Текст книги "Вор (ЛП)"

Автор книги: Эйне Крэбтри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Из многочисленных писем, которые я получал последние два года, я уверен, что

Хэйвенвуд примет Камиллу в любе время, при любых обстоятельствах.

– С более сильным руководством приходят более строгие правила, – ответила

Рин. – В свое время Таррант Смит был хорошим директором, но Хэйвенвуд перерос его.

Взгляд Габриэля переместился с Рин на Шарлотту, которая отстраненно

рассматривала стену.

– Я понимаю. Да, Камилла никогда не была в школе, но я уверен, что ее

образование на уровне даже стандартов Унимо.

Рин нахмурилась, как будто его непоколебимое спокойствие разочаровывало ее.

– Ради целесообразности ей следует начать посещать школу в понедельник – по

испытательному сроку.

У Камиллы возникли проблемы с некоторыми словами на английском, которые они

никогда раньше не использовали в разговоре, и слово «испытательный» ввело ее в тупик.

– Она даже не успела переступить порог, а уже находится на испытательном

сроке? – рассмеялся Габриэль. – Она ничего не сделала.

– Точно, – холодно ответила Рин. – Все наши студенты должны проявить себя.

Обычные дети должны принадлежать другому месту.

Габриэль задумался, вновь взглянув на Шарлотту.

– Это ваша школа, – пожал он плечами.

– Я рада, что мы поняли друг друга, – сказала Рин. – Ничего другого я и не

ожидала.

Габриэль обнял Камиллу за плечи.

– Самое важное – это образование Камиллы.

В этот момент снаружи раздались звуки – металлический скрежет, а затем низкий

свист.

Ее глаза сузились. Остальные не были способны услышать этот звук, но она точно

знала, что это было. Она молча подошла к входной двери.

Рин пробормотала:

– Как грубо.

Но Камилла не обратила на женщину ни малейшего внимания, словно бросая

вызов. Как и этот идиот.

Она повернула за угол здания и столкнулась лицом к лицу с парнем не намного

старше ее, который держал в руке баллончик с краской. Он встретил ее хмурый взгляд и

выдал ей зубастую улыбку.

– О, тут кто-то был? Плохи дела, – неискренне сказал он.

Он должен был заметить машины на стоянке. Наверное, он даже слышал голоса

внутри. Камилла слышала их стоя здесь – сейчас Габриэль пытался найти общий язык с

Рин. Камилла взглянула на серую кирпичную стену, на которой рисовал парень какое-то

лицо с острыми зубами. Она перевела взгляд на него. Темные зубчатые волосы, лицо всё в

пирсинге. Шрам от кончика носа по всей щеке. Она знала этот тип парней. Такие, как он,

часто встречаются по всему Токио.

Она посмотрела на другую сторону улицы и дома за ее пределами. Должно быть, он

оттуда.

– Убирайся! – потребовала она на английском.

Он фыркнул, не впечатленный.

– Я еще не закончил, – усмехнулся он.

Он снова встряхнул баллончик.

Камилла разразилась бранью.

– Я сказала, убирайся, – уже громче отрезала она.

Его глаза бросали вызов.

– И что ты будешь делать, Златовласка? – он подошел ближе, грозно взирая на

нее с высоты своего роста, пытаясь напугать. – Вы, иностранные дети, приходите в наш

город, ведете себя, как пожелаете, а потом убегаете плакаться к мамочке и…

Камилла толкнула его, и он оступился, улыбаясь.

– Камилла, – прозвучал голос Габриэля. – Хватит.

Ее пульс ускорился. Она почувствовала, что ее вены на левом предплечье

упираются в железный браслет. Никто не мог говорить про ее родителей в подобном тоне

и думать, что это сойдет ему с рук.

Она оглянулась. Взрослые вышли из здания. Габриэль бегло посмотрел на сцену,

развернувшуюся перед ними. Рин рассматривала Камиллу с неодобрением. Шарлотта

была ошеломлена.

– Уоррен Хайд! – воскликнула Шарлотта. – Как ты мог?

Он пожал плечами.

– Это место заброшено уже довольно давно. Я думал, тут никого нет.

Лжец!

– Здесь машины и вполне видно, что ведутся строительные работы, – яростно

говорила Камилла Габриэлю на японском.

Он просто положил руку ей на плечо, универсальный знак, указывающий на то, что

ей нужно успокоиться.

