Текст книги "Вор (ЛП)"

Автор книги: Эйне Крэбтри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– Ты предупрежден, – сказала она, разворачиваясь, чтобы вернуться в класс.

– Тебе следует предупредить меня снова, – прозвучало ей вслед.

Когда она вернулась в класс, Джул уже закончила эксперимент. Дневник она

убрала. То, что сделал Сакамото, было невежливо. Камилла наклонилась над своим листом

бумаги и нарисовала мультяшного Сакамото, говорящего: «Я осел», и передала его Джул.

Джул коротко засмеялась.

– Спасибо, – прошептала она, с улыбкой возвращаясь к работе над уравнением.

Кей Сакамото был наименьшей ее проблемой. У нее было дополнительное занятие

английского с Тэйлором в городской библиотеке после школы. Габриэль высадил ее на

парковке. Она взглянула через лобовое стекло на гигантское трехэтажное здание. Оно

смутно напоминало ей европейские замки.

– Я заблужусь здесь, – пожаловалась она.

– О, Тэйлор не позволит тебе заблудиться, – ответил Габриэль, склоняясь над

рулем, чтобы тоже взглянуть на здание.

– Почему мы просто не можем делать это в школе, как нормальные люди? —

спросила Камилла, резко откидываясь на спинку сидения.

– Ты делаешь то, что говорит учитель, – сказал он. – Вот как это и работает.

Хотя…

– Что, хотя?

– Я знаю, что предполагается, я скажу тебе слушать всё, что он будет говорить,

но…

– Но, что? – спросила она, разочарованная его уклонениями.

– Не слушай всё, что он говорит, – пожал плечами Габриэль. – Особенно не

сегодня.

– Больше объяснений, пожалуйста.

– Хм… – он посмотрел на здание с несколькими башнями. – Потому что я не

могу пойти туда.

– Тебе не разрешено? – спросила она, думая, что это странно, не иметь

возможности войти в общественное здание.

– Нет, я не могу. Я не говорю, что люди рассердятся, если я войду – а они

рассердятся – я говорю, что в прямом смысле этого слова, не могу войти в здание. Это

было бы неловкое зрелище, попытаться это сделать.

Камилла не знала, как реагировать. Это было чем-то новеньким.

– Так что, – продолжал Габриэль. – У меня такое ощущение, что Тэйлор

использует возможность выставить меня в плохом свете.

– Ты всегда выглядишь плохо, – сказал Камилла, искоса взглянув на него. —

Когда ты пострижешься?

– Говори за себя, перекати-поле, – ответил он, заправляя волосы за уши. – Во

всяком случае, просто…не важно, что он говорит…не воспринимай всё за чистую монету,

хорошо? Он знает о многом, а люди, которые много знают, как правило, полагают, что они

осведомлены в том, о чем не знают.

Предложение прокрутилось у нее в голове. Она подумала, что все-таки поняла, что

он имел в виду.

– Неуклюжие фразировки.

– И, пожалуйста, помни, что следует говорить на английском, – предупредил он.

– Это урок английского, – она обернулась. – Конечно, я буду говорить на

английском.

– Хорошо. По крайней мере, время не будет потрачено впустую. Я вернусь через

час, детка.

Камилла зашла в библиотеку с трепетом. Не только из-за мыслей о каких-то

барьерах – что бы ни позволяло Габриэлю войти – так же могло и не позволить ей. Но и

из-за множества книг, возвышающихся до потолка в три яруса. Это, по некоторым

причинам, наводило ее на мысли о подводном плавании. Как бросаться в океан, когда от

верной смерти тебя отделяет спандекс и небольшой баллон воздуха. Ощущение было

таким же. За исключением того, что вместо баллона с воздухом у нее был Тэйлор.

Предположительно. Она осторожно огляделась. Его нигде не было видно. Он сказал, что

будет здесь.

Так или иначе, главный зал библиотеки напоминал ей немного космический

корабль. Здесь был киоск с тремя главными зонами освещения, которые обеспечивали

светом столы, расставленные по кругу. Крыша поддерживалась изогнутой лестницей,

ведущей на второй этаж. Стол мог быть мостиком корабля, решила она, хотя и

сомневалась, что сидящий за ним будет давать указания студентам, которые не смогли

найти копию Беовульфа.

