Текст книги "Кабальеро де Раузан (ЛП)"
Автор книги: Фелипе Перес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
– А какой я была раньше? – оскорбленно спросила баронесса.
– Ты женщина высокомерная, а вдовство предоставило тебе свободу действий, ты искательница общественного одобрения и радости, восставшая против ярма простой и совместной жизни.
– Ты обвиняешь меня, Уго?
– Просто отвечаю на твой вопрос. Одержимая получить меня и мое имя, а затем вылечившись от любовной лихорадки, ты пожалела о замужестве, потому что я не комнатная привязанная к тебе собачка, с которой ты бы везде носилась: «Вот смотрите, мое завоевание, вот что я сделала с неотразимым мужчиной. Узнаете кабальеро де Раузан? Вот он, на цепи, слабый, покорный, рукоплещите мне!»
– Уго!
– Скажу больше: тебя посетила мысль о разводе. Ты хочешь шумихи, чтобы утешиться от провала. Ищешь ссоры, которая даст повод для сплетен. Тебе же нравится гласность.
– Это я скажу и о тебе.
– Тебе кажется, что остроумно попросить о нашем разводе, ты думаешь, что этим вызвала бы одобрительные возгласы своих друзей. Но ты боишься.
– Ты наговариваешь на меня.
– Видишь ли, Лаис, я не бросаю слов на ветер. К тому же, я читаю лица, вижу, что у них в сердце, и никогда не ошибаюсь. Как-то я разговаривал с доктором Ремусат, и он сказал, что вторая любовь рождается, когда первая оказалась мечтой или игрой. Твой первый брак не был ни мечтой, ни игрой.
– Ты хочешь сказать…?
– Хочу сказать, вернее, говорю, когда ты добивалась моей дружбы, а потом любви, ты не была влюблена, тебе лишь казалось. Когда наваждение прошло, ты поняла, что ничего не ощущаешь. Тебе мало обладать мной, теперь ты хочешь показывать меня, как свое завоевание.
– Надеюсь, я разлюблю тебя!
– Конечно же ты не любишь меня, хотя не признаешься в этом даже самой себе. Но мучает тебя то, что я не боготворю тебя, и твое тщеславие страдает. Если бы я предложил обожать тебя в молчании и мраке, в глуши и тайно, ты бы не согласилась. Вероятно, виновата не ты, а твой темперамент. Его не создают, хотя изменить можно.
Спокойствие барона и меткость слов взбесили баронессу:
– Ты хочешь оскорбить меня. Называешь вдовой в отвратительном смысле этого слова. Ну хорошо, барон де Раузан, мы оба вдовцы. Если моя любовь второго выпуска и по этой причине сомнительна, то хотелось бы знать, какого выпуска твоя любовь? Разве не ты соблазнял женщин всю жизнь? Где твоя первая жена, которую ты запер в доме умалишенных под предлогом, что та сумасшедшая?
Услышав это, кабальеро взорвался леденящим хохотом. Лаис вздрогнула:
– Горе мне! Что не предотвратила случившееся. Растопчи меня, неотразимый сеньор! Выброси в клоаку, куда выбрасывал все свои жертвы!
Эти ужасные слова баронесса сказала из последних сил, затем ее охватил нервный приступ, и она упала в обморок. Кабальеро потянулся за колокольчиком. Минуту спустя зашел Ман. Барон спокойно сказал:
– Поднимите баронессу и отнесите в комнату, сообщите слугам, что у нее случился обморок.
Ман поднял сеньору, как перышко, и вышел.
Через два часа Ман оповестил барона о приходе доктора Ремусат. Барон велел, чтобы доктор прошел к нему.
Друзья пожали друг другу руки, и доктор сказал:
– У баронессы нервный припадок. Я был у изголовья ее кровати полчаса, и добился, чтобы она приняла настойку. Вечером ей станет лучше, но она сказала, что будет лежать два дня, что хочет умереть. Не беспокойтесь, барон, это ерунда.
Барон улыбнулся своей презрительной улыбкой, которая колола, как дротик.
– Теперь вы все знаете, – добавил доктор, – позвольте мне удалиться.
– Нет, доктор. Сделайте одолжение, пожалуйста, останьтесь. Раз речь о болезни баронессы, поговорим о физиологии брака.
