Текст книги "Игра с нулевой суммой (СИ)"

Автор книги: Фей Блэр

Соавторы: Даниэль Брэйн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава двадцать первая

Птичка – где-то Алёха подобную видел, точно видел! – вдруг взмахнула крыльями и будто захохотала, раскатисто и очень громко. Алёха от неожиданности аж подпрыгнул: ничего себе тут птички поют! Вот так услышишь спросонья – заикаться будешь потом всю жизнь. Бенька вздрогнул, а Орнели неприязненно на птицу покосилась.

– И что теперь делать? – то ли спросила, то ли проговорила Орнели задумчиво и чуть-чуть растерянно. Впрочем, Алёхе показалось, что она испытала нечто вроде облегчения.

Птица перестала хохотать и запрыгала по забору – туда-сюда, искоса глядя на людей тёмным блестящим глазом.

– Не знаю, – убито отозвался Бенька. – Я думал, Онариш поможет… А если его сожгли…

– Прямо тут? – раздался высокий и хриплый голос. Алёха нервно заозирался, однако никого, кроме Орнели и Беньки, не обнаружил. А голос продолжил: – И пепел с собой забрали?

Птица говорящая? Алёха тупо заморгал. Или системный блок глюков слегка перегрелся?

– Ты его спутник! – воскликнула Орнели и вытянула руку, словно защищаясь. – Так это ты ночью Мраком летал!

Птица перепорхнула с забора на её запястье и, перебежав к ней на плечо, буквально гаркнула Орнели в ухо:

– Умница!

Не сказать, чтобы Орнели это обрадовало, скорее наоборот. Но, по крайней мере, не удивило.

– Не кричи так громко, пожалуйста, – она сморщила нос. – Мы все хорошо слышим. Расскажи лучше, что здесь произошло.

– Сама-то как думаешь? – поинтересовалась птица и перелетела на плечо Беньки. – Ой, кто тут! – деланно изумилась она, смешно взмахнув крыльями.

– Никто, – сказал Бенька, насупившись и отворачиваясь от птицы.

Да ведь это же он от меня прячется, сообразил Алёха. Ему стало ужасно обидно: разве он не доказал Беньке, что ему можно доверять? Ну и пожалуйста, решил он, сжимая задрожавшие от обиды губы. Да он тогда вообще…

Алёха с шумом втянул воздух и, демонстративно отвернувшись, пошёл было обратно, к лошадям, когда что-то сперва вцепилось ему в волосы, а затем больно и остро тюкнуло прямо в макушку.

– Куда направился, служе?

– Отцепись, – буркнул Алёха, попытавшись сбить дурную птицу с головы.

– Правда, куда ты? – обреченно спросил Бенька.

– Мешать не хочу, – пробурчал Алёха, всё ещё безуспешно стараясь отодрать птицу от волос.

– Ты не мешаешь, – очень удивился Бенька, и это прозвучало так искренне, что Алёха остановился.

– Осторожней с сорокой, – предупредила Орнели. На лице ее была написана досада.

Ага, значит, это сорока. Ну, будем знать, мрачно подумал Алёха.

– Да, – немедленно подтвердила птица. – Осторожней со мной. У тебя руки грязные, – сообщила она. – А тут мыться негде.

Орнели фыркнула, Бенька так просто рассмеялся, а Алёха… Алёхе вдруг стало легко-легко. Он тоже улыбнулся и, оставив птицу в покое, повернулся и посмотрел на хохочущего Беньку. И чего он, правда, завёлся? Это всё потому, что он устал и голодный, решил Алёха. И замёрз. И вообще, непонятно, что теперь делать.

Сорока, ещё немного потоптавшись по его голове, перелетела обратно на забор и запрыгала по нему.

– Скажи, – обратилась к ней Орнели, – ты видела, что тут произошло?

Вот она сороке точно не доверяла. Алёха сказал бы, что сейчас принял сторону Орнели. Мрак там или нет, но говорящие птицы ни к чему хорошему не приводят. Потому что в его мире после такого обычно доктор принимает какие-то меры… по изоляции пациента от общества. На всякий случай.

– Не слепая же, – проворчала сорока, склоняя голову набок и глядя на Орнели – Алёха мог бы поклясться – с несвойственным птицам ехидством.

