Текст книги "Влюбленная в демона"
Автор книги: Филис Кристина Каст
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
31
Лохлан вслед за Эльфейм вошел в спальню. Он очень волновался, поэтому крепко сжал ее руку.
– Моя мать приходила сюда. – Его голос был похож на скрипучий шепот. – До того как пережить боль и изгнание, она познала здесь любовь и счастье.
– Не терзай себя. Ты думаешь, что мать хотя бы на миг пожалела о твоем рождении?
Лохлан моргнул и перевел взгляд на лицо Эльфейм. Он кое-как перестал бичевать себя и честно ответил:
– Нет. С момента моего рождения до самой ее смерти она любила меня отчаянно и самозабвенно.
Через их соединенные руки Эльфейм почувствовала, что его напряжение ослабло.
Он оглядывал просторную комнату, продолжая говорить глубоким звучным голосом, который был ей так хорошо знаком:
– Я знаю, это покажется странным. Твой брат и другие члены клана никогда не смогут этого понять, но я чувствую, что поступил правильно, появившись здесь. Вроде как все вернулось на круги своя. – Лохлан улыбнулся ей, и печаль ушла из его глаз. – Моя мать была бы очень счастлива узнать, что я вернулся.
Эль придвинулась к нему поближе и прислонилась к плечу. Лохлан обнял ее, прикрыл темным крылом. Он наклонился и поцеловал любимую со сладкой нежностью, от которой у нее перехватило дыхание. Она поняла, что именно чувствовала его мать. Морриган тоже любила сына отчаянно и самозабвенно.
– Теперь расскажи мне о чувстве, которое так встревожило тебя, – попросил он, подводя ее к золоченой кушетке, стоявшей около кровати.
С легким шорохом крылья Лохлана аккуратно сложились за спиной, чтобы он мог удобно откинуться на кушетку. Фоморианец согнул ноги в коленях, чтобы Эльфейм могла опереться на них. Она уютно свернулась рядышком, повернувшись к нему лицом.
– Это случилось, когда Кухулин пришел ко мне, предводительнице клана, чтобы попросить позволения стать возлюбленным Бренны. Конечно, я с радостью согласилась исполнить его просьбу. – Глаза Эльфейм смотрели на плечи Лохлана, как будто она пыталась восстановить прошлое. – Потом, почти машинально, я попросила благословения у Эпоны. В тот миг, когда я произносила имя Богини, меня переполнила ужасная печаль. Я услышала плач.
– Может, это предупреждение не имело никакого отношения к Кухулину и Бренне? Вдруг Эпона послала тебе видение о том, что произойдет, когда ты объявишь о своем браке? Не пыталась ли она подготовить тебя к борьбе, которая нам предстоит?
Эльфейм покачала головой.
– Я уже думала об этом. Нет, мое чувство было определенно связано с Ку и Бренной, – глубоко вздохнула она. – К тому же призрак Маккаллана согласился с тем, что это видение было послано, чтобы подготовить меня быть сильной.
Лохлан вздернул брови.
– Ты говорила с тенью Маккаллана?
– Не раз. Вообще-то он являлся даже Ку. Именно от него брат узнал, что надо приехать за мной в ночь, когда произошло несчастье. Его послал Маккаллан.
– Мой дядя…
Лохлан покачал головой, не в силах поверить в это.
– И мой прадед. – Она поколебалась, а затем мягко добавила: – Когда мы говорили с ним в последний раз, он упоминал о твоей матери, сказал, что очень ее любил.
Печаль омрачила глаза Лохлана.
– Как ты думаешь, он станет ненавидеть меня?
– Не знаю, – честно ответила она. – Но призрак допускает тебя в замок. Я считаю это хорошим знаком. Не сомневаюсь, старый дух знает обо всем, что происходит в этих стенах.
– Мне уйти? Не хотелось бы тревожить его.
Эльфейм взяла его за руку.
– Не уходи. Я хочу, чтобы ты остался. Ты мне нужен здесь. Помни, ты принадлежишь к клану как по клятве, так и по крови.
