355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Флейм Корвин » Смертный ангел (СИ) » Текст книги (страница 10)
Смертный ангел (СИ)
  • Текст добавлен: 21 марта 2017, 03:30

Текст книги "Смертный ангел (СИ)"


Автор книги: Флейм Корвин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 6


Люди рождаются, взрослеют, проживают зрелость, стареют. Однажды приходит минута, когда человек делает последний вздох, его обретает смерть. Точно также у кораблей, они минуют схожий круг и, в конце концов, растворяются в небытии. Пробил час Белокрылого.

Ладья превратилась в братскую могилу. Всех павших от пиратской стали завернули в саван, для чего порезали паруса. Около каждого сложили оружие и латы. Руслан предложил отдать мертвым все трофеи, захваченные у варягов, до последнего кинжала. Его мысль встретили дружным одобрением. Свенельд стукнул кулаком по мачте.

– Верно! Буде, чем похвастать пред дедами и прадедами в Серых Землях!

Потом ладьи отплыли подальше в море-океан, чтоб не видать было земли. Живые прочли скорбную молитву, поименно упомянув убиенных, одним духом опрокинули поминальную чарку. Крепость напитка почти не чувстововалась.

Едва последний краешек светила скрылся за горизонтом, Белокрылый запылал с четырех сторон. Ладья быстро зашлась ярким пламенем, озарив сгустившуюся темноту кроваво-красными сполохами. Дрожащий свет падал на лики людей, искажая черты в причудливые образы. Молчание навалилось на плечи. Лишь треск сгорающей ладьи да ненавязчивый шум умиротворенного океана нарушали тягучую тишину.

Ненаигранная скорбь десятков сердец пронизывала Руслана, находя в его душе искренний отклик. Снова, как уже случалось, Кириан принес новые, неведомые раньше, чувства; он понял, что такое прощаешься с боевыми товарищами. Пустое, что многих знал лишь вскользь. Ты выжил, а они ... отдали свои жизни, чтоб жили другие, в числе коих и ты.

Ладья горела долго. Осторожные волны приняли увядающие угольки на опаленных обломках только тогда, когда солнце показалось вновь.

Два дня как занялось безветрие. Приходилось работать гребцам, которым было гораздо тяжелей прежнего. Вместо семи пар весел на ладьях теперь гребли по пять. Никто не роптал, не бросал косые взгляды, ибо лучше обливаться потом под полуденным солнцем, чем прохлаждаться на Серых Равнинах.

На одиннадцатый день морского путешествия Гоблинская чаща сменилась Эльфийским лесом. Владения двух издревле враждующих меж собой рас разграничивала могучая река Борд. Её устье вширь имело километров пять. Прежде чем оставить Борд позади Стриж и Финист поднялись вверх по течению и пополнили запасы пресной воды, удивительно чистой и прозрачной, едва ли можно было отличить её от родниковой.

– Не сомневаюсь, что по обоим берегам засели дозоры нелюдей, – заметил Хорив, – и не спускают с чужих владений глаз.

– А также с нас, – добавил Свенельд.

Руслан попросил у капитана всегдашнюю зрительную трубу.

– Можешь и не пытаться. Зазря глаза намозолишь, – сказал Хорив, протягивая пухлую оптическую продолговатость. – Эльфы и гоблины сплошь мастера таиться в лесных зарослях.

Хорив оказался прав. Как Березин ни старался, но углядеть хоть что-нибудь приметное в густом кустарнике, накрытом сверху мохнатыми еловыми лапами, не удалось. Зато явственно ощущались пристальные, настороженные взгляды.

– Тоже чувствуете? – спросил он у капитана и воеводы. – Ничего, в первой не ахти как приятно, а потом свыкаешь.

С рассветом в однообразную картину величественно леса привнеслась толика разнообразия. Прямо из негаданно расступившейся хвои выросла деревянная пристань.

