Текст книги "Убить футболиста"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

– А что значит – хорошо себя вести?

– В носу не ковырять, ногти не грызть и язык не показывать. Сможешь?

– Я серьезно. Мне из-за этого пидора под статью идти не хочется.

– Ежу понятно. Что конкретно про Матвея сказать можешь?

– Честно говоря, немного. Матвеев Андрей, двадцать два года. Два года назад служил в Чечне фельдшером. Там и подсел на наркоту. Начинал с травки, потом перешел на промадол – и понеслось. На героин сел уже здесь, в Москве. А это, сами понимаете, удовольствие дорогое.

– Где же он бабки берет?

– Он на Черемушкинском рынке на какого-то азербайджанца пашет, зелень продает справа от входа. Ну и наркотой приторговывает. Короче, полный набор дружбы с Сан Санычем.

Что такое «дружить с Сан Санычем», Громов знал – увлекаться сексом, алкоголем, наркотиками, поэтому эту реплику Витюши оставил без внимания.

– Как выглядит твой кореш?

– Роста среднего, белобрысый.

– Во что одевается?

– Да он всегда в одном и том же ходит – кожаная куртка и джинсы «Левайс».

– Где он живет, знаешь?

– Рядом с рынком. Но точного адреса я не знаю. Он меня в гости не звал, а если бы и позвал, я бы не пошел.

– А как ты с ним познакомился?

– Кореш один свел на дне рождения. Год назад это было. Он тогда вполне нормальным парнем был. А как на геру подсел, так с цепи и сорвался.

– Не дрейфь, Витюша. Даст Бог, с твоей помощью мы его опять на эту цепь посадим. – Громов поднялся с табуретки, тем самым показывая, что их встреча окончилась. – Да, совсем забыл. Пару дней никуда не уезжай, сиди дома. Ты можешь понадобиться Ферштейн?

Катышев кивнул головой и ответил тоже по-немецки:

– Яволь.

В ПЕРЕСТРЕЛКЕ

Встреча с Хомой не принесла Кадилину желанного успокоения – парень сообщил, что фирмачи с подписанием договора тянут, поэтому новых вакансий для охранников пока нет. Невеселыми были и новости о паспорте – старший брат Хомы, который собирался пробить это дело, уехал в срочную командировку на пять дней. Короче, Кадилину было вновь предложено подождать недельку-другую. Ничего иного ему, естественно, не оставалось.

Пообщавшись с футболистом минут десять, Хома сослался на занятость по службе и стал прощаться. Но прежде чем уйти в офис, он достал из кармана форменной куртки деньги и со словами «Всегда пригодится» сунул их Кадилину. Все произошло столь быстро и неожиданно, что тот даже не успел среагировать на этот благородный жест и хотя бы поблагодарить парня. «Ладно, разбогатею – верну», – мысленно успокоил себя Кадилин и, спрятав деньги, направился к метро.

Почти весь обратный путь он провел в мыслях о девушке, с которой судьба свела его прошлой ночью. Это было удивительно, потому что вот уже много лег, с тех пор как он развелся со своей женой, ни одна женщина не занимала в мыслях Кадилина столько места, как эта проститутка.

После развода со Светланой у него было множество случайных связей с вполне добропорядочными женщинами, многие из которых не прочь были связать с ним свою судьбу. Однако ни одной из них так и не удалось добиться этого в силу того, что самому Кадилину они были безразличны. Его знакомые были хороши как любовницы, но ни одна из них не смогла зажечь в сердце футболиста ту самую искру, ради которой два человека соединяют свои судьбы.

И вдруг вчера на тесной кухоньке в малогабаритной квартирке, сидя напротив женщины, с которой он был знаком всего лишь пару часов, Кадилин внезапно поймал себя на мысли, что влюбился. Он не мог спутать это чувство ни с каким другим, потому что нечто подобное он уже испытал однажды много лет назад в общаговской комнатушке, когда судьба впервые свела его с девушкой, потом ставшей его женой. И вот теперь это чувство пришло к нему вновь, причем в том возрасте и при таких жизненных обстоятельствах, при которых, казалось бы, ничего подобного с ним произойти уже не могло.

