Текст книги "Холод и жар (СИ)"

Автор книги: Феликс Эйли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5

Возвращение домой

Когда Эрнст и Изабелла вышли из дома двадцать восемь, они испытали странное чувство. Всё вокруг было до боли знакомым – туда-сюда бродили рабочие, а вот старый пьяница засеменил к входной двери, хлебнув шнапса из бутылки. Но в то же время Брата и Сестру не покидало ощущение нереальности происходящего. Как будто из настоящей, насыщенной жизни они попали в трагикомедию.

Близнецы вернулись в Академию святого Леонардо, где на следующий день продолжились занятия. Пришлось снова втянуться в студенческую жизнь и повторить особо сложные предметы – в первую очередь, высшую математику. Перед семинаром Эрнст прогуливался по зоне отдыха на первом этаже. Вокруг бродили другие студенты. Изабелла в это время отправилась искать пустую аудиторию, где можно провести занятие. Скучая, Брат заметил, как рядом с ним неловко топтался студент. Тот самый, которого они с Сестрой спасли от одержимости Чернокнижником.

– Привет, – голос юноши в очках был высоким, как у Эрнста (но не дотягивал до частот Сумасшедшего Алхимика), однако более резким и немного скрипучим.

– Привет, Алекс, – Брат протянул ему руку, и тот её пожал.

Студент был чуть выше Эрнста и при этом очень худым, каким-то нескладным. Но глаза Алекса, смотрящие на мир сквозь толстые линзы, отличались умом, выразительностью и добротой.

– Тебя ведь зовут Антуан? – спросил юноша, некогда одержимый демоном.

– Да, – кивнул Эрнст.

В Академии, как и во всей Последней Надежде близнецов знали под именами, данными им при рождении.

– Э… в общем… спасибо тебе и твоей сестре, – смущённо сказал Алекс.

При этом студент пристально всматривался в Эрнста. Брату поначалу стало неловко, будто его изучают под лупой, но, похоже, Алекс смотрел так на всех.

– За что? – переспросил фиолетовый маг, догадываясь, о чём пойдёт речь дальше.

– Что вы вытащили меня из пожара, – Алекс занервничал.

«Интересно, он помнит, что был одержим Чернокнижником?» – задумался Брат.

«Может, сейчас это узнаем – так, ненавязчиво», – дистанционно ответила ему Сестра с помощью Поля.

– Э… не за что, – покраснел Эрнст, – мы с Элеонор пошли за тобой, а потом начался пожар, и мы не могли тебя не вытащить.

– А ты видел демона? – в голосе Алекса послышались испуганные нотки.

– Нет, мне повезло его не увидеть, – солгал Брат, – уже потом узнал, что на крыше был какой-то замес…

– И я ничего не помню, – покачал головой его собеседник, – сначала почему-то резко захотелось выйти из аудитории, а потом я потерял сознание. Думаю, это демон вселился в меня, а потом… потом я очнулся уже во дворе, окружённый всеми.

Говорил он взволнованно, прерывая предложения и постоянно озираясь по сторонам. Это не было удивительным – человек столкнулся с опасной магией демонов и в итоге остался жив.

«Хорошо, что он ничего не помнит», – не без радости подумал Брат.

«Если не врёт», – мысленно произнесла Сестра.

– Везёт мне на близнецов, – задумчиво протянул Алекс.

– В смысле? – Эрнст изобразил изумление.

– Я слышал от других, что Брат и Сестра победили демона на крыше. А вы с Элеонор спасли меня от пожара. Чтобы столкнуться сразу с двумя парами разнополых близнецов за день – это надо иметь большое везение.

«Неужели он не догадался, что они – это и есть мы?» – подумал Эрнст.

– Я тоже слышал про Брата и Сестру, – вслух ответил он, – но тогда не видел ни их, ни демона. Мы с Элеонор нашли тебя без сознания в практикуме на втором этаже.

– Я вообще везучий человек, – с улыбкой сказал Алекс.

– Я часто видел тебя рано, – резко сменил тему Брат, – тебе не спится?

– Я встаю рано и обычно прихожу за полчаса до занятий.

– Кровавый режим дня, – усмехнулся Эрнст.

