Текст книги "Испытания для богини (ЛП)"

Автор книги: Эйми Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

– Все это было подстроено?

Наступило неловкое молчание, и мама с Генри обменялись взглядами, словно им и этого хватало, чтобы понять друг друга. Не так уж это и невозможно. Я закусила щеку, злясь из-за их недоговорок.

– И да, и нет, – ответила мама. Мы продолжили медленно идти по коридору, и каждый шаг приносил мне больше боли, чем предыдущий, но в данный момент меня не особо беспокоили мои травмы. – После десятилетий в ожидании новой королевы, когда Генри понял, что его поиски не увенчиваются требуемым результатом…

– Я собирался сдаться, – перебил он. – Каждая девушка проваливала испытания еще до их официального начала, а если они и показывали некие продвижения, то сразу же умирали. Теперь мы знаем, в чем была причина, но я не могу передать тебе словами, как больно мне было наблюдать за смертями этих юных женщин, зная, что это моя вина. Я не мог ставить под угрозу кого-либо еще и собирался положить конец испытаниям.

– А я настаивала, чтобы он продолжал искать, пока не останется времени, – сказала мама. – Мы нашли компромисс. Персефона… – что-то в ее лице изменилось, и на долю секунды я увидела стыд. – Персефона была моей дочерью. Твоей сестрой. Это моя вина, что она была несчастна, а впоследствии и Генри.

– Ты не виновата, – тихо и уверенно заявил он. – Вина лежит только на мне. Это я не смог сделать ее счастливой…

– Начнем с того, что именно я свела вас вместе, – вставила мама. – Не спорь со мной, Генри. Серьезно.

Он замолчал, но мне показалось, что на его губах промелькнул намек на улыбку.

– Как я и говорила, прежде чем меня грубо перебили, – она провела рукой по моим волосам, и я поняла, что она всего лишь шутит. – У тебя всегда был выбор, милая. Если бы ты не захотела этого делать, мы бы приняли твое решение и продолжили поиски. Ты всегда контролировала свою жизнь – мы лишь предложили тебе новые возможности.

В моем горле появился комок, стоило представить, как бы все сложилось, если бы я не согласилась.

– Почему ты не сказала мне раньше?

– Это дало бы тебе несправедливое преимущество. Решение должно было быть исключительно твоим, а не сделанным под моим влиянием или автоматически откинутым в сторону, потому что ты знала, во что ввязываешься. Кроме того, – нежно добавила она, – даже если бы я тебе сказала, ты бы мне поверила?

Конечно же нет. Когда я выйду в реальный мир, кто поверит, если я расскажу, где проводила зиму? Никто в здравом уме, это точно.

– Эдем вообще существует? Все в нем, даже Ава и Дилан… они входили в часть плана?

– Существовал лишь те две недели, что ты там жила, – вклинился Генри. – Если ты решишь вернуться на место, где раньше был город, то увидишь лишь поля и деревья. Прости за этот обман.

Я поджала губы, пытаясь придумать достойную речь, а не лепет обиженной двенадцатилетней девочки.

– Просто… больше так не делайте, ладно? – я переводила взгляд с него на маму. – Больше никакой лжи и недоговорок.

К моему удивлению, мама рассмеялась, но смех показался мне неродным. Он состоял из странной комбинации звуков – булькающего ручья, стрекота сверчков и, каким-то чудом, первого дня весны. Невероятно!

– Конечно, – сказала она, да с такой любовью в голосе, что она наполнила меня и облегчила боль на следующие пару шагов. – Итак, прежде чем мы перейдем к теме свадьбы… У тебя есть еще какие-то вопросы?

Свадьба. Мне сдавило горло, лишая возможности говорить.

– Да, – прохрипела я. – Что это за имя для богини такое – Диана?

Она снова рассмеялась, и мне стало легче.

– Элла не сильно обрадовалась, когда я решила взять ее римское имя, но ей оно не нравилось, а вот мне давно приглянулось. Спустя многие годы все мы почувствовали необходимость в новых именах.

– Которые будут совпадать с местом и временем, в котором мы живем, – сказал Генри. – Мы – самые известные боги в греческой мифологии, и все знают нас по греческим именам.

– Но настоящих у нас нет, – кивнула мама. – Мы были созданы до их появления.

– И продолжим жить после их исчезновения, – закончил Генри.

Мама покосилась на него.

– По крайней мере, некоторые из нас.

Ее слова напомнили мне о Джеймсе, и как бы я ни старалась не думать о нем, он упорно продолжал маячить у меня перед глазами.

