Текст книги "История Фридриха Великого"

Автор книги: Федор Кони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

   Король пришел в восторг, когда услышал о просьбе сына.

   "Так Фриц мой солдат в душе!" – воскликнул он, и это восклицание было первым решительным шагом к примирению.

{69}

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Примирение

   Австрийская партия из самого примирения короля с сыном сумела извлечь пользу. Она приписывала милость короля ходатайству австрийского императора. Посланник Секендорф даже успел довести короля до того, что он в ответе императору, на его письмо, прямо объявлял, что принц Фридрих обязан своим прощением только просьбе его императорского величества. Даже самого Фридриха заставили написать благодарственное письмо к императору, за его милостивое ходатайство.

   Но в общем извещении другим дворам король писал просто, что он, по своей королевской милости и отеческому чувству, освободил и простил наследника престола.

   На народ освобождение принца произвело самое приятное впечатление. Боязнь за него, во время опалы, была так сильна, что теперь любовь народная к нему почти не знала границ.

   Принцу отвели особенный дом в Кюстрине, к нему назначили небольшой штат, и на издержки его стали отпускать, незначительную сумму, которой он должен был очень экономно распоряжаться. Кроме того, ежемесячно он обязан был отсылать королю отчет о своих издержках. Вслед за тем, по определению короля, он был {70} назначен членом военно-судного совета Неймаркского округа, но в определениях совета он не имел права подавать голоса. Члены совета приняли его с искренним изъявлением своей радости и с поздравлениями.

   К нему были приставлены опытные люди, которые знакомили его с финансовой системой и внутренними учреждениями государства. В свободные часы от службы он брал практические уроки в сельском хозяйстве и удельном управлении.

   Впрочем, положение его было, по-прежнему, не самое завидное: он не смел выезжать из города, чтение книг, в особенности французских, а равно и занятие музыкой были ему запрещены строжайше.

   Президент Мюнхов всеми мерами старался доставить Фридриху развлечение, он сумел соединить в своем доме все лучшее общество Кюстрина, всех талантливых людей, всех увлекательнейших женщин. В кругу такого общества Фридрих незаметно приобрел прежнюю веселость и непринужденность характера.

   Между дамами особенно отличалась умом и любезностью молодая вдова, Мантейфель, урожденная Мюнхов. Она сумела заслужить дружбу и доверенность принца в такой степени, что разлука с ней казалась ему ужасной. Когда, к концу года, она вздумала было {71} отправиться в свои поместья, Фридрих послал ей приказ, написанный в шутливом тоне, в котором он называл ее дезертиркой и объявлял, что за такое преступление она может ожидать в наказание полное его неудовольствие.

   Королевский запрет читать книги друзья Фридриха, как мы видели, сумели уже смягчить в самой его темнице. Здесь на запрещение обращали еще меньше внимания. Фридрих безбоязненно занимался своим любимым инструментом, флейтой. Он даже пригласил к себе в товарищи гобоиста Фредерсдорфа, который мастерски играл на флейте. Впоследствии Фредерсдорф получил значительное место при дворе и остался другом Фридриха до самой его смерти.

   Фридрих надеялся, что слепая и безропотная покорность воле короля расположит к нему, наконец, сердце отца. Но король все еще недоверчиво смотрел на сына; покорность его он почитал притворством, а явные знаки преданности – скрытой ненавистью.

   Прошел год, а положение принца не облегчалось, круг его деятельности не расширялся. Он глубоко проник в науки, которыми занимался, приводил даже в изумление своих наставников свежестью своего взгляда и быстротой соображения, но ему не давали случая употребить с пользой свои сведения. Тоска и отчаяние снова овладели его сердцем. Он начал отыскивать выход из трудного своего положения.

   Полагая, что главная причина королевского недоверия к нему основана на предположенном браке его с английской принцессой, он высказал генералу Грумбкову, что решительно оставил прежнюю мысль и теперь охотнее согласился бы жениться на старшей дочери императора, чего желал и сам король. Он набросал план, как привести это намерение в исполнение. По этому плану он решился даже отказаться от прусского престола, в пользу младшего своего брата, потому что в австрийском доме не было мужских наследников, и престол императорский должен был перейти старшей дочери императора, т. е. его жене. Грумбков ясными доводами опроверг план Фридриха и убедительно доказал ему всю несбыточность его предложений.

