Текст книги "Кабальеро де Раузан (ЛП)"
Автор книги: Фелипе Перес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Когда завершилась первая часть пиршества, посол сказал Мортимеру:
– Я считаю, мы должны прибегнуть к науке. Это не вызовет ни у кого подозрений при таком раскладе.
– По-моему прекрасно. Какой вопрос мы зададим ему?
– Когда будем пить кофе, Эркулес заговорит о большом уме своего пса Эктора, и это послужит основанием, что речь идет о душе в теле животного, следовательно, о человеческой душе. В подходящий момент вы встанете перед кабальеро и спросите его мнение по поводу френологии. Тема очень богатая и увлекательная, мы заинтересуемся спором и послушаем, что он скажет. Скорее всего, сегодня вечером мы будем короновать его как величайшего шарлатана.
– Великолепно! – воскликнул Мортимер. – Положитесь на меня.
Пока это происходило между ветреным модником и хитрым дипломатом, наша замужняя дама, ущипнув за руку Пакито, сказала:
– Берегитесь, если предадите! Вы не спали тем вечером в доме посла. Если знаете, что там произошло, учтите, вы по-настоящему рассердите меня.
– Случилось что-то в доме посла? – хитро спросил Пакито.
– Берегитесь и пусть вам повезет.
Когда начали подавать кофе, Эркулес стал гримасничать и болтать без умолку о чудесном даровании его пса Эктора. Он говорил, что это совершенное животное, ведь хоть он не говорит и не пишет, это делает его еще совершеннее, потому что он очень осторожный. Затем добавил, указывая на Кортеса:
– Ты так не думаешь, Кортес?
Все поняли намек Эркулеса и засмеялись. Тот решил поквитаться:
– Если бестактно много говорить, то мы с тобой одинаковы, капитан.
Почесав ухо, Эркулес произнес:
– Я не говорю ни много, ни мало, кроме как ни о чем.
– Молчать – это хорошо, говорить – плохо, а болтать – хуже некуда, – заметил Кортес.
Эркулес хотел было ответить, но Мортимер подал ему знак отступления.
– В разуме животных таятся удивительные вещи, – сказал дон Родриго де Навас. У меня есть обезьянка, которая чудесно играет в ломбер!
– В ломбер! – в один голос воскликнуло большинство.
– Да, сеньоры… Я знал другую обезьянку из Амьена, которая играла в шахматы с Карлом V и дала ему шах, потом мат, но ломбер кажется игрой весьма сложной, которая требует памяти, внимания, многочисленных подсчетов, точных комбинаций. В подсчетах моя обезьянка непобедима.
– Это потому что у животных есть душа, и у некоторых она почище и подобрее, чем у людей, – заметил Эркулес.
– Вот и я говорю об этом и поддерживаю, – напыщенно сказал дон Родриго
– Какая глупость! – воскликнула старуха, – животное – это живой организм и инстинкты, у них нет памяти, понимания и воли, этих трех составляющих души.
– Организм не думает, а чтобы играть в ломбер нужно думать, – сказал дон Родриго. – К тому же, кто не знает историю о трех псах?
– Я, – сказал Эркулес, – будьте добры, расскажите ее.
– У трех шотландских рыцарей было три собаки, соответственно породы ньюфаундленд, овчарка и бульдог. Собаки были дружны и представляли собой местную собачью аристократию, боровшуюся с плебейскими псами. На ньюфаундленда, который ежедневно ходил за хлебом для хозяина, однажды напала стая соседских шавок, и он получил тычки, укусы и оскорбления, поскольку тот не пожелал выпустить из пасти буханку, что и ослабило его защиту. После того, как он донес хлеб, он пошел за овчаркой, и вместе они пошли за бульдогом, и затем троица устроила ужасное побоище плебейским шавкам, которые разбежались. Довольные победой, они восстановили гордость ньюфаундленда. Нельзя отрицать, что месть была продумана заранее, рассчитана до мелочей, между собаками-союзниками разработан план действий. Как возразить такому? – торжественно спросил дон Родриго, завершая рассказ.