– Даже если это и правда, – говорила Шарлотта парню, – мы все еще не ходим

по округе, разрисовывая дома.

– Нет, – согласилась Рин. – Но также мы не набрасываемся на остальных

учеников в общественных местах, – ее глаза остановились на Камилле. – Вы даже не

перешли порог школы, мисс Тиг, и уже прибегаете к насилию. Да, я бы сказала, что ваш

испытательный срок более чем оправдан. Идемте, мистер Хайд, я провожу вас. Мистер

Кацуро, мы продолжим наш разговор позже.

– Надеюсь на это, – спокойно ответил Габриэль.

Бросив ухмылку Камилле, парень последовал за Рин к ее машине.

Шарлотта облегченно вздохнула, когда они уехали:

– Мне очень жаль. Иногда он просто невозможен.

– И когда же Рин Унимо взяла все дела в свои руки? – спросил Габриэль,

наблюдая за тем, как машина выезжает с парковки.

– В течение лета, – ответила Шарлотта. – Я знаю, она кажется резкой, но у нас

никогда не было такого спокойного года, как этот.

– И она разработала некоторые проекты, которым вы все очень рады.

Шарлотта слегка покраснела.

– Что?

– У тебя мел на рукаве рубашки. Ты превратилась в рассеянного профессора.

– Я учитель химии в средней школе, а не профессор, – упрекнула она. – Она

увеличила мне бюджет, если ты это имел в виду под проектами. У меня появилась

возможность собрать набор получше по химии для детей, – она улыбнулась Камилле. —

Тебе повезло, я запланировала парочку действительно классных вещей. Если мы не

подпалим что-нибудь до Рождества, я буду удивлена.

Габриэль вздохнул, рассматривая новые граффити.

– Почему у меня такое чувство, что ты единственная, кто рад нас здесь видеть?

– Рин просто очень осторожный человек, – великодушно произнесла Шарлотта.

– А Хайд… тут ничего личного. Он, кажется, считает, что должен проверить каждого

нового студента.

– И Тэйлор?

Ее улыбка исчезла.

– А что с ним?

– Ах, – видя ответ на свой вопрос в ее реакции, произнес он. – Тем не менее, не

всё так плохо.

– Не сдавайтесь, ладно, – сказал Шарлотта. – На днях он подойдет к тебе.

– Ты говоришь, что…

– Будет лучше, если ты перестанешь провоцировать его, – увещевала она.

Он улыбнулся.

– Мне нравится думать об этом, как о том, что я учу его заводиться.

– Скорее свиньи полетят, чем научится заводиться Джон Тэйлор, – сухо ответила

Шарлотта.

– Может, это мне стоит посоветовать тебе не сдаваться, – ответил Габриэль.

Она засмеялась.

– Давай будем реалистами. Ну, мне пора возвращаться. Похоже, мы завтра

встретимся с тобой в классе, Камилла.

Девушка пожала плечами.

– Она рада, – солгал Габриэль.

Шарлотта рассмеялась.

– Бьюсь об заклад, я смогу ее обрадовать. Увидимся.

Камилла и Габриэль вернулись в душное, незаконченное кафе. Он корпел над

списками и схемами на неокрашенном прилавке. Она прислонилась к колонне, мечтая о

том, чтобы тут был стул.

– Я не хочу ходить в школу с этими людьми, – сказала Камилла, радуясь, что

наконец-то можно говорить на японском, как нормальный человек.

– О, ведь не всё так плохо, – отозвался Габриэль. – Шарлотта очаровательна.

Разве ты не слышала? Она позволит воспламенять разные вещи на уроках химии.

– Мне не нравится Унимо, – проворчала она.

– Ты ей тоже не нравишься, – весело согласился он. – Но, если быть честным, в

этом есть моя вина. Всегда есть кто-то, кто стремится уничтожить нас, и лучше

привыкнуть к этому сейчас. Кстати… напомни мне то правило.

Камилла вздохнула. Если бы ей давали пять центов каждый раз, когда она

повторяет эти глупые правила.

– Держаться подальше от баров. Не подходить к модным ресторанам. Не

подходить к лесу. И никогда…

– Никогда-никогда.

– Ничего не курить.

– Никогда. Если ты видишь человека в дорогом костюме? – подсказал Габриэль.