– Это тема неясная, барон.
– Да, но прояснится, если внимательно рассмотреть. Вы сказали, что баронесса…
– Она вне опасности.
– Касательно ее нервов – это верно. Красивым и избалованным женщинам удобно иметь не слишком крепкие нервы. Если бы у баронессы были только нервы.
– Вы так считаете?
– Я уверен. Это капризы, обидчивость, сомнения, жесткий нрав, неправильность суждений и желание разрушать.
– Барон, ваша жена обожает вас.
– Да, она так говорит, но ее обожание напоминает обожание некоторых восточных людей, которые избивают и бесчестят своих богов, прежде чем поставят их на алтарь.
– Вы ужасаете, барон.
– Нет, стараюсь быть образным. Вы столичный медик, и я был бы благодарен вам, если бы вы обратили внимание не на болезни, а на недостатки. Опасность таится в недостатках.
– Именно поэтому вы хотите поговорить о физиологии брака? Я знаком с внутренними органами, но с недостатками…
– Именно поэтому. Вы знакомы с баронессой, со мной и с обстоятельствами, при которых свершился наш союз, и почему свершился. Я знаю, доктор, вы человек преданный, так вот, в Тускуло все плохо. Что мне делать?
– Барон, вы об этом спрашиваете меня?
– Да, потому что моя честь и спокойствие мешают моим поступкам, и я выгляжу трусом. В личном деле судишь предвзято. Порой я думаю, что должен покориться, как презренный раб и до дна испить кубок, который сам поднес к губам.
– Вы преувеличиваете, барон.
– Нет, я не могу приспособиться к баронессе, и она тоже, мы на грани расставания. Я уважаю ее, и она говорит, что обожает меня; но это неправда, как и то, что она любит меня. Доказательство настоящей любви – полное согласие с волей возлюбленного. Так вот, у баронессы стальной характер, он не прогибается, а ломается. Ее нежность холодна, и вдобавок ко всему, она ветрена. Ласковое слово меняет все плохое к лучшему, но оно не произносится. Оно бы с лихвой окупило все ее качества. У нее нет внутреннего чутья, она не размышляет, а ее поступкам не хватает сообразительности.
– Сеньор!
– Я в отчаянии, потому что ничего не могу поделать. Она не меняется, ведет себя вызывающе и ссорится со мной. Если я сопротивляюсь, она называет меня тираном; если покидаю, называет распутником, если уступаю, клеймит меня позором. Доктор, когда брак превращается в катастрофу, что делать честным людям? Где законы, где общество? Учтите, речь идет не о молодых двадцатилетних юнцах.
– Мучение можно закончить разводом, это выход, но лучше не пользуйтесь им, сеньор барон.
– Не буду, и придам ей ореол мученицы.
– Пусть именно она попросит развод.
– Согласен, доктор. Развод просит мужчина, который подозревает жену. Развод, который просит женщина, оскорбляет нрав и поведение мужчины, но не его достоинство. И раз мы приходим к наиболее приемлемому способу жить, я хочу, чтобы вы поддержали меня, переговорили с моей женой в домашней атмосфере.
– О чем же? – смеясь, спросил доктор.
– Не смейтесь, доктор, мы говорим о серьезном, и мне бы лучше обратиться не к вам, а к исповеднику баронессы, которого у нее нет. Вот какие условия:
1. Наш брак прекратится, но останется действительным. Таким образом, мы становимся свободными от обязательств, заблаговременно отказываемся от прав.
2. Каждый из нас может делать, что пожелает, не подвергая опасности свою и семейную честь.
3. На людях мы ведем себя, как уважаемые супруги, а наедине делаемся чужими, как два глухонемых, два камня.
4. Тайна соглашения будет нерушимой.
– Вы думаете, баронесса согласится?
– К какому-то заключению мы же должны прийти. Нельзя оставлять все так, потому что в дальнейшем это станет только нелепым.
– Вы умеете убеждать, барон; но злоба, гордость и самолюбие глухи к доводам. Это ваше окончательное решение?
– Да, доктор.
– Я попытаюсь, барон, хотя Гиппократ и Гален не были дипломатами. Когда вы хотите, чтобы я поговорил с баронессой?
