Текст книги "Метод Макаренко (СИ)"

Автор книги: Феликс Кресс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 22

Искра, буря, безумие! Хотелось бы мне сказать, но нет. После моих слов мы трое просто застыли на своих местах, как изваяния, и стали переглядываться. Уверен, каждый из нас просчитывал дальнейшее развитие событий.

Я даже стойку боевую принял, чтобы сподручней было атаковать или защищаться. Мысленно уже прикидывал, кого первым вырублю, кого вторым. Куда бить, чтобы урон был ощутимей, и что защищать в случае атаки противника. В общем, готовился к приличному мордобою.

Но то, что я услышал в ответ на свой вопрос, ввело меня в ступор.

– Здорово, мужик, – осторожно ответил коренастый, всё время поглядывая на своего товарища. Даже как-то бочком-бочком встал так, чтобы перекрыть ему путь и не помешать кинуться на меня с кулаками. – Ты кота не видел?

Что? Я аж моргнул. Какого, к чёрту, кота? Об этом я и решил уточнить. Может, ослышался.

– Какого кота?

– Рыжего такого, – стал нести откровенную чушь коренастый. – С ошейником и хреновиной на шее, – он показал рукой на своей шее место, где висела предполагаемая хреновина у несуществующего кота. – И хвост у него пушистый такой. Да и он сам тоже пушистый.

Это что же, махача не будет? Но расслабляться я не спешил, по-прежнему был готов к драке. Может, это у них такой отвлекающий манёвр? Запудрить мозги, а потом, когда я потеряю бдительность, атаковать? Мало ли, вдруг у них какой-то хитрый метод психологического воздействия на жертву.

– Не видел, – качнул головой я, продолжая внимательно следить за каждым движением мордоворотов.

– Хреново, – попытался расстроиться коренастый, но вышло у него откровенно… хреново. Иначе и не скажешь. – Это любимый кот бабули. Она сильно расстроится, если мы его не найдём.

На этих словах он снова зыркнул на своего товарища, который стоял в таком же непонимании, как и я, только гневно ноздри раздувал и копытом сучил. В общем, вся его поза говорила о том, что вертел он на штангенциркуле всех котов мира, у него было одно желание – размазать меня.

– Ну мы тогда пойдём? – коренастый вытянул руку и попытался развернуть своего товарища в обратном направлении, но с первого раза у него не получилось.

– Ну, идите, – разрешил я.

После моих слов коренастый, уже не таясь, повернулся и стал пинками уводить от меня подальше своего дружка. Я же стоял и в полнейшем непонимании провожал взглядом пихающуюся и толкающуюся парочку, которые сдавленными шепотками огрызались друг на друга.

И что это сейчас было? У меня не было никаких сомнений, что это люди Азамата. По всем раскладам они должны были отоварить меня или попытаться это сделать. А они слились. Откровенно и тупо.

Никакой логики в их поступке я не увидел, поэтому, как только они скрылись за поворотом, я последовал за ними.

Не люблю, когда мне что-то непонятно. Нужно разобраться в мотивах Лёлика и Болика.

Подойдя к торцу дома, я аккуратно выглянул за угол и увидел братков, которые остановились у машины и негромко спорили.

– Гном, нас двое, – возмущался высокий. – Мы его на раз-два скрутим, а потом выбьем всю информацию, которая нам нужна. Что за пургу ты там вообще нёс?

– Ага, – сплюнул на землю коренастый. – Жердь, ты свой мозг хоть иногда напрягай. Нам что было сказано? Наб-лю-дать и не вме-ши-вать-ся, – по слогам, как маленькому, объяснил дружку он. – Тебе напомнить, в каком настроении Азамат и что он делает с теми, кто его подводит?

– Не надо, – понурив голову, пробасил высокий. – Ну и что нам делать теперь? Он нас спалил.

– Да не спалил, – снова сплюнул на землю коренастый. – Сейчас поедем по домам, а завтра начнём его вести от школы. Только аккуратно, не так, как сегодня. Шумахер, хренов.

Коренастый замахнулся на высокого и тот инстинктивно пригнулся. После они сели в машину и укатили в закат. Я же пошёл за сумками. Теперь хотя бы понятен весь тот цирк, что устроил коренастый с котом.

