Текст книги "Утро нашей любви"

Автор книги: Эйна Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Нам кажется, что станет. Вы всегда оказывали на него благотворное воздействие. Мы боимся, как бы он не навредил себе.

– Едва ли он может причинить себе больший вред, чем уже причинил. Я постараюсь сделать все, что в моих силах, но не питайте особых надежд. Капитан Фрейзер – редкий упрямец.

– Благослови вас Господь, Кэтлин. Капитан – прекрасный человек. Просто для него наступили плохие времена. Если вы готовы, экипаж уже ждет.

Китти наспех попрощалась с Бет и отбыла вместе с Чарлзом. Подъехав к дому Фрейзеров, она увидела Гарриет Уиппл, метавшуюся по лужайке. Дженни плакала, а Бекки лежала на земле.

При виде Китти и Чарлза гувернантка завопила:

– На помощь!

– Что случилось? – Китти подбежала к Бекки и опустилась рядом с ней на колени. Глаза девочки были закрыты, на лбу расплылось кровавое пятно.

– Она убила ее! – вскрикнула Дженни. – Она убила мою сестру.

Миссис Уиппл судорожно стиснула руки:

– Я всего лишь встряхнула ее, и она упала на землю. Должно быть, она ударилась головой о камень.

– Привезти доктора? – предложил взволнованный Чарлз.

– Нет! Позовите полисмена, и пусть он ее арестует! – выкрикнула Дженни.

Китти приложила ухо к груди Бекки, затем взглянула на Чарлза:

– Думаю, врач не понадобится. Гарриет Уиппл побледнела:

– Вы что, хотите сказать, что ребенок мертв?!

– О, моя несчастная сестра! – вскричала Дженни, ломая руки.

Китти выпрямилась и покачала головой:

– С ней все в порядке.

Дженни направила обвиняющий перст на гувернантку:

– Арестуйте ее! Отвезите ее в тюрьму!

– Дженнифер Фрейзер, прекрати этот нелепый спектакль! – приказала Китти.

– Дженнифер? – изумилась Гарриет Уиппл. – Но эта негодница уверяла меня, что она Ребекка.

– Я же говорила тебе, что она злая, Китти, – стояла на своем Дженни. – Спорим, она била и других детей – может, даже убила нескольких.

– Даже если так, сомневаюсь, что их кровь пахла кетчупом. Бекки, открой глаза и вставай, – приказала Китти. Бекки сонно заморгала.

– Значит, она не ранена? – Глаза гувернантки чуть не выскочили из орбит. – Ах вы мерзкие девчонки! – Прежде чем Китти догадалась о ее намерениях, Гарриет Уиппл подскочила к Дженни и отвесила ей пощечину. – До чего же я ненавижу тебя, маленькое чудовище! – Она круто развернулась и зашагала к дому.

Китти прижала к себе Дженни, на щеке которой багровел уродливый отпечаток.

– Ах, бедняжка. Нужно срочно приложить к твоей щеке мокрую салфетку. Но должна вам сказать, девочки, это была безобразная выходка. А что, если бы у миссис Уиппл было слабое сердце? У нее мог случиться приступ.

– Если у миссис Уиппл нет сердца, как же у нее может быть сердечный приступ? – ехидно поинтересовалась Бекки.

– Суть в том, что нельзя позволять себе подобные проделки. Рано или поздно кто-нибудь серьезно пострадает. Я хочу, чтобы вы обе извинились перед миссис Уиппл.

Бекки застонала:

– Это обязательно?

– Мы же только пошутили, – сказала Дженни.

– Разве тебе было смешно, когда она тебя ударила?

– Нет.

– Думаю, ей тоже было не до веселья. А если никому не смешно, то, может, шутка плохая? Дженни понурилась:

– Наверное.

Китти вытащила платок из кармана юбки, намочила его в фонтане и стерла кетчуп со лба Бекки.

– Конечно, миссис Уиппл не подарок, но ваша последняя проделка могла закончиться очень печально. Так что идите в дом и скажите миссис Уиппл, что сожалеете о случившемся.

– Но мы ни капельки не сожалеем, – возразила Бекки. – Ты же не хочешь, Китти, чтобы мы обманывали, правда?

– С каких это пор вы, два маленьких Пиноккио, прониклись таким отвращением ко лжи? Я пойду с вами, чтобы убедиться, что вы попросили прощения. Идемте, девочки.