– Не смотреть ему в глаза, и немедленно найти тебя.

– Если ты видишь человека с зелеными волосами?

– Притвориться, что я его не вижу, и немедленно найти тебя.

– Если ты видишь женщину, одетую в кожу?

– Бежать к черту.

– Моя девочка.

– Это действительно странные правила, Габриэль.

– Мы живем в странные времена, детка. Я повторяю тебе всё это для твоей же

безопасности. Теперь можешь пойти распаковывать вещи или остаться послушать

серенаду об инвентарных списках.

Камилла поморщилась.

Наверху Камилла рассмотрела новое пространство, критически оценивая то, на что

подписал их жизни Габриэль. Ее комната была маленькой и тесной, хотя от этого ей было

даже комфортно. Здесь было окно, открытое лишь на несколько сантиметров, чтобы

проветрить комнату, с видом на лес. У нее не было кровати, только футон** на полу, но

она как раз таки предпочитает его. Остальное пространство занимал большой комод,

оставшийся от прежних владельцев в комплекте со стулом и большим позолоченным

зеркалом, отчаянно нуждающимся в полировке. Камилла наклонилась, рассматривая

рамку. Кто знает, из какого металла, сделана рамка под всей этой паутиной? Она

дотронулась рукой до металла.

В зеркале она увидела тень, скользящую позади нее. Она вздрогнула и обернулась,

но там никого не было. Она прижала правую руку к браслету на левой, пытаясь унять

учащенное дыхание. Тут ничего не могло быть, говорила она себе. Это всего лишь старое

грязное стекло. Внизу Габриэль включил музыку.

Камилла вернулась к зеркалу. Овальной формы, оно тянулось с обеих сторон

комода. Он был огромен – даже отдельные его части были больше ее пяти футов одного

дюйма. Она провела рукой по раме зеркала, большой палец отслеживал притупленный

временем узор. Был шанс, что под всей этой патиной находился цветочный узор. Она

посмотрела поближе на выцветшее стекло. Камилла вспомнила про две вещи сразу: Алиса

в Зазеркалье и Призрак Оперы. Подобное сравнение ее не успокоило.

– Вниз, детка, – едва услышала Камилла позади себя.

В зеркале мелькнула тень.

Камилла снова повернулась, широко раскрыв глаза и сжимая браслет. Она была

одна в комнате.

Она, должно быть, подняла шум, потому что Габриэль просунул голову в дверной

проем.

– Всё в порядке здесь? Всё по вкусу? – его голос был веселым, но лицо не

выражало никаких эмоций.

Он вошел внутрь, оглянув комнату.

– Я думаю, в моей комнате что-то обитает, – медленно произнесла Камилла,

почувствовав себя глупо, как только слова были произнесены.

– Сомневаюсь… – пренебрежительно сказал он, закрывая окно. – Не

существует такого понятия, как призраки. Но даже если бы и были, они бы не появлялись

при дневном свете.

Тогда почему он закрыл окно?

– Ты сказал, что это самое безопасное место, но я должна кое-что спросить, —

сказала она. – Что-то следовало за нами или оно уже было здесь?

– Спроси меня позже, – был его ответ.

_____________________

Прим. Переводчика:

*1 миля = 1,6 км

** Футон

Глава 3

Мак

Однажды был мальчик, который не знал страха.

Привет. Мое имя Мак Дюпри. Мак – это сокращенно от Макалистер, да я и сам

словно укороченный по отношению ко всему. Мои особые черты характера включают в

себя любовь к онлайн-играм, малопонятным забавным пустякам и, определенно, личный

магнетизм. Существует одна единственная проблема – кажется, я притягиваю

неприятности. Бывают дни, когда всё идет так, как того желаете вы. Но потом наступают

дни, которые начинаются с того, что вы спотыкаетесь на парковке. Именно так я и хотел

начать неделю. Мои колени пронзила острая боль. Маленькие кусочки асфальта врезались

в ладони. Видимо, я выбрал неправильный день, чтобы одеть шорты. Моему лучшему

другу Дастину повезло больше с джинсами. Однако, похоже, он порвал свой пиджак.

Нас окружает хрипкий смех. Хайд смеется громче всех. Он взял один из

деревянных мечей из класса кендо и с силой ударил по нашим ногам, когда мы проходили

мимо его грузовика. Он снова опирается на капот, опуская меч на плечи.