   Однако, действуя в пользу австрийской партии, Грумбков решился, во что бы то ни стало, примирить отца с сыном. В мае Фридрих получил первый знак отцовской милости. Король прислал ему несколько книг духовного содержания и увещательное письмо. После многих убеждений и просьб он, наконец, решился {72} лично увидеться с сыном. В августе 1731 года король объезжал некоторые провинции Пруссии и мимоездом завернул в Кюстрин. Он остановился в губернаторском доме и приказал позвать к себе принца.

   Наружность принца во время его страданий до того изменилась, что бледность и худощавость лица его возбудили в короле сострадание. При виде его король встал. Фридрих бросился к ногам отца. Рыдания не дали ему произнести слова. Король его милостиво поднял.

   Он в короткой, но сильной речи представил принцу всю важность его проступка и в трогательных выражениях изобразил огорчение, которое он нанес его сердцу своей недоверчивостью. Наконец, когда король опять садился в карету, и Фридрих провожал его до подножки, он обнял принца перед всем народом и обещал скорое облегчение его участи.

   Это убедило короля еще более, что примирение с сыном необходимо для него и государственного спокойствия.

   Облегчение, обещанное принцу королем, состояло в том, что ему было предоставлено более свободы в жизни.

   Фридрих между тем пристрастился к занятиям по сельскому хозяйству, посещал фермы, осматривал общественные здания и часто писал королю о новых учреждениях и перестройках, по его мнению необходимых. {73}

   Между тем в самой королевской фамилии, в Берлине, произошло событие, которое обещало успокоить и примирить королевский дом после всех невзгод.

   Принцесса Вильгельмина, несмотря на постоянную мысль матери выдать ее за английского принца, решилась, наконец, выбрать себе мужа из трех принцев, которых предлагал ей король,

   Она выбрала наследного принца Байрейтского, молодого человека, умного и благородного по характеру. Король был этим очень доволен. 1-ю июня отпраздновали сговор, а 2-го ноября – свадьбу.

   В награду за покорность дочери, король обещал совершенное освобождение Фридриха из ссылки, тотчас же по совершении брака. {74}

   На четвертый день свадьбы в королевском дворце был дан великолепный бал. Все были веселы. Новобрачные танцевали менуэт, вдруг вошел в зал принц Фридрих. Рост, наружность и сами манеры и нем изменились. Костюм, в котором его при дворе никогда не видели, также много изменил его.

   Никто, кроме короля, не знал о его присутствии, и прошло довольно много времени, пока его заметили и узнали.

   Королева сидела за карточным столом. Обергофмейстерина объявила ей о прибытии принца. Она бросила карты, кинулась к нему навстречу и со слезами сжала его в своих объятиях. Принцесса Вильгельмина была вне себя от восторга, когда Грумбков, среди менуэта, сказал ей, что принц в зале. Но и она долго искала его глазами прежде, чем смогла узнать.

   Обняв брата, она кинулась к ногам отца и выразила ему чувство своей признательности с таким увлечением, что старик-король заплакал.

   Несколько дней спустя высшее сословие офицеров гвардии и полков, стоявших в Берлине, под предводительством князя Дессауского, подали королю просьбу о принятии вновь на службу наследного принца, к 30-го ноября Фридрих был провозглашен шефом одного из пехотных полков. Зимой, однако же, он должен был опять снять с себя мундир, ибо получил поручение от короля осмотреть стеклянные заводы и другие фабрики и определить, какие они могут давать доходы и как их улучшить. Он составил план совершенного преобразования мануфактур в Пруссии, а король, которого каждый новый источник доходов приводил в восхищение, приказал тотчас же проект наследника привести в исполнение.

   В январе 1732-го года Фридрих впал в тяжкую лихорадку, и тут только оказалось, в заботах короля о его здоровье, как много строгий отец любил своего сына. В феврале король призвал его обратно в Берлин и произвел в полковники и командиры одного из гвардейских полков. Когда Фридрих в Кюстрине прощался с президентом Мюнховым, тот его спросил: "Чего должны ожидать от вашего высочества, когда вы сделаетесь величеством, т. е. которые оказались вашими врагами во время нашей размолвки с королем?"

   – Я соберу горячие уголья на их головы, – был ответ.