– Значит, вы действительно олимпийцы?

– Все тринадцать, – ответила мама. – Плюс Генри, когда он в хорошем расположении духа.

Тот хмыкнул, а я нахмурилась, пытаясь разгадать эту загадку.

– Тогда… кто есть кто? В смысле, я знаю кто вы двое, Аид и Деметра… а все остальные?

– То есть, ты еще не догадалась? – спросил Генри. Я окинула его злобным взглядом.

– Не все мы всеведущи, знаешь ли.

– Как и мы, – в его глазах вспыхнули искорки веселья.

Я закусила губу и призадумалась.

– Наверное, я смогла бы угадать, но не всех, – я покачала головой. – Олимпийцы. Это… – Невероятно. – Могли бы и предупредить!

Должно быть, мой голос прозвучал более недовольно, чем я планировала, поскольку мама обняла меня крепче и закопалась носом в мои волосы.

– Как бы меня ни звали, и кем бы я ни являлась, я все равно твоя мама и очень-очень тебя люблю.

Я кивнула, но не смогла ничего ответить. Она была моей мамой, но ее смех не звучал, как лучи солнца. Моя мама пожертвовала ради меня жизнью, а то, что от нее осталось, было хладным и неподвижным. Это же создание было теплым, веселым и куда более сильным, чем когда-либо буду я.

– Пойдем, – позвал Генри, явно почувствовав смену моего настроения. Мы остановились перед роскошными резными дверями, изображающими Землю и подземный мир. У меня перехватило дыхание. Это была спальня Персефоны.

– Генри? – обратилась я, но он покачал головой и ответил лишь улыбкой. Я застенчиво потянула за белые кружева моего платья, поглядывая, не протекла ли кровь сквозь мои повязки.

Двери распахнулись, и вместо святыни, которой выглядела эта комната всего месяц назад, она оказалась пустой, не считая небольшой белой арки, украшенной ромашками. Сбоку стояли девять членов совета, все, кроме Каллиопы и Джеймса, а под самой аркой нас ждал Уолтер.

– Надеюсь, это тебе подойдет, – сказал Генри. – Я не знал, может, ты захочешь чего-то более изысканного.

– Нет, – выдохнула я. – Все прекрасно.

Мама взяла меня за руку, ее глаза заблестели от слез.

– Моя девочка.

И хоть я не хотела ее покидать, мое время пришло. Теперь это – моя жизнь, и мама всегда будет частью нее, но уже не центральной. Таких изменений я не ожидала, но, как ни странно, последние полгода подготовили меня к ним.

Я отпустила ее руку, и мама отошла к остальным советникам. Генри повел меня в арке, и когда Уолтер заговорил, взгляды всех присутствующих были направлены на нас. Мы с Генри повторили наши клятвы, после чего Уолтер, говоря с таким непоколебимым авторитетом, что, казалось, даже стены поместья затряслись, объявил нас мужем и женой.

Генри наклонился, чтобы поцеловать меня, и в этот момент я почувствовала жар на своих губах, распространяющийся по всему телу, а затем его сменила приятная прохлада, и боль исчезла. К тому времени, как Генри отстранился, мое тело вновь было целым, здоровым и таким сильным, как никогда прежде. Но не это было важно, а то, как он смотрел на меня, словно сейчас он был самым счастливым человеком на свете. В глубине души я знала, что уже никогда не буду одинокой.

***

Брачную ночь мы провели в моей спальне, играя в карты и изо всех сил пытаясь избежать разговоров о том, что будет завтра. Это была моя последняя ночь в Эдеме, и хоть я знала, что вернусь через полгода, все равно настроение у меня было скверным. Для Генри полгода – это ничто, но для меня они растягивались в вечность, без конца и края.

Брак на один день, а на следующий – расставание. Почему-то это казалось нечестным. Я знала, что могу вернуться раньше, если захочу, но мама настаивала, чтобы я провела свое первое лето без Генри.

На следующее утро мы заказали завтрак в постель. Я сидела в пижаме на одной части кровати, а Генри – на противоположной. Теперь, когда наступила весна, мне снова разрешили есть, и хоть я не была голоднее обычного, я накинулась на блинчики с таким непривычным рвением, что испачкала себе все лицо. Генри, похоже, не возражал; парень периодически наклонялся и слизывал сироп с моих губ, улыбаясь, когда я краснела.

Сборы практически не заняли времени, и не успела я моргнуть глазом, как уже стояла перед членами своей новой семьи на извилистой тропинке, ведущей к воротам. Каллиопа снова отсутствовала, но именно пустое место Джеймса смутило меня больше всего.

