Текст книги "Испытания для богини (ЛП)"

Автор книги: Эйми Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Кейт? – Мы заняли свой столик, и парень облил картошку кетчупом. – Ты сегодня какая-то тихая. С твоей мамой все хорошо?

Я оторвала взгляд от своего бутерброда.

– Пока держится.

– Тогда что не так? – его выражение ясно давало понять, что просто он отстанет.

– Ничего. Мне нездоровилось на выходных.

– Ой, точно, – он закинул картошку в рот. – Тебя не было в пятницу. Я записал твое домашнее задание.

– Спасибо, – по крайней мере, он не развивал тему.

– Ты пошла на ту вечеринку с Авой?

Я замерла. Это было так очевидно? Что-то в моем выражении меня выдало? Нет, Джеймс просто вел светскую беседу.

– Кейт?

Потрясающе. Теперь он знал, что что-то не так.

– Прости, – пробормотала я, ссутулившись.

– Что-то случилось на вечеринке?

– Не было никакой вечеринки, – нет смысла врать. Он все равно мог бы поспрашивать у других школьников и узнать правду, если бы решился на такое, конечно. – Просто Ава неудачно пошутила.

– Как именно? – то, как понизился его голос и посуровели глаза, должно было бы вызвать у меня тревогу, но я была слишком занята, пытаясь придумать возможный ответ. Как я должна была объяснить то невероятное, что произошло у реки? Он ни за что мне не поверит. Даже я себе не верила. А Ава…

Я мысленно дала себе подзатыльник. Все это было шуткой, не так ли? Не только попытка бросить меня там, но и ее удар головой об камень, и появление Генри, притворявшегося, что он делает… чтобы он там ни делал. Наверное, он чей-то старший брат. Может, даже Авы.

Но как же ее череп? Остановка дыхания? Вывернутая шея? Можно ли такое подделать?

– Кстати о дьяволе, – сказал Джеймс, подняв брови и глядя мне за плечо. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто там.

– Кейт! – взвизгнула Ава и, не дожидаясь приглашения, села рядом. Я напряглась, так сильно сжимая свое яблоко, что сделала в нем вмятину.

– Э-э, привет, – начала я неуверенно. – Как… как прошли выходные?

Она закинула ногу на ногу и поставила свой поднос с едой на столик. В отличие от Джеймса, девушка взяла себе бутерброд с курицей и круглые жареные картофелины. Невозможно, чтобы она каждый день ела это на ланч и оставалась такой худой.

– Хорошо. Ну, знаешь, я отдыхала, плавала и все такое, – она откусила бутерброд и даже не пережевала его, прежде чем продолжить: – Я пыталась дозвониться тебе, но трубку никто не брал. Папа дал мне неправильный номер?

Я чуть не подавилась. Это Ава звонила?

– Н-нет, все верно, – я глянула на Джеймса, молча умоляя его сказать что-нибудь, но парень прилагал все усилия, чтобы не смотреть на нас. – Мне было нехорошо, вот я и не отвечала.

– Но тебе уже лучше, так?

– Да, лучше, – немного замешкавшись, ответила я.

– Ну, это просто замечательно! Я надеялась, что ты сможешь приехать ко мне в гости на этой неделе. У нас есть бассейн, и я подумала, что могу научить тебя плавать.

Я уставилась на нее. После всего случившегося она хотела, чтобы я с ней поплавала?

– Я не… не плаваю, – и после произошедшего в пятницу мне и близко не хотелось подходить к воде. Казалось непривычно жестоким продолжать таким образом ту глупую шутку, и я мысленно желала, чтобы она наконец перестала.

Девушка поджала губы, и стало ясно, что что-то в моем голосе или выражении дало ей четкий намек.

– Ты же не в обиде из-за случившегося, правда? – Может, мне показалось, но она разнервничалась. – В смысле… об этом я и хотела поговор…

– Ава, – перебила я. – Почему ты села со мной?

Ее лицо погрустнело, и она отложила свой бутерброд.

– Я рассталась с Диланом.

– Что? Почему? – я снова покосилась на Джеймса, но теперь он погрузился в постройку башни из картошки. – Ты же говорила, что любишь его.

– Так и есть! Любила, по крайней мере.

– Тогда почему?