{75}

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Женитьба

   Доброе согласие между королем и его сыном, наконец, водворилось совершенно. Как наследник престола, так и король избегали всех случаев нарушить это согласие. Король, узнав по опыту, что природа дала характеру его сына совсем другое направление, и что поэтому нельзя образовать из него свое подобие, полагал, что лучше всего им жить в беспрестанной разлуке. Он назначил ему с полком постоянную квартиру в городе Руппинт, за 9 миль от Берлина; эта мудрая мера, с которой связывалась и большая свобода в жизни Фридриха, породила между отцом и сыном обоюдное доверие. Различие их характеров заставляло их иногда смотреть на предметы с разных точек, от этого происходили иногда недоразумения, но они всегда оставались без вредных последствий.

   Чтобы обеспечить это согласие, король начал очень серьезно помышлять о женитьбе сына. Австрийская партия и тут осталась не без влияния: она успела обратить взоры короля на Елизавету-Кристину, принцессу Брауншвейг-Бевернскую, племянницу австрийской императрицы. Фридриху-Вильгельму это предложение {76} пришлось по душе, потому что он особенно любил и уважал отца принцессы. Принц Фридрих дал свое согласие с отчаянием в сердце. Его уверили, что принцесса нехороша собой и с весьма ограниченными способностями – это его убивало. Сердце его еще было так юно и свежо, так полно поэтических мечтаний, что он не мог вообразить себе холодного брака без любви. Он стал искать средство отделаться от этого союза. Ему гораздо более нравилась принцесса Анна Леопольдовна, дочь Екатерины Мекленбургской, племянница императрицы российской Анны Иоанновны, принятая ею вместо дочери. Но когда он сделал об этом предложение отцу, то австрийская партия, подозревая в том какой-нибудь неприязненный для себя умысел, успела отклонить короля, и принцесса Брауншвейгская была назначена невестой принца.

   В марте следующего года посетил берлинский двор герцог Франц-Стефан Лотарингский, будущий зять императора. Его принимали с великолепными празднествами, на которые было приглашено и брауншвейгское семейство. Король воспользовался случаем и тут же обручил принца с Елизаветой-Кристиной. Фридрих сделался покорен, как овечка, слухи о его невесте его обманули: она была прелестна собой и под наивностью и кротостью характера скрывался ум тонкий и образованный. Австрийская партия, со своей стороны, всеми мерами старалась образовать ее по вкусу Фридриха. Они даже отыскали для нее искусного танцмейстера, потому что Фридрих, страстный дансер, заметил, что она не совсем ловко держит себя в менуэте. Свадьба была отложена до следующего года. Венский кабинет старался ее ускорить, боясь потерять то, что им с таким трудом было приобретено. По окончании празднеств наследный принц опять возвратился в Руппин и ревностно занялся образованием своего полка.

   Недалеко от Руппина, при Фербелинге, находилось историческое поле: здесь, за полстолетия до того, предок Фридриха великий курфюрст Бранденбургский разбил наголову шведов и освободил от них свои земли.

   Принц посетил достопамятное поле и желал узнать на месте все события этого дня. Один старожил Руппина, который в молодости участвовал в этой битве, был его провожатым. Когда принц осмотрел поле, он спросил с усмешкой своего чичероне:

   – Не можешь ли ты мне рассказать причину этой войны?

   Старик добродушно ответил: {77}

   – Наш курфюрст и король шведский в молодости вместе учились в Утрехте и до того меж собой поссорились, что, наконец, надо было подраться.

   Добродушный старик не знал, что точно такие же отношения существовали между отцом Фридриха и королем английским, и что в пиру их ссоры Фридрих понес похмелье.

   В 1732-м году Фридрих-Вильгельм обещал свою защиту жителям Зальцбурга, которых притесняли и преследовали за их вероисповедание. Они являлись в гостеприимную Пруссию целыми ватагами. Более двадцати тысяч этих выходцев поселилось в провинциях Пруссии и Литвы, многие из них потеряли при таком переходе все свое достояние и не имели средств обзавестись на отведенных им землях. Жители Пруссии старались облегчить их участь своими приношениями и помощью.

   Вот что писал Фридрих в то время Грумбкову:

   "Сердце мое влечет меня поближе познакомиться с участью изгнанников. Мне кажется, нельзя достойно оценить твердость духа этих людей и чувство высокого самоотвержения, с которым они переносили все страдания, чтобы только сохранить святыню веры. Я охотно отдал бы последнюю сорочку, чтобы поделиться с несчастливцами. Прошу вас, доставьте мне средства помочь им. Из моих маленьких доходов я охотно отдам все, что смог сберечь от собственных нужд. Клянусь вам, положение их терзает мне душу". {78}

   Любовь и преданность изгнанников к принцу свидетельствуют, что он сокрушался о них не только на словах, но помогал им и на деле.