Поезд остановился на очередной станции, и в вагон вошла толпа пассажиров. Один из них, интеллигентного вида парень в очках, сел рядом с Кадилиным. В руках парень держал газету, которую тут же развернул. Чисто автоматически Кадилин скользнул глазами по раскрытой странице, и в следующую секунду его взгляд упал на крупно набранный заголовок: «На Земляном Валу убили известного вора в законе». Далее шел текст, который Кадилин прочитал не отрываясь:

«Вчера утром в столице произошло очередное заказное убийство. Недалеко от улицы Земляной Вал при выходе из подъезда выстрелом из снайперской винтовки был смертельно ранен 57-летний вор в законе Андрей Леонов, известный в криминальных кругах под прозвищем Мудрец. Пуля киллера попала ему в грудь и прошла в нескольких миллиметрах от сердца. Телохранители Леонова, которые не сумели предотвратить покушение, спешно погрузили раненого в машину и доставили его в Институт скорой помощи имени Склифосовского. Однако все усилия врачей оказались напрасными – во время операции Леонов скончался.

Роковой выстрел был произведен с чердака здания, которое стояло напротив. Прибывшие к месту происшествия сотрудники милиции обнаружили на чердаке винтовку иностранного производства с разбитым прикладом. Самого киллера никто не видел. Однако спустя некоторое время недалеко от места преступления, в Яузе, был найден труп молодого человека. Согласно оперативным данным, убитый принадлежал к одной из преступных группировок и, по-видимому, выполнял роль киллера. Судя по всему, именно он расправился с Леоновым, а затем был устранен клинером (чистильщиком) с целью сокрытия следов преступления».

Под этим текстом была помещена фотография извлеченного из реки молодого человека. Кадилину было достаточно одного взгляда на него, чтобы определить: человек, которого он видел на чердаке, и этот утопленник – разные люди. Это открытие настолько потрясло футболиста, что он едва не проехал нужную ему станцию. Выскочив из вагона в самый последний момент, он еще несколько секунд стоял на платформе, осмысливая только что прочитанный в газете текст.

«Вот влип же я, бляха-муха! – со злостью думал Кадилин. – Столько чердаков во всей округе, меня же, блин, занесло именно на этот! Хотя с какого такого хрена я должен волноваться? Я кто – вор в законе, авторитет или мент какой-нибудь? Я – бомж и мое дело маленькое – спрятаться поглубже и не высовываться. На чердаке меня никто не видел, я ничего не знаю. Спрячусь у Дианы и пережду, пока все не уляжется».

С этой мыслью Кадилин ступил на эскалатор и поднялся наверх.

Выйдя из метро, он уже известным ему маршрутом пешком отправился к дому путаны. Погода была прекрасная, и все невеселые мысли, которые минуту назад одолевали его под землей, здесь мгновенно забылись. Кадилин шел неспешным шагом по улице, всей грудью вдыхая свежий воздух и щуря глаза от яркого солнца.

Он преодолел почти половину пути, когда внезапно до его ушей донеслись чьи-то возбужденные голоса, которые мгновенно заставили его сердце учащенно забиться. По характерным репликам и словам он с ходу определил, что голоса принадлежали футбольным болельщикам, неистово переживавшим за дворовых кумиров. Подгоняемый любопытством Кадилин отправился на шум и вскоре оказался возле хоккейной коробки с двух сторон окруженной людьми. Внутри коробки шла азартная игра в футбол между двумя командами, состоявшими из взрослых мужчин. В каждой команде было по пять человек – восемь играли в поле и двое в качестве вратарей стояли в «рамках», причем хоккейных. Заняв удобное место у бортика, Кадилин с интересом стал наблюдать за происходящим.

Игра была в самом разгаре и проходила с переменным успехом. Атаки на обе «рамки» чередовались одна за другой, однако забить гол никому из игроков долгое время не удавалось. И все же минут через пять после стремительной атаки одной из команд мяч влетел в сетку ворот, и ближайшие окрестности тут же содрогнулись от мощного рева болельщиков. Свой голос в этот рев вписал и Кадилин, которому все происходящее было знакомо более, чем кому-либо из присутствующих.