– Плутарх, – сказал доктор Ремусат, – излагал очень примечательные вещи о псе, который разыграл представление, будто его отравили, и он умирает, затем воскресает, чему был свидетелем сам император Веспасиан. Можно собрать так называемые сказки о собаках в книгу, многие из которых будут правдой, а те, что лживы, по крайней мере хорошо придуманы. Исключения выбиваются из правил. Сильный собачий инстинкт и прирученность выполняют такие вещи, на которые другие животные не способны.
– Сеньор де Раузан, – обратился Мортимер к кабальеро, который с интересом слушал разговор, не вступая в него, – будьте добры, изложите свое мнение. Вы верите, что телесное главенствует над духовным?
– Нет, сеньор, именно поэтому я не приверженец френологии. Я верю в связь души и живого организма, а не в зависимость одного от другого.
Категоричное отрицание удивило Рюрика и дона Родриго. Услышав голос кабальеро, почти все в зале жадно повернулись к нему.
– С детских лет я корпел над науками, в которых есть нечто восхитительное, почти магнетическое. Краниоскопия, электричество, и так далее, какое-то время я увлекался лжеучениями Галля, Шпурцгейма, Лаватера, Кампера, Комба и других. На сегодняшний день на этот счет у меня определенные мысли, которые я осмеливаюсь расценивать как сложившиеся.
По углу лица и правильности черт Кампер доказал, что наиболее красивые и хорошо сложенные личности не всегда умны; наоборот. Лаватер, как все знают, распространил свою теорию на все тело и говорил о голове, жестах, манерах, тембре голоса, глазах, рте, носе, мышцах, волосах, ногтях, и так далее. Однако понимал, что не может доказать ее на мозге, главном органе. Мозг сложнее, чем ступня или ухо, вторичные органы.
Слушатели согласились. Кабальеро продолжал:
– Тидеман сравнил мозг негра и европейца и обнаружил некоторые сходства. Также обнаружил, что мозг европейца похож на мозг самых варварских рас планеты. Именно это стало причиной сомнений. Согласно его теории о мозге, осел умнее коня или слона, кролик умнее обезьяны; а самое нелепое, что осел и конь умнее человека!
Пакито почувствовал, куда клонится равновесие и сказал:
– Если это так, значит наш друг Навас может обучить кролика игре в ломбер гораздо легче, чем обезьянку.
Послышались смешки. Кабальеро продолжил в том же духе:
– Я имею в виду все опытные наблюдения. Галль предполагал, что свойства души находятся на поверхности мозга, или доходят до ее поверхности; но Флуранс доказал повторными опытами, если мозг лишить значительных частей, то можно исказить упомянутые свойства. Берад и Кабанис потом это подтвердили.
Галль нашел точное сходство между выпуклостями мозга и костьми черепа, по которым френологи стали изучать ум, характер и увлечения индивидуумов. Но Мажанди открыл, что череп не полон мозговой массы, между мозговой массой и черепом есть мембрана, а между ней и мозгом – жидкость (ликвор), таким образом, сходства не было. Есть также многочисленные извилины мозга, не соприкасающиеся с черепом, которые по этой причине нельзя изучить на живых людях. Система, которая наделала столько шума, рухнула.
Посетители слушали с большим интересом. Сеньор де Раузан продолжал:
– Я посетил френологическую коллекцию Лондона, состоящую примерно из 500 черепов, коллекцию Шпурцгейм из 900, коллекцию Холмс из 400, коллекцию Чилдс из Банги из 300. Меня потрясла коллекция Джеймса Де Вилль из 2200 и 500 черепов, где я увидел гипсовые слепки многочисленных черепов поэтов, художников, музыкантов, комиков, ораторов, математиков, солдат, механиков, дипломатов, ученых, преступников, и так далее. Посетил только что созданную коллекцию в «Фоулер-Веллс и Компания» в Нью-Йорке, но не нашел ничего, чтобы оправдать систему, основанную на материализме и неизбежности, которая создавала бы людей по нашему желанию, лишь подправив их череп.
Много шума наделало появление френологии. Это лжеучение со временем потерпело крах, а сегодня совершенно смехотворно. Последние опыты пошли прахом.