   Доходы принца были еще очень ограничены. Вербовка рослых рекрутов для его полка стоила ему больших денег, и он опять попал в значительные долги.

   Сестра его, супруга принца Байрейтского, также нуждалась. Она не получала доходов от берлинского двора, а от байрейтского герцога была ей назначена весьма неудовлетворительная сумма. Обстоятельства Дюгана, учителя и друга Фридриха, были еще печальнее. Он жил в ссылке, почти что нищим.

   Все это глубоко огорчало принца. Он себя винил в несчастии всех, кого любил горячо. Между тем австрийская партия не дремала. Она мастерски сумела употребить положение принца в свою пользу. Зная, что не нынче, так завтра Фридрих возьмется за кормило государства, австрийцы старались закупить его расположение всеми мерами. И Фридриху, и принцессе, под благовидной, тонкой причиной, были предложены от агента австрийского двора вспомогательные суммы, которые потом незаметно обратились в ежегодную дань. Принцесса и Дюган имели сильное влияние на Фридри-{79}ха, следовательно, осмотрительная политика Австрии и их не могла упустить из виду. Дюгану доставили доходное место и назначили ему еще ежегодный пенсион. Все это сумели так хитро и тайно устроить, что король и понятия не имел об этом деле.

   К несчастью, австрийская политика не сумела хорошо замаскироваться в глазах принца, поэтому "благородные и бескорыстные" виды ее скоро обнаружились.

   Главный интерес, для которого так хлопотал император Карл VI, была прагматическая санкция, долженствовавшая обеспечить за дочерью наследие престола. Союз с Пруссией был заключен потому, что Пруссия хотела, в случае нужды, подтвердить прагматическую санкцию оружием. С Англией Австрия находилась в неприязненных отношениях, потому что Англия составляла оппозицию. Но вот вдруг обстоятельства изменились: Англия приняла сторону Австрии. Австрия тотчас стала заискивать прочной дружбы английского кабинета, и Пруссия была выбрана средством к этому.

   Английскому королю весьма хотелось одну из дочерей своих видеть на прусском престоле. Едва желание это было обнаружено, как австрийская партия пустила в ход все пружины своих интриг и начала работать с таким же усердием над завязкой нового брака, между Фридрихом и английской принцессой, с каким прежде трудилась в пользу брауншвейгской принцессы. Рвение австрийской партии доходило до того, что даже накануне бракосочетания Фридриха она делала еще королю самые убедительные предложения разорвать объявленный брак.

   Однако на этот раз все фокусы хитрой дипломатии не удались – Фридрих-Вильгельм остался непоколебим.

   Итак, 12-го июня 1733 года совершился брак Фридриха с принцессой Елизаветой-Кристиной Брауншвейгской. Вся королевская фамилия отправилась в Сальцдалум, загородный дворец герцога Людовика Брауншвейг-Волфенбютельского, деда невесты, который принял на себя все свадебные распоряжения. Брачное торжество было отпраздновано великолепнейшим образом, но на всех главных действующих лицах были печальные физиономии. Королева была в отчаянии, что все ее любимые планы разрушились, невеста в этом замужестве следовала не влечению своего сердца, а только непременной воле родных. Фридрих вздыхал об идеалах своего сердца, которые навсегда должен был и изгнать из груди своей, король негодовал на австрийцев, австрийцы косились на коро-{80}ля. Знаменитый проповедник, аббат Мосгейм между тем проговорил свою поздравительную речь, упомянул довольно пышно о всеобщей радости, и все пошло своим порядком.

   Несколько дней спустя вся королевская фамилия возвратилась в столицу Пруссии. После торжественного въезда в Берлин принялись опять за пиры и празднества и, кстати, заодно обвенчали принцессу Филиппину-Шарлотту, младшую сестру Фридриха, с наследником брауншвейгского престола, принцем Карлом.

   Для Фридриха отвели нынешний королевский дворец. Кроме того, король купил ему замок Рейнсберг, в двух милях от Руппина, "чтобы жена не отвлекала его от обязанностей службы".

{81}

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Первое знакомство с войной

   До сих пор Фридрих видел военное дело только на плац-парадах и разводах – теперь ему представился случай познакомиться с ним поближе, на поле битвы.