– Меня волнует не кровь Маккалланов. – Он поднес ее руку к губам и быстро поцеловал. – Что будешь делать со своим видением?
Эльфейм вздохнула.
– Я вряд ли могу что-нибудь сделать. Маккаллан попросил меня подготовиться к тому, что должно случиться. – Она поежилась, чувствуя, какой груз ответственности лежит на ее плечах. – Все, что я могу сделать, – попытаться быть сильной и ждать.
– Ты сильная, сердце мое. Подождем вместе, что будет.
Его слова не должны были успокоить ее, но это случилось. Видение не относилось к нему, но Лохлан, несомненно, был частью надвигающейся бури. Предводительница понимала, что их отношения совсем не порадуют ни ее семью, ни клан, но не могла от него отвернуться. Всю жизнь она мечтала, желала и молилась о супруге, хотя в действительности никогда не верила, что ей будет дан такой подарок. Теперь, когда Эль нашла его, она не могла позволить, чтобы он исчез из ее жизни.
Избранная сжала его руку.
– Верно. Даже великую печаль легче переносить вдвоем.
– Знаешь, Эпона могла таким образом предсказать отказ Бренны твоему брату. Если он действительно любит ее, то для него это было бы большим горем, но от подобного он может оправиться.
– Бренна не откажет ему. Ты бы видел их сегодня вместе, Лохлан. Они выглядели так, словно хранили какую-то необыкновенную тайну. Я слишком хорошо поняла их долгие взгляды и частые прикосновения. Нет, Бренна ему не откажет.
– Что ж, если Эпона это разрешает, то пусть твой брат тоже признает нашу любовь, когда узнает о ней.
Раздался оглушительный удар грома, и небо расчертили зигзаги молнии, казавшиеся совсем близкими. Эльфейм задрожала, по ее телу внезапно побежали мурашки.
– Буря приближается, – сказала она, глядя в высокие стрельчатые окна, то и дело озарявшиеся вспышками молний.
– Она пройдет, мое сердце.
Эльфейм перевела глаза на супруга. Он уверенно и твердо смотрел на нее. Этот взгляд заставлял Избранную верить ему, его словам. Она подумала, что Лохлан должен быть великим вождем своего народа. Эль с досадой поняла, что он упоминал других женщин, которые выжили после рождения своих детей, наполовину фоморианцев. Следовательно, должны быть и другие существа, подобные ему. А она ни разу не спросила его о покинутых соплеменниках.
– Лохлан, расскажи о своем народе!
Его лицо окаменело. Лохлан молчал так долго, что Эльфейм решила, что он не хочет отвечать. Когда ее возлюбленный заговорил, ей казалось, что он с трудом подбирал слова.
– Мой народ обитает в Пустоши. Там трудно, но, как тебе уже известно, мы живем долго, умирают немногие. Я сомневаюсь в том, что это мудро, но каждый год рождается много детей.
– Детей?
В улыбке Лохлана не было ни капли веселья.
– Да, мы можем размножаться. Болезнь, поразившая женщин-фоморианок во времена моего отца, сделала их бесплодными, а мы здоровы, сильны и неунывающи. Мой народ процветает почти в той же степени, что и страдает.
Эльфейм потрясла головой.
– Страдает? Не понимаю.
– Те из нас, кто родился от выживших матерей, очень похожи. Наша внешность скорее человеческая, чем демоническая, мы обладаем способностью передвигаться днем, не боясь солнца, которое не причиняет нам боли. Нам не надо питаться кровью живых существ, чтобы поддерживать собственные жизни. Все мы боремся за то, чтобы наша человеческая душа победила демонические, темные инстинкты. Ты уже понимаешь больше, чем тебе кажется, Эльфейм, потому что была свидетельницей того, как я бьюсь с самим собой. Но одного ты не знаешь. Я мучаюсь каждый раз, когда выбираю человеческое поведение вместо темного пути. Боль, которую испытывает мой народ, является ценой за человеческое в нас. Многих она ввергает в безумие. – Челюсти Лохлана сжались. – Особенно трудно приходится детям. Они тоже рождены скорее людьми, чем демонами, но у них нет человеческих матерей, которые учили бы их, а наши уже давно умерли.
