Текст книги "Девять ворот"

Автор книги: Филлип Бругелитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Судама скатал отвратительно воняющую одежду, а Гопал привязал ее ему на спину. Они с Нимаи подняли носилки и пошли за Гопалом.

Гопал шел впереди рядом с Судамой.

– Сколько нам добираться до Нийаны Бхирам? – спросил он.

– Как говорил Вьяса, мы должны идти на север. Я думаю, за день мы пройдем через лес Талавана. Еще через день мы будем в городе Тошана. Оттуда еще два дня пути. Точнее мы узнаем в Тошане. Я знаю там людей, которые могут нам помочь.

– Если там кто-нибудь остался, – сказал Гопал.

– Мы не знаем, что здесь случилось в наше отсутствие. Может быть, нам стоит идти немедленно… ради Китти.

Скупое тепло утреннего солнца было поистине щедрым подарком после промозглой тьмы Наракаталы. Очарованный окружающей обстановкой. Гопал нарвал букет полевых цветов и вдыхал их аромат. Павлины наверху ворковали со своими курочками. Напуганные кем-то невидимым, обезьяны карабкались по стволу дерева тамала. Гопал остановился, подняв вверх руку. Другая рука уже лежала на рукоятке кинжала. Все облегченно засмеялись, когда из кустов выскочила дикая собака и с лаем бросилась за обезьянами, прячущимися на верхних ветвях.

Глядя на животных, Гопал подумал об охоте… и о битве.

– Не знаю, смогу ли быть солдатом, – сказал он. – Я всегда хотел путешествовать и учиться у ваших учителей.

– Наше путешествие еще далеко от завершения, – ответил Судама. – Кто знает, куда занесут тебя твоя карма и ману.

Гопал улыбнулся:

– Посмотрим, что приготовили ману для всех нас.

Они подошли к перекрестку.

– Помедленней, – завопил Нимаи, раздраженный тем, что не принимает участия в разговоре. – Я хочу отдохнуть.

– Согласен, – сказал Судама. – Я посмотрю, что с Китти.

Гопал кивнул и пошел назад к Китти.

– Как она?

– Она стала теплее, – ответил Судама, убирая руку от ее щеки. – Мантра работает.

Гопал беспомощно смотрел на сестру.

– Вот, – предложил Нимаи, прерывая мрачное настроение Гопала. – Я набрал орехов.

Каждый взял себе понемногу и сел, отдыхая.

– Что это? – спросил Судама.

Что-то продиралось сквозь кусты.

Гопал закрыл ладонью рот Нимаи.

– Тш-ш! Что? Что ты слышишь?

Судама выпрямился.

– Вон там, слева, – показал он. – Что-то шуршит в кустах.

– Да, я слышу, – сказал Гопал, оборачиваясь на хруст веток.

Нимаи оттолкнул руку Гопала.

– Может быть, еще одна обезьяна, – предположил он, глядя в указанном направлении.

Из леса вышел небольшой согбенный старик в темно-зеленом одеянии нищего. Он ковылял, опираясь на короткий посох, неся на плечах какое-то животное. Он был слишком далеко, чтобы Гопал мог узнать, что это за животное. Добравшись до середины перекрестка, старик бросил связанное животное на землю и поспешил обратно в лес.

– Что все это значит? – спросил Гопал.

Нимаи встал.

– Я пойду посмотрю.

Ему хотелось вернуть расположение его друга, и он побежал вперед, прежде чем его успели остановить. Нимаи добрался до места и дотронулся до животного. Оно подпрыгнуло. Нимаи подпрыгнул вслед за ним.

– Это всего лишь черный козел, – закричал он облегченно.

– Он сказал, черный козел? – спросил Судама, неожиданно встревожившись.

– Похоже на то, – сказал Гопал. – А что?

Судама встал:

– Перекресток! Это запрещено Законами Ману со Времен Дварны.

– Что? О чем ты? – Гопалу не понравилось то, что его вынуждали задавать вопросы.

– Как же я этого не понял?

– Чего не понял? – спросил Гопал, окончательно расстраиваясь.

– Если происходит такое, то могущество Кали не знает пределов. Нимаи! Уходи оттуда, – закричал Судама, глядя вверх.

– Быстрее! – позвал он, оглядывая верхушки деревьев.

Теперь и Гопал посмотрел наверх… потом опять на Нимаи, наклонившегося над черным козлом.