   Повод к войне, в которой Пруссия приняла участие, подали споры о Польше. Король Август II умер 1-го февраля 1733 года. Он, в противность польским постановлениям, которые престол делали избирательным, хотел передать корону своему потомству. Хотя это стремление при жизни Августа не имело успеха, однако сын его, Август III, который наследовал от него саксонское курфюршество, явился претендентом на польский престол. Россия и Австрия вмешались в это дело и оспаривали его права. Соперником ему явился Станислав Лещинский, тесть французского короля Людовика XV. Лещинский основывал свои права на том, что он, еще при жизни Августа II, когда тот был побежден Карлом XII, получил от победителя польскую корону. За него стоял его зять.

   Сама Польша была в печальном положении: партии раздирали ее на части, своеволие достигло высшей степени, и чуждые державы управляли ее судьбой. Австрия вступилась за Августа III. Франция обрадовалась случаю и поспешила объявить ей войну, в надежде расширить свои владения в немецких землях. {82}

   Фридрих-Вильгельм примкнул к союзу России и Австрии против Франции. Он отправил к австрийскому войску от себя 10.000 человек.

   Начальство над австрийской армией принял Евгений Савойский, знаменитый уже по многим победам. Король обрадовался случаю познакомить Фридриха с войной под руководством такого опытного полководца, и кронпринц последовал за прусскими полками добровольцем. Французская армия, которая быстро двинулась в Германию, осаждала крепость Филиппсбург, на Рейне. Войско Евгения двинулось на помощь. Главная квартира его находилась в Визентале – небольшой деревне, которая отстояла от французских шанцев на пушечный выстрел. Сюда прибыл Фридрих 7-го июля. Он тотчас отправился к Евгению, желая взглянуть на семидесятидвухлетнего героя. Фридрих попросил у него позволения поглядеть, как герой добывает себе лавры, и Евгений на тонкий комплимент ответил лаской. Он жалел, что прежде не имел удовольствия ви-{83}деть при себе наследника прусского престола, чтобы показать ему многое, чего он повторить не в состоянии, и что могло бы принести пользу хорошему полководцу. "А в вас, – прибаввил он с миной знатока, – все обличает мне будущего героя".

   Евгений пригласил принца к обеду. Пока сидели за столом, французы открыли сильный огонь. На это не обращали внимания, и разговор спокойно продолжался. Но Фридрих радовался, когда он провозглашал тост, и вслед за тем раздавался неприятельский залп, вместо музыки.

   Евгений полюбил Фридриха. Его юношеское увлечение, его остроумие и зрелый рассудок привлекали к нему седого полководца. На другой день он посетил его в палатке вместе с герцогом Виртембергским и просидел у него довольно долго. Когда оба гостя собрались идти, Евгений случайно пошел вперед, за ним следовал герцог. Фридрих, который давно знал герцога, обнял и поцеловал его. Евгений обернулся и спросил:

   – А разве мои старые щеки не стоят, по-вашему, поцелуя вашего высочества?

   – О нет! – ответил Фридрих. – Но я не почитал себя достойным прикоснуться к челу, увенчанному лаврами!

   И они дружески обнялись.

   Евгений, в знак любви своей, подарил Фридриху четырех рослых, мужественных рекрут. Фридрих был приглашаем к каждому военному совету. Он разделял все труды полевой службы. Каждый день, во время осады, он объезжал линии и был первым при каждом значительном деле. Раз, он выехал с большой свитой, чтобы осмотреть расположение операционных линий под Филиппсбургом. На обратном пути через редкий перелесок неприятели навели на него свою артиллерию и осыпали его ядрами. Деревья с треском рушились по сторонам, а он ехал спокойно, шагом, и даже рука, державшая поводья, не обличала в нем ни малейшей робости.

   Вскоре прибыл в лагерь и король Фридрих-Вильгельм. Евгений расхваливал ему принца и предсказывал, что он со временем будет великим полководцем. С этих пор король начал смотреть на сына совсем другими глазами – его воинское самолюбие было затронуто за живое.

   Как глубоко было впечатление, произведенное на Фридриха Евгением, ясно видно из стихотворения, которое он написал в лагере. Это ода славе. Он почитает славу основой каждого величия {84} как на поле чести, так и на поприще слова, приводит примеры из истории, в особенности прославляет подвиги Евгения, и заключает прорицанием своей будущности. Вот заключительная строфа этой замечательной оды:

   О слава! В жертву я перед тобою

   Кладу цветистый радостей венок!