– Потому что, – она оглянулась на столик со спортсменами. По меньшей мере с десяток глаз внимательно наблюдали за нами, и девушка понизила голос, прошептав: – Ты же видела меня? Я нырнула в реку и ударилась головой, а следующее, что я помню, это как я лежала на земле с ужасной головной болью.

– Ты ударилась головой, и я вытащила тебя прежде, чем ты утонула. Большое дело, – торопливо ответила я и постаралась как можно беспечнее пожать плечами.

– Именно! – она заговорила тише. – Повсюду была кровь. Когда мама увидела меня по приезду домой, то ее чуть не хватил инфаркт. Пришлось сказать, что кровь была твоя.

– Но это неправда, – возразила я.

Наши взгляды встретились. Ее глаза были красными и блестящими от слез.

– Знаю, – зашептала она. – Кейт, что со мной было?

Напротив Джеймс замер, и я заметила, что он больше не надевал наушники. Мало того, что мне нужно было рассказать все Аве, теперь мне придется объясняться и перед ним после ухода девушки. Он не поверит – никто бы в здравом уме не поверил. Даже я не была до конца уверена, что верила себе, и все еще сомневалась, не было ли это искусным розыгрышем.

Ава внимательно смотрела на меня, ожидая ответа, и я поняла, что никак не смогу отовраться. Даже если они посчитают меня сумасшедшей, желание рассказать кому-то, понять, что случилось, было слишком велико. Я сделала глубокий вдох, поцеловала на прощание свой рассудок, и поведала им о том вечере.

Как только я закончила, Ава уставилась на меня блестящими глазами.

– Ох, Кейт… ты и вправду прыгнула в реку, чтобы спасти меня?

Я пожала плечами и не успела моргнуть, как девушка обняла меня и закопалась лицом мне в шею. Объятие длилось примерно с полминуты, и ситуация становилась все более неловкой. Наконец, она отпустила меня, оставив руки на моих плечах.

– Такого приятного поступка ради меня еще никто не делал. Когда я попыталась рассказать Дилану… – она закусила губу. – Он рассмеялся и сказал, чтобы я перестала нести чушь.

Парень сидел за столом спортсменов, окруженный друзьями, и громко хохотал. Ава же, находящаяся рядом со мной, выглядела подавленной.

– И ты порвала с ним?

– Это не имеет значения, – сказала она, вновь хватаясь за бутерброд. – Через неделю он будет молить меня вернуться к нему. Что насчет Генри? Ты действительно пообещала ему любое желание? Чего он хотел?

Уголком глаза я заметила, как Джеймс навострил уши.

– Я не уверена. Он спросил, знаю ли я миф о Персефоне, и сказал, что осеннее равноденствие будет через две недели. И еще, что как только я прочитаю о ней, то пойму, чего он от меня хочет. Я слышала этот миф раньше, но не понимаю, какое это имеет отношение к…

Джеймс зарылся в своем рюкзаке, кидая тяжелые книги и папки на стол. Они приземлялись с громким стуком, и на нас оглянулось пол кафетерия. Я опустила голову, удивляясь, как это все влезло в его сумку, но, наконец, парень достал огромный том, в котором я узнала наш учебник по английскому. Он открыл его наобум, но когда я вытянула шею, чтобы разглядеть, что написано внутри, то поняла, что страница была вовсе не случайной.

– Вот история Персефоны, – он указал на картинку девушки, выходящей из пещеры. На траве стояла женщина, широко разводящая руки в приветствии. – Королевы Подземного царства.

– Подземного царства? – просила Ава, наклоняясь, чтобы лучше увидеть. – Которого?

Джеймс окинул ее таким взглядом, от которого цветы увядают.

– Куда попадают мертвые. Тартар. Элизиум.

– Греческая мифология, – сказала я, переворачивая страницу. – Видите этого парня? – я указала на темноволосого мужчину, частично скрытого тенью. – Это Аид, бог Подземного царства. Царь мертвых.

– Прямо как Сатана, – сказал Джеймс.

– Вовсе нет, – ответила Ава. В ее голосе слышался намек на злость, но парень либо не заметил, либо ему было плевать. – Сатана это из христианской культуры, и Подземный мир – не ад. Аид не демон. Он просто… парень, которого назначили главным в разборках с душами мертвых. Он сортирует их и все такое.