– Когда посчитаете нужным, но раз она проведет пару дней в своей комнате, вы можете этим воспользоваться.
Доктор Ремусат попрощался. Он был человеком преданным и знал, что происходит в Тускуло, судя по жалобам и признаниям баронессы. Она сама попросила его повидался с бароном и сообщить, что тот передает, и он сохранил ее тайну.
С волнением баронесса ждала возвращения доктора Ремусат, и узнав об условиях кабальеро, поняла, что птица вылетела из клетки. Она заплакала, посетовала, рассердилась, назвала барона слабаком, палачом прекрасного пола, которого радовали ее муки; жестоким мужем, эгоистом, распутником, бестактным, и так далее. Доктор ждал, пока шквал пройдет, и получил еще одно доказательство, что баронесса хотела еще одной капитуляции, полного одобрения. Так она выражала любовь к своему мужу. Наконец она сказала:
– Скажите ему, что нет, тысячу раз нет! Он хочет выдумать сюжет о дон Жуане, иметь за столом, не каменного гостя, а каменную женщину в доме. Нет, никогда! Лучше скандал, и если он выкрутится из него, я покончу с собой.
Доктор передал барону ответ баронессы, не упомянув ее дерзости. Барон сказал:
– Я так и знал. Она хочет, чтобы я подчинялся, как солдат сержанту: ударами и поношениями. Ну хорошо. Эва бы так не поступила. Я ничего не должен делать. Лаис сама же и потонет.
– Вы полагаете, Эва согласилась бы на ваши условия?
– Нет, хотя это не ново. По негласному согласию так существует большинство светских браков. Хочу сказать, она не довела бы все до такой крайности.
– Барон, брак – трудно решаемая проблема.
– Нет, доктор, это простая проблема, если супруги согласуют свою волю. Так требуют их интересы, интересы семьи, общественная и частная мораль. Как правило, с супругами происходит, как с ослом в басне, а под прекрасным блестящим седлом имеются неизлечимые раны. Простите мне подобное сравнение, но оно подходит. Выявление недостатков вплоть до изъянов происходит со временем.
– Это верно, если можно было видеть будущее, браков бы не было.
– Доктор, я женился на баронессе не по глупости или любовной прихоти. Я женился, чтобы отрезать нить прошлого, встать в центр круга и не выходить из него, и оказался обманутым, потому что баронесса выкинула меня оттуда. Жаль, вы не можете понять меня, ведь не знаете мою жизнь. Я должен был бросить якорь и не выходить в море. Я хочу быть человеком, как остальные, но у меня не получается.
– Баронесса обвиняет вас, что вы не доверяете ей, не рассказываете о себе.
– Доктор, рассказать мою историю Лаис было бы ошибкой.
– Почему?
– Кроме того, что любопытство – не любовь, но узнав историю, она воспользуется некоторыми моментами моей жизни, чтобы мучить меня. Лаис удовлетворится, когда завладеет мной. А любопытство, как правило, играет злую шутку для любопытствующих.
– Как досадно, барон, что не могу помочь в ваших трудностях.
– Подождем, доктор. Мы не знаем будущего. Я долго плавал в бушующем море, и хочу не только пристать к безопасному берегу, но и высадиться с корабля. Больше нет места нелепостям: во второй раз я ступил на тропу брака, чтобы покончить с прошлой жизнью, и вы увидели, к чему это привело. Баронесса превратила семейный очаг в поле битвы и вышвырнула меня из него. Я не позволю получать пощечины в собственном доме, от той руки, с которой я с честью соединил свою руку. Хорошо, я уеду, покину эту страну, чтобы моя жена жила, как хочет. Она пожалеет об этом.
Доктор не осмелился высказаться, да и незачем было. Сеньор де Раузан не говорил понапрасну, доктор прекрасно знал, что баронесса не изменит поведение. Ее девиз был: «победить или умереть».
Увы! Несчастная не знала, что победа женщины является поражением, а сила является слабостью.
Оплот, который барон хотел создать, находился не в Тускуло, а где-то в другом месте, и самое богатое воображение не могло представить, что ему уготовано.
XXI
Однажды у дверей Тускуло остановилась карета. Оттуда вышел старик и спросил барона де Раузан.
