Текст книги "Александр Македонский"

Автор книги: Филлипс Грэхем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

В прежние времена Александр оказывал знаки уважения своим военачальникам и командирам, но надо отметить, что, хотя многие из них принадлежали к высшим аристократическим семействам, ни одного из них царь не назначал на посты, которым те не соответствовали. Однако теперь все переменилось. Гефестион занял один из высших постов в государстве лишь потому, что он был ближайшим другом и фаворитом Александра. После церемонии награждения пир и шумное празднество продолжались, а Александр и Гефестион уединились в царской опочивальне в царском дворце, где напились до безобразия. А где-то там, в городе, Мелеагр мог жаловаться своим знакомым, как несправедливо с ним обошлись. Нежелание Александра наградить старого и заслуженного воина наверняка большинство греков и македонян расценивали как личное оскорбление, и теперь многие из них говорили о том, что царь зашел слишком далеко.

Вскоре после этих событий Александр объявил, что намерен сделать Вавилон новой столицей своей огромной державы. Однако тут на севере Персии, в Мидии, вновь вспыхнуло восстание, и он поспешил перебросить армию в Экбатаны. Понимая, что подавление мятежа не займет у него много времени, он приказал Мелеагру и македонской пехоте направляться в Вавилон и приготовить там все к его прибытию. Теперь уже и самым непонятливым стало ясно, что это будет последним заданием Мелеагра и македонских воинов. Как только царь возвратится в Вавилон, он почти наверняка отправит домой и этих последних соотечественников. Отныне, если македонянам суждено было играть хоть какую-то важную роль в новой огромной державе, Александр должен был умереть. Несомненно, что многие подчиненные Мелеагра пытались уговорить старого солдата избавиться от царя. И когда Александр в следующем году все-таки появился в Вавилоне, пир 1 июня был для Мелеагра первой возможностью начать действовать. И теперь еще раз зададим вопрос: сохранил ли он до конца свою преданность царю, несмотря на все что случилось раньше? Или он все-таки подсыпал яд в чашу?

Кстати, когда Мелеагр и его войска отбыли в Вавилон, в окружении царя, похоже, был один человек, убежденный в том, что Александру осталось жить недолго. Этим человеком был Калан – брахман из Индии.

По словам Арриана, он никогда не болел, ни одного дня в своей жизни, однако в Сузах внезапно почувствовал недомогание. Неизвестно, что это была за болезнь, но Калан, похоже, почувствовал, что она смертельная, и попросил Александра помочь ему уйти из жизни. Возможно, среди жрецов бога Сканды был распространен обычай добровольно всходить на костер, если они понимали, что их конец уже близок. И хотя все окружающие пришли в ужас от такой просьбы, Александр согласился ее исполнить. По дошедшему до нас в изложении Арриана свидетельству Неарха, очевидца этой мрачной церемонии, жрец до самого конца сохранял поразительное спокойствие.

Ему помогли взойти на погребальный костер, поскольку он слишком ослабел и передвигался с трудом, а затем торжественно возлег на ложе. Войска стояли вокруг и в изумлении смотрели на то, как он не проявлял ни малейших признаков боли, хотя языки пламени уже начали подниматься все выше. Он умер так спокойно, словно просто уснул, однако перед этим повернулся к царю и сказал: «Александр, мы встретимся с тобой в Вавилоне».

Что это было? Просто предсказание, что Александру суждено умереть в Вавилоне, или Калан знал, что у кого-то уже вызрел план убить царя? Так или иначе, но Александру следовало бы прислушаться к этим словам.

Среди тех, кто отправился в Вавилон дожидаться прибытия туда Александра, были не только Мелеагр и македонские воины, имевшие теперь массу причин желать смерти своего царя. Туда направилась и его новая жена Статира, старшая дочь убитого Дария III. Она жила в Сузах с тех пор, как в 331 г. до н. э. Александр оставил ее там совсем ребенком. Теперь девушке исполнилось шестнадцать лет, и она могла стать женой. Кроме принятия на себя титула царя Персии, Александр решил основать новую династию персидских царей, поэтому те самые торжества, на которых он чествовал своих военачальников, закончились бракосочетанием со Статирой. Несомненно, это был политический брак, и царь своей новой женой как женщиной не интересовался. Более того, первую брачную ночь он вообще пропьянствовал со своим другом Гефестионом. Возможно, впрочем, что этот брак был огромной глупостью со стороны царя. Дело в том, что Статира однажды поклялась, что убьет его, чтобы отомстить за смерть своего отца.