Она была удивлена тем, насколько привлекательной… и большой была библиотека.

Она не ожидала подобного от небольшого городка. Растения плелись по перилам

лестницы, и казалось, что на втором этаже был фонтан. В детской секции справа, два

мальчика играли в прятки между книжными полками, пока их мать не поймала их, и не

отругала шепотом. Слева было намного тише. «Справочная секция» – было

выгравировано жирным шрифтом. Это место, определенно, не было тем, где он хотел бы

быть. Может, Тэйлор был наверху?

Громко взвыла сигнализация. Камилла вздрогнула, закрывая уши, оберегая свой

чувствительный слух. Она поняла, что только что прошла через металлоискатели.

Конечно. Снова это произошло.

Все, кто находился на первом этаже, уставились на нее. Она могла чувствовать, как

краска заливает ее лицо. Она надеялась, что в этот раз всё не будет так же плохо, как в

аэропорту. Объяснять чрезмерно усердной американской охране, что ты не можешь снять

кусок металла с руки, фактически без возможности говорить на английском – это может

быть достаточно трудно. Им понадобился весь шарм Габриэля, чтобы пройти через

таможню. Но Грабриэля сейчас здесь нет.

– Простите? – сказала жилистая пожилая женщина за стойкой регистрации.

Мускулы на ее лице дернулись, когда сигнализация замолкла. Камилла подняла

левую руку, указывая на нее правой.

– Похоже на это, – сказала женщина. – Иди сюда, позволь мне осмотреть твою

сумку.

Камилла вздохнула, положив свою камуфляжную сумку на стойку. По крайней

мере, она была уверена, что в ней не было ничего подозрительного. На неё всегда

срабатывают металлоискатели, где бы она ни проходила.

– Современные дети и их хулиганские украшения, – бормотала пожилая

женщина, просматривая учебники Камиллы. – Хорошо, можешь идти.

Камилла кивнула, и вновь осмотрела первый этаж, не видя никаких признаков

Тэйлора.

– Могу я чем-то помочь? – спросила пожилая женщина.

По тону её голоса было понятно, что она не столько желает помочь, как обязана.

– Я… жду, – ответила Камилла, – кое-кого. Моего учителя.

Пожилой библиотекарь кисло взглянула на нее, как будто подозревая во лжи. Но всё

же она вернулась к штамповке книжных карт, время от времени бросая на Камиллу

случайные подозрительные взгляды.

Камилла поправила сумку на плече. Это было просто неловко. Она уже

придумывала оправдание для ухода и вновь сработающей сигнализации, когда Тэйлор,

наконец, вошел в дверь.

– Там жарко как в аду, – пожаловался он. – Как ты по-прежнему носишь

толстовку?

Камилла пожала плечами. Не существовало просто способа объяснить, что худи

значит для нее. Кроме того, в библиотеке было прохладно. Теперь, когда она пробыла

внутри некоторое время, Камилла была рада, что у нее есть эта вещь.

– Хорошо, хорошо, – сказал он. – Пойдем наверх, займем стол. Добрый день

миссис Траш, – кивнул он библиотекарю.

– Джон Тэйлор, – кисло произнесла она.

– Ты, наверное, думала о получении читательского билета, – сказал Тэйлор,

когда они поднимались по лестнице.

Фонтан действительно находился в центре спирали между вторым и первым

этажом. Камилла боролось с желанием разгрести руками папоротники, окружающие его.

– Почему? – спросила она.

Тэйлор бросил последний взгляд на стойку, когда они поднялись на второй этаж.

– Сюда, – указал он на дорожку, ведущую в секцию «Фантастики». – Потому, —

сказал он достаточно тихо, чтобы его не было слышно на первом этаже. – Старая леди

Эдна не доверяет тем, у кого нет читательского билета. Но это не значит, что она станет,

даже если он у тебя и появится, – признался он, пожимая плечами.

Камилла скользнула взглядом по полкам в поиске книг, которые она могла бы взять.

Она знала, что дополнительные занятия предназначены для улучшения ее понимания

алфавита, но она застала себя за тем, что читала названия многих объемных книг, к

которым подвел ее Тэйлор. Это, определенно, был тренд.

Доктор Джекил и мистер Хайд. Мэри Шелли Франкенштейн. Ад Данте. Одиссея.