Я уставилась на нее.

– А мне казалось, ты ничего в этом не понимаешь.

Она пожала плечами и опустила взгляд на книгу.

– Кое-что слышала раньше.

– Он похитил ее, – сказал Джеймс голосом таким низким, что у меня по спине побежали мурашки. – Она играла в поле, а он затащил ее в подземное царство, чтобы сделать своей женой. Девушка отказывалась есть, и пока ее мать Деметра просила помощи у Зевса – царя богов – земля стала бесплодной. В конце концов, он заставил Аида вернуть Персефону, но к тому моменту она отведала пару зерен, и тот настоял, что это значит, что она должна проводить с ним полгода. Потому, когда она была с ним в качестве жены, наступала зима. С помощью этого мифа греки объясняли смену времен года.

Температура будто понизилась на двадцать градусов. Ужасная мысль пришла мне на ум, пока я смотрела на Джеймса, пытаясь разобраться, могут ли последствия сделки с Генри быть хотя бы приблизительно вероятными.

Ава же на это только громко фыркнула.

– Ну, подумаешь, ему было одиноко. Это не делает его плохим парнем – откуда тебе знать, хотела или нет она идти с ним? Первое вполне возможно, знаешь ли.

Я проигнорировала ее и посмотрела на Джеймса.

– Думаешь, Генри попытается провернуть со мной тот же фортель?

– Глупость какая, – сказала девушка, закатывая глаза. – Если бы он хотел похитить тебя, то уже сделал бы это, так ведь? Не то чтобы у него не было возможности, когда мы были в лесу.

– Не знаю, – покачал головой Джеймс. – Возможно, он ждет осеннего равноденствия. Оно всего в паре недель, в конце сентября. – Он уставился на меня широко раскрытыми голубыми глазами. – Что, если он хочет, чтобы ты осталась с ним на зиму?

– Он не может ждать от меня, что я все брошу и перееду ненадолго к нему, – неуверенно сказала я. – Или навсегда.

– Он может и не спрашивать. Что тогда? – спросила Ава.

Между нами повисла тишина, не считая шума кафетерия. Наконец я распрямила плечи и сказала с напускной уверенностью:

– Тогда я надеру ему зад, и полиция арестует его. Конец разговора.

Но это не был конец, так как никто из нас не упоминал, что произошло на реке. Каким-то образом ему удалось вернуть Аву к жизни, и я не знала, как это объяснить.

Джеймс захлопнул книгу, и от неожиданности я подпрыгнула.

– Может и так, но это не меняет факта, что ты согласилась выйти замуж за незнакомца.

ГЛАВА 5

РАВНОДЕНСТВИЕ

За следующие две недели я придумала лишь один вариант: забыть о сделке, списать ее на собственную дурость и двинуться дальше. Даже если бы у меня был другой выбор, мамино здоровье требовало моего полного внимания.

Но Джеймс и Ава не давали мне покоя. Каждый день они спорили на пониженных тонах, сидя за столиком кафетерия, будто бы забывая о моем присутствии. Джеймс был настроен отговорить меня от сделки, руководствуясь тем, как мало я знала о Генри, и в каком состоянии должен находиться его рассудок, чтобы приглашать меня остаться с ним на половину моей жизни. Но на каждый изъян Джеймса у Авы был свой контраргумент. Она упорно защищала Генри, хотя никто из нас ничего о нем не знал, но это было легко объяснимо. Без него она была бы мертва; естественно, что она считала должным быть ему верной.

Они разобрали миф на мелкие цитаты, пользуясь им, чтобы подкрепить свои доводы, и постоянно просили повторить, что именно сказал Генри, но количество моей информации было довольно скудным. Часть меня волновалась и считала дни вместе с ними, но другая часть была слишком сосредоточена на заботе о матери. Ночные кошмары продолжались, оставляя мне лишь пару часов крепкого сна, но никто не комментировал темные круги под моими глазами. Эдем был маленьким городком, тут все знали о моей матери.

За пару дней до начала осени я пришла домой и обнаружила, что она сидит посреди полного сорняков сада, и в моем горле начала зарождаться паника. Я вылезла из машины и поспешила к ней, присаживаясь рядом, чтобы посмотреть ей в лицо.