Выводы к главе 9

Когда умер Александр Великий, Мелеагр командовал всей македонской пехотой и являлся одним из трех высших военачальников в армии. Мотивом к убийству царя для него могло стать простое стремление спасти войска, находившиеся у него в подчинении.

• Выдающиеся военные успехи Александра Македонского объясняются, кроме всего прочего, еще и тем, что он поддерживал и даже поощрял свободный обмен мнениями между своими полководцами. Он с уважением относился к ним, и они в ответ платили ему преданностью и отчаянной храбростью, которую проявляли в ходе сражений. Пожилой пехотинец Мелеагр, которому уже исполнилось 55 лет, обожал своего великого полководца и был предан ему всей душой. Однако, после того как Персидская держава была повержена, Александр начал резко меняться в худшую сторону.

• Все началось с того, что Александр стал перенимать обычаи, принятые при дворе персидских царей. Прежде всего он потребовал, чтобы все, кто приближаются к нему, простирались ниц – обычай, который был чужд всей македонской культуре. Это было настолько не похоже на прежнего Александра, что, когда он впервые потребовал, чтобы придворные ему кланялись, его писец Каллисфен подумал, что царь шутит, и отказался выполнить это повеление. То, что дело обстоит очень серьезно, всем стало ясно, когда Каллисфена схватили и казнили за «оскорбление величества». Кроме того, у царя все явственнее стали проявляться признаки настоящей паранойи. Он казнил своего начальника кавалерии Филоту, лишь заподозрив того в измене, а затем убил копьем заменившего Филоту К лита, когда тот осмелился возражать ему.

• Командиры македонской армии быстро научились хранить молчание, однако простые солдаты летом 326 г. до н. э. едва не подняли восстание. Они завоевали практически весь Западный Пенджаб, но кампания в Индии, похоже, могла стать могилой для них для всех. В удушающей влажной жаре, которая установилась в период дождей, после того как царь сообщил войскам, что собирается идти дальше на восток, они отказались подчиняться. Начальник пехоты Коен сообщил Александру мнение своих подчиненных, которые считали, что эта война не имеет никакого смысла, и царь неохотно отказался от своего замысла. Через несколько недель Коен умер при довольно загадочных обстоятельствах. Неизвестно, приложил ли к этому руку сам Александр, но в сентябре 326 г. до н. э. начальником пехоты был назначен Мелеагр. Однако вряд ли тот мог благодарить судьбу за свое внезапное возвышение. Скорее ему следовало задаться вопросом: долго ли он сам теперь сможет прожить?

• Во время возвращения на Запад от болезней и различных тягот умерло больше солдат, чем их погибло в ходе всей индийской кампании. Вначале им пришлось с боями прорываться на юг вдоль долины Инда, затем начался смертельный переход через пустыню Гедросии. К тому времени, когда войска наконец добрались до Суз в марте 324 г. до н. э., среди македонских солдат оставалось уже не так много тех, кто по-прежнему любил своего царя.

• Летом 324 г. до н. э. Александр демобилизовал 10 000 воинов и отправил их домой, заменив персидскими новобранцами. Теперь почти три четверти его солдат составляли персы, а когда македоняне попытались протестовать против того, что царь, похоже, отбирает у них плоды победы, он подавил их недовольство с помощью все тех же персов, а тринадцать командиров казнил за непослушание. Мелеагр выжил во всех этих неурядицах, однако его положение было крайне непрочным, и теперь не только его должность, но и сама жизнь оказались под угрозой. Остатки македонской пехоты требовались Александру ровно до того момента, когда он вернется в Вавилон, однако у него имелись планы полностью заменить их войском, набранным из завоеванных народов. И создается впечатление, что у Мелеагра появились очень веские причины, чтобы избавиться от Александра.