Однако через пару минут после гола игра внезапно остановилась. Один из игроков – коренастый мужик в синем тренировочном костюме, судя по покрою, пошитом еще в советские годы, – получил серьезную травму. Он шел в очередную атаку, и защитник противоположной команды, что называется, сыграл «в кость» – выбросил вперед ногу и ударил атакующего по колену. С диким криком мужик рухнул на землю. На площадке на несколько минут возникла перепалка, которая принесла двоякий результат: травмированного унесли за бортик, а его команда получила возможность пробить пенальти, больше похожий на хоккейный буллит. Игрок пострадавшей команды вышел один на один с вратарем, однако обвести его не сумел и пробил мимо ворот. После этого игра остановилась. Выяснилось, что травма у коренастого достаточно серьезная и продолжать игру он уже не сможет.

– Мужики, кто заменит Ивана? – обратился к болельщикам один из игроков оставшейся в меньшинстве команды.

Болельщики, подавляющая часть которых состояла из пенсионеров и совсем юных пацанов, на этот призыв никак не откликнулись. И тогда подал голос стоявший в стороне от всех Кадилин:

– Можно мне?

Все, кто находился на поле, а также болельщики повернули головы в его сторону и с интересом посмотрели на смельчака. Затем мужик, который бросил клич, подошел к бортику, где стоял Кадилин, и спросил:

– Ты играть-то умеешь?

– Умел когда-то, – уклончиво ответил Кадилин.

– Когда-то не считается. У нас на кону – ящик пива. Мы уже второй день играем. Вчерашний матч вничью сыграли – один-один, поэтому сегодня все решается. А мы один мяч проигрываем и до конца игры минут десять. Так что если сомневаешься, мы за кем-нибудь другим сбегаем.

– Не надо бегать – я попробую, – уже намного увереннее произнес Кадилин.

Мужик еще секунду подумал, после чего махнул рукой – мол, прыгай через бортик. Когда Кадилин ступил на поле, мужик спросил:

– Зовут тебя как?

– Сергей.

– А меня Вадим. С остальными потом познакомишься. Снимай пиджак и давай в игру.

Кадилин стал снимать пиджак и тут внезапно вспомнил про пистолет, торчавший у него за спиной. «Вот влип!» – пронеслось у него в голове, и он несколько мгновений стоял у бортика, раздумывая, что ему делать. Наконец придумал: незаметным движением руки он достал из-под ремня «пушку» и засунул ее в свернутый в комок пиджак. В таком виде он сложил вещи за бортиком.

Несмотря на то что Кадилин заменил нападающего, ему пришлось отойти назад – на место правого защитника. Он понял, что партнеры ему не слишком доверяют, и это было вполне оправданно – его игровых качеств никто из них пока не видел. Однако это «пока» длилось недолго. Свое первое соприкосновение с мячом Кадилин отработал на все сто – грамотно остановив грудью мяч, он сбросил его на ногу и, виртуозно обведя подскочившего к нему соперника, «щечкой» отправил точно на ногу Вадиму. Затем вновь вернулся к своим воротам.

– А ты молоток, – похвалил его вратарь, и эта похвала окончательно раскрепостила Кадилина.

Во время одной из очередных атак соперника он в чистом подкате перехватил мяч и, невзирая на то что рядом стоял игрок его команды, ринулся в атаку сам. Ему наперерез бросился нападающий соперника, но Кадилин хитроумно сыграл в «стенку» с бортиком и легко обыграл противника. Затем под оглушительные крики болельщиков он на полной скорости ворвался на территорию соперника и так же легко обыграл сначала одного, а затем и второго защитника. Последний, кто бросился ему навстречу, был вратарь, однако и его Кадилин оставил в дураках – сделав ложный замах, он заставил его упасть на колени, а сам ловко ушел в сторону и, подцепив мяч стопой, филигранно забросил его в сетку. «Го-о-ол!» – завопили болельщики, и Кадилин тут же попал в объятия своих партнеров.

