Текст книги "Убийство ворон (ЛП)"
Автор книги: Флуд Эвелин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
Глава третья. Данте
Рокко молча стоит рядом со мной, наблюдая за шоу, но не думаю о новостях, которые он только что передавал прервавшись прямо посреди, его внимание привлекли Вороны.
Нет, мои мысли полностью сосредоточены на женщине, которая приводит меня в бешенство. Катарина поднимает голову, ее крики легко различимы среди криков других Воронов.
Она скорбит, несмотря ни на что, и легчайший укол вины пронзает мою грудь. Антон Маранзано мертв из-за своей двойной игры. Он даже не был особо полезным «кротом», слишком преисполненным чувства собственной важности, чтобы в его голове оставалось много места для чего-то стоящего.
Он сделал свой собственный выбор, пытаясь пробиться наверх в мире, который всегда собирался его пережевать и выплюнуть. Я не собираюсь лить слезы из-за предателя.
Тем не менее, я почувствовал толчок в груди, когда Вороны начали кружить. Они знают, как устроить шоу, упиваясь своим вороньим прозвищем. Их методы общеизвестны, но такое редко можно увидеть на публике. По крайней мере, до сих пор.
Кэт встречается со мной взглядом, и я опускаю подбородок в знак признательности.
Сообщение получено.
Я слушаю Рокко вполуха, пока он продолжает с того места, на котором остановился, но затем моя голова резко поворачивается в сторону. – Скажи это еще раз.
Его губы плотно сжимаются. – Николетта Фаско мертва.
Это объясняет отсутствие Джио. Обычно он был бы здесь, прятался по углам и рычал на всех, но его нигде не видно. – Каким образом?
Рокко переминается с ноги на ногу. – Пока не уверен.
Старшая дочь криминального авторитета Фаско мертва. Это неожиданно, а я не люблю сюрпризов. – Выясни.
Мои губы сжимаются, когда Вороны расходятся, оставляя тело Антона там, где оно лежит, у северного дуба. Красные листья колышутся на ветру, они такого же цвета, как лужа крови под ним.
Кэт тихо разговаривает со своим вторым, громоздким татуированным блондинистым ублюдком, который смотрит на нее со слишком большой одержимостью во взгляде. Доменико Росси сам по себе является тихой силой. Так и должно быть, поскольку он руководил Воронами в отсутствие Кэт в течение нескольких месяцев.
Меня колет любопытство. Один день здесь, на следующий – уже нет. Необычно для наследницы так долго отсутствовать, особенно когда пять криминальных семей так сосредоточены на текущем потоке. Это первый случай в истории так называемого «Университета Мафии», когда все пятеро наследников учатся одновременно.
Линии фронта уже начертаны.
Отношения между семьями американской мафии меняются, и я не могу сказать, в какую сторону лягут карты. Пока нет.
Но если дочь дона Фаско мертва, значит, опасность витает в воздухе.
Рокко прослеживает за моим взглядом. – Все еще тоскуешь?
– Отвали, – рявкаю я. Никого нет достаточно близко, чтобы услышать низкий смех Рокко. Он единственный, кому я позволил бы выйти сухим из воды.
– Как поживает наша маленькая наследница?
Его тон слегка презрительный, когда мы идем в ногу, покидая Внутренний Двор, чтобы направиться в обеденный зал. Преподаватели настаивают на том, чтобы мы соблюдали распорядок дня.
Мы могли убивать друг друга четыре часа, но в пять? Сядьте на свою задницу и ужинайте вместе, как цивилизованные люди.
– Не недооценивай ее, – предупреждаю я его, бормоча под нос. Кэт не смотрит на меня, когда мы проходим мимо, она полностью сосредоточена на том, что говорит ей ее правая рука. – Все наследники опасны, Рокко.
И женщина, вонзающая кинжалы мне в спину, вполне может быть самой опасной из всех.
Глава четвертая. Катарина
– Он пялится на тебя. – Голос Дома звучит на грани насилия, и я скрещиваю руки на груди, чтобы не ударить его по лицу, совсем как в детстве. – Катись к черту со всем этим дерьмом, Доменико. Есть что сказать полезного?
Дом наклоняет голову, но его челюсть все еще дрожит, когда он загораживает меня от Данте. Просто чтобы подразнить его, я делаю шаг вправо. Его ноздри раздуваются. – Кэт.
Смягчаясь, я закатываю глаза. – Беспокоишься, что я упаду в обморок от ощущения его взгляда на себе? Я думаю, мы в безопасности.
Дом опускает взгляд на мою шею. – Ты уверена в этом?
