Текст книги "Любовь нельзя купить"

Автор книги: Франческа Клементис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– Самое лучшее – это то, что не нужно думать о движениях; как только выучишь их, можно сосредоточиться на человеке, с которым танцуешь, – сказал Грэм Фионе, которая никак не могла разобраться, с какой ноги начинать.

Фиона улыбнулась Грэму:

– Я думала, ты предпочитаешь те танцы, когда нужно думать о движениях, а не разговаривать с партнером.

– Ничего не имею против разговоров. Но у меня не очень-то хорошо это получается. Ты же сама утверждала, что я всегда говорю что-то не то и тем самым всех огорчаю.

«Да, я говорила это, – вспомнила Фиона. – Очень умно с моей стороны. Вот что получается, когда заранее не подумаешь. Если бы я на самом деле хотела, чтобы он хоть раз по-настоящему поговорил со мной, то я бы охотно примирилась с тем, что он сторонится моей семьи и всех наших знакомых».

– Вот почему я не одобряю стерилизацию, – произнесла она, продолжая мыслить вслух.

– Что ты сказала? – в тревоге вскричал Грэм.

Фиона вздрогнула:

– Просто я подумала о стерилизации.

«На самом деле я думала о том, что вот уже много лет невольно подвергаю тебя словесной стерилизации и теперь живу с последствиями».

– С чего это? – спросил Грэм больше из любопытства, чем с тревогой.

Имея четверых детей, они не раз обсуждали тему предохранения. Тогда как Грэм был готов пойти на это (а после того как Милли снова забеременела, он до того распереживался, что начал всерьез об этом задумываться), Фиона не заговаривала об этом уже несколько лет.

Фиона с трудом пыталась направить свои предательские мысли в более приятное русло.

– Просто никто из нас не знает, что будет, и не думаю, что людям не стоит предпринимать что-то такое, что имеет необратимые последствия, на тот случай, если они передумают.

Вид у Грэма был озабоченный. Фиона быстро успокоила его.

– Не обращай на меня внимания, – сказала она, надеясь, что он не воспримет это в буквальном смысле. – Просто я подумала о том, что ты не хочешь общаться, чтобы никого не огорчать. Ко мне это не относится. Я хочу, чтобы со мной ты разговаривал.

– А я что делаю? Мы ведь сейчас разговариваем, правда?

«Не так, как мне бы хотелось», – подумала Фиона и, ударив сама себя по лодыжке, ругнулась потихоньку.

– Так ты весь вечер будешь избегать разговора со мной? – спросил Джерри.

– Я не могу танцевать и одновременно разговаривать.

Тесс была рада, что притворилась преподавательницей йоги, а не учительницей бальных танцев. В танцах гораздо больше возможностей для того, чтобы схитрить.

– Мне казалось, что женщины претендуют на многоплановость. По-моему, все вы можете одновременно готовить еду не хуже Джейми Оливера [39]39
  Знаменитый английский шеф-повар, ведущий телевизионной программы о кулинарии.


[Закрыть], читать познавательную книгу, шить карнавальный костюм и смотреть телевизор.

– Может, ты помолчишь? Я тебя не понимаю.

Тесс время от времени поглядывала на Макса, который, кажется, нашел общий язык с Хитер.

– Ты думала о том, что я сказал в понедельник? – тихо спросил Джерри.

Тесс неотрывно смотрела на свои ноги, которые были так же ей неподвластны, как и чувства.

– Конечно, думала, – раздраженно ответила она. – Но ты ведь специально это сделал, правда? Чтобы я думала об этом. Ты только тем и занимаешься, что походя делаешь пустые заявления, которые заводят людей. Ни на минуту не поверю, что ты сказал правду.

«А может, он правду сказал?»

– Ты и сама неплохо умеешь себя заводить, – сказал он. – Вся эта болтовня насчет настоящей любви. Мне тоже было о чем подумать.

Тесс слушала его вполуха. Он явно намеревался снова сделать какое-нибудь подстрекательское заявление, которое заставит ее волноваться, пока она позднее не поймет, что для него это всего лишь игра.

– И ты думал?

– А может, ты и права. Потому что у меня разные чувства к тебе и к Хитер. И чем больше я размышлял об этом, тем больше задавался вопросом – не потому ли это так, что одно чувство сильнее другого?