По какой-то причине эти двое получили приказ не трогать меня. Из того, что я успел узнать про Азамата, сильно сомневаюсь, что эта была его идея. Он как раз таки предпочёл скрутить меня и при помощи паяльника и утюга узнать всё, что ему нужно.

Значит, приказ исходил не от него. А кто у нас такой осторожный, хитрозадый деятель, который может командовать криминальными авторитетами в городе? Правильно, Ларин.

Видимо, моё послание до него дошло, и он засомневался. Слишком многим людям он подгадил за свою жизнь, слишком многие хотят ему отомстить. Вот он и боится ошибиться. Решил сначала собрать информацию, понаблюдать и не пороть горячку.

Что ж, пусть смотрит, а я пока продолжу выбивать кирпичик за кирпичиком из фундамента его уверенности. Начало положено, теперь предстоит шаг за шагом закреплять успех. И я даже наметил следующую цель – сеть массажных салонов, где под видом обычных косметических услуг оказывают далеко не косметические, кхм, услуги.

Информации пока собрано маловато, но и этого достаточно, чтобы понять: не все массажистки там по собственной воле работают.

Испокон веков подобные заведения собирали неплохую кассу. Строить бизнес на людских пороках во все времена было выгодно. Убеждён, эта кормушка Ларину приносит хорошую прибыль, и я просто обязан лишить его её. И мир сделаю чище, и девушкам помогу, и дорогому другу подгажу, перекрыв ему этот ручеёк дохода.

Но, чтобы сделать следующий шаг, мне нужно подготовиться. Более основательно продумать пути отступления, например. Чтобы не было таких косяков, с которыми столкнулись после того, как обнесли «Деньги и точка».

Нужно вплотную заняться изучением города, найти слепые зоны у камер, поработать с маскировкой. И, главное, заняться собой, своим телом.

В прошлый раз на моей стороне был эффект неожиданности, травмат и толика везения, поэтому получилось совладать с шавками Азамата. Но в следующий раз обстоятельства могут сложиться таким образом, что всего этого не будет. И тогда мне останется рассчитывать только на свои силы.

Вот ими и нужно заняться. Как раз завтра после работы я планировал приступить к тренировкам в одном клубе, который случайно заметил, когда шатался по городу в поисках бара.

Забрав сумки с деньгами, я направился в свою новую квартиру. Завтра предстоял насыщенный день. Уроки, комиссия, возможно, ещё одна беседа с Харченко, тренировка. А ещё нужно разобраться, как превратить наличку в компьютеры таким образом, чтобы ни одна ниточка не привела ко мне. А то, что Ларин попытается узнать, кто же такой щедрый решил школе сделать царский подгон, я не сомневаюсь.

Дома не стал ничем заниматься, хотелось просто отдохнуть. Закинул сумки с деньгами в шкаф, прикрыв их запасными подушками, принял душ и отправился на боковую.

* * *

Удивительно, но рабочий день прошёл, не в пример предыдущим, спокойно. Но именно это и настораживало. Атмосфера в школе была сравнима с затишьем перед бурей.

Я постарался отрешиться от этого ощущения и сконцентрировался на уроках, которые тоже радовали. Дети вели себя просто прекрасно. Даже мой девятый Б был паиньками. Правда, без ложки дёгтя не обошлось и тут.

Сегодня отсутствовали Ларин-младший, Самойлова и Тарасов. Этой троицей я решил заняться позже. Нужно им доступно объяснить, что прогулы мной не приветствуются, а уважительная причина может быть только одна – болезнь.

Харченко тоже не явился сегодня в школу для продолжения допроса. Меня это тоже несколько озадачило. По словам Толика, полиция уже должна была получить записи с видеокамер, и у них как минимум должны были возникнуть вопросы какого чёрта лысого мы мотались по городу в два часа ночи, ровнёхонько после ограбления.

Но и в этом направлении была тишина. Грешным делом, я и сам начал подумывать, что переоценил сына Миши. Но после недолгих размышлений отмёл этот вариант. Моя интуиция осечек не давала, а я всем нутром чувствовал, что Вася не успокоился и идёт по следу, но что-то или кто-то его задержал. Пока. Но эта история обязательно продолжится.

После уроков я собрал свои вещи и пошёл домой. Следовало переодеться и идти в клуб. По дороге домой заскочил в спортивный магазин. Нужно было купить подходящую для тренировок одежду и обувь, а то у прошлого Егора хоть и были спортивные вещи, но они никуда не годились.

