосновением, вдыхая его запах, прижимаясь губами к его лицу, зарываясь пальцами в волосы. Мы так смяли сено, что оно вспухло горбом и начало сыпаться на нас сверху, мы смеялись, отбивались от сена, и в итоге разворошили весь стог, он развалился, мы сели на его остатки, продолжая держаться друг за друга, но стог продолжал разъезжаться и мы упали, я оказалась на спине, Роман навис надо мной, погладил по щеке, рассматривая мое лицо так, как будто оно было чем-то интересным. Я вспомнила про свои веснушки, которые стоило бы закрашивать, и про слишком густые брови, и про некрасивые губы, и про волосы, похожие на то сено, по которому мы катались… Он поцеловал меня – и я обо всем забыла. Он делал с моими губами что-то невероятное, я не представляла, где он этому научился, и как, и что мне теперь делать, когда я знаю, что бывает так хорошо. Это было так же, как тогда у озера, но теперь как будто серьезнее, как будто мы прошли вводный курс и занялись подробным изучением отдельных тем, очень подробным, он прекрасно объяснял, я жадно училась, схватывая на лету и тут же применяя. Он касался моего лица двумя руками, постепенно спустился к шее, я тоже обняла его за плечи, за талию… Хотелось чего-то большего, гораздо большего, я знала, что это должно быть, теоретически, но мне всегда казалось, что от меня это бесконечно далеко. Но он был близко, его горячее сильное тело прижималось к моему, и я совершенно ничего не боялась, хотя понимала, что должна бы.
Он медленно отодвинулся, раскрасневшийся, лохматый, тяжело дышащий. Смотрел на меня, убирал волосы с лица, я чувствовала, как дрожит его рука, ждала, он выглядел так, как будто собирается сказать что-то важное. И сказал:
– Мне эльфийский альянс за тебя яйца оторвет.
Я невесело усмехнулась и отвела глаза – да, оторвет. Стоит моему папе написать своему учителю, и вся та цепь высокопоставленных чиновников, которая привела Романа ко мне, ударит по нему с огромной силой – на него возложили такую ответственную миссию, а он так подло предал доверие, ему прилетит вдесятеро, и всей его Грани достанется, у эльфов длинные руки и очень долгая память.
– И что, все? – хрипло спросила я, он кивнул:
– Все. Я буду тебя учить, как надо, и помогать буду. Но вот это… все. Ты проживешь долгую эльфийскую жизнь, выйдешь за какого-нибудь принца, и думать обо мне забудешь. Да? – он посмотрел на меня с невеселой улыбкой, я молчала, он кивнул: – Да. Так и будет. Вставай, Улли-ниэль, принцесса Грани Ле, приводи себя в порядок. Не надо больше так делать.
Я не знала, как мне вставать, когда он на мне почти лежит. Он продолжал убирать с моего лица растрепавшиеся волосы и прилипшие травинки, гладить, так смотреть, как будто любуется, как будто я правда красивая. Я не понимала, что мне делать, и чувствовала себя так, как будто иду по краю пропасти, пока еще вдоль, но одной рукой уже щупаю холодную бездну.
В дальнем конце вагона грохнула дверь и раздался западлистый голос Асани:
– Вы уже убрали?
– Нет еще! – гаркнул Роман, по полу перекатился к лопате и выпрямился так, как будто там и стоял, протянул ей лопату приглашающим жестом: – Присоединяйся!
– Я не умею, – захихикала Асани, на цыпочках подходя поближе, я села, радуясь, что она не видит меня за перегородкой, стала отряхивать волосы, мне хотелось, чтобы она ушла. В голове шумело, я мечтала лечь обратно и проспать на этом ароматном сене часов десять, прошлая ночь была слишком тяжелой. Роман посмотрел на меня странным взглядом, как будто одновременно холодным и сочувственным, поставил лопату, посмотрел на Асани:
– Пойдем отсюда, Улли должна пообщаться с фамильяром, не будем ей мешать, – снял куртку и накинул мне на плечи, увел Асани и закрыл дверь. Я завернулась в его куртку изо всех сил, с головой, она восхитительно пахла оборотнем, и человеком, молодым, горячим, очень сильным. Я решила представить, что его слов не было, а были только объятия и поцелуи, легла обратно на сено и закрыла глаза, постепенно проваливаясь в сон.