– Вы можете рассказать нам о них, сеньор? – придрался Эркулес явно не из любопытства.
– С большим удовольствием, сеньор капитан. Мистер Стоун, президент Медицинского Общества Эдинбурга, исследуя черепа Уильяма Бёрка, Уильяма Хэра и других известных душегубов, сделал выводы, противоречащие принципам френологии.
– Вы говорите о душегубах Эдинбурга? – притворяясь удивленным спросил русский посол, глядя кабальеро прямо в глаза.
– Да, сеньор, я говорю о них, – спокойно ответил кабальеро, – мистер Стоун взял пятьдесят черепов из коллекции сэра Уильяма Гамильтона и сравнил их с пятьюдесятью черепами доктора Шпурцгейма музея Эдинбурга. Оказалось, в черепах пятнадцати самых жестоких убийц выпуклость разрушения была очень малой; в двенадцати черепах выпуклость благожелательности была очень большой. Во всей сотне черепов нашли выпуклость сознательности.
– Удивительно!
– Самое удивительное, что череп друга и товарища Исаака Ньютона, доктора Джеймса Грегори, известного математика, автора многих выдающихся и знаменитых произведений, мистер Стоун сравнил с черепами сотни бандитов и сделал вывод, что выпуклость разрушения у доктора Грегори по размеру больше, чем у бесчестных преступников.
Были изучены черепа Вольтера и Туртеля. В результате Вольтер – больший вор и убийца века, а Туртель, который был трусливым убийцей, жестоким и вероломным по отношению к своему другу Веару, оказался полон почтения, доброжелательности и дружбы.
Исследуя череп женщины, швырнувшей грудного младенца в Темзу, оказалось, что она безумно любит детей!
Говорят, выпуклость формы очень развита у Рафаэля, Тинторетти и Ван Дейка, но не у Мурильо, Веласкеса, других известных художников и скульпторов. У Рубенса она почти отсутствует. Головы Бэкона и Бентама очень отличаются. Лоб Бэкона высокий и открытый, а у Бентама узкий, сплющенный и подходит более идиоту, чем выдающемуся юристу. В мозге безумцев не найдено никаких нарушений.
Когда нам говорят о френологии, организмах, и так далее, о причинах феноменов, мы должны воскликнуть, как Гораций: Воздержитесь от смеха, друзья. Что скажете, сеньор де Ремусат?
– Вы говорите, как ученый.
– Сеньор де Раузан, – сказал наконец молодой человек, который хвастался тем, что он материалист и придерживался взглядов, что вселенная появилась случайным образом, – я хотел бы узнать ваши мысли в противовес материализму и неизбежности.
Кабальеро смерил взглядом молодого человека и на губах его появилась знакомая презрительная улыбка. Затем он произнес:
– Не сомневаюсь, что ваше желание искренне, и я постараюсь удовлетворить его. Допустим, человек – отлитая в человеческую форму масса, и с этой формой он принимает свои недостатки и достоинства и будет жить с ними до конца жизни. Там, где нет свободы воли, но есть разум, чтобы отличать зло от добра, будет править неизбежность. Итак, если то, что образует человеческую душу можно увидеть глазами и потрогать руками, соединить, смешать и разрушить, значит, душа человеческая обязательно материальна. Однако, эта теория влечет за собой неутешительные выводы, ведь если душа материальна, значит, значит она состоит из многих элементов. Итак, если человеческая душа состоит из многих элементов, значит, она делимая; а если делимая, то легко разрушается. А если человеческая душа непрочная, то она не вечна и погибнет вместе с телом. Если она погибнет с телом, значит нет ни мучений, ни воздаяний в загробном мире, а если их нет, тем более нет никакой последующей божественной справедливости, значит у Бога отсутствует один из его главных атрибутов, что не делает его бесконечно совершенным; не являясь таковым, он не имеет права существовать. Если Бога нет, у вселенной отсутствует великое основание, причина бытия, а мир – это просто случайное творение. Далее, раз случайность нельзя предусмотреть, она не может быть действенной, всесильной, всезнающей и бесконечной, значит, материализм создал атеизм. Что касается меня, молодой человек, знайте, что я соглашаюсь с утешительными теориями существования Бога и души, теорий, связанных неумолимой силой логики.