– Да не, мне привычно, – ровно произнёс Алекс, – я приучил себя к нему ещё в школе.

– А где ты учился?

– В тринадцатой. Это на северо-востоке, в заводском квартале.

Где-то недалеко от дома двадцать восемь…

– А мы с Сестрой – в тридцать четвёртой, – ответил Эрнст, – это совсем другой конец города.

– А… юго-запад? – сообразил Алекс, – туда, ближе к Парламенту?

– Да, именно. А вот и Элеонор.

Изабелла подошла к Эрнсту, Алексу и другим их одногруппникам вместе со старым преподавателем высшей математики.

– Профессор, я нашла подходящую аудиторию, – сообщила Сестра, демонстрируя ключ.

– Идёмте за мной, – произнёс пожилой учёный, – сегодня у нас очень важная тема, а мы и так потратили пятнадцать минут на поиски.

– Ладно, поговорим потом, – Алекс повернулся к Эрнсту.

– Давай, – ответил Брат.

Студенты пошли за преподавателем на занятия.

«Ты хочешь с ним подружиться?» – мысленно спросила Изабелла.

«А почему бы и нет?» – Эрнст не видел в этом ничего плохого.

«Это ради конспирации? Чтобы все не спрашивали, почему у тебя в Академии нет друзей?»

«Нет, мне самому Алекс показался интересным».

«Но он же не маг», – в мыслях Изабеллы проступила горечь, – «наш предыдущий опыт показал, что такие всегда хотят сделать нас «нормальными».

«Я вижу, что этот – другой», – обнадёжил Сестру Брат, – «не стоит забывать, что разные люди встречаются и среди «обычных», и среди магов».

«Похоже на казённую мораль», – фыркнула Изабелла.

«Чернокнижник был магом перед тем, как Аид превратил его в демона», – развернул мысль Эрнст, – «чёрная, несчастная душа, которой ничего не оставалось, кроме как обратиться за помощью к Тёмному Богу. А Грабовски, наоборот, не владеет силой, но хороший человек».

«Теперь ты убедил меня. Люблю логичные доводы. Просто я боюсь, как бы Алекс не раскрыл нас».

«Этого не будет, Изабелла», – подмигнул ей Эрнст.

После того, как закончились лекции и семинары, близнецы вернулись к себе общежитие. Они учились на «отлично» и пусть и были разнополыми, но приходились друг другу братом и сестрой, поэтому смогли выхлопотать у ректора общую комнату. Близнецы несказанно обрадовались этому, ведь не только отпала необходимость добираться до Академии по утрам через весь город, но и у них появился свой собственный, неприкосновенный уголок за пределами дома двадцать восемь.

Комнатка была небольшой, но уютной, со стенами, обклеенными бежевыми обоями. Окно, выходящее во двор Академии, украшал витраж в гоэтическом стиле. У подоконника стоял маленький столик, где ютились лампа, тетради и чайные кружки. Вдоль стены были расположены две кровати, почти вплотную придвинутые друг к другу изголовьями. Близко к окну в неё был встроен шкаф, рядом с которым висели детские рисунки Эрнста и Изабеллы. Близнецы дорожили своим творчеством, но после окончания школы убрали его со стены своей комнаты в родительском доме – мама и папа посчитали, что их дети стали слишком взрослыми для подобных занятий.

«Ох, теперь можно и отдохнуть», – вздохнула Изабелла, когда Эрнст закрыл белую дверь комнаты.

Даже между собой Сестра и Брат часто общались с помощью Поля, а жители соседних комнат наверняка удивлялись тишине, которая у них царила.

«Даже после битвы с Крестоносцем не чувствуешь себя таким уставшим, как после часов высшей математики», – весело подумал Эрнст.

«И не получится поспать, потому что скоро мы уходим», – добавила Изабелла.

Изабелла вышла на кухню, чтобы подогреть чайник, заварила себе чай и села с кружкой на табуретку, за столик у витражного окна. Эрнст же устроился на фиолетовом пододеяльнике своей кровати (у его Сестры был такой же) и решил почитать книгу, которую он взял в доме двадцать восемь. В ней речь шла о драконах – гигантских летающих ящерах, которые, к сожалению, вымерли после апокалипсиса.