Разбудила меня Асани. Я открыла глаза, чувствуя, что на меня кто-то смотрит, это неприятное ощущение сразу взбодрило, я села и грубовато сказала:
– Что-то случилось?
– Роман отправил меня позвать тебя кушать, – она опять изображала ребенка, меня это бесило, уже пора бы определиться, милая дура она или взрослая стерва.
– Я сейчас приду, – кивнула я, стала расплетать косу, искать в кармане гребень. Потом поняла, что это не мой карман, и куртка не моя. Асани подобрала подол и присела напротив меня, шепча секретным девчачьим голосом:
– Он тебе нравится, да? Я видела, как ты на него смотришь, хи-хи.
Я подняла бровь, пытаясь поверить, что она действительно только что сказала "хи-хи" словами, такого я даже от нее не ожидала. И это стало последней каплей.
– Хватит строить из себя клиническую идиотку, тебе давно никто не верит.
– Да ладно?! – она прижала ладонь к губам, сложенным в колечко, захлопала глазами, окончательно перевоплощаясь в куклу, потом убрала руку и рассмеялась, смех постепенно перетек из детского в очень взрослый, она посмотрела на меня совсем другими глазами, – Улли, дорогая, я наконец-то вырвалась из нашей отсталой дыры, и теперь я буду вести себя так, как захочу, всегда. Я понимаю, что это все только благодаря тебе, и я не буду тебе мешать жить как тебе хочется, но и нянчиться с тобой не буду, не жди от меня многого. Окей?
Я от нее многого и не ожидала, особенно когда она после встречи с иномирскими студентами на одной из олимпиад стала повсюду вставлять их иномирские словечки, меня это подбешивало, это всех подбешивало, но Асани это нравилось, и плевать она хотела на то, что об этом думают другие. Я смотрела на ее идеальную белую кожу, подкрашенные губы, облегающее платье, вспоминала, с каким отвращением она произносила "нашей отсталой дыры"… Она не вернется в наш город. В Академии Граней учатся богатые наследники, она там выскочит замуж и исчезнет из моей жизни. Скорее бы.
– Окей, – кивнула я с ненатуральной улыбкой, – если тебе понадобится помощь в том, что касается избавления от "нашей отсталой дыры", обращайся.
Она усмехнулась с долей внезапного уважения и кивнула:
– Спасибо, буду иметь в виду. Ты тоже, как я понимаю, обратно не спешишь? Хочешь стать княжной? Он же человек, сколько ему отпущено – лет пятьдесят, сто? Даже если двести, это смех. А титул княжны – это навсегда. Ты готова остаток жизни скакать на лосе по болотам дикого леса и лечить медведей от медвежьей болезни? – она рассмеялась, сама восхищенная своей шуткой, пожала плечами: – Впрочем, дело твое, мне он не интересен, он слишком бедный. – Она встала, расправила платье и улыбнулась своей привычной кукольной улыбкой: – Приходи обедать, там уже накрыли. Солому только из волос вычеши.
Я кивнула, она ушла, по ту сторону загородки встал лосик, все это время прикидывавшийся спящим, заглянул ко мне и тихо сказал:
– Хочешь, я на нее упаду случайно?
– Нет, – я начала улыбаться, невольно это представляя, он вздохнул:
– Наступлю, может быть?
– Не надо.
– Ну хотя бы вымажу?
Я все-таки рассмеялась, встала и обняла лосиную голову, на сколько хватило рук, почесала его, тихо сказала:
– Ты клевый.
– Хм… Обоснуй.
– Ты необоснованно клевый, просто смирись.