– Расскажешь нам? – попросила Орнели, ничуть не обидевшись. Ну, тут Алёха её понимал: кто обижается на сорок? Пусть даже и говорящих? – Что случилось с Онаришем?

– Стража увезла, – сердито отозвалась сорока.

– То есть он жив? – оживлённо воскликнула Орнели.

– Пока да, – если бы птицы могли хмуриться, Алёха сказал бы, что сорока именно это и сделала.

– Они не могут, – вдруг уверенно сказал Бенька.

– Могут, – хрипло проговорила сорока. – Они ему руки сырым железом спутали, – словно бы нехотя сообщила она, нахохлившись.

– Всё равно не могут, – упрямо возразил Бенька.

– Это может только король, – очень тихо объяснила Орнели, и Бенька кивнул.

Сорока издала долгий щёлкающий звук и опять запрыгала по забору.

– А куда его повезли? – спросил Алёха, не очень понимая, в чём тут проблема. Раз король может – значит… что это значит? Ну не видел он противоречия в словах птицы и Орнели.

– В столицу, – сказала сорока с таким видом, будто он спросил какую-то глупость.

– Тогда нам надо обогнать их, – решительно заявил Алёха. – И добраться до короля раньше. И уговорить его… – он осёкся.

А на что, собственно, следует уговаривать короля? Отпустить этого Онариша, это понятно, но вот почему? Нужно же будет как-то аргументировать – а как? Если у них тут колдовать так, как он, нельзя? Ну вот он, Алёха, юрист и прекрасно знает, что все эти «вернем вам “права” без регистрации и смс» – чистейшая лажа и обыкновенный развод на деньги. Не вернут, потому что пьяный, на встречке и на красный. Нарушил закон – значит, нарушил. Вот Онариш тоже нарушил местный закон...

Бенька вдруг зажал рот ладонью, но всё равно не удержался и прыснул, а следом за ним расхохоталась, словно девчонка, и Орнели. Пока они хохотали, глядя то друг на друга, то на Алёху, тот недоумённо пялился на них, а потом, когда ему совсем надоело в очередной раз чувствовать себя дураком, спросил:

– Вы чего?

– Что ты предлагаешь сказать королю? – всё ещё хихикая, спросила Орнели.

– А за что его арестовали?

– А за что арестовывают колдунов? – вмешалась сорока. – За то, что колдун.

– Но ведь что-то они сказали? – напрягся Бенька.

– Сказали, – сорока смешно растопырила крылья. – Что колдует.

– И? – поторопил ее Алёха. – А что еще может делать колдун?

– Ничего, – грустно вздохнул Бенька. – Колдун ничего делать не может. Вообще. Просто… просто жить.

И тут Алёха вспомнил. «И все тихо сидят, потому что чуть что, и сам знаешь».

– То есть… им вообще ничего нельзя? – на всякий случай уточнил он. – Вообще-вообще?

– Из колдовства – нельзя, – пояснил Бенька. – Если как обычному магу, то можно, но колдун так долго не проживёт. Вот… барон покупал у него амулеты. Колдуны подобным и промышляют, а лечиться к ним никто не поедет.

– Он умеет видеть будущее, – напомнила Орнели. – Это плохо.

– Почему? – спросил Алёха. – Это ведь никому не вредит?

– Это против воли Всевидящих.

Тьфу. Нет, с ней было невозможно разговаривать. Как с теми… антипрививочниками. Уперлись как рогом и чушь несут.

– Может, поэтому его и арестовали, – тихо сказал Бенька, но сорока, ехида, всё равно услышала.

– Ай молодец! Молодец, не зря ты…

– Заткнись, – резко посоветовал Бенька. – Иначе, знаешь, я… – он покосился на Алёху и добавил: – Велю слуге тебе все перья выдернуть.

– Не буду я никому ничего выдёргивать, – запротестовал Алёха. – Животных надо беречь.

Нет, он, конечно, сначала сказал, потом понял, что зря, но все трое – Бенька, Орнели и даже сорока – опять покатились со смеху. Ну и ладно. Переживёт.

Бенька смеяться перестал первый, махнул рукой.

– Давно его увезли? – спросил он.

– В ночь за три дня до конца месяца.

Что?