Купив всё необходимое, я быстро дошёл до дома, где переоделся и закинул обувь в сумку. Уже выходя из комнаты, зацепился взглядом за блестящую коробочку, лежащую на столе.

Подошёл, взял её и повертел в руках. Когда впервые увидел, сначала не понял, что это. Но позже, увидев подобные у детей, выяснил, что это наушники. А потом Толик объяснил мне, как работает это чудо техники.

Раньше я любил тренироваться под музыку. Правда, тогда ни о каком блютусе речи не шло – наушники были проводными, а плееры – громоздкими. Сейчас же телефоны заменили не только камеры и обычные звонилки, но и плееры.

Я разблокировал телефон и нашёл приложение с музыкой, которое показывал мне Толик. Покопавшись немного, одобрительно хмыкнул, увидев знакомое название группы, которую некогда любил слушать ещё на виниле и бобинах.

– Ну надо же, старички всё ещё в строю, – буркнул я, выбирая любимый альбом Металлики – «Reload», ткнул трек «Fuel» и на мгновение зажмурился, услышав знакомые аккорды. Перед глазами промелькнул стремительный хоровод воспоминаний.

Мысленно подпевая словам песни, я подхватил сумку с обувкой, выкрутил громкость на максимум и покинул квартиру.

До приглянувшегося мне клуба было недалеко, поэтому вскоре я уже стоял перед выцветшей от времени вывески: «Боксёрский клуб „Удар Мясника“».

Оригинально, ничего не скажешь. Но именно это и привлекло меня. Никакой мишуры и пафоса, которыми напичканы практически все современные заведения. Просто старый добрый бокс без лишних прикрас.

Я толкнул скрипучую дверь, и в нос ударил ни с чем не сравнимый запах: пот, старая кожа перчаток и металл. Именно так для меня пахли воля, сила и победы.

Шагнув за порог, я остановился и осмотрелся. Внутри было полутемно. В воздухе танцевала мелкая пыль, подсвеченная лучами осеннего солнца, пробивающимися сквозь зарешеченные, грязные окна. В центре зала возвышался ринг. Протёртый и явно видевший сотни боёв. Тяжёлые мешки со скрипом покачивались на цепях, а вдоль стен виднелись аккуратно сложенные скакалки и гантели.

У одного из мешков стоял седовласый мужик – крепкий, с короткой стрижкой и шрамом над бровью. Он наблюдал за пареньком, который неуклюже молотил по груше.

Вытащив наушники из ушей, убрал их в карман и пошёл к нему. При звуке моих шагов мужчина повернул голову. Оценивающий взгляд скользнул по мне, но неприязни в нём не было.

– Чего надо? – спросил он. Голос у него оказался низким, с хрипотцой.

– Тренироваться хочу, – просто и без затей ответил я, поправляя сумку на плече.

Он усмехнулся.

– Денег валом, а сил ноль? Или наоборот? Здесь не фитнес-клуб. Здесь… – он кивнул на ринг. – Здесь морды бить учатся. И принимать удары. Неженки у нас надолго не задерживаются.

– Я знаю, – спокойно кивнул я. На непрозрачные намёки тренера я не обиделся. Именно неженкой я сейчас и выгляжу, несмотря на то, что я снова забил на бритьё и теперь моё лицо украшала жёсткая щетина. – Намерения у меня серьёзные. Заниматься буду с нуля, но решил подойти к делу с умом. Поэтому я здесь.

Тренер хмыкнул, но что-то в моём тоне, видимо, заставило его присмотреться и дать мне шанс.

– Ну, если говоришь, что с умом решил подойти к делу… ладно. Перчатки есть? Бинты?

Я покачал головой.

– Понятно. Держи, – он бросил мне старые, но чистые бинты и пару потрёпанных перчаток. – Руки обмотай, потом иди к мешку. Покажешь, что умеешь.

Я по памяти принялся обматывать кисти. Когда закончил, сжал и разжал кулаки, проверяя, как ткань фиксирует суставы. Удостоверившись, что всё сделал правильно, натянул перчатки.

– Готов? – спросил тренер, который всё это время внимательно наблюдал за мной.

– Момент, – сказал я и полез за наушниками. – Для лучшего настроя, – пояснил я.