Лосик тоже рассмеялся, я его отпустила и стала приводить себя в порядок. Гребень нашелся в кармане куртки, я переплела волосы, еще немного почесала лосика и пошла обедать.
В столовой для нас накрыли очень приличный обед, даже с мясом, Роман и Асани не стали меня дожидаться и уже заканчивали с первым блюдом, весело обсуждая что-то, в чем я не разбиралась. Я молча села за стол и взяла ложку, так же молча доела, пришли проводники и убрали со стола, накрыли чай. Асани пошла кормить птицу, мы с Романом остались за столом одни, мигом напрягаясь и смущаясь. Я не знала, куда смотреть, чтобы не смотреть на него, вдруг поняла, что все еще сижу в его куртке, но вернуть ее сейчас было бы неудобно, нужно потом как-нибудь между делом. Я держалась за чашку двумя руками, как будто она могла убежать, внутри росло напряжение, как будто та магия, которую он мне подарил, вдруг взбунтовалась и выступила против меня. Я поняла, что смотрю на него, вопреки всем усилиям, как это получилось вообще…
– Все нормально? – хрипло спросил он, смутился, прочистил горло и повторил увереннее: – Ты в порядке?
Я медленно скользила взглядом по его лицу, по шее, по пальцам на чашке. Да, все нормально, почти тривиально – большая часть моих ухажеров липнет ко мне из-за папы, меньшая часть держится от меня подальше тоже из-за папы.
– Никому не говори в Академии, кто мой папа, – тихо сказала я, он нахмурился и качнул головой:
– Это сложно скрыть, тебе придется либо сказать правду, либо придумать легенду и заставить Асани ее поддерживать. Но любое вранье рано или поздно вскроется, так что не советую.
– Почему это сложно скрыть?
– Потому что ты… отличаешься от тех, кого ты там встретишь. Сильно отличаешься, один твой лось чего стоит. К тебе будет море вопросов, ты не сможешь на них ответить так, чтобы не упомянуть отца.
– А в чем проблема с лосем? Папа говорил, там очень разные создания, из разных миров и культур, неужели ни у кого из них нет крупных фамильяров?
Он медленно глубоко вдохнул, посмотрел на меня печальным взглядом и сказал:
– Может быть, для тебя это будет сюрпризом, но ваша Грань – единственная, мне известная, где до сих пор проводят Призыв. – Я округлила глаза, он кивнул: – Да, остальные Грани эльфийского альянса уже давно отказались от фамильяров, из-за непредсказуемости ритуала и сложности содержания фамильяров, их держат только большие оригиналы, и они ради этого ездят на вашу Грань, больше нигде не сохранились артефакты, усиливающие зов.
– У них там вообще нет фамильяров?!
– Вообще, – медленно кивнул он, – твой и Шуркин будут первыми в Академии, готовься давать интервью местным газетам.
Я схватилась за голову, в этот момент вошла Асани, держащая на руке свою птицу, села рядом с Романом, улыбнулась взрослой обворожительной улыбкой:
– Моя золотая соловка выучила новую песню, слушайте! Спой, – она кивнула птице, птица запела, мы сидели молча и слушали. Долго. Потом другую песню. И следующую. Потом Роман ушел "курить". Я выдержала еще две песни и предложила:
– А давай теперь мой? Лосик! Спой, моя радость!
И по вагону раскатился самую малость приглушенный двумя дверями голос моего Тоэльлинниэля:
– Энд ай, и ай, и ай! Вил олвэйс лав ю! У-у-у, у-у-а!
Открылась дверь, ворвался Роман с выпученными глазами, указал на тамбур:
– Вы это слышите?
Я медленно кивнула, улыбаясь своей особой улыбкой, поровну мучительной и нежной, она пришла в мою жизнь вместе с лосиком, и я к ней почти привыкла. Лось старался от всей души, его ария посрамила бы сотню петухов, стаканы вибрировали в подстаканниках.