Немного восстановив силы, Брат и Сестра встали и подошли друг к другу.

«Ты как, отдохнул?» – спросила Изабелла.

«Ну… относительно – времени мало прошло», – ответил Эрнст, – «книжка зато интересная была. А ты?»

«Я тоже чувствую себя уставшей», – пожала плечами Изабелла, – «видимо, сказывается, что мы вчера дрались с демоном».

«Это было здорово», – игриво улыбнулся Эрнст.

«А теперь нам предстоит новое испытание», – тяжело протянула Изабелла, – «пора навестить родителей».

Теперь они почти всё время жили в общежитии и возвращались домой два раза в месяц, а то и реже. И им нравился такой расклад. «Официально» они редко появлялись дома, ибо были заняты трудной учёбой, но на самом деле по гораздо более глубоким причинам.

Эрнст напряжённо нахмурился.

«Если что, мы рядом», – мысленно сказал он Изабелле.

Они подошли поближе и нежно обняли друг друга. Им показалось, будто Поле, скучавшее от разделённости их физических тел, наполнилось новой энергией. Каждый из них был рад находиться вместе с существом, которому можно было довериться в этом непонятном и жестоком мире, и чувствовать его рядом с собой. И это придало им сил, чтобы выдержать испытание, которое в каком-то роде было сложнее даже демона-рыцаря с замораживающим мечом.

Яркое весеннее солнце освещало разноцветные ступенчатые фасады узких трёхэтажных домов, над которыми по-прежнему высилась башенка крытого рынка. Эрнст и Изабелла давно не бывали в этой части города. А ведь когда-то они каждый день ходили по рыночной улице, Марктштрассе, в школу и обратно. И покупали продукты на крытом рынке, а не в магазине рядом с Академией. По брусчатке ездили автомобили, шумя колёсами. Навстречу Изабелле и Эрнсту промаршировала колонна солдат, за которыми медленно плёлся броневик с пулемётом на крыше и красно-жёлтым флагом Последней Надежды на дверях. Ещё один патруль, защищающий город от демонов. У фонаря, не обращая внимания на солдат, мирно тёрлась рыжая кошка. Марктштрассе выглядела так, словно совсем не изменилась за три года. Даже флаг города на стене красного дома висел, похоже, со времён д’Обстера. Эрнст и Изабелла почувствовали прилив тоски по своему прошлому, но в то же время они оба понимали, что теперь всё стало иначе.

Ту дорогу, по которой они выходили с Марктштрассе к своему дому, перекрыли для ремонта брусчатки. Поэтому Брату и Сестре пришлось пройти дальше на юг, к Парламенту, и свернуть от него в сторону. Здание правительства Последней Надежды располагалось в самой южной точке города. Дальше был только обрыв, за которым поднимались Пентадийские горы и руины старой Столицы, а у горизонта синело Срединное море. Неоклассическая громадина Парламента выглядела так же, как и три года назад, когда городом правила другая власть. На башне с зелёной крышей ходили часы, а на шпиле над ними реял красно-жёлтый флаг.

На площади перед Парламентом постоянно бурлила жизнь. В разные стороны ходили люди и ездили автомобили. Верхом на коне с цоканьем проскакал полицейский в чёрной форме. Между неповоротливыми легковыми и грузовыми авто суетливо проезжали велосипеды и мопеды. В центре площади журчал небольшой фонтан. Раньше на его месте находилась статуя рыцаря Тангейзера Вихту. Она обрушилась под огнём Стирателей, когда близнецы вызволяли доктора Грабовски из тюрьмы д’Обстера.

Сестра и Брат влились в толпу и прошли вдоль стены Парламента. На окнах на первом этаже по-прежнему стояли решётки. Раньше за ними была тюрьма для магов и злостных противников власти мэра д’Обстера, а теперь её переоборудовали в музей репрессий над волшебниками. В нём рассказывали душещипательные и душераздирающие истории. Многие из них изрядно приукрасили для широкой публики, на что злорадно указывали нынешние магоненавистники и оппозиционеры новой власти. Но близнецы не отрицали ужас реальных гонений на магов, даже несмотря на все официозные преувеличения. Брат и Сестра слышали от Невидимых много жутких и при этом правдивых рассказов. Одной из пострадавших от всенародной нелюбви к магам, всего каких-то три года назад подогреваемой городскими властями, была их подруга Нелли. Родители пытались вылечить её от волшебного дара в психиатрической больнице и даже вызвали на дом экзорциста в уверенности, будто в неё вселился демон.