Эльфейм ошеломили его слова. У нее из головы не выходил юный Лохлан, изо всех сил пытающийся оставаться человеком без помощи материнской силы и веры.
– Тогда пусть они приезжают сюда! – Она стиснула его руки, не думая о том, что ее слова звучат по-детски, идеалистично. – Мы можем помочь им. Моя семья обязательно примет тебя. Они увидят, какой ты хороший. Отец, мать и брат оценят, как ты ежедневно сражаешься с тьмой и побеждаешь ее. Мои близкие начнут доверять тебе точно так же, как я. Ты поможешь своему народу заслужить их уважение.
Лохлан не мог отвести взгляд от ее глаз, в которых сияла вера. Пора было рассказать ей о Пророчестве. Лохлан должен признаться, что его миссия состояла в том, чтобы не дать ей выжить, но он оставил свой народ, забыл про Пророчество из любви к ней. Однако фоморианец не мог. Она завернула его в искрящуюся паутину ее мечты, и ему не хотелось возвращаться в реальный мир.
– Если бы все было так просто, – вздохнул он.
– То никто не делал бы ошибок.
Она, улыбаясь, повторила слова своей матери.
– Я люблю тебя, сердце мое. – Он заключил ее в объятия. – Я всегда буду тебя любить.
Эльфейм наклонилась к нему и возвратила поцелуй.
Она услышала, что его крылья зашелестели, пробуждаясь, и прошептала ему:
– Отнеси меня в постель, муж мой.
С нечеловеческой силой он стремительно поднялся на ноги и подхватил Эльфейм. Звериными, скользящими шагами Лохлан преодолел расстояние до кровати за время меньшее, чем нужно для удара сердца. Вскоре сброшенная одежда, все еще влажная от дождя, кучей валялась у их ног. Обнаженная Эльфейм вытянулась на роскошных простынях. Лохлан лежал сверху. Его крылья развернулись, он стал похож на огромную хищную птицу. Фоморианец опирался на локти, сунув руки под толстое одеяло. Она чувствовала его напряжение, дрожью проходящее через тело. Эль попыталась поцеловать его глубже и заметила, как он сдерживается, пытается стабилизировать дыхание и держать страсть под контролем.
– Лохлан, ты мой муж. Не бойся любить меня.
– Я опасаюсь вовсе не этого! – Его голос звучал глухо от желания и огорчения. – Не хочу сделать тебе больно! – Он вздохнул так, что в горле у него что-то пискнуло, и прижался к ней лбом. – Мои руки делаются как когти. Жажда крови становится удовольствием. Я не могу любить тебя без страха.
Что– то в тоне, каким он говорил, разбудило в ней глубинные инстинкты. Избранная ощутила, что в ней медленно и устойчиво разгорается ярость Богини. Кожу покалывало, кровь пульсировала в горячем чувственном ритме.
– Ты оскорбляешь меня.
Лохлан поднял голову, на его лице ясно отразилось изумление. Она с силой отпихнула фоморианца, ее глаза расширились от гнева. Потом Эль не торопясь наклонилась и погладила обратную сторону крыла, заставив Лохлана застонать.
– Я не уклоняюсь от твоих прикосновений. Забыл, что я больше чем человек? Я быстрее, сильнее!… – Она снова погладила его крыло и, когда он застонал, поддразнивая, укусила его за плечо, оставив красный отпечаток. – Кое-кто даже говорит, что я Богиня.
Глаза Лохлана вспыхнули темным светом, который зажег в ней ответное желание. Она помнила о жажде крови, в которой он признался. Ей не хотелось бы, чтобы это случилось, но в мыслях о том, как он сжимает зубами ее кожу, было что-то эротическое, своего рода чувственное вторжение, не похожее на то, как он входил в ее тело. Аура легкого насилия, окружавшая его, была ощутимой, но не пугала ее, а лишь влекла к нему. Будучи его супругой, Эль не чувствовала никакой аномалии или мутации, вместо этого ощущала, что наконец-то нашла достойного соперника в любовных играх.