Я подхожу на шаг ближе. – Ты не должен читать мне лекцию о моем выборе, Доменико. Ты хочешь быть моим силовиком? Трать меньше времени на то, чтобы строить мне гребаные щенячьи глазки, и больше времени на то, что важно.
Его глаза закрываются. – Прекрасно. Николетту Фаско нашли мертвой. Зарезанной. Это было жестоко.
Его резкая смена темы заставляет мои мысли спотыкаться друг о друга, пытаясь уложить информацию в голове. – Ублюдок.
Мои мысли мгновенно переключаются на Маттео, но я отбрасываю их. Никто из нас не охотится за женщинами или детьми.
Это почти святое. Есть только одно исключение, и оно, черт возьми, точно не было застенчивой девушкой, которая проводила большую часть своего времени, уткнувшись в книгу. Нет, единственное исключение из Cosa Nostra, пяти преступных семей мафиозной Америки... это я.
Какая везучая сучка.
Но слова моего отца, сказанные во время нашего разговора ранее, всплывают в моей голове, и я хмурюсь. Совпадение… Я не могу игнорировать такую возможность, какой бы неприятной она ни была.
Я не очень хорошо знала Николетту, поскольку она находилась под надежной защитой отца и брата. Но за эти годы мы встречались несколько раз на заранее организованных мероприятия Cosa Nostra, и она всегда была милой.
Последнее, что я думала, что когда-либо скажу о Фаско. – Я не видела здесь Джованни.
Дом качает головой. – Ходят слухи, что он собирается сжечь всю гребаную страну дотла. Они бросили на это все, что у них есть. Он уехал сегодня утром.
Могу себе представить. Из нас пятерых, составляющих наследников, Джио, без сомнения, самый безрассудный. Стефан, вероятно, мог бы побороться с ним за это звание, но он слишком тихий, чтобы по-настоящему закрепить за собой титул.
– Мне это не нравится, – говорю я тихо, и он кивает. – Будем наблюдать.
Данте проходит мимо с Рокко, и мы разворачиваемся, следуя за ними, пока они направляются в столовую. Все в кампусе направляются в ту сторону, поток тел загораживает вход, когда все спешат попасть внутрь. Я ловлю пару своих Ворон на драке с несколькими из Азанте, и один из них бледнеет, когда они ловят мой взгляд, отступает назад и шипит на остальных.
Данте проходит первым, Дом и я следуем за ним.
– Ненавижу это дерьмо, – бормочет Дом, и я фыркаю в знак согласия. Часть сделки, заключенной при посредничестве семей, гласит, что все студенты университета должны есть вместе. На этом они тоже не остановились.
– Я принесу тебе тарелку. – Дом уходит прежде, чем я успеваю ответить, оставляя меня смотреть в его удаляющуюся спину. Данте оборачивается, когда Рокко уходит в секцию, которую они заняли для В'Ареццо. – Ты идешь?
Я протискиваюсь мимо него, улавливая его тихий вдох. – А ты?
Мы оба направляемся к главному столу. Пять кресел, расставленных почти как гребаные троны. По одному для каждого наследника.
Мы вместе преломляем хлеб каждый вечер. За завтраком и обедом мы можем сидеть где захотим, но за ужином наследники ужинают вместе.
Лучиано уже там, откинувшись назад с отсутствующим выражением лица, которое проясняется, когда мои каблуки стучат по каменным ступеням. Он выдвигает стул рядом с собой. – Маленькая ворона.
– Морелли. – Игнорируя его жест, я сама выдвигаю стул в конце стола и опускаюсь на него. Таким образом, мне придется мириться только с одним из них.
Данте задерживает один из его людей, и я тихо вздыхаю с облегчением, когда Стефано протискивается мимо него, выдвигая стул рядом со мной. Данте переводит взгляд на нас, но ничего не говорит, подходя и занимая место рядом со Стефано, которое Люк освободил для меня.
– Так любезно с твоей стороны, сохранить для меня место, Морелли. – Его голос низкий, но хорошо слышен за столом.
– Я не что иное, как сама услужливость, В'Ареццо, – ровно отвечает Люк.
Игнорируя избыток тестостерона, я смотрю на стол Фаско. Они сидят молча, без позерства и добродушных подколок, которые мы обычно видим. Их взгляды постоянно устремляются на пустое место по другую сторону от Люка.
– Николетта Фаско, – бормочет Стефано, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он снова побрил голову, короткие каштановые волосы, которые у него были раньше, сменились новой стрижкой. Его татуированные руки постукивают по столу, всего один раз. – Ты что-нибудь знаешь?