Тесс подняла взгляд со своих ног на лицо Джерри, чтобы по морщинкам возле глаз определить, не шутит ли он. Морщинок не было.

– И к какому же выводу ты пришел? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос прозвучал бесстрастно.

А вот и морщинки появились.

– Пожалуй, я мог бы влюбиться в тебя.

Милли спокойно смотрела на обоих.

– Знаете, а в каком-то смысле – это облегчение. А то я уже начала было думать, что схожу с ума, становлюсь психом. Фиона мне только об этом и говорила.

Элисон съежилась в кресле. Милли преграждала ей отходные пути, чтобы та не могла улизнуть, хотя именно к этому и стремилась. Элисон надеялась, что Милли не станет безумствовать и не начнет бросаться вещами. Подобные сцены она видела в кино: обманутая жена разбивает свадебную фотографию, затем осколком стекла пронзает любовницу и падает на пол, прижимая к себе любимую мягкую игрушку своего ребенка.

А что, если Милли возьмет да и ударит ее рычагом от настольной игры, который находится в опасной близости от нее? Так или иначе, Элисон приготовилась защищаться.

– Все ясно, – продолжала Милли, глядя на Тима с горестным выражением лица. – Ты даже говорил мне, когда собирался встретиться с ней в первый раз.

– Потому что это было совершенно невинно, – пояснил Тим. – И сейчас тоже. Ничего же не было, совсем ничего.

– Тогда почему она сидит в нижнем белье?

«Значит, это все-таки довольно легкомысленная вещь, – подумал Тим. – Теперь буду знать».

– Это не нижнее белье, а очень дорогая майка, – с возмущением заговорила Элисон. – Никогда ее больше не надену. А продавщица еще уверяла меня, что никто не примет ее за комбинацию.

Тим не знал, что и думать. Надо бы потом выяснить.

– И кроме того, он говорит правду. Ничего не было, – прибавила Элисон не в поддержку Тиму, а потому, что ей казалось, что тем самым у нее прибавятся шансы выбраться из дома невредимой.

– А вы бы лучше помолчали, – сказала Милли, не глядя на Элисон.

– Это не было запланировано, – бубнил Тим, который не мог двинуть ни рукой, ни ногой и у которого шевелились только губы. – Когда ты сказала, что уйдешь, я подумал, что мне лучше остаться, чем уйти. Тебя здесь не будет, так что ты бы и не огорчилась…

Элисон закрыла глаза. «Если у меня и будет ребенок от этого человека, Господи, пусть ему достанутся мои мозги, а не его», – подумала она.

– А зачем ты вообще привел ее сюда, раз уж все так невинно? Почему бы вам не пойти в ресторан, где можно пялить глаза друг на дружку и непонятно зачем распинаться о том, что жена не понимает тебя? А если у тебя что-то другое на уме, почему было не снять номер в каком-нибудь грязном отеле с почасовой оплатой? Это было бы куда уместнее.

– Я хотел, чтобы Элисон увидела мой дом, – неловко проговорил Тим.

«Возможно, я много лет прожила в джунглях, очень далеко от цивилизации, – думала Элисон, – но даже я понимаю, что он говорит не то, что нужно в данной ситуации».

– Твой дом? Твой дом? – твердила Милли, держа в руках семейный портрет.

«Ну вот, началось!» – подумала Элисон, прикрываясь своим пальто.

Милли поставила портрет:

– А не наш? Его дом, видите ли.

Элисон взглядом отчаянно подавала Тиму знаки, что тема никуда не годится и ее надо срочно сменить.

– Разумеется, это наш дом, – продолжал разглагольствовать Тим. – И я горжусь этим. Вот почему я и хотел показать его Элисон. Ведь ее-то дом я видел.

Элисон только простонала.

Ее посыл дошел до Тима, но это ему не помогло.

– Конечно, я в нем не был, просто мы проехали мимо него на пикник, совершенно невинный пикник.

– Когда это было? – спросила Милли подозрительно спокойным голосом.

– На прошлой неделе, – ответил Тим.

Он почувствовал облегчение, потому что его заверения, кажется, успокоили Милли.

Жена кивнула, повернулась и вышла из гостиной. Она проверила все комнаты, особое внимание обращая на спальни.