– Вил ол-вэйс! Лав ю, ю-ю-у, вил ол-вейс!
Я посмотрела на Асани, у нее дергался глазик каждый раз, когда лось затягивал очередное "у", моя улыбка выходила за все рамки приличий, я умиленно вздохнула:
– Как выводит, а? Соловушка!
Асанина птица икнула, я посмотрела на нее, у нее тоже начал дергаться глазик. Я сжалилась и скомандовала:
– Достаточно, мой хороший!
– У меня хорошо получается? – уточнил лосик, я кивнула:
– Обалденно. Отдыхай, вечером повторим.
– Ладно.
В вагоне стояла тишина, я откинулась на спинку дивана и отпила чая, стала смотреть в окно. Подошел Роман и тоже налил себе новую чашку, Асани неуверенно прокашлялась и сказала:
– А мы с моей птичкой еще выучили…
– Лав ю!!! – затянул лось, на столе подпрыгнула посуда, Асани перекосило, она встала и буркнула:
– Пойду почитаю, – и ушла, громко хлопнув дверью.
Роман сидел ровно и молча, со слегка подрагивающим каменным лицом, потом поймал мой взгляд и мы одновременно согнулись от смеха, стараясь делать это тихо, но не получалось, и от этого было еще смешнее. Наконец нам удалось немного успокоиться, я посмотрела на него и шепотом спросила:
– Это ты его научил?
– А кто еще? – шепнул он, – твой лось – оружие массового поражения, надо уметь им пользоваться. Я твой куратор, учись, пока я жив. А то на сколько там меня хватит, лет сто, максимум двести – успей.
Я поморщилась и перестала улыбаться, почти беззвучно шепнула:
– Асани дура.
Он с сарказмом двинул бровями, так же тихо ответил:
– Даже дура может сказать правду.
Я нахмурилась и отвернулась, стала смотреть в окно, плотнее запахнулась в его куртку. Он проследил за моим движением, я проследила за его взглядом, он поймал мой взгляд. Я буркнула:
– Можешь с ней попрощаться, я не верну.
Он закатил глаза и тихо рассмеялся, как-то так тепло, что по моей коже опять побежали волны его пушистой магии, я улыбнулась и опять стала смотреть в окно – пусть говорит что хочет, слова без дела – болтовня. Ничего это не значит, кроме того, что он об этом думает, значит его это волнует. И меня. И мы это обсудим. Не прямо сейчас, но обязательно.
На пересадочную станцию мы прибыли почти ночью, там нас ждал таможенный контроль и новый поезд. Контроль мы проходили очень долго, задерживая огромную и страшно недовольную очередь, Роману пришлось побегать по кабинетам, чтобы легализировать моего лося, я поняла, что здесь действительно не знают, кто такой фамильяр, это было дико. Когда мы наконец выбрались из таможенного зала, то в следующем на нас пялились абсолютно все, сначала на моего лося, потом на Асанины парящие чемоданы – она несла их левитацией, у нее были очень хорошие способности, я бы столько чемоданов не утащила, и судя по огромным глазам толпы в зале – они тоже. К нам стали подходить знакомиться, в основном, молодые парни, я вообще обратила внимание, что тут почти все были молодыми – это мои будущие соученики. И они очень интересовались Асани, а она радостно расточала улыбки и хвасталась своей птицей, левитацией и грудью.
Потом ко мне тоже подошли, начали задавать вопросы о лосе, я попыталась объяснить, кто такой фамильяр, на меня смотрели как на диво дивное, просили разрешения погладить лосика. Лось сказал: "Не надо меня гладить", от чего любопытствующие быстренько свое любопытство умерили.
Подошел поезд, мы погрузились в тесную коробку с двухэтажными кроватями, Роман подсадил меня на верхнюю полку и сказал спать, а сам пошел проверить, как устроился лосик. Я разволновалась из-за большого количества народа вокруг, из-за вопросов, взглядов и шепотков, которые случайно подслушала – нас все обсуждали, нас обеих считали красивыми, но больше всех эмоций вызывал мой лосик, обычай призыва фамильяров называли странным анахронизмом, родом из тьмы веков, когда эльфы были дикими и жили на деревьях. Роман вернулся и лег на нижнюю полку напротив меня, почти сразу уснул, а я смотрела на него до самого рассвета.