Глава 10. СТАТИРА – СМЕРТНЫЙ ПРИГОВОР

Статира родилась в 340 г. до н. э. в такой роскоши, которую сейчас невозможно себе представить. Интересно, что при рождении она получила имя Барсина, поэтому так ее называют специально, чтобы различать этих двух женщин. Царский дворец в Персеполе, где она родилась, был настоящим чудом света: с огромными покоями, стены которых были украшены фресками, увешаны великолепными гобеленами и заставлены восхитительными статуями. Комнаты дворца соединялись бесконечными колоннадами переходов, в которых можно было с легкостью заблудиться человеку, впервые попавшему туда. Этот сказочный лабиринт украшали многочисленные цветники и осеняла прохладная сень фруктовых деревьев. В центре каждого цветника журчали фонтаны прохладной воды и стояли позолоченные клетки с экзотическими птицами, голоса которых наполняли дворец волшебными песнями. Наверняка играть в такой обстановке ребенку было сплошным удовольствием, поскольку полы дворца покрывали мягкие, словно пух, ковры. На стенах дворца по всему периметру были устроены балконы с балюстрадами, с которых открывался вид на плоские крыши города, лежавшего внизу. Возможно, с одного из таких балконов маленькая Статира часто любовалась восхитительными садами, окружавшими гробницы ее предков, находившиеся к северу от города. Все исторические источники единодушно говорят о том, что Дарий был превосходным любящим отцом, а мать Статиры, по убеждению многих ее современников, могла считаться самой красивой женщиной в Персии. И такой жизнью, больше напоминавшей сказку наяву, маленькая царевна наслаждалась до того, как ей исполнилось семь лет. То есть до того, как ее отец не встретился в 333 г. до н. э. с Александром Македонским в битве на Иссе.

Должно быть, Дарий ни секунды не сомневался в своей победе, потому что он взял с собой в поход всю свою семью. Он взял с собой не только Ста-тиру, жену, мать Сисигамбис и младшую дочь Дрипету, но и пятилетнего наследника престола – своего сына Камбиза. Впрочем, накануне сражения он все-таки оставил их в сирийском городе Дамаске, полагая, что уж тут-то, за четыреста километров от поля битвы, они будут в безопасности при любом исходе сражения. Даже если Александр победит, они смогут вернуться на восток раньше, чем враги доберутся до города. Однако, кроме этой, царь совершил еще одну серьезную ошибку: вместе с семьей он оставил в городе и свою царскую казну.

Когда войска Дария были разбиты, а сам он бежал на восток, Александр узнал от пленных о царской сокровищнице в Дамаске и направил туда отряд конницы, чтобы захватить золото прежде, чем его вывезут. Гарнизон оказался захвачен врасплох, и в руки македонян попало все, что находилось в городе, включая семью самого Дария. Тем не менее у Плутарха мы находим описание того, насколько деликатно обошелся великий полководец с царственными пленниками.

Ему сообщили, что мать Дария, его жена и две юные дочери, захваченные в числе прочих пленников, увидев брошенную колесницу царя и его лук, горюют и рыдают, думая, что он мертв. Спустя некоторое время, более взволнованный их горем, нежели собственной победой, он послал к ним Лeоната [одного из своих командиров], чтобы тот сказал им, что Дарий не убит и им не нужно бояться Александра, который воюет с царем только за власть; он просил передать, что они будут получать от него все, что они имели от Дария. Это любезное послание не могло не произвести впечатление на пленниц, тем более что оно сопровождалось деяниями столь же человечными и щедрыми. Так, он позволил им похоронить всех, кого они захотят из персов, и разрешил взять из трофеев все одеяния и предметы, которые могли понадобиться для этих целей. Он ничуть не ограничил их свиту и приказал оказывать им весь почет и уважение, которые прежде им оказывались. Он даже выделил на их содержание большие средства, нежели они имели раньше. Но больше всего его благородное и царственное обхождение с ними проявилось в том, что он обращался со своими прославленными пленницами сообразно их целомудрию и характерам, стараясь оградить их слух и чувства от всего, что могло бы их расстроить… Известно, что жена Дария считалась самой прекрасной женщиной из всех живущих, так же как ее супруга называли самым красивым мужчиной своего времени, а их юные дочери не уступали им в красоте. И тем не менее Александр, считавший, что истинное величие заключается в том, чтобы уметь обуздывать свои страсти, а не в покорении врагов, не искал близости ни с одной из них.