Тренер пожал плечами, мол, делай как знаешь.

Подошёл к мешку. Потрогал его. Он был тяжёлым, жёстким, таким, каким и должен быть. Я встал в стойку. Ноги чуть согнуты, левая рука впереди, правая у подбородка. Дыхание глубокое.

В наушниках заиграл «The Unforgiven II». Не самый подходящий трек для тренировок, но именно он разжёг во мне боевой настрой, потому что с ним были связаны многие воспоминания юности, в которых фигурировал Ларин.

Первый удар. Лёгкий джеб, пробный. Мешок качнулся чуть-чуть. Перед глазами встала картина, как мы с Виталей стоим на дискотеке и кадрим девчонок.

Ещё один, уже посильнее. Я тащу на себе раненого Ларина. Мы выбрались буквально из пекла. Из всей нашей группы остались только я и он. Именно тогда я вернулся за другом, хотя понимал, что скорей всего там и останемся оба.

Левая, правая. Хук. Апперкот. Тело, непривычное к таким нагрузкам, протестовало, но злость придавала сил, и слабость капитулировала перед этим напором.

Кадр за кадром, воспоминание за воспоминанием я наращивал темп. Удар, удар, ещё удар. Моя правая рука летит точно в цель. Проворачиваю корпус, ноги работают в заданном темпе. Я бил грушу, вкладывая вес, энергию и всю злость и досаду, которые скопились во мне.

Не знаю, сколько времени прошло. Я бил, глубоко погрузившись в воспоминания. В какой-то момент я почувствовал осторожное касание по плечу. Резко развернулся, моя рука полетела вперёд, и только в самый последний момент я остановил её в сантиметре от лица тренера.

– Эй, парень! Стоп! – услышал я, когда между треками возникла пауза.

Вытащив наушники, я замер, тяжело дыша. Тренер стоял передо мной неподвижно и смотрел на меня спокойно, даже как-то понимающе.

– Ты где так бить научился? – спросил он, приподняв бровь. – Удары правильные. Движение ног правильное. Не скажу, что идеально, но… такое ощущение, что ты не первый день этим занимаешься.

– Отец в детстве учил, – сказал полуправду я, всё ещё тяжело дыша. В прошлой жизни мой тренер был мне вторым отцом, и он многому меня научил. – И бои чемпионов с детства смотрел. Много. Теория на уровне, а практики нет. Теперь хочу, чтобы тело соответствовало. Нужно поработать над рефлексами и чувством дистанции.

Тренер пристально посмотрел мне в глаза. Затем кивнул.

– Тогда будем работать, – сказал он и указал в дальний угол зала. – Начнём с малого. Скакалка, двадцать минут. Без остановки. А потом я скажу, что делать дальше.

Тренировка прошла на пределе моих возможностей. Тело каждый раз пыталось ухватиться за шанс сачкануть, но я пресекал эти крамольные мыслишки на корню.

Когда мы закончили, договорился с тренером о следующей тренировке и пошёл в раздевалку. Наскоро ополоснулся, натянул свежую толстовку, джинсы, а сверху накинул ветровку. Попрощавшись с тренером, довольный вышел на улицу.

Путь мой лежал через парк, и я как раз подходил к нему, когда боковым зрением уловил мелькнувшее яркое пятно. Машинально перевёл взгляд и нахмурился: на ловца и зверь бежит.

У пешеходной дорожки стояла моя ученица – Самойлова. Вот коза! В школу не ходит, а по городу шатается. Я решил немного скорректировать свой маршрут. Зачем откладывать внушение на потом, когда можно сделать это сейчас. Поймать с поличным, как говорится.

Я уже подходил к ней, когда заподозрил неладное. В позе девушки было что-то не так: руки безвольно висят как плети, вдоль туловища, спина сгорбленная, голова опущена вниз. Стоит, пошатывается. Мой взгляд прошёлся по её одежде. Полосатые колготки порваны, светлая юбка в пятнах. Куртка тоже в грязи. Я нахмурился.

– Самойлова, – позвал я её.

Но девушка не отреагировала. Я ускорил шаг, потом перешёл на бег. В ушах застучала кровь.

К светофору приближался автобус, и скорость он не сбавлял, потому что горел зелёный.