– Забыл завязать шнурки, карлик? – гогочет он.

– Ага, это действительно трудно найти шнурки на шлепанцах, – ответил я,

поднимаясь на ноги.

Я на целый фут ниже его и на три года младше и я получаю более высокие оценки,

что делает меня его мишенью.

Хайд не такой уж и огромный парень, честно говоря, Дастин выше его. Но

телосложение у Дастина такое, словно он сделан из палок и швабр, в то время как Хайд

избивает людей в классе карате и кендо последние два года. Хайд обычно одевается в

различные комбинации разрезанной, порванной и паленой кожи или джинсов, и имеет

пирсинг на губе, одной брови, и в ушах, но его характерной особенностью является шрам,

который тянется от переносицы по щеке. Ходит много слухов о том, как он его получил, но

никто не знает наверняка.

– Может, вам нужно смотреть, куда вы идете, – насмехается Хайд.

Его шрам извивается.

– Может, тебе стоит прятаться среди машин и прогуливающихся по парковке

людей, как трус, – огрызаюсь я. – Ой, подожди, ты же именно это и делал. Вот дела.

Он спрыгивает с капота автомобиля, размахивая деревянным мечом. Я остаюсь на

месте, пренебрегая им. Дастин, который еще не поднялся, съеживается.

– Тут встреча, о которой я и не подозревал, – звучит знакомый презрительный

голос. – Разойдитесь и заходите внутрь, ребята.

Небольшая часть толпы поражена появлением учителем английского – мистера

Тэйлора. Тэйлор выглядит как какой-нибудь профессор – в своей рубашке с воротником

и очках в проволочной оправе, но у него такой способ успокаивать, что хочется просто

исчезнуть. Содовая перестанет шипеть, если он скажет ей успокоиться.

Зрители заходят в школу, не желая вызвать его гнев. Хайд кисло смотрит на то, как

Тэйлор рассматривает нас. Есть только три человека, которые могут повлиять на Хайда, и

Тэйлор один из них.

– Если вы хотели подраться, то оставьте это на потом, – огрызается он. – Это

работа Икедо справляться со всем этим мачо-дерьмом, не моя.

Он выхватывает деревянный меч из рук Хайда.

– Поймаю тебя с одним из них вне зала, оставлю после уроков.

– Да, сэр, – рычит Хайд, удаляясь со сцены, на прощанье свирепо взглянув на

нас.

Тэйлор хмурит брови, смотря на Дастина.

– Сколько еще ты собираешься сидеть на земле, Хэрон?

Дастин вскарабкивается на ноги, бросая робкий взгляд из-под завесы темных волос.

Тэйлор смотрит на то место, куда он упал. Несколько пушистых перьев уносит

ветром.

– Моя куртка порвалась… – бормочет Дастин.

– И ты носишь меховую куртку, когда на улице восемьдесят градусов*… оба

идите внутрь. Дюпри, зайди к миссис Миллер за бинтами, прежде чем заявиться в класс,

– приказывает он, проходя мимо нас. – Если истечешь кровью на моем этаже, вытри

пол.

Мы оба задерживаем дыхание, пока он не скрывается за дверью.

– Не всё так плохо, – говорю я, когда он уже за пределами слышимости.

– Должно быть, он уже выпил свой кофе, – соглашается Дастин. – Нам повезло.

Я встряхнул свои шорты и поморщился, чувствуя жалящую боль в коленке.

Большая ссадина, но крови нет. Вероятно, я буду в порядке. Я подхватываю свою сумку, и

осторожно иду.

Я никогда не побеждал в драках с Хайдом. Я не собираюсь лгать. Конечно, это

довольно глупо с моей стороны стоять недалеко от него, когда мы забираем наши книги из

шкафчиков. Но когда Хайд, будучи абсолютно задницей, стоит передо мной всё, о чем я

могу думать это то, как я хочу ударить его в лицо. Может быть, даже кактусом. Я

улыбаюсь этому мысленному образу.

Наша школа не такая как остальные. Технически, это частная школа, и она любит

похвастаться тем, что тут много учеников со всех уголков мира, но всё же большая часть

учеников – местные. Люди, руководящие этим местом, определенно не отсюда. Я

слышал, как-то моя мама сказала, что большую часть финансирования Хэйвенвуд

получает от некой японской компании. Это странно, но я не намерен жаловаться. Честно

говоря, это место довольно хорошее, а в кафетерии широкий выбор. Учителя тоже

довольно неплохи, даже вечно ворчливый Тэйлор. Единственное на что я жалуюсь, так это

студенты.