– Туда мы не заходили! – крикнул Тим, желая соблюсти видимость приличий. – Только на кухню. Ну и в гостиную, конечно. Да, и еще в мою берлогу. Но мы там были недолго. Сама знаешь, двоим там тесно.

Элисон воспользовалась возможностью, чтобы собрать свои вещи.

– Я пойду, – тихонько сказала она Тиму.

– Да как ты смеешь шептаться в моем доме, да еще с моим мужем! – закричала Милли, вернувшаяся в гостиную. – Забирай свои вещи и проваливай!

Элисон не нужно было уговаривать. Она ринулась к двери, ни разу не оглянувшись.

Тим смотрел ей вслед чуть ли не с благодарностью за то, что она ушла. Теперь они с Милли смогут разобраться в недоразумении.

– А ты чего ждешь? – закричала на него Милли.

– Я думал, теперь мы сможем поговорить, – потерянно отозвался он.

– Мы уже поговорили. Ты рассказал мне, зачем привел сюда свою подружку, ту самую, которую брал с собой на тайные пикники, ту самую, которая показала тебе свой дом, чтобы ты показал ей наш. Больше говорить не о чем. Пойду возьму детей. Когда вернусь, чтобы тебя здесь не было.

– Да ты кипятишься просто потому, что беременна, – успокаивающе произнес Тим. – И с Натаном то же самое было…

– Убирайся! – заорала она.

Тим наконец понял, что она не шутит. И пошел наверх собирать вещи.

14

– Должен признаться, мне понравился прошлый вечер, – сказал Макс. «Кроме первого танца с твоей чертовой подружкой Хитер», – подумал он, но не произнес этого вслух, поскольку ему не хотелось обострять отношения с Тесс в это утро.

– Я же говорила тебе, что будет здорово.

Тесс еще не пришла в себя после очередного заявления Джерри. Она старалась больше не танцевать с ним в тот вечер, потому что была не в силах вынести еще один полный намеков разговор, после которого не будет спать всю ночь.

– Хотя мне показалось, что Милли вела себя немного странно, – прибавил Макс. – Пришла, бросила на нас своих отпрысков и исчезла, потом к концу вечера снова появилась в возбужденном состоянии и утащила детей, даже не поблагодарив нас за то, что мы присматривали за ними.

– Ей было не за что благодарить нас, – с виноватым видом проговорила Тесс. – Они не доставили нам хлопот.

– Ты права. И это тоже странно. Обычно это настоящие разбойники. Но вчера они просто просидели весь вечер на полу.

– Наверное, устали, – сказала Тесс, надеясь, что большие бокалы пунша, которые она им дала, тут ни при чем.

Она собиралась потом позвонить Милли, просто чтобы убедиться, что все в порядке. Внимания ей в тот вечер она уделила не очень много, поскольку была обременена собственными заботами.

– По-моему, это хорошо, что у нас теперь есть общее увлечение, – сказал Макс. – Ты была права насчет того, что нам нужно побольше времени проводить вместе. И думаю, что разговаривать надо побольше, – прибавил он, вспомнив слова Хитер, хотя они и вызвали тогда у него раздражение.

А у Тесс между тем возникло подозрение. Он не был таким сговорчивым с того времени, как объявил, что они разорены. К тому же ему не очень-то хорошо давались разного рода уловки, к которым прибегают, чтобы добиться своего.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила она.

Он поднял брови, намереваясь защищаться, и тогда Тесс жестом остановила его:

– Только не рассказывай мне, будто я все это вообразила. Я знаю тебя, и мы все это уже проходили. Поэтому просто скажи мне, что у тебя на уме?

Макс натужно раскашлялся, пытаясь выиграть время. Она задала тон разговору, и времени на раскачку у него уже не было.

– Хорошо, – произнес он наконец. – Думаю, нам нужно сейчас все продать. Ты согласилась на это, и вот теперь пришло время.

Тесс так и села:

– Я согласилась все обдумать и рассмотреть со всех сторон, когда это станет совершенно необходимым. Ты хочешь сказать, что нам прямо сейчас нужны эти деньги?

– Что-то вроде того.

Тесс недовольно застонала:

– И счетов больше не будет? Таких больших, как в последний раз?

Макс сел рядом с ней и положил руку ей на плечо:

– Обещаю, не будет ничего подобного.