– Ну ты даешь! – восхищался Вадим. – А трепался, что играть не умеешь. Становись в нападение вместо меня.

В оставшиеся до конца матча пять минут Кадилин провел еще целую серию атак на ворота противника, каждая из которых вызывала восторженный отклик у болельщиков. Однако забить гол ему никак не удавалось: в одной из атак мяч угодил в штангу, в другой – блестяще сыграл вратарь, в третьей – помешала перекладина.

Основное время игры неумолимо приближалось к концу, и рыжий лопоухий паренек, стоявший за бортиком с часами в руках и готовый вот-вот объявить об окончании игры, все чаще стал поглядывать на циферблат. Однако, прежде чем он успел вскинуть руку вверх, произошло неожиданное. Шла очередная атака кадилинской команды на ворота противника. Мяч был у Вадима, который без всякой обработки послал его Кадилину. Тот остановил его грудью, скинул на ногу и, подбросив вверх, сделал «ножницы» – в падении, стоя спиной к воротам противника, через собственную голову послал мяч в ворота. Не ожидавший этого удара вратарь соперников не успел вовремя среагировать, и мяч, пролетев мимо него, влетел в «девятку».

То, что началось затем на площадке, напомнило Кадилину самые счастливые минуты его футбольной карьеры. Игроки его команды, а также толпа болельщиков, которые сразу после финального свистка, перепрыгнув через бортик, рванули на поле, подхватили его на руки и стали дружно качать. Затем его поставили на ноги и один из качавших, седой старик в пиджаке с орденскими планками, внезапно спросил:

– Слушай, парень, мы с тобой нигде не встречались? Уж больно лицо мне твое знакомо.

– Вряд ли, – пожал плечами Кадилин. – Я человек маленький.

– Какой ты маленький, мы только что на площадке видели, – не унимался старик. – Меня не проведешь, я ведь болельщик с большим стажем. Ты случайно в футбол нигде не играл?

Кадилин секунду раздумывал, стоит ли раскрывать свое инкогнито, но видя, с каким восхищением смотрят на него стоящие рядом юные пацаны, не сдержался:

– Играл когда-то.

– В какой команде?

– В «Спартаке». Помните такого игрока – Сергея Кадилина?

Едва он произнес свое имя, как все, кто стоял с ним рядом, мгновенно замолчали. Имя легендарного футболиста, которое всего лишь десятилетие назад приводило в неописуемый восторг многомиллионную армию болельщиков, знал каждый из стоявших здесь. Однако никто из них не ожидал увидеть знаменитость в таком виде, да еще у себя во дворе. Но это оцепенение длилось недолго. Прервал его все тот же старик с орденскими планками:

– Не берусь судить о твоей бороде, Сережа, но ноги у тебя по-прежнему золотые.

– А знаете почему? – встрял в разговор Вадим. – Потому что талант не пропьешь! Верно?

– Верно, – согласился Кадилин. – Будь по-другому, я бы играл на молоко, а не на пиво.

Присутствующие встретили эти слова дружным смехом.

В самом начале четвертого Громов приехал в ОВД, который раскручивал дело об убийстве коммерсанта Раковского. Поднявшись на второй этаж, он направился к кабинету оперативника Юрия Шлыкова. Однако на самом пороге столкнулся с молодой женщиной, которая выходила из кабинета с лицом, опухшим от слез. Уступив ей дорогу, Громов проводил ее взглядом до угла, после чего вошел в кабинет. Шлыков сидел на своем привычном месте – за столом у окна – и нервно курил сигарету.

– Ты чего женщин обижаешь? – спросил у него Громов, протягивая руку для приветствия.

– Они сами кого хочешь обидеть могут, – ответил Шлыков. – Взяли моду вешать на себя золото-бриллианты, хотя знают, в какое время, блин, живем. Вот и эта – вырядилась. Ладно бы одно золотое колечко на пальчик натянула, так нет – целых три кольца напялила, серьги дорогие, часики с бриллиантиком, да еще медальон неписаной красоты на шею намотала. Вот и ввела кого-то в искушение. Ее в переулке кто-то по затылку шарахнул и все ее брюлики поснимал. Хорошо еще, что не трахнули. Видел, какая у нее задница? И ведь ни одной зацепки. Сама она в отключке была, и свидетели отсутствуют. Кого тут искать?