Ну, скажем, юные царевны могли быть не менее прекрасны, чем их мать, однако им в то время исполнилось лишь шесть и семь лет. Будь они немного постарше, и Александр уже тогда мог бы сделать Статиру своей женой, чтобы таким образом узаконить свои претензии на персидский трон. Более того, известно, что Дарий даже предлагал Александру руку своей дочери в том письме, в котором он безуспешно пытался склонить великого полководца к миру. В Персии вполне спокойно относились к подобным бракам, но в Македонии девочке должно было исполниться хотя бы двенадцать лет, чтобы она могла стать женой. Судя по всему, Александр тогда решил держать такой вариант про запас.

По всей видимости, Статира продолжала оставаться в Сирии вместе со всей семьей, когда Александр возвратился из Египта и осенью 331 г. до н. э. вновь встретился с Дарием на поле брани. Девочку, которой теперь уже исполнилось девять лет, и всех ее близких посадили в повозки, и они присоединились к войску, направлявшемуся навстречу персам к Гавгамелам. В дороге Статира пережила двойную трагедию. Сначала при родах умерла ее мать. Плутарх описывает печаль Александра и глубокое горе Дария, узнавших об этой смерти.

Но смерть при родах жены Дария заставила его [Александра] вскоре пожалеть об одной части его ответа [имеется в виду письмо с угрозами, отправленное Александром Македонским персидскому царю]. Выказав явные доказательства своего огорчения от того, что отныне он лишен возможности проявлять милосердие и доброту нрава, которые были ему присущи, он постарался организовать ей самые пышные похороны. Среди евнухов, прислуживавших в покоях царицы и схваченных вместе с женщинами, был один именем Тирей; и вот он, покинув лагерь, вскочил верхом на лошадь и помчался к Дарию, чтобы сообщить тому о смерти его жены. Дарий, услышав горестную весть, бил себя по голове и разразился слезами и горестными стенаниями, говоря: «Увы! Сколь велики бедствия, обрушившиеся на персов! Разве мало было того, что она увидела, как наследник царя стал пленником, но ей пришлось это вынести, и вот она мертва и будет похоронена в безвестности и бедности!» – «О царь! – воскликнул евнух. – Что касается похорон и того уважения и почета, которые следовало проявить во время церемонии, то у тебя нет ни малейшей причины винить злую судьбу, обрушившуюся на твое царство. Насколько я знаю, ни твоя царица, пока была жива, ни твоя мать, ни дети не нуждались ни в чем из того, что имели в счастливые времена, кроме света, исходящего от твоего лица. Однако я надеюсь, что Ормузд еще возвратит тебе прежнюю славу. А после смерти царицы, уверяю тебя, ей не только были отданы все подобающие случаю почести, но она была оплакана даже всеми твоими врагами, ибо Александр столь же великодушен после победы, насколько грозен в сражении».

Тут, правда, стоит упомянуть, что в источниках не говорится о том, кто отец ребенка. Но это точно был не Дарий, поскольку тот не видел царицу почти два года. К сожалению, не знаем мы и реакцию Дария на известие о беременности жены.

Вскоре произошла еще одна трагедия: умер семилетний брат Статиры Камбиз. В «Истории…»говорится о том, что он вообще был довольно хилым ребенком, а трудное путешествие вместе со смертью матери совсем доконали мальчика. По злой иронии судьбы два этих тягостных для девочки события сделали ее вторым по важности человеком в Персидской державе после ее отца. Теперь, когда наследник престола и царица умерли, любой, кто женился бы на юной Статире, автоматически мог стать законным царем Персии. По крайней мере до тех пор, пока Дарий не женится вновь и не обзаведется новым наследником мужского пола.

После решающего сражения при Гавгамелах, в котором Дарий вновь бежал с поля битвы, вступление в Вавилон и столицу Персидского царства Персеполь были для Александра лишь вопросом времени. По всей видимости, до той поры Александр обращался с женщинами и детьми относительно мягко, хотя и приказывал убивать всех взрослых мужчин, если они оказывали ему сопротивление. Даже после осады и взятия Тира и Газы, когда их защитники были попросту безжалостно уничтожены, он приказывал не причинять вреда женщинам и детям. Насколько можно судить, подобное отношение произвело впечатление даже на Дария, который, как сообщает Плутарх, вынужден был похвалить своего противника после рассказа евнуха о том, как Александр обращается с персидскими женщинами.