Молодой человек смутился.
Доктор Ремусат сердечно пожал руку сеньору де Раузан и сказал:
– Вы говорили, как герой, отрадно видеть могучего поборника Божественности души. Хотя я медик, но мне смешно, когда с помощью скальпеля у умершего человека усиленно ищут место жительства души, или главного органа, который представляет собой душу. Все равно, что искать в пустом мешке сокровища, которые раньше там были.
– А факты, сеньор де Раузан? – сказал Навас, которому всегда нравилось завершать спор. – Физиогномист Лаватер не совсем провалился.
– Для меня, сеньор, – сказал кабальеро, – все очень просто. Предположим, я даю человеку вместе с органами и животными инстинктами отличную от них душу. В этом случае я понимаю под органом сферу действий; под инстинктом – естественный природный порыв; а под душой – способность к пониманию и проявлению воли, независимые от органов и инстинктов.
– Все это очень замечательно, – сказал сеньор де Сан Лус, – но начинаются танцы, а сеньориты начинают скучать. Оставим это академикам и пойдемте танцевать. Господа, я обращаюсь ко всем вам.
– Хорошо, сеньор, – сказал кабальеро де Раузан, – я не заговорщик. Эва тем более.
Сеньор де Сен Лус представил доктору Ремусат сеньора де Раузан; но не сделал этого с русский послом. Женщины, если захотят, умеют действовать.
Было поздно, и все начали прощаться и уходить. Посол исчез сразу же после поединка.
Когда сеньор де Раузан прощался с Эвой, та сказала:
– Вы прочли нам великолепную лекцию, и я рукоплещу вашему триумфу.
– Благодарю вас, сеньорита; и поскольку науки разделили нас, позвольте подарить вам этот цветок.
Кабальеро протянул Эве голубой цветок, прекрасный и маленький, словно бабочка.
XI
На следующий день в изящных кругах города только и говорили о званном обеде де Сан Лус, об эрудиции и логике кабальеро де Раузан. Враги были побеждены. Посол думал, что тот промолчит, как дурачок, или начнет блуждать по Божьим тропам, излагая сумасбродные и антисоциальные теории и доктрины, а спокойствие, точность и находчивость сеньора де Раузан поразили всех.
Сеньор де Раузан не был шарлатаном.
А дальше произошли следующие события.
– Пакито, – сказала Эва через несколько дней. – Расскажите мне все без утайки, потому что чувство собственного достоинства позволяет мне говорить об этом грустном событии только с вами.
– К сожалению, вы правы.
– Вы разрушитель… говорите же.
– Похоже, кабальеро ухаживает за Лаис, красивой вдовой, которая, как вы знаете, не слишком сильно горевала по покойному мужу.
– Разве не она увивалась за кабальеро?
– Он или она, или оба (это несущественно). Речь идет о свидании в близлежащем лесу Собрир. Сначала появился экипаж Лаис, а полчаса спустя – сеньора де Раузан. Лаис полчаса прогуливалась в чаще, и многие видели ее. Так как кабальеро задерживался, она забеспокоилась и стала проявлять недовольство, но наконец увидела приближающуюся карету и успокоилась. Как вы думаете, кто вышел из кареты посреди прекрасного леса?
– А кто еще может быть? Сеньор де Раузан, – воскликнула Эва с пылкостью соперницы.
– Нет, сеньорита, вышел Ман, лакей кабальеро.
– Неужели! – воскликнула Эва, засмеявшись.
– Лакей телом и душой.
– Ничего не понимаю.
– Дело в том, что сеньор послал слугу не качестве возлюбленного, а чтобы передать письмо.
– Ах, наверное, он попросил у нее тысячу извинений, что не смог явиться на свидание? Он назначил ей другое время и место?
– Ничего подобного.
– Тогда что?
– Кабальеро преподал ей полезный урок.
– Как это?
– Вот письмо.
– Что? Оно у вас?
– Это копия.