– И что же, ты ее так не солоно хлебавши и отправил?

– Да нет, конечно, заявление принял. Хотя представляю, как шеф взъерепенится. У него же тактика какая: хороший опер должен заявителя уболтать и вежливо отправить восвояси. Вот и я поначалу эту дамочку хотел завернуть, а потом почему-то жалко стало.

– Не гони пургу, Юра. С каких это пор ты жалостливым стал? – усмехнулся Громов. – Наверняка зацепка какая-нибудь появилась?

– Угадал. Есть подозрение на одного местного наркомана. Он как раз недалеко от того места, где на дамочку напали, живет. Наверняка либо он сам, либо дружки его на золотишко позарились.

Шлыков наконец докурил свою сигарету и, отправив ее метким щелчком пальца в стоявшую на соседнем столе банку из-под кофе, которая служила пепельницей, спросил:

– А ты чего приперся? Неймется из-за убиенного Раковского? Так это зря – парень сам выбрал себе такую планиду. Как говорится: за что боролся, на то и напоролся.

– Вредную теорию проповедуешь, Шлыков, – ответил Громов. – Убивец – он и есть убивец, кого бы ни убил. Потому как кровушка людская – она пьянит. Сегодня он коммерсанта грохнул, ему это с рук сошло, так он завтра и бабульку с ребенком не пожалеет. Это, брат, диалектика.

– Херектика, – огрызнулся на рассуждения Громова хозяин кабинета. – У меня это дело вот где уже сидит. – И Шлыков резанул себя ладонью по горлу. – Ведь ясно как божий день, что никакая коммерция здесь ни при чем, и Раковского его же баба заказала. Как говорится, ничто не ново под луной. Вон, я на днях газету купил, а там статья про итальянского модельера Гуччи. Его в марте девяносто пятого киллер у дверей офиса подстерег и классически замочил – три «маслины» в грудь и контролька в набалдашник. Так знаешь, кто киллера этого отрядил?

– Кто – Папа Римский? – спросил Громов, который в силу разных причин газету с упомянутой статьей не читал, а Сашка, который был обязан его с нею ознакомить, почему-то этого не сделал.

– Какой, к черту, Папа! Бывшая супруга модельера с красивым именем Патриция. Она, когда с ним развелась, добилась, чтобы он ежегодно отстегивал ей почти девятьсот тысяч долларов. Но бабы – народ жадный. Вскоре этих денег ей стало не хватать, и она решила захапать все состояние бывшего супруга. А это – сто двадцать лимонов! Через одного гостиничного халдея она вышла на человека, который вызвался за двести штук «бачков» замочить ее бывшего благоверного. Вот и вся история. А рассказал я ее тебе потому, что она почти как две капли воды похожа на нашу – с Раковским. Потому как и здесь главный мотив преступления – офигенные бабки. Только в нашем случае не такие большие, как у Гуччи, но и не маленькие для матушки-России. А вообще эта сучка – Людка Раковская – баба не промах. Упорно настаивает на том, что ее мужу какие-то неизвестные личности угрожали. А сама, по словам соседей, в последнее время только и делала, что с ним ругалась. Судя по всему, он догадался о ее шашнях с этим парнем и хотел развестись. А для нее это значит – прощай, красивая жизнь. Вот его и приговорили. Людка натравила на супруга своего придурошного любовника, а сама вроде бы осталась в стороне. Парень настолько в нее втюрился, что расколоть его на «чистуху» против Людки весьма затруднительно. Я с ним разговаривал – бурчит, сучок, под нос: «Не знаю, не видел». Даже если его к стенке удастся прижать, Людку он никогда не сдаст.

– Ты сначала прижми, – усмехнулся Громов.

– В том-то и дело, что не так это просто. Хорошо бы запереть его, как положено, на трое суток да хорошенько здесь обработать. Наверняка бы сломался. Но нельзя. У этой Людки родной брат в Министерстве юстиции работает. Враз шум поднимут.