– Тогда почему мы должны пойти на это прямо сейчас?

Похоже, ей предстояло важное решение, но ее голова была затуманена заумными играми Джерри.

– Помнишь, ты говорила, что мы должны не оглядываться назад, а вместе строить будущее?

Тесс смутно припомнила одну из нравоучительных лекций, которую читала Максу с неделю назад.

– Кажется, я говорила, что нам важно сосредоточиться на будущем, а не рассчитывать на то, что когда-нибудь мы сможем вернуться к нашей прежней жизни. Я старалась быть практичной.

Макс явно был доволен ее ответом.

– Я принял близко к сердцу то, что ты сказала. Ты была права. Нам нужно двигаться вперед. А после переезда сюда мы просто плыли по течению и зарабатывали столько денег, сколько хватает на то, чтобы только прожить. Но ведь так не может дальше продолжаться?

– Мне кажется, мы согласились, что будем так и делать, пока один из нас, а может, и мы оба, не найдем работу получше.

Макс поднялся, преисполненный гордости:

– Что ж, именно это со мной некоторым образом и случилось.

Тесс не понравились слова «некоторым образом».

– И что же конкретно? – осторожно спросила она.

– Я согласился войти в дело с Картером, Арчи и Равом.

Элисон обессилела. Тим всю ночь не давал ей спать своими разговорами. После столкновения с Милли она только и мечтала о горячей ванне, кружке шоколада и уютной постели.

– Как по-твоему, что она сделает? – спрашивал он ее снова и снова.

– Не знаю, – отвечала она, собирая по крупицам остатки терпения. – Ты же женат на Милли сотню лет. А я с ней только вчера познакомилась.

– Да, но ты женщина. Ты должна знать, как мыслят другие женщины.

– Но я никогда не была в ее положении. «И у меня нет шестерых детей, о которых нужно заботиться. У меня и одного нет, – с горечью подумала она. – И, наверное, никогда не будет, если он по-прежнему собирается спать на диване».

– Будет нечестно, если я буду спать с тобой, – сказал он. – Я же сказал Милли, что у нас ничего не было, и буду повторять это, пока она меня не простит и не примет назад.

– Не хочешь ли ты сказать, что когда вчера вечером пригласил меня к себе домой, то и планов не строил, что что-то должно произойти?

Тим надеялся избежать этого вопроса.

– Не могу отрицать, что, возможно, и надеялся, что, быть может, вероятно, ну, ты сама знаешь.

Элисон передернуло от того, что он неожиданно начал изворачиваться.

– Да будет тебе, – сказала она. – Ты отлично знаешь, что, приглашая меня к себе домой, собирался заняться со мной любовью.

Тим знаком дал ей понять, чтобы она говорила потише, словно Милли могла услышать их через два графства.

– Но как только ты пришла, я понял, что это будет нечестно. Ну не в семейном же доме.

– Значит, дело не в намерении, а в том, что место неподходящее?

– Пожалуй, что так, – сказал Тим, сбитый с толку этим вопросом.

– В таком случае, ты не будешь возражать, если я постелю тебе рядом со мной?

– Поскольку теперь она знает о нас, то все, что мы сделаем, оскорбит ее. Если бы не знала, то можно было бы на это пойти, не причиняя ей боли.

Элисон в изнеможении покачала головой от отчаяния:

– Как хочешь. Но я пошла спать. У меня утром операция.

Тим не слушал ее:

– Как по-твоему, а она не попробует найти мне замену?

– Едва ли она кого-то сможет найти, поскольку беременна двойней.

Тим поднял палец, собираясь ей возразить:

– Однако в поле зрения у нее кто-то есть. Его зовут Дэниэл.

– Кто это? – спросила Элисон почти без интереса.

– Не знаю. Милли окружила его тайной. Но встречалась с ним пару раз.

Эта мысль слегка оживила Элисон.

– Ну, если она и решится таким образом уйти, то какой ей смысл возвращать тебя, а?

Тим медленно покачал головой:

– Теперь я должен очень внимательно продумывать все, что буду предпринимать. Я не могу бросаться в крайности. Нам нужно все обговорить. Самый главный вопрос, который я должен задать самому себе – с кем я хочу остаться.