Среди построек, с виду не замысловатых, но не лишенных изящества и вкуса, ни души на высоком шесте трепыхался бело-зеленый флажок. Этим знаком хозяева берега уведомляли, что не ждут и не собираются встречать гостей, с чем бы те ни пожаловали. Руслан мог лишь только сожалеть, что не довелось повидать эльфов живьем.

Подобный прием ждал и через три дня, и спустя четыре. Сами эльфы также как в воду канули. Мало чем примечательные минуты складывались в часы, те в дни и проходили монотонной чередой, не оставляя воспоминаний и заметая следы.

...Смеркалось. Течение событий не предвещало ничего особенного, как случилось непоправимое. Руслан потерял последнюю нить, связывавшую его с прежним образом жизни и родным миром.

Руки кривые! Идиот! Остолоп! Руслан стоял на носу ладьи, уставившись в океанские волны, куда только что нырнул бластер и, естественно, не вынырнул. Минуту назад он отошел в сторонку и, став спиной, дабы никто не заметил, достал его из-под рубахи. Индикатор мощности все также висел на нуле, словно на Катон'нерга атомные микробатареи опустошились напрочь. Хотя обычно для полной перезарядки требовалось от силы пять часов. Что-то в нем перегорело.

Короче, сломался. Было б по-иному Руслан разнес бы драккары в щепки.

С досады переросшей в тихую злость, Березин встряхнул бластер, в тайне надеясь, что лазер от этого заработает и... Уронил!

Оружие космического века упало в воду, сделав на прощанье воздушный кульбит, и быстро скрылось в темной пучине Северного океана. Опомнившись, Руслан кинулся было прыгнуть вслед, да поздно, драгоценные мгновения пропали безвозвратно. Его не найти теперь при всем желании. Хорив говаривал, что здешняя глубина не подвластна даже самым искусным ныряльщикам.

Инопланетник простоял еще несколько минут, остолбенело глядя в океан. Он надеялся на чудо, но оно, увы, не произошло. Весь вечер бродил потерянный, причем растерял себя до невозможности.

– Что стряслось? – поинтересовался куябский воевода.

Не дождавшись от друга ничего вразумительного, лишь невнятное бормотание в ответ, Свенельд махнул рукой:

– Бывает. На каждого находит время от времени.

Свенельд оставил Руслана в покое и к утру странность Березина забылась. А Руслан махнул рукой. Потерявши голову, по волосам не плачут.

Сгущались сумерки. Солнце потихоньку таяло в дали океанских волн. Теперь берег был скован камнем. Гномьи горы.

По палубе заскрипели чьи-то шаги, Березин оглянулся.

– Знаешь, – заговорил Свенельд, задумчиво глядя на цепь высоких гор, – в детстве мне мечталось о путешествиях. Грезил о дальних заморских землях, до слез хотелось побродить в Эльфийском лесу, в Свартальфахейме, воочию увидеть дивных кентавров, вскочить на коня у Великой Стены.

Воевода вздохнул.

– Нет, я не грущу, что выбрал воинскую стезю. Хотя, признаться, у меня не было ровным счетом никакого выбора. Судьба княжича, наследника рода, предопределена до его рождения. Его жизнь с момента первого вздоха посвящена служению, неважно, ратному ли, государевому ли, – Свенельд замолк, ненадолго уйдя в себя. – Эх, что я разжаловался. Две ночи иль три еще, и бросим якоря у гномьей столицы. И до воеводы лямку дотянул, и постранствовать довелось.

– Вчера Хорив твердил, что плыли мимо большого гномьего города, а я, как ни старался, не отыскал в этих скалах ничего, хоть приблизительно похожее на дом, не говоря о целом городе.

– Это легко объяснить. Гномы вырубают свои селища внутри горных глыб, наружу торчит лишь часть их покоев, и то не всегда. Причем они весьма искусно прячут от посторонних глаз свои балконы, окна и прочее, башенки там. Для людей открыт только один порт – Свартальфахейм. Зато круглый год. В других городах гостям бывать претят. Вот и хоронят их от любопытных и переходцев случайных.