– Ну вот, опять, – стону я, нарезая круги вокруг шкафчиков. – Комиксы,

которые я оставил здесь в пятницу пропали.

Дастин вздыхает, бессловесно говоря мне: «я же говорил».

– И конфеты? Ой, да ладно. Я умираю с голоду. Мне не следовало пропускать

завтрак.

Наши шкафчики грабили несколько раз с начала учебного года. Очевидных следов

взлома нет. И еще у нас проблема с тем, чтобы вычислить виновника. У нас слишком

длинный список.

Кроме Хайда тут еще много младше, – и старшеклассников, которым нравиться

доставать меньших учеников. Я же подхожу по двум пунктам, так как пропустил год,

закончив его раньше. Несмотря на рост, поведение Дастина так и кричит: «Я легкая

мишень». Так что, мы обречены на этом фронте.

Есть еще одна проблема – так называемая, местная знать, так же известная как

группа моей старшей сестры Хейли. Она бродит со своей лучшей подругой и двумя

богатыми парнями, воображая, что они высшие существа. Хейли держится как можно

дальше от своего брата-ботаника. Ей нравится описывать пространство вокруг меня и

Дастина, как «свободная от девушек зона».

Это кое о чем мне напомнило.

– Вот дерьмо!

– Ты только что вспомнил, какой сегодня день, да? – спрашивает Дастин.

– Она здесь? Ты ее видел?

– Откуда мне знать, – вздыхает он. – Я даже не знаю, как выглядит эта твоя

воображаемая особа.

– Она не воображаемая. И ты никогда не видел никого как она. Фух.

– Ну, если ты так говоришь, – отвечает Дастин.

Видите, у меня проблема. Я весь такой крутой и всё такое, но у меня никогда….

Никогда не было девушки. Я имею в виду, были некоторые сдвиги тут и там. Однажды в

шестом классе я поцеловал девчонку на спор. Но я никогда не чувствовал ничего подобно,

как те прилагательные, существительные и глаголы, которые используют люди, чтобы

описать любовь. Но…

Ну, вы знаете.

Пожилая миссис Грэм – стереотип старушек, она живет в старом жутком доме,

которая попеременно нагружает тебя, то конфетами, то пирогами, просит не разговаривать

громко в библиотеке и чистить зубы три раза в день. Я стригу ее газон, с тех пор как стал

достаточно взрослым, чтобы справиться с газонокосилкой. Но, если остальные бабушки

бесконечно болтают о своих внуках, начиная с их дня рождения, то она впервые

упомянула о Джульетте только несколько дней назад.

Но это не говорит о том, что я не знал о ее существовании. Моя семья живет в

Хэйвенвуде всю мою жизнь, и город не настолько большой, чтобы не знать даже самую

маленькую сплетню. Я помню, когда мы были маленькими, мы с Хейли пробрались под

лестницу, чтобы подслушать разговор за ужином взрослых, куда нас не пустили. Там-то я

впервые и услышал, что у сына Беа есть дочь нашего возраста.

Они говорили о ней, словно о какой-то тайне: я только слышал, как ее упоминали

невзначай, но только тогда, когда рядом не было миссис Беа. Иногда они называли ее

«дочь Саймона», иногда – «дочь Киры», но лишь на прошлой неделе я услышал ее имя,

когда миссис Беа разговаривала по телефону, в то время как я помогал ей двигать мебель.

Она стала цветом беленой стены на втором этаже, пока слушала то, что ей говорили. Я

волновался, что она может потерять сознание или что-то типа того, но она продолжала

вставлять слова между разговором: «да», «нет», «вы уверены?». Наконец, она положила

трубку, и подошла к старинному стулу, вокруг которого образовалось облако пыли, когда

она на него села.

– Джульетта приезжает, – сказала она таким голосом, как будто кто-то умер. Я

думаю, она забыла, что я был там, потому что, когда она, наконец, посмотрела на меня, то

удивилась и попросила уйти. И я не в состоянии думать ни о чем другом с тех пор. Ну, за

исключением того времени, когда на нас напали на стоянке. Но вы должны согласиться,

это отвлекает.