Сказки Гримм.

Неужели он думает, она ничего не заметила? Или что он говорил ей?

Она вышла из рядов с кучей книг и бросила их на стол перед Тэйлором.

Она подняла бровь.

– Kaibutsu.

– Английский, – сказал он, не отрываясь от письма.

– Akuma. Youkai. Bakemono.

– Английский, Тиг.

– Всё это, – она указала на стопку книг, мучая мозг в поисках подходящего

слова. – Монстры.

Тэйлор коротко взглянул на нее, затем черкнул что-то в своем блокноте, и закрыл

его, облокотившись на спинку стула.

– Монстры, да. Но не все из них.

Он вытащил одну книгу из кучи. На бледно-голубой обложке было отпечатано

название готическим шрифтом, золотое теснение которого почти стерлось.

– «Монстр Франкенштейна был создан человеческой высокомерностью —

гордостью, – сказал он, по ее лицу видя реакцию на незнакомое ей слово. – Этого

никогда не должно было существовать, но нас не спрашивали. И хотя это было

отвратительно созерцать, но это было не возрожденное зло или чудовищно. Таким его

сделала реакция людей. Совершённые действия сделали его чудовищем – но ему не

предоставлялся другой выбор, – он вытащил еще одну книгу. – Доктор Джекил желал

другую жизнь. Но вместо того, чтобы сделать трудный выбор, чтобы улучшить свою

жизнь, он изобрел совершенно другого человека, чтобы её изменить, но тот, в конечном

итоге, разрушил его жизнь, как и жизни других людей в процессе. И сказки, хорошо… —

он рассматривал фолиант сказок, но, казалось, неохотно листал его. – Сказка о сказке, о

тех, кто выбирает с умом, и назидательные истории о тех, кто сделал плохой выбор.

Камилла подняла подбородок.

– Вы думаете, я сделала плохой выбор.

– Я не думаю, что ты уже сделала выбор, – сказал Тэйлор, садясь обратно и

скрещивая руки на груди. – Прямо сейчас ты можешь выбрать. Ты ведь делаешь всё, что

говорит Габриэль, не задавая вопросов, да?

– Да.

– Не звучит как то, чем можно гордиться, – сказал он, поморщившись. – Разве

ты не знаешь, как думать самой? Знаешь ли ты причины, по которым он говорит тебе

сделать что-то? Этот кусок металла, – он указал на ее браслет. – Ты знаешь, что это

такое?

Камилла застенчиво убрала руку со стола.

– А вы? – вызывающе спросила она, хотя каждая ее часть умирала от желания

узнать.

– Я нет, – сказал он. – Но если бы у меня было что-то постоянно привязанное ко

мне и, вероятно, неестественное, я бы хотел узнать, что это.

– Это держит меня в безопасности, – обороняюще сказала она.

– Как удобно, – отозвался он. – Это даже может быть правдой. Габриэль любит

смешивать ложь, чтобы ему было легче.

Забурлил гнев.

– Он предупреждал меня, – сказала она. – О Вас.

Тэйлор рассмеялся.

– Габриэль? Предупреждал тебя обо мне? Боже, мир становится странным.

Предполагаю, я вернулся туда, откуда начал. Какого черта я единственный, кто может

видеть его таким, каким он есть? Ты живешь с ним, это же должно быть очевидным, что

он использует тебя.

– Он спас меня, – настаивала Камилла.

– Да, но с какой целью?

Камилла встала, закидывая сумку на плечо.

– Мы закончили?

Тэйлор поймал ее за запястье, и она посмотрела на него сверху вниз, вызывающе.

– Монстрами становятся из-за их выбора, а не из-за своих способностей, —

сказал Тэйлор. – Что бы ты не могла делать – на что ты думаешь, ты способна – ты

можешь помогать людям или ты можешь помогать себе. Выбор за тобой. Знаешь ли ты,

как они называют монстра, который помогает людям?

– Запутавшийся монстр? – с горечью предположила Камилла.

– Герой, – ответил Тэйлор.

Он протянул ей потрепанную копию повести о «Двух городах»

– Твое задание по чтению.

Она хмуро взглянула на него, а потом положила в сумку.

– Теперь мы закончили?

Он вздохнул, садясь назад.

– Теперь мы закончили.