[Евнух сказал Дарию]… что он должен относиться к Александру с уважением и даже любовью, поскольку тот настолько же великодушен к персидским женщинам, насколько он храбр среди мужчин. Евнух под самыми страшными клятвами подтвердил, что все, им сказанное, чистая правда, и привел еще столько доказательств великодушия и умеренности Александра, что Дарий, покинув его и войдя в другой шатер, где находились его приближенные, воздев руки, воскликнул, обращаясь к небесам: «О Боги моей семьи и моего царства, если это возможно, молю вас вернуть могущество Персии и сделать ее такой же цветущей, как тогда, когда я принял ее, но, если возможно, воздайте должное и Александру за то добро, которое он проявил к тем, кто мне дорог больше всего на свете».

Тем не менее после разгрома персов при Гавгамелах события, судя по всему, вышли из-под контроля. Когда Александр направился к Вавилону, жители столицы поняли, что у них не осталось никаких шансов. Как сообщает Курций, командовавший персидским гарнизоном военачальник Мазей сдал город, после того как Александр заверил его, что город будет оставлен в неприкосновенности.

Прибыв в Вавилон, Александр принял Мазея, который пришел к царю со своими детьми, чтобы объявить о том, что город сдается на милость победителя. Александр был счастлив услышать его слова, потому что городские стены могли бы выдержать длительную осаду. Поскольку Мазей был высокопоставленным вельможей и уважаемым солдатом, его пример убедил остальных оставить город и сдаться македонянам. В свою очередь, Александр тепло приветствовал его и его детей и обещал, что никому из тех, кто сложит оружие, не будет причинено никакого вреда.

В сказочно красивой колеснице Александр во главе своего победоносного войска вступил в Вавилон через знаменитые ворота Иштар. Улицы города были усыпаны цветами, которые бросали под копыта его лошадей восторженные горожане, приветствовавшие македонского завоевателя, словно освободителя. Да, Александр пообещал, что ни женщины, ни дети не будут обижены его воинами, однако, по всей видимости, он утратил контроль над своими солдатами, которые после взятия города пустились во все тяжкие и, перепившись на радостях, устроили дикую вакханалию насилия и мародерства. К тому же греки и македоняне слышали по рассказам, что вавилонские женщины обязаны были служить богине любви, из чего они сделали вывод, что могут пользоваться услугами любой женщины, которую захотят. О последствиях этого заблуждения рассказывает Курций:

Александр оставался в Вавилоне дольше, чем где бы то ни было еще, потому что войска перестали его слушать. Это произошло из-за того, что солдаты ошибочно посчитали город очагом разврата… Воины слышали, будто любой мужчина может вступать в связь с любой женщиной или ребенком, если заплатит соответствующую плату… а когда женщины приходят на какой-то праздник, то постепенно снимают с себя всю одежду, как бы для того, чтобы соблазнить любого мужчину, и затем, оставшись обнаженными, предаются любому разврату. Говорили, что даже юные девушки там считали проституцию своей священной обязанностью.

Когда воины все-таки поняли, что эти рассказы были, мягко говоря, преувеличением, оказалось слишком поздно, потому что никто уже не собирался сдерживать свои желания, и все закончилось разгулом сексуального насилия. На протяжении целой ночи воины врывались в дома, вытаскивали из них женщин и даже маленьких девочек и насиловали их прямо на улицах. Мужчин, которые пытались защитить своих близких, убивали на месте. Говорят, что Александр пришел в негодование от того, что солдаты не подчинялись его приказам. И приказал своим гвардейцам прекратить насилие. Однако, к несчастью, его гипасписты «сами наслаждались», как и все остальные. В какой-то момент дело дошло до того, что солдатня попыталась изнасиловать даже девятилетнюю Статиру и ее сестру, которая была на год моложе, и только вмешательство Птолемея спасло девочек от надругательства. Когда все кончилось, на улицах Вавилона вперемешку с лепестками цветов лежали изнасилованные женщины и окровавленные тела их мужей и отцов, пытавшихся предотвратить насилие.