– Люби меня, Лохлан, – мурлыкнула она. – Я не сломаюсь и не отвернусь от тебя.
Ответный поцелуй опрокинул ее на кровать. Она встретила страсть мужа с той же силой, дразня и соблазняя его руками и ртом. Когда Лохлан вошел в нее, это не имело ничего общего с той сдержанностью, с которой он обладал ею прежде, и Эльфейм выгнулась под ним, стимулируя супруга. Он взял ее руки в свои, закинул их ей за голову, горячо и тяжело дышал, склонившись над ней.
Она едва узнала голос, который шептал в ее ухо темные слова.
– Ты не представляешь себе, о чем просишь.
– Я не оказываю доверие наполовину. – Эль подняла голову и сильно укусила его за плечо, ритмично двигаясь под ним.
Лохлан хрипло зарычал. Он прижал свои зубы, похожие на кинжалы, к нежной шее жены. Эльфейм на секунду ощутила палящую боль, а потом ее тело пронзило наслаждение. Она качалась на волнах удовольствия, пока он пил ее кровь и наполнял ее семенем.
Внезапно Лохлан с отчаянным криком резко отстранился от ее тела. Не понимая, в чем дело, Эльфейм приподнялась на локте и смущенно моргнула. Он стоял возле кровати и глядел на нее расширенными глазами. На его губах была кровь. Узенькая темно-красная струйка бежала из угла рта вниз по подбородку.
Эльфейм подняла руку, коснулась шеи, нащупала два маленьких влажных прокола и слабо улыбнулась ему:
– Я в порядке, Лохлан. Ты не сделал мне больно. Он вытер рот тыльной частью руки и в ужасе посмотрел на кровь, которой был измазан.
– Нет! – воскликнул он, и его голос надломился. – Так не должно быть. Я не позволю, чтобы было так.
Фоморианец покачал головой и сделал шаг назад. Эльфейм села на кровати, борясь с приступом головокружения.
– Лохлан, что случилось? Посмотри на меня. Все в порядке. Ты меня не ранил.
– Нет! – повторил он. – Я не позволю, чтобы было так!
С невероятной скоростью, которой отличалась раса его отца, он выскочил из комнаты и скрылся в коридоре, ведущем к купальне и потайному туннелю.
– Лохлан! – закричала Эльфейм, встала с кровати и пошатнулась.
– Не ходи за мной. Держись подальше… – жутким эхом донесся его голос с лестницы.
Эльфейм упала на колени и заплакала.
Лохлан выскочил из туннеля и побежал. Ему было все равно, куда идти. Он просто знал, что должен уйти. Ночь стала непроглядно темной, но его зрение было острым, и он без труда лавировал между деревьев. Дождь стегал голое тело, но Лохлан только радовался по этому поводу. Это было ничто по сравнению с муками разбитого сердца. Он кричал, изливая свои страдания в глухую ночь, все еще ощущал вкус ее крови и слышал шепчущий голос.
Он ошибался, как и весь его народ.
Пророчество было верным. Они могли спастись, если Богиня умрет. Но ее кровь не была им необходима, как и физическая смерть. Теперь он знал это. Когда Лохлан пил ее кровь, его наполнило безошибочное знание о богине. Кровь Эльфейм не спасла бы их. Его народ найдет спасение только в том случае, если она выпьет его кровь. Тогда Эльфейм поглотит темноту их прошлого и вберет своим телом безумие всей расы.
Это было хуже, чем физическая смерть. Если жена выпьет его кровь, то будет переполнена злом, но останется в живых. Мучительные мысли разрывали голову Лохлана. В Пророчестве речь шла не о физической смерти. Она проживет долгую жизнь существа, в чьих жилах течет кровь демонической расы фоморианцев, но полностью утратит рассудок. Лохлан слишком хорошо знал, кем она станет, во что превратит ее такая кровь. Он не мог приговорить ее к столетиям мучений даже ради того, чтобы спасти свой народ.