«А я уже ни о чем не хочу говорить, – подумала Элисон. – Я задала этот вопрос и ответила на него. Ты в моем доме только несколько часов, а уже свел меня с ума. Сделай же мне ребенка и возвращайся к своей ненормальной жене и детям, которые без ума от настольных игр с рычагами!»

Элисон без сил лежала в постели. Ей вдруг захотелось оказаться в зоне боевых действий с Габриэлем, чтобы уклоняться от пуль, а может, и повстречаться с одной из них. Все лучше, чем это.

* * *

– Я вышвырнула его, – сказала она.

Фиона некоторое время переваривала услышанное.

– Ты уверена?

Милли вздохнула:

– Нет, не уверена, наверное, у меня были галлюцинации, это, вероятно, нормально при беременности. Да, я уверена!

Фиона неспешно собралась с мыслями. «Думай, что говоришь», – предупредила она себя.

– Просто мне интересно, как ты догадалась, что что-то было, когда пришла? То есть, они что…

– Застукала ли я их с распростертыми крылышками на раскладном диване? Нет. Но они были вдвоем дома. Она сидела в нижнем белье и пила сок, который я покупаю специально для Люси, а у Тима был виноватый вид.

Фиона осторожно сказала:

– Я понимаю, что он поступил неправильно, пригласив ее, даже если они ничем и не занимались, но я все же думаю, что тебе надо поговорить с ним.

– Ты меня уже уверяла, что я все это себе вообразила, что это кризис среднего возраста, а мне нужно купить сексуальные трусики и все такое. «Просто поговори с ним», – вот твои слова. Что ж, теперь уже поздно.

Фиона не стала на нее давить. Рана была слишком свежая, чтобы можно было спокойно все обдумать.

– И что же ты теперь собираешься делать? – спросила она.

Милли пожала плечами:

– Рожу пару ребятишек. Буду одна воспитывать всех шестерых. Обыкновенное дело. Ладно, я тебе сообщу, что будет новенького. А теперь мне нужно бежать, меня тошнит.

Фиона проклинала Тима за его гнусное поведение по отношению к Милли, да еще в такое время. И еще она сердилась на себя за то, что не восприняла ее опасения более серьезно. Но откуда ей было знать, что эта его старая подруга такая шустрая? Если бы она это предвидела, то смогла бы сделать что-нибудь, запугала бы Тима, чтобы он не заходил так далеко.

И тут она вспомнила про телефонный звонок Тима ее мужу на этой неделе и про их небольшой секрет, который Грэм отказался обсуждать.

Грэм что-то знает, Фиона была уверена в этом. Если он знал насчет Тима и Элисон и ничего не сделал для того, чтобы образумить друга, тогда пусть сам за все и отвечает.

Тесс лежала на диване и прослушивала звонки, которые все до одного были от Джерри.

– Я знаю, что ты дома, Тесс, пожалуйста, сними трубку. «Учителки в ночи, – принялся напевать он, – ду-би-ду-би-ду».

– Слышала анекдот про мужчину, который не на той женился?

– Я позаимствовал твой прием и усыпил весь класс, хотя у меня это и не было запланировано. Они уснули от моего объяснения, что такое гравитация, так что у нас только десять минут. Я бы тебя еще больше удивил, если бы ты только взяла трубку и позволила мне сказать еще несколько глупостей.

– Ты знаешь, что в «Теско» была морковь в отделе с «особым предложением»? Как насчет тайного свидания попозже в отделе овощей и фруктов? Моя очередь покупать булочки.

– Привет, Тесс, это всего лишь я…

Тесс вскочила и сняла трубку:

– Привет, Фиона!

– Фильтруешь звонки? – спросила Фиона. – Кого опасаешься больше всего?

– Вообще-то я была в ванной.

– Лгунья, – ласково произнесла Фиона. – Но теперь это неважно. Думаю, тебе интересно будет это услышать: Милли выгнала Тима.

Тесс в ужасе выслушала всю эту грязную историю до того самого места, когда Милли увидела в гостиной постороннюю женщину в одном дешевом нижнем белье.

– Бедная Милли, – сказала Тесс. – И бедные дети!

– Вот что происходит, когда поступаешь неосмотрительно, забывая о семье.

– Фай. Я понимаю, к чему ты клонишь, но переживать-то не о чем. Ничего подобного не случится.