– Она не может быть очень высокой, да? Я имею в виду, посмотри на ее бабушку.

Женщина такая маленькая. Она не будет высокой. Верно?

– Конечно, – говорит Дастин.

Я вижу, что ему уже давно всё равно, но я продолжаю говорить.

Это болезнь.

– Но твоя мама маленькая, – я хмурюсь, смотря сам с собой, – но ты похож на

небоскреб.

Он пожимает плечами.

– Но она не может быть слишком высокой, да?

– Сорок семь, – говорит он, надежно закрывая свой шкафчик.

– Ноги? Рост?

– Раз, как ты упомянул ее за последние двадцать четыре часа, – говорит Дастин.

– Это не поможет определить высокая она или низкая. Да и в любом случае, это не имеет

значения.

Я нахмурился, смотря на шкафчик, из которого исчез шоколад. Кому-то надо

заплатить за это.

– Конечно, это имеет значение, – говорю я, закрывая шкафчик, и следуя по

коридору за Дастином. – Девушки не любят парней, которые ниже их.

– Никогда не слышал, чтобы ты говорил что-то такое.

– Так же как ты никогда не использовал сарказм.

Дастин вздыхает. Его длинная челка скрывает половину выражения его лица, но

язык тела все еще понятен.

– Ты всегда шутишь по поводу своего роста.

– Потому что это ве-се-ло, – я растягиваю слово. – И я могу сделать из этого

шутку, пока этого не сделал кто-то еще. И это не помогает – всё время стоять рядом с

ЭмпайрСтэйтБилдингом, – я указываю на него.

– Ладно, хватит. Ты уверен, что она пойдет в нашу школу? Она может пойти в

государственную. Ты больше, чем обычно вылезаешь из кожи по этому поводу, хотя ни

разу не видел эту девчонку.

– Это огромная загадка, – обороняюще говорю я. – Я имею в виду, что никто не

говорит про нее, несмотря на то, что это было суровым испытанием, когда ее родители

сбежали. У старой миссис Грэм нет ни единой ее фотографии, и БАМ, ее отец исчезает, и

появляется она. Был ли ее отец высоким? Ты знаешь?

Если он закатывает глаза, значит, ничего не знает. Его волосы полностью закрывают

лицо.

– Не имею ни малейшего понятия, – спокойно говорит он. – Но, думаю, она или

твоего роста или где-то на полфута выше.

– Почему ты так говоришь? – я открываю рот. – Это слишком высоко! Она

подумает, что я карлик!

– Ну, ты можешь сам это выяснить. Вон, две девчонки, которых я никогда раньше

не видел.

– Что? Две?

Я смотрю за угол фойе, туда же куда и Дастин. Он не шутил, две незнакомых мне

девушки стоят в толпе. Одна – невысокая блондинка с неприветливым взглядом. Вторая

– богиня. Ее кожа цвета молочного шоколада, волосы мерцают почти черным, и гладкие,

тонкие черты лица. Она оглядывается вокруг с чувством контролируемого ужаса и

поджимает губы. Нелетающий ангел заблудился в лесу. Я должен помочь ей. В моей

жизни нет никакой другой цели.

Мои ноги начинают идти вперед. Но прежде, чем я успеваю зайти за угол, рука с

большими толстыми пальцами впивается в моё плечо, и я спиной ударяюсь в шкафчики. Я

смотрю вверх на Чэйза Армстронга, который старше меня на год и размером с медведя.

Его имя ему соответствует.

– Ты смеялся с моего шкафчика, карлик, – грохочет он.

– Не в последнее время, – огрызаюсь я, раздраженный, что за его спиной мне не

видна Причина Моего Существования.

– Это смешно. Ты забавный. Настолько забавный, что я, пожалуй, выбью это из

твоей шкуры. Надеюсь, содовая того стоила.

– Содовая? – протестую я. – Какая содовая? Понятия не имею, о чем ты

говоришь!

– Та, которую ты стащил с моего шкафчика, придурок. Она была там вчера

вечером, а сейчас ее нет.

– Я что похож на человека, который будет громить шкафчик того, кто может

угробить меня до смерти?

– Он не разгромлен. Замок выковыряли или что-то в этом роде, – говорит он,

прищуривая глаза. – Дело ботанов.