– Мам? – сказала я сдавленным от беспокойства голосом. – Ты должна отдыхать.

Как у нее вообще хватило энергии, чтобы сделать это? Я сердито посмотрела на Софию, сидящую на крыльце и занимающуюся вязанием.

Та пожала плечами.

– Она настояла.

– Я в порядке, спала весь день, – сказала мама, отмахиваясь от меня, но не прежде, чем я сумела разглядеть ее. Кожа была бледной и тонкой, как бумага, но в глазах появился блеск, отсутствовавший последние несколько недель.

– Пошли, – сказала я, осторожно беря ее под локоть и пытаясь поднять. Она упорно продолжала сидеть, а я слишком боялась навредить ей, прилагая больше сил.

– Еще пару минут, – ответила мама, с мольбой глядя на меня. – Я так давно не выходила на улицу. Солнце приятно пригревает.

Я снова опустилась на колени. Смысла спорить не было.

– Помощь нужна? – я скривилась, глядя на спутанные бурьяны. Сколько же времени прошло, как за этим садом кто-то ухаживал?

Ее лицо прояснилось.

– Не то чтобы нужна, но я не против. Просто выдергивай их.

Работа была грязной, но вместе мы продолжили очищать небольшой участок, который ей удалось привести в порядок. Мне не хотелось думать о том, как долго мама здесь провела. Ей нельзя тратить драгоценную энергию на подобные мелочи, но когда моя мать на чем-то сосредотачивалась, перечить ей было невозможно.

– Скоро вернусь, – сказала София с крыльца, а затем зашла внутрь, закрывая дверь и оставляя нас наедине. Уголком глаза я следила за матерью, выдергивая бурьян, размером с пол меня. При первых же признаках плохого самочувствия я затащу ее в дом.

Но она уже давно не была такой энергичной и радостной. Я не рассказывала ей о случившемся на вечеринке, не желая беспокоить, но поскольку осеннее равноденствие все приближалось, а Джеймс и Ава имели разногласия, мне захотелось поговорить с ней – если и не поведать историю целиком, то хоть частично. Никогда не скрывала ничего подобного от нее прежде, а больше шансов обсудить это у меня не будет.

– Мам? – неуверенно начала я. – Помнишь поместье Эдем?

– Конечно, – морщинка посреди ее лба углубилась, пока она вытаскивала особенно упрямый сорняк. – А что?

Я ухватилась за основание стебля под ее кулаком и помогла. Когда мы обе потащили, он выскочил, раскидывая грязь в разные стороны.

– Там живет кто-то по имени Генри?

Она выпрямилась, даже не пытаясь скрыть удивление.

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что, – я неловко заерзала на траве, колени уже начинали болеть. Я знала, что стоит ей рассказать, ведь она сто процентов хотела бы узнать о таком, но что, если мама попытается вмешаться? Что, если я напугаю ее, и это не пойдет ей на пользу?

Я соврала:

– Слышала, как ребята из школы говорили о нем, – я не могла посмотреть на нее, меня грызла совесть. Раньше я врала ей только по необходимости. – Просто хотела поинтересоваться, знаешь ли ты что-нибудь о нем.

Ее плечи ссутулились, когда она потянулась и убрала прядь волос мне за ухо.

– Если хочешь поднять сложную тему, мы можем хотя бы поговорить о том, что произойдет, когда я умру?

Я мгновенно встала на ноги, все мысли о Генри вылетели из головы.

– Время идти внутрь.

Мама прищурилась.

– Пойду, когда согласишься поговорить.

– Я и говорю. Пожалуйста, мам. Ты только хуже себе делаешь.

Она улыбнулась без тени юмора.

– Не пойму как. Ты собираешься поговорить со мной об этом или нет?

Я закрыла глаза, игнорируя жжение слез. Так не честно. У нас ведь еще оставалось время? Она так долго продержалась – конечно, мама сможет выдержать еще несколько месяцев. Например, Рождество. Еще одно Рождество вместе, а затем я смирюсь с расставанием. Такую же сделку я заключала с собой последние четыре года, и пока она работала.