«Вот это да!» – мысленно вырвалось у Эрнста.

Брат и Сестра неожиданно увидели на площади Арабеллу и доктора Грабовски. Левски снова надела голубое платье и широкополую шляпу с пером. Она кружилась у фонтана с лысым доктором, взяв его за руку. Грабовски держал её жёлтый зонт.

«Фу!» – недовольно хмыкнула Изабелла.

«А они забавные», – ответил ей Эрнст.

Врач пылко поцеловал Арабеллу в губы. За всем этим невозмутимо наблюдали охранники у входа в Парламент.

– Инес, ты самая прекрасная женщина из всех, кого я встречал, – промурлыкал Грабовски, словно довольный сытый кот.

– А ты мой доктор-герой, – Арабелла чуть ли не обвилась вокруг него.

«Как мило – я прям растаю», – прокомментировала Изабелла, проходя мимо фонтана. Арабелла и Грабовски, похоже, не заметили её и Эрнста.

Брат и Сестра не понимали, что люди находят в романтических отношениях. Они видели в этом набор условностей и непонятных ритуалов вроде плясок с бубном у хомячьих шаманов. Хотя и в плясках, похоже, было больше смысла – о силе шаманов складывали легенды. Эрнст и Изабелла не могли понять, как люди, решившие связать друг с другом свои жизни, ставили отыгрыш роли и стремление поймать партнёра в свои сети выше доверия и искренности. Поэтому дружбу и братско-сестринскую привязанность они ценили гораздо сильнее.

– Кинем монетку на счастье? – спросила Арабелла.

– Сейчас… – Грабовски достал из кошелька блестящую монету ценой в пять пфеннигов.

Арабелла взяла её и прицелилась в фонтан. Доктор поднял над головой Левски зонт, защищая возлюбленную от лучей солнца. Колдунья подбросила монету в воздух, и та улетела в воду фонтана, где легла на дно рядом с множеством таких же.

– Чудесно! – воскликнул доктор.

Они подняли руки и радостно рассмеялись. В это время за фонтаном прошёл Рихард. Маг сделал вид, что не знал ни Арабеллу, ни Брата и Сестру. Пусть многие Невидимые стали «видимыми» и рассказали остальным людям о своём магическом даре, они до сих пор не афишировали своих связей с другими членами тайного общества, которые предпочитали остаться в тени.

«Пойдём уже – к чему нам это светопреставление?» – подумала Изабелла.

«Ну да», – пожал плечами Эрнст.

Они покинули площадь, оставив за спиной Арабеллу и Грабовски, которые ещё сильнее задушили друг друга в объятиях.

Брат и Сестра, обсуждая по Полю свежеиспечённую парочку, очутились на до боли знакомой улице. Вдоль обрыва тянулся целый ряд двухэтажных частных домиков. Один из самых больших принадлежал Грабовски – громада из красного кирпича и серого камня, где доктор долгое время жил один со своей собакой по кличке Аморал. Сквозь его решётчатые окна на втором этаже на улицу смотрел череп – напоминание о нелюдимом нраве и эксцентричности домовладельца. А рядом с домом Грабовски стоял более скромный, но и более уютный домик со стенами песчаного цвета. Эркер на его первом этаже плавно переходил в башенку, увенчанную зелёной остроконечной крышей.

«Родной дом», – задумалась Изабелла, приближаясь к нему.

Сестра и Брат вынырнули из потока людей на улице и направились к белой входной двери. Они видели, как за большими окнами первого этажа на них смотрели отец и мать.

– О, дети пришли! – на пороге их радушно встретила мама.

Она была женщиной среднего возраста с мягким, милым лицом и длинными волосами, собранными в хвост.

– Кто это тут у нас? – воскликнул папа, невысокий толстый мужчина с бородой. Он недавно вернулся с работы и ещё не снял тёмно-синий полосатый костюм, – Это же Антуан!