– Что? – У Беньки глаза стали как блюдца. – Точно помнишь?

– Точнее не бывает, – крикнула сорока и снова забегала по забору. Бенька обернулся к Алёхе, потом к Орнели.

– Они приехали сюда неспроста. Они от моей бабки. Понимаете, нет? Они напали на нас и увезли Онариша. Значит, – он виновато посмотрел на Орнели, – барон ещё в большей опасности, чем мы думали.

– Почему? – испуганно спросила Орнели.

– Потому что бабка все знает. И про Онариша знает тоже. А что будет барону за связь с колдуном? И… король, – он запнулся, – уже не поможет.

– Поедем за ними, – сказал Алёха. – Поедем к королю. Скажем, как все было. У нас другого выхода нет.

– У вас вообще выхода нет, – сорока перестала маячить. – У тебя нет, – она повернулась к Орнели. – Отец твой обессилен, едет в столицу помощи просить. Верный рыцарь ему подмога и верный слуга его. А кто верный? Онариш и то не ведает.

– Что-что-что? – перебил её кряканье Алёха. – Стой. Погоди, – он тоже обернулся к Беньке и Орнели. – Там, в доме Тобеша, ну, когда мы сидели в конюшне… Помнишь? – спросил он Беньку, но тот только головой помотал. – Матиш сказал тогда, что Тобеш предателя убил. Наградить его за это хотел, а Тобеш с ним ехать отказывался… Вот что если она про них говорит? Что если Тобеш и есть настоящий предатель, а? А убил он кого-то, ну… для отвода глаз? Потому что все как-то слишком… странно получилось.

Бенька медленно кивнул.

– Кра-а! – засмеялась сорока. – Дарованный?

Алёха кивнул. Точно, ну конечно!

– Дарованный дар свой во вред обращать не может, – изрекла Орнели. – Да помилуют нас Всевидящие.

Бенька хмурился и молчал, потом сказал:

– Значит, они едут вместе с бароном. А почему они не ищут меня?

– Пока тебя нет, и им проще, смекаешь?

Алёха точно ничего не смекал, а вот Бенька, очевидно, что-то понял, потому что кивнул.

– Они вперёд хотят успеть, – опять напророчила сорока. – Успеют, если помехи не будет.

– Да замолчи ты! – не выдержала Орнели. – Замолчи, не гневи Мать!

– Нет, – как-то очень веско и негромко велел Бенька, – пусть говорит. Она могла это все от Онариша слышать.

– Дары твои сильны, но что – дар, когда ты его сама боишься? – сейчас сорока смотрела на Орнели, глаза которой от гнева стали совсем черными. – Хвастать даром перед бездарем легко, попробуй-ка с равными. Справишься – достойна обители, струсишь – мужа тебе дадут.

– Откуда ты знаешь? – крикнула Орнели. – Откуда ты всё это знаешь?

– Неспроста отец твой сюда приезжал, – захохотала сорока. – Наградили даром – так не тебя одну. Какая ты есть, тебе при муже спокойнее. Отцу твоему спокойнее. А чтобы даром во благо другим владеть, себе сперва дар свой обрати во благо.

Ну, в принципе, сорока не ошибалась. Перед Алёхой и Бенькой хвастаться действительно пустяки. Бенька только в картинки умеет, а Алёха вообще бездарь. Такое уж тело ему досталось, ничего не поделаешь.

– Все, – решительно объявила Орнели, – мы уходим. Она нас туманит.

И потянула Беньку за рукав, но не тут-то было. Он вырвался, выпрямился, гордо вскинул голову.

– Не забывайся, – сквозь зубы предупредил он. – Прав был Алох, тебе отец безразличен. А мне нет, он друг мне, и я его в опасности не оставлю.

И такой вид у него был при этом, что Алёха слегка испугался. На секунду ему показалось, что с обидчиками барона Бенька способен сделать страшное. Один раз глаза этого мелкого так уже полыхали, значит, неспроста это все.

– Ну и ты, – продолжала сорока, глядя теперь на Алёху и не обращая внимания на перепалку. – Тебе до конца пути немного пройти осталось. Тебе Онариш больше других нужен.

– А? – обалдел Алёха. – А я тут при чем?

– Он просто слуга, – пояснил Бенька. – Защитник мой и слуга.