Александр принес извинения Мазею за то, что случилось, выплатил ему некоторую сумму золотом и даже назначил правителем Вавилонии. Однако факт остается фактом – царь не смог управлять собственными войсками. Говоря иначе, он попросту утратил контроль над ними. Но для персов, и в особенности для жителей Вавилона, дело обстояло так, словно он сам одобрил это ужасное насилие. В конце года Александр покинул Вавилон и не видел его больше в течение семи с половиной лет. Казалось, сама судьба предначертала ему затем вернуться сюда, чтобы летом 323 г. до н. э. встретить здесь собственную смерть. И, конечно, мы можем смело предположить, что, несмотря на то как Александр относился к Статире, девушка имела все основания считать его виновным в смерти матери и брата. Она понимала, что кто-то из приближенных Александра все-таки склонил жену Дария к сожительству, поскольку та умерла при рождении ребенка. А семилетний Камбиз мог бы остаться в живых, если бы мальчику не пришлось совершать изнурительный почти 500-километровый переход вместе с армией в походной кибитке. Жуткое зрелище, свидетелем которого стала Статира в захваченном Вавилоне, также могло послужить для нее причиной считать, что этот город как нельзя больше подходит для того, чтобы Александр Великий умер именно в нем. Можно лишь добавить к этому, что вскоре несчастной девочке пришлось пережить еще одну личную трагедию.

Когда македонское войско в декабре подошло к древней столице персидских царей Сузам, начальник местного гарнизона Абулит сдал город без сопротивления. К счастью, там не повторились бесчинства солдатни, которые имели место в Вавилоне. Там вообще не произошло ничего особенно интересного, поскольку Александр не собирался долго задерживаться в этом городе и сразу направился к Персеполю, где, по его расчетам, должен был находиться Дарий. Тем не менее в Сузах произошло одно событие, из которого мы можем узнать кое-что крайне интересное о Статире. Оказывается, она была довольно большого роста. Согласно сообщению Курция, когда Александр оказался во дворце Дария, он не удержался и уселся на трон персидских царей, и тут же обнаружилось, что его ноги не достают до пола. Все источники говорят о том, что Дарий был человеком чрезвычайно высоким, и, как выяснилось, по всей видимости, дочь пошла в отца. Во всяком случае, когда Александр покинул тронный зал, Статира вошла туда и сама уселась на трон, и ееноги до пола достали! Так что Александр Великий мог быть чрезвычайно привлекательным мужчиной, но рост он имел, как выясняется, не очень большой. Статира наверняка была выше его, потому что в то время ей исполнилось еще только девять лет. Так что через семь лет, во время свадебной церемонии, она с полным правом могла смотреть на собственного мужа свысока.

Сузы сдались македонянам без боя, но Персеполь предпочел сражаться. Скорее всего, слухи о зверствах в Вавилоне достигли столицы, и ее небольшой гарнизон отражал атаки врага целых десять дней. Персы отчаянно сражались до последнего человека, но, конечно, не могли отстоять город. Однако, захватив Персеполь, Александр не проявил никакого уважения к мужеству защитников, пытавшихся отстоять свои дома, и не помиловал город после того, как оставшиеся персы сложили оружие. Он разрешил своим воинам делать все, что они пожелают, и в городе повторилось то, что произошло в Вавилоне. Завоеватели почувствовали вкус к насилию и грабежам, но Александру, похоже, теперь было на это наплевать. Неразграбленными остались только царский дворец и некрополь, где хоронили персидских царей, а столица некогда самого могущественного царства в мире на три дня погрузилась в обстановку кошмара. Жилища подвергались разорению, храмы осквернялись, а многие жители кончали жизнь самоубийством, лишь бы не попасться в руки озверевшим греческим и македонским воинам.

Солдаты македонской армии считали, что война завершилась, однако, когда Александр обнаружил, что Дария нет в столице, он впал в бешенство и принялся крушить все, что находилось в тронном зале. Когда Птолемею все-таки удалось утихомирить своего вождя, Александр решил объявить себя царем Персии, невзирая на то, что Дарий еще был жив. Возможно, в эти минуты, узнав, что ее отец жив, Статира испытала облегчение. Однако для юной царевны возвращение в родной дом оказалось более чем ужасным. Во дворце, некогда наполненном голосами певчих птиц, теперь звучали крики ужаса. Это кричали горожане, которых резали прямо на улицах города у порогов их собственных домов. Никогда больше ей не услышать колыбельную, которую пела ей мать, никогда не играть с младшим братом, умершим в солдатской повозке. Дворец, который некогда был миром ее друзей и близких, превратился в казарму, где орала и бесчинствовала толпа завоевателей-варваров. И хуже всего было то, что тиран и узурпатор Александр воссел на троне ее отца – на троне, для которого он, как оказалось, даже не вышел ростом и который больше подходил ей, чем великому полководцу!