Глава 7, как меня встретили в Академии
Добрались мы в обед, в Верхнем Городе оказалось очень жарко и солнечно, я бы с удовольствием переоделась, если бы было, где. Вокзал выглядел очень современным, многие вещи, которые здесь встречались на каждом углу, я раньше видела только в журналах – автоматы по продаже газет, автоматы, готовящие напитки, подвижная лента для чемоданов, такие же ступеньки, поднимающие пассажиров в стеклянный холл, висящий над путями железной дороги. И очень много разных созданий – люди, эльфы, даже крылатые вампиры, я их никогда в живую не видела. Некоторых я вообще не могла идентифицировать, у них были человеческие уши, но нечеловеческие глаза, или эльфийская кожа и человеческое телосложение, и очень разная одежда, настолько разная, что я могла бы явиться в водолазном костюме, никто бы не обратил внимания, если бы не лось. Пока мы с ним не встретились, парящие чемоданы Асани привлекали больше взглядов, чем моя персона, гораздо больше.
Лосика нам передали в отделе крупногабаритного багажа, мы походили с ним по вокзальной площади, пытаясь найти подходящую карету, потом Роман плюнул и вернулся с лосиком обратно, договорившись, чтобы его там подержали, пока мы не найдем жилье. Мне было жутко перед ним стыдно, но лосик сказал, что его это не беспокоит, он будет спать. Сотрудники вокзала, которые это слышали, сильно изменились в лицах, но ничего не сказали.
Без лося карету мы нашли быстро, пара лошадей понесла нас по городу, мы с Асани прилипли к окнам, а Роман представлял нам проносящиеся мимо роскошные здания:
– Это стадион, там проводят игры и концерты. Это торговый центр, туда пойдем за одеждой и в кино. Там планетарий за парком. Это филармония. Это оперный театр. Это драмтеатр. Это главный корпус Академии. Вон там общежитие водных, за забором, где фонтан. А вон там за поворотом общежитие светлых, вы там будете жить. Запомнили?
– Нет.
– Я куплю вам карту, – он рассмеялся, карета остановилась, извозчик помог нам спустить чемоданы, взял деньги и уехал. А мы стали рассматривать свое общежитие – пять этажей облупленной бледно-зеленой краски и крошащихся бордюров, ряды балконов, увитых диким виноградом, уже частично красным и усыпанным синими ягодами, которые ощипывали птицы. Асанина соловка тоже сорвалась к ним, Асани ее отпустила, Роман пошел внутрь договариваться. Через время на нас из ближайшего ко входу окна уставилась клыкастая орочья физиономия, изучила с недовольным видом, как просроченную рыбу, и задернула штору. Вышел Роман, вручил нам по ключу и по временному пропуску, повел внутрь.
Внутри оказалось еще печальнее – коридоры выглядели так, как будто тут подкованные кони бегали, много лет, и били копытами стены. Из-за обшарпанных дверей доносились голоса и запахи, мы поднялись на свой третий этаж, открыли свою комнату, Роман осмотрелся и вздохнул:
– Ну сорян, это лучшее из того, что осталось, надо было приезжать раньше.
Асани посмотрела на меня с досадой, я сделала вид, что не заметила, очень занятая изучением кривого стыка стены и потолка.
– Ладно, располагайтесь. Если хотите, делайте уборку, если не хотите сами – можете не делать, я кого-нибудь найму.
– Не хотим, нанимай, – кивнула Асани, с явным отвращением изучая заросли паутины на сетках кроватей и залежи пыли в углах, я не стала спорить.