Сорока задумалась. Ну, если сороки вообще могли думать, но этой, очевидно, иногда удавалось.

– Со слуги ты начал, – она сделала несколько шагов по забору, – защитником стал. – Ещё несколько шагов. – Вот путь твой, как найдёшь Онариша, кончится он. – Сорока развернулась и пошла обратно. – Ничего не знаю, времени у тебя немного. До четверти нового месяца тебе успеть надо.

– Тоже мне, профессор Трелони нашлась, – пробормотал озадаченный Алёха. На что бы это она могла намекать? Вряд ли на то, как обратно домой вернуться. – Ты тут чего жевала вообще? Глюки, что ли, никак не отпустят?

Сорока захихикала. Орнели нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и не чаяла момента, чтобы уйти. Да, ей, конечно, это было все неприятно – потому что против ее убеждений. Алёха переваривал речь не совсем здоровой на голову птицы, Бенька все стоял, как король перед виселицей.

– Не надо её слушать, – повторила Орнели. – Нельзя!

Алёха хотел сказать, что с ней абсолютно согласен. Не то чтобы он в жизни видел много дерьма, но следовать советам говорящих птиц ему не случалось. Отвечать потом кто и как будет? Да ей даже если шею свернуть – она же не курица, попробуй поймай.

– Ждёт вас выбор, – опять напророчила сорока. – С даром или без дара. Решайте.

И на этом заткнулась.

– Что хочет барон успеть? – безнадёжно спросил у сороки Бенька. – Говорил Онариш или нет?

– Он мыслей не знает, – сорока сосредоточенно начала чистить перья, а Бенька терпеливо ждал. – Он будущее знает. Вот девица будущего боится, а зря. Дара боится. Всего боится, смелой-то быть легко, когда опасности никакой. А будущее простое: успеете – жить вам. Не успеете – не жить.

– Вот ты прямо сейчас все прояснила, – вздохнул Алёха. – Ладно, Бень… То есть Бенард. Решай, я с тобой.

Бенька посмотрел на него с сомнением.

– Я с тобой, – повторил Алёха. – Что бы ты ни решил, я с тобой.

Глава двадцать вторая

– Я поеду в столицу, – сказал Бенька. – Алох, ты тоже, – добавил он, и Алёха в очередной раз чуть не взвыл от обиды. Он же к Беньке как к другу, а тот – все равно как к слуге.

А чего он, если так разобраться, хотел? Не один раз уже себе говорил: слуга – и смирись с этим. Ничего не исправишь. Не так уж и плохо вообще.

– Ты можешь возвращаться домой, – разрешил Бенька Орнели. Та посмотрела на него, потом на сороку – как на чудовище какое, – и кивнула.

– Да будут милостивы к нам Всевидящие и хранят они нас в пути, – Орнели приложила к груди скрещенные руки, развернулась и… пошла прочь.

Вот просто взяла – и ушла.

Да как же…

Алёха просто онемел от такого. Да как… Она же Беньку с детства, кажется, знает! Чего бы она там ни думала про свой дар, но как можно взять и бросить мальчишку одного? Посреди дороги? Ну, пусть не совсем одного, поправился он, но со скорбным головою слугой. Да даже с нормальным! Как вообще можно бросить в такой ситуации кого бы то ни было? А отец?! Она что, из-за этих своих принципов и его бросила? Предательница! Трусливая дура и предательница! Тьфу!

«Ну и вали, – зло подумал Алёха. – Вот даже птица права: ты просто трусливая дура, в такое влезать – это не передо мной свою крутизну показывать...»

Помянутая сорока тем временем будто воспряла духом, взъерошила перья, а потом перелетела к Алёхе на голову.

– Мы так не договаривались, – возмутился Алёха и попытался смахнуть её с головы. – Я как-нибудь без тебя обойдусь, знаешь ли. И вообще я птиц не люблю.

– Пусть её, – выглядящий то ли расстроенным, то ли разочарованным Бенька явно взял на себя командование этим парадом. – Может, она от Онариша многое слышала. Хочет – пусть едет с нами.

– На моей голове?

Но Беньке эти проблемы точно были до лампочки. Орнели уже исчезла за деревьями, Бенька направился за ней, а Алёха, прокляв про себя все на свете, ворча, поплёлся следом.