Близнецы, понурив головы, побрели к дому.

Там царил хаос.

Милдред и миссис Уиппл, неистово размахивая руками, кричали друг на друга. Испуганные близнецы вцепились в Китти.

Подняв глаза к небу, Милдред воскликнула:

– Слава Богу, вы вернулись!

Миссис Уиппл пренебрежительно фыркнула:

– Отлично! Я больше ни минуты не останусь в этом доме. Эти отвратительные девчонки нуждаются в хорошей порке, а по их папаше тюрьма плачет! – Она подхватила черный чемодан и выскочила из дома.

– Скатертью дорога! – Милдред с грохотом захлопнула дверь.

– Что здесь произошло, Милдред? – спросила Китти.

– Эта старая ханжа уверяет, что близнецы подсыпали соль в ее сахарницу. В общем, она глотнула чаю и… – Милдред округлила глаза и поджала губы, едва сдерживая смех.

– Посмотрите на меня, девочки, – потребовала Китти, Близнецы попытались принять невинный вид, но безуспешно. – Как вы могли так поступить?

– Китти, она настоящая ведьма, правда, – сказала Бекки.

– А ночью превращается в летучую мышь и летает по нашей комнате, – добавила Дженни. – Я видела это собственными глазами.

– Если это так, то вам очень повезло, что она не превратила вас в жаб. А теперь идите в свою комнату и займитесь чтением. Мне нужно поговорить с вашим отцом.

– Хорошо, Китти. – Они схватились за руки и побежали вверх по лестнице.

– Милдред, капитан Фрейзер знает, что произошло?

– Старая склочница сказала, что пыталась поговорить с ним, но он даже не открыл дверь. Запустил чем-то в стену и велел ей убираться.

– Он уже выкидывал такие номера и раньше. Но теперь ему так просто не отделаться!

Китти поднялась по лестнице и постучала в дверь:

– Джаред, это Кэтлин Драммонд. Могу я войти?

– Убирайтесь!

– Джаред, мне нужно поговорить с вами. Откройте дверь. Замок щелкнул, но дверь не открылась. Выждав несколько секунд, Китти повернула дверную ручку.

Джаред стоял спиной к ней, глядя в окно. В затхлом воздухе висел густой запах виски.

– Ради Бога, откройте окно и впустите сюда свежий воздух.

– Это все, что вы собирались мне сказать? – Он обернулся, и Китти с изумлением уставилась на него. Волосы его были всклокочены, одежда выглядела так, словно он в ней спал. Глаза налились кровью, а лицо покрывала недельная щетина.

– Джаред, что с вами творится? У вас такой вид, словно вы беспробудно пьете. Вы что, хотите уморить себя?

– Едва ли, сударыня, хотя эта мысль и кажется мне заманчивой.

– Вы только посмотрите на себя, – произнесла она с отвращением. – Капитан Джаред Фрейзер; офицер и джентльмен!

– Отставной капитан, – поправил он, щелкнув каблуками и отвесив шутовской поклон.

– Ну и что? Это еще не конец света.

– Это конец моего мира! – огрызнулся Джаред.

– Ваш мир! Ваши проблемы! Ваши желания! Неужели вас больше ничто не волнует? Что бы вы там ни думали, капитан, земля не перестала вращаться, небеса не рухнули на землю, а солнце не перестало светить только потому, что вам пришлось уйти из армии.

– Я не рассчитывал на ваше понимание, сударыня, и не желаю слушать ваш бодренький вздор.

– Вы просто трус! Я начинаю верить, что вы и в самом деле не способны существовать вне армии. Выйдите в сад, вдохните благоухающий цветами воздух, приласкайте своих дочерей. Одного этого достаточно, чтобы стоило жить. Но не для Джареда Фрейзера, капитана армии Соединенных Штатов, потому что такая жизнь, видите ли, не вписывается в придуманную им схему. Неудивительно, что жена бросила вас. Ни одна женщина не смогла бы вынести такого самовлюбленного типа, как вы! – выкрикнула Китти.

Лицо его побелело от гнева, в глазах сверкала ярость, руки сжались в кулаки. Китти испугалась, что он ударит ее.

– Вы бессердечная ведьма, сударыня. Убирайтесь прочь с моих глаз!