   Я твой! Разлей над жизнью молодою

   Твоих лучей блистательный поток.

   Хоть полчища смертей грозятся мне бедою

   Ты можешь удержать дух мужества в груди...

   О, отвори врата могучею рукою.

   Чтоб на стезю твою я гордо мог войти...

   С тобою жить хочу и умереть с тобою!

   Однако этот поход был не такого свойства, чтобы участникам его доставить славу. Австрийские полки, дурно выправленные и обученные, составляли разительный контраст с превосходным порядком и стройностью войск прусских. Фридрих, по окончании похода, чувствовал совершенное отвращение от хвастовства и беспорядочности австрийцев, и это имело значительное влияние на позднейшие его планы в отношении к Австрии. {85}

   Евгений уже утратил пылкость молодости и не решался чрезмерно рисковать. Вместо того, чтобы воспользоваться невыгодным положением французов и с быстротой и решимостью напасть на них, союзные войска молча смотрели на их осаду Филиппсбурга. Наконец, крепость была взята неприятелем, и все надежды на великие подвиги для австрийцев окончательно разрушились.

   Фридриху иногда приходили самые странные идеи в голову. Среди досуга и бездействия лагерной жизни ему пришло в голову, что сон есть ограничение жизни, потому что он останавливает ее деятельность. И вот он с несколькими товарищами, которых увлек своим парадоксом, вздумал воздерживаться от сна. Кофе служил противоядием против требований природы. Таким образом он не спал четыре дня подряд и едва не поплатился за свои опыты тяжкой болезнью.

   Прусский король в августе оставил войско, весьма недовольный дурным ведением войны. Дорогой он тяжко заболел и поспешил в Берлин. Фридриху был отдан приказ отвести прусские войска на зимние квартиры. Он поспешил исполнить приказание и в октябре прибыл к своему семейству.

   Король не вставал с постели всю зиму. Фридриху предоставил он честь заниматься государственными делами и подписывать все бумаги вместо него.

   Король выздоровел весной, но следы тяжкой болезни не были еще совсем истреблены. В ознаменование своих милостей, он в 1735 году произвел Фридриха в генерал-майоры.

   Австрия между тем оказалась неблагодарной в отношении к Пруссии за оказанную ей помощь. Австрийский кабинет, забывая примерное благородство и искренность Фридриха-Вильгельма, стал требовать, чтобы он выдал Австрии Станислава Лещинского, который после неудачи в Польше нашел себе убежище в прусской земле и был принят королем дружелюбно, Фридрих-Вильгельм отказался наотрез.

   Тогда Австрия, полагая, что не имеет более нужды в помощи Пруссии, вступила в мирные переговоры с Францией. Вследствие условий между обеими державами, Австрия отдала Станиславу Лотарингию с тем, чтобы по смерти его она перешла к Франции, а герцогу лотарингскому вместо того дали Тоскану. Франция за это, со своей стороны, обеспечивала по мере сил прагматическую санкцию императора. {86}

   При заключении мира о прусском короле и не подумали, его даже и не известили о переговорах. Но оскорбление дипломатических приличий было доведено австрийским кабинетом до высшей степени: в начале 1736 года император выдал старшую дочь свою Марию-Терезию за герцога Лотарингского – и об этом не дали знать Фридриху-Вильгельму.

   Негодование прусского короля против Австрии явно обнаружилось. Он и не скрывал своих мнений даже при австрийском посольстве. Однажды, после разных колких насмешек над действиями австрийского двора, он быстро встал и, опираясь на плечо Фридриха, сказал с воодушевлением: "Но, погодите – вот мой мститель!"

   В начале 1739 года Австрия заключила с Францией трактат, по которому наследие Юлиха и Берга, из-за которого так хлопотал прусский король, должно было перейти к тогдашнему принцу Сульцбахскому.

   Трактат этот был начертан австрийским кабинетом, который настаивал еще на том, чтобы Франция оружием обеспечила этот акт, в случае, если бы Пруссия объявила против него протест.

{87}

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Жизнь в Рейнсберге

   Во время тяжкой болезни отца Фридрих не раз с сокрушением восклицал: "Боже мой! Я бы охотно отдал одну руку, чтобы продлить жизнь короля еще хоть на двадцать лет; если бы только и король дал мне полную свободу в жизни!"