– Перестань ты уже выдирать мне волосы! Села – так сиди спокойно, профессор Трелони...

– Я Каррга, – обиделась сорока и в отместку царапнула Алёху ещё раз. – Смотри, парень, сейчас смотри в оба…

Алёха послушался. По крайней мере, он обоснованно посчитал, что запросто может споткнуться, поэтому шёл, смотря себе под ноги. Сорока почему-то клюнула его пару раз в затылок и затихла.

Ещё раз обмозговав все сказанное сорокой и остальными, Алёха пришёл к выводу, что тут все очень странно. И Матиш с Тобешем, и барон.

– Бенька, – позвал он. – Извини, то есть Бенард. Скажи, а почему барону выгодно ехать в столицу, пока тебя нет?

Он в несколько шагов нагнал Беньку и теперь мог практически заглянуть ему в глаза. Бенька, впрочем, старательно отвернулся.

– Понимаешь… ему меня так защищать не надо, – наконец сказал он. – То есть… Орнели далеко, я далеко, и барон может… – он вздохнул. – Я не знаю, как объяснить. Ну, это когда… когда…

– Я понял, – кивнул Алёха, что очень не понравилось сороке, и она ткнула его клювом.

– Не тряси головой, скорбный, – посоветовала она. – Я же так упаду.

– Когда тебя рядом нет, у барона нет того, кем его могут… в общем, это как в… – «в кино», – чуть не брякнул Алёха, но вовремя прикусил язык. – Допустим, если меня хотят заставить что-то сделать, то проще, когда мне можно сказать – а мы, если что, твою жену… убьём.

Бенька покивал, Алёха на радостях тоже хотел, но предупредительно получил клювом и погрозил сороке кулаком. Ну да, именно так и заставляли… Алёха поёжился. Угрожают семьям, а сами вербуют куда-нибудь. Так что барон поступил правильно, когда воспользовался ситуацией и не стал Беньку искать. Может, у него тоже есть амулет? Такой, который показывает, что с Бенькой все в порядке? И поэтому он не беспокоится?

Сорока легко ударила его по макушке. Будто с ним согласилась.

– Тебе не надоело ещё?

Бенька оглянулся, хотя вряд ли принял эти слова на свой счёт.

– Ты бы хотел стать рыцарем, Алох? – неожиданно спросил он.

– Чего? – Алёха даже остановился. – Э-э… нет. Не хотел бы. Зачем? Мне и так неплохо.

Сказал и подумал, что и в самом деле – зачем. Вот если он домой не вернётся, а он, скорее всего, не вернётся, то стоит найти Матиша и безвылазно торчать в его замке или что у него там есть. Мир вокруг? Спасибо, Алёха уже на него насмотрелся. Вот сейчас у него голова чешется, и хорошо, если это из-за того, что сорока щекочет, а то ведь варианты есть разные. Надо будет попробовать волосы сбрить. И бороду… Алёха ощупал щетину. Фу! Но делать нечего. Так что лучше уж в замке сидеть. Наверняка этот старый рыцарь, отец Матиша, знает уйму интересных историй, и лучше слушать про все эти великие битвы в тепле и безопасности. А что горшки выносить… ну и что? Подумаешь. Сколько вон и сиделок, и санитаров? Ничего плохого в этой работе нет, помогать больным людям. Не всем же на Марс летать, да не очень и хочется.

– А жаль, – загадочно сказал Бенька и улыбнулся.

Алёха его не понял. Ну, ему, возможно, и жаль.

– Вырастешь – станешь, если захочешь, – пообещал он, а сорока опять захихикала. Мерзкая птица! Хотя и полезная. Может быть. Или нет.

А потом что-то снова случилось.

Сначала сорока вцепилась Алёхе лапками в голову, а затем Алёха ощутил что-то странное. Потом заржала лошадь и донёсся визг Орнели.

Секунду Бенька стоял неподвижно, потом резко выдохнул и побежал. Алёхе, если честно, бежать не хотелось, и ради трусливой дуры Орнели он бы с места не тронулся, потому что – ага, женщине помогать надо, но это когда она сама чего-то не может, а Орнели может всё не хуже него. Нет, не Орнели была причиной, а Бенька, лыр бы его побрал, потому что он посчитал, наверное, что вот без него никак не обойдутся.