Дом приближается с тарелкой еды в руках, его взгляд перемещается между нами, прежде чем я машу ему, чтобы он подходил ближе. Он протягивает ее. – Я проверил это.
– Спасибо. – Я беру ее у него, в животе урчит, когда до меня доносится аромат сытной, свежеприготовленной еды, и он возвращается к нашей группе.
Возвращая свое внимание к Стефано, дожидаясь, пока прожую кусок стейка, прежде чем ответить, взвешивая свои варианты.
Никто из наследников не является союзником. Не совсем. В нашем мире невозможно сформировать настоящую дружбу. Но Азанте и Корво, вероятно, ближе, чем остальные. Мой отец регулярно встречается с Сальваторе Азанте за покером, каждый из них проверяет другого. Альянс не является официальным, но что-то в нем есть.
– Пока нет. – Я стараюсь говорить тихо. – Ты?
Он качает головой. Остаток нашего ужина проходит в тишине, я навостряю уши, пытаясь уловить тихую дискуссию Люка и Данте. Стефано молчит рядом со мной. Вероятно, он израсходовал свою норму слов на год одним этим вопросом.
Отодвигая пустую тарелку, я бросаю взгляд на стол Ворон. Стройная шатенка умоляюще смотрит на меня, практически напрягшись в своем кресле, и я хмурюсь, качая головой. Она почти подпрыгивает, и когда я вопросительно поднимаю бровь, она достает свой телефон и преувеличенно размахивает им в воздухе.
Доставая телефон из кармана, я поворачиваю его так, чтобы не смотрели любопытные глаза, и просматриваю свои сообщения. Имя Эми всплывает вверху.
«Фильмы и «Маргарита»?»
Я смотрю на сообщение, раздумывая, прежде чем напечатать короткий ответ. Краем глаза я наблюдаю, как у нее в руке жужжит телефон, и она делает мини-праздничный жест кулаком, привлекая к себе внимание нескольких человек.
– Строишь планы?
Я едва сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть от внезапного голоса у самого уха. Глубокого, ленивого. Пальцы Данте скользят по плечу моей бронзовой блузы из тонкого шелка. Я закатываю глаза. – Тебя никто никогда не учил не прикасаться к тому, что тебе не принадлежит, В'Ареццо?
Его губы растягиваются в легкой улыбке. – О, я выучил этот урок очень хорошо.
Мудак. Собственнический мудак, что еще хуже. Игнорируя его, я отодвигаю свое сиденье, заставляя его сделать шаг назад. Но только маленький. Он вторгается в мое пространство, когда я встаю, свежий мятный аромат говорит мне, что я не единственная, кто принимал душ раньше.
Надеюсь, вода была чертовски холодной.
Он смотрит на меня, нахмурив брови, пока я намеренно, медленно провожу взглядом от его лакированных чёрных туфель вверх – и снова встречаюсь с ним глазами.
– Не совершай ошибку, – тихо бормочу я, – думая, что это нечто большее, чем есть на самом деле, В'Ареццо. С тобой удобно, и ты симпатичный, но если ты будешь вытворять со мной какое-нибудь дерьмо, я найду тебе замену.
Он обнажает зубы. – Зачем выбрасывать то, что хорошо работает? Двое наследников вместе. Подумай о власти, Кэт.
Моя голова наклоняется, когда я смотрю на стол. Лучиано наблюдает за нами, откинувшись на спинку кресла, подняв бокал с вином.
– Возможно, так и есть. – Слова вырываются сами собой, стремясь ранить, оттолкнуть его. – Но ты не единственный хорошенький наследник за этим столом.
Колкость попадает в цель. Глаза Данте сужаются, и он придвигается еще ближе. – Не дави на меня, Кэт.
Усмехаясь, я протискиваюсь мимо него. – Маленькие мальчики и их игрушки. Вы все, блядь, одинаковые.
Он не следует за мной, но протягивает руку, обвивая мое запястье, когда я прохожу мимо Лучиано. – Как бы то ни было, я предлагаю себя для твоего удовольствия в любое время, маленькая ворона.
Я хватаю его за запястье и дергаю назад, пока он не рычит. Моя улыбка сладкая, как гребаная сахарная вата. – Удовольствие бывает разных форм, Морелли. Для меня, по крайней мере. Но, возможно, не для тебя.
Он не вырывается из моей хватки, вместо этого прижимается ко мне, пока я не вынуждена выбирать между тем, чтобы отпустить его или сломать кость. Он замечает мою нерешительность и ухмыляется.
– Как будто ты хочешь навсегда испортить это лицо.
– Не искушай меня, – бормочу я. Отпуская его запястье, я отхожу от главного стола, проходя мимо Ворон по пути к выходу. Дом приподнимается со своего места, но я качаю головой.