– Значит, надо учиться работать без мордобоя. Трудно, конечно, но что поделаешь?

– Ты что, лечить меня приехал? – недоуменно спросил у гостя Шлыков. – Мало того, что следак из прокуратуры лечит, теперь и ты туда же?

– Очень надо. К тому же тебя все равно не вылечишь. Ты мне лучше расскажи, кого вы в круг подозреваемых по делу Раковского включили. Кроме его благоверной и ее малолетнего паренька.

Видимо чувствуя, что разговор намечается серьезный и у его гостя есть какие-то важные новости по этому делу, Шлыков настроился на деловую волну и даже закурил очередную сигарету.

– Подозреваемых мало. Со стороны бабы вообще никого. А вот у парня этого, любовника ее Андрея, есть пара дружков с сомнительными связями. Один, некто Емельянов Егор, имеет несколько приводов в милицию, нигде не учится. Папаша у него коммерсант, вот и содержит сына-оболтуса. Другой дружок – Очкасов Леонид. Этот тип посерьезней. Служил в армии – в десантуре, затем устроился охранником в одну фирму, но его оттуда выгнали за пьянство. Сейчас работает в рекламном агентстве курьером.

– А кто из этих двоих теснее всего общается с Андреем?

– Очкасов. Кстати, именно благодаря ему Андрей устроился водителем к Раковскому. У Очкасова с покойным одно время сильная дружба была. Но затем что-то у них расстроилось.

– Понятно: там, где большие деньги, дружбы не бывает, – мрачно резюмировал Громов. – У тебя все?

– Вроде все. Хотя нет: ни один из этих двоих не подходит под описание того молодца, который за час до убийства крутился в подъезде Раковского, и у обоих железное алиби на момент покушения.

– Все правильно – там же крутился совсем другой человек.

– Кто? – вскинул вверх брови Шлыков. – Громов, не тяни, я же вижу, что ты что-то знаешь. Неужели пальчики на стволе заговорили?

– Малость не угадал. Клеймо на стволе привело меня к человеку, который этот ствол два месяца назад привез из Псковской области. А незадолго до убийства Раковского ствол у него свистнули. И сделал это некто Андрей Матвеев, по призванию – наркоша. Кстати, у него светлые волосы, он носит джинсы и кожаную куртку. Тебе это имя что-то говорит?

– Нет, не знаю такого. Хотя какая разница. Надо немедленно брать его в оборот. Где у него хаза?

– Рядом с Черемушкинским рынком, на котором он работает.

– Тю, так отсюда до этого рынка езды минут двадцать. Ты на колесах? Тогда сейчас и едем. Я только шефа пойду предупрежу. – И Шлыков, вскочив со стула, выбежал из кабинета.

Оставшись один, Громов решил утолить давно мучившую его жажду и потянулся к стоявшим на подоконнике графину с водой и стакану. И хотя последний являл собой не самый стерильный предмет в этом зачуханном кабинете, однако другой посуды Громов не нашел и, превозмогая брезгливость, воспользовался тем, что было. Налив почти полный стакан, Громов поднес его ко рту и уже собирался опорожнить, как рука сама внезапно замерла на половине пути. Из стакана несло натуральной водкой, спутать которую нельзя было ни с чем. Оценив по достоинству смекалку местных оперов, которые таким образом скрывали свои алкогольные пристрастия от посторонних лиц, Громов вернул графин вместе со стаканом на прежнее место.

Так и не утолив жажду, он подвинул к себе стоявший на столе телефон и набрал номер своего служебного телефона. Он решил проверить, управился ли за эти часы со своим заданием Дробыш. Как ни странно, но трубку на другом конце провода поднял именно он.

– Ты уже на месте? – не скрывая своего удивления, спросил Громов. – Ловко. Все успел сделать?

– Ты это о чем? О бабе? – вопросом на вопрос ответил Дробыш.

– Нужна мне твоя баба! Меня жмурик интересует.

– А что с ним сделается? Лежит себе, ждет, когда его формалином накачают. Привет тебе шлет.

– Ладно, некрофил, кончай паясничать. Пальчики «откатал»?