Тот принял старика, и удивился, что эта личность из общины Моравских Братьев. Зачем ему нужно было встретиться с ним? Что он мог ему сообщить?
Барон обошелся с братом любезно и вежливо, и спросил, чем он может служить. Тот сказал:
– Понимаю, барон, вас удивил мой приезд. Наша община есть в Германии, Голландии, Англии, Ирландии и других странах Старого и Нового Света, но в этой стране нет ни одной.
– Действительно, брат, до меня доходили слухи о ваших общинах в Соединенных Штатах Америки, Антильях, Гренландии, на полуострове Лабрадор и кое-где в Африке, я даже посетил некоторые.
– Вы, сеньор?
– Да, в Египте и Индостане.
– Благодаря чистоте наших доктрин, наша община день ото дня растет. Сегодня мы дошли до Готтентосии, и приближаемся, так сказать, к обоим полюсам.
– А где находится ваша резиденция?
– Ах, сеньор, очень далеко отсюда, какое-то время в Гренландии, теперь на Лабрадоре.
– Вы прибыли в эту страну, чтобы выполнить важное дело?
– Да, сеньор, дело касается вас.
– Меня! – удивленно воскликнул барон.
– Да, сеньор. Прежде, чем перейти к делу, не будете ли вы добры рассказать мне, знаете ли вы личность, представленную на этом портрете.
Брат-морав передал в руки барона старинный потертый портрет. Тот удивленно рассматривал его, затем сказал:
– Чтобы ответить на заданный вопрос, мне необходимо знать, как этот портрет оказался в ваших руках.
– Сеньор, я расскажу вам все, кстати, это единственный портрет, но скажите, знакома ли вам эта персона. Это будет нашей отправной точкой.
– Что ж, это я в молодости. Я узнал его, несмотря на годы и потрепанность. Как он попал в ваши руки?
– Хвала Всевышнему! Это ваш портрет?
– Да, сеньор. Вы узнали, что хотели, а теперь удовлетворите мое любопытство.
– Минутку, сеньор барон, еще один вопрос.
– Говорите же.
– Вы помните, кому подарили портрет?
– Да, совершенно ясно.
– В таком случае все прояснилось. Все, благословен Бог!
– Объясните.
– Не могу. Говорить должен не я, а она.
– Она! Что это за история?
– Очень необычная, сеньор.
– Но кто она?
– Та, которая послала меня сюда. Которая вынудила меня приехать с другого конца света. Пойдемте же! Поспешите! Карета готова, отправимся же, сеньор!
– Вы так торопитесь?
– Да, очень. Поедем!
– Куда вы повезете меня?
– К сестре Марии, канонессе Капитула…
– Не понимаю, но я в вашем распоряжении.
Кабальеро и брат Мигель (так звали брата-морава) направились в Капитул. Пока они шли, брат вкратце рассказал поразительную историю.
Карлик
I
В былые времена Один был верховным богом скандинавов.
Скандинавы были первыми жителями Швеции и Норвегии, северных стран Европы, на берегах холодных морей.
Один был отцом богов и всего мира. Вот почему его звали Всеотец.
Один имел дворец в облаках и там принимал тени храбрецов, умерших в сражениях. Это он короновал царей, вдохновлял поэтов и божественный дух пророков. Один садился на своего восьминогого коня (Слейпнир), вооружался копьем и нес двух воронов на плечах. Эти вороны были его посланниками.
В делах земной любви и приключениях отец Один был богом Юпитером. Легенда гласит, что Один сжигался на костре, чтобы освободить своих сыновей. Таким образом, Один был искупителем.
Согласно истории, Один возглавил переезд своего народа из Азии в Скандинавию в 70 год до Рождества Христова или 270 год после Рождества Христова. Точная дата неизвестна.
Скандинавы были отцами норманнов. Норманны были аристократами, воинами, гордыми и отважными; но их обвиняли в кровожадности, поскольку они развлекались, нанизывая живых детей на конец своего копья. Норманны губили в своих детях хорошее, их потомки обогащались разбоем. В голод они убивали стариков и маленьких детей или изгоев. Во времена изобилия они ели мясо лошадей и пили пиво. Лебединый путь был для них в море, а королем моря был капитан норманнов. Один такой завладел тремя тысячами кораблей. На них норманны занимались торговлей и грабили в океане. В старину было похвально грабить ближнего.