Орнели вопила уже во все горло, и Алёха мстительно решил, что ей действительно помощь нужна. Хотя вот что ей стоило отбросить насильника Силой или что у неё там было? Зачем ей тогда этот дар, права, выходит, болтливая птица?

Сорока летела рядом, Алёха нёсся за Бенькой, Орнели орала, потом лошади начали ржать, не переставая, а ещё отчётливо слышались мужские голоса, и наконец Бенька с Алёхой выбежали туда, где остались их лошади и где сейчас отбивалась от нападавших Орнели.

Алёха только успел увидеть, что её перекинули через седло и что ноги у неё, кажется, связаны, но даже позлорадствовать не успел, потому что почувствовал удар по ногам, споткнулся и растянулся на земле, и рядом с ним точно так же распластался Бенька.

– Лух, гляди, ещё двое! – обрадованно захохотал какой-то мужик. – Вот это улов сегодня!

– Отличный, просто отличный, Карух! – огромный мужик, заросший бородой, присел перед неподвижно лежавшим связанным Алёхой. Бенька, тоже связанный по ногам, извивался и старался встать. – Ух, какие мы грозные! – покачал головой он, когда Бенька попытался дотянуться до него рукой, и прямо из воздуха сотворил верёвку и обмотал Бенькины руки. – Только вот это же слуги. За них много и не дадут.

Карух, очевидно, заткнул Орнели чем-то рот, потому что она перестала визжать, и подошёл ближе. Алёха приподнял голову. Здоровые мужики, не справиться. И очень похожи, наверное, братья.

Так, что-что они собираются с ними делать? Продать?

– Ну ничего, – сказал Лух. – Две лошади, мальчишка и два слуги. Мальчишку можно будет ко двору свезти, может, на что и сгодится.

Здорово, подумал Алёха. Тут все-таки рабство или крепостное право. Но что одно, что другое – ему не легче.

Бенька открыл было рот – и тут же получил кляп. Алёха стиснул зубы, но… «не оказывайте террористам сопротивление», – вспомнил он. Да и то, что он сделает? Так их хотя бы не будут бить. Не убьют же, если решили продать.

– Но-о, – возразил Карух. – Ко двору не возьмут, там совсем маленьких берут в певчие. Вот этого мелкого можно попробовать, – и он указал на Беньку.

Бенька отчаянно замотал головой. «Да лежи ты смирно!» – мысленно наорал на него Алёха, но Бенька, скорее всего, мысли читать не умел.

– За того пацана должны выкуп дать, – сказал Лух, поднимаясь. – На нем герб какой-то, может, чей-нибудь сын?

– Рыцарский герб, наверное, – предположил Карух, – ну, отец заплатит или кому он там служит.

– А если не заплатит?

Карух задумался.

– А что тогда с ним делать? Он точно вольный.

Оба переглянулись. Это были какие-то очень тупые бандиты, но от этого не менее опасные. Например, сейчас они решат, что весь «улов», кроме лошадей, одна помеха, и прирежут их тут на месте.

– Заплатит, – сказал Алёха. – Точно-точно. И хорошо заплатит. Он у него вместо сына.

Значит, Орнели они приняли за мальчишку – это было уже хорошо.

– А, – кивнул Лух, – ну, тогда ладно.

Бенька ошалело смотрел на Алёху.

– И вот за этого тоже заплатят. Его мать… барона любит. И… внук её с ним играет.

Алёха нёс непродуманную чушь, но Лух и Карух поверили.

– Что, богатый барон? – с любопытством спросил Карух.

– Да, – кивнул Алёха – как смог, потому что очень неудобно было кивать, лёжа на земле. И тело все ещё болело. – Только вы нас не обижайте, дяденьки.

– Не обидим! – загоготали оба. Потом Карух велел:

– Бери этого на лошадь и поехали. Как раз завтра с утра успеем к началу ярмарки. Сам знаешь, краденых коней наскоро продать надо.

Лух, который, вероятно, был магом – а что там насчёт вреда говорила глупая Орнели? – взмахом руки отправил Беньку на мерина. Алёха остался лежать, уткнувшись подбородком в землю.