Сверху послышалось хлопанье крыльев. Ветви деревьев заволновались, роняя свою листву. По земле скользила тень.

«Еще одна нага?» – подумал Гопал, взявшись за коготь на поясе.

– Китти будет в безопасности, – сказал Судама. – Пойдем со мной.

Гопал последовал за Судамой к перекрестку. Опять тень прошла над их головами, холодя голую кожу Гопала.

Они подошли к Нимаи.

– Что это? – спросил он.

Козел брыкался связанными ногами и часто и порывисто дышал.

– Перекресток, – опять сказал Судама сам себе. – Я не думаю…

Гопал больше не мог этого терпеть.

– Да в чем дело? – потребовал он.

– Этот человек заключил договор с путтанахом – духом злого мистика, который питается плотью и не только плотью животных. Эти подношения всегда оставляют на перекрестках.

Последовала пауза.

– Это поклонение было навсегда запрещено Законами Ману.

По земле опять скользнула тень. Они подняли головы.

Что-то очень большое парило над деревьями, мелькая на фоне грозовых туч и солнца. Оно было похоже на гигантского москита. Шесть длинных ног или рук безжизненно висели по бокам, как у марионетки. Солнце не позволяло разглядеть существо как следует. Оно висело в воздухе абсолютно неподвижно, если не считать постоянного биения полупрозрачных крыльев, такого быстрого, что нельзя было сказать точно, сколько же их у этой штуки. Они были большими, однако… и очень шумными.

Песок на дороге взметнулся, и зверь приземлился. Путтанах стоял в футах десяти от них и был почти такого же роста. Женщина это или мужчина, они сказать не могли. У него были заостренные уши, торчащие над яйцеобразной головой, которую увенчивала золотая корона. Мясистые мочки ушей свисали до самых плеч существа, оттянутые множеством золотых серег. Между двух глубоко посаженных красных глаз свисал толстый черный нос. Изо рта, растянувшегося буквально от уха до уха, высовывался красный язык и виднелись четыре клыка. Живот существа, закрытый медным панцирем, был явно чем-то заполнен, и Гопал надеялся, что оно не голодно. Из спины росло две пары крыльев, похожих на крылья летучей мыши, за исключением цвета. Выпуклые вены с такой силой прокачивали кровь, что Гопал подумал, что существо должно иметь не одно сердце. Но это дополнительное сердце вряд ли прибавило бы ему сострадания… скорее наоборот.

То, что свешивалось у него по бокам, оказалось двумя членистыми ногами, тонкими как бамбук, с когтистыми отделениями. Из плечей росло две пары таких же членистых рук. На руках имелось шестнадцать удлиненных костистых пальцев, в два раза более длинных, чем руки обычного человеческого размера. Оно молчало, и Гопал засомневался, а говорит ли эта штуковина. Оно смотрело мимо них на свое подношение, скребя когтями по пыльной дороге.

– Слишком поздно уходить, – прошептал Судама.

– Я – Йара, – проскрежетало оно. Голос его был одновременно человеческим, птичьим и змеиным. – Некогда я был мистиком великой и ужасной мощи, а теперь я приговорен ману к жизни путтанаха… также силы необыкновенной.

Рот его растянулся в отвратительной улыбке.

– Чего ты от нас хочешь? – спросил Гопал, стараясь говорить спокойно.

– Меня интересует только мое подношение.

– О-о, – ответил Нимаи. – Оно готово и свежо. Под стать твоему величию.

– Как ты узнал, что оно свежо?

Судама попытался остановить Нимаи, но не смог.

– Я проверил его для тебя.

– Ты дотрагивался до него!

– Только одним пальцем, – ответил Нимаи, удивляясь его странным вопросам.

– Ты осквернил мое подношение! – взвизгнул Йара.

Путтанах раскрыл крылья и поднял все четыре руки к небу, как бы цепляясь за невидимую перекладину и поднимаясь в воздух.

– Он не знал, – взмолился Судама, и Гопал потянулся за кинжалом.

Глаза Йары засверкали при виде этого. Три из четырех его рук распрямились и ухватили Судаму и двух мальчишек за пояс. Яростно махая крыльями, он поднял их над землей. Его горящие красные глаза не мигая смотрели на Нимаи, осквернителя, оцепеневшего под этим гипнотическим взглядом. Гопал высвободил кинжал, а путтанах изрыгнул яд прямо в Нимаи.

