Текст книги "Миры Филипа Фармера т. 19. Ночь света. Отче звёздный. Мир наизнанку"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

– Это разумно, но до каких-то пределов, – сказал Кэрмоди. – Да, ты обещал назначить пенсию вдове и сиротам того бедняги таксиста. Хоть я и не виноват в его гибели, но все-таки, если бы не я, он был бы жив.

– Я уже обо всем позаботился, – ответил Тэнд и мрачно усмехнулся. – Но деньги не принесут им пользы. Все зависит от того, пройдут ли они через Ночь. После нее они будут достойны всего, независимо от денег.

Тэнд завел мотор и поехал назад в отель. Кэрмоди долго молчал. Кардинал дал ему инструкции попытаться отговорить Йесса от принуждения ко всеобщему Бодрствованию. Но получалось, что это могло оказаться выгодным Церкви. Если цивилизация кэринян рухнет, бунтисты долго не смогут вести миссионерской работы.

Однако с человеческой точки зрения кардинал был прав. Но Кэрмоди сомневался, что и он, и руководители Церкви считались с этим. Для них, удаленных от чужой культуры на полтора миллиона световых лет, результаты решения Йесса не были очевидны. Они думали только о том, что несли с собой йесситы и бунтисты. Они воображали себе толпы фанатиков, наводняющие Землю и колониальные планеты.

Что он скажет Йессу? Вопреки инструкциям кардинала одобрит его решение провести всех жителей Кэрина через Ночь? Или последует приказу и пойдет против интересов Церкви, даже если Церковь не знает об этом?

Но в душе Кэрмоди не было сомнений. Он желал предотвратить убийства, боль и горе. Он не был бы христианином, если бы поступил наоборот. Его руководители должны понять, что только человек, ставший непосредственным участником событий, мог действительно понять ситуацию. И потому такой человек, если только он по-настоящему человечен, мог иногда проявлять неподчинение. Возможно, это и не понравится его начальству, но тогда пусть оно наказывает его, как сочтет нужным. Он готов к этому.

Впрочем, в одном Кэрмоди сомневался. Что, если события не будут развиваться по тому плохому сценарию, как думали Тэнд и многие другие? Йесс, будучи предводителем обычных смертных, мог знать нечто большее, чем они.

Тэнд проводил приятеля до входа в отель. Три кэринянина в гражданской одежде, подбежавшие к машине, прикрывали Кэрмоди с трех сторон.

– Вечером я пришлю за тобой машину, – сказал Тэнд. – Мы встретимся у покоев Йесса в храме и перед аудиенцией еще немного поговорим.

Кэрмоди поблагодарил его и отправился в свой номер, который теперь находился на четырнадцатом этаже. Люди Тэнда расположились в коридоре. Кэрмоди позвонил Джилсону, но того опять не оказалось в номере. Тогда он позвонил портье и поинтересовался, не оставлял ли Джилсон для него каких-то сообщений. Клерк ответил, что мистер Джилсон не давал о себе знать с прошлой ночи.

Кэрмоди встревожился. Позвонив Тэнду, но не застав его на месте, он потребовал соединить его с ларгом, лейтенантом, который раньше отвечал за его охрану. Теперь тот выполнял другое задание. Но ларгу была известна предыстория покушений, и он мог бы продолжить расследование.

Ларг Пийнел находился в холле. Он тут же поднялся наверх, чтобы поговорить с Кэрмоди в его номере. Пийнел был молодым кэринянином, очень высоким, стройным и мрачным.

– Вы подозреваете работу на два фронта? – спросил он.

– Да, это не исключено, – ответил Кэрмоди.

Он не стал рассказывать Пийнелу всей правды об инциденте предыдущей ночью. Его история гласила о том, что Джилсон обнаружил Лифтина в таверне Тиивита. После его звонка Кэрмоди приехал и увидел Лифтина своими глазами. О своих подозрениях относительно Абога Кэрмоди предпочел умолчать. Джилсон следил за Лифтином от таверны, но Кэрмоди не смог пойти за ними. Ему надо было вернуться в отель и ответить на звонок Тэнда. Об инциденте с полицейским на улице он тоже не стал упоминать.