Она пошла прочь, потом остановилась и обернулась.

– Почему Габриэль не может войти в библиотеку?

Она не могла этого объяснить, но каким-то образом это прожигало брешь в ее

неуклонной решимости.

Тэйлор молча смотрел на нее в течение нескольких секунд. Приглушенные звуки

людей, просматривающих книги за стеллажами и печатающих на ноутбуках, вдруг

показались слишком громкими.

– Здесь заклинание на здание, – сказал он, наконец. – Ты не можешь войти,

если ты бессмертный.

Бессмертный. Камилла медленно кивнула.

– Ты не выглядишь удивленной, – отметил Тэйлор.

Она и не была. Не совсем так. Но то, что она услышала это вслух, подтверждало то,

о чем она давно догадывалась…

– Нет ничего более опасного, чем тот, кто не может умереть, – сказал Тэйлор. —

Им нечего терять.

Он вернулся к записям в своем блокноте.

Камилла молча стояла, по-прежнему поглощая информацию. Нечего терять, так ли

это?

– Вы ошибаетесь, – пробормотала она.

– Что это было? – Тэйлор посмотрел вверх.

– Вы ошибаетесь, – повторила она. – У него есть я.

_____________________________________________________

C’est la vie(фр.) – Это жизнь

Глава 8

Мак

Десять часов, суббота, и мой мозг раскалывается. Половина моего мозга

сосредоточена на поиске ниндзя, хорошо, что у нас, наконец-то, будет время пойти в лес

проверить заброшенную лесопилку. Другая половина моего мозга всё еще в школе.

– Ты видел его? Видел? Он чуть ли не лапал ее. Разве не предполагается, что Кей

встречается с Хейли?

– Они не встречаются, – угрюмо отвечает Дастин. Мы на моей кухне, собираем

еду для похода в лес.

– Ага, а она думает иначе. Он пресмыкающийся, и должен держаться Хейли и

оставить Джул в покое.

– Он пресмыкающийся, – это единственное с чем согласился Дастин.

Я косо взглянул на него.

– Ты странно себя ведешь

– Я беспокоюсь о том, что в конечном итоге, всю работу по проекту будем делать

мы вдвоем, – уклончиво ответил он.

– Ни в коем случае. Хейли всегда использует возможность сжульничать, когда

можно переложить работу на кого-то другого. Вероятно, поэтому мисс Миллер определила

ее к нам. Она знала, что я смогу приструнить ее, – я киваю сам себе.

Не похоже, чтобы это его утешило.

– Я также обеспокоен скитанием в полусгнившем здании, находящимся в

середине леса. Почему мы никому не говорим, куда идем?

Я забросил рюкзак на плечо.

– Потому как приключение – это наша собственная награда.

– Это… не имеет никакого отношения к тому, что я только что сказал.

– Ох, возьми последний сэндвич, я забыл положить его с остальными.

Голос моей сестры пронесся по холлу:

– Думаю, тут есть остатки сока…

Хейли и Эмити прошлись по кухне, и мы замерли над раскрытым рюкзаком,

полном сэндвичей.

Хейли подняла бровь.

– Мы голодные, – говорю я.

– В последний раз, когда ты сделал восемь сэндвичей, я нашла записку на твоей

кровати, в которой говорилось, что ты отправляешься в Сахару, и пришлешь мне открытку,

когда найдешь сокровища царя Соломона. Тебе было восемь. Разве ты сейчас не стар для

подобного?

– Никогда не бывает поздно для приключений, – с ноткой драматизма отвечаю я.

– А сейчас, если вы извините нас, мы пойдем…

– На разведку форта на дереве? – снисходительно произносит Хейли.

– Играть в ковбоев и индейцев, – добавляет Эмити.

– Может быть в казаков-разбойников, – смеется Хейли. – О нет, погодите, или в

мутантов… или как там называются драки мутантов? Я не знаю, я же не в детском саду.

– Программа выживания, – сержусь на нее я.

– После чего, Дрэгон Кона? – смеется Эмити над ежегодной комической

конференцией.

Хейли смотрит на нее с легким ужасом.

– Как ты вообще про это знаешь? Меня можно извинить, я живу с этим, – она

махает рукой в мою сторону.

Эмити слегка начинает путаться в словах:

– Я…слышала…

– Не бери в голову, – Хейли делает долгий вздох и снова поворачивается ко мне.