Один за другим они обнимали меня на прощание, даже грубоватый Филипп, от которого пахло лошадьми. Вид у него был такой, словно он мечтал находиться где угодно, кроме как здесь, и не наблюдать за этим сентиментальным, слезливым зрелищем. Не успела я дойти до Авы, как та уже заплакала и обняла меня так крепко, будто не намеревалась отпускать.

– Ох, Кейт… я буду скучать по тебе!

– И я по тебе. – Что бы между нами ни произошло за зиму, я надеялась, что ее слезы означали, что девушка меня простила, и мы увидимся вновь, когда я вернусь весной. – Однажды тебе придется рассказать мне все подробности того, что здесь происходило.

Она кивнула, не в силах сказать ни слова, и, обнявшись напоследок, мы отпустили друг друга.

Следующей шла мама. Она спокойно грелась в лучах солнца, и, казалось, светилась изнутри. На мгновение я побоялась к ней прикасаться. Но мама не мешкала, сжав меня в объятиях и целуя в щеку.

– Повеселись там, – пожелала она, но по блеску в ее глазах я поняла: она ожидала, что я выполню свою часть сделки. Я уеду на шесть месяцев, но это последнее лето, когда я буду прислушиваться к ее указаниям. – Поживи смертной жизнью, пока есть возможность.

Не уверена, что смогу ею наслаждаться, зная, что ждет меня осенью, но все равно кивнула.

– Люблю тебя, – внезапно выпалила я, едва сдерживая слезы. Мама посмотрела на меня, и на долю секунды мне почудилось, словно мы единственные люди в мире. Но это чувство быстро прошло, и затем наступила очередь Генри.

Я не знала, что сказать, потому просто закинула руки ему на шею, а он прижал меня к себе. Теперь я рыдала в открытую, размазывая макияж, на который уговорила меня Ава этим утром, но мне было плевать.

– Позаботься о Пого, ладно? – шмыгнула я, вытирая глаза.

– Мы с Цербером приглядим за ним, – сказал он, не сводя с меня глаз. – Кейт… что бы тебя ни ждало за этими воротами, помни, что летом ты вольна делать, что пожелаешь. – Его голос был напряженным, но он пытался это скрыть. – Это не мое дело, как ты решишь распоряжаться своим временем.

– Знаю, – ответила я. – И я также знаю, что мои чувства не изменятся со временами года. Поэтому, если ты не против, я буду придерживаться своей клятвы. – Я выдавила обнадеживающую улыбку. – От меня не так просто избавиться.

Он тоже ответил улыбкой.

– Не передать тебе словами, как я счастлив это слышать, но это все равно не меняет…

– Генри, – перебила я. – Хватит об этом. Нравится тебе это или нет, но ты застрял со мной, так что привыкай.

Он замешкал, но, наконец, сдался.

– Как только я тебе понадоблюсь, то сразу же окажусь рядом. Даю тебе слово.

Я кивнула, и он прижался губами к моему лбу. Поцелуй был настолько скромным, что я засомневалась, попрощается ли он со мной как следует. Судя по всему, нет. По крайней мере, не под присмотром моей мамы.

– Я буду ждать твоего возвращения, – сказал он. – Люблю тебя.

На сей раз мне ничего не привиделось; Генри действительно это сказал, и не из-за какого-то испытания или обязанностей. А потому, что всерьез так думал. Что-то внутри меня растаяло, и я почувствовала, что сейчас взорвусь.

– И я тебя.

Тут он взял мое измазанное макияжем лицо в руки и страстно поцеловал. Я попыталась продлить поцелуй, но Генри отстранился. Пришло время уходить.

Я поплелась по тропинке, оглядываясь через плечо каждые пять секунд. Присутствие Генри тянуло меня обратно, но я знала: чем быстрее уйду, тем раньше вернусь. Теперь это мой дом, и меня ничто не остановит.

Дойдя до вершины небольшого холма, скрывающего вид на поместье от окружающего мира, я развернулась и помахала, с удивлением заметив, что на улице остался только Генри. Он помахал в ответ, и я заставила себя двигаться дальше.

В поле моего зрения появились ворота, а с ними и то, что заставило меня замереть на месте. Внезапно я поняла, почему Генри так настоятельно напоминал мне, что летом я вольна делать, что захочу.

Джеймс прислонялся к той же машине, на которой подвозил меня в поместье, и на нем были те же забавные наушники, которые я помнила с сентября. Единственное, что изменилось, это отсутствие улыбки на лице.