Судама развернул ладони к существу, произнес «Астрас». Стрела мистика ударила существо чуть выше открытого рта. Корона слетела с его головы, а яд веером разлетелся по сторонам. Гопал яростно вонзил кинжал в держащую его руку.

Озадаченный силой Судамы, Йара уронил троих заложников, сложил руки и сел на дорогу. Нимаи свалился в кусты, все еще загипнотизированный, а путтанах пятился назад, неистово тряся головой, ужаленный чарами мистика.

Судама, прячась за деревьями, выпустил еще одну стрелу.

– Астрас! – сказал он, и молния ударила Йару в рот, забрызгав его лицо кровью.

Визжа от боли, существо завертелось на месте, пытаясь обнаружить Судаму, но наткнулось на Гопала, подкрадывающегося к нему справа. Рука путтанаха развернулась, и тонкие пальцы обвились вокруг юноши, опять поднимая его в воздух. Обернувшись к мистику, оно выплюнуло еще одну порцию яда.

– Пратикина-пратиких! – произнес Судама, и яд разлетелся по сторонам, а ученик уже спрятался за скалой.

Гопал раз за разом вонзал кинжал в руку путтанаха. Чудовище, потеряв из виду Судаму, зашипело и приготовилось загипнотизировать Гопала.

Судама незаметно взобрался на вершину скалы. Путтанах тем временем, открыв огромный рот, похожий на мешок, готов был сожрать юношу, подобно тому, как змея глотает свою жертву, вдвое превосходящую ее по размерам. Судама выставил ладони, направив их на голову путтанаха и произнес:

– О Агни, даруй мне огонь мистика. Надели этот снаряд своей мощью!

Очередная вспышка поразила чудовище в затылок. Существо бросило Гопала, но Судама уже не в состоянии был управлять своим оружием, и молния прошла сквозь чудовище, обагрив Гопала кровью. Удар был силен, но не смертелен. Йара обернулся и увидел, что Судама стоит на коленях обессиленный. Путтанах двинулся к нему, чтобы нанести последний удар.

Неожиданно из леса выскочил Нимаи и встал перед Судамой. Путтанах ухватил его за шею и своими когтями, похожими на ножницы, отделил ему голову от плеч. Вспышка голубого света – атма Нимаи, взметнулась над его телом и стала медленно подниматься вверх.

Гопал издал воинственный вопль и, разбежавшись, вспрыгнул на голову демона. Он изо всей силы вонзил кинжал в череп извивающегося чудовища. Йара попятился назад, пытаясь стряхнуть Гопала, и упал на землю, мертвый. Гопал выдернул окровавленное лезвие из головы путтанаха и вытер его о шкуру зверя. Судама стоял на коленях возле скалы.

– Нимаи!

Гопал бросился к Судаме.

Судама склонился над телом Нимаи.

– Он спас мне жизнь! – стонал ученик мистика.

Голова Нимаи лежала неподалеку, треснувшая как яйцо. Судама отрезал голову черного козла и приложил ее к телу Нимаи. Обезумевший от горя Судама читал запрещенную мантру.

 
Пусть вдох Нимаи
И его выдох останутся с ним.
И это тело станет одним целым с этим зверем.
И они останутся в этом Круге под одним солнцем.
Посредством этих божественных слов
Восстань!
 

Гопал увидел, как голубое мерцание остановилось в своем движении вверх. Он схватил Судаму за плечи, пытаясь остановить его сумасшествие, но тщетно. Судама вырвался и продолжал:

 
Разбей оковы смерти,
Останься под этим солнцем.
Пусть этот мальчик останется здесь,
Не позволяй ему уйти.
Я спасаю его этой мантрой.
Я вырываю его из лап смерти.
Я получаю жизнь…
 

Судама продолжал читать без сна и отдыха, без единой мысли всю ночь, пока солнце не встало над Бху и голубой свет жизни не возвратился обратно в тело Нимаи. Наконец Судама обхватил голову руками и закричал:

– Я – ничтожество!

Прежде чем Гопал успел понять истинный смысл его слов и сказать что-нибудь, Судама провалился в глубокий сон.

Он спал два дня. На третий день Судама открыл глаза и вскочил, как будто от этого зависела его жизнь.

– Что я сделал! Я оскорбил Вьясу, я оскорбил ману… Я оскорбил Нимаи. Я проклят на тысячу жизней вперед.