– Может, я и бессердечна, потому что потеряла человека, которого любила. Когда это случилось, я оцепенела от горя и отчаяния. Но хуже всего было ощущение полной беспомощности, сознание, что ты не в силах вернуть его назад. Однако мне ни разу не пришло в голову, что жить дальше не стоит. Если бы у вас было сердце, способное любить кого-нибудь или что-нибудь, кроме собственной персоны и армии, вы бы поняли, что такое потерять кого любишь по сравнению с потерей того, что любишь.

– Не хотелось бы разочаровывать вас, сударыня, но я пока еще не готов оставить этот мир. Просто мне требуется время, чтобы приспособиться к переменам в своей жизни. Так что убирайтесь отсюда и позвольте мне двигаться к этой цели без дальнейших помех.

– Нравится вам это или нет, Джаред Фрейзер, но вам придется воспринимать этот мир таким, каков он есть. Может, вы и эгоист, погрязший в жалости к себе, но если я что-нибудь понимаю в людях, вы не трус. – Она направилась к двери, затем остановилась. – Кстати, эта ужасная миссис Уиппл оставила ваш дом, так что крепитесь, капитан: я вернулась.

Глава 10

– Ты насовсем вернулась? – поинтересовалась Бекки, как только Китти перешагнула порог их комнаты.

– Девочки, сядьте и выслушайте меня. Вы должны прекратить эти фокусы с выживанием гувернанток из дома. Хотите вы этого или нет, но вам необходима гувернантка, пока вы не станете достаточно взрослыми, чтобы заботиться о себе.

– Но, Китти, почему ты не можешь быть нашей гувернанткой до тех пор? – спросила Дженни.

– Потому что у меня есть собственная жизнь. Когда-нибудь мне захочется снова выйти замуж и иметь детей. А это невозможно, если я останусь здесь.

Лицо Бекки просветлело.

– Ты можешь выйти замуж на нашего папу! Тогда мы будем твоими детьми.

– А ты будешь нашей мамой, – радостно добавила Дженни.

– Сейчас же выкиньте из головы эту нелепую идею. Я никогда не выйду замуж за человека, которого не люблю, а мы с вашим отцом даже не нравимся друг другу, не говоря уже о любви.

– Может, ты постараешься его полюбить, Китти? – взмолилась Дженни. – Нас ты тоже не любила, а теперь любишь, правда?

Бекки энергично кивнула головой в знак согласия.

– И потом, мы-то любим тебя, даже если папа не любит.

– Отношения между женщинами и мужчинами гораздо сложнее, дорогие. Вы слишком малы, чтобы понять это. Кстати, поэтому у вас и возникают проблемы с гувернантками. Вместо того чтобы довериться взрослым, которые желают вам только добра, и считаться с чувствами других людей, вы думаете исключительно о собственных желаниях – совсем как ваш отец. Это очень эгоистичный подход.

– Но мы больше не будем так поступать, – сказала Дженни, – потому что не хотим вырасти уродинами с длинными, как у Пиноккио, носами. Мы же обещали тебе, что будем хорошими, помнишь?

– И мы были бы, Китти, если бы миссис Уиппл не оказалась такой злой.

– Возможно, но я не верю, что все предыдущие гувернантки были злыми; тем не менее вы выжили их, всех до одной. Если бы вы действительно любили меня, как утверждаете, то сдержали бы свое слово. – Она встала и улыбнулась девочкам. – А теперь давайте сходим за моей одеждой.

Джаред стоял у окна, когда Китти с близнецами вышли из дома. Он вдохнул свежий воздух, радуясь, что последовал ее совету и открыл окно.

Совету! Джаред фыркнул. Скорее, приказу. Кэтлин Драммонд полагает, что может командовать им, как генерал безусым лейтенантом.

Может, она и имеет подход к детям, но ни черта не смыслит в мужчинах. Подумать только, обвинить человека в беспробудном пьянстве, когда он всего лишь хотел побыть один и подумать о будущем! Неужели так трудно понять, что его лишили единственного занятия, которое он любил, и единственной жизни, что он знал. Ему нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью и начать новую жизнь. А разве она сама не занята тем же самым? Что хорошо для гусыни, сгодится и гусаку, не так ли? Чертова женщина! Кажется, он заразился ее пристрастием к поговоркам.