В комнате на первом этаже, которая играла роль и столовой, и гостиной, родители обняли своих детей: папа – Эрнста, а мама – Изабеллу.

– Как вы там живёте в общаге? – спросила мама, – ещё не совсем одичали?

– Ну, хвосты и уши ещё не выросли, как видишь, – нахмурился Брат.

– А про демона и пожар вы слышали? – забеспокоилась мама.

– Да, но нас в это время в Академии не было, – Изабелла умолчала даже о том, что они вытащили Алекса.

– Не скромничай, – улыбнулся папа, – все газеты пишут о том, как вы спасли студента.

– И теперь мы с ним подружились, – ответил Эрнст.

– Неужели у кого-то из вас есть друзья в Академии? – довольно произнёс папа, – Это надо отпраздновать!

– Эх… – добродушно улыбнулась мама, – переоденьтесь наверху и приходите ужинать. Вы, наверное, соскучились по домашней пище? Хотя и в общаге ты, Элеонор, могла бы что-нибудь приготовить вкусненькое.

– А я не могу? – недовольно спросил Брат.

Они с Сестрой обедали в столовой, а ужин варили себе сами, вместе.

– И ты, Антуан, можешь, – снисходительно ответила мама, – недаром все лучшие повара – мужчины.

«Они неисправимы», – подумал Эрнст, тяжело вздыхая.

«Всё только начинается, я уверена», – мысленно сказала Изабелла.

– Как же вы устали, – мама окинула детей взглядом.

– Да, нас пары замучили, – ответила Сестра.

– Сейчас поедите и отдохнёте, – сказал папа.

Близнецы поднялись на второй этаж, в свою старую комнату. Там они сменили студенческую форму Академии святого Леонардо на более удобную домашнюю одежду и вернулись вниз. В большой комнате, которая служила и кухней, и гостиной, мама накрыла на стол, положив всем членам семьи картофельное пюре в тарелки. Также она принесла свежие овощи и хлеб и налила сок в кружки.

– Как дела в Академии? – спросил папа.

Он сидел во главе стола, у большого окна с синими занавесками.

– Неплохо, учимся, – спокойно ответила Изабелла.

– Высшая математика достала, – добавил Эрнст, взяв морковку.

– О, она целым поколениям студентов жизнь портила, – усмехнулся папа, – мама ваша вон подтвердит.

Родители Эрнста и Изабеллы тоже учились в Академии святого Леонардо в своей молодости и потому хорошо понимали прелести и трудности студенческой жизни.

– Да, у нас был прескверный преподаватель, – мама предалась воспоминаниям, – зачёты ставил чисто по настроению. Хорошо, что я встретила Хорхе, и он помог мне выучить вышмат.

Она с улыбкой посмотрела на папу, и его лицо засияло от радости.

– Антуан, а девушки в Академии есть? – с задором спросил он сына.

– Да, есть, – кивнул Эрнст, поедая картошку, – на курсе шестьдесят процентов парней и сорок – девушек.

Его раздражал подобный вопрос. Обустраивать «личную жизнь» он не особо хотел, как и Изабелла. Тем более по тем правилам, которые их родителям казались естественными и самими собой разумеющимися.

– Это ты мне уже говорил, – широко улыбнулся отец, – а они хоть красивые?

«Как будто само собой разумеется, будто это самое главное», – про себя проворчал Эрнст.

– Что нахмурился, девушки тебя не любят? – пытался растормошить его папа.

Сын не ответил.

– Ну да – чтобы любили, нужно хотя бы не ходить вместе с сестрой, – полушутливо-полусерьёзно говорил отец, – странные близнецы, которые общаются только друг с другом, никогда никого особо не привлекали.

– И подстригись – уже прошёл возраст, когда можно выглядеть как романтический герой, а теперь тебе пора стать деловым молодым человеком, – добавила мама.

«Как же надоели эти «надо» и «пора», – думал Эрнст, – «неужели сложно жить без всего этого?»

– Хорошо жить в общежитии – никто не беспокоит и не учит жить… – протянул он.

– А деньги вы всё равно у нас просите, – подметила мама.

– Мы думали о том, чтобы подрабатывать, – сказала Изабелла.

– А почему пока не решились? – спросила мама.