– Не хочу, чтобы ты по мне скучала, – сказала она. – Ты должна жить своей жизнью, милая, а не сгибаться под моим грузом, особенно когда меня не станет.

В горле пересохло, но я не ответила. Не знала, как жить самостоятельно. Даже в Нью-Йорке она была моей лучшей подругой – единственной за последние годы. Чего она ждала, что я соберусь и буду просто жить дальше?

– А еще я хочу, чтобы ты влюбилась и создала собственную семью, которая задержится подольше, чем удалось мне, – она взяла мою руку и нежно сжала. – Найди кого-то, кто будет добр к тебе, и никогда не отпускай, ладно?

Казалось, будто я тонула.

– Мама, – прохрипела я, – я понятия не имею, как это сделать.

Она грустно улыбнулась.

– Поначалу никто не знает, Кейт. Но ты готова, обещаю. Я сделала все возможное, – на мгновение она замолкла и посмотрела на наши сплетенные руки. – Ты готова и отлично справишься, золотце. Ты будешь творить невероятное, я чувствую, и даже если тебе будет не хватать меня, я всегда буду рядом. Никогда тебя не брошу… помни об этом, хорошо? Иногда может казаться, что меня нет, но я всегда буду рядом, когда ты будешь в этом нуждаться.

Я вытерла слезы свободной ладонью, крепче цепляясь за маму. Что-то внутри меня рушилось быстрее, чем я могла построить. Я больше не знала, что делать. Не могла представить жизни без нее, да и не хотела. Но это была та реальность, с которой я встречусь раньше, чем буду готова. Я хотела ее, свою маму – а не воспоминания о ней.

– Обещай, что будешь собой и не перестанешь наслаждаться жизнью, что бы ни случилось, – сказала она, хватаясь за меня двумя руками. – Тебе предназначены великие деяния, милая, но чем больше ты сопротивляешься своему естеству, тем труднее. Какие бы препятствия ни попадались на твоем пути, помни, тебе все удастся, если сильно захотеть. Так и будет. – Она улыбнулась, и во мне все разрушилось окончательно. – Ты гораздо сильнее, чем думаешь. Обещаешь, что попытаешься жить счастливо?

Мне хотелось сказать, что я не знала, как жить счастливо без нее, кто я без нее, и у меня не хватит сил для этого, но ее молящий взгляд был для меня слишком большой ношей. Потому я соврала во второй раз:

– Ладно, – буркнула я. – Обещаю.

Ее улыбка лишь увеличила мое чувство вины.

– Спасибо. Мне будет легче покинуть этот мир, зная, что ты будешь в порядке.

Я помогла ей подняться, не доверяя себе открыть рот. Бросая выкорчеванные сорняки посреди газона, я стряхнула грязь с ее колен и потащила маму в дом, всем сердцем желая, чтобы ей вообще никогда не пришлось покидать меня.

***

На следующий день, пока учитель бубнил о сопряжении нерегулярных французских глаголов, дверь в класс распахнулась, и Ирен из главного офиса зашла внутрь. Каждая голова повернулась в ее сторону, но она смотрела только на меня.

Чувствуя, будто мои внутренности плавятся, я встала, ощущая взгляды Авы и Джеймса, прожигающие дыру в моем затылке. Я поплелась по кабинету, игнорируя шепот одноклассников.

– Кейт, – сказала Ирен ласковым голосом, как только мы вышли в коридор и дверь за мной закрылась. – Звонила сиделка твоей мамы.

Стены вокруг меня закачались, и на мгновение я забыла, как дышать.

– Она мертва?

– Нет, – покачала головой женщина, и меня охватило облегчение. – Она в больнице.

Я молча развернулась и побежала по коридору, напрочь забыв об уроках. Единственное, чего мне хотелось, это добраться до больницы прежде, чем придется действительно попрощаться.

***

– Кейт?

Был конец дня, я изнеможенно сидела в комнате ожидания больницы. Последние три часа я провела в одиночестве, проглядывая журналы, не вчитываясь в текст, и ожидая докторов, которые должны были сказать, в каком мама состоянии.

– Джеймс! – я встала на шатких ногах и обняла его, будто от этого зависела моя жизнь. Объятие длилось дольше, чем было необходимо, но я нуждалась в его теплых руках вокруг себя. Давно я не обнимала человека, не находящегося в хрупком состоянии. – Мама больна, а они не говорят…

– Я знаю. Ирен мне рассказала.