На сегодня с меня хватит. Покончено с политикой и мужчинами, которые думают, что знают все.
Когда я прохожу мимо стола Фаско, напряжение разливается в воздухе. Остановившись, я сканирую, пока не натыкаюсь на Лео, охранника Джованни и лидера Фаско в отсутствие Джио. Его взгляд пуст, но он поворачивается, когда кто-то похлопывает его по руке, чтобы привлечь его внимание, когда я подхожу к ним.
– Мне жаль, что так вышло с Николеттой, – говорю я ему напрямую.
Он был близок с сестрами Фаско. Ближе всего с Николеттой, если верить слухам. И, похоже, так оно и было, потому что его пустое лицо искажается в оскале, на нем проступают горе и гнев. – Мне не нужно твое сочувствие, ворона.
Яростные слова застают меня врасплох, тон его голоса горький. Обиженный. И лица вокруг него те же, все сосредоточены на мне с выражением, похожим на неприкрытую ненависть.
Это… это больше, чем соперничество. Гораздо больше, чем слабая борьба, баланс, который я обычно вижу в них.
– Тем не менее, – говорю я тихо, но твердо. Мои глаза сканируют стол. Несколько человек опускают глаза, но еще больше встречают мой взгляд горящими глазами. – У тебя оно есть.
Шепотки возобновляются, проносясь по столовому залу, пока я поворачиваюсь, не дожидаясь ответа, прежде чем уйти. Но гнев на его лице остается со мной, когда я возвращаюсь в свои апартаменты под темнеющим небом, обязательно проверяя замки несколько раз, прежде чем достать телефон.
Мне нужно поговорить с отцом, но снова включается голосовая почта. Автоответчик заканчивается звуковым сигналом, и я перевожу дыхание.
– Папа, мне нужно срочно с тобой поговорить. Перезвони мне.
Мне нужно, чтобы ты сказал мне, что мы непричастны к убийству Николетты Фаско.
Потому что, если подозрения, скручивающие мой желудок, верны, тогда все меняется. Правила были нарушены. Фаско потребуют мести. И я здесь, играю в эту игру с завязанными глазами, с одной рукой, связанной за моей гребаной спиной.
Глава пятая. Катарина
Каблуки снова вдавливаются в кремовый ковёр, оставляя за собой мелкие бороздки. Пол усыпан ими – сотни крошечных следов моего беспокойства, пока я хожу туда-сюда. Мой телефон все также потухший в руке. Ответа нет.
Невысказанное послание ясно. Мой отец не собирается давать мне ничего, кроме тщательно завуалированных слов, которые он сказал мне ранее. По крайней мере, на данный момент.
Я останавливаюсь только тогда, когда раздается стук в дверь. Знакомое «рат-а-тат-тат» пробуждает память, и я бросаю взгляд в глазок, прежде чем открыть.
Эми поднимает кувшин. – Домашнее!
Когда я моргаю, она опускает глаза и морщится. – Ты уже забыла? Мы договорились об этом буквально два часа назад.
Когда я вздыхаю и отступаю, она танцует мимо меня, с размаху ставя кувшин на мой полированный стеклянный кофейный столик. – Извини. День не задался.
Ее плечи опускаются, и я сразу же чувствую себя виноватой. Как единственная настоящая подруга, которую мне удалось завести за последние двадцать лет, благодаря политике моего отца, я действительно должна прилагать больше усилий для Эми. Она – единственный маленький кусочек нормальности, который у меня есть.
Скидывая туфли, я погружаю ноги в ковер, когда она направляется на мою кухню, роясь в шкафах.
– Здесь почти нет еды, – кричит она. – А почему ты держишь пистолет в шкафу с хлопьями?
Я пожимаю плечами, когда она возвращается с двумя бокалами в руках. – Легко достать.
Она бросает на меня косой взгляд, но ничего не комментирует, роясь в маленькой сумке, которую принесла с собой. Она достает две бутылки вина, три лайма и солонку, и я не могу не рассмеяться. – Видишь? Ты уже знала, что у меня этого нет.
– Мне нравится быть готовой. – Отвечает она с невозмутимым видом и начинает все раскладывать, когда я ныряю в спальню, сбрасываю одежду и заменяю ее леггинсами и толстовкой с капюшоном. Я трачу несколько минут на то, чтобы распустить свой тугой хвост, массирую ноющий череп и возвращаюсь в гостиную.
Эми церемонно кланяется, прежде чем протянуть мне бокал, и я с благодарностью беру его. – Мне это было нужно.