– Знаешь, нет ни шанса, что мама с папой разрешат тебе пойти в лес. Нам бы никогда не

позволили.

– Ну, тогда, возможно, им не следовало выбирать дом, который окружен лесом, —

я развернулся. – Для меня это неправильная логика.

Я застегиваю рюкзак и поворачиваюсь к двери.

– Так как мы мозолим ваши глаза, мы просто уйдем.

– Ты хотя бы спросил маму об этом? – громко говорит Хейли.

– Тише, – шиплю я, уже слыша, как открывается дверь маминого кабинета, и вот

уже она входит на кухню с пятнами краски на ее темно-русых волосах и широкой кистью

в руках. Это вещь нужна ей для покраски комнат, но, похоже, мама в краске больше, чем

стены.

– Что за драма? – спрашивает она, разглядывая нас четверых, положив руку на

талию.

– Хейли, как обычно, – говорю я.

– Мак и Дастин собираются тайком улизнуть в лес, – огрызается Хейли.

Мама поднимает брови, измазанные синей краской.

– Мы не собираемся далеко заходить, мам, – я хватаюсь за ручку. – Мы

вернемся к обеду, обещаю.

– Макалистер Дюпре, – жестоко произносит мама, и меня передергивает. – Ты

не будешь бродить вокруг этого леса. В нем полно змей и ядовитого плюща, и в последнее

время были отчеты о койотах.

Койоты? Это же никак не связано с ниндзя?

– Мы не будем выходить из поля зрения, обещаю, – лгал я.

Мама оценила меня сузившимся взглядом, который означал, что она читает мои

мысли. Ненавижу этот взгляд.

– Нет. Мы с девочками собираемся пройти по магазинам в городе, и вы пойдете с

нами. Дастин, ты волен остаться или же пойти с нами, конечно, но я не оставлю вас двоих

вместе, чтобы через секунду после этого удивиться тому, что моя машина отъезжает со

стоянки.

Ей не нужно было спрашивать о том, знает ли его отец, где он находится. Сегодня

суббота. Дастин проводит больше времени в нашем доме, чем в своем. К тому же его отец

не так помешан на контроле, как моя мама.

– Эй, ладно, мам, мы не станем этого делать, – протестую я.

Мы станем. Мы, определенно, станем. Но мы вернемся раньше ее.

Она берет у меня рюкзак и начинает перелаживать бутерброды в холодильник.

– Лес за пределами разрешимого, – твердо говорит она. – Всегда был и всегда

будет.

Хейли ухмыляется, глядя на меня, и выскальзывает из кухни. Эмити оглядывается

на нас с таким выражением, которое я не совсем понимаю – что-то похожее на голод – и

выходит вслед за Хейли.

Я впиваюсь взглядом в Дастина, который издал вздох облегчения. Хотел ли он

заняться домашним заданием? Если мы собираемся отчистить наши имена, мы должны

найти это маленькое… чтобы оно там ни было!

Хорошо, для того чтобы быть справедливым, следует объяснить, почему меня не

волнуют все эти вещи про мифологических существ, так как должны были бы. И вы уже

знаете про Дастина и перья.

Когда мне было восемь, а ему девять, он упал в густые заросли на моем заднем

дворе. В основном, он был в порядке – всего несколько царапин на руках и синяков —

но вокруг него была куча перьев. Сначала я подумал, что он упал на какую-то птицу, или

что-то типа этого, но потом я поклялся хранить его тайну, и он рассказал мне правду.

Он не был человеком. Ни он, ни его отец, ни его мама, ни его сестра. Вся его семья

была вроде как другой расы. Одичавшие, сказал он. Видимо, одичавшие каким-то образом

означало, что у них есть способности. Обычно они были такие как сила или скорость, или

действительно хорошее зрение. Но не Дастин. Он линял, когда пугался. Лентяй, которого и

днем с огнем не сыскать.