– Я попытаюсь подключить к этому делу нескольких человек, – пообещал Пийнел. – Но вы должны понять, что праздник ограничил наши возможности. Кроме того, улицы заполнены людьми в карнавальных масках. Они танцуют, пьянствуют и занимаются сексом до упаду, затем спят несколько часов и продолжают развлекаться. Поэтому очень трудно опознать в толпе кого-то, даже землянина.

– Я понимаю, – ответил священник. – Думаю, что я сам подключусь к поискам. Я узнаю Джилсона по походке и жестам, даже если он будет в маске– Мне приказано обеспечить вашу безопасность, – сказал ларг. – Я не могу позволить вам выйти из отеля. Простите, Отец, но так надо.

– Отец Тэнд дал мне трех телохранителей, – заметил Кэрмоди. – Еще раз простите, Отец, но вы не должны выходить из отеля. Люди Тэнда могу охранять вас сколько угодно, но я наделен более высокими полномочиями.

Зазвонил телефон, и Пийнел, сидящий ближе к аппарату, ответил. На экране появилось лицо полицейского.

– Докладывает Виндру, сэр. Я насчет того землянина, Джилсона. Он найден мертвым. На аллее у квартала Традхи. Десять минут назад. Парня дважды пырнули в спину, а потом перерезали ему горло.

Кэрмоди застонал.

– Опознание уже проведено?

Виндру нерешительно посмотрел на начальника.

– Все нормально, – сказал тот. – Говорите.

– Да, Отец. Его документы находились в сумочке на поясе. Мы проверили фото и отпечатки пальцев.

Пийнел извинился и сказал, что должен отдать кое-какие распоряжения относительно доставки тела. Очевидно, ЗСБ имела соглашение с кэринянскими властями относительно транспортировки убитых агентов обратно на Землю для захоронения. Кэрмоди подумал, что Пийнел использовал этот предлог, чтобы прервать беседу.

Рассердившись, он еще раз позвонил Тэнду, и ему опять ответили, что Отец Тэнд еще не дал о себе знать. Кэрмоди забегал по комнате из угла в угол. Его категорически не устраивало положение заключенного; ему хотелось что-нибудь делать.

Он был уверен, что Лифтин как-то связан со смертью Джилсона. Возможно, здесь замешан и Абог. Но Кэрмоди ничего не мог поделать. Да и где сейчас Лифтин? Где бы он ни был, он работал над выполнением своей задачи: убить Йесса.

Кэрмоди так разозлился, что принялся проклинать землян и своих собратьев по вере, которые наняли Лифтина. Как странно, что почитатели Эльгуля и сторонники Христа объединились!

В дверь постучали. Кэрмоди отодвинул засов и толкнул дверь, давая тем самым понять, что полицейские могут войти. Но в номер ворвались два кэринянина с автоматами в руках. За ними появились еще трое, волоча за собой тела охранников.

Кэрмоди заставили поднять руки. Пока один из кэринян держал его под прицелом, другой помогал втаскивать полицейских в комнату. Охранники не были мертвы, как поначалу показалось Кэрмоди, – просто их, очевидно, накачали каким-то наркотиком.

Кэринянин подал священнику маску и карнавальный костюм:

– Надень.

Тот подчинился.

– Вы работаете на Фрэтта? – спросил он.

Но никто ему не ответил. Когда он надел костюм и маску в виде рогатой головы эрдура, ему велели идти вперед и предупредили, что, если он попытается бежать или звать на помощь, ему на первый раз прострелят ногу.

Кэриняне тоже надели маски и теперь выглядели как группа весельчаков. Кэрмоди приказали идти до конца коридора, а там заставили подняться по лестнице. На пятнадцатом этаже его отвели в комнату, находящуюся как раз над его номером. Один из похитителей постучал в дверь: два удара кряду и секунд через пять еще три.

Дверь открылась, и в спину Кэрмоди уперлось оружие. Священнику ничего не оставалось делать, как только войти. Коридор был пуст: ни служащих отеля, ни других постояльцев.

Дверь закрылась, глухо щелкнул засов. С лица Кэрмоди сорвали маску, и он огляделся. Комната была обставлена, как и в его номере.

У каменного стола в центре комнаты стоял Рафаэль Абду. За столом сидела пожилая землянка. Ее платье было сшито по моде тридцатилетней давности, но некоторые детали выдавали руку портного-колониста – с какой планеты, Кэрмоди определить не удалось. Длинные седые волосы женщины были заплетены в косы и уложены в высокую башню на макушке. Ее морщинистое лицо носило следы былой красоты. Глаза скрывались за большими шестиугольными солнечными очками.

– Ты уверен, что это Джон Кэрмоди? – спросила она Абду на межпланетном английском.

– Что за нелепый вопрос? – раздраженно сказал тот. – Если хотите, он вам что-нибудь скажет, и вы узнаете его голос.

– Да, пусть заговорит!

– Эй, Кэрмоди, скажи ей что-нибудь! – рявкнул Абду. – Несколько фраз из какой-нибудь твоей проповеди. Леди хочет послушать тебя.

– Так вот вы какая, Фрэтт, – сказал Кэрмоди. – Значит, я ошибался. Я полагал, что вы мужчина. Видимо, вы попросили продиктовать свое послание какого-то мужчину.

– Да, это он! – закричала женщина. – Я не забыла его голос! Не забыла даже через столько лет.

Она положила кисть с набрякшими венами на руку Абду:

– Расплатись с ними. Скажи им, пусть уходят.

– С радостью, – сказал Абду.

Он скрылся в другой комнате и тотчас же вернулся, держа в руках несколько пачек кэринянских денег. Потом разделил деньги и вручил каждому похитителю его долю. Пересчитав купюры, четверо вышли из номера. Пятый остался.

Он снял с Кэрмоди маскарадное одеяние, связал ему руки за спиной, после чего посадил священника в кресло и прикрутил его лодыжки к массивным ножкам кресла. Вытащив откуда-то из-под плаща еще пару веревок, привязал пленника к сиденью. Потом пропустил веревку под мышками Кэрмоди и накрепко примотал его к спинке.

– Рот затыкать? – закончив работу, осведомился он.

Абду перевел вопрос на английский язык.

– Нет, – ответила женщина. – Я сама залеплю ему рот, если понадобится. Пусть оставит ленту на столе.

– Я по-прежнему не знаю, кто вы, – сказал Кэрмоди.

– Твоя память слишком обременена злыми делами, – сказала она. – Но я тебя не забыла. А это важнее всего.

Кэринянин вышел из номера, и Абду закрыл за ним дверь. Какое-то время было тихо. Кэрмоди рассматривал лицо женщины. Внезапно в его памяти словно шлюз прорвался, и воспоминания хлынули потоком.

Это была та самая женщина, что продала ему план крепости, где хранился огневик «Старониф».

Скрываясь от погони, Кэрмоди улетел на планету Бюлах. Располд шел по его следу до самого Трамплина, но ему удалось бежать. На Бюлахе, планете, заселенной в основном англичанами и скандинавами, он представился золотоискателем. Здесь он решил затаиться и очень долго боялся даже думать об огневике.

Но когда выяснилось, что Располд потерял его из виду, он перестал сопротивляться искушению. Его тщательно разработанный план потребовал четырех месяцев – не так уж и много времени, учитывая размер добычи. Он собрал нескольких подельников и среди них Лифтина. Обеспечив отход и наняв космический корабль для бегства с Бюлаха, он подкупил одного из охранников огневика, что уже само по себе было целым искусством, ибо стражи драгоценности славились своей честностью. Этот охранник должен был открыть похитителям дверь, а затем вывести из строя механизмы сигнализации. Он дал им план помещений и расположения датчиков, установленных в подвале, куда помещали камень по ночам.

Но наместник, который управлял одним из маленьких государств Бюлаха, решил, что система охраны устарела. Он сменил всех стражей, набрал новых и начал вносить изменения в механизмы защитных рубежей и даже во внутреннюю конструкцию здания. Кэрмоди боялся, что подкупленный охранник начнет болтать, если подумает, что уже отработал полученные деньги. Его надо было убить, что Кэрмоди и сделал.

Другие члены его группы хотели отказаться от операции, но Кэрмоди настоял на ее продолжении. Для этого требовался новый план. И, поспрашивав кое-кого, Кэрмоди обнаружил, что секретарша наместника не уволена и не переведена на другую работу. Ходили слухи, что эта женщина была любовницей наместника и тот не хотел отказываться от ее услуг.

Кэрмоди вошел в дом женщины ночью.

Миссис Джеральдина Фрэтт, как она назвала себя, была не одна, а с сыном, который вообще-то жил в другом городе, но по случаю приехал на денек, чтобы навестить мать. Когда женщина, несмотря на пытки, отказалась отвечать на вопросы и стало ясно, что она скорее умрет, но ничего не скажет, Кэрмоди принялся пытать ее сына. Увидев, как сына буквально режут на части, мать не выдержала, хоть несчастный и молил ее ничего не говорить мучителю.

Миссис Фрэтт провела злоумышленников в крепость. Ее сына несли Лифтин и еще один парень. Так похитители хотели подстраховаться, чтобы женщина их не выдала. Выкрав из подвала огневик «Старониф», Кэрмоди втолкнул туда мать и сына. А потом бросил им вслед гранату и захлопнул массивную дверь.

От взрыва сработала сигнализация. И вместо того чтобы организованно двинуться в космопорт, как было запланировано, люди Кэрмоди разбежались. Располд, только что прибывший на Бюлах, подключился к поиску и возглавил погоню.

Пытаясь скрыться, Кэрмоди украл гравиплан. Вынужденный совершить посадку у кромки Колючего леса, дальше он двинулся на своих двоих. Именно в этом лесу произошел случай с лагаром, который проглотил огневик. Позже Кэрмоди все-таки покинул Бюлах и со временем добрался до Радости Данте.

– Думаю, я не вспомнил вас, миссис Фрэтт, потому, что, во-первых, думал, что письмо послал мужчина, а во-вторых, считал вас с сыном мертвыми.

– Мой сын закрыл меня своим телом, – сказала старуха. – Он умер. Мое лицо было разорвано в клочья, а глаза выбило осколками. Пластическая операция устранила первое, но второе… – Она сняла очки, и Кэрмоди увидел ее пустые глазницы.

– Вы могли бы обрести и новые глаза! – воскликнул он.

– Я поклялась, что не взгляну на этот мир снова, пока ты не расплатишься за меня и Берта. Я потратила много времени и денег, разыскивая тебя. У меня было большое состояние, потому что наместник завещал мне все свое имущество. Но к тому времени когда я услышала, что ты стал священником на Вайлденвули, оно уже почти иссякло. И чтобы сэкономить средства, необходимые на твои розыски, я отказалась от омоложения и регенерации. Вот почему я выгляжу такой старой. Боюсь, что после осуществления моей мести я умру. Но я благодарю Бога, что отыскала тебя.

– И все эти годы вы разыскивали меня? – спросил Кэрмоди. – Миссис Фрэтт, кого же вы нанимали для этого дела?

– Поиски возглавлял Рафаэль Абду. Ты ничего не можешь сказать против него, злоязычное чудовище! Он был добрым и верным помощником и без устали работал на меня все это время. Я знаю его и доверяю ему.

– Странно, что он нашел меня только после того, как вытянул из вас все деньги, – пробормотал священник. – Ладно, доверяйте ему и дальше. По крайней мере, он не бросил это занятие. Он дал вам что-то взамен, чтобы удержаться на хорошо оплачиваемой работе, о какой только может мечтать двадцативосьмилетний лоботряс. Не так ли, добрый и верный слуга?

– Миссис Фрэтт, позвольте мне выбить ему пару зубов? – попросил Абду. – Всего лишь пару. Это будет хорошее начало.

– Нет, пусть поговорит. Меня не трогают его слова – мое решение неизменно.

– Миссис Фрэтт, ваш помощник мог бы без труда отыскать меня после того, как я покинул эту планету. Год я провел в госпитале Джонса Хопкинса. Полиция знала о моем местонахождении, и у Церкви не было причин скрывать мои координаты. Абду выжимал из вас деньги, как сок из лимона.

– Ты скользкий и мерзкий тип, – сказала она. – Вчера ты отделался от нашего человека, посланного Абду, но сегодня мы с огромным трудом, но поймали-таки тебя в сети. Наконец ты здесь, и на сей раз тебе уже ничто не поможет.

Несмотря на могильный холод, царивший в комнате, Кэрмоди вспотел.

– Миссис Фрэтт, – сказал он, стараясь не выдать отчаяния, которое чувствовал, – я понимаю, почему вы хотите мне отомстить. Я понимаю вас, несмотря на то что через столько лет вы видите перед собой не того человека, которого когда-то знали… Тем не менее я не могу понять и простить вам убийства ни в чем не повинной женщины, моей жены!

Женщина вцепилась в подлокотники кресла:

– Что? О чем ты говоришь, безумец?

– Вы сами прекрасно знаете, о чем я говорю! – хрипло ответил Кэрмоди. – Вы убили мою Анну! И, совершив это злодеяние, стали такой же виновной, как тот Джон Кэрмоди, которого вы так ненавидите. Вы так же злы и мерзки, как он, и не имеете права говорить мне о правосудии или справедливом возмездии!

– Что он говорит?! – вскричала она, поворачивая слепое лицо к Абду, и снова обратилась к Кэрмоди: – Что же случилось с твоей женой? Я даже не знала, что ты женился! Ты сказал, ее убили? Действительно убили?

– Я предупреждал вас, миссис Фрэтт, – вкрадчиво заговорил Абду, свирепо глядя на Кэрмоди, – что с этим типом надо держать ухо востро. Он скользкий как угорь. Он говорит о своей жене только для того, чтобы разжалобить вас и отвести от себя ваш гнев. И для этого пытается пробудить у вас подозрения на мой счет. С его женой все в порядке. Я видел, как он целовал ее на прощание, улетая с Вайлденвули.

Лицо миссис Фрэтт стало разгневанным.

– Ах, Кэрмоди! Лжец! Ты можешь сказать что угодно, лишь бы спасти свою шкуру.

– Я говорю правду! – ответил Кэрмоди. – Мою жену взорвали в машине. Как только она погибла, мне позвонил мужчина в маске и сказал, что это вы отдали приказ убить ее!

– Ты лжешь!

– Тогда, может, вы объясните мне такой факт? Если вы хотели взять меня живым, то почему ваши люди пытались убить меня рядом с домом моего старого друга, здесь, в Рэке?

Миссис Фрэтт побледнела, и ее губы беззвучно зашевелились.

– Ослепленная ненавистью ко мне, вы не только убили мою жену, но и прикончили безвинного человека, который не имел ко мне никакого отношения, кроме того, что подвез меня на такси к дому миссис Кри. Его разорвало снарядом, который предназначался для меня.

– Снова ложь! – яростно закричал Абду. – Он говорит так, чтобы оттянуть неизбежное, справедливое неизбежное. Клянусь вам!

Миссис Фрэтт протянула руку, коснулась запястья Абду и вдруг сжала его изо всех сил.

– Ведь ты не совершал этих гнусных поступков, правда? Ты не убивал его жену и того человека? Или ты хотел убить Кэрмоди и лишить меня цели всей моей жизни?

– Я всегда говорил вам только правду, миссис Фрэтт. Думаю, хватит слушать его болтовню. Он сейчас похож на удава, который гипнотизирует свою жертву. – Абду посмотрел на часы. – Миссис Фрэтт, до отлета последнего корабля осталось десять часов. Нам лучше приступить к делу. Насколько я помню, вы хотели продлить свою месть?

– О, я сделала ошибку, отказавшись от новых глаз! – сказала она. – Мне так хочется посмотреть на его мучения! Жаль, что сейчас уже нет времени исправлять оплошность!

– Не волнуйтесь. Вы все услышите. Вы почувствуете его боль руками.

– Миссис Фрэтт, – сказал Кэрмоди, будучи уже не в силах сдержать дрожь в голосе. – У меня есть к вам последняя просьба. Несколько минут назад вы говорили о Боге и благодарили его. Неужели вы действительно думаете, что он одобрит ваше преступление? Если вы христианка, то ради Бога не делайте этого! Даже если я причинил вам столько горя. Неужели вы хотите предать меня пыткам. «И аз воздам», – сказал Господь. Но я не…

– ««Аз воздам», – сказал Господь»? – зашипела миссис Фрэтт. – Дьявол умеет цитировать Писание – теперь я знаю это точно! Но приступим! Вой, умоляй о пощаде, проси! Я тоже просила тебя не мучить моего сына, а ты смеялся надо мной. Посмейся и сейчас!

Кэрмоди молчал. Он решил, что умрет с достоинством. Злодеи не услышат от него мольбы и криков, пока он будет в силах контролировать себя. Но тем не менее он не мог унять дрожь, распространившуюся по всему телу.

– Миссис Фрэтт, пока я еще могу говорить и думать логично, я хочу сказать, что прощаю вас. Надеюсь, что и Бог по милости своей тоже простит ваше прегрешение. Поэтому независимо от того, что я скажу позже, помните, это было мое последнее слово. Пусть Бог дарует вам милость.

Миссис Фрэтт вскочила на ноги и медленно двинулась к креслу Кэрмоди. Абду поддерживал ее под локоть. Внезапно она остановилась и положила руку на грудь, туда, где билось сердце.

– Это еще одна его хитрость, миссис Фрэтт, – сказал Абду, видя, что она молчит.

– Помоги мне, Рафаэль, – тихо произнесла миссис Фрэтт. – Помоги мне.

– Я стану вашей силой, – ответил Абду.

Он подошел к столу и сдернул покрывало. В лучах солнечного света заблестела сталь: длинные острые ножи, хирургические скальпели, хирургический бур, дрель и пила. Здесь лежали также щепки кэринянского дюрла, дерева, похожего на бамбук, несколько проволок, ножницы и пара щипцов с широкими острыми краями. Набор завершали дубинка и молоток.

Абду взял скальпель и, подойдя к миссис Фрэтт, вложил инструмент ей в руку.

– Думаю, сначала надо немного поработать с его лицом. Он должен почувствовать часть той боли, какую пережили вы, миссис Фрэтт.

Женщина судорожно сжала скальпель и замахнулась им на Кэрмоди.

– Если вы будете вести себя малодушно, то поставите крест на всех этих долгих годах ожиданий. Неужели вы потеряли свое зрение ни за что?

Она дрогнула:

– Дай мне пощупать его лицо. Я не вижу, но пусть мои пальцы почувствуют страх того, кого я возненавидела с первой минуты нашей встречи. О Боже! Я никогда не думала, что у меня не хватит духу на это. Я привыкла плакать, потому что не могла до него дотянуться!

Она приблизилась к Кэрмоди и, вытянув правую руку, коснулась его лба. Пальцы тут же отдернулись, вновь коснулись кожи и двинулись вниз, ощупывая лицо.

Кэрмоди вцепился в руку зубами. Женщина закричала и попыталась вырвать ладонь, но челюсти крепко держали ее. Пленник привстал вместе с креслом и, сжав коленями ее ногу, рывком приподнял ее на несколько дюймов. Миссис Фрэтт еще раз закричала и едва не упала на пол. Взревев, Абду бросился ей на помощь.

Кэрмоди поднатужился и с неимоверным усилием разорвал веревку, стягивавшую лодыжки. Женщина вырвала руку и отступила на шаг. Пленник подобрался и, резко выпрямив ноги, пнул ее в живот. Миссис Фрэтт отлетела назад и, наскочив на Абду, рухнула к его ногам.

Абду тупо взглянул на окровавленный скальпель в своей руке, на кровь, струящуюся по спине женщины, потом бросил инструмент и опустился на колени.

Тихо окликнув миссис Фрэтт по имени, он приложил ухо к ее груди и наконец медленно поднялся.

– Скальпель вошел неглубоко. Он не мог убить ее. Это ты убил ее, тварь.

– Я не хотел ее убивать, – хрипло ответил Кэрмоди. – Это ты во всем виноват. Но я был бы просто глупцом, если бы сидел на месте и позволял ей резать меня на куски.

– Ты все равно свое получишь, – тихо произнес Абду. – Твой трюк не сработает дважды.

Он поднял скальпель и двинулся к Кэрмоди.

– А тебе-то какой в этом интерес, Абду? Ты же получил от нее все, что только мог. Разве этого недостаточно? Зачем ты хочешь мучить меня?

– Ты прав, благодаря ей я жил как король. Но я уважал эту леди от всего сердца. И потом, мне всегда хотелось посмотреть, насколько ты крут, Джон Кэрмоди.

Он снова привязал лодыжки Кэрмоди к ножкам кресла и, встав за спинкой, обхватил левой рукой голову Кэрмоди. А правой воткнул скальпель ему в щеку и повел им вниз.

– Тебе не больно, приятель? – шепнул Абду в ухо священника.

– Довольно неприятно, – шепотом ответил Кэрмоди.

– Тогда посмотрим, крепка ли кожа твоих губ.

Скальпель полоснул уголок его рта. Кэрмоди дернулся от боли, но, сжав зубы, подавил рвавшийся из горла крик.

Абду приставил лезвие к яремной вене Кэрмоди.

– А ты дерни головой, и все кончится. Как тебе нравится такая идея?

– Боюсь, что теперь она мне действительно нравится, – ответил Кэрмоди. – Прости меня, Господи.

– Да, это настоящее самоубийство. Если ад существует, то я надеюсь, ты угодишь именно туда. Но я смотрю, ты что-то не торопишься.

Абду вернулся к столу и взял несколько деревянных щепок.

– Надо будет поджечь их под твоими ногтями. Ты когда-нибудь пользовался такими штуками?

Кэрмоди сглотнул слюну и сказал:

– Боже, прости меня еще раз.

– А ты думал, что об этом уже можно забыть, верно? Но мы не можем убежать от своих злодеяний. Они преследуют нас как собака, учуявшая кость.

Абду подошел к креслу, встал на колени и, навалившись животом на бедра Кэрмоди, снял с пленника туфлю и носок. Кэрмоди стал извиваться, пытаясь сбросить с себя мучителя, и вдруг закричал – это щепка вонзилась ему под ноготь большого пальца.

– Давай кричи, – подбодрил его Абду. – Никто не услышит тебя через эти стены.

Он взял коробок кэринянских спичек, чиркнул одной из них о каменный пол и, подпалив кончик щепки, встал.

– Это дерево пропитано маслом, – сообщил он. – Жжет как адский огонь, правда?

Внезапно в дверь постучали. Абду развернулся и выхватил из кобуры пистолет. Кто-то снова постучал, и стало тихо. Абду с облегчением вздохнул и неожиданно подпрыгнул от телефонного звонка.

Священник следил, как над медленно разгорающимся огнем поднимается дым. Он уже не кричал и чувствовал, что скоро потеряет сознание. Он испытывал неимоверную боль, но знал, что она несравнима с теми адскими муками, когда огонь коснется нервов.

– Хватит звонить, черт бы тебя побрал! – рявкнул Абду.

– Наверное, это ищут меня, – простонал Кэрмоди. – Они нашли полицейских, которых вы вывели из строя. И им известно, что я не покидал отель.

– Ладно, пусть поищут тебя в другом месте. Сюда никто не попадет, пока дверь на засове.

Кэрмоди зашипел от боли.

– А что ты будешь делать потом? Они все равно не уйдут. Кроме того, они знают, что этот номер снимает миссис Фрэтт, которая на телефонный звонок не отвечает. И тебя в твоем номере нет. Охране известно, что из отеля ты не выходил. Ты же знаешь, как они проверяют каждого, кто входит и выходит.

Абду нахмурился и посмотрел на телефон. Потом оторвал кусок липкой ленты, лежавшей на столе, и, заклеив Кэрмоди рот, поднял трубку.

Кэрмоди хотелось услышать разговор, но это ему не удалось. Огонь достиг его плоти. И он уже ничего не слышал, кроме собственного крика, который остался в горле, запечатанном липкой лентой. Крик подымался все выше и выше, в голову. Однако боль не помутила зрения, и он увидел тонкую струйку дыма, вьющуюся над дверным запором. Абду не видел этого, потому что стоял спиной к двери.

Огненная полоса медленно прочертила засов. Сталь лопнула. В тот же миг Абду повернулся и исчез в облаке желтоватого дыма. Его тело превратилось в смутный силуэт. Неясная тень вскинула руки, сжимая горло, и упала. Секундой позже в номер ворвались кэриняне в противогазах. Один из них бросился к Кэрмоди и попытался вытащить щепку из-под ногтя большого пальца, но только сломал обгоревший кусок. Тогда он вскочил, махнул рукой другому, и тот, достав шприц, ввел Кэрмоди в руку какое-то вещество. Через несколько секунд страдальца охватило блаженное забвение…

Он очнулся на какой-то кушетке. Боль в пальце и изрезанной щеке прошла. Над ним склонился Тэнд. По щекам его текли слезы. Но Тэнд не смущался: кэринянские мужчины плакали так же часто и охотно, как земные женщины. Он улыбнулся и похлопал Кэрмоди по руке:

– Все в порядке. Ты у меня дома, в полной безопасности, – во всяком случае в этот момент. Мы вовремя разрезали дверь автогеном. Можно сказать, нам повезло: Абду ничего не заметил, иначе он убил бы тебя.

– Абду парализовали газом?