– Кстати, о Свартальфахейме. Там находится артефакт. Чтоб его добыть нужно выдержать Испытание, – Руслан старался выглядеть безмятежным. – Тебе известно что-нибудь о нём?

– Не столь много, но кое-что рассказать могу. Минувшая Эпоха закончилась Последней Битвой. Ты слышал о ней.

Вспомнив беседу с царевной и Богомилом и чарующие голоса птиц-дев, инопланетник кивнул.

– Тогда на ней останавливаться не буду. Скажу одно. Когда отгремела Последняя Битва, на смену прежней Эпохе пришла новая, наша Эпоха. В первые столетия новой Эпохи боги, и светлые, и темные, залечивали раны, предоставив Кириан самому себе. Они почти не вмешивались в дела смертных. Боги устали.

Березин слушал, затаив дыхание.

– В ту дремучую пору из лона сметной женщины на свет явился младенец по имени Лле, коему судьбой было уготовано великое будущее – путь к венцу царя царей. Правда, в первые годины Лле был лишь захудалым принцем. Но боги тому виной или нет, в Лле проросло зерно истинного полководческого гения. Уже в двадцать семь зим он покорил все окрестные державы, а еще через десять не осталось ни одного людского племени, неподвластного Лле.

– Однако Лле, царь людей, жаждал большего, – продолжил куябец, сделав паузу, дабы Руслан осмыслил грандиозность свершенного. – Меньше четверти века потребовалось ему, чтоб пред его дланью склонил колено весь Кириан. Представляешь? Девять здравствовавших тогда рас признали Лле своим царем. Царем царей! Люди, эльфы, гоблины, гномы, русалки, тролли, леры, китоврасы и джигры.

– Как же ему такое удалось! Говоришь, без помощи богов? Он был колдуном?

– Нет, чародеем он не слыл, а магию пользовал. Мудрые мужи древности писали, что была у Лле одна магическая вещь, которая помогала ему брать победу на поле брани.

– И что это было? Корона? Жезл? Меч?

– Об этом хроники умалчивают, – Свенельд вздохнул. – Очень надеюсь, что вскоре сия тайна откроется тебе.

Где-то глубоко в душе Березина заскребло подозрение:

– Уж не собираешься ли ты сказать...

– Именно. Этот многотаинственный талисман Лле и есть цель нашего путешествия. Когда годы, отпущенные царю царей, близились к закату, Лле собрал лучших магов и велел соорудить хранилище, в котором талисман найдет покой и надежную защиту и от времени, и от грабителей. Накануне смерти Лле видел сон, в котором боги потребовали сохранить талисман для грядущих веков. Поиначе боги обещали, что на глазах Лле за год рухнет его империя; и только после этого он уйдет в Серые Равнины, не в силах помешать краху. Страшнее для Лле не было ничего. Наказ богов был исполнен. Хотя его царство и так распалось за год после его похорон. Насмешка богов.

– Это хранилище построено в Свартальфахейме?

– Верно. Весь Кириан зовет его Башней Лле. Только Избранный, вступив в нее, сможет вернуться живым, обретя талисман царя царей. За столетия сотни смельчаков решались войти в Башню, где и испустили дух.

Березина обуяли невеселые раздумья.

– Руслан, ответь мне на один вопрос.

– На какой?

– Скажи, согласен.

– Ну да, – вырвалось у Руслана, когда он поднял взор. Свенельд замер донельзя напряженный.

– Только по чести и по совести. Ответь, ты друг мне?

– Конечно, я...

– Ежели так, – не дал договорить Свенельд, – признайся, откуда ты родом, где твой дом. На Кириане?

Руслан пришел в замешательство. Подобного поворота в разговоре он точно не ожидал. Раскрыть карты или вновь изворачиваться, врать? Поверит ли Свенельд лжи? И не низко ли лукавить с другом? Да, в конце-то в концов, разве Свенельд слепец или непробиваемо глуп! Неужто, он забыл их первую встречу, когда он спустился с неба и изжег оборотней. А те нередкие ляпы, которые не сделал бы и ребенок, выросший на этой планете! Нет, двурушничать с другом дальше, причем с настоящим другом, какого не было никогда – это подло!