– Учёба даётся тяжело, и времени нет на работу, – почти честно ответил Эрнст.

«Почти» – потому что немало времени отнимала борьба с демонами, о которой никто не должен был знать.

– Правильно, учитесь пока тогда, – добродушно произнёс папа, – ваша цель сейчас – набраться знаний, а поработать вы всегда успеете.

Некоторое время семья Пересов поела тихо, пока мама не начала разговор:

– Прочитала в газете очередную новость. Наш, прости Господи, мэр снова заговорил о магах и готовит новый закон, чтобы дать им ещё больше прав.

«Ну вот, «какие маги плохие»…» – мысленно возмутилась Изабелла, – «излюбленная тема…»

– Вообще-то, он производит на меня впечатление куклы, которая говорит всё, что велят ей кукловоды, – продолжила мама.

Близнецы знали, что это было правдой – мэром управляли Арабелла и общество Невидимых. Но они действовали не по указке демонов, как думали многие теоретики заговора, а с намерениями сделать Последнюю Надежду лучше.

– И кто управляет этой куклой? – притворно поинтересовалась Изабелла.

– Разве сложно догадаться? – мама явно подразумевала демонов.

– Учёные доказали, что магия не имеет ничего общего с демонами – кроме, конечно, тёмной магии демонопоклонников, – разъяснил Эрнст, – источник волшебства – внутренние силы самого мага.

– Эти «учёные» сейчас могут любую чушь сказать, если им заплатят, – в голосе папы послышалась злость.

– А что тогда не чушь? – парировала Изабелла.

– То, что сейчас кто-то целенаправленно внушает людям, будто магов среди них больше, чем на самом деле, – с убеждённостью произнесла мама, – магия – это болезнь. Настоящие маги – больные и глубоко несчастные люди, и их очень мало.

«Я больная?» – внутри Изабеллы всё вскипело, – «и ты, Эрнст? И Арабелла? Рихард? Мундт?»

«А даже если так, то разве эта «болезнь» мешает нам?» – про себя продолжил Эрнст, – «фиолетовая сила и Поле – такая же часть нас, как и учёба в Академии».

И про количество магов тоже можно было многое сказать. Волшебницы и волшебники уровня Молнии, Рихарда и Мундта встречались действительно очень редко – не говоря уж о гениальных дарованиях вроде Арабеллы. Однако магов, обладающих неявным даром, как Нелли и Зоркий Глаз, было куда больше, чем они сами себе это представляли. Многие воспринимали своё ясновидение как развитую интуицию, а эмпатию – как умение угадывать настроение других. Хотя, конечно, находились и люди, которые мнили себя магами из-за пары случайных совпадений или просто так, но магическое сообщество умело отличать таких самозванцев от тех, кто на самом деле обладал даром. И, увы, все эти факты остались лишь в мыслях Брата и Сестры, иначе последовало бы много вопросов.

– А мне мои ученики постоянно говорят: «Мне не нужно учить ноты – я же маг, у меня есть сила и права!» – продолжала мама.

– Так можно приплести что угодно – от национальности и религии до гороскопа, – возразил Эрнст, – Магия тут ни при чём.

– Но сейчас всем нам навязывают почему-то магию, – не унималась его мать.

– Ленивые ученики – не худшее из зол, – сказал сын, – уж лучше так, чем когда человека избивают на улице, просто узнав, что он маг. Ведь далеко не каждый из них может дать сдачи огненным шаром или молнией. Или когда человек пытается разобраться в себе и слышит о своём даре только помои, а любая хотя бы нейтральная информация запрещена добстеровским Законом о запретных легендах. Многие впадали в депрессию от чувства собственной неправильности. И, бывало, что в таких ситуациях люди – молодые! – добровольно лишались жизни.

– Откуда ты всё это знаешь, Антуан? – встревожилась мама, – начитался статей магтивистов вроде Ясперса? Этого клоуна, который в своём зелёном костюме похож на попугая?

«У меня друзья – маги, чёрт побери!» – мысленно гневался Эрнст, – «и сам я со своей Сестрой… Мы тоже чувствовали бессилие, но нам хватило воли, чтобы выжить, остаться собой и ещё тут перед вами словесную кадриль плясать!»