Я скользнула через ворота и замешкала, не зная, что сказать. Парень молча обошел машину, чтобы открыть передо мной дверь, и я поблагодарила его. Только когда мы поехали по гравийной дороге, я наконец набралась храбрости, чтобы поговорить по душам. И все равно мой голос больше напоминал писк:

– Прости меня, – сказала я, так сильно сжав руки, что костяшки побелели. – За все.

– Не стоит, – он завернул за угол, и изгородь поместья пропала из виду. – Ты сделала, что должна была, как и Генри. Как и совет. Я все равно знал, что у меня мало шансов, после того, как познакомился с тобой.

Я поджала губы, не зная, чем разбавить тишину. Наверное, это предполагалось как комплимент, но чувство вины все равно пожирало меня изнутри.

– Ты же еще долго проживешь, верно? Завтра не наступит конец света?

– Не знаю, – ответил Джеймс, и на секунду я увидела в нем намек на парня, которому нравилось строить домики из картошки фри. – С Каллиопой на свободе все возможно.

Откинувшись на сидение, я начала расслабляться. По крайней мере, в нем еще что-то осталось от моего старого доброго друга.

– Куда мы едем?

– В одно место, которое, как мне кажется, тебе стоит навестить, прежде чем ты уедешь на лето.

Когда стало ясно, что он не будет вдаваться в детали, я начала смотреть в окно, пытаясь придумать тему для разговора, которая не заденет наши чувства.

Генри говорил правду. То, что однажды было главной улицей в Эдеме, превратилось в грязную дорогу, окруженную деревьями, а на месте школы не было ничего, кроме чистого поля. Хоть я и проучилась там всего пару недель, меня все равно это задело. Пути назад нет, не к моей обыденной жизни, и я не была морально готова к таким потерям.

К тому времени, как мы доехали до места назначения, я увидела признаки цивилизации. Это, конечно, не Нью-Йорк, но и не лесная чаща. Вокруг больницы, где однажды лежала моя мама, стояло несколько небольших домиков. Я огляделась, пытаясь увидеть что-то знакомое, но кругом были лишь небольшие заводы, церквушки и продуктовые магазины.

Джеймс проехал через железные ворота, и стоило мне понять, где мы, как у меня округлились глаза. Я слышала, как хрустит гравий под колесами машины, пока мы плавно ехали по дороге, остановившись только через четверть мили.

– Пошли, – сказал он, открывая дверь. – Я хочу показать тебе кое-что.

Я вышла и уставилась на кладбище, на надгробия и статуи, выступающие над пожелтевшей травой. Некоторые были новыми, на них с легкостью читались имена, пока другие, мимо которых мы проходили, были такими старыми и грязными, что на них едва можно было различить гравюры. Джеймс держался от меня на небольшом расстоянии, засунув руки в карманы, словно боялся ко мне прикоснуться, а я медленно брела за ним, пытаясь избежать луж из грязи и тающего снега.

Он остановился перед новой могилой – у нее даже не было надгробия. Лишь временная табличка с именем, написанным черным маркером. Джеймс отшагнул в сторону, чтобы я могла ее разглядеть, но в этом не было необходимости. Я в точности знала, где мы находимся.

– Диана Винтерс, – тихо прочитала я, проводя дрожащими пальцами по буквам ее имени. – Но, я думала…

– Что она жива? – спросил Джеймс, и я кивнула. – Да, но в качестве божества. Человеческая форма ей требовалась лишь для того, чтобы вырастить тебя, посему она умерла десять дней назад.

Я молчала, гадая, каких действий он от меня ждет.

– Она все равно твоя мама, но тебе нужно понять, что ваши отношения уже не будут прежними, как и между тобой и Генри или тобой и советом.

Я ощетинилась.

– Прямо как между тобой и мной?

Вместо того чтобы разозлиться, Джеймс просто пожал плечами.

– Не совсем, учитывая, что с ними ты более тесно общаешься, но да. Что-то подобное.

Я присела рядом с табличкой, проводя по ней рукой и глядя на насыпь грязи, под которой крылось человеческое тело моей мамы. Я даже не знала, что чувствовать – печаль была неминуема, но я также ощущала и море других эмоций, которые были не столь ясны. Возможно, облегчение – мамина битва закончилась. Страх – от новой реальности и правды, которую я узнала, пока она увядала в больничной койке.

Но больше всего я ощущала тупую боль внутри, и у меня ушло пару секунд, прежде чем я осознала, что тоскую по нашей жизни до Эдема. Не по годам боли и болезни, а по прогулкам в Централ-парке. По елке на Рождество. По дням, когда я знала, что моя лучшая подруга живет чуть дальше по коридору. Теперь их не будет, а впереди простиралось новое существование, совершенно пустое, не считая Генри, мамы и других членов совета.