Самойлова подняла ногу и сделала шаг. Водитель автобуса стал отчаянно сигналить, но он не успевал уже ничего изменить.

– Идиотка! – заорал я и прыгнул.

Мои пальцы зацепились за капюшон куртки, и я со всей силы дёрнул девушку на себя.

Самойлова вскрикнула, нелепо взмахнула руками, на землю полетел наушник. Бросив сумку на землю, я подхватил падающую девушку, не прекращая материться:

– Ты, бл, чё удумала, дура⁈ Сама ласты склеить решила, так ещё и водилу под статью подвести? Совсем крыша отлетела от скуки и безделья⁈

Наконец, Самойлова приняла вертикальное положение, я тряхнул её и развернул к себе. Но всё моё бешенство улетучилось в тот же миг, как только я увидел её лицо со следами побоев и разорванную на груди кофточку, которая хорошо была видна из-под расстёгнутой курточки.

– Кто? – с ледяной яростью спросил я, только сейчас поняв, что пятна на юбке ни хрена не грязь.

Девушка задрожала и посмотрела на меня. Взгляд у неё был отсутствующий, стеклянный, а глаза сухие – ни единой слезинки.

– Юля, – я снова слегка встряхнул её, только аккуратно, чтобы не причинить боль и не напугать. – Что произошло?

Она несколько секунд тупо таращилась на меня, пока во взгляде, наконец, не появились проблески осмысленности.

– Он позвал меня на свидание, – глухо проговорила девушка. – Сказал, что познакомит с друзьями.

Девушка снова замолчала, наклонила голову и уставилась в землю.

– Самойлова, – обратился я к ней, – дальше что? Где всё это произошло?

Но вместо ответа, плечи девушки затряслись, и Самойлова разревелась, давясь слезами и воздухом. Внутренний предохранитель в психике девушки слетел и её накрыло истерикой.

– Твою мать, – процедил я, подхватывая с земли сумку и притягивая к себе Самойлову. – Пойдём в парк. Там ты успокоишься, проревёшься и всё спокойно мне расскажешь. А там будем думать, что делать.

– Мы… ничего… не сможем сделать… – сквозь всхлипы проговорила Самойлова. – Они неприкасаемые.

Я сжал челюсти и втянул носом воздух.

– Это мы ещё посмотрим, – проговорил я на выдохе.

Глава 23

Самойлова говорит, а я сижу, слушаю и сатанею.

Сначала около часа она просто ревела, не в силах сказать ни словечка. А я сидел рядом и терпеливо ждал, когда девчонка выплеснет из себя всю боль, страх и отчаяние, которые она испытала.

Признаться, мне и самому было очково. Не потому, что самой ситуации испугался, по роду службы и не такое приходилось видеть. Но всегда рядом Миша был, который всегда мог найти правильные и нужные слова. А я в этом плане деревянный. Мне проще пойти и морду набить или что-то сломать, или и то и другое. А вот разговоры по душам – не моё. С подростками тем более.

А сейчас мне нужно было самому что-то сказать этой девочке, подобрать правильные слова и при этом не налажать ещё больше. Вот что меня и пугало. Поэтому пока Самойлова приходила в себя, я прокручивал в голове дальнейший диалог.

Когда Юля начала говорить, мне захотелось прямо сейчас встать, пойти туда и разнести там всё в хлам. Сделаю это, но позже. Сначала нужно узнать все детали. Ну и девчонке помочь.

– Мы с ним познакомились где-то полгода назад. Подружки мне все завидовали. Он так красиво ухаживал: цветы, кино, подарки, в школу привезёт, со школы заберёт. Ничего лишнего не позволял себе. А ещё он очень красивый.

Я поморщился. Ни одного действительно значимого качества Самойлова не назвала. Только лишь одна пыль в глаза, а не проявление себя, как мужика. И почему на это ведутся всегда?

– А вчера он предложил мне пойти с ним к его друзьям. Говорил, у одного из них день рождения, и он приготовил для него подарок. Мол, пойдём, будет весело и мне понравится.

При этих словах Самойлова снова заскулила, а я вздохнул и уже на автомате протянул ей салфетку. Она трубно высморкалась и продолжила.

– Ну а дальше… Всё началось сначала, как шутка. Но, когда я хотела уйти, то он сначала меня ударил, – Самойлова показа на разбитую губу, – ну а потом закрыли дверь.