Гопал понятия не имел, что ему сказать, но в конце концов произнес:

– Ты спас моего крестника. Ты спас нас.

– Ты не понимаешь, – сказал Судама, не принимая слов утешения. – Эта мантра запрещена для неофитов. Только трета-мистики могут бросать вызов смерти.

Он всхлипнул:

– Ведь я учился всего лишь в одной жизни. Что я наделал! – Глаза Судамы сверкали как у сумасшедшего. – Мы не можем игнорировать Закон Кармы, ведь он установлен и приводится в действие ману. Нимаи уже был собственностью слуг Йамы. Он принадлежал Правителю Мертвых. Я украл его. Я вор!

Гопал взял брахмачарью за плечи и потряс его, приводя в чувство.

– Твоя мантра спасла всех нас.

Но тут проснулся Нимаи с головой черного козла на плечах и увидел свою прежнюю голову. Он попытался что-то сказать, но из его горла вырвалось только козлиное блеяние. Он выкатил глаза, стараясь справиться с непослушным языком и наконец произнес:

– Что-о-о вы-ы-ы со-о мно-о-о-ой сде-е-е-ла-ли-и-и? – Услышав свой голос, он взвизгнул надтреснутым голосом: – Я-я-я не-е че-е-ло-ве-ек и-и-и н-е-е зве-е-ерь?

Нимаи в отчаянии ощупывал свою морду и голову и плакал своими животными слезами.

Весь следующий день Гопал пытался обнаружить хорошее в том, что сделал Судама, но так и не смог, и не был уверен, что сможет. Со временем, однако, Судама начал успокаиваться, а Нимаи научился лучше управляться со своим новым языком. Но даже после того, как Гопал убедил их забыть о своих горьких раздумьях ради Китти, Нимаи был еще не готов управляться со своими новыми ощущениями.

Потратив впустую еще один день, они собрались у тела путтанаха. Судама заметил какие-то отметки у него на груди.

– Знак писаки.

Гопал тоже узнал его.

– Мне показалось, что ты назвал его путтанахом.

– Да, – сказал Судама. – Поклонение путтанахам всегда было запрещено на Бху. Теперь без симх, следящих за неисполнением законов, и с возвращением писаки вернулись и отбросы этого Круга.

– Я предлагаю продолжить путь, – сказал Гопал. – Берите Китти и пойдем.

Нимаи и Судама взялись за носилки, и они двинулись в путь.

– Теперь уже недалеко, – сказал Судама Гопалу. – Мы будем держаться подальше от больших дорог.

– Отлично, – сказал Гопал.

– Ты в порядке? – обратился он к Нимаи.

Нимаи покрутил непослушной головой.

– Да, я в поря-я-ядке, – ответил он.

Пройдя еще немного, Судама обеспокоено оглянулся на Нимаи.

– Мне нужно отдохнуть, – сказал он. Опустив носилки с Китти на землю, он уселся рядом с Гопалом. – Я боюсь за Нимаи и за нас.

Нимаи сел рядом с Китти, перебирая пальцами ее побелевшие волосы.

– Ты просто опять чувствуешь себя виноватым.

Гопалу знакомо было это чувство.

– Нет! Ты забыл. Этот козел предназначался в жертву черному искусству. Я не знаю, как писака повлияет на Нимаи. – Судама закрыл лицо руками. – Что я наделал! Нимаи может быть в опасности или может быть опасен для нас.

– Нимаи – мой друг. Он мне больше чем брат. Нам нечего бояться.

Но Судаму это не успокоило.

* * *

В это время на Наракатале Вьяса создал еще одно защитное кольцо и вместе с Ушей последовал за Бхутанатой и его пленницей на корабль, стоявший на якоре в тумане.

– Мы должны попасть на борт, – прошептал Вьяса. Нога болела, и он тщетно старался не наступать на нее, опираясь на копье убитого яксы. – Мне нужно отдохнуть. Я не думаю, что могу…

Она улыбнулась.

– Я могу позаботиться о страже.

Прежде чем он успел что-либо сказать, Уша уже была возле якс, невидимая и неслышимая ими.

– Вы поможете мне? – пропела она, приближаясь.

– Что? Апсараса?

Сирена сумела обворожить даже яксу.

– Вы нечасто встречаетесь на Наракатале.