Березин оглянулся. Рядом никого не видно, ничьи уши не услышат лишнего.

– Я не из вашего мира... – Руслан присел на перевернутую бочку. Рассказ предстоял долгий...

– Спасибо за откровенность, – произнес Свенельд, когда закончилось повествование Березина. Куябец не перебивал и верил каждому слову без раздумий. В мире чародейства случались и более неслыханные истории.

– Ничего особенного. В кои-то веки со мной приключилось что-нибудь интересное, – попытался отшутиться Руслан. Он когда-то читал, что если выговориться, то чувствуется заметное облегчение. Березин проверил это только что на собственной шкуре.

Ура! По истечению двадцати восьми дней морское путешествие близилось к благополучному завершению. Средь высоких и величественных гор показалась гавань Свартальфахейма.

Под сиреневым флагом ладьи шли к пристани. Этот цвет, взвившийся на вершину мачты, объявлял, что в столицу гномов приплыл новый охотник до Башни Лле.

Руслан стоял на носу Стрижа, облаченный в лучшее платье, и размышлял о предстоящем Испытании. Мысли, что вертелись в голове, не давая покоя, возвращались к одному и тому же. Не зря ж очутился на Кириане! А птицы-девы? Прилетели бы они к первому встречному? Вряд ли. Значит он избран и Испытание будет ему по плечу. Но так ли все выйдет?

* * *

Ночи и дни, дни и ночи слились в мучительную круговерть. Днем трясся запертый в тесном сундуке, обитом листами тонкой меди, от которой изрядно прибавлялось страданий: на солнцепеке сундук нагревался, и внутри становилось невыносимо душно. Десяток узких дырок, просверленных по указу 'предусмотрительного и рачительного' Аягасара, пропускали слишком мало свежего воздуха. Ко всему добавлялся запах застарелого пота и немытого четвертую неделю тела. Ночь приносила некоторое облегчение – прекращалась немилосердная тряска, отступала духота.

Плененного принца везли на юг. К Ахшайскому, а может к Лазоревому морю. Куда именно, Аягасар уведомить не удосужился. Владслав знал только одно, что там будет ждать корабль, который отвезет его на остров черных колдунов.

Принц почувствовал, что лошади остановились, и приготовился к падению. Сундук, в котором он томился, был подвешен на два шеста, а те перекинуты на крупы двух лошадей. Крышка сундука открылась. Вскарабкавшиеся на кобылу степняки, не церемонясь, вытащили жадно глотавшего свежий воздух багарца наружу и, скаля зубы, скинули связанного порукам и ногам вниз.

Владслав пребольно ударился о землю, но по сравнению с тем, что обычно ждало его впереди, это был сущий пустяк. Те же степняки поставили принца на ноги и развязали руки.

Аягасар приближался неспешно, вроде ни во что не ставил истерзанного пленника, но в окружении всегдашней полудюжины кочевников. Владслав сплюнул в пыль. По-другому прислужник Кзаркхмета общаться с ним не рисковал.

– Вылез, ублюдок.

Принц не обращал на него ровно никакого внимания.

– Разминаешь затекшие руки и ноги? – продолжал шипеть Аягасар'нерг-дан. – Тем лучше, болезненней будет!

Колдун наотмашь ударил пленника древком копья по животу.

Принц взмолился. Боги! Даруйте стойкость! Утром и вечером его вынимали из сундука, чтоб покормить вонючим гнильем и дать глоток воды. Но прежде жестоко избивали. Аягасар со сладострастием маньяка, самолично, бил беззащитного пленника, иногда прося охрану 'поддать на закуску'.