«Я должен держаться от нее подальше, убедиться в том, что ни один из моих соплеменников не обнаружит тропинку в труднопроходимых Трирских горах, которая ведет к пышному сосновому лесу Партолоны и замку Маккаллан. Мне надо сохранить в безопасности замок своего клана, дом своей любви. – Его руки двигались в такт движениям мощных ног, а сердце грохотало вместе с бурей. – Как можно дальше!… Я должен уйти достаточно далеко, чтобы не слышать волшебный голос, который зовет меня, не ощущать ее присутствия, чтобы от близости не разорвалось сердце».
Склон становился все круче, и Лохлан радовался жгучей боли, появившейся в напряженных мышцах. Вспыхнула молния. Сквозь струи дождя, хлещущие по лицу, он увидел очертания темных фигур на вершине следующего горного хребта. С ужасным предчувствием фоморианец замедлил подъем, ожидая следующей вспышки света, чтобы убедиться в том, что не ошибся. Когда сверкнула новая молния, Лохлан резко остановился.
На фоне мрачного неба вырисовывались силуэты четырех крылатых фигур, стоявших на горном хребте.
32
На крыльях цвета туч они скользнули вниз. Лохлан, сильный и обнаженный, стоял, ожидая, пока они приблизятся. Его соплеменники не могли в буквальном смысле читать мысли друг друга, но были интуитивно связаны наследием темной крови. Лохлан понимал, что они не должны обнаружить эмоции, бушующие в нем. Он мысленно прикрыл свои истинные чувства воображаемой мантией вождя, которую носил совершенно естественно, и заставил замолчать сердце и душу. Когда они были совсем близко, Лохлан увидел на их лицах удивление от его наготы. Затем они уважительно склонили головы.
Кейр был упрямее всех, поэтому заговорил первым:
– Что с тобой случилось, Лохлан?
– Ты не поздоровался, не объяснил, почему вы здесь, но полагаешь, что имеешь право допрашивать меня? – процедил Лохлан.
В глазах Кейра вспыхнул опасный огонек, но он не сумел выдержать пристальный взгляд вождя и опустил голову.
– Ты правильно поступил, сделав мне замечание, – ответил он, но в его голосе не было раскаяния. – Рад видеть тебя, Лохлан.
Трое его спутников склонили головы и повторили приветствие.
– А я не рад! – вскипел Лохлан. – Вы не должны находиться здесь.
Кейр шумно втянул в себя воздух, но прежде чем успел заговорить, крылатая женщина рядом с ним выступила вперед и почтительно присела перед вождем.
– Ты слишком давно ушел, Лохлан. Мы беспокоились, не случилось ли с тобой беды.
Фаллон говорила нежным голосом. На мгновение его знакомая мягкость пролилась бальзамом на измученный разум Лохлана.
– Твои инстинкты не обманули тебя, Фаллон. Беда почти случилась.
– Ты не нашел богиню с копытами? – выпалил Кейр.
Лохлан смерил его ледяным взглядом.
– Я ее нашел, но обнаружил, что в Пророчестве говорится не о ней.
Крылатые люди беспокойно задвигались, переводя взгляды с Кейра на Лохлана.
– Откуда ты знаешь?
– Она не богиня, а просто плод скрещения двух рас, как и мы! – выпалил Лохлан.
– Не может быть, – резко сказала Фаллон.
– Надежда еще не потеряна. У меня есть новый план, – попытался Лохлан перекричать бурю.
Молния снова рассеяла тьму. Дождь полил еще сильнее.
– Мы останемся здесь? Может, у тебя есть какое-нибудь убежище для нас? – спросила Фаллон.
Он хотел закричать, что у него нет никакого убежища, и заставить их тронуться в обратный путь этой же ночью, но не стал этого делать. Если прогнать соплеменников, то они заметят в его действиях нелогичность, поймут, что он что-то от них скрывает, и тогда не успокоятся, пока не выведают его тайну.