Что плохого в том, что он пытался найти ответы на мучившие его вопросы? А где прикажете размышлять, как не в уединении за рюмкой бренди? Разве она сама не искала уединения, разъезжая по пустынным просторам того самого ранчо, которым так гордится?

Боже, как же он не заметил этого сходства раньше? Оба они вынуждены отказаться от того, что служило им убежищем долгие годы: он от армии, а она от своего обожаемого «Трипл-Эм».

Джаред снова посмотрел в окно. Вся троица, размахивая сцепленными руками, шагала по подъездной аллее. Что ж, надо отдать ей должное: она любит его дочерей ничуть не меньше, чем они ее.

Нельзя также отрицать, что он находит ее привлекательной. Настолько, что чуть было не поцеловал. Бог свидетель, она достаточно желанна, а он всего лишь мужчина.

Но как же она его раздражает! Что за манера спорить по любому поводу? Хотя, признаться, ее доводы довольно убедительны – если, конечно, она не берется судить о нем. А эти бесконечные придирки, будто бы он пренебрегает отцовским долгом!.. Неужели она и вправду думает, что он не любит своих дочерей? Не мечтает, чтобы они радовались ему и улыбались, как улыбаются ей, Сету, отцу? Ах, если бы он был рядом с ними, когда они подрастали! А так – он не видел их первых шагов, не слышал первых слов, а у них нет ни единого воспоминания о том, как отец утешал их, когда они плакали, или обнимал, когда им было страшно. Время упущено, и уже ничего не вернешь.

Каждый раз, приезжая в отпуск, Джаред прилагал массу усилий, чтобы сблизиться с дочерьми, но чем старше они становились, тем больше требовалось усилий – и тем сильнее они отдалялись от него.

Когда Диана сбежала, ему следовало перевестись в Соединенные Штаты или взять девочек с собой в Индию. Но он ошибочно полагал, что им будет лучше и спокойнее дома.

Как преодолеть эту отчужденность? Он боится близнецов, а они боятся его. Каждую ночь с момента своего возращения, когда весь дом засыпал, Джаред заходил в комнату дочерей и с болью в сердце смотрел на дорогие ему лица. Как тосковал он по ним все эти годы! И какую цену они заплатили за его эгоизм.

«Дьявол, Кэтлин, неужели мне никогда не избавиться от твоих обвинений?»

Джаред тряхнул головой. Вот до чего довела его эта женщина! Он уже ведет с ней мысленные беседы.

Будь проклята его неспособность выразить любовь к тем, кто ему дорог! Но было ли в его жизни время, когда он чувствовал себя любимым? Мать, обожавшая Сета, едва замечала старшего сына. Отец старался быть справедливым, но ласковый и открытый Сет всегда выигрывал по сравнению с замкнутым и сдержанным Джаредом. Даже с братом, казалось бы, любившим всех, у него не сложилось близких отношений. То же самое можно сказать и об армии: он дружил со многими, но никого не пускал в душу.

Тем не менее, он с дурацкой поспешностью женился, наивно полагая, что брак сам по себе является залогом супружеской любви, и жестоко просчитался.

И вот теперь ему предстоит сражение, самое тяжелое в его жизни: он должен завоевать любовь собственных дочерей. Неужели его опять отвергнут?

Взгляд Джареда снова обратился к трем фигуркам на подъездной аллее, прежде чем они исчезли из виду. Китти вернулась. Это карма. Добрая карма.

«Помоги мне, Кэтлин Драммонд. Умоляю тебя, помоги…»

Когда Китти с близнецами вернулись, в холле их встретил Чарлз:

– Кэтлин, не могли бы вы уделить мне минутку?

– Разумеется. Девочки, идите наверх и подождите меня в своей комнате.

– Почему мы всегда должны подниматься к себе, когда тебе нужно поговорить? – поинтересовалась Бекки. Китти в ответ только сдвинула брови. – Ладно. Пойдем, Дженни. Наверное, мы слишком малы, чтобы это понять.

Как только девочки удалились, Китти повернулась к Чарлзу:

– Так что случилось?

– Я хотел бы поблагодарить вас, Кэтлин. Сам Бог послал вас в этот дом. Не представляю, что бы мы с женой делали без вас.

– Вы же знаете, Чарлз, что мне небезразлична судьба близнецов.

– Дело не только в близнецах. Вы помогли и капитану Фрейзеру.