– Что, если это конец? – спросила я, зарываясь головой в его грудь. – Я даже не попрощалась. Не сказала, что люблю ее.

– Она знает, – прошептал он, проводя пальцами сквозь мои волосы. – Клянусь, она знает.

Следующие несколько часов парень провел со мной, исчезая только за едой, и он был рядом, когда доктор наконец объявился и сказал то, чего я больше всего боялась: мама в коме, времени осталось мало.

Джемс пошел за мной, когда я зашла проведать ее: мама выглядела такой маленькой и хрупкой, лежа посреди больничной кровати, ее тело было подключено к бесчисленному количеству аппаратов и мониторов. Кожа была пепельного оттенка, и даже если бы меня не предупредили, я сразу поняла, что жить ей осталось не долго. Я мысленно вспомнила прошлый день, с каждым разом ненавидя себя все больше за то, что позволила ей сидеть в саду. Может, если бы она не изводила себя так, то все было бы иначе.

Ныне же ее умирающее тело не подавало признаков жизни. Не так я хотела запомнить свою мать: безжизненной оболочкой той, кем она когда-то была. Но и уйти не могла.

Вскоре после десяти пришла медсестра и сказала, что время посещения окончено. Через пару минут, когда я все еще не могла заставить себя уйти, ко мне подошел Джеймс.

– Кейт, – я почувствовала его руку на спине и напряглась. – Чем раньше ты ляжешь спать, тем быстрее вернешься утром. Пошли, я отвезу тебя домой.

– Теперь это не дом, – сказала я монотонным голосом, но позволила себя увести.

Я смотрела в окно, пока он вел машину в Эдем, радуясь, что парень не пытается начать разговор. Даже если бы и попытался, вряд ли я смогла бы ответить. Джеймс не открывал рта до самого приезда к дому; двигатель оставили включенным. На заднем фоне тихо играло радио, я едва различала текст песни. Тянула время. Мне не хотелось возвращаться домой. Я годами готовилась к неминуемому, но когда это действительно случилось, я не могла вынести мысли о том, чтобы остаться в одиночестве.

– Ты точно в порядке?

– Все нормально, – соврала я. Джеймс грустно улыбнулся.

– Я заеду за тобой утром.

– Я не пойду в школу.

– Знаю, – он не отводил взгляда. – Я отвезу тебя в больницу.

– Джеймс… тебе не обязательно это делать.

– Зачем еще нужны друзья? – было больно слышать неуверенность в его голосе. – Ты моя подруга, Кейт, и ты несчастна. Что может быть важнее, чем забота о тебе?

У меня задрожал подбородок, и до потока слез остались считанные минуты. Не зная, что еще делать, я наклонилась к водительскому сидению и обняла его. У меня никогда не было такого друга, готового пожертвовать своим днем, чтобы составить мне компанию у постели умирающей матери. Отправляясь в Эдем, я ожидала, что останусь одна, когда все закончится, но вместо этого я обрела Джеймса. Если и была причина оставаться в этом городке, то это он.

– Хотя бы возьми машину, – буркнула я ему в плечо. – Ты не должен идти домой пешком в темноте.

Он начал возражать, но я отодвинулась и серьезно на него посмотрела, после чего парень кивнул.

– Спасибо.

К тому моменту, как я уговорила себя отлепиться от него и выйти из машины, мое лицо было в слезах и соплях, но мне было плевать. Рядом с тротуаром виднелся пустой участок садовой земли и груда сорняков, лежащая на газоне.

– Увидимся завтра, – сказал он, голос доносился со двора. Я кивнула, не желая отвечать, и помахала на прощание, используя остаток сил, чтобы выдавить улыбку.

Я зашла внутрь с дрожащими руками, но знала, что нет смысла бояться пустого дома, и неважно, что в воздухе витал запах матери. Я еще долго буду жить сама.

Бесцельно бродя по коридорам, я проводила рукой по каждой поверхности, мимо какой проходила, пустым взглядом всматриваясь в темноту впереди. Сегодняшний день отметил конец единственной главы моей жизни, которую я когда-либо знала, и я понятия не имела, как пережить грядущую пустоту.