– Понятно, – процедил я.

– А сам он кто? Ну, кроме того, что красивый.

– Кирилл Бикбулатов. Его отец – крупный бизнесмен в нашем городе, а сам Кирилл открыл тату-салон и занимается криптой. Серьёзный парень…

Оп-па! Фамилия знакомая. Сталкивался с ней, когда искал информацию о «Деньги и точка». Сынок или однофамилец? Тогда я не стал копать в этом направлении, потому что интересовало другое, а сейчас придётся.

– Поэтому я и говорю, что ничего не получится. Он рассказывал, как отец его перед ментами… простите, полицией отмазывал, и не раз. Хвастался, что в этом городе ему ничего не грозит, любой косяк спишут.

– И тебя это, естественно, не насторожило?

– Я думала, что это круто… К тому же он же такой заботливый и внимательный был.

Круто… Я вздохнул.

– Что мне теперь делать, Егор Викторович? – Самойлова снова принялась реветь.

– Что-что? Жить, Самойлова, – ответил я и протянул ещё одну салфетку. – А с этим твоим внимательным и заботливым мы разберёмся, слышишь? Но сначала нужно пойти домой, расскажем всё твоим родителям, после пойдём…

– Нет! – перебила Самойлова и подняла на меня заплаканные глаза. – Только не к родителям! Прошу вас. Им и дела до меня нет. Не надо, пожалуйста, – она схватила меня за руку и сжала так сильно, что её ногти оставили кровавые полукружия на моей коже.

Но это меня не волновало. А вот животный ужас в глазах девчонки – да.

– Успокойся. Почему ты не хочешь к родителям?

Самойлова сглотнула и с остервенением стала оттирать свои руки.

– Потому что я грязная…

– Чё? – не понял я. Не, мы с братом тоже в детстве боялись домой приходить, когда измажемся по уши в грязи. Но здесь-то ситуация другая. – Одежда – это фигня, Самойлова.

Но девушка посмотрела на меня так, что я почувствовал себя подростком, которого распекает взрослый. И тут до меня дошло второе значение этого слова. Твою мать, этого ещё не хватало.

– Подробности, – попросил я.

Самойлова вздохнула и отвернулась.

– Сколько себя помню, родители состояли в этой своей секте. Когда была маленькая, они и меня таскали с собой. Пели там все вместе, за ручки держались. На улицу меня не пускали играть. Интернет и телевизор тоже были под запретом. Говорили, что это порочное всё. Мне они постоянно про благочестие твердили и в подвале запирали, чтобы я подумала над своим поведением, если сделала что-то не так, – Самойлова выдала ядовитый смешок. – А сами бегали к своим любовникам и домой приводили, думали, я не пойму. Лицемеры хреновы, – выплюнула она.

– Не выражайся, – на автомате выдал я.

– Серьёзно? – Самойлова посмотрела на меня со скепсисом. Я пожал плечами. – Ладно, не буду. Будет закурить?

– Не курю и тебе не советую.

– Ладно, – снова вздохнула девушка и замолчала.

Некоторое время она дёргала нитки на своих рукавах и молчала. Кажется, снова плакала, но быстро прошло. Я не лез пока с вопросами, самому нужно было переварить услышанное.

Если то, что рассказала Самойлова о своих родителях, правда, то они не помощники, наоборот, добьют девочку своими нотациями. Нужно будет взять ситуацию в свои руки.

– Я ведь поэтому и из дома сбегала, – неожиданно нарушила тишину Самойлова. – Не могла больше находиться дома. Как раз тогда и познакомилась с Кириллом. А теперь они все правы. И Кирилл, и родители.

– В каком смысле?

– Я теперь не только внешне, но и на самом деле грязная шлюха и заслуживаю только одного, – с зарождающейся истерикой в голосе пояснила Самойлова. – А ведь я так одевалась только. Хотела позлить родителей. У меня и парней-то никогда не было… Сама виновата, вот Кирилл и…

Всхлипывания участились. Я вздохнул и приобнял девчонку. Она уткнулась лбом в моё плечо и снова дала волю эмоциям. Когда рыдания пошли на спад, я серьёзно проговорил:

– Послушай внимательно, Самойлова. Иногда мудак, просто мудак. Ясно? Не смей винить себя или гнобить. Ты могла одеваться иначе, вести себя иначе, а он мог поступить ровно так же. Понимаешь? Дело не в тебе и в твоей одежде. Дело в том, что просто он гниль по натуре своей. Не человек, а мразь, которая поверила в свою исключительность. Родители твои тоже мудаки, но по-своему. С ними я сам поговорю. И не бойся, – я остановил её, не дав снова возразить. – Вообще ничего не бойся. Я решу эту проблему и сделаю так, чтобы эти гниды понесли заслуженное наказание и больше не смели творить подобную херню.