Китти покачала головой:

– Вряд ли. Боюсь, мои слова не произвели на него никакого впечатления.

– Не знаю, что вы там сказали, но это сработало. После того как вы ушли, капитан спустился вниз, велел немедленно навести порядок в его комнате и сказал, что выйдет к обеду. Затем принял ванну и переоделся.

– Вот так сюрприз! Капитан Фрейзер – загадочная личность. Не думаю, что я когда-нибудь пойму его.

– Вы слишком скромны, Кэтлин. По моим наблюдениям, вы его очень хорошо понимаете.

– Спасибо, но сомневаюсь, что капитан согласится с этим. Впрочем, я достаточно его понимаю, чтобы знать, что он никогда не делает того, чего не хочет.

Китти двинулась вверх по лестнице, но Чарлз задержал ее:

– Еще один вопрос, Кэтлин. Милдред просила узнать, не хотите ли вы чего-нибудь особенного на обед?

– А капитан Фрейзер ничего не заказал?

– Нет, мэм.

– Лично мне нравится все, что готовит Милдред, но если вас интересует мое мнение, то неплохо бы приготовить любимое блюдо капитана. Чарлз понимающе усмехнулся:

– Я передам ей.

Китти уже закончила распаковывать вещи, когда сообразила, что близнецы не пришли к ней в комнату. Поскольку это было весьма необычно, Китти поспешила к ним и замерла на пороге. В кресле сидел Джаред и читал вслух.

Он был чисто выбрит, аккуратно причесан и казался невероятно красивым в темно-бордовом смокинге и серых брюках.

– Не хотелось бы прерывать вас, капитан Фрейзер, но приближается время, обеда. Девочки должны привести себя в порядок, прежде чем спускаться вниз.

Бекки застонала:

– О Китти!.. Мы как раз остановились на самом интересном месте.

Джаред удивил Китти, вмешавшись:

– Книга никуда не денется. Милдред старалась, готовя обед, давайте хотя бы покажем ей, что мы ценим ее хлопоты.

– Но, папа, – возразила Дженни, – ты же сам почти никогда не спускаешься…

– Ладно, Дженни. Давай вымоем руки, – быстро сказала Бекки. Она схватила сестру за руку, и они скрылись в ванной.

– Похоже, близнец, родившийся на десять минут раньше, чуточку сообразительнее, – усмехнулся Джаред.

– Удивительно, что вы это заметили, капитан. Бекки верховодит в этой парочке.

– Такова жизнь, Кэтлин, кто-то верховодит, а кто-то подчиняется.

– И к какой же категории вы относите себя? Джаред ухмыльнулся.

– Это зависит от того, нет ли вас рядом, – заявил он и вышел из комнаты.

Хорошее настроение Джареда ощущалось на протяжении всего обеда, хотя сам он говорил мало. Близнецы оживленно болтали, не подозревая, что отец наблюдает за каждым их движением. Это, однако, не ускользнуло от внимания Китти. Джаред выглядел как кот, проглотивший канарейку, и она гадала, что же он затеял.

Позже, покончив с дневными делами, Китти вышла в сад в поисках тишины и покоя.

В воздухе пахло дождем. Сидя на скамье, она размышляла о неожиданном повороте, который приняли события минувшим днем. Да, жизнь в городе не назовешь скучной.

– Я так и думал, что найду вас здесь.

Китти не удивилась, когда Джаред присоединился к ней.

– Похоже, собирается гроза, – заметил он.

– Если и нет, мы всегда можем устроить собственное представление с громом и молнией.

– У вас замечательное чувство юмора, Кэтлин. А вкупе с красотой получается просто неотразимое сочетание.

– Воистину сегодня день сюрпризов. Это был комплимент, капитан, или мне почудилось?

– Вам не почудилось.

– Тогда позвольте ответить вам тем же. Вы приложили сегодня героические усилия, чтобы наладить отношения с близнецами. Не знаю, что вас подвигло на это, но я очень рада и хотела бы извиниться, если мои слова прозвучали слишком резко.

– Не более чем обычно, Кэтлин. Мы с вами только и делаем, что ссоримся, независимо от обсуждаемой темы.

– Пожалуй.

– Как вы думаете, если очень постараться, мы могли бы обуздать себя?

– Вы предлагаете перемирие, капитан?

– Ради детей, разумеется.

– Если вы действительно этого хотите, я согласна, – сказала Китти.