Если Статира и могла раньше надеяться на то, что когда-нибудь все вернется на круги своя, то теперь она пережила настоящее ужасное потрясение. Александр оставался в Персеполе на протяжении четырех месяцев. Он надеялся, что персы, в конце концов, окончательно сложат оружие и выдадут ему Дария. Когда же выяснилось, что его надежды не оправдались, Александр выступил с войском на север к Экбатанам, где, по слухам, персидский царь собирал новое войско. Однако прежде чем уйти, он приказал полностью разграбить дворец и сжечь его дотла. Даже современники считали подобное деяние актом бессмысленного вандализма, и Плутарх пытался оправдать его лишь тем, что Александр в этот момент был мертвецки пьян.

Приказав выступать против Дария, он перед этим решил напоследок устроить пир со своими военачальниками. Они кутили, развлекались и допились до того, что позволили гетерам войти и возлечь вместе с ними. Самой известной из них была Тайс Афинская, возлюбленная Птолемея… Она сказала, что воистину вознаграждена за все те мучения, которые претерпела, путешествуя в солдатском обозе через всю Азию, тем, что сегодня пирует здесь, во дворце персидских царей, и может глумиться над этими великолепными чертогами. Но, добавила она, ей было бы еще приятнее, если бы царь позволил ей сжечь этот дворец в отместку за то, что Ксеркс некогда обратил в пепел Афины, чтобы потом было записано в истории, что женщины, которые следовали за Александром, отомстили персам за все надругательства над Элладой сильнее, чем все его предводители войска и флота. Сказанное ею было встречено криками восторга и рукоплесканиями. Следуя призывам пировавших македонян, царь сам вскочил с ложа и, как был, с венком на голове и зажженным факелом в руке, направился по залам дворца, подавая всем пример. Остальные последовали за ним с веселыми криками и плясками, также держа в руках горящие факелы…

Когда македонская армия двинулась дальше, Статире исполнилось десять лет. Она начала жизнь в сказочном мире, но за последний год перенесла такие испытания, которые вряд ли мог выдержать ребенок. Она видела смерть матери и брата, у нее на глазах насиловали женщин и девочек, таких же юных, как она. Она видела разоренный дворец, в котором провела первые годы жизни, и убитых слуг. Она видела, как сровняли с землей ее прекрасный дом. И, словно всех этих испытаний еще было недостаточно для маленького сердца девочки, ей довелось увидеть мертвого отца.

_{Развалины царского дворца в Персеполе. Александр приказал поджечь его, отомстив таким образом персам за сожженные Афины}

Да, Дария убили люди Бесса, но Статира знала, кто истинный виновник его смерти. Бесс предлагал выдать Дария живого, но Александр прекрасно знал, что если он откажется от такого «дара», то бактрийцы сами убьют царя. Статира это тоже хорошо понимала. Александр хотел завоевать расположение персов, которые теперь стали его подданными, поэтому он устроил Дарию пышные похороны. Это оказало благоприятное впечатление на персидскую знать, но вряд ли могло уменьшить гнев Статиры. Поскольку после смерти царицы Статира осталась старшей в семье персидского монарха, Александр позволил ей самой определить, какие последние почести следует отдать Дарию. Обычно персидские цари находили свое последнее пристанище в гробницах, однако Статира попросила, чтобы отца кремировали, поскольку опасалась, что македоняне осквернят его могилу, как они уже это сделали с его столицей. В «Истории…»содержится очень красочное и многозначительное описание этих похорон:

Царевна [Статира] была еще ребенком, однако она не уронила ни слезинки. Она стала перед погребальным костром и сама зажгла его от факела, который держала в руке. Когда она смотрела, как тело ее отца превращается в прах, на ее глазах также не было слез, и пока горел костер, она не проронила ни слова. Как говорят, своей сестре и слугам она поклялась: «Этой самой рукой, которой я сегодня зажгла костер, однажды я убью царя».

_{Александр у тела мертвого Дария. С картины художника итальянского Возрождения Антонио Пеллегрини}

Естественно, она имела в виду Александра Македонского. Из этого короткого отрывка мы можем судить, насколько не по-детски вела себя эта маленькая девочка после всех испытаний, выпавших на ее долю. Все, что ей осталось, это холодная ненависть к человеку, который погубил практически всех, кого она любила. Но насколько искренне она это говорила? Действительно ли это ее рука подсыпала яд царю в чашу с вином?