Стражник продолжал говорить, но ее присутствие уже привело его в транс.

– Я должен… э-э… поднять… тревогу, – запинаясь, пробормотал он, берясь за горн, висевший у него на плече.

– В этом нет необходимости, – продолжала она, беря его за руку. – Другой рукой она взяла коротышку за шею и притянула его к своему животу. – Вот так-то лучше, – промурлыкала она, обнимая его обеими руками. – Разве ты не рад, что не поднял тревогу?

Якса в эротическом плену апсарасы что-то пробормотал, потом издал пронзительный вопль, заглушенный золотистой плотью Уши, и обвис. Она бросила его на землю и ногой спихнула в воду. Его тело, ударившись о поверхность, издало странный звук.

Вьяса, прихрамывая, вышел из тени и подошел к сирене.

– Нам нужно увидеть, что делается внутри…

Через светящийся иллюминатор доносились голоса. Проверив, нет ли вокруг стражи, они приблизились к окну и услышали голос Бхутанаты.

– Мы вернем его! – кричал повелитель тьмы.

– Кали не поправить то, что здесь стряслось, – сказал эмиссар. – Та кучка солдат, которая может пройти через двары, не удовлетворит Ашуру… и наше соглашение. Я должен вернуться на Бху с этими новостями.

Посланник покинул корабль.

Глаза Бхутанаты горели. Его гнев обратился теперь на пленницу. Китти, со связанными за спиной руками, положили на камни перед чародеем. На ней было одеяние воина, доходящее ей до колен, и такой же длины туника. Под ней были также тесные белые панталоны панья. Длинные черные волосы дочери симхи покрывал кожаный шлем воина, стянутый сзади ремнем и похожий на пустые ножны.

– Девушку в обмен на Чакру? – спросила Уша.

Вьяса кивнул.

Глава XIII

Пока Гопал и его спутники продолжали свой путь, отчаянно пытаясь добраться до Тошаны, происходили события, которые могли бы изменить обличье этого Круга, – Кали короновался как симха всей Бху.

Вдалеке от их лесной тропинки, в городе Хиранья, новой столицы Клесы, Майа с помощью своей магической силы соорудила дворец, которому не было равных во всех Трех Кругах; поддерживаемый золотыми колоннами, он возвышался подобно облакам, освещенным солнцем, с золотистыми стенами и огненными арками. Во дворце она построила бассейн из мрамора, украшенный жемчугом. Хрустальная лестница вела к воде, в которой цвели лотосы, а в прозрачной глубине резвились рыбы и золотистые черепахи. Вокруг дворца были высажены вечноцветущие деревья всех мыслимых видов, дающие прохладу и тень. Легкий ветерок приносил их аромат во дворец. Во дворец, заполненный представителями рас ракшаса и писака, а также и людьми, присоединившимся к Ашуре, вошел сам Кали, одетый в пурпурное королевское одеяние. Ашура поднялся по хрустальной лестнице на трон, где Майа ожидала его, чтобы короновать своего брата симхой Клесы.

Майа обратилась к собранию, не забывая о своих чарах:

– Хвала нашему всемогущему защитнику, поражающему наших врагов и заботящемуся о процветании своих друзей и союзников.

Толпа приветствовала своего повелителя.

– Сама грация, сияющий своим собственным светом, этот великий Ашура своими деяниями, заслужил бессмертие.

Накинув паутину своих чар, Майа вскоре заставила видеть собравшихся то, что она хотела.

– Кали, чье королевство пришло, наделенное сиянием. – С этими словами она водрузила корону, украшенную единственным пером павлина – символом божества, на голову своего брата. – Отныне ты повелитель Бху и завоеватель Трех Кругов.

Собравшиеся взорвались возгласами приветствия Кали, принявшего корону от Майи.

* * *

Все еще находясь под покровом леса, усталый, голодный и боящийся за жизнь своей сестры и своего лучшего друга, Гопал рвался вперед. Путешествие продолжалось примерно столько, сколько и предсказывал Судама, и они наконец добрались до города Тошана.

Многое изменилось за то время, что они были в Била-свагре. Чтобы войти в Тошану, они должны были раздвинуть обгоревшие и разбитые ворота, висевшие на огромных ржавых петлях. Все втроем они с трудом отодвинули одну створку в сторону. На обратной ее стороне был нацарапан символ писаки.