– Не выражайтесь, – бледно улыбнулась Самойлова, шмыгнув носом.

Я посмотрел на неё и тоже улыбнулся.

– Ладно, не буду. А теперь вставай. Хватить реветь. Нужно пойти в больницу. И не спорь. Всё должно быть по закону. Ты пострадавшая сторона. Стыдиться тебе абсолютно нечего и замалчивать тоже ничего не нужно. После больницы пойдём в полицию, напишем заяву.

– В полицию нельзя. Кирилл сказал, если пойду, то он выложит в сеть видео.

– Какое видео?

– Он снимал всё на камеру, – потупилась Самойлова.

– Понятно. В любом случае в больницу нужно идти. У тебя родственники есть? Кроме родителей.

Самойлова покачала головой.

– Понятно.

Я задумался. Домой ей и правда пока лучше не стоит идти. По крайней мере, до тех пор, пока я сам не поговорю с её родителями, а там видно будет. Ко мне ей тоже нельзя. Если узнают, слухи всякие могут пойти. Мне-то пофиг, а вот ей и так хватает поводов для переживаний.

И тут меня посетила прекрасная мысль. Зоя Валентиновна, мать моя. Она сейчас тоже в тоске и печали после моего переезда. Вот пусть и пустит всю свою материнскую заботу в правильное русло. Девочке сейчас нужны поддержка и внимание, а Зоя Валентиновна, уверен, сможет их ей дать в избытке.

Приняв решение, я встал и протянул Самойловой руку.

– Пойдём.

– Куда?

– Сначала в больницу.

* * *

– А она точно не будет против?

– Точно, – в третий раз ответил я, пока мы шли из больницы домой. – Моя мать обожает гостей. Я сейчас тебя оставлю здесь, а потом поеду к твоим родителям. Поговорю с ними и захвачу тебе одежду.

– Хорошо, – глухо отозвалась Самойлова.

Я достал ключ и открыл дверь. В комнате работал телевизор, а на кухне слышалось копошение и мерный стук, как будто молотком стучат.

Махнув рукой Самойловой, чтобы она снимала обувь и куртку, прошёл на кухню.

– Привет, мам, – поздоровался я.

Зоя Валентиновна вздрогнула от неожиданности и резко обернулась.

– Егор, – улыбнулась она. – Хорошо, что пришёл. Я как раз солянку приготовила, и отбивные скоро будут готовы.

– Спасибо, – поблагодарил я и потянул носом. Пахло вкусно, а я после тренировки голоден был, как стая волков. – Но я не один.

Мать удивлённо посмотрела на дверь, ведущую в кухню и почему-то шёпотом спросила:

– С девушкой?

– С девушкой, – подтвердил я. – Но не с моей. Ученица пострадала. Идти ей пока некуда, домой нельзя. Я привёл её сюда, подумал, ты не будешь против компании.

Тут в дверях показалась Самойлова.

– Здравствуйте, Зоя Валентиновна.

Мать немного заторможенно посмотрела на девушку. Оценила её внешний вид и кивнула.

– Здравствуйте, – ответила она. – Есть хотите?

– Хотим, – ответил я за нас двоих. – Юля, пойдём, я покажу тебе, где здесь ванная комната, и дам тебе пока свою одежду. Она, конечно, будет тебе великовата, но переждать сгодится.

Пока Самойлова была в ванной, мать подошла ко мне с вопросами.

– Это то, о чём я думаю? – спросила она.

– Это то, о чём ты думаешь.

Мать поджала губы и с силой застучала молотком по мясу. Да так, что аж ошмётки в разные стороны полетели.

– Известно кто? – снова спросила она.

– Кирилл Бикбулатов с компанией, – ответил я.

Молоток особенно громко стукнулся о доску.