– Следуйте за мной, быстро и тихо. Я отведу вас в мое убежище.
Он повернулся, но Фаллон остановила его нежной рукой.
– С тобой все в порядке, Лохлан? Почему ты бегаешь под дождем голый?
Лохлан взглянул на это нежное создание, на ее мужа, потом на их спутников. Они осторожно поглядывали на него, словно думали, что Лохлан впал в безумие, пока был вдали от соплеменников. Оно ведь не просто так сидело в каждом из них. В тот момент его не заботило, о чем они думали. Он только хотел, чтобы ткань его мира была разорвана на куски. Сон рассеялся, и Лохлан не думал, что сможет вынести дневной свет.
– Разве ни одному из вас никогда не хотелось промчаться под дождем в бурю? – спросил он, оскалившись.
Вождь развернул крылья, быстро скользнул прочь, и им пришлось постараться, чтобы догнать его.
В пещеру, которую он использовал как убежище, поместились все. Лохлан молча принялся разводить огонь. Он редко позволял себе подобную роскошь, но бушующая буря и темная ночь говорили о том, что вряд ли кто-то заметит дымок и обнаружит их тайное убежище. Вождь оделся и разделил со своими соплеменниками скудный ужин. Они продолжали с беспокойством поглядывать на него.
«Я должен был знать, почувствовать их присутствие, когда они вошли в Партолону. Это служит доказательством тому, что я совсем потерял голову с Эльфейм, даже не понял, что приближаются незваные гости. Кейр толково выбрал спутников, – признался себе Лохлан. – Разумеется, это Фаллон, с которой они никогда не расставались. Ну а братья-близнецы, Керран и Невин, всегда были полностью преданы одной вещи – выполнению Пророчества за счет всего остального. Я и сам выбрал бы их, чтобы они сопровождали меня в таких вот поисках».
У него не было никаких сомнений в том, что Кейр задумал именно это. Тот пришел, чтобы убедиться:
Лохлан приведет к своему народу богиню с копытами, эту живую жертву.
– Расскажи нам о ней, Лохлан, – попросил Невин.
– Почему ты так уверен, что она не та?
Как обычно, Керран подхватил мысль брата-близнеца и закончил ее.
Лохлан осторожно заговорил, помня о том, что его слова могут оправдать либо осудить Эльфейм:
– Я провел много времени, наблюдая за ней. Она не богиня, а обычная молодая девушка, чье тело по какой-то причине несет как признаки матери-человека, так и отца-кентавра. Эльфейм не повелевает людьми во время обрядов, посвященных Эпоне. Она просто предводительница клана, а никакая не Богиня. В ней нет такой энергии.
– Ты не можешь знать это наверняка. – Кейр говорил спокойным дружелюбным голосом, но его глаза сузились.
– Еще как могу! Я прочитал это в ее крови.
– Как?
– Почему?
– Какое ты имел право?
Лохлан поднял руку, чтобы утихомирить их. Как животное, томящееся в клетке, он зашагал по узкой пещере взад и вперед.
– Я нашел ее на дне ущелья. Она упала и была тяжело ранена. На нее напал дикий вепрь. Я убил его, потом отнес девчонку в безопасное место. Ее кровь той ночью бежала свободно. В ней я прочел правду о том, что она человек, а вовсе не Богиня. Эта Эльфейм – только отклонение, обычная мутация.
– Ты ей открылся? – недоверчиво уставилась на него ошеломленная Фаллон.
– Она была без сознания, потом бредила. Если девушка и помнит меня, то только как сон, который вряд ли реален.
Лохлан почти задохнулся, выговаривая эти слова, которые были горькой правдой.
– Если она не та, о которой говорится в Пророчестве, то почему она тебе снилась всю жизнь? – разрезали воздух слова Кейра.