– Это ж мерин, – сказал с досадой Лух, заглянув лошади под брюхо.

– А тебе не все ли равно? – возразил Карух. – Только стар он больно, как бы по дороге не околел, положи этого рядом вон с тем, – и он указал на коня Орнели.

Лух буркнул что-то непонятно-согласное и перекинул Беньку на седло рядом с Орнели.

Алёха извернулся и сел. Ноги у него были смотаны верёвкой, да так, что на первый взгляд – и не размотать. Дурни-то дурни, но эти бандиты своё дело знали.

Но все складывалось неплохо. Их где-нибудь запрут, и ночью они убегут. Если эта история, конечно, убедит Орнели, что даром можно пользоваться во вред кому-то. А если не убедит… Тогда хуже, но все равно они будут намного ближе к столице, может быть, даже в ней.

Орнели и Бенька не дёргались. Может, испугался Алёха, их ударили чем?

– А ты этим и мерином займись, – сказал Лух и повёл лошадь, на которой были Орнели и Бенька, куда-то в лес.

Карух вздохнул, огромной ручищей цапанул Алёху за шиворот и поставил на ноги, потом подтащил к дереву и снял с пояса моток верёвки.

– Что вы собираетесь делать? – дрожащим голосом спросил Алёха. Как-то сомнительно все выглядело. Не повесить же Карух его намерен?

– Что, что, – проворчал Карух. – Все эти лыровы маги, – пожаловался он. – Всю грязную работу делай за них.

И с этими словами он принялся привязывать Алёху к дереву.

– Это зачем? – икнул от страха Алёха. Но тут же решил, что очень легко отделался.

– Это чтобы ты за нами в погоню не кинулся. Знаю я вашего брата – потом будешь перед рыцарем егозить, я, мол, твоего мальчишку спас, твоего слугу спас. Резвые вы больно, когда арги звенят, – и действительно, звон в мешке привлёк его внимание. С довольной ухмылкой Карух снял с пояса Алёхи мешочек и сунул его в карман просторных штанов. – Нет уж, привязанный ты надежнее.

– Да я и так в лес не пойду, – признался Алёха, а Карух захохотал.

– Ты шутник! За скомороха у рыцаря живёшь?

– Я головой скорбный.

Карух затянул верёвку так, что Алёха не мог вздохнуть толком, и принялся связывать ему руки. Вот интересно, а почему он просто его не убьёт? Но задавать этот вопрос Алёха не стал, а Карух сказал озабоченно:

– Ты тут смотри только не околей. Повезёт, может, кто скоро тебя и развяжет.

– А если не повезёт?

– Тогда плохо, – огорчился Карух. – Это, ну, мне-то хоть как овцемагу не так обидно…

– Овце – что? – переполошился Алёха. Само слово звучало так неприлично, что он не хотел представлять, что этот Карух с овцами делает.

– Овцемагу. Ну, овцы меня слушаются. Так не пасти же мне их всю жизнь. А вот Луха за тебя, если что, Мать накажет. Так что молись Всевидящим, чтобы тебя нашли, ну и я молиться буду, дар, хоть такой, терять неохота. Рот я тебе, видишь, не затыкаю, чтобы тебя услышали, только сейчас не ори, а то вернусь и заткну.

И он ушёл, прихватив с собой мерина. Алёха поёрзал: в верёвках было больно.

– Да в гробу я тебя с твоим даром видел, – сказал он Каруху вслед.

Похоже, его не просто вернули в начало игры, а выкинули с поля два идиота. И никакие дары и говорящая птица – кстати, а где она? – не помогли.

Все плохо? Алёха раскинул мозгами. Ну, как посмотреть. Орнели и Беньку сейчас повезут куда-то… наверное, в столицу. Может, и нет, но это не главное. Где-нибудь их, наверное, просто запрут, потому что эти два дурака собрались завтра на ярмарке продавать лошадей. И если их не схватит местная полиция – есть она тут вообще? Должна быть! – то потом они будут пытаться получить за Орнели и Беньку выкуп. А его, Алёхи, задача – найти их и вытащить. Как-нибудь.

Алёха грустно посмотрел вокруг. Пошевелил руками – черт, больно. Все-таки он дурак.

Сейчас его основная задача – отвязаться как-нибудь от этого дерева.