– А вот мне так не кажется. И я уверена, что Тим тоже был убежден, что ничего не случится. Но ситуация имеет обыкновение выходить из-под контроля, и ты только посмотри, чем кончилось. Ты хочешь то же самое сделать с Ларой?

– Я уже сказала, до этого не дойдет!

Фиона отступила. Она высказала свое мнение; больше она ничего не могла сделать.

– Чем мы можем помочь Милли? – спросила она у Тесс. – На неделе, когда дети в школе, с ней все в порядке, а вот выходные покажутся ей тоскливыми.

– Почему бы нам всем вместе не собраться в воскресенье, как раньше? – предложила Тесс.

Фиона заколебалась:

– Без Тима она почувствует себя необычно.

– Это если мы все не соберемся. А такого еще никогда не было, так что не так будет и заметно, что его нет. Можем пойти к Картеру. Там по воскресеньям отличные обеды.

– Мне больше ничего в голову не приходит, – нехотя проговорила Фиона. – Может, заедем за тобой утром? Пусть дети сполна насладятся Дерьмовой долиной.

Тесс пропустила дружеский прикол мимо ушей.

– Утром мы должны пойти в церковь. Таково требование школы, где учится Лара.

– О господи, прости, Тесс, – сказала Фиона с искренним сочувствием.

Тесс рассмеялась:

– Вообще-то это не так и страшно. Но эта церковь немного отличается от тех, в которые мы ходили, когда были детьми.

– А я вообще никогда в церковь не ходила. Очень уж там скучно.

– Обещаю тебе, что в этой церкви не бывает скучно, – хмыкнула Тесс. – А почему бы нам вместе не пойти? И не сделать это главным событием дня?

– Нас церковь не интересует, – манерно произнесла Фиона. – Уж слишком мы темные.

– А что, если я скажу тебе, что в церкви детей забирают на час в воскресную школу?

Фиона задумалась над этой заманчивой перспективой и тотчас переменила свое мнение.

– Я смогу вздремнуть, пока они там, – сказала она – А Грэм пусть прихватит какую-нибудь книжку и почитает под скамеечкой. Может, не так будет все и плохо.

– Мне кажется, Милли нужен покой, – прибавила Тесс.

Фиона согласилась.

– А бывает такое, что детей не пускают в воскресную школу? – спросила она, вспомнив о четырех юных разбойниках Милли.

– Ну уж не в первый день, это точно, – рассмеялась Тесс. – Ну так как, идем?

– Пожалуй. Позвоню Милли и расскажу ей об этом. И кстати, я не забыла о тебе и твоем поклоннике. Помни о Милли, прежде чем решишься на что-то. Думай о том, что со случайно нанесенной раны начинается резня.

– А что, если это не случайно? Что, если, предположим, я люблю его?

– Может, и Тим любит ту женщину, – резко произнесла Фиона. – И по-твоему, это дает ему право разрушать жизни других людей?

«Не знаю», – подумала Тесс, но ей было слишком стыдно это произнести.

Дорогой Грэм!

Я не хотела рассердить тебя. Правда, я не играю с тобой ни в какие игры. Просто это так важно, что я хотела сказать тебе об этом при встрече. Проще уладить недоразумения, прежде чем они выйдут из-под контроля.

Однако мне следовало бы повнимательнее отнестись к твоим чувствам. Извини.

У нас есть дочь. Ее зовут Элоиза, в честь нашей любимой песни, помнишь? Она родилась 15 ноября 1983 года в 17.33 и весила 8 фунтов 4 унции. Я могла бы принести книгу записей о ее жизни, но придержу все подробности до нашей встречи. Сейчас она учится в университете, в Суссексе, изучает философию. Она умная и красивая.

О тебе она ничего не знает. Вскоре после того, как она родилась, я вышла замуж за человека по имени Дэвид, и она выросла с убеждением, что он ее отец.

Но Дэвид умер в нынешнем году, и Элоиза приняла это слишком близко к сердцу. Не знаю, правильно ли я поступаю, но думаю, ей пора узнать, что он не настоящий ее отец, что у нее еще есть ты.