Норманны открыли Исландию и сделали ее убежищем свободы.
В окруженной морем Исландии находился вулкан Гекла. Море Исландии, покрытое пеной, блестело льдом. Гекла располагалась на базальте, увенчанная коронами дыма.
Когда море бурлило, Гекла рокотала.
Море дышало штормом, Гекла – пожаром.
Гекла расположена на юго-западном побережье, в 40 км от Скалхольт, старейшей столицы острова. У Геклы три пика, как скипетр Нептуна, самый высокий пик 1736 метров. Ужасная гора возвышается над 120 000 гектарами земли, которые составляют поверхность острова. Гекла – не самая яркая, и не самая высокая гора Исландии, но самая известная.
Подальше Исландии находятся острова Шпицберген и Новая Земля. Остров Ян-Майен не заслуживает нашего внимания. Шпицберген – архипелаг обрывистых скал и пронизывающего невыносимого холода, где ночи длятся по три месяца. Его воды изобилуют китами и их врагами – китобойными судами. Новая Земля – два русских необитаемых острова, окруженных льдами, с малой растительностью, где водятся белые медведи и растут какие-то березы. Его посещают охотники из Архангельска.
Полярный круг отделяет Исландию от Шпицбергена и Новой Земли.
Прошло 1025 лет с тех пор, как норвежские пираты открыли Исландию. Говорят, их принесло туда бурей или это был их замысел. Мы упомянули, что норманны были ужасными людьми, недолюбливали родичей и предпочитали лучше уничтожить свои богатства, чем отдать их своим детям. Пират, о котором пойдет речь, нанизывал детей на копье. Так же копье воспевал Лодброк в Яме Гадюк:
«Мое копье пронизывает тысячи сердец,
Моя пика разрывает тысячи щитов,
Я счастлив сражаться вместе со своей прекрасной служанкой,
С молодости я возлюбил смерть,
Окончились мои дни бытия, и вместе с Одином я буду пить пиво на небесах».
Пират Юто был крупного телосложения. Он построил деревянный корабль и соорудил канаты из китовой кожи. Его трубой был рожок, а оружием – железная кувалда, копье, а также шлем и броня.
Пират Юто открыл Исландию и прошелся по берегам и склонам Геклы. Юто был чрезвычайно богат. Быть богатым в начале IX века значило иметь много золота и драгоценных камней. У Юто все это было, и ему захотелось их спрятать, чтобы его состоянием не завладели его жены и дети, родственники и соотечественники. Он задумался, где на пустынном острове найти место, чтобы спрятать свои сокровища.
Некоторое время спустя Юто вернулся на остров вместе со своим помощником, старым морским волком по имени Дан, и привез все свои богатства в деревянном ящике с железными стяжными кольцами.
Ящик весил 200 килограмм, и два пирата поставили его на доску и понесли на плечах, как мертвую косулю.
Куда его отнести, Юто уже знал.
Рядом с Геклой он обнаружил труднодоступное место, просторный грот, площадью несколько сотен квадратных метров, где был каменный лабиринт и колючие кустарники. Пираты поставили ящик в угол и засыпали холодной лавой. Они вышли из грота и вернулись на корабль.
Корабль Юто пошел тем же путем, каким и прибыл в Исландию. Погода была хорошая, весеннее солнце согревало пиратов, они пили пиво и правили кораблем. Вот о чем шел их разговор:
– По-видимому, остров изнутри огненный, а снаружи ледяной. Ты согласен, Дан?
– Согласен.
– Я хотел бы назвать этот остров.
– Хорошо бы дать ему имя, у всего есть название.
– Назовем его Землей огня и льда.
– На нем больше льда, сеньор.
– Тогда пусть он будет Инееланд, точнее, Земля снегов.
– Инееланд, сеньор, это верно.
Повисла продолжительная пауза, затем заговорил Юто:
– Скажи, Дан, ты человек опытный, могут ли два человека хранить тайну?
– Могут, если это муж и жена.
– А между влюбленными?
– Еще лучше, сеньор, потому что влюбленные – самые верные супруги.
– А между мужчинами?
– Если они друзья, то да. Гораздо меньше между двумя братьями.
– Почему, Дан?