Но Лохлан был готов к такому вопросу и ответил на него не задумываясь:
– Эти сны были видениями, которые посылала моя темная кровь, чтобы посмеяться надо мной, свести меня с ума, когда я последую за ними и пойму, что они всего лишь безумие, которое преследовало меня четверть века.
– Ты сказал, у тебя есть план. Что нам делать сейчас? – спросила Фаллон.
Лохлан подошел к красивой крылатой женщине, своей приятельнице по детским играм и другу во взрослой жизни. Ее платиновые волосы высохли и блестели в свете костра, ниспадая до талии плотной прямой занавесью. Черты ее лица были тонкими и печальными. Глаза – голубого цвета, такого нежного, что иногда казались бесцветными.
Он очень не хотел лгать ей, ненавидел то, что приходится врать им всем, но не мог предать свою жену.
– Я подслушал очень многое, пока наблюдал за женщиной с копытами. Люди часто говорили о храме Муз.
– Там училась наша мать, – кивнули Керран и Невин.
– Моя тоже, – сказал Лохлан. – И многие другие наши матери. Помните, что они рассказывали о нем? Храм Муз – место, где получают высшее образование. Все тамошние преподавательницы – Воплощения Богини, каждая из них – живая, земная представительница одной из девяти Муз.
– Ты считаешь, что одна из них может исполнить Пророчество? – негромко спросил Кейр.
Лохлан посмотрел ему в глаза.
– Я считаю, что это может сделать любая из них. Только задумайся! Ответ прост. Я понял бы это многие годы назад, если бы меня так долго не мучили насмешливые сны. Темная кровь сыграла со мной такую шутку, чтобы помешать признать очевидное. В Пророчестве не говорится о том, что нас спасет кровь именно умирающей богини с копытами. В нем просто сказано, что нас спасет кровь богини. Любой!…
– Тогда надо отправляться в храм Муз, – заявил Невин.
– И поймать какую-нибудь богиню, – закончил его мысль Керран.
Лохлан недовольно покачал головой.
– И как вы собираетесь это сделать? Разве можно так наивно полагать, что на пути нас не обнаружат?
– Может, нас пора обнаружить?! – прошипел Кейр. – Вдруг сейчас самое подходящее время?!
– Ты говоришь о нападении на Партолону?
Голос Лохлана стал резким, в нем зазвучала опасность.
– Нет! Я только хочу вернуть наше законное место в этой стране.
– Ты считаешь, что для этого надо встать во главе армии крылатых демонов? – прошипел Лохлан.
– Мы не демоны! – протестующе воскликнула Фаллон.
– Если мы вторгнемся в Партолону и похитим одну из богинь для кровавой жертвы, то кого еще они смогут в нас увидеть? – спросил Лохлан.
Ему никто не ответил, и он раздосадовано тряхнул головой.
– Если мы поддадимся гневу крови наших отцов, то закончим не лучше их. Несмотря на всю нашу борьбу с темным наследием, мы будем людьми не больше, чем были они.
– Что ты предлагаешь? – угрюмо спросил Кейр.
– Возвращайтесь домой. Следите за благополучием нашего народа. Я один отправлюсь в храм Муз, а когда вернусь в Пустошь, со мной будет богиня. Ее кровь вымоет темное безумие из нашей крови. Мы мирно войдем в Партолону. Ни один тамошний житель не узнает о том, что ценой нашего спасения стала кровь одного из них.
– В этом есть… – начал Керран.
– Да, определенная логика, – подхватил Невин.
Лохлан повернулся к ним спиной и стал смотреть на дождь.
«Похоже, они поверили моим уверткам и полуправде. Но я не должен расслабляться, пока все четверо не вернутся в Пустошь. До тех пор я не могу быть уверен в том, что Эльфейм не грозит опасность».
Кейр нахмурился и устроился у задней стены пещеры.
Глаза Фаллон проследили за мужем, потом она подошла к Лохлану, сидевшему у самого входа в пещеру, и негромко спросила:
– Ты до сих пор любишь ее, друг мой?
– Нет. – Лохлан почувствовал на языке горький желчный вкус лжи. – Я никогда не любил ее. Это была только иллюзия.