– Я знаю. – Она поднимает свой бокал. – За наследницу Корво, и ее стальные яйца.
Усмехнувшись, я все равно чокаюсь своим бокалом с ее, делая несколько глубоких глотков, от которых брови Эми взлетают до линии роста волос. – Вау. Тяжелый день? Я знаю, ты стойкая, но все же.
Мы откидываемся на спинку дивана, и я кладу свою ноющую голову на прохладную, мягкую коричневую кожу. – Ты уже знаешь. Ты тоже оплакивала его.
– Да, оплакивала. – Ее голос теперь более приглушенный. – Все было настолько плохо? С Антоном?
Вздыхая, я изучаю содержимое своего бокала. – Это было.… Это было то, что он сделал. Единственный ответственный – это он. Просто еще один день.
Еще один день, еще одна смерть, которая добавится к грузу, давящему на мою душу.
– Я не знаю, как ты это делаешь. Я бы не смогла.
– Мы делаем то, что должны. – Эми не входит в солдатскую иерархию. Она никогда не узнает, каково это – выковыривать чью-то кровь из-под ногтей, видеть, как красные струйки стекают с твоей кожи, когда ты пытаешься смыть грех. – В любом случае, это не то, о чем тебе нужно думать.
Когда она не отвечает, я наклоняю голову, глядя на нее. Ее коротко подстриженные каштановые волосы скрывают ее лицо, когда она смотрит в свой бокал. – В чем дело?
Она прочищает горло, щеки розовеют, а плечи приподнимаются в полуулыбке. – Ничего, на самом деле. Просто… привезли Франческу Азанте. Новую наставницу для некоторых из нас.
Нахмурившись, я пытаюсь собраться с мыслями. Наши наставники работают короткими циклами, представители каждой из пяти семей вызываются поочередно, чтобы преподавать нам различные темы. Справедливая система, позволяющая избежать чрезмерного фаворитизма. И в конце каждого дня они уходят, и ворота за ними закрываются.
Здесь мы правим сами. Наш народ отчитывается только перед нами, пятью наследниками. А мы отчитываемся только перед донами пяти семей. Микромир, отражающий тот, что ждет нас за этими стенами.
– Не думаю, что я ее знаю. Какой предмет?
Эми смеется, но в ее голосе нет ни капли юмора. – Подготовка к браку.
Моя «Маргарита» застревает у меня в горле, заставляя задыхаться. Эми протягивает руку, чтобы хлопнуть меня по спине, когда я захлебываюсь. – Что… блядь?
– Очевидно, нам нужно подготовиться к тому, чтобы быть хорошими женушками для наших мужей из мафии. – Слова Эми звучат сухо, даже когда она допивает остатки своего напитка. – Это всегда было планом, не так ли? Солдат или жена. В любом случае, у каждого здесь есть своя роль. И, по-видимому, это моя.
– Черт возьми, – бормочу я в ужасе. Я не могу придумать ничего хуже. Схватив телефон, я просматриваю электронную почту, ища любые изменения в своем расписании. – У меня его нет.
– Ну, у тебя и не должно быть, – указывает Эми. – Ты наследница.
И спасибо, блядь, за это. Одной мысли о том, что какая-то старая карга придет и будет рассказывать мне все способы, которыми я должна доставлять удовольствие своему будущему мужу, достаточно, чтобы у меня внутри все съежилось. – Но… кто-нибудь упоминал при тебе о браке? Твой отец?
Отец Эми – силовик моего отца. Альдо – человек-гора, молчаливый и покрытый шрамами, но я не могу представить, чтобы он к чему-то принуждал Эми.
– Об этом упоминалось, но только в планах на будущее. – Она слегка улыбается. – Я знаю свой путь, Кэт. Я просто надеюсь, что они выберут кого-нибудь достойного.
Если бы я была capo dei capi, правителем всех пяти семей, как мой отец, я бы изменила это дерьмо в мгновение ока. Но у меня связаны руки. Как у наследницы, у меня ограниченная власть, пока я не вступлю во владение.
Я открываю рот, чтобы пообещать, что поговорю с отцом, но слова застревают у меня в горле. Он даже не разговаривает со мной. И я не буду давать обещаний, которые не смогу сдержать.
Она видит мое лицо. – Я знаю, Кэт. Я понимаю. Все в порядке.
Это нехорошо, и мы обе это знаем. Но Эми поднимает свой бокал, и через мгновение я следую ее примеру.
– Будем пить до потери сознания, – объявляет она.
Я не должна. Я должна оставаться начеку. Наготове.
Но это был дерьмовый день. Поэтому я чокаюсь своим бокалом с ее.
– Я выпью за это.