– Естественно. Вот сижу – дактилокарту оформляю. Завтра с утра начну пробивать.

– Какое там завтра? Надо сегодня! – возмутился Громов.

– Да ты что, в своем уме? Посмотри на часы – рабочий день уже заканчивается, а мне в Черемушки пилить? – попытался возразить Дробыш. Он говорил о Главном информационном центре МВД в Новых Черемушках.

– Во-первых, до конца рабочего дня больше трех часов, а во-вторых подожди с ГИЦем, съезди сначала на Белинку и пробей эти пальчики по нашей картотеке.

– К чему такая спешка? Все равно сегодня получить ответ не удастся, – продолжал сопротивляться Дробыш.

– С твоими темпами нам и через неделю это не удастся! – взорвался Громов. – Поэтому поедешь сегодня. А чтобы это дело ускорить, зайди к Косте Голику и скажи, что Громов просит дать результат как можно быстрее.

– Здрасьте! Костька за здорово живешь даже жопу свою чесать не будет. Ему бутылку надо будет ставить! – заволновался на другом конце провода Дробыш.

– Вот и купишь, – ответил Громов. – А то привык все тяп-ляп делать. Как говорил Островский: «Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно…»

– Пошел ты!.. – выругался внезапно Дробыш. – Учитель выискался. Я своей жизнью вполне удовлетворен.

– Вот ты Костьке это и расскажешь. Понял?

На другом конце провода на несколько секунд повисла тишина, после чего Дробыш произнес:

– Ладно, я все сделаю как надо. А ты сейчас где?

– На «земле», по делу Раковского. Если шеф будет спрашивать, скажи, что я буду часа через три. Ну, все – конец связи. – И Громов хотел было повесить трубку, однако Дробыш не дал ему этого сделать.

– Постой, не клади трубку. Тебе такое имя – Александр Локтев – что-нибудь говорит?

При упоминании имени соседа у Громова, что называется, душа ушла в пятки. Связав вместе этот вопрос и место, откуда только что приехал Дробыш, он предположил самое ужасное, что могло прийти в голову. Однако его замешательство длилось недолго – всего лишь секунду. Затем он взял себя в руки и спокойным голосом произнес:

– Сашка Локтев – мой сосед по дому. С ним что-ни будь случилось?

– Случилось. Он в ментовку загремел, просит вызволить.

– Давно звонил?

– Буквально перед тобой. Говорит, что дежурный сердобольный попался – разрешил позвонить.

– В каком отделении он парится?

Дробыш назвал номер отделения и попытался подробно объяснить Громову, за что забрали парня. Однако у того слушать его рассказ времени уже не было – в дверь просунулась голова Шлыкова и сообщила, что можно трогаться.

Несмотря на то что и Громову, и Шлыкову просто не терпелось поскорее повидать Андрея Матвеева, делать было нечего – пришлось перенести встречу с ним на более позднее время, а пока ехать и вызволять из околотка Сашку. Когда они прибыли к месту назначения, Громов оставил коллегу в машине, а сам отправился в отделение. Предъявив дежурному свое удостоверение, он поинтересовался, за какие грехи задержан его хороший знакомый Александр Локтев.

– За хулиганство, – ответил дежурный. – Участвовал в массовой драке фанатов. Хотя больших претензий у нас к нему нет. Можете его забирать хоть сейчас.

И дежурный приказал своему помощнику привести из «обезьянника» задержанного Александра Локтева. Громов поблагодарил дежурного и уже через пару минут вместе с Сашкой покидал пределы отделения.

– Какого лешего ты связался с этими фанатами? – негодующе спрашивал Громов у Сашки, когда они вышли на улицу.

– Что значит – какого? Твоего! – съехидничал Сашка. – Ты же сам вчера вечером мне сказал: чем раньше найдешь Хому, тем лучше. Вот и пришлось поторопиться.

– Ну и что – нашел?

– А как же! Только эта информация будет стоит тебе уже дороже. Мне твои коллеги-менты штраф на работу выписали. Придется оплатить.

– Хорошо, я оплачу. Не тяни резину, у нас времени в обрез, тороплюсь я.