В городе они обнаружили разграбленные дома с обнажившимися крышами. Оживленные некогда улицы заросли сорняком и были пустынны, за исключением нескольких сельчан, притаившихся в тени их разрушенных жилищ.

Горячий ветер задувал вдоль улицы, поднимал сухую пыль, образуя большие облака пыли, передвигавшиеся по пустой деревне как фантомы, хлопая дверьми и ставнями. Когда пыль осела, они увидели выстроившиеся вдоль улицы шесты, на которых висели обезглавленные трупы мужчин и юношей.

Судама подбежал к человеку, прижавшемуся к косяку дверного проема. Брахмачарья схватил его за руку и выдернул незнакомца из полумрака. Это был скелет, обтянутый сухой кожей, с запавшими щеками и холодным мертвым взором глубоко утопленных глаз. Судама развернул его лицом к себе.

– Что с тобой? – Судама встряхнул его в отчаянии. – Разве так теперь в Тошане встречают гостей?

Гопал и Нимаи, обеспокоенные громким голосом Судамы, подошли к нему, неся с собой спящую Китти. Увидев Нимаи, незнакомец съежился и задрожал. Судама отпустил его.

– Что происходит? – спросил Гопал, глядя на несчастного и показывая Нимаи, чтобы тот опустил носилки с Китти.

– Не знаю, – ответил Судама. – Похоже, он принимает нас за йамадуттов.

– Вы посланники смерти! – донесся дрожащий голос из угла.

– Вы приспешники Йамы, – закричал он, уткнувшись лицом в ладони.

Гопал склонился над ним, пытаясь взять его за руку. Незнакомец оттолкнул ее, и Гопал от неожиданности потянулся за кинжалом.

– Ну, убей же меня! – закричал человек, простирая руки и обнажая свое истерзанное тело. – Вы захватили наши фермы, наших жен и наших детей. У меня ничего не осталось, кроме моей души. Возьмите ее и оставьте меня в покое.

Он с плачем повалился в темный угол.

Гопал отошел. Все было слишком похоже на Голоку. Кошмар не кончался. Дела не становились лучше.

– Пойдем, – сказал Судама. – Оставим его. Он нам ничем не поможет. Нам нужно найти Дхануса, целителя, к которому я вас вел.

– А как быть с ним? – спросил Гопал, указывая на незнакомца. – Мы не можем его оставить просто так.

– Твоя забота о том, кто уже не жив и еще не мертв, достойна похвалы, – резко ответил брахмачарья.

Гопал взглянул на фигуру бедняги, потом на свою сестру, и ему опять стало страшно, что ученик недостаточно опытен.

– Откуда ты знаешь? – выкрикнул он.

Судама шагнул вперед.

– Мы ничего не можем для него сделать. – Он поднял руку, показывая на Гопала, Нимаи и Китти. – Меня заботите только вы, так что берите Китти и пошли, пока мы еще можем что-то сделать для нее!

Они шли по пустынным улицам, заросшим сорняками, под взглядами испуганных глаз, прятавшихся в темных окнах и им становилось все яснее, что Смерть накрыла Тошану своей тенью.

Судама неожиданно остановился перед заброшенным строением, единственное окно которого было забито досками изнутри, а перед дверью росли сорняки в человеческий рост. Было ясно, что через эту дверь уже долгое время никто не входил и не выходил. На потрескавшейся вывеске было написано «Дханвантари».

– Целитель? – спросил Гопал.

– Ему нравится так себя называть, – сказал Судама.

Нимаи поскреб свою покрытую шерстью щеку, не понимая смысла замечания Судамы.

– Он был моим учителем, – сказал Судама, глядя на Гопала, – перед Вьясой.

Судама пошел, ломая сорняки и двери. Нимаи посмотрел на траву, борясь с каким-то неосознанным желанием, а затем попытался заглянуть в щели заколоченного досками окна. Гопал обеспокоено смотрел на сестру и на темное строение, окружающее их. Он чувствовал себя беззащитным.

«Здесь ли он?» – подумал Судама, стуча в дверь.

Ответа не последовало.

– Здесь он или нет, нам нужно убираться с улицы.

Гопалу было не по себе. Судама согласился и еще раз постучал в дверь. Дверь заскрипела и отворилась на дюйм. Из темной щели на него внимательно смотрел чей-то глаз.

– Кто здесь? – донесся из темноты старческий надтреснутый голос. – Чем могу служить?