Так, во всяком случае, узнал я, что в мире происходит гораздо больше всего, чем

знает большинство людей. Естественно, я хотел узнать об этом настолько много, насколько

возможно – но знание Дастина о его наследии довольно ограничены. Видимо, семья его

родителей иммигрировала откуда-то далеко, чтобы избежать неприятностей, и затаилась

до сих пор. Его отец достаточно смутно говорил ему об этом, отказываясь рассказывать

больше. Дастин утверждает, что если я хоть подам вид, что что-то знаю, его отец станет

неистовым. Я никогда не видел человека, который бы так ругался в пробке, не знаю как

насчет неистового, но я до сих пор держу рот на замке, и делал всё, чтобы помочь Дастину

прятать его перья. Куртка из перьев – это была моя идея. Достаточно умно, не так ли?

Между тем, иностранцы построили странную школу посреди хлопковых полей, и

начали собирать детей, которые заставляют чувствовать тебя нервную неловкость.

– Это школа, – говорю я. – Я серьезно, есть что-то подозрительное во всей этой

ситуации.

Мне удалось убедить маму высадить нас возле библиотеки в центре, а она, Хейли

и Эмити отправились за покупками. Исследование – явно лучшая участь, чем

выслушивать их споры по поводу длины юбки.

– На самом деле мы не будем писать ту работу по истории, не так ли? – говорит

Дастин, когда мы переходим улицу в направлении большого трехэтажного каменного

здания, которое и является Хэйвенвудской библиотекой. Для такого маленького городка

как наш, мы действительно превзошли себя на нашей библиотеке. Мне нравится называть

ее ЗАМОК КНИГ. Именно заглавными буквами.

– Кто говорил про историю на бумаге?

– Ты, пять минут назад, когда просил маму высадить нас у библиотеки.

Я пренебрежительно хмыкаю.

– Я уже написал эту работу.

– А я нет.

– Ой, да ладно, это дерьмо про гражданскую войну не займет больше десяти

минут.

– Это пять страниц на бумаге, как ты это сделал?

– Я дам тебе свои записи. Давай же, неужели ты не хочешь узнать, что здесь

происходит? Мы определенно в центре какого-то сумасшедшего мифологического

материала, и нам надо всё выяснить, чтобы очистить наши имена. Хватит и того, что Хайд

и Чейз избивают нас, нам не нужен еще и директор в качестве врага. Ты думаешь, что

написать работу Колдуэллу – это проблема? Унимо – вот что действительно страшно,

чувак.

– Хорошо, – вздыхает он. – Но если мой отец узнает, что мы делаем всё это…

– Да! – восклицаю я. Как он может быть таким апатичным к природе своего

происхождения, остается для меня загадкой. Если бы я был на его месте, я бы хотел

узнать.

– Хорошо, думаю, следует начать с учета имущества. Я имею в виду, что должна

быть причина, почему были приложены все эти усилия, чтобы постоит здание именно на

этом участке.

– Парень. Эй, парень.

Женщина сидела на скамейке перед библиотекой, видимо, наслаждаясь тенью

тента. Ей не может быть удобно в таком количестве коже, потертой и испачканной, ее

средней длины волосы запутаны и неопрятны. Моя первая мысль про нее – бездомная.

– У тебя есть читательский билет? – спрашивает она с определенно Британским

акцентом.

– Э-э, да, – взятый врасплох вопросом, отвечаю я.

Женщина держит в руке двадцатидолларовую купюру.

– Будь другом, проверь кое-что для меня. Обещаю, оно того стоит.

– Это общественная библиотека, – медленно произношу я, – вы можете

проверить самостоятельно.

– Я не отсюда, – тревожно улыбается она. – Это всё усложняет, и я немного

спешу. Ты хочешь деньги или нет?

Мне она не нравится. Не уверен, из-за странной просьбы или из-за витиеватой

красной татуировки на ее шее, или из-за запаха алкоголя, исходящего от нее. Вероятно, из-

за всего вышеперечисленного.

– Извините, мы тоже спешим, так что…нет, спасибо, – говорю я, обходя ее, и

отправляясь в библиотеку.

– Дестин Херон, – резко окликает Эдна Траш.

Дастин дергается. Мы пытались прокрасться через стойку регистрации, но

старушка словно коршун. Крошечный, морщинистый ястреб. Или, как любит называть ее

Дастин – тролль.

– Я Дастин, мэм, – говорит он застенчиво.

Мы с Дастином всю свою жизнь ходим в библиотеку, и она всегда называет его

неправильно.

– Несмотря на то, какое необычное имя решили дать тебе родители, у тебя всё

еще на руках книги, срок возращения которых уже прошел.