Роман кивнул и подхватил свою сумку:
– Я тоже заселюсь, устрою Толика и приду к вам вечером, поведу на экскурсию. Можете сами куда-нибудь сходить, сегодня пятница, будет много народу на улицах, можете общаться – здесь довольно безопасно, в центре всегда дежурит полиция, если заблудитесь, просто покажите пропуск, вам покажут дорогу к общаге. Все, я пошел.
Он вежливо кивнул Асани, посмотрел на меня, дождался, пока я на него посмотрю. И что-то такое сделал глазами, от чего у меня внутри опять шевельнулась та магия, я не сдержала улыбку, он улыбнулся с победным видом и ушел. А мы принялись приводить себя в порядок и обживаться.
Для начала мы узнали, что душ и туалет у нас общие на этаж, это привело нас в такой шок, что мы даже больше часа друг друга не подкалывали. Потом мы узнали, что здесь есть оранжерея на крыше, там можно обновить запас силы земли и жизни, решили сходить.
То, что на плане пожарной эвакуации гордо называлось оранжереей, оказалось очень посредственным зимним садом. Сквозь пыльные стекла двускатной крыши проникали солнечные лучи, к ним тянули слабые листики деревья в кадках, в мутном бассейне глубиной по колено плавали рыбки и блестели монетки, хотя для рыб это вредно. Я с сомнением осмотрела все это богатство, порадовалась, что хотя бы часть стекол крыши открыта на проветривание, закрыла глаза и пощупала несчастные деревья магически – бедные-бедные деревья, как от них запитаться, если им самим нужна подпитка?
Асани тоже смотрела на это сомнительное счастье с брезгливой миной, посмотрела на меня и сказала:
– Не знаю, как ты, а я здесь надолго задерживаться не собираюсь, я даже чемоданы полностью распаковывать не буду. Сегодня же напишу папе, чтобы он выслал мне денег на нормальное жилье, и твой сделает то же самое, хотя бы для того, чтобы не отставать. Просто имей в виду.
Я молча кивнула – большего от меня не требовалось. Мы спустились в комнату, Асани разложила банки и щетки на всех горизонтальных поверхностях, и стала наводить красоту, а я просто переоделась, причесалась и вышла на балкон, посмотреть на город и посушить волосы. Он был не застеклен, на железных перилах облупливалась краска в множество разноцветных слоев, по стене взбирался виноград, у второй стены стоял рассохшийся от возраста деревянный стул со сломанной спинкой, я магией отряхнула с него пыль и присела, оперлась на перила и стала смотреть вниз. К парадной подъезжали кареты, новые студенты выгружали вещи и поднимались, такие разные – эльфы, друиды, люди, гномы. Я здесь действительно не буду выделяться.
Город с высоты третьего этажа и правда выглядел зеленым – деревьев было больше, чем домов, по крайней мере, с этой стороны общежития. Прямо напротив утопал в розах детский сад, с площадками, беседками и качелями, за ним был парк, очень геометричный и ухоженный, дальше шла набережная реки, на дальнем берегу тоже был парк, но уже дикий, хотя я, своим опытным взглядом, сразу рассмотрела, что он рукотворный – деревья были высажены по системе, правильно подстригались и вовремя вырубались, очень с любовью выращенный парк, вот бы там погулять. Справа мне закрывал обзор виноград, слева был соседский балкон, отделенный символическим заборчиком по пояс, по ту сторону сушились на веревке женские вещи, стоял маленький круглый стол и один стул, такой же старый, как у меня, но чистый и с подушечкой. Открылась дверь, на соседский балкон вышла красивая девушка с оливковой кожей и темно-зелеными волосами, вроде бы дриада, но я была не уверена – в этом городе ни в чем нельзя быть уверенной. Я кивнула:
– Добрый день. Я Уллини… э, Улли. Я поступила на первый курс.
– Привет, – улыбнулась девушка, – Лейли, второй. Сегодня заселились?
– Да, только что, – я попыталась не выглядеть убитой этим общежитием, но судя по смеху соседки, у меня плохо получилось.