– Да, их, – солгал он, лично знакомый и с Рихардом, и с другими магтивистами, которые нередко захаживали в дом двадцать восемь, и уважал их.

– Мне жаль современную молодёжь, – философски произнесла мать, – промывают вам мозги всякой свободой и правами, и вы на это ведётесь.

– А если бы этим дуракам и дурочкам мозги не пудрили мозги магической темой, они бы не психовали и не вешались, а перестали бы страдать ерундой и занялись делом, – тон отца был резким.

– Папа, как ты можешь так говорить? – вскочила дочь, – они люди, а не…

– Изабелла, – прервала её мама.

Сестра снова села.

– Ты вся на эмоциях, – спокойно сказал папа, – женщины…

Изабелла чуть ли не создала фиолетовый заряд – и так папа сказал глупость, но и как будто специально последней ремаркой ударил её в живот. Для неё и Эрнста быть женщиной или мужчиной означало биологический факт, а не выглядеть и вести себя определённым образом. Они никогда не гордились тем, что родились девочкой и мальчиком соответственно, и считали подобную гордость нелепой, как и все заявления, что все представители одного пола одинаковы.

– Я… – Изабелла постаралась звучать как можно спокойнее, – я просто по себе знаю, каково это – быть не такой, как остальные, изгоем. Когда все против тебя отвернулись просто потому, что ты – это ты. Поэтому не могу пройти мимо магов и им не посочувствовать.

– Но всё это прошло в школе, – ответила мама, отпив сок, – а сейчас вы с Антуаном вступаете во взрослую жизнь, вы молодые, здоровые люди, и у вас есть множество возможностей. И лучше их тратить на что-то полезное, чем на защиту всяких мутных типов.

– Жаклин, разговоры о магах нужны власти, чтобы отвести внимание народа от насущных проблем, – сказал папа, – налоги повышаются, образование рушится, демоны спокойно тут бродят – а важнее всего маги. Этим либералам только дай развалить наш город – что Ульчини, что этому новому деятелю в котелке. Я даже его имя не припомню.

– А при расчудесном консервативном д’Обстере разве было иначе? – Эрнст уже с трудом владел собой, – тогда о магах говорили чуть ли не на каждом углу, причём поливали их всякой грязью. А взяток и разбитых дорог при нём было куда больше.

– Д’Обстер не был расчудесным, и мы это понимали, – покачал головой папа, отломив себе хлеба, – он такой же гад, как и все политики – во власть другие не идут. Но хотя бы ему хватило ума правильно вести себя с врагами нашего города.

«Это вы ещё не знаете, что мы приложили руку к его свержению», – гневно подумал Эрнст.

«И Вельзевул оставил от него лишь костюм прямо перед вашими окнами!» – добавила Изабелла, – «такова цена служения демонам!»

«Я часто жалею, что Арабелла стёрла вам память», – мысленно сказал Брат, – «но я знаю, какую бомбу сейчас подкинуть…»

– И при всём этом он был агентом демонов, – ровно произнёс он вслух.

– Антуан, ты веришь в эти враки новой власти? – пылко продолжил отец, – сомневаюсь, что всё прямо так и было – мол, мэры ещё со времён Айзенманна служили демонам, а узнали мы об этом только сейчас.

– Папа, все данные обнародованы, – уверял сын, – в документах приводятся убедительные доказательства, что власть в городе почти век принадлежала Вельзевулу…

От упоминания имени архидемона мама охнула.

«Жаль, нельзя просто сказать: «Мы дрались с Вельзевулом и победили его», – про себя негодовала Изабелла.

– Видал я их «убедительные» доказательства, – махнул рукой папа, – думаете, они борцы за свободу, равенство и хорошую жизнь? А вот нет. Просто элита между собой поцапалась, и те, кто сейчас у власти, фабрикуют компроматы на неугодных им мэров.

– Я и не думаю, что новая элита заслуживает доверия, – ответил Эрнст, – обычные политиканы.

– О, дело говоришь, – подтвердил папа, – они даже не провели люстрацию, и кое-кто из старой команды спокойно сидит на прежних местах.

– Верно, но они хотя бы не страдают манией величия и не мнят себя божьими избранниками. И движутся в правильном направлении.