– Куда торопишься? – спросил Сашка.

– Какое тебе дело, куда торопится сотрудник МУРа? – возмутился Громов. – Говори быстро все, что знаешь.

– Короче, где живет Хома, узнать не удалось, но я знаю, где он работает – в частном охранном предприятии «Стрелец-2». Сегодня он как раз дежурит. А офис фирмы расположен возле метро «Краснопресненская». Я и телефон знаю.

– Можешь не говорить, – сказал ему Громов и, видя, как удивился Сашка, объяснил: – В этой фирме начальником работает мой бывший коллега из МУРа, Ладно, Сашка, спасибо за «слив». Я хорошее не забываю. Заходи на днях, раздавим на двоих бутылочку.

– Что значит – заходи на днях? – возмутился Сашка. – А сейчас ты что, меня бросаешь?

– А что мне тебе – сиську дать и памперсы поменять? Дойдешь до метро пехом.

– Я так не согласен, – замахал руками Сашка. – Я поеду с тобой.

И не дожидаясь, пока сыщик ему что-либо ответит, Сашка направился к автомобилю и бесцеремонно уселся на заднее сиденье. Видя, как из окна отделения за ними наблюдает дежурный, Громов решил не накалять ненужные страсти и занял свое место за рулем.

– У метро я тебя высажу, – предупредил он Сашку, заводя мотор.

Однако осуществить задуманное ему не удалось. Когда они подъехали к станции метро «Динамо», Сашка наотрез отказался вылезать из автомобиля.

– Я из-за тебя в ментуру угодил, а ты меня на полдороге бросаешь! – горячился он. – Меня твои коллеги дубинкой по спине били.

– Значит, мало били. Я сказал, вылезай из машины. – Громов попытался через сиденье рукой ухватить Сашку за воротник рубахи, но тот ловко увернулся.

И тут в ситуацию неожиданно вмешался все это время молчавший Шлыков. Тронув Громова за плечо, он спокойно произнес:

– Оставь его в покое, Громов. Пускай едет, тебе что, жалко? Пока мы с делами управимся, он тебе машину постережет.

Оказавшись в численном меньшинстве, Громов еще несколько секунд для приличия повозмущался, после чего вынужден был вновь завести мотор. Если бы он в эту минуту взглянул в зеркальце, он бы увидел, каким счастьем светилось лицо его непутевого соседа по дому.

Подъехав через несколько минут к Черемушкинскому рынку, Громов припарковал машину недалеко от входа и вместе со Шлыковым отправился искать Матвея. Однако их ждала неудача – того на рынке уже не было. Безуспешно проискав его там, где он обычно торгует, они подозвали к себе невысокого паренька, одетого под типичного тинейджера – на нем были шнурованные ботинки, драные джинсы, черная майка с надписью «Metallica» и потрепаная косынка на голове.

– Тебя как звать? – спросил у парня Громов.

– Джеймс, – ответил парень, явно называя свое прозвище, а не настоящее имя.

Громов, хорошо разбиравшийся в рок-музыке, сразу сообразил, что парень выбрал себе такое прозвище не случайно – так звали вокалиста американской группы, название которой значилось на майке парня, Хетфилда. Чтобы окончательно расположить к себе собеседника, Громов решил использовать рок-тему как завязку к предстоящему разговору.

– Хороший группешник ты себе на майку выбрал. Я от их альбома «Master of puppets» давно тащусь. А ты?

– А я от «…and justice for all», – ответил парень, награждая собеседника удивленным взглядом.

– Тоже неплохой альбом, – повернув голову к явно ничего не понимающему в этой теме Шлыкову, произнес Громов. – Ты, Джеймс, случайно не местный?

– Местный. А что?

– Мы одного человека ищем, а найти не можем. Его Матвеем кличут. Слыхал про такого?

– Еще бы. Только нет его здесь. Он минут десять назад с рынка свалил.

– Куда, не знаешь? Он нам до зарезу нужен.

– Сказал, что сначала к телке своей зайдет – к Ленке, а потом до хазы. Его сегодня с обеда мутить начало, вот он и слинял.