Знаю, что сейчас ты меня ненавидишь за то, что я все эти годы скрывала от тебя нашу дочь. Но я думала больше о ней, чем о тебе. И даже сейчас она для меня – все. Поэтому, прошу тебя, можешь относиться ко мне, как угодно, но подумай об Элоизе и спроси у себя, есть ли у тебя силы и желание принять какое-либо участие в ее жизни.

Понимаю, что тебе будет нелегко, поэтому терпеливо буду ждать, пока ты со мной свяжешься.

С любовью. Крис

* * *

Зазвонил телефон. Не задумываясь, Грэм снял трубку.

– Ваша жена, – холодно объявила Энни.

– Привет, Фай, – сказал он.

Грэм слышал свой голос, но так и не понял, что он произнес. Он был далеко: в Суссексе, со своей старшей дочерью.

– Прости, что ты сейчас сказала? – спросил он, резко опустившись на землю.

– Тим ушел от Милли, – повторила Фиона. – И, думаю, ты знаешь, почему.

– Откуда мне это знать?

– Он ведь вытащил тебя в понедельник, чтобы выпить, чего никогда раньше не делал, и не думаю, что для того, чтобы обсудить достоинства новой серии автомобилей «БМВ».

– Я не знал, что он собирается предпринять что-то опрометчивое, – сказал Грэм. – Кажется, я его от этого отговорил.

– А вот и нет. Если бы ты мне об этом рассказал, может, я и смогла бы что-нибудь сделать. Но ты не дал мне такой возможности, а теперь слишком поздно.

Грэму стало тошно.

– Как Милли отнеслась к этому?

– А как, по-твоему? Я, со своей стороны, делаю все, что в моих силах, а ты уж постарайся образумить Тима.

– А что я могу сделать? Мы с ним не лучшие друзья.

– Однако вы встречались в понедельник, так ведь? – холодно произнесла Фиона. – Мне все равно, что ты будешь делать. Отчасти это и твоя вина, поэтому лучше тебе найти способ, как вернуть его к Милли, прежде чем бедной женщине придется одной рожать двойню.

– Ладно. – Грэм понял, что обсуждать тут нечего.

– Да, и вот еще что, – прибавила Фиона. – В воскресенье мы идем в церковь.

Грэм не понял, к чему это загадочное замечание, поэтому проигнорировал его и сосредоточился на хорошо знакомом чувстве, признав, что виноват. Он неохотно оторвался от экрана монитора и переключил внимание собственных ошибок на чужие.

– Я удивился не меньше, чем ты, – сказал Макс за обедом.

Он вернулся к продолжению дискуссии, начатой ранее. Тесс надеялась, что все это она вообразила, что уснула среди бесконечных звонков Джерри и ей приснился ужасный кошмар. Но нет, все правда, и Макс снова пытается втянуть ее в бесконечный спор.

Она сидела на диване с чашкой чая, едва ли не таким же черным, как у Хитер. Теперь она понимала, почему ей нравится такой чай. Он до того крепко заварен, что действует почти как наркотик, дешевый, легальный допинг, который успокаивает, да и стоит гораздо дешевле, чем конфеты «Кит-кэт».

Макс рассказал ей о вчерашнем собрании в клубе.

– Думал, там будем только мы с Картером, но Рав с Арчи тоже пришли. И Джон, – прибавил он.

– Что еще за Джон? – спросила Тесс.

Она знала только одного Джона – Бесподобного священника, но Макс не произносил его имени, не сжав кулаки.

– Джон. Священник. Отчасти, очевидно, это была его идея.

«Вот как? – подумала Тесс. – С каких это пор у священников появились идеи? Почему бы им не продолжать навещать бедных и не поощрять пожилых женщин к цветоводству?»

– Как бы там ни было, – продолжал Макс, – я рассказал им все об «Органике», почему дело развалилось, и, похоже, они именно этим заинтересовались. Мы проговорили целую вечность.

– Что? Они собираются начинать дело, которое обречено на провал? Которое ввергнет их в крайнюю нищету? Теперь мне все понятно.

– Ты можешь выслушать меня серьезно или нет?

Тесс махнула рукой, что он истолковал как разрешение говорить дальше.