   Желание Фридриха исполнилось. Король, по выздоровлении, дал ему полную свободу жить где и как ему вздумается. Фридрих выбрал местопребыванием прелестный замок свой Рейнсберг. Здесь проводил он жизнь между друзьями, занимаясь в дни, свободные от службы, всеми любимыми своими предметами: живописью, музыкой, литературой.

   Барон Бильфельд, один из его современников, который принадлежал к небольшому числу избранных посетителей Рейнсберга, оставил довольно верное описание этого очаровательного места. Вот оно:

   "Замок Рейнсберг имеет прекрасное местоположение. Огромное озеро омывает его стены. Противоположный берег озера окаймлен дубовым и осиновым лесом. За ним видны окрестные села и города. Прежде замок состоял из главного корпуса и флигеля с башней. Архитектор Кнобельсдорф, по приказанию и плану {88} Фридриха, пристроил, в симметрию, еще флигель с башней. Обе башни соединены галереей, состоящей из двойной колоннады, так что весь замок получил вид четырехугольника. Вход украшен четырьмя статуями, держащими фонари. На двор ведет великолепный портал, с надписью:

Friderico tranquillitatem colenti

   Внутренность замка роскошна и отделана с большим вкусом. Везде блестит золоченая резьба и скульптура. Принц любит скромные цвета, поэтому все обои, гардины, мебель – светло-лиловые, светло-зеленые, небесного и телесного цвета. Зал, который должен быть украшением всего замка, еще не отделан окончательно. Его одевают в мрамор и украшают зеркалами и бронзой. Знаменитый Пен расписывает плафон. Сады Рейнсберга еще не очень разрослись, но расположение их грандиозно.

   Все, живущие в замке, пользуются совершенной свободой. Они видят принца и супругу его только за столом, за игрой, на балах, концертах и других увеселениях, в которых им дозволено принимать участие. До обеда каждый занимается, чем хочет, в своей комнате. Потом все собираются в столовую, к общему столу. Все занятия принца обличают человека с душой. За столом он говорит много, умно и остро. На каждый предмет, о котором бы ни шла речь, находит он множество новых и оригинальных замечаний. {89}

   Остроумие его походит на вечный огонь Весты. Он любит противоречия и рад, когда с ним спорят. Он часто шутит и даже дразнит, но без всякого обидного намека, и сам первый смеется остроумному возражению на шутку.

   Библиотека принца прелестна. Она помещается в одной из башен и окнами обращена в сад и на озеро. В шкафах со стеклами собрано небольшое количество лучших французских книг. Портрет Вольтера во весь рост есть единственное украшение библиотеки. Он – любимый писатель принца. Вообще Фридрих очень привержен ко всем нынешним прозаикам и поэтам Франции.

   После обеда все собираются в боковом зале, около кофейного стола. Одна из дам, по очереди, разливает кофе. Тут шуткам и любезностям нет конца.

   Вечер посвящен музыке. Обыкновенно принц составляет концерт и сам в нем играет на флейте. Он мастерски владеет этим инструментом: в игре его много чувства и вкуса. Он сам сочинил несколько сонат. На концерты эти приглашаются жители замка по выбору.

   Фридрих отличается и в танцах. Он ловок и грациозен. Он любит все удовольствия, кроме охоты. Вот, как он о ней выражается;

   – Это не удовольствие, а убийство души, потеря времени и столь же полезное занятие, как сметание пыли в камине.

   Принцесса – идеал красоты, доброты и любезности. Ее кроткий и радушный нрав привязывает к ней все сердца.

   Недавно у принца был прелестный бал, который скорее можно назвать маскарадом. Принц явился не в мундире, а в богатом шелковом кафтане и таком же камзоле, вышитых золотом. Весь его двор последовал его примеру. Многие оделись пастушкАми золотого века, а дамы – пастЩшками. Эта идиллия в лицах началась в саду, тотчас после обеда. Нельзя пересказать всех наслаждений этого вечера, где роскошь затмевалась простотой, а простота возвышалась необыкновенной свободой и вкусом,

   Замок здешний – настоящий храм чудес! Превосходный стол, чудесное вино, прелестные женщины, отличная музыка, упоительные праздники и все волшебство искусств и наук соединено здесь, чтобы обворожить человека и дать новую прелесть жизни". {90}