– Дханус! Это я… Судама!

– Судама?

Дверь приоткрылась еще на дюйм, а затем отворилась полностью с длинным протяжным скрипом. Из нее вышел старик, футов пяти ростом. Его сморщенное, но не от времени, как чернослив, лицо, было обрамлено длинными черными волосами. Это не были волосы старика. Его руки со скрюченными пальцами были не толще бамбука. Он обнял Судаму.

«Как этот человек мог быть целителем?» – подумал Нимаи.

Лицо старика светилось от радости, но глаза были пусты.

– Судама мой старый друг.

Почувствовав какую-то невидимую опасность, Дханус шагнул обратно в тень.

– Быстрее! Заходи. Улицы Тошаны теперь небезопасны ни для людей, – Дханус принюхался, – ни для зверей.

Судама махнул рукой остальным, и они быстро вошли в темную лавку. Дверь захлопнулась, и возле порога упало бревно. Дханус устало прислонился к двери. Внутри было так же тихо и пусто, как и на улице. Голые потрескавшиеся стены были увешаны пустыми полками, которые некогда были заполнены бутылями всех форм и размеров с настоями трав и различными снадобьями. Остались только их отпечатки. Налево от них был очаг с едва теплившимся пламенем, а вся правая часть комнаты, бывшая когда-то его рабочим местом, была затянута паутиной. Каменный лоток, утопленный в деревянном полу, был заполнен серыми холодными углями. Только пауки и мыши работали теперь в комнате, отчего она казалась еще более пустой и заброшенной. Справа была еще одна дверь. Вдоль стены лежали циновки и еще несколько полок.

Тишину нарушил Дханус:

– Прошу прощения за такой прием. – Он потянулся за клюкой. – С тех пор как настал Век Кали, немногим из живых можно доверять.

Гопал и Нимаи положили носилки у огня, и Дханус опять принюхался.

– Но хватит. Не так часто я принимаю гостей, а тем более друзей.

Дханус с трудом отлепил себя от двери и подошел к очагу, взяв лампу с полки. Он с помощью лучины поджег масло в лампе и осветил комнату.

– Ах, где же мои манеры! Пожалуйста…

Он пригласил их сесть на циновки возле огня:

– Прошу вас, друзья, отдыхайте. У меня есть вода и немного риса.

Он подошел к столу, единственному, что осталось из мебели, на котором стоял кувшин, несколько погнутых металлических чашек и поднос.

Все сидели в молчании и, хотя на улице было тепло, они жались к огню. Дханус бросил в огонь еще одно полено. Хозяин передал своим гостям чашки, налил в них воды и вручил Судаме поднос с рисом. Судама взглянул на поднос и угощение и, понимая, что это все запасы старика, передал его Нимаи, который слизал все своим черным языком.

– Что здесь случилось? – спросил Судама.

– С тех пор как Кали стал коронованным симхой Бху…

У всех троих вырвался возглас удивления:

– Коронованным королем?!

– Множество земель было опустошено, даже хуже, чем вы видели здесь.

– А как же ты? – спросил Судама. – Как ты выжил?

– Зачем им слепой старик?

Судама подвинулся ближе к своему другу и провел рукой перед его лицом.

– Дханус, но как это случилось?

– Все нормально, – уверил Судаму старик, схватив его за запястье. – Когда я попытался помешать им грабить мою лавку, они лишили меня зрения. Но достаточно обо мне. Что вы здесь делаете? Чем я могу помочь?

– Моя сестра больна. Нам нужна твоя помощь. Ты можешь ее вылечить? – спросил Гопал.

– Я почувствовал какой-то странный запах, когда вы вошли… какое-то животное. – Дханус опять принюхался. – Но зная Судаму, я доверился ему.

– Девушка поражена чарами писаки, – объяснил Судама.

– А я был избавлен этим мистиком от преждевременной смерти, – сказал Нимаи с сарказмом.

Он объяснил, как Судама в отчаянии наделил его головой дикого козла. Гопал все больше нервничал, придвигаясь к их слепому хозяину.

– Ты можешь помочь моей сестре?

Дханус, клюкой нащупывая путь, подошел к Китти. Встав на колени, он ощупал ее голову, рот и уши. Затем, сняв сандалии, он обследовал ее ступни.

Гопал более не мог терпеть.

– Ты можешь помочь ей?