– Я, эм, я верну их на следующей неделе, – предлагает он.

– Ты сделаешь это сейчас или не сделаешь и шага дальше. Макалистер Дюпри, —

она поворачивается ко мне с полным отсутствием теплоты в голосе. Эдна Тролль из тех,

кто обращается к людям только по их полным именам.

– Во второй половине дня, мэм, – осторожно говорю я, пытаясь вспомнить, брал

ли я что-то в библиотеке. Очень надеюсь, что нет.

Забавная история о том, как Дастин получил свое имя. Обычно, когда люди

спрашивают об этом, он отвечает, что его назвали в честь города во Флориде, в котором

его родители как-то отдыхали. Правда же немного более…розовая. Понимаете, родители

Дастина были уверены, что у них будет девочки-двойняшки. Мол, на 100% так и будет. У

них уже всё было готово, полный шкаф с вычурными соответствующими платьицами и,

собственно имена. Ангела и Дастини. Их имена были вышиты и напечатаны везде, где

возможно. Серьезно. Таким образом, вы можете себе представить, их скорбь, когда Дастин

оказался не девочкой. В основном, они сцарапали «и» со многих вещей, решив не

выбрасывать детские вещи – они купили некоторую соответствующую одежду, что

называется, для выхода, но большинство его детских вещей остались розовыми.

Забавная картина.

Дастин выворачивает карманы. У него всего лишь три доллара.

– Э-э, – замолкает он, глядя на меня.

Я пожимаю плечами. Я оставил все свои деньги дома.

– Секундочку, – говорит он. – Сейчас вернусь.

Дастин быстро выбегает из библиотеки и так же быстро возвращается. Он вручает

Троллю помятую двадцатку.

– Ты же не сделал это, – тихо бормочу себе под нос.

Он краснеет, но ничего не говорит.

– Возвращайте книги вовремя, и этого не произойдет, – говорит она Дастину,

словно учительница на уроке.

Старушка слишком серьезно относиться к штрафам за просроченные книги, если

вы меня спросите. Всё, что я хочу, это попасть в раздел справочников и накопать кое-

какие ответы. Жаль, что миссис Беа сейчас не на работе, уж она-то никогда бы не

упомянула о штрафе. Ну, может, и упомянула бы, но никогда не стала бы обращаться с

Дастином, как с преступником, это уж точно.

Когда мы наконец-то прошли стойку регистрации, мы отправились к лифту. Вокруг

мертвая тишина. Это единственное, что мне не нравится в библиотеках – угнетающая

тишина. Ну и затхлый запах книг. И скупые библиотекари. И в большинстве случаев так

тяжело найти то, что тебе нужно.

Хорошо, я не самый большой любитель библиотек в мире. Но они весьма полезны.

Иногда тут можно найти сумасшедшие книги на полках. В этом и есть огромная разница

между библиотекой и поиском в Интернете. Да, в библиотеке дело идет гораздо

медленнее, но тут гораздо больше шансов наткнуться на вещи, о которых вы и не думали.

Плюс, это круто, насколько стары некоторые книги – мне нравиться думать о том, кто их

читал до меня и почему.

– Ты не должен этого делать, приятель, – говорю я. – Эта татуированная леди

– шаманка.

– Шаманка? – Дастин хмурится. – Ты хочешь попасть в библиотеку или нет?

Это ведь не сложно, всего лишь проверить книгу.

– Какую именно книгу? Знаешь, если она украдет ее, ты будешь виноватым.

Опять. Порочный круг.

– Она попросила Гримм на третьем этаже, – смущенно ответил он. – Так что,

сказки братьев Гримм, полагаю. У них хоть есть книги для детей на третьем этаже?

– Детский отдел на первом, – подтверждаю я, хмурясь. – На третьем – вещи,

которые никто не трогает и кабинет библиотекаря.

– Вещи, которые никто не трогает?

– Редкие книги и государственный архив, – говорю я, нажимая на кнопку лифта.

– Собственно, туда мы и направляемся. Еще больше совпадений?

– Взгляни на это, – говорю я, показывая ему старые реестры земельных участков

и их названия. – Большая часть собственности до 1920 года принадлежала Этериджу.

– Никогда не слышал о них, – отвечает Дастин, даже не взглянув.