– Потому что дружба – самое верное родство.
– А между молодыми?
– Меньше, сеньор, чем между стариками.
– Почему?
– Потому что у стариков меньше причин предавать.
– А между двумя солдатами?
– Плохо, сеньор, плохо. Бойцы обычно враги.
– Между хозяином и слугой?
– Хуже, сеньор. Слуга противостоит хозяину. Никому не нравится прислуживать.
– Ты хорошо сказал, Дан.
– Я говорю с мудростью стариков.
Новая пауза и еще больше кружек пива.
Юто раздумывал, и Дан тоже.
В то время не курили табак, потому что Америку, родину табака, еще не открыли. Но оба мужчины курили свои трубки.
Пират снова заговорил:
– Здорово назвать остров Земля снегов, потому что на нем больше льда, чем земли. Но ты не рассеял мои сомнения.
– Какие, сеньор?
– Ты не моя жена.
– Нет, сеньор.
– Ни моя возлюбленная, ни мой брат.
– Нет, сеньор.
– Еще ты мне не друг.
– Нет, сеньор.
– Хотя мы оба стары, но ты солдат и не веришь солдатам.
– Это правда.
– Однако, ты знаешь мой секрет.
– Какой, сеньор?
– Знаешь, где находятся мои сокровища.
– Знаю, сеньор, и к тому же я ваш слуга.
– Значит, мой враг, ты не любишь прислуживать.
– Не люблю; я хотел бы быть, как вы или быть выше вас.
– Ты можешь им стать.
– Как же, сеньор?
– Завладеть моими сокровищами.
– Верно.
– Ты сделаешь это?
– Думаю, что нет, но не знаю. Человек слаб и момент подходящий.
– Дан, ты говоришь мудро и заслуживаешь рая. Возьми кубок смерти. Если бы ты был равен мне, я бы сказал тебе взять оружие для сражения.
Юто передал помощнику металлический стакан с пивом.
Дан поднес его к губам, чтобы выпить.
– Прими его, – сказал Юто, увидев, что Дан дрожит, – последняя капля – дверь в небеса.
– Последняя капля – смерть, – сказал Дан и выпил до дна.
В это мгновение дубина Юто опустилась на голову помощника и раздавила его.
Юто выбросил безжизненное тело Дана в океан. Вода его забрала, как и тайну пирата.
Этой тайне уже десять веков и четверть века! Океан молчал.
Никто не рассказал: ни мертвец, ни оставшийся в живых.
Через семь лет, то есть в 868 году, на остров прибыли норманны, а Юто больше не вернулся туда. Его перестали называть Инееланд, а назвали Айсланд, то есть, Земля Льда. Так его зовут до сих пор.
Во времена Харальда Сурового, которого называли голубой зуб, некоторые норманны оставили Норвегию и снова поселились в Исландии в царствование Ингольфа Арнарсона. Шестьдесят лет спустя расцвела колония и на острове стали править аристократы. Через сто тридцать пять лет туда добрался великий гость – христианство. Под знаменем Христа Исландия жила благополучно и свободно.
В 1621 году революция подчинила Норвегию. Союз Швеции и Норвегии, называемый Кальмарской унией (1397) встал под датское ярмо. В 1530 году на остров проник дух Лютера и церковь разделилась.
II
С 1000 года до настоящего дня было около пятидесяти извержений Геклы и остальных вулканов острова, но ни один не разрушил грот с сокровищами двух пиратов. Местами земля провалился, местами поднялась, но тайное место Юто оставалось нетронутым. Юто знал, что делал.
Чтобы оценить спрятанные сокровища, достаточно знать, что Юто был главарем пиратов, грабивших Англию, Францию и Испанию уже после смерти Карло-Маньо, который построил оборонительные сооружения и сторожил устья больших рек Европы, чтобы преградить путь ужасным бандитам. После смерти монарха бдительность и защита ослабли.
Среди исландских охотников выделялся карлик Эрико.