Избили до полубессознательного состояния. Как любил выражаться Аягасар, ничтожное подобие будущих мук, закончилось. Уходя Аягасар запел скрипучее заклинание. Чародей зорко следил, чтоб не переусердствовать, чтоб пленник не получил чересчур серьезных увечий. Если требовалось, заживлял раны и отбитые внутренности, но боль не снимал. Оставлял на теле и синяки, и кровоподтеки, и ссадины. Слуга Кзаркхмета более всего на свете боялся покалечить багарца, ибо душа и тело Владслава отныне принадлежали его хозяину, а испортить собственность Кзаркхмета без его на то высокой воли это ... Ох, ох, ох.

Аягасар повернулся к степнякам:

– Дайте ему пожрать, а потом обратно в сундук.

– Посой, чародея, – лилейно сказал Гизит, предводитель степнятской сотни. Невысокого роста, с короткими кривыми ногами, хитрыми глазами, лукаво посматривавшими из-под густых бровей, он скорее походил на карикатуру, а не на сотника грозной Орды. Однако владел мечом с изрядной ловкостью и умением, не говоря о лихой искусности в верховой езде.

– Чего тебе, – буркнул Аягасар'нерг-дан, косясь на кочевника. Его явное высокомерие по отношению к Гизиту и степнякам давно заприметилось принцу.

– Приса надо купать, – как ни в чем ни бывало ответил Гизит.

– Жратвы и в сундук, – рявкнул Аягасар.

– Не, надо купать, – упрямо повторил Гизит. – Смотри на ему. Такой грязно, что скоро болеть и умереть. Или червяк поедят. Зивого.

Сотник наклонился к пленнику.

– Понухай. Воняет!

На лице Аягасара читалась ярая борьба противоречащих друг другу чувств. С одной стороны, он ни в коей мере не желал облегчать страдания пленника, пусть себе закисает в тошнотворном запахе. С другой, Гизит в чем-то прав, вдруг принц подхватит хворь, на которую не подействует магия нерг-дана. Паче чародейскому врачеванию в ордене учат скупо; черный маг должен убивать, а не лечить.

– Ладно, искупай его в За. Но ежели он удирет...

– Не удирет. Русаюсь.

– Но сегодня без еды! – не удержался от мелкой мести Аягасар.

Под охраной двух десятков стражников, половина из которых держали натянутые луки, Владслав по пояс окунулся в реку.

Наконец-то! Вечность назад мечтал смыть кровь, пыль и пот, разъедающие кожу. Без малого месяц в проклятом сундуке. Владслав с искренней благодарностью посмотрел на Гизита. Сотник никогда не участвовал в истязаниях, не кинул в его адрес бранного слова, а теперь подарил минуты свежести, что в нынешних обстоятельствах почти счастье.

Владслав неторопливо смывал грязь, смакуя каждое мгновение. Благо никто не понукал поторапливаться. Река За. Русло очень широкое. Значит вправду до моря недалеко. Принц, поглядывая на тот берег, терявшийся в поросли кустарников и высокого камыша.

По правую руку от течения сухая степь, а по левую – Великая Топь, распростершаяся густой сетью рек, речушек и бескрайних болот в огромной дельте За, вдвое большей всей Багары целиком. Закрыть бы глаза, и очутиться на том берегу, где так легко скрыться. Неважно, что на просторах Топи властвует племя ящеролюдей, недружественное к чужеземцам. Хуже участи, уготованной ему Кзаркхметом, уже не будет.

– Не пытайся нырнуть и сбежать, – спокойно сказал Гизит, как будто чаянья принца светились наружу. – Не выйдет. Да и не нужно. Через полчаса обретешь свободу.

Владслав поперхнулся речной водой. Гизит говорил без намека на акцент, но главное... Смыл сказанного!

– Ну-ка мойся! Не чего таращиться, – зыкнул сотник. – Если хочешь на волю, веди себя, словно смирился с судьбой. Все, выходи на берег, и, ради своей жизни, никаких расспросов.

Обескураженный Владслав побрел за Гизитом в плотном кольце степняков.