– Как вы раздобыли копию?
– Лаис, как только прочла его, настолько была потрясена, что выронила его, вместо того, чтобы положить его в карман. Кто-то его поднял, прочел и обнародовал.
– Вот несчастье!
– Итак, – сказал Пакито, и начал читать: «Я довел события до крайности, чтобы вы подумали о всех неудобствах, которые влечет за собой непродуманное поведение. Я ценю вас, но не люблю. Я не приду на свидание, чтобы вы поразмышляли о нашем с вами поведении. Надеюсь, это пойдет вам на пользу. Если бы у меня не было к вам искреннего чувства, я бы пришел и провел с вами восхитительный день. Потом бы забыл, а вы ступили бы на опасную тропу. Вы скажете: почему бы не сказать вслух, вместо того, чтобы обманывать меня? Потому что женщинам и детям целесообразнее показывать наглядно, а не на словах. Простите меня, и если вы согласны на мою дружбу, то я в вашем распоряжении. Уго де Раузан».
– И этого человека, – плаксиво воскликнул Пакито, – называют распутником!
– Вот именно, соблазнитель так не поступает.
– И это не комедия, потому что ни одна женщина на свете не вызвалась бы сыграть роль Лаис. К тому же, ее уже нет в городе.
– Куда она уехала?
– Когда она пришла домой, то поняла, что потеряла записку от кабальеро, и была на грани помешательства. Она вернулась в лес, но все старания были безуспешны. Кто-то подобрал записку, выставил ее на обозрение; кто-то увидел и пожелал скопировать, и так далее. Этот ужасный эпизод – тайна, которую передавали из уст в уста, а копии передавали из рук в руки. Теперь о Лаис говорит весь города. Когда я узнал об этом, то побежал ее повидать, чтобы утешить; но она сказала: «Пакито, я на грани гибели, но справлюсь сама. Этот знатный кабальеро рассеял туман моих страстей. Я любила и люблю его. Не он виноват в моей оплошности, а моя несчастная звезда. Я уезжаю из города и больше не вернусь. Прощайте, Пакито, надеюсь, мое несчастье, пусть даже такой ценой, послужит примером другим женщинам».
– Бедная Лаис! Вы уже видели кабальеро?
– Да, видел.
– Что он сказал по этому поводу?
– Сказал, что, возможно, женился бы на этой сеньоре, которую невольно опорочил. В ней есть настоящая добродетель.
– Кабальеро узнал, что она сказала вам?
– Похоже да, потому что Лаис написала ему. Вы о чем-то задумались?
– Да, Пакито, интрига между кабальеро и Лаис превратится в настоящее увлечение.
– Все увлечения начинаются с интриг, подобно ручейкам, вливающимся в реки.
Эта мысль не принадлежала Пакито, но он подворовывал чужие сравнения.
– Скажу даже больше: две высокомерные натуры хорошо понимают друг друга. Столкновение превращается в согласие.
– К несчастью, кабальеро женат.
– Пакито, почему вы говорите к несчастью?
– Потому что мне хочется, чтобы он полюбил вас.
– Этого не случится никогда, – побледнев, как полотно, сказала Эва, – брак ничего не значит для таких женатых мужчин, как Уго… они чувствуют себя королями.
Имя Уго обжигало ее губы, подобно вулканическим испарениям, вырывавшимися на поверхность.
Их разговор прервался при появлении сеньора де Сан Лус.
X II
До небес вознесли женщины кабальеро де Раузан. Самые красивые и элегантные из них сражались за его благосклонность. Другого такого мужчины не было. Каким удовольствием было бы покорить это львиное сердце и подчинить этот высокий ум! Остальные мужчины казались иссопом рядом с этим белым дубом.