– Наши шкафчики тоже были взломаны вчера, – говорит Дастин, съеживаясь,

когда взгляд Чэйза перемещается на него. – Мы этого не делали.

Он смотрит на нас с подозрением.

– Если не вы, то кто?

– Ниндзя, – отвечаю я, желая отделаться от этого разговора.

– Ниндзя? – повторяет Чэйз.

Дастин кашляет.

– Да, наша территория принадлежит ниндзя, – говорит он. – Это часть заговора

с участием иностранных инвесторов, и он только сейчас начинает влиять на учеников.

Это один из первых манифестов. Похоже, ты был выбран, так же как и мы. Ты один из нас,

– торжественно говорит он, хлопая Чэйза по плечу.

– Ну, всё, я уже достаточно наслушался уродов, – рычит он, смахивая руку

Дастина. – Держитесь подальше от моего шкафчика, – свирепствуя, он идет вниз по

коридору, размахивая руками.

– Хорошая попытка, – говорю я Дастину.

Он вздыхает.

– Ниндзя? Серьезно? Ты пытался получить по лицу, чтобы показать своей мнимой

подружке свои мужественные шрамы?

– Говорю в последний раз – она не воображаемая! Она…ох!

Я быстро поворачиваюсь, ища девушку своей мечты, но директор Унимо

перехватила ее и потащила в свой кабинет.

Возможность упущена. Но ведь будут и другие. Я отбросил свои непослушные

светлые волосы с глаз. Шестерни в моей голове начали крутиться.

– Не знаю, о чем ты думаешь, но это плохой план, – предупреждает Дастин.

– Тогда иди в класс без меня, – говорю я. – Потому что я считаю, это

великолепный план.

________________

*80 градусов (по Фаренгейту) – 26,6 градусов по Цельсию.

Глава 4

Джул

Ранее этим утром

Восходящее солнце отражалось на капоте древнего Кадиллака Беа, когда она везла

меня в школу. Привод был тихим, но двигатель грохотал, а задняя покрышка звенела время

от времени. Меня игнорировали, но я, наверное, будучи не в себе, надеясь на хоть какое-то

подобие разговора.

Впереди маячил первый школьный день, безумно тяжелый, как по мне. Ну, не

первый день в школьном году – учеба уже шла полным ходом. Но это будет мой первый

день посещения. Преображение было словом сегодняшнего дня, у меня был шанс стать

кем-то другим – новое место – это всегда возможность произвести хорошее первое

впечатление. Пытаться казаться лучше, чем я есть, будет настоящей мукой.

Прошлой ночью я часами примеряла раз по двенадцать всю одежду, которая у меня

была, отчаянно надеясь, что подойдя в следующий раз к шкафу, найду в нем что-то

удивительное и волшебное, что подготовит меня к предстоящему школьному дню. Это

заняло у меня столько времени, что в результате я проспала, и у меня не было достаточно

времени, чтобы собраться. Я ограничилась блузкой и бриджами, и собрала волосы в

свободный хвост. Преображение не состоялось.

– В обед в школе может быть большая перемена, ты сможешь вернуться, —

наконец, заговорила Беа, прерывая затянувшееся молчание. – Это не так уж и далеко. По

вторникам и пятницам я работаю в библиотеке. Она находится прямо, если идти через лес.

А вот и школа, слева. Кто-то хорошо потратился на нее.

Она не лгала. Сначала вдали двухполосной дороги, по бокам окруженной

деревьями с самого дома, ничего не было видно, но как только машина повернула за угол,

школа внезапно предстала перед нами. Гигантское здание из серого камня выглядело

весьма нетипично для глубокого юга. Сочетание камня и кирпича делали здание

приземленным, а однообразные серые тона придавали престижа. Вьющиеся лозы и

ухоженные кустарники отлично вписывались в общую атмосферу, навевая мне мысли о

Восточном побережье и Лиге Плюща. Не было похоже на то, что здание было построено

несколько лет назад, но кто-то весьма хорошо благоустраивал участок. Мне пришлось

напомнить себе, что хоть не в поле зрения, но не дальше трех миль назад находился

«умирающий» торговый центр с отделом видео, двумя барбекю и сервисом по

обналичиванию чеков. Потребовалось менее десяти минут, чтобы доехать, и в основном

дорога пролегала вдоль леса. Почувствовав мое отвращение, Беа сказала, что есть и другая

дорога, но, вероятнее всего, она займет намного больше времени.