– Тогда хорошо. Наконец-то ты можешь выбрать жену из нас.
Он с трудом кивнул.
– Ты изменился, Лохлан.
В глазах Фаллон появилось беспокойство.
– Ты была права. Я слишком долго оставался вдали от своего народа. – Он заставил себя улыбнуться. – Теперь отдохни. Завтра вам надо возвращаться. Замок совсем близко отсюда, там полно людей и кентавров. Для вас небезопасно оставаться здесь.
– Как скажешь, Лохлан.
Фаллон почтительно склонила перед ним голову, а потом удалилась к мужу.
Лохлан слышал, как все четверо за его спиной укладывались на ночь. Он валился с ног от усталости, но понимал, что не будет спать. Если он уснет, то увидит сон о ней.
«Сегодня ночью я этого не вынесу».
Лохлан неслышно выскользнул из пещеры. Гроза закончилась, но дождь продолжал лить. Он взобрался на гору над пещерой, уселся на скалистой насыпи и внимательно смотрел на землю, которая, как начинал верить фоморианец, могла стать его домом.
«Да, земля клана Маккаллан зовет меня, но я никогда больше не смогу ответить ей. Неважно, что говорит мое сердце или кровь. Пусть Эльфейм подумает, что я предал и бросил ее. Мне придется оставить это место и отправиться в храм Муз».
Лохлан знал, что это путешествие окажется бесполезным. Мысль о том, что Пророчество может исполнить Воплощение Богини, приходила к нему не впервые. Они часто обсуждали ее вместе с матерью, и она не казалась им правильной. Его мать всегда свято верила в то, что он найдет ключ к Пророчеству, когда Эпона пошлет женщину, которой предназначено будет его выполнить. То, что мать оказалась права, не утешало его сейчас.
«А как насчет ничего не подозревающей Воплощенной Музы? Смогу ли я похитить невинную молодую женщину и обречь ее на смерть? Разве это не будет питать тьму внутри меня, не отберет все человеческое? – Он стиснул зубы. – Неважно. Я сделаю это. Если это спасет Эльфейм, то я ни перед чем не остановлюсь, смогу даже покинуть ее. – Его плечи резко упали. – Это не спасет Эльфейм. Рано или поздно мой народ поймет, что смерть Воплощенной Музы не исполнила Пророчество. Они годами верили в то, что богиня с копытами, которая часто являлась мне во сне, – ответ на их усиливающееся безумие. Как в бесконечном круге, мои соплеменники неизбежно вернутся к этой вере. Но тогда я должен бороться за ее жизнь против собственного народа?»
Лохлан закрыл лицо руками и сделал кое-что, чего не позволял себе со дня смерти матери. Он заплакал.
Фаллон уютно устроилась рядом с Кейром. Он укрыл ее крыльями, окутав теплом, прижал губы к уху и прошептал:
– Твой дружок лжет.
Она откинулась назад и взглянула ему в глаза.
– О чем ты, Кейр?
– Даже сквозь дождь и пот я учуял на нем запах той особы. Он пропитался ее кровью так же, как сексом, – прошипел Кейр.
Фаллон внимательно посмотрела в его глаза. Она не учуяла на теле Лохлана ничего странного, но обоняние Кейра было гораздо острее, чем ее собственное. Несколько раз случалось так, что ему удавалось выследить Лохлана по запаху.
– Ты должна всего лишь вспомнить о том, что увидела в его глазах, и поймешь, что я говорю правду. Богиня с копытами – та самая, которая нам нужна, но Лохлан хочет забрать ее себе.
Фаллон закрыла глаза и положила голову на грудь мужа. Она думала о том, что отражалось этой ночью в глазах друга детства. Ответ пришел очень быстро. Она заметила в них муку и горе – все то, что чувствовал бы благородный Лохлан, если бы выбрал возлюбленную из своего сна, а не спасение родного народа.
Кейр был прав. Фаллон почувствовала, что ее наполняет гнев.