– Да? В правильном? – папа выпучил глаза за очками, – меньше порядка и больше анархии – это ты по молодости считаешь правильным?

– Меньше казармы и больше свободы – личной и экономической, – поправил его Эрнст, – что, лучше порядок, когда каждый просто боится голову высунуть наружу? И ещё теперь все хотя бы стараются относиться друг к другу по-человечески, а не как к мясу для фантазий очередного мэра о величии города и его злобных врагах. И многим легче стало жить – тем же магам…

– Чем вам так дались эти маги и их права? – удивлённым тоном произнёс папа, – хотите спасать сирых и убогих?

– Из человеколюбия… – стиснул зубы Эрнст, уже выдыхаясь в споре. Он пожалел, что снова упомянул магов.

«И ваши собственные дети – одни из них», – про себя добавил он.

– Если бы вы действительно любили людей, то встали бы на сторону нормальных, – сказал папа.

– Потише, потише, – прервала дискуссию мама, – вам, мужчинам, всегда хочется поговорить о политике.

«Опять эти ваши обобщения…» – Эрнста, как и его Сестру, тошнило от подобных фраз.

– Поговорим лучше… о котиках, – предложил он.

– Ох, ты всегда любил кошек, – вздохнул папа.

После ужина мама позвала Изабеллу наверх, поговорить «как девочка с девочкой».

«Мама, мне отключиться от Поля?» – мысленно спросил Эрнст. В это время он спрятался в кладовой под лестницей, делая вид, что изучает родительские запасы.

«Хе-хе», – про себя рассмеялась Изабелла.

Она вошла вслед за мамой в их с Эрнстом старую детскую. Там, как и раньше, стояла двухъярусная кровать – папа не стал разбирать её. Но давние рисунки Брата и Сестры исчезли со стены рядом с ней и перекочевали в общежитие.

– Садись, – мама кивнула на стул.

Изабелла села у кровати, слегка ссутулившись. Она догадывалась, что последует дальше, и пока что изучала узоры на красном платье мамы, которая решила постоять.

– Элеонор, – мягко начала мама, – сейчас ты уже взрослая девушка, студентка Академии. И тебе самое время подумать о личной жизни.

– Мама, опять… – раздражённо вздохнула Изабелла, – а не рановато ли?

– Тебе только восемнадцать лет, поэтому это не так срочно, – так же спокойно продолжила мать, – но я вышла замуж за вашего папу, когда была на четыре года старше тебя нынешней. А когда родила вас, то на пять. Так что тебе задуматься пора уже сейчас.

– Но я не обязана так рано выходить замуж, – возразила дочь.

«И обязана ли вообще?» – это она решила оставить при себе.

– Это лучше сделать, пока ты ещё молодая, – сказала мама, – будет меньше проблем со здоровьем и больше сил, чтобы вырастить ребёнка. Всё-таки женскую биологию никто не отменял.

«Как и отстойную медицину в нашем городе», – про себя добавила Изабелла.

– И к тому же мы живём в суровом мире, а с братом вы рано или поздно разделитесь, так что тебе нужен человек, рядом с которым ты не пропадёшь и не будешь одинока, – закончила мама.

– А если я не хочу? – спросила Изабелла.

Её воображение нарисовало такую картину, по сравнению с которой даже Ад с Аидом и демонами не казался таким страшным. Вот она стоит, одетая в безвкусное белое платье, рядом с женихом в сером неприметном костюме. С не имеющим собственного мнения и не уважающим её, но прагматичным, хозяйственным и уважаемым в обществе. И этому человеку, возможно, неплохому, но совершенно не устраивающему Изабеллу, и его с ним общему потомству ей придётся посвятить себя. И постоянно отчитываться о своих жизненных решениях своим родителям и его родителям. А вокруг молодожёнов собралась, подобно четвероногим зомби-паукам из другого мира, куча пьяных родственников, для которых эта свадьба, собственно, и затевалась. И в роли пастора – безупречно прилизанный Кристофор, не вынимающий изо рта трубку. Всё вокруг давило на Изабеллу и душило её со всех сторон, окружая тюремными решётками и вбивая последний гвоздь в крышку гроба, из-под которого ещё были слышны стоны её души…