***

Когда пробило полночь, и прозвучал звонок в дверь, я лежала, свернувшись на маминой кровати, все еще не раздевшись. Ушло два звонка, чтобы я решила встретить гостя, но это не мешало мне тянуть время, сползая с кровати и плетясь на первый этаж. Прижав мамину подушку к груди, я открыла дверь, ожидая увидеть за ней Джеймса.

Но там стоял Генри.

Желудок ухнул до колен, и дымка, туманившая мне голову, испарилась.

– Привет, Кейт, – его голос обволакивал как мед, и я внезапно осознала, как ужасно выгляжу. – Помнишь меня?

Как я могла забыть?

– Да, – хрипло ответила я. – Ты Генри.

– Именно, – что-то грустное крылось за его улыбкой, что-то слишком хорошо мне знакомое. – Это мой камердинер – Уолтер.

Я осмотрела второго мужчину, все еще хватаясь за дверную ручку. Он был старше, его волосы были седыми, кожа морщинистой, а лицо – вытянутым.

– Здравствуйте, – неуверенно поздоровалась я.

– Вечер добрый, мисс Винтерс, – он тепло улыбнулся. – Можно войти?

Смысла беспокоиться, если они соберутся меня похищать, не было. Ава была права; если бы таков был план Генри, к этому моменту я бы уже валялась в кузове грузовика с обвязанными лентой руками. Кроме того, это больше не имело значения. Кивнув, я широко распахнула перед ними дверь.

Затем обеспокоенно повела их в гостиную. Включив свет, я села в кресло, не оставляя им выбора, кроме как занять диван. Генри устроился так, будто был здесь тысячу раз прежде; при свете было легче рассмотреть его лицо. Он выглядел таким же молодым и красивым, как в прошлый раз.

– Знаешь, какой сегодня день?

Я уже и не знала, какой был месяц, но появлению Генри на пороге моего дома могло быть лишь одно объяснение.

– Осеннее равноденствие, верно?

– Очень хорошо. Ты перечитала миф о Персефоне?

Во рту пересохло, но я кивнула.

– И ты готова исполнить свою часть сделки?

Я неуверенно перевела взгляд с одного мужчины на другого. Может, они все-таки намеревались меня похитить.

– Я не совсем понимаю суть нашей сделки.

Дальше заговорил Уолтер:

– В обмен на жизнь подруги вы согласились провести осень и зиму в поместье Эдем. Каждую осень и зиму, если все пойдет по плану.

Я уставилась на него.

– Что, простите?

– В качестве нашей почетной гости, разумеется, – добавил он. – К вам будут относиться с особой заботой и уважением, предоставят все, о чем вы только можете пожелать.

– Погодите, – я встала слишком быстро, кровь прилила к голове. Я боролась с головокружением, отказываясь падать ниц перед ними. – Хотите сказать, что всю оставшуюся жизнь я должна проводить с ним полгода? Такова сделка?

– Да, – кивнул Генри. Он поднял руку, чтобы Уолтер умолк, и тоже встал. – Понимаю, будет нелегко, и тебе придется пройти некие… испытания. Но, уверяю, я сделаю все возможное, чтобы обеспечить тебе безопасность и счастье. Оставшиеся полгода можешь делать, что пожелаешь. Если захочешь, можешь завести отдельную жизнь – твое полное право. А пока ты будешь со мной, к тебе будут относиться, как к королеве. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы сделать тебя счастливой.

Он был смертельно серьезен. Сосредоточившись на одном слове в частности, я вспомнила миф, и моя кровь оледенела.

– Королева, – горько сплюнула я. – То есть, ты хочешь, чтобы я стала твоей женой?

Генри нахмурился.

– Я не предлагаю тебе замужество, Кейт. Со смертью твоей матери тебя здесь ничего не будет держать, и я предлагаю тебе шанс на жизнь, которую ты и представить не можешь.

Я ощетинилась. Откуда он знал про маму?

– И что ты получишь взамен? Я не буду спать с тобой, если ты на это намекаешь. Я не такая.

Они с Уолтером обменялись веселыми взглядами.

– Уверяю, я хочу лишь насладиться твоей компанией. В чисто платоническом смысле.