Представьте себе человечка высотой три фута, два дюйма, а шириной четыре фута. Большеголовый, с длинными руками, как крыльями ветряной мельницы, кривыми ножками, большими стопами, и уши, как два гриба. Его брюшко имело дугу более ста десяти градусов, черепашья шея и бурбонский нос, лягушачий рот, голубые глаза, едва светящиеся жизнью и козлиная бородка, жесткие волосы цвета шафрана. Карлик Эрико – мощно связанная груда костей, нервов и плоти, самый смелый и проворный на острове. С детских лет он проявлял сильную привязанность скитаться по горам, прыгать через бездны, взбираться на вершины гор, спускаться в пропасть, переплывать реки, купаться в морских волнах, выдерживать голод и усталость. Часами он выслеживал лисиц, чтобы продать их шкуры по хорошей цене, поэтому не бедствовал.
В пище Эрико был воздержанным, ел и пил мало в короткие дни или холодную погоду, которая вынуждала бездействовать. В редких случаях он мог съесть баранью ногу, и выпить чуть ли не пятьдесят литров пива, но не больше. Эрико умел рассчитывать.
Эрико мало думал, но мысли его не были плохими. Соотечественники считали его идиотом, однако ошибались. Эрико не умел читать и писать, хотя в Рейкьявике, столице острова, были школы. В Рункирик проживали епископы. Ученые степени предназначались не для Эрико. Чувства добрые тоже присутствовали в нем. Был он отзывчивым и сильно любил мать, память о которой была единственной мечтой его жизни. По крайней мере, он говорил, что любит ее, хотя похоже, не знал ее. Эрико был христианином, крещеным и верующим. Не так давно он стал молчаливым, недоверчивым, еще более диким, чем прежде. Часами он курил трубку. И вот почему.
Однажды Эрико преследовал лису на склонах Геклы. Лисы трусливы, и вдруг та исчезла, словно ее поглотила земля в том месте, где полно валунов. Эрико проверил все камни в поиске норы. У него хватало терпения, чтобы обнаружить след лисы. Там был пригодный для лисы проход. Эрико с трудом убрал огромные камни у входа в нору и направился за ней. Для такого труда, а также чтобы прыгать через пропасти и горячие воды острова, карлик носил с собой длинный шест из крепкого дерева, закаленный огнем с твердым концом. И он оказался в пещере пирата Юто, забитой камнями, но лисы сделали для себя вход. Поначалу Эрико не увидел ничего, света было мало. Затем что-то разглядел. И наконец, увидел все.
Пираты не закопали ящик с сокровищами, а поставили в угол и присыпали лавой. Незачем было его закапывать, они поставили сундук и оставили его на необитаемом острове, находящемся в неизвестном море, в вулканическом гроте, который в любую минуту мог исчезнуть. Юто и Дан не были нерадивыми, они лишь воздержались от лишнего. Пираты и лисы спали в этой пещере. Любопытные лисы копали землю и сундук обнаружили. Только твердость дерева остановила исследования животных.
Если бы об этом событии узнали в Исландии во времена Эзопа, это превратилось бы в басню: два пирата и лисья нора поработали в пользу карлика.
Эрико увидел сундук.
Юто все-таки заимел наследника. Обычно у алчных всегда были наследники, только не из числа родственников и современников, а в иное время и случайно.
Прошла тысяча и еще сто двадцать пять лет. Отжило много поколений на этой земле, случилось много событий, многое свершилось!
Мир изменился; пиратство стало уже насмешкой, а предки Юто жили только в скандинавских легендах.
Эрико хотел сдвинуть ящик палкой, но безуспешно. Тогда он вытащил из него гвозди. Дерево сгнило и легко поддалось. Посыпались золотые монеты, кубки и несчетное количество драгоценных камней. Потрясенный Эрико не верил глазам, у него звенело в ушах, он чуть не упал в обморок. Он выполз из грота на свежий воздух. Его взгляд охватил остров, он казался заброшенным. Виднелись испарения озер, водопроводы и колодцы. О берег разбивались пенистые волны, не видно птиц и кораблей в море, на горизонте местами был лед. Эрико был словно первым человеком в первый день рая, без Евы и змия; был королем, хозяином и хранителем сокровищ.
Эрико вернулся в пещеру и восхитился. Он взял этрусскую вазу, чтобы рассмотреть ее непонятные изгибы, зачерпнул драгоценных камней, и те засверкали в его ладонях. Затем вышел из пещеры, бдительно заделал вход, и закинув на спину лисиц, направился в город.