– Я знаю, что это конец, – сказала я, кладя руку на землю. – Уже давно знаю.

– Вовсе нет, – ответил Джеймс, становясь рядом со мной. – Это начало.

Так мы и стояли, пока под мою одежду не начал проникать холод, а к волосам не пристали капельки от тумана. Я взяла Джеймса за руку, и он помог мне встать. Затем я в последний раз прикоснулась к табличке – доказательству моей человечности и моего короткого существования в мире, где все когда-нибудь умирали. Наконец, с грузом на сердце, я оторвалась от нее.

– Итак, чем планируешь заняться летом? – спросил Джеймс, когда мы подошли к машине. Хоть это и была очевидная попытка улучшить мне настроение, я не сразу ответила, слишком углубившись в мысли о маме. Как бы меня ни тянуло к ее могиле, отдаляясь от нее с каждым шагом, я чувствовала, как тяжесть на сердце становится легче. Она никогда не исчезнет, это ясно, но, по крайней мере, однажды я смогу с ней смириться.

– Не знаю, – ответила я и, опустив взгляд на влажную землю, задумалась о своих возможностях. Я могу вернуться в Нью-Йорк, но там меня никто не ждет. Я могу остаться в деревьях Эдема, но, подозреваю, что мне это наскучит в первый же месяц. – Может, попробую блюда греческой кухни. Я ведь никогда не была в Греции.

– Греция, – вздохнул Джеймс, и в его голосе послышалась такая пустота, что мне стало грустно. – Там хорошо летом.

Я осторожно взяла его за руку, и он не отпрянул.

– Хочешь поехать со мной?

Его глаза округлились.

– Правда?

– Конечно, – я еле выдавила улыбку, но говорила всерьез. – Не хочу путешествовать в одиночку, тем более что мой лучший друг станет отличным гидом.

Его губы медленно расплылись в улыбке, но в глазах читалось напряжение, которое я не могла просто проигнорировать.

– С удовольствием.

Гравий захрустел под нашими ногами, когда мы подошли вплотную к машине, и Джеймс открыл передо мной дверь. Теперь наше молчание было не неловким, а вполне комфортным. Я заняла свое место и расслабилась, а Джеймс скользнул за руль. В моей голове крутились сомнения, но, взглянув в глаза Джеймса и увидев в них тот же взгляд, я улыбнулась. Наши отношения далеко не идеальны, но, что бы ни случилось, со мной снова был мой друг.

Когда мы выехали, я обернулась на могилу матери, черную на фоне небольших груд белоснежного снега. Джеймс был прав – это не конец. Это начало, которое жаждала для меня мама и я сама. Может, я и не планировала жить вечно, но все изменилось, и я буду наслаждаться каждым мгновением своего существования.

Список Богов

Зевс – Уолтер

Гера – Каллиопа

Посейдон – Филипп

Деметра – Диана

Аид – Генри

Гестия – София

Арес – Дилан

Афродита – Ава

Гермес – Джеймс

Афина – Ирен

Аполлон – Тео

Артемида – Элла

Гефест – Николас

Дионис – Ксандер

БЛАГОДАРНОСТИ

Так или иначе, а все близкие мне люди помогли мне пройти этот путь, и я безумно им благодарна. Но я бы хотела уделить должное внимание следующим:

Розмари Стимоле, моему любимому агенту, который никогда не сдается. Спасибо, что поверила в меня.

Мэри-Терезе Хасси, моему замечательному редактору, и Наташе Уилсон, младшему редактору в «Harlequin Teen». Вы обе никогда не переставали поддерживать меня, и я рада продолжить это путешествие с вами.

Я бы хотела поблагодарить своих учителей, особенно Терри Брукса, Джима Бёрнштайна, Кэти Черчиль, Ларри Франсис, Венди Гортни, Ким Хэнсон, Криса Киана, Боба Майера, Майка Сэка и Джона Саула. Научив меня поведывать истории, вы показали, кто я на самом деле.

Шэннон и Джону Туллис, ваша бесконечная поддержка дала мне надежду, что, возможно, я не так ужасна, как кажется.

Саре Рэк и Кейтлин Строу, моим лучшим подругам и первым читателям.

Мелиссе Анелли, самой лучшей чирлидерше в мире.

И Джо, которая изменила мою жизнь, попросту проживая свою.

Спасибо вам за все.