– Прежде всего, – продолжал Макс с гораздо большим воодушевлением, – это совсем не похоже на историю с нашим кафе. Картер полностью владеет рестораном, и у него есть разрешение на расширение, что он собирается сделать уже несколько лет. Так что дополнительных расходов скорее всего не предвидится. Он прибавит небольшую торговую площадь, чтобы продавать экологически чистые продукты, которые пользуются спросом у нормальных людей, ничего экстравагантного или по завышенным ценам, а ресторан по утрам будет работать как кафе.

Тесс удивленно покачала головой:

– Не понимаю я тебя, Макс. После всего того, через что мы прошли, что переживаем сейчас, почему тебе вдруг захотелось заняться заведомо провальным делом? Сколько еще ты будешь тащить нас вниз?

Макс умоляюще посмотрел на нее.

– Откуда ты все знаешь заранее? – спросил он. – Как так вышло, что ты прожила со мной столько лет и так и не поняла меня?

Тесс всегда начинала волноваться, когда спор переходил от частного к общему. В результате появлялось больше возможностей для взаимных обвинений.

– Чего я не поняла? – спросила она в свою защиту.

Макс сглотнул слюну:

– Все, что мне нужно, все, о чем я всегда мечтал, – это реализовать свой потенциал, добиться чего-то. Если мне не удается вести небольшое дело, заметь, речь не о межнациональной корпорации, значит, все мое образование никуда не годится, вся работа, которую я провернул, – псу под хвост, а мои амбиции пустые. Я с таким же успехом мог бы поступить на гражданскую службу, как мой отец, и похоронить себя среди безвестных посредственностей.

И тут Тесс поняла. Ему нужно доказать мамочке с папочкой, что он продвинулся дальше, чем они. Именно этого большинство родителей и желает своим детям, и это самая низкая планка, которую им предстоит взять. Ему нужно это сделать, она это понимает, но ее настораживает то, что отчаяние закрывает ему глаза на возможность реализоваться.

Макс просто сидел и ждал реакции со стороны Тесс. Она начала, тщательно подбирая слова:

– Итак, ты знаком с этими людьми несколько недель, и они согласились финансировать новое для нас дело с железной уверенностью, что с нашей стороны абсолютно нет никакого риска?

Макс слегка покраснел:

– Речь не о том, что риска нет. Именно мой опыт подвел их к этому предложению, и, ты должна признать, это разумное предложение, но понятно, что и нам придется внести свою долю.

«Что и требовалось доказать», – подумала Тесс.

– Не сомневаюсь. Значит, и мы должны вложить деньги в эту аферу?

– Ну разумеется, Тесс. Если мы не вложимся, тогда это не будет нашим делом. Я буду всего лишь продавцом. Рав с Арчи тоже вкладывают деньги. Они-то больше всего и рискуют.

– Я рада за них. Но между ними и нами большая разница: у них есть деньги, а у нас нет. По правде, мы в минусе, если принять во внимание все наши долги.

– Знаю, Тесс, но кое-что мы скопили.

Он поздравил себя с тем, что так и не сказал ей, что произошло, когда он в последний раз подсчитывал деньги. Но на этот раз он проверил цифры раз десять, прежде чем успокоился.

– И?

Макс воспринял это положительно. Она на него не кричит. Значит, готова выслушать.

– Я оценил наши вещи, все, что сданы на хранение. Да, я не говорил тебе, что занимаюсь этим, но рассчитывал, что ты не станешь возражать. Просто это дало мне возможность узнать, какими суммами мы располагаем, прежде чем строить какие-либо планы.

– И?

Односложные вопросы Тесс начинали раздражать его.

– Если мы продадим все, что у нас на хранении, то у нас хватит денег, чтобы расплатиться с долгами (кроме тех, о которых ты не знаешь) и прожить еще месяца два, если мы будем очень, очень экономны. После этого мы должны начать получать приличный доход.

Он не сказал Тесс, что уже подбирался к кредиторам с этим предложением. Бумаги других партнеров произвели на них неплохое впечатление, и они решили, что это разумный план, с помощью которого можно будет со временем расплатиться с долгами. Им также известно, что в случае банкротства им уже не видать денег, не то что теперь, когда выручены деньги от продажи имущества несостоятельного должника. Есть еще, конечно, дом, но, имея часть имущества, оставшуюся после удовлетворения претензий кредиторов, лучше оставить ее как собственность, которая может приносить деньги от сделки внаем. Во всяком случае, таким образом можно получать хоть какой-то доход.