Посол помалкивал, а замужняя дама, Мортимер, Эркулес и дон Родриго пустили слух, что это отвратительная выдумка, поскольку в это время сеньора Лаис отсутствовала по делам семьи. Кабальеро дал слуге копию записки, и та пошла по кругу. Значит, Раузан клеветник и подлец. Никто не мог добиться от него правды, а он не мог предоставить письмо от Лаис. Шайку врагов остановила Лаис, написав в городскую газету и удивив весь свет:
«В попытках услужить мне, наговаривают на кабальеро де Раузан. Общество знает, что случилось, и я это подтверждаю. Женщину спасает возраст и положение, и я имею право любить. В любом случае, простительно полюбить хорошего человека, не похожего на других. Глубоко ошибается тот, кто, потешаясь надо мной, считает, что я раздавлена. Я же считаю себя порядочной, потому что чувствую себя хорошо, как никогда».
Этот смелый, блестящий, может быть, даже добродетельный порыв, запечатал все рты, и случай в лесу Собрир почти забыли.
Эва велела позвать Пакито, чтобы узнать мнение кабальеро по поводу заметки Лаис. Но Пакито огорчил ее дважды:
– Кабальеро считает, что Лаис сильная натура, она заслуживает уважения.
Тут Эва вспыхнула.
Другое огорчение было связано с упомянутым портретом жены. Уго женат, ведь при нем всегда был этот портрет.
Тем временем, знакомая читателям замужняя сеньора немного заскучала, ввиду отсутствия мужа, у которого всегда были дела за городом. Она требовала у посла осуществить два следующих плана против сеньора де Раузан. Посол в таких делах был нетороплив, но она тормошила его:
– Вы позволили оглушить себя этой легендой о молодом Иосифе и жене Потифара? Хороши мы с вами!
– Дорогая моя, это не легенда. Кабальеро де Раузан заслуживает уважения.
– Уважать человека, который высмеял женщину! А чего заслуживает она?
– Восхищения.
– Циничного восхищения!
– Кабальеро заслуживает уважения, – продолжил русский посол, – потому что остановил Лаис у края пропасти.
– Не грубовато ли?
– Да, грубовато, но так было нужно. Чем взывать к разуму страстных или увлекающихся людей, лучше серьезно действовать. Самоубийцу не удержишь добрыми словами; но если бы он увидел после повешения свою болтающуюся голову, то испугался бы и пожалел о содеянном. Кабальеро де Раузан одарен и глубоко знает человеческое сердце. Он лишь хотел, чтобы Лаис не ступила на дурной путь. Вы добились бы этого с помощью увещеваний? Нет, наиболее убедительные доводы должны быть у духовника Лаис, и даже это не подчинило бы ее. Но показав собственный убитый и окровавленный труп, растерзанный и поеденный псами, можно остановить преступление. Так вот, человек, очарованный прелестницей (потому что Лаис очень прелестна), забывший о страстях и самолюбии ради счастья и будущей судьбы этого создания, заслуживает уважения. В противном случае, на земле нет ничего, заслуживающего уважения.
– Скажите, Рюрик, прежде чем стать дипломатом, вы были адвокатом?
– Никаких насмешек, дорогая. Я враг кабальеро де Раузан, у меня есть для этого причины, но благородство обязывает.
– А скандал?
– Это оплошность. Как может кабальеро быть ответственным за потерю письма?
– Хотя вы будете судить обо мне плохо, но я считаю, что вы выдающийся… мягкотелый адвокат. Может и соглашусь с вами. Перейдем к Лаис. Кажется, случай очень затруднительный.
– Ничего подобного. Затруднительный для лицемеров и лгунов, но не для благородства несчастной сеньоры. Предположим, она любит кабальеро де Раузан безумно и неудержимо. Вы считаете смертным грехом любить мужчину?
– Я лишь думаю, Рюрик…
– Предположим, Лаис, понимая, что ей не отвечают взаимностью, захотела иметь хотя бы уважение кабальеро. В этом есть, по-вашему, ошибка или грех?
– Нет, продолжайте.
– Если бы она позволила распространиться постыдной, грязной, низкой клевете, за которую мужчины наказывают друг друга шпагой, можно было бы ее уважать за это?
– Зачем Лаис признание человека, который опорочил ее и презирает?
– Лаис прекрасно знает, что кабальеро не опорочил и не презирает ее. Опорочил бы, если бы пошел с ней в лес Собрир. Но не пошел. И он не презирает ее.
– Из этого вы пришли к заключению…?