– Да, это странно, правда? Но есть весь этот список на рубеже веков, и это всё

Этеридж, Этеридж, Этеридж и, хей, Грэм, это должно быть дом Джул, Этеридж,

Этеридж… но потом, – я досматриваю до конца и открываю вторую книгу, кладу ее

поверх первой.

Он смотрит, раздраженный тем, что я его перевал.

– Двадцать лет спустя никаких Этериджей, – указываю я, проводя пальцем вниз

по списку. – Все исчезли. О, Макалистер, – говорю я, замечая имя. – И еще

Макалистер… и …

Раздражение Дастина исчезает, когда он читает список.

– Мак, – говорит он голосом, который означает, что я обнаружил что-то

значащее.

Не могу в это поверить. В 1920 изобилует мое имя. Это выглядит, будто Этериджей

заменили Макалистерами.

– Мак, – произносит Дастин. – От кого у тебя фамилия?

– Дев…девичья фамилия моей матери – Макалистер, – осторожно отвечаю я.

Он резко достает с полки книгу, которую искал.

– Я не думаю…не то, чтобы это выглядело… – бормочет он, листая страницы,

пока не указывает пальцем на что-то.

– Макалистер, – говорит он. – Пять лет назад собственность Стоунвол Ролл

была возвращена городу. Первоначальным владельцем был, – его взгляд встречается с

моим, – Этеридж Макалистер.

– Серьезно? – восклицаю я, а затем хлопаю ладонью по рту, когда несколько

взглядов окружающих впиваются в меня.

– Серьезно? – шепотом повторяю я, всё еще в шоке.

– Чувак, я бы поспорил на все свои небольшие деньги, что эта та самая

собственность, на которой построена школа.

Я усмехаюсь.

– Давай посмотрим, что еще есть у этого парня.

– Вот, – говорит Дастин, поворачивая монитор своего компьютера ко мне.

Мы переместились в компьютерный класс библиотеки, когда наше расследование

приняло неожиданный оборот. Одна вещь, которая делает интернет предпочтительным, —

кроме кошек, вы понимаете – это родословные.

– Дерево семьи Этеридж официально прерывается в 1918 году, – говорит

Дастин. – Больше никаких Этериджей. Или так кажется. Всё, что случилось в 1918 —

так это то, что последний наследник мужского пола умер, оставив всё дочери, которая

вышла замуж за чувака по имени Томас Макалистер, – он выглядит весьма довольным

собой. – Всё имущество перешло к ней, а потом и к ее сыну Этериджу Макалистеру. Вот

когда имена действительно изменились. И с тех пор были разделены среди их

многочисленных потомков.

– Тогда почему я ничего не знаю об этом? Я должен знать, если я наследник

огромного состояния, чувак.

– Я не говорил, что ты им являешься, – поправляет Дастин. – Здесь много

Макалистеров. Смотри.

Он указывает на большое разветвление Макалистеров вплоть до сегодняшнего

времени.

– И сейчас люди не придерживаются того, что все наследует первенец, это не

очередь на корону. Это просто куча земли. Или была ее ею. Много земли уже распродано.

Она был разделена и вновь разделена между потомками. И если ты думаешь об этом, то

вероятно, что есть своего рода право на наследство всего этого.

– А как ты считаешь?

Он выглядит так, будто ему некомфортно.

– Как ты думаешь, сколько твой отец зарабатывает.

Я пожимаю плечами.

– Много.

– Не пойми меня неправильно…но мой отец выше твоего в компании. И я

полностью уверен, что он зарабатывает больше денег.

– Так как же твоя мама ходит по магазинам каждые выходные?

– Волшебным образом, – отвечаю я. – И под волшебством я имею в виду

кредитные карты.

– Держу пари на мой оригинал VentureBros, что твоя мама владелица трастового

фонда.

– Что-то у тебя настроение для споров сегодня, – говорю я.

Он смущенно улыбается.

Но когда я думаю о том, то он сказал, понимаю, что его слова логичны. Если

мистер Херон не зарабатывает достаточно много, а мой отец на должности ниже его, то и

он зарабатывает меньше. Но Дастин прав, моя мама постоянно водит Хейли в дорогие

салоны, водит внедорожник, и приходит домой с новыми туфлями достаточно часто.