Они направились к трем осинам, в тени которых под неусыпной охраной четверки джигров отдыхал Аягасар. Остальные пустынники давно воротили коней в Веннию.

– Зачем привел, – обратился к Гизиту колдун, ленивым, полупьяным жестом указывая на пленника. Пока Владслав купался в За, Аягасар похлебывал горячительное.

– Осень васное сучиться, – к Гизиту вернулось ужасное степнятское коверканье языка.

– Что там? – Аягасар подозрительно сощурился. – Погоди-ка. Что-то с тобой не так.

Нерг-дан – не слишком знатная ступень в ордене, посему Аягасар не умел проникать в чужие мысли, но настроение чувствовал наверняка.

– Васное, васное, – Гизит потупил взор. – Мой меч. Посмотреть на он.

Изогнутый клинок сотника выскользнул из ножен.

– Меч как меч. Чего чепуху городишь! Я живо... – Аягасар замер на полуслове.

Гизит, неловко державший грозное оружие, вмиг преобразился. От былой маски неуверенности не осталось и следа. Сотник резко шагнул в сторону и одним отточенным движением снес ближайшему джигру голову и, не медля, бросился на другого.

– Да как ты посмел! – побагровевший, задыхающийся от бешенства, колдун вздел руки, чтобы заклятьем огня испепелить степняка. Однако десяток стрел опередил мага.

Молниеносный удар Гизита послужил сигналом его людям. Две пятерни кочевников разрядили луки и, схватившись за ятаганы, накинулись на мага, кромсая его в кровавые ошметки мяса. Десяток других схватился с парой джигров.

В лагере поднялся дикий свист и крик. Степняки с оружием на перевес спешили к предводителю.

Краткий бой затих, не успев как следует раскачаться. Аягасар и джигры убиты. Обезглавленные трупы валялись в сухой траве, обильно смоченной алой кровью.

– Головы закопать отдельно, да смотрите, подальше от тел, а мага обложить хворостом и спалить. Чтоб сгорел дотла! Не то эта чародейская падаль еще оклемается, – деловито распоряжался Гизит. С его правого плеча бежала струйка крови.

Не заботясь о достоинстве принца, Владслав низко поклонился сотнику.

– Я, принц Багары, наследник короны, благодарен тебе, Гизиту, славному степняцкому рыцарю, за избавление от позорного плена. Надеюсь, смогу назвать батыра Гизита другом?

Последнее было произнесено не из простой вежливости. Принц пытался выяснить, что ждет его дальше. Освободит его Гизит или снова свяжет?

Сотник поклонился в ответ не менее низко.

– Я Гизит, сын Агыка, нижний хан клана Чиг-Хи, предлагаю тебе вечный мир и дружбу, – по обычаю прадедов молвил сотник. – Ты свободен!

Владслав пожал протянутую руку. Переполнявшая его радость искала выхода, и он её не скрывал. Багарец от чистого сердца благодарил и благодарил степняка, клянясь до самой смерти не забыть, кому обязан жизнью и свободой. Обещал, что не останется в долгу.

– Но почему ты сделал это? Ты нажил себе могущественного врага!

– Мой улус невелик. Его постоянно притесняет средний хан. Гизит хочет обрести большую силу, опираясь на помощь друзей, старых и новых, – ответил степняк.

Отчего-то сказанное им не источало корысть или что-нибудь иное низменное. Может, Владслава дурманил вкус негаданной воли, однако Гизит был ему симпатичен. Разумеется, он напал на слуг Кзаркхмета не из альтруистических побуждений, но что с того.

– Можешь рассчитывать на меня и на багарские полки.

Раскосые глаза Гизита довольно заискрились.

– Принц устал и изранен. Нужен отдых. Мой улус близко. Всего четыре солнца в седле. Едем туда. Там принц исцелится. Потом прямо в Багару.

Только сейчас Владслав осознал, что валится с ног. Если он не отлежится денек другой, то до дому не дотянет.

– Хорошо, – не споря, согласился Владслав. – Давай в улус!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю