Текст книги "Игра с нулевой суммой (СИ)"
Автор книги: Фей Блэр
Соавторы: Даниэль Брэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Глава двадцать девятая
– Моя королевская воля: я хочу говорить со всеми – с князем, с бароном и с Онаришем, до суда, – величественно и твёрдо объявил Бенька.
Сам Алёха его ни за что не посмел бы ослушаться. И что было интересно – сейчас Бенька сократил список до трёх человек. Чертовщина. Но что, если королева права? И сорока притихла. Хоть бы подсказала что, трещотка несносная. Уснула она там, что ли?
– Да помилует вас Мать за неразумные речи, – обронила королева, поморщившись. – Поминать проклятое имя под этими сводами. Я не могу запретить вам появиться на суде, ваше величество, но и только. Может быть, так в самом деле будет лучше, что вы столь рано научитесь понимать, что прощение – слишком большая ошибка, и даже самый преданный человек может обернуться врагом вашему величеству.
И практически незаметно она подвинула к Беньке бумагу.
– Вы хотите, чтобы я подписал приговор? – сообразил тот. – До того, как я поговорю с ними, этого не случится.
Что-что, а торговаться этот паренёк неплохо умел. Но Алёха подумал, что это всё равно ничего не изменит.
Королева равнодушно пожала плечами.
– Подумайте, ваше величество, – посоветовала она. – Мудрое решение часто требует долгих часов.
– Я король, и мне выносить приговор, – сказал Бенька. – И я вынесу его, только когда разберусь в этом деле. Довольно! – он поднял вверх руку с раскрытой ладонью, и женщина… королева, явно желавшая ему возразить, смолчала. – Я возвращаюсь в свои покои – пришлите мне все бумаги по этому делу. Немедленно, – подчеркнул он.
Алёхе показалось, что он что-то задумал.
– Сегодня же я увижу князя и барона, и, если потребуется, я поеду за ними сам. С вашим сопровождением, разумеется, – добавил Бенька с неожиданно недетским ехидством.
– Что ж, – королева вздохнула, – как будет угодно вашему величеству. Я велю привезти их, – она сделала знак и что-то прошептала немедленно подошедшему к ней человеку. Откуда он вышел вообще? Из стены, что ли, выпрыгнул? – Но я буду настаивать, чтобы присутствовать на вашей встрече. Я не могу подвергнуть ваше величество такому риску.
– И вы, и все члены Совета, – сказал Бенька, и глаза королевы яростно вспыхнули – но только на миг.
Королева слегка нахмурилась, и Алёхе от её взгляда стало нехорошо. Вот сейчас она как… Что именно «как», он придумать не успел: она чуть склонила голову и едва заметно присела:
– Как вам будет угодно, ваше величество.
– Мне угодно сию же минуту получить все бумаги, – повторил Бенька. – И с этой минуты я жду, когда привезут барона и князя. – А затем встал и быстро вышел, сделав знак Алёхе и Орнели следовать за ним.
Королева согласилась на барона и князя, хоть и без Онариша и остальных. Нужен ли был Беньке колдун? Вряд ли. Проси больше, чтобы получить то, что хочешь, что же, тоже вполне вариант. Все верно, Онариш – только исполнитель, и Бенька назвал его наверняка потому, что пускать колдуна в королевский дворец – идея не очень.
Они вышли из покоев королевы-регента и пошли – впереди стража, за ней – Бенька, дальше Алёха и Орнели, и сзади опять стража. Словно они арестованы, подумал Алёха, и от этой мысли ему стало не по себе. Но и Бенька, и Орнели реагировали нормально, значит, пока праздновать труса было лишним.
– Куда мы идём? – спросил он, идя чуть позади Беньки. Орнели совсем отстала, наверное, так было положено идти слуге.
– В мои покои, – отозвался Бенька, бросив взгляд на стражников. – Там и поговорим.
Комнаты, куда привёл их Бенька, тоже были очень нарядными – но снова без золота. Впрочем, Алёхе так даже больше понравилось: мебель здесь была из такого же чёрного дерева, но картинки на ней изображали разных птиц и зверей, и птицами и зверями же были расшиты подушки. Кажется, это был кабинет – хотя мысль, что у такого маленького ребёнка есть свой кабинет, казалась Алёхе немного дикой. Но он уже почти что привык к тому, что Бенька – не просто мальчик, а настоящий король. И что ещё более удивительно, он себя так и вёл.
Больше никого Бенька в комнату не пустил и, усевшись за стол в высокое деревянное кресло, воистину королевским жестом предложил Орнели с Алёхой тоже куда-нибудь сесть.
Стражник закрыл двери. Бенька ждал.
– Я заставил её попытаться убить меня как можно скорее, – негромко сказал он. – Я надеюсь, у нас получится.
– Разве она не привезёт отца и князя? – испуганно спросила Орнели. – Она же обещала!
– Ломаный сил цена её обещаниям, – скривился Бенька. – И бумаги она не пришлет. Нас кто-то предал. Кто это мог быть?
Сорока царапнулась, и Алёха, вспомнив, выпустил её на свободу.
– От тебя, по крайней мере, теперь не воняет, – сообщила она Алёхе и села на подлокотник Бенькиного кресла. – А вы, ваше величество, подписали князю и барону приговор чуть раньше, чем вас просила её величество, кра-а…
Вот этого Алёха не ожидал. Как и Бенька, потому что тот подался вперёд, потом перепугано уставился на сороку. Та с преувеличенным равнодушием пояснила:
– Если королева Ильсада отдаст приказ убить вас, ваше величество, что ей какой-то барон. Интересно, кого она выпустит, чтобы потом повесить и смерть тех двоих, и вашу, кра-а… Твоего бывшего хозяина, наверное, – тут она посмотрела на Алёху. – Жаль, неплохой был мужик.
– Нам надо вытащить Онариша, – сквозь зубы проговорил Бенька. – Но как?
Он понял, что допустил ошибку, и ошибку серьёзную, и не знал, как можно её исправить. Алёху же сейчас занимало другое.
– Бенард, – позвал он. – А что, если она права?
– Что ты такое говоришь?! – чуть ли не в полный голос завопила Орнели. – Мой отец не предатель!
– Мой дед никогда не причинил бы мне зло, – кивнул Бенька, и губы его дрогнули. – Ты не знаешь. Он должен был стать Знающим Братом, просто… не все можно позволить себе, когда ты брат короля.
– Люди меняются, – буркнул Алёха. – Он, может быть, сейчас хочет сесть на твой трон. Ты не можешь быть в этом уверен. Мы не можем отметать и такой вариант.
Бенька покачал головой. На лице Орнели отразилась злоба, смешанная с обидой.
– Мне надо хоть кому-нибудь верить, – упрямо сказал Бенька. – Тебе, Алох. Орнели. Барону. Князю. Если я не буду никому верить – что мне делать тогда?
С этим трудно было не согласиться, но сомнения точили Алёху как червь. И сейчас было абсолютно не время обсасывать их в одиночестве.
– Мы не знаем, кто прав, – повторил он. – Но – да, нам нужно вытащить из тюрьмы Онариша. Возможно, он сможет помочь. Даже наверняка он поможет. – И тут его вдруг осенило: – Погодите. А почему он не может выбраться из тюрьмы сам?
И Бенька, и Орнели тотчас обернулись к нему, удивлённые. Возможно, Алёха снова спросил какую-то лютую глупость.
– Если я правильно понял, то королева ни за что не привезла бы сюда колдуна…
– И правильно сделала бы, – Орнели наморщила нос. – Никто не знает, на что способен колдун. Тем более такой, как Онариш.
– Тогда у меня целых два вопроса. – Алёха оживился. Ну дурак, он как есть дурак, об этом надо было подумать сразу! – Первый – почему он все ещё сидит за решеткой, и второй… а как, собственно, он дал себя увезти?
– Ему спутали руки сырым железом, – прострекотала сорока. – Забыл? Память у тебя совсем девичья.
– Ты там была, – возразил Алёха. – Скажи, как он позволил себя арестовать? Или почему? Или – зачем?
И он готов был поклясться, что сорока изобразила аплодисменты. Так смешно сложила крылья, как будто похлопала. Но почему-то ничего не сказала, а Бенька вздохнул.
– Ты хочешь сказать, что Онариш… – начала Орнели и осеклась. – Что он… что он знал, что все именно так и будет? Что он специально дал себя арестовать? Что он знал, что так будет с отцом и князем? Знал – и сделал все именно так, как сделал?
И непонятно было, она рада этой догадке или злится, причём так всерьёз, как никогда ещё раньше не злилась. У неё даже руки сжимались в кулаки, и неожиданно для себя Алёха встал, подошёл к ней и взял ее руки в свои.
Орнели вздрогнула, Бенька почему-то покраснел, а сорока мелко засмеялась. Алёха догадался, что звание рыцаря не добавило ему не только ума, но и такта.
– Э-э… прости, – выдавил он, отпустил Орнели и отступил на шаг. – Я просто подумал, а вдруг у тебя припадок начнётся?
– А ты что, Знающий Брат? – фыркнула Орнели. Но что интересно – она восприняла это совершенно нормально. Не слова про припадок, а именно то, что Алёха к ней подошёл. Но он пообещал себе больше такого не делать: в конце концов, Орнели неплохо умела драться, и если что, то не лупить же её в ответ.
Бенька опомнился первый.
– Если ты права... – И Алёхе стало снова безумно обидно. То есть идея пришла к нему, а права Орнели? – И если Алох подумал верно... – Ну, хоть на этом спасибо! – То Онариш… знает, что делает. Мы не можем вытаскивать его из тюрьмы.
– Ты бы определился уже, – посоветовал уязвлённый Алёха. – Хотя – лыр его знает, как его вытаскивать все равно… Я представляю, где он сидит, там, наверное, охраны тьма. А если ты приедешь в тюрьму, – неожиданно спросил он у Беньки, – они смогут тебе отказать?
– Не смогут, конечно, – пожал плечами Бенька.
– Ты можешь его даже освободить? И всех остальных тоже можешь? Мы ведь именно за этим сюда и приехали?
– Стой, дурень, – каркнула сорока, – мы приехали сюда не за этим. Мы приехали сюда для того, чтобы его величеству принесли чего-нибудь поесть и попить! Кроме того, хочешь – выдерни мне из хвоста пару перьев…
– А это идея, – обрадовался Алёха.
– ...Но я и сама поставлю какие угодно перья, что одного из них уже отпустили. Ильсада неглупа, так что не доедет Бенард до тюрьмы. А может, и не одного отпустили. Прав ты был тогда, когда говорил, что главную опасность устранять надо, главную…
Все замолчали. Как-то дело зашло в тупик, и они сидели и бессмысленно таращились друг на друга, в то время как стоило мозги-то напрячь…
Да, Алёха припоминал, что в старину короли мёрли как мухи. Кого-то, кажется, так и зарезали прямо на улице, смотрел он как-то какой-то фильм… какой это именно был король, Алёха уже не сказал бы, но никто ничего тогда не смог сделать. А Бенька? Да ну к чёрту, не станет он так им рисковать.
– Можно проверить, кто все-таки прав, – встрепенулась сорока. – Я попробую отыскать того, кого королева отпустит или уже отпустила. Если всё так, то это действительно оговор. Если все как сидели, так и сидят, то, возможно, действительно заговор.
– А как же Онариш? – спросил Бенька. Вот ему тоже хотелось сейчас получить какой-нибудь хроноворот, чтобы вернуться назад, к разговору с королевой. – Если бабка права, то, значит, Онариш ошибся?
Сорока надолго задумалась. Слетела, наконец, с подлокотника, села на стол, начала по нему нарезать круги. Все за ней наблюдали, будто бы ждали, что она сейчас даст ответ.
Нет, ну вообще – не смешно ли?
– Может быть, и ошибся, – остановившись, сказала сорока. – Но на этот раз вряд ли. Проверить мы это можем только одним способом. Вы тут в принципе в безопасности, потому что есть и дары, и рыцарь…
Ну, в этом она была, конечно, права.
– Мы постараемся ничего не есть и не пить, – пообещал Алёха. И, как назло, ему дико захотелось и того, и другого. – Или… проверим на ком-нибудь, да?
– А вот этого вам не дадут, – опечалилась сорока. – Если Бенарду что подсыпят в еду или питье, то до этого вас обоих… кто знает, – она почему-то довольно крякнула, – я бы на месте её величества приказал вас тоже арестовать. Нет-нет, не смотри на меня так, я не знаю, что она сделает, но кто мне мешает предполагать?
И сорока будто развела крыльями. У Алёхи сложилось странное впечатление, но он никак не мог его сформулировать. Точно он мог сказать одно: в отличие от говорящих попугаев, эта птица обладала рассудком, но это бы лыр бы с ней. Мимикой!
– Значит, мы не будем расставаться ни на минуту, – заключил Бенька. – Я сейчас хочу вымыться. – И посмотрел на Алёху слегка вопросительно.
Потому что этого мы не учли, кивнул Алёха. Мыть-то его теперь некому, хотя если Орнели ему прислуживала, чем рыцарь хуже?
– Я не против, – сказал Алёха, а Бенька, на секунду потеряв дар речи, рассмеялся. И раз он смеялся, значит, все было не так безнадёжно, решил Алёха. Значит, можно ещё немного пожить.
– Тогда я в тюрьму, – заявила сорока. – И пока не вернусь, сами ничего не предпринимайте. Сидите тут, не высовывайте носа. Даже если начнётся пожар.
Алёха вяло проводил её взглядом: вот она села на окно, тряхнула на прощание хвостом – и только её и видели.
– Мать Всевидящая, – простонал Бенька, – как же я хочу есть.
У Алёхи тоже урчало в животе. Тем более что за окном уже наступали сумерки. Скоро стемнеет. Им точно должны принести поесть, а до этого – сорока права – сделать так, чтобы Орнели и Алёха не стали пробовать королевскую еду. А как? Или их потравят всем скопом? А потом скажут, что чем-то были больны, грибов каких-то в лесу наелись или кто покусал? Нет, они должны сознавать, что рыцарь, неизвестно откуда взявшийся, и его слуга короля не оставят, если не будет приказа.
Не будет приказа?
А в каком случае мог поступить от Беньки приказ?
– Ты чего? – спросила Орнели. – У тебя такое лицо… – и она руками изобразила в воздухе что-то странное: не то «крыша поехала», не то «страшный как вся моя жизнь».
Бенька тоже смотрел непонятно. Наверное, вид Алёхи действительно их напугал. А он всего-то подумал!
– Зря она улетела, – сказал Алёха, имея в виду сороку. – Я и так знаю, кого королева отпустит. И это значит, он не предатель, если я прав…
– Откуда? – выдохнула Орнели. – Ты что… ты все-таки можешь предсказывать будущее? Ты понимаешь, что… что это… что тогда твой дар… что ты тоже – колдун?
Ага. Вот если бы теперь Алёха подошёл к ней и взял за руки, она бы, пожалуй, снесла с перепугу во дворце пару стен. А вот Беньке, казалось, это было совершенно без разницы.
– Нет, я просто немного проанализировал, – Алёха только что язык ей не показал. Но сдержался: он все-таки рыцарь, неудобно как-то получится. Орнели опять скривилась. – Я знаю, кого королева отпустит. Я знаю, как нас попытаются отсюда выманить. А это значит, что мы ни за что, никогда, ни при каких условиях не должны оставлять Бенарда одного. Даже если, – он обвёл всех торжествующим взглядом, – начнётся пожар.
Глава тридцатая
– Она отпустила того пиромага, – медленно произнёс Бенька. – Да?
– Да, – кивнул Алёха. – И… я думаю, что…
Дальше говорить было очень опасно. Но все складывалось, складывалось как домик. Карточный домик, невесомый, только дунь – и все тотчас рассыплется. Но складывалось же, ведь так?
Алёха помолчал немного, собираясь с мыслями.
– Граф закричал «измена», и его кто-то убил. Еще я видел чьё-то тело, может, кому-то просто не повезло. Но я точно не знаю. Предателем Матиш и Тобеш там, в конюшне, могли назвать кого угодно, – осторожно начал он, а все внимательно слушали. Затаив дыхание. И Алёха не знал, чей труп он тогда видел. – На кого угодно могли показать, как на предателя. Но кто-то ведь предал тебя сегодня, Бенард, так? – Бенька согласно кивнул. – Значит, предатель ещё жив. И… Матиш зачем-то звал графа, – припомнил Алёха ту кошмарную ночь. Потом у него каждая ночь была жутче предыдущей, и эта ещё предстояла… – А ещё Матиш велел мне расседлать лошадей. Они с графом кого-то ждали. Вас, конечно. Но сам Матиш при этом собрался спать…
Бенька сидел как убитый. Ещё бы, нелегко подобное слушать. Но все же в одном королева была несомненно права: Бенька должен был привыкать к тому, что каждый может ударить его в спину. Каждый, любой. Такова у него жизнь.
– Я думаю, – продолжал Алёха, тщательно взвешивая каждое слово, – что Матиш специально взял с собой меня. Потому что я дурак и лядащий…
Бенька быстро-быстро замотал головой, всем своим видом показывая, что он не согласен. И это было приятно, лыр побери.
– А потом, когда мы уже сидели в конюшне, – продолжал Алёха свой экскурс в ту ночь. Ту ночь! Как давно это было! Он уже почти позабыл… и свой мир. И интернет. И мать, и отчима, и Беньку – другого, мелкого… – Матиш всё говорил, чтобы Тобеш тебя искал. Я тогда ещё, да и после, подумал, что ничего в этом странного нет. А Тобеш просил, чтобы Матиш уехал как можно скорее. Вылечил его – и просил, чтобы уехал. Говорил, что тебя увезли, а Матиш не верил. А почему? Потому что… потому что он знал, что те, кто был с ним, ускакали одни. Караулить тебя у обители.
Алёха наконец замолчал. Может быть, он ошибался. Может быть, он был неправ. Может, он вообще зря сказал об этом Беньке и оговорил верного человека. А быть может, и нет.
– Мне было безумно страшно, – внезапно произнес Бенька. – Когда Матиш сказал, что меня надо найти. Я просил тебя не выдавать меня. Увезти. Тогда мне казалось, я не знал, почему. Теперь знаю.
– А если я все… понял неверно? – отступил Алёха. – Ты же не будешь судить его… без следствия?
– Что? – не понял Бенька. – Ты про что?
– Ты же не прикажешь казнить его, не разобравшись?
– У Знающих Братьев зелье есть, – спокойно сказал Бенька. – Его выпьешь – и лгать не можешь.
– И потому королева его ни барону, ни князю, конечно же, не даёт… – ухмыльнулся Алёха. – Ты мог про это зелье раньше сказать? Мы бы его тогда сразу купили, подлили бы твоей бабке, и…
– Ты все-таки очень смешной, – грустно улыбнулся Бенька. – Это зелье только по решению суда Братья варят. Никто бы нам его все равно не продал. Но знаешь, спасибо тебе. Потому что теперь я спокоен.
И что он имел в виду, Алёха не понял.
Бенька встал.
– Пошли мыться? – предложил он. – Потому что ты чистый, а я… – и он осмотрел себя с брезгливостью.
Алёха тоже поднялся.
– Я закрою дверь, – неуверенно предложила Орнели. – Но не уверена, что это чем-то поможет. Здесь много сильных магов. Может быть, Алох, это сделаешь ты?
Алёха изо всех сил постарался, чтобы на физиономию не наползло какое-нибудь неправильное выражение. Не то чтобы он винил Орнели – ну, наверное, здесь так принято: слуг лупить, с рыцарями кокетничать. Тоже, Дейенерис нашлась или кто там был… Но Бенька! Бенька не виноват, что у Алёхи не сложились отношения с этой цацей.
Поэтому он подошёл к двери и вытянул руки вперёд. Представил, что дверь является частью стены и вышибить её можно только прямым попаданием неплохой такой бомбы. Очень чётко себе это вообразил, а потом, когда образ сложился в голове целиком, подошёл и проверил.
Вроде бы заперто.
Алёха пожал плечами, как бы говоря – «да пожалуйста», но на самом деле искренне признаваясь в другом: «Ну, может, оно и сработает». Как это функционирует, он так до сих пор и не понял.
Бенька уже скрылся за соседней дверью. Орнели продолжала сидеть, а Алёхе пришлось идти исполнять обязанности банщика. От этого Беньки он хотя бы не ждал, что тот внезапно с довольным воплем опрокинет в ванну всю бутылку шампуня или со всей силы плеснёт по воде так, что Алёха будет весь мокрый. А вот раздевать этого Беньку было сложнее, но Алёха уже притерпелся и более-менее порядок действий помнил.
Дверь, за которой Бенька исчез, вела в спальню, и Алёха, увидев все это средневековье, сдавленно крякнул. Комната была неожиданно тёмной – то ли из-за окон, высоких и узких, и начинающихся где-то метрах в двух от пола, то ли из-за тёмно-синей окраски стен. Да и мебель здесь была тёмная, а шторы – или как там они называются? – и покрывало на кровати лишь чуть более светло-синие, чем стены. Ковёр на полу, правда, был посветлее, но толку от него было мало. Да уж… В такой комнате ребёнку сниться могли разве только кошмары, но что нас не убивает, то определенно делает сильнее, и железные нервы Беньки получили своё объяснение.
Небольшая дверь в соседнюю комнату была открыта, и там кто-то был – Бенька, конечно же. Стоял и смотрел с потерянным видом.
На гроб? Алёха сморгнул, подскочил к Беньке и на всякий случай оттащил его от гроба подальше. И при этом рассмотрел, что это вовсе не гроб, а ванна, почему-то с деревянной крышкой и ужасно на гроб похожая – разве что повыше и крышка плоская. А так в ней даже простыня была! Большая и белая. Кто бы ещё объяснил, зачем?
В ванне было полно воды, обычной на вид и – Алёха попробовал – совершенно холодной.
Кроме ванны, здесь стояла длинная скамейка, заставленная какими-то банками и бутылками, на краю лежало несколько полотенец.
– Ты чего? – удивился Бенька. – Нагрей воду. Сумеешь?
– Не знаю, попробую, – осторожно сказал Алёха. Судя по всему, у него оказалась какая-то пробная версия местных даров: что-то само по себе получается, а что-то только за плату. Может, ему надо очередной левел пройти? Ради этой вот… пиромагии? – Куда тут греть?
Бенька засмеялся.
– Как куда? В ванну. Тебе же воду надо нагреть.
– Прямо там? – озадаченно спросил Алёха.
– Если ты так не можешь, – вздохнул Бенька, – то вон там есть котёл. Только придётся эту вылить куда-то.
Котёл в самом деле был – огромный. И висел он над толстыми брёвнами в самом огромном камине, который Алёхе вообще доводилось видеть. Да в такой не то что Санта-Клаус – полк солдат без проблем войдёт!
Алёха опять вытянул руки, хотя и сам не очень понимал, для чего, подумал, представил, как занимается на деревяшках огонь. Ничего не случилось. Алёха почесал голову и припомнил, как у него получалось душить Луха и Каруха. Вроде бы сорока его направляла… Но что конкретно она говорила? «Левиоса, а не левиосар», – а, нет, это уже не оттуда, но абсолютно точно, ничего конкретного. Просто вышло само собой и все.
«Может, не думать?» – решил Алёха и теперь просто вытянул руки и сосредоточился, но у него всё равно ничего не получилось. Он оглянулся на Беньку, но тот ни шутить, ни ругаться не стал, сказал только:
– Придётся позвать королевского банщика.
– А Орнели? – нахмурился Алёха. – Какого банщика ты собрался сюда ещё звать?
– Нашего. Он маг. Пиромаг, но обученный. Я же тебе об этом рассказывал, – Бенька был раздражен, но Алёха на него не сердился: естественно, что он смертельно устал и хочет вымыться и лечь, а тут пристают с тупыми вопросами. Конечно, Алёха помнит, что пиромаг зажигает как-то все ограниченно, а обученный маг...
– Стой, – дёрнулся он и даже встал между Бенькой и ванной с крышкой, как будто Бенька уже собрался туда нырять. – Забудь про мытье.
– Это ещё почему? – возмутился Бенька.
– Только что говорили, – вздохнул Алёха, но очень притворно. Потому что приятно, что и говорить, когда ты пусть и скорбный, но умнее, как ни крути. – Пожар. Понимаешь? Начнётся пожар. А это… Ну, шансов у нас с тобой будет немного, вон тут сколько тряпья. Загорится в момент. Слушай, – вдруг осенило его, – а ты не знаешь, дамы свои платья никогда от свечей не подпаливали? Я тут подумал, ну а вдруг?
Бенька свёл брови и стал похож на киношного домового эльфа, только ушей не хватало и тряпки и волосы были лишними. Но то ли Алёха ему умудрился объяснить перспективы, то ли до него самого дошло, потому что он махнул рукой и вышел из ванной.
– Эй, – окликнул Алёха, – а Орнели не может…
– Нет, – голос Беньки донёсся уже из спальни. – У неё огонь не такой. Ладно, лягу спать так.
А дети есть дети, решил Алёха. Везде одинаковые, хоть обычные младенцы, хоть настоящие короли.
– А еду нам сегодня не принесут? – жалобно спросил он и подумал, что он хотя бы что-то возле Военного Совета сжевал. Но, наверное, Бенька и Орнели поживились пирожками Пайолы.
Бенька шлёпнулся на кровать как был, в грязной одежде и обуви, и ничего не ответил. Алёха постоял, думая, что он попросит его раздеть, но Бенька не двигался. Уснул уже, что ли? Ну и ладно тогда. Пусть спит.
На цыпочках Алёха пошёл в кабинет. Совсем стемнело, и только сейчас он обратил внимание, что везде горят свечи! Чёртовы свечи!
– Надо их все немедленно потушить, – шёпотом приказал он Орнели, и она, вздрогнув, обернулась. – Свечи, – пояснил Алёха и замолчал.
Орнели держала в руках розу и улыбалась. А он-то думал, что этот несчастный цветок уже сгинул где-нибудь на помойке. Как у неё ума хватило эту розу притащить во дворец – и зачем?
– Я надеюсь, что ты поймёшь меня правильно, – так же тихо, но вряд ли потому, что опасалась разбудить Беньку, проговорила Орнели. – Я все равно выберу обитель Сестёр, если они возьмут меня. Но если вдруг нет и если отец мой не будет против…
– А? – переспросил Алёха. – Да мне-то какая разница? – искренне удивился он, а Орнели привычно скривилась.
– Ты даришь мне розу, а потом говоришь…
– Ты же сама попросила, – буркнул Алёха, – а Амарек, ну, торговец, мне её бесплатно отдал. Куда мне её девать было, не Беньке же, тьфу, то есть Бенарду на куртку цеплять? А ты все-таки девушка. Да сунь ты её куда-нибудь, – обозлился он, – надо срочно везде потушить свечи! Сейчас же!
– Зачем? – с очень странной интонацией спросила Орнели.
«Вот ещё одна», – раздражённо подумал Алёха. И если Бенька и его любопытство радовали, то кичливая задавака Орнели бесила.
– Потому что может случиться пожар. А, ладно, я сам.
Он поискал, чем можно тушить свечи. На столе лежали письменные принадлежности. Даже красивые, насколько Алёха мог рассмотреть. Перья, ножики… Он нашёл какую-то непонятную штуку, то ли ложку, то ли черпак, вроде бы из металла, и методично пошёл по всем комнатам принимать неотложные меры.
То, что происходило, ему не нравилось. Про них будто бы все забыли, но так не должно было быть. К ним никто не заходит, никто не приносит еды. Может быть, здесь все делается только по приказу самого короля? Может, сейчас откуда-то завопят, что начался пожар? Может, он вообще неверно все понял, и завтра королева действительно привезёт арестантов, хотя что там везти по такому маленькому городку, триста раз бы уже привезла, если бы в самом деле хотела. Нет, тут точно что-то нечисто, а он без сороки даже не знает, как правильно применять свой дар.
Но он ведь мог! И разбойников тогда он нашёл в лесу. Почему же сейчас у него только смекалка работает? Может, он думает много? Магия не любит ума? Может, ему ещё головой об стенку побиться?
Но биться головой он не стал, просто обошёл все комнаты, гася свечи и уже не слишком разглядывая интерьеры – всё равно они были почти одинаковые. Постепенно всё вокруг погружалось во мрак – даже с неба, будто нарочно, пропал тощий серпик: наступило новолуние или как оно тут у них называлось. Короче, мрак. Полный и беспросветный.
Бенька действительно спал. Алёха, оставив последнюю свечку гореть, нарыл какую-то тряпку, прикрыл его, потом затушил свечу и вернулся в кабинет к Орнели. Та сидела и с недовольством смотрела, как Алёха создаёт вокруг них чересчур интимную обстановку.
– Мы будем сидеть в темноте? – спросила она.
– Спать ложись, – посоветовал ей Алёха. – Или… не чувствуешь… ничего?
Орнели не ответила, а глаза у Алёхи ещё не настолько привыкли к темноте, чтобы рассмотреть, кивнула она там или что.
Тишина. Темнота. Интересно, там есть хоть кто-то, за дверью? Вообще за всеми дверями? Вон их сколько. А если кто-то войдёт? Алёха сначала вознамерился сесть, но подумал, что стоит забаррикадироваться, и опять направился в спальню Беньки.
– Куда ты? – спросила его Орнели.
– Надо двери заставить мебелью, – пояснил он и добавил, осенённый внезапной мыслью: – Пойдём, поможешь, ты же умеешь предметы передвигать.
– А ты сам?
– Ну, – уклончиво ответил Алёха, – я тут пока плохо ориентируюсь. Беньку, Бенарда в смысле, ещё разбужу.
Орнели зажгла огонёк в ладони. Как-то у неё получалось делать его то слабее, то сильнее. Они вернулись в комнату Беньки, и Алёха, загнав воспитание далеко-далеко, руководил процессом возведения баррикад. Какой-то шкаф Орнели переставила к двери, ведущей не то в столовую, не то ещё куда, а большое зеркало на ножках – к двери ванной.
– Ну, хоть так, – милостиво оценил результат Алёха. – Ложись спать. Знаешь, лучше тут, с Бенардом. Так безопаснее, что ли, будет.
Спорить Орнели не стала. Тоже умоталась, понял Алёха, да ему и самому было бы неплохо поспать, только вот как и где? Нет, точнее, это не тот вопрос. Нельзя ему было спать ни в коем случае, потому что – права сорока, они явились сюда только затем, чтобы спровоцировать королеву на нападение. И Бенька, кажется, эту провокацию вполне провернул, оставалось лишь ждать.
Понимать бы, чего. Сколько времени? Если ли полночь? Алёха выглянул в окно: темнота, ну, какие-то факелы, лыровы факелы, а если от них что-то здесь загорится? Но сделать с ними ничего Алёха не мог, оставалось смириться. Потом он подумал, что напрасно загородил пути эвакуации и вообще не выяснил, куда бежать, если что.
Он тряхнул головой. В сон клонило безбожно. Надо что-то придумать, и срочно. Может, он напрасно свет погасил? Почему его так в сон тянет? И Бенька вон свалился, и Орнели, и…
Или они не просто так повалились? Что это, какой-то газ? Колдовство? Пожар… да, если где-то сейчас устроить пожар, а они спят, то и устранять никого не надо.
Где эта чёртова сорока, где её носит? Может, ей тоже уже свернули башку?
Едва держась на ногах, Алёха принюхался. Вроде ничем не пахнет, но есть же газы, в которых и нет ничего? В смысле запаха? А люди потом глюки ловят. Так бежать и будить всех или он ошибается?
За дверью раздались шаги, голоса. Алёха вздрогнул: уже? Так скоро? Их пришли убивать?