– Из этого следует, что всегда следует подчиняться истине. Я считаю, что Лаис – замечательная женщина. Другая бы подумала, что над ней посмеялись, оскорбили, пренебрегли, и она бы разъярилась. Говорила бы о жестокостях сеньора де Раузан, показывая бессилие, и этим себя уничтожая.
– Как нам узнать, что происходит с Лаис?
– Мы со временем узнаем, ведь она оправдала кабальеро перед обществом. Пожертвовала собой ради мужчины, которого любит.
– Лаис не любит Раузан.
– В таком случае она пожертвовала собой ради правды, а это еще прекрасней.
– Вы делаете Лаис героиней.
– Своим поведением она сделала себя героиней.
– Если мы дальше будем говорить, вы возьмете ее в жены.
– Взял, если бы мог, – сказал русский посол, улыбнувшись, – если бы моя любовь не предназначалась другой.
– Льстец! – воскликнула сеньора, слегка ударив посла по руке веером. Затем добавила: – Мы отказываемся от наших целей? Позволим кабальеро победить?
– Я пока оставлю все, как есть. Сейчас Раузан очень силен. Когда враг будет в невыгодном положении, тогда следует наброситься на него.
– Рюрик, я считала вас самым устойчивым. Вы во всем переменчивы?
– Зависит от обстоятельств, дорогая.
X III
Странно, но беспокойство Эвы нарастало, Лаис же, становилась все спокойнее. Такое случается, когда человек приходит к хорошему или плохому завершению. Эва волновалась, мучилась бессонными ночами. Она винила себя за то, что не нашла в отношениях с кабальеро золотой середины. Ей хотелось увидеть Уго, сказать, что она плохо или неполно выразилась, но не знала, как это сделать. Стараясь убедить себя, что ей не следует любить кабальеро, она уже было поверила, что не любит его. Лаис вызывала в ней крайнюю ревность, и чем больше Эва думала о ее поступке, тем больше понимала, что выше этой жертвы ей не подняться в глазах кабальеро:
– Что можно сделать ради такого удивительного человека? Он не в том возрасте, чтобы его покорять взглядом, приковывать словом или улыбкой. По-видимому, у них все закончилось, не успев начаться. Лаис превзошла меня, потому что поступила так не из расчета, тщеславия или выгоды. Ее поступок был простодушным и спонтанным, следствием благородной и истинной страсти. Именно так он воспримет это, ведь у него великое и благородное сердце, а Лаис для него выше смехотворных предрассудков общества. Он скажет: «Если бы Лаис не признала содеянного и оклеветала дерзкого соблазнителя, раненая его презрением, то стала бы для меня жалкой женщиной, как и остальные. А сейчас… целуют руку раскаявшейся грешнице, служившей своим прихотям и мирской суете; и даже называют святой, которая со стыдом постучала в двери монастыря. Почему бы не предложить такое же унижение и искупление на суд жестокого, беспощадного общества?» И если он так скажет, Лаис будет спасена в его глазах. Что ж, я тоже хочу быть сильной, великой натурой. Со смертью Эдгардо умерла во мне вся юдоль скорби и растерянности, поэтому я не буду лицемерить, а делать то, что подсказывает мне сердце.
Эва попросила карету и поспешно уехала.
Тем временем, Лаис спокойно пребывала в загородном доме в Тускуло, решив провести остаток дней в чтении книг и забыть о прошлом.
Лаис не любила Уго. Богатая, свободная, молодая вдова видела в завоевании кабальеро блестящее, достойное ее усилий предприятие, которое могло бы увенчаться вторым браком. Лаис бросилась в эту авантюру, не зная, что кабальеро женат. Сеньор де Раузан, согласно своему неизменному поведению с женщинами, ограничился прогулкой с ней по усыпанной цветами тропе, даже не подозревая, что для нее этого уже достаточно. Лаис ежедневно получала прекрасные и дорогие букеты цветов от обожателей, но предпочитала фиалки и жасмин, которые изредка приносил ей кабальеро. На званных вечерах Лаис могла танцевать с лучшими партнерами, но предпочитала прохаживаться под руку с кабальеро. Ложа Лаис в опере всегда была полна молодых щеголей. Из театра она выходила грустная, если за весь вечер так и не увидела в бинокль кабальеро, и бесконечно радовалась, когда тот ждал ее на лестнице театра, чтобы подать руку. Иногда он провожал ее до дома. Так жила красивая вдова.