Странно! Эрико вернулся задумчивым, даже грустным. С этого дня карлик превратился в другого человека, стал недоверчивым и скрытным. Радость покинула его.
III
Гармоничные натуры – единственные, кто сохраняют равновесие жизни, которое является основой человеческого счастья.
Если человек высокоодаренный не имеет средств проявить себя, то становится несчастным, побежденным грузом его дара. Глупец в подобных обстоятельствах – нелепый мученик. Бедняк, живущий в нужде, страдает, как богач страдает от болезней. У одного слишком много здоровья, у другого – денег. Эти различия даются для равновесия. Другие называют это издевательством.
Невзрачный соловей поет нежнейшие песни. Павлин издает неприятные звуки, и у него ужасные лапы. Философ сказал бы нам, что Творцу вселенной не хватило талантов для всех тварей; в соответствии со своим бесконечным знанием Он хотел сбить спесь с любимчиков и прославить скромность несчастных, ничего и никого не создавая совершенным.
Есть женщины, рожденные принцессами, а есть те, которые ими стали за красоту. Хуанита много плакала, потому что была бедной, но не готова была окриветь ради большого приданного. Наконец, были вознаграждены ее солнечные глаза.
Эрико потерял спокойствие. Это печалило его, он не понимал, что с ним происходит. Уродство сделало его заметным. Исключительное безобразие вызывало сочувствие к нему.
Бедный карлик дружил со всеми, люди приглашали его выпить пива, женщины занимали его безделицами, дети дарили подарки и играли с ним. Он был посыльным, передавал важные послания. Был преданным. Когда Эрико закуривал трубку, то чувствовал себя властелином земли. Кем стал разбогатевший Эрико? Бедняга!
Совершенно озадаченный, он появился в городе. Ни с кем не разговаривая, прошелся по улицам. Он потерял аппетит и сон, а вечером не зажег свою трубку. На следующий день ему стало лень идти на охоту и впервые за стольких лет он не почистил оружие и шест. Даже не содрал шкуру с последней лисы. Он позвал уличных мальчишек:
– Ребятки, унесите это.
Мальчики решили, что Эрико пошутил. Тогда он снова позвал их. Кто-то решил, что он заболел перед смертью. Другие предположили, что он спятил. Действительно, карлик побледнел и похудел. Некоторые даже подумали, что он влюбился. Это предположение наделало шума.
Однажды карлик исчез. Больше его не видели в Рейкьявике. Столица острова с населением в несколько тысяч людей, находилась на западе, в заливе располагался порт.
Жители Рейкьявика начали скучать по карлику, строить догадки и нелепые предположения. Кто-то решил, что Дьявол унес его за уродливость, за его верность он стал близким этому таинственному князю или его товарищем. Позже видели, как он взбирается по скалам у подножья Геклы, смотрит на море, сидит на камнях или греется на солнце. Все решили, что несчастный потерял рассудок. Кто-то видел его вместе с огромной собакой, у которой глаза были похожи на раскаленные угли. Подумали о суевериях. Карлик Рейкьявика перестал быть настоящим персонажем, он стал фантастическим персонажем, о котором рассказывали невероятное. Болтали о похищении служанок, что с ним жили ведьмы, говорили об адских духах, с которыми тот общался в недрах Геклы. Еще утверждали, что он пролетал ночью ураганом по направлению к полюсу. Затем все о нем позабыли, слухи утихли.
Эрико жил рядом с Геклой, не желая покидать ее. Но кто бы мог жить с ним?
Сначала он подумал о женщине, но вскоре убедился, что женщина не захотела бы жить с карликом Эрико, подобием чуть ли не дьявола. К тому же, мог ли он довериться женщине? Доверить свою тайну? Сохранит ли она ее? Как сохранит? Затем он подумал о мужчине, но тут последовало еще больше затруднений. Мальчик был бы хорошим товарищем. Но они неугомонные, а ему нужно вести жизнь, скрывая от него сокровища. Поэтому Эрико отверг пол, характер и возраст, разрешив себе только собаку. Пес не подозревает, не допытывается, не предает и не разговаривает. Неразумный Эрико предпочел животное людям. Это не делает чести людям, но делает честь Эрико. Мы упоминали, что карлик думал мало, но мысли были у него добрые.