– Солдаты взяли не все. У меня кое-что осталось, и среди этого есть одно лекарство, которое я мог бы использовать.

В полке над очагом были вырезаны две слоновьи головы. Дханус наощупь добрался до очага и потянул за бивень кривого слона. Изо рта выпал пакет.

– Принесите воды.

Судама, бывший ученик, бросился исполнять приказание учителя.

– Это называется Тамора – возбуждающее средство, – сказал Дханус своему бывшему ученику. – Я мог бы показать тебе кое-что!

Судама молча отдал Дханусу чашку.

– Если это не разбудит девушку, – сказал целитель, – то ей уже ничто не поможет.

Гопал беспокойно смотрел, как Дханус по капле вливал лекарство в рот Китти.

– Теперь нам нужно подождать.

Судама не был уверен, что Дханус сможет помочь.

– Ты знаешь дорогу к Нийане Бхирам?

– Ты все еще не доверяешь моему умению, Судама?

Судама не ответил.

– Ты предпочитаешь искусство Аюры! – Дханус протянул руку Гопалу. – Помоги мне подняться. Я покажу вам дорогу. – Он ухмыльнулся: – Судама, возьми пучок пергамента в моем кабинете. А ты, – он указал на Гопала, – возьми из очага головешку. Я нарисую вам карту.

Он снова улыбнулся, предвкушая, как он посмеется над теми, кто искалечил его.

Они собрались у стола. Судама положил пергамент, а Гопал показал старику, где находится бумага.

– Я вижу своим внутренним зрением, – засмеялся он, водя углем по пергаменту. Он нарисовал горы, реку, лес и место, где они должны были найти Нийану Бхирам.

– Спасибо тебе, друг мой, – сказал Судама, скатывая карту и засовывая ее за пояс. – Ты пойдешь с нами.

– Нет! – возразил Дханус. – Я должен остаться. Я прожил здесь всю жизнь и должен умереть здесь. Кроме того, сюда могут прийти другие… такие, как вы, нуждающиеся в моей помощи.

Судама вместе с остальными смотрел на пляшущие языки пламени. Их искаженные тени танцевали странный танец на низком потолке под звук потрескивающих поленьев.

– Здесь вы в безопасности. Нужно подождать до утра. Только тогда лекарство начнет действовать, – сказал Дханус. – Вы уйдете завтра. Если моя лодка цела, то вы можете ее взять. Судама, ты помнишь, как мы рыбачили вместе?

Дханус опять подошел к каменной полке и взял еще один пакет из головы слона и трубку.

– У меня есть немного свапны. Это моя единственная отрада.

Он улыбнулся. Он отломил небольшой кусочек смолы и положил его в трубку.

– Свапну курят поклоняющиеся Рудре. Она приводит в состояние транса и позволяет расслабиться.

Дханус лукаво улыбнулся.

Гопал не сводил глаз с трубки и руки Дхануса. Он внимательно наблюдал, как его пальцы крошили сухую траву в порошок. Дханус перенес пламя из очага с помощью палочки в трубку, и та задымилась.

– М-м-м, – вздохнул он, вдыхая дым и передавая трубку Судаме.

– Я не могу, – сказал ученик мистика, передавая трубку Нимаи. – Я теперь брахмачарья. Я дал обет.

– Мо-о-ожет э-это и к лу-у-учшему, – проблеял Нимаи.

– Ты все еще идешь путем мистика? – Дханус выпустил клуб дыма.

– Аюра – это древнее умирающее искусство, – настаивал он. – Немногие идут этим путем. Искусство Шастрам – вот верный путь!

Судама промолчал.

– Ты отказываешься меня слушать, не так ли?

Дханус выпустил еще один клуб дыма, и облако проплыло перед черным носом Нимаи. Нимаи без колебаний взял трубку. Дханус закашлялся, а затем широко улыбнулся.

– Я следующий, – сказал Нимаи, хватая трубку. – Я слышал об этом. Говорят, что так можно увидеть планеты, на которых живут божества.

Он засмеялся и глубоко затянулся.

– Не так глубоко, – посоветовал Дханус. – Вдыхай потихоньку… не дуй.

– Я не знаю, стоит ли нам… – забеспокоился Гопал.

Нимаи затянулся, постепенно успокаиваясь. На покрасневшие глаза навернулись слезы. Он выпустил дым, закашлялся и вручил трубку Гопалу.