– Воду отключают в десять вечера, очередь в девять где-то человек тридцать, так что лучше мыться днем. Утром включают в пять, жаворонки успевают помыться без очереди. Босиком в душевую не заходи, вообще никуда босиком не заходи. Кухней лучше не пользуйся, там плита сломана, ходи на второй этаж. Использовать нагревательные приборы в комнате нельзя, но все используют, во время проверок прячут. У кого хватает сил, греют чай магией. У тебя, я вижу, хватает?
– Ага.
– Повезло. Еду в комнате лучше не хранить, здесь водятся крысы, и если они у тебя что-нибудь найдут, они будут приходить постоянно. Если с деньгами не очень плохо, можно питаться в кафешках, здесь за углом есть хорошая, у них с семи до десяти дежурный завтрак, дешево и вкусно. Если денег нет, можно ходить в бесплатную столовую в первом корпусе, но это не для слабаков. Какой у тебя факультет?
– Жизнь.
– Это седьмой корпус, значит. Там в соседнем здании кафе "Четыре рудокопа", хорошее. И рядом рынок, многие просто покупают там еду и в парке на лавочке обедают, парк напротив "Рудокопов", между храмом и рынком.
– Спасибо.
– Обращайся, – подмигнула Лейли, я решила проявить внимание, и тоже спросила:
– А у тебя какой факультет?
– Медицинский. Если кто-то будет умирать – это ко мне, зови.
Я засмеялась, услышала, как открылась дверь в нашу комнату из коридора, попрощалась с Лейли и вернулась в комнату. Там заканчивала туалет Асани, в дверях стоял по-летнему одетый Роман, в светлых брюках и рубашке с короткими рукавами, открывающими загорелые мускулистые руки, я глаз отвести не могла, хотя старалась изо всех сил.
– Ну что, готовы к экскурсии? Там внизу команда уборщиков ждет отмашки, мы их впустим и уйдем, не будем им мешать, вернетесь уже в чистую комнату.
– Я готова, – кивнула Асани, напоказ поправила завитые локоны, раньше она никогда так не укладывала. Она смотрела на Романа, поворачиваясь к нему разными сторонами, а я смотрела на нее – красивая. У меня волосы длиннее, почти до колен, но из-за волнистости они приподнимаются. А у Асани в ровном виде до середины бедра, накрученные получились по пояс, очень красиво, у меня так не получалось. Ее демонстративная презентация себя Роману выглядела подозрительно после того, как она говорила, что он ей не интересен, потому что беден. Я бы не сказала, что он беден, какой-никакой, а княжич, но у Асани, видимо, планка была повыше.
– Ты готова? – спросил меня Роман, я представила себя, какой он меня сейчас видит – недосушенные волосы во все стороны, сарафан мятый. Разгладила сарафан магией и кивнула:
– Да. Мы же не в театр идем?
– Нет, мы просто прогуляться, может быть, одежду купим, если по пути что-нибудь понравится. Идем, – он вывел нас в холл, пригласил наверх команду профессиональных уборщиков, представил нас вахтерше, показал карту.
Через полчаса мы неспеша шагали по центральной улице, она называлась Бульвар Поэтов, мне нравилось. Улицы, на самом деле, было две, по ним ездили кареты и верховые, а между этими улицами шла широкая пешеходная улица, отделенная от каретных клумбами и газонами с цветущими деревьями. Народу было море, со всех сторон шумели фонтаны, раздавались голоса, все друг друга понимали – в Верхнем Городе установлен специальный артефакт, я не знаю, что бы я без него делала в этом разнообразии культур и языков. На первых этажах домов вдоль улицы были рестораны, кафе и магазины, Асани рассматривала их с раскрытым ртом, совершенно не слушая то, что рассказывал Роман о городе и нашей будущей учебе. Когда мы раз в десятый обратились к Асани, а она отмахнулась, мы стали тихо разговаривать между собой, она не обращала внимания.