Ее насторожило выражение «кошки, проглотившей канарейку», снова появившееся на его лице, но если это пойдет на пользу близнецам, то она последний человек, кто станет возражать.

– Пожмем друг другу руки?

Джаред протянул руку, и она вложила в нее свою. Прикосновение его теплой ладони отозвалось покалыванием в пальцах и волной возбуждения, прокатившейся по ее телу.

Китти не могла отвести глаз от его завораживающего взгляда. Она чувствовала, что должна что-то сделать, сказать, чтобы прервать затянувшееся молчание, становившееся все более напряженным.

– Вы не передумали насчет поездки в Вашингтон? – спросила она, осторожно отняв у него руку. Внезапный контраст был подобен погружению руки из пылающего огня в ледяную воду.

– Кэтлин, перемены во мне, которые вы изволили заметить, имеют свои пределы. Не требуйте от меня слишком многого. Вы же сами говорили, что, прежде чем ходить, нужно научиться ползать.

– А как насчет вашего будущего? Вы пришли к какому-нибудь решению?

– Вообще-то да. Я решил написать книгу.

– Неужели? Как интересно! И о чем же? Наверное, что-нибудь эпическое, вроде описания осады Спартака в Фермопилах или подробного изложения битвы при Бородино, состоявшейся между русскими и французскими армиями.

– После длительных размышлений я решил написать роман, где главным действующим лицом будет армейский офицер.

– Ну, вы меня утешили, – сказала Китти.

– Тем, что предпочел художественный вымысел?

– Что это не автобиография.

Джаред запрокинул голову и расхохотался. В его смехе, теплом и хрипловатом, звучало искреннее веселье.

– Невероятно! Оказывается, вы способны смеяться.

– Не дай Бог, если это превратится в привычку, – отозвался он с притворным ужасом. Китти рассмеялась:

– Сомневаюсь, что такое возможно, капитан. Очень сомневаюсь.

Сверкание молнии и последовавший за этим раскат грома напоминали о быстром приближении грозы. Вздохнув, Китти набрала полную грудь душистого воздуха, и они поспешили в дом, когда крупные капли дождя застучали по земле.

Китти села на постели, разбуженная раскатами грома, столь оглушительными, что казалось, сотрясается весь дом. Даже сквозь занавешенные окна она видела зигзаги молний, рассекавшие ночное небо.

Внезапно дверь распахнулась, и две маленькие фигурки кинулись к ее кровати. Китти приглашающим жестом откинула одеяло, и Бекки с Дженни, прижимая к себе Бонни и Бибби, забрались в постель по обе стороны от нее. Их маленькие тела сотрясала крупная дрожь. Обхватив девочек руками, Китти притянула их ближе.

– А ты не боишься молнии, Китти? – тихонько спросила Бекки.

– Во всяком случае, не так, как раньше. Пожалуй, меня больше пугает гром.

– Ты хочешь сказать, что не боялась молний, даже когда была маленькой? – недовольно воскликнула Дженни.

– Ну, тогда я очень боялась. Никогда не забуду одну ночь. Мне было тогда шесть или семь лет. Обычно, когда начиналась гроза, я забиралась в постель к родителям, но в ту ночь их не было дома. Они отправились в город и не успели вернуться вовремя, так что мы с братом остались одни. Джошу тогда было четырнадцать. Гром так грохотал, а молнии сверкали так ослепительно, что я решила, будто наступил конец света.

– И что ты сделала? – спросила Дженни, прижимаясь еще теснее.

– Я так испугалась, что вылезла из своей постели и забралась в родительскую. Я уткнулась носом в мамину подушку, чтобы ощущать запах ее духов, а руку положила на ту сторону постели, где обычно спал папа. Мне казалось, что так они будут ближе и смогут защитить меня своей силой и теплом.

А потом пришел Джош и спросил, не боюсь ли я грозы. Мне не хотелось, чтобы он считал меня неженкой, и я сказала, что нет. Помню, он улыбнулся и сказал: «Ты молодец, котенок». И вдруг мне стало совсем не страшно.

– Почему, Китти? Гроза кончилась? – спросила Бекки.

– Нет, милая, не кончилась. Просто я почувствовала себя в безопасности, окруженная любящими людьми.

– Но ведь твои родители еще не вернулись домой, – сказала Дженни.