Беа припарковала свой древний Кадиллак на стоянке, и я снова начала нервничать.

Внезапное чувства страха всё усугубило. Кое-как я вышла из машины и уставилась на

трехэтажное здание, вскидывая на левое плечо сумку. Три этажа – это ничто для Нью-

Йорка, но я была очень, очень далеко от дома, и по сравнению с остальным городом,

школа выглядела как замок.

– Я заберу тебя в три, – сказала Беа, заводя мотор.

– Ты не проводишь меня внутрь? – спросила я, пытаясь унять панику в голосе.

– Это не начальная школа, – ответила она. – Главный офис сразу возле двери,

там тебе всё объяснят, – с этими словами она уехала.

Я проглотила ее отказ и подошла к зданию, чувствуя себя подавленной, и сожалея,

что не попыталась найти чего-нибудь на завтрак. В животе летали бабочки. Я застенчиво

вцепилась в ремень сумки. Она могла упасть с плеча, будучи пустой. Всё, что в ней было

– это ноутбук и чистый дневник мамы. Я просто не смогла оставить его.

Некоторые старшеклассники неторопливо шли с парковки в здание школы,

засовывая ключи в карманы, вероятно, от их собственных машин. Я почувствовала укол

зависти и напомнила себе о собственном виде транспорта.

Привет, я Джул Грэм. Что это? Ах, да, это мой шофер – ненавидящая меня старая

леди. Мои руки вспотели, так что я незаметно вытерла их об бриджи, перед тем как

открыть дверь.

Интерьер был более скромный, чем вид школы снаружи. Коридор хорошо освещен,

чистый и шумный. Ученики находились везде: проходили по огромному атриуму, внизу по

здоровенному коридору… видимо, там были шкафчики. Я немного заколебалась в

атриуме, так как ученики роились вокруг меня и на лестницах, которые были по обе

стороны от входа. Я покрепче ухватила сумку, рассматривая указатели на стенах. Мой

страх усилился.

О Боже, думаю, я уже потерялась. Я не знаю куда идти. Я не получу расписание. Я

не найду нужный класс. Я отстану. Собственно, я уже отстала от всех на три месяца! Я

буду выглядеть идиоткой!

– Леди, – прозвучал гладкий женский голос, – вы выглядите так, будто ищите

определенное направление.

Я обернулась и увидела женщину азиатской наружности, одетую в костюм.

Идеально ухоженные ногти впивались в блокнот, который она держала. Волосы длиной до

подбородка были идеально прямыми.

– Камилла Тиг, я вижу, хотя бы до двери вы дошли без инцидентов, – сказала

она, протягивая руку девушке, которую я до этого не заметила.

Она так небрежно опиралась на край лестницы, что казалось, она принадлежит

этому месту. Она была низенькой и бледной, с длинными непослушными светлыми

локонами. Она осторожно посмотрела на протянутую руку, но всё же пожала ее. Она тоже

новенькая? Каким-то чудесным образом я не одна?

– А ты, должно быть, Джульетта Грэм, – сказала женщина, обращаясь ко мне.

– Да, мэм, – я пожала ее протянутую руку.

– Я директор Хэйвенвудской школы, – она наклонила голову. – Рин Унимо. Для

вас мисс Унимо.

Ученики столпились вокруг нас, словно река, наткнувшаяся на валун.

– Мы рады, что вы, наконец-то, присоединились к нам, – ее узкая улыбка была

странной, но я всё же улыбнулась в ответ.

– Возможно, вы не знаете, – говорила мисс Унимо, – но мы поддерживали связь

с вашим отцом, – взгляд на меня, – и с вашим опекуном, – взгляда на Камиллу, —

несколько лет. Нам жаль, мисс Грэм, что вы оказались у нас в таких обстоятельствах, но

мы всё равно вам рады.

Я не знала, как реагировать. Поэтому неспокойно ответила:

– Спасибо.

– Идемте в мой кабинет, нам есть о чем поговорить, – сказала она, и в ее речи на

секунду мелькнул иностранный акцент.

Она направилась в конец атриума. Камилла шла следом за ней, хотя и недоверчиво

нахмурившись. Я отправилась следом, но прежде, чем зайти, напоследок взглянула на