– Малолетний козёл, – процедила мать.

– Знаешь его?

– Знаю. И папашу его знаю. Старший ещё хоть с какими-то понятиями. А вот сынуля… Вырос с золотой ложкой в жопе и ведёт себя соответственно.

Я хмыкнул.

– Ну сейчас он перегнул палку и должен ответить за всё.

Мать усмехнулась.

– Егор, этот говнюк палку перегнул давным-давно. Девочка как?

– Хреново, я думаю. Но в целом держится. Ты там поговори с ней как-то на вашем женском языке. Я постарался поддержать её, но со словами у меня не очень как-то.

– И это говорит учитель русского языка и литературы, – поддела меня мать.

– Одно другое не исключает.

– Ладно уж, я помогу. Дело деликатное, и не всякий мужчина может подобрать нужные слова в этом вопросе.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Когда Самойлова вернулась в кухню и мы поели, я ушёл. Домашний адрес ученицы у меня был записан в блокноте, поэтому я сразу направился туда.

Дверь мне открыла миловидная женщина за тридцать.

– Здравствуйте, – улыбнулась она, завидев меня. – А вы к кому?

– Здравствуйте, – поздоровался я без намёка на улыбку. – Я классный руководитель вашей дочери, и мне нужно поговорить с вами и вашим мужем. Разрешите войти?

Женщина наморщила лоб и посторонилась. Из зала послышался мужской голос:

– Варвара, кто там пришёл?

– Женя, это классный руководитель нашей дочери. Поговорить хочет.

Я вошёл в квартиру, а из зала вышел лысеющий, но ещё довольно крепкий мужик в рубашке и вязаном жилете.

– Что опять она натворила? – грозно нахмурив брови, спросил он вместо приветствия.

– Ваша дочь ничего не натворила, – ответил я. – С ней сотворили.

Чаю мне не предложили, как и не пригласили в гостиную. Мы стояли в прихожей и говорили там же.

Я в общих чертах поведал историю Юли и пока говорил, следил за лицами её родителей. Мать испугалась, еле сдерживала слёзы, но не смела и слова сказать – всё время оглядывалась на мужа.

Реакция отца Юли была неоднозначная. За дочь он тоже переживал. Это было видно, но почему-то изо всех сил пытался это скрыть. Строил из себя непонятно кого. Хотя реакция отца на новость должна быть вполне очевидна.

– Грязная девка, – выплюнул он, когда я закончил. – Допрыгалась. Вот кара и настигла её. Где она? Ей надо быть дома, принять наказание и переосмыслить своё поведение, может, хоть тогда…

Закончить у него не вышло, потому что я оказался возле него и от души прописал ему хук справа. Мужик осел на пол и схватился за челюсть. Я присел перед ним на корточки и сгрёб его за рубашку, подтянул к себе.

– Твою дочь могли сегодня убить, – тихо и неестественно спокойно проговорил я. – Отморозок поиздевался над ней, сломав ей психику на всю оставшуюся жизнь. Ей теперь с этим предстоит жить всегда. И что делает отец этой напуганной и сломленной девочки? Правильно, пытается её добить, чтобы она окончательно возненавидела и себя, и всех мужчин заодно. Ты, бл, совсем мозг поплавил в своей секте, олень?

– Ты что себе позволяешь, учитель? – прошипел в ответ отец Юли. – Да ты завтра же вылетишь из школы. Да тебя никуда больше в городе на работу не возьмут. Наказание за свои деяния должен понести каждый, а Юля сама виновата, что хвостом крутила…

– Наказание, говоришь. Хорошо, – кивнул я. Повернул голову и посмотрел на мать Юли. – Где у вас подвал?

Женщина испуганно вытянула руку и указала на неприметную дверь дальше по коридору.

Я встал и, не отпуская рубашку отца Юли, волоком потащил его к подвалу. По дороге он попытался возмутиться и сопротивляться. Пришлось несколько раз остановиться и прописать ему парочку боковых внушений, чтобы успокоился. Мужик внял и больше не сопротивлялся. У самой двери я остановился и отпер её. Вздёрнул отца девчонки на ноги, развернул лицом к дверному проёму и пнул ногой под зад. Вскрикнув, он кубарем полетел на пол. Приземлившись, затих. А потом послышались сдавленные стоны, копошение и кряхтение.