– Да, физически их там не было, но, лежа в их постели, я ощущала их присутствие, знала, что они любят меня и беспокоятся обо мне. И это позволяло мне чувствовать себя в безопасности. А теперь я открою вам один секрет, если вы пообещаете никому о нем не рассказывать.

Девочки дружно кивнули:

– Обещаем.

– Хотя я стала взрослой, каждый раз, когда меня что-нибудь пугает, я думаю о своих маме и папе, и мне больше не страшно.

– У нас нет мамы и папы, – вздохнула Дженни. – У нас только папа.

– А вот и нет, – возразила Бекки, – у нас тоже есть мама. Каждый должен иметь папу и маму.

– Почему? – спросила Дженни.

– Потому что так полагается, – заявила Бекки. – Даже если они тебя не любят.

– Вот почему я хочу, чтобы у нас были папа и мама, – грустно сказала Дженни. – Они любят своих детей. Если бы мы знали, что нас любят, мы бы тоже не боялись молнии.

Китти чуть не расплакалась от жалости к двум крохам, отчаянно нуждавшимся в родительской любви – той самой, которую она воспринимала как должное, когда росла. Как трагично, что Джаред Фрейзер не в состоянии понять, насколько близнецы нуждаются в его любви.

– Дженни, твой папа любит тебя.

– Нет, – сказала Дженни. – И потом, он скоро уедет, как уехала наша мама.

Китти почти приветствовала очередную вспышку молнии: это отвлекло близнецов от рискованной темы.

Бекки втянула голову в плечи, напуганная раскатом грома.

– Китти, а отчего бывает молния?

– Это связано с электростатическими процессами, которые протекают в атмосфере;

Дженни высунулась из-под одеяла, от страха натянутого на голову.

– В чем?

Китти понадобилось несколько секунд, чтобы понять вопрос.

– В атмосфере, Дженни. Так называется воздух, окружающий землю.

– А что такое электро-какие-то процессы? – полюбопытствовала Бекки. – Я слышала, как Поппи говорил дяде Сету, что хочет провести в дом электричество. Что, у нас в доме тоже будут сверкать молнии? – Ее глаза округлились.

– Нет, дорогая. Он имел в виду электрический ток, который возникает при взаимодействии положительных и отрицательных зарядов.

– А что это такое?

– Не имею ни малейшего понятия, – призналась Китти, что вызвало радостные смешки близнецов, закончившиеся дружным смехом всех троих. – Я читала, что один человек, по имени Томас Эдисон, придумал, как использовать электрический ток для освещения, – сказала Китти. – Об этом и говорил ваш дедушка. Вот что: завтра утром мы раздобудем книгу, где все это описывается, и прочитаем. – Она поцеловала каждую в лоб. – А теперь давайте спать, девочки. Гроза скоро кончится.

– Нам с Бибби слишком страшно, чтобы спать, – пробормотала Дженни в полудреме.

– Нам с Бонни тоже, – вымолвила Бекки, с трудом удерживая глаза открытыми.

– И мне, – сказала Кити, закрывая глаза.

Гроза разбудила Джареда. Встревоженный, что раскаты грома испугали близнецов, он сел на постели, а затем встал и набросил халат. Завязывая пояс, он вдруг вспомнил, как боялся вспышек молний в их возрасте. Впрочем, он и теперь испытывал трепет – надо быть совсем безмозглым, чтобы не относиться с должным почтением к неистовству природы.

Он поспешил в комнату близнецов и обнаружил, что их нет в постели.

– Бекки, Дженни, – тихо окликнул он и вошел внутрь, полагая, что они спрятались от грозы. Не дождавшись ответа, Джаред зажег лампу и проверил ванную и туалет. Даже заглянул под кровать. Где бы они ни прятались, в комнате их не было.

Теряясь в догадках, Джаред вышел в коридор и только сейчас заметил, что дверь в комнату Кэтлин распахнута настежь.

Очередная вспышка молнии осветила картину, запечатлевшуюся в его памяти навеки. Кэтлин спала, обнимая его спящих дочерей, свернувшихся калачиком по обе стороны от нее.

Они являли собой совершеннейшую картину, какую мечтает изобразить каждый истинный художник.

В течение долгой минуты Джаред благоговейно взирал на них, затем вернулся в свою комнату.

Никогда еще собственная постель не казалась ему такой пустой.