Почему-то мне казалось, что это не все, что он получит взамен, но нет смысла притворяться, что у меня есть выбор. Я не собиралась проводить каждые шесть месяцев своей жизни с незнакомцем, что бы там он ни предлагал.

– Нет. Спасибо за предложение, но ты чокнутый, так что нет. Теперь, если вы не против, я хочу поспать.

Они не спорили. Уолтер встал, чтобы присоединиться ко мне и Генри, и я повела их к выходу, распахнув дверь, чтобы у них не было повода задержаться. Когда Генри выходил, то замер в шаге от меня. Он вправду был прекрасен, и, будучи так близко ко мне, было трудно вспомнить, почему полгода жизни с ним – плохая идея.

– Ты осознаешь, что произойдет, если не выполнишь свою часть сделки?

А, точно. Ведь каким бы красивым он ни был, это не отменяло его безумия.

– Нет, и мне плевать, – уверенно сказала я. – А теперь, прошу, уходи.

– Даю время до полночи, – сказал он, присоединяясь к Уолтеру на дорожке. – Боюсь, больше тянуть его я не смогу. Подумай над моим предложением, Кейт. Второго шанса не будет.

Вместо того чтобы ответить, я захлопнула дверь, пытаясь игнорировать, как дико тряслись мои руки.

***

Следующим утром приехал Джеймс, и он был настолько мил, что привез мне бублик. Я медленно ела его по дороге в больницу, аппетит отсутствовал. К счастью, парень не заставлял меня вести беседу.

Пока я сидела у кровати мамы и держала ее за руку, в голову прокрались предательские мысли. Если Генри спас Аву – коль это не было мое воображение или отвратительная шутка – мог ли он спасти и мою мать?

Я отказалась от этой идеи. Нельзя так думать, не когда я готовлюсь к надвигающемуся концу. Кроме того, то, что сделал Генри, было невозможно. Случайность, игра света, ужасный прикол, в котором Ава так и не призналась – что бы это ни было, мама была на пороге смерти, и никакие магические штучки ее не спасут. Она продержалась на годы дольше, чем должна была, и я знала, что стоит быть благодарной за это время вместе. Но наблюдение за тем, как с каждым часом она ускользает от меня, аннулировало мою благодарность.

Когда наступил вечер, и мы медленно вышли на больничную парковку, я, наконец, рассказала Джеймсу о случившемся. Он молчал, когда я закончила, засунув руки в карманы черной куртки.

– То есть, они просто предстали перед твоей дверью, без всяких предупреждений?

Я кивнула, у меня не было сил, чтобы и дальше думать об этом.

– Они не были грубыми, просто… это было странно.

Он открыл передо мной дверцу машины, и я опустилась на пассажирское сидение. Парень молчал, пока не занял место водителя.

– Ты не можешь пойти к нему, Кейт.

– Я и не планировала. Мама никогда бы меня не бросила, будь я на ее месте.

– Хорошо.

Мы выехали через парковку, перед нами раскрывался вид на закат. Я прикрыла глаза, пытаясь набраться храбрости, чтобы озвучить слова, тревожившие меня весь день:

– Что, если он может спасти маму?

Джеймс нахмурился.

– Что еще он с тебя потребует за это?

– Что бы это ни было, оно того стоит, – тихо ответила я. – Если это будет значить, что она выживет.

Джеймс потянулся через сидение, чтобы накрыть мою ладонь своей.

– Знаю, но иногда нам ничего не остается, кроме как попрощаться.

Мое лицо покраснело, а перед глазами все размылось, и я отвернулась от него, чтобы выглянуть в окно.

– Как думаешь, что случится, когда я не приду? Он не навредит Аве? Такова была сделка: я сделаю, как он хочет, и Генри спасет ее.

– Не навредит, – сказал Джеймс, хоть уголком глаза я увидела, что его хватка на руле окрепла. – Нет, если в нем есть хоть капля человечности.

Я вытерла глаза рукавом свитера.

– В том и вопрос.

***

Когда я добралась домой, то обнаружила на автоответчике шесть сообщений. Первое было из школы, желающей узнать, где я была, а следующие пять – от Авы, ее голос становился более взволнованным с каждым сообщением.