Для нее не имело значения, как вел себя кабальеро с остальными сеньорами и сеньоритами; Лаис уповала на свои женские чары и умение располагать к себе и верила, что в один прекрасный день он принесет ей сладостные объяснения. И вот тут он приглашает ее в лес Собрир. Лаис и раньше не блистала умом в любовных делах, но питала надежды, что кабальеро прелестно объяснится в любви, признается в одиночестве. Но Уго этого не сделал, и Лаис пришлось похоронить свою мечту.
Хотя Лаис и совершила ошибку, но не перестала себя уважать. Если бы она по несчастью не потеряла записку, все так и осталось бы между ними. Но письмо обнародовали, и общество посмеялось над молодой женщиной, связав падение сеньоры чуть ли не с городской моралью.
На кабальеро поднялась волна клеветы, отчего Лаис возмутилась. В искреннем порыве благородной гордости она написала в газету официальное отрицание, знакомое читателю. Эти строки она написала с великим присутствием духа, отражая спокойствие своей совести. Безнравственность! Бесстыдство! Продажность! – хором кричали педанты. А серьезные люди призадумались. Во-первых, лучше быть презираемой мужчиной, чем опороченной. А во-вторых, до чего же прекрасно преклониться перед правдой, чтобы помочь оклеветанному! Это прояснило бы многое и восстановило репутацию. Сколько раз общество осуждало грешницу, а потом восхваляло!
Лаис это знала, ее чутье и разум подсказывали, что необходимо выполнить свой долг. Вот откуда ее спокойствие. Однако, все больше думая о кабальеро, она находила его все более необычайным; план выгодного брака и желание завоевать его превратились в неудержимую страсть, которая проявилась тревожными симптомами ее сердца. Не из-за того ли, что трудно получить желаемое?
Залитая последними лучами заходящего солнца, Лаис сидела под липой и рассматривала снимок сеньора де Раузан. Она говорила сама с собой:
– Что творится в голове и сердце этого мужчины? Как же была бы я счастлива с ним, если бы могла показать, насколько сильно его люблю.
Прибежала служанка и сказала:
– У дверей особняка стоит карета, вам передают карточку.
Лаис прочла: Эва де Сан Лус. Стараясь не проявлять чувств, она велела передать, чтобы Эва прошла в дом.
Кинувшись в объятия Лаис, Эва сказала:
– Если ваше огорчение нуждается в подруге, сестре, которая поплачет с вами и утешит, умоляю вас отдать в этом предпочтение мне.
– Благодарю, Эва, – мягко сказала Лаис. – Мне нужна подруга, но незачем плакать и утешать меня, потому что мне не грустно, и я не плачу.
– Вы смирились?
– Чему и зачем?
Услышав такой ответ, Эва удивленно посмотрела на Лаис. Ей показалась, что в бледности ее лица есть что-то неземное, а в больших голубых глазах был мягкий блеск. Тогда Эва произнесла:
– Лаис, вы прошли через ужасное испытание.
– Всего лишь неприятное. Было безрассудством назначать свидание сеньору де Раузан, и я наказана за нарушение норм, ведь в этой встрече не было нужды, потому что их было предостаточно в моем доме. Я пригласила его в лес не поэтому. Но поступила глупо, ведь надо было порвать записку кабальеро или сохранить ее. Мужчина может предупредить женщину, что та поступает плохо, как отцы делали замечание детям, подруги подругам. Наказана не из-за того, что в записке было что-то плохое. Запиской завладела общественность, а она подобна римскому цирку, жаждущему жертв. Помимо безрассудства, нельзя стать еще и бесчестной, промолчав и позволив подло оклеветать сеньора де Раузан. Я лишь выполнила свой долг. Разве не он говорил, что самая привлекательная женщина та, которая исполняет свой долг?