– Да, он жив и сейчас на допросе.

– Он рассказал что-нибудь о своей связи с Лифтином и Абогом?

– Мы воспользовались шаларошелем, и он выложил все. Абду нанял Лифтина убить тебя, и это люди Лифтина покушались на тебя рядом с домом миссис Кри. Однако мы уверены, что Лифтин не только делал это втайне от Абога, но и тщательно скрывал от секретаря главы покушение, которое готовилось против тебя. Абог заинтересован в том, чтобы ты оставался в живых, потому что он и Рилг надеются на твою помощь в беседе с Йессом по поводу всеобщей Ночи. Ты, мой милый друг, попал в эту паутину.

– А миссис Фрэтт мертва?

– Боюсь, что так. Абду рассказал нам, как она была убита. – Заметив, что Кэрмоди вздрогнул, Тэнд поспешил ободрить его: – А что еще тебе оставалось делать?

– Я знаю тебя достаточно хорошо и понимаю, что ты озадачен моим поведением. Тебя интересует, почему я, человек, переживший Ночь, так яростно сопротивлялся. Почему не постарался отговорить миссис Фрэтт от пыток, когда она явно склонялась к отказу от своих намерений.

– Да, этот вопрос меня интересует. Но я понимаю, почему желание выжить преодолело остальные доводы рассудка. Человек, прошедший через Ночь, далеко не идеален. Я переживал ее многократно и всякий раз становился лишь ненамного лучше прежнего. И мне еще куда как далеко до совершенства. Кроме того, разве я могу тебя судить? Я и сам, наверное, поступил бы так же. – Он помолчал и добавил: – Но одного я все-таки не понимаю. Ты мог заставить разум не воспринимать физическую боль. Почему не воспользовался своими способностями?

– Я пытался, – ответил Кэрмоди. – Ив первый раз это у меня не получилось.

– Хм-м. Понимаю.

– Во мне что-то выключилось, – сказал священник. – И ясно почему. Я почувствовал, или, вернее, почувствовала какая-то бессознательная часть меня, что я должен пострадать за горе, причиненное миссис Фрэтт и ее сыну. Это ощущение не поддается логике, потому что моя боль ничем бы ей не помогла, а уж мне тем более. Но бессознательный ум имеет свою собственную логику, как ты сам прекрасно знаешь. – Он пошевелил раненым пальцем. – Не болит.

– Заболит, когда анестезия перестанет действовать. Но ты уже сможешь контролировать эту боль. Или ты по-прежнему намерен причинять себе страдания?

– Думаю, что нет. – Кэрмоди сел. Собственное тело казалось ему слабым и, как ни странно, голодным. – Я хочу есть. Сколько времени?

– Через час ты должен встретиться с Йессом. Думаю, у тебя хватит сил.

– Я чувствую себя прекрасно. А теперь ты что-нибудь предпримешь против Абога и Рилга?

– Это зависит от Йесса. Ситуация очень сложная. Требуется время, чтобы разобраться в ней и привести наши планы в исполнение. Нам сейчас очень не хватает времени. Кроме того, мы до сих пор не разыскали Лифтина.

Кэрмоди поднялся с кровати. Закусив, приняв душ и одевшись, он снова почувствовал себя самим собой.

Тэнд не скрывал радости.

– Я хочу, чтобы при встрече с нашим сыном ты выглядел хорошо, – сказал он. – Хотя, честно говоря, я чувствую, что он больше твой сын, чем любого из остальных Отцов.

– А другие тоже так считают?

– Теперь уже нет. Пойдем. На улицах очень людно, и дорога займет много времени.

Тэнд оказался не прав. Народу на улицах поубавилось, и многоголосый галдеж утих.

– Никогда прежде я такого не видел, – сказал он. – Наверное, люди волнуются, какое решение примет Йесс, и сидят по домам у телевизоров, ожидая его обращения к жителям планеты.

Машина свернула за угол огромного храма, к той стороне, которую Кэрмоди никогда прежде не видел. На этой стене не было портика с кариатидами, и в нишах виднелось лишь несколько фигур. Тэнд припарковал машину у входа и провел Кэрмоди в небольшую дверь у юго-западного угла здания. Отряд охранников отсалютовал ему, и офицер открыл перед пришедшими дверь большим ключом, который висел на серебряной цепи на его широком поясе.