Текст книги "Испытания для богини (ЛП)"

Автор книги: Эйми Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– В смысле? Я его никогда и не видела. Без понятия, где он сейчас. Мы отлично справлялись и без него.

– Но теперь все изменилось, – тихо заметила девушка. Я ее проигнорировала. Мама редко вспоминала о папе, но я в довольно раннем возрасте поняла, что упоминать о нем не стоит. Не то чтобы она злилась или начинала плохо о нем отзываться. Ей просто было нечего сказать. Они не были женаты, и я не спрашивала, что же произошло. Все мои детские фантазии о том, как он однажды объявится на пороге, обнимет меня и купит мне мороженое и игрушки уже давно развеялись. Мы с мамой были командой. Больше нам никто не нужен.

Мы с Каллиопой молча постелили покрывало и выложили еду. Было трудно вспомнить о своем обещании Генри, глядя на корзинку, набитую бутербродами, макаронами, жареной курицей и тем же роскошным десертом, который мне подавали каждый вечер, но мне удалось. Едва.

– Прости… еда выглядит очень вкусно, но я не могу есть. Я не особо голодна.

– Да ладно? – она разгладила уголок покрывала и устроилась посредине. На краю поляны маячил Николас с угрюмым видом. – Ты же не завтракала! Кроме того, я тоже буду есть, так что не волнуйся.

– Дело не в… – я закусила губу. Последнее чего мне хотелось, это обидеть ее, но я также не могла признаться, что это испытание. – После случившегося… я дала Генри обещание. Прости. Нужно было сказать тебе, прежде чем ты принесла все сюда.

Я ждала ответа, но выражение лица девушки было нечитабельным. Наконец она улыбнулась, но улыбка не достигла глаз.

– Нет проблем. Ты не против, если я…?

– Вовсе нет. Кушай, конечно. И не обращай внимания на бурчание в моем животе.

Она начала рыться в корзинке, а я села напротив и прижала колени к груди. Мы находились рядом с тем местом, где я впервые повстречала Генри. Думать об этом было до того больно, что я отвернулась и сосредоточилась на Пого, скачущем в траве.

– Каллиопа? Можно задать тебе личный вопрос?

Она даже не подняла взгляд.

– Конечно.

Я оглянулась на Николаса, стоящего достаточно близко, чтобы нас подслушать.

– Это связано с… э-э, тем, что было в топленом шоколаде.

– О-о, – ее щеки залились румянцем. – Может, будет лучше, если Николас…

– Да, – я прочистила горло. – Николас? Ты не мог бы оставить нас на пару минут?

Он насторожено перевел взгляд с меня на Каллиопу.

– Клянусь, никто не собирается напасть на меня посреди леса, – сухо улыбнулась я. – А даже если и рискнет, Каллиопа и Пого защитят меня. Всего на несколько минут, правда.

– Я присмотрю за ней, – отозвалась Каллиопа, и Николас растворился в деревьях.

– Как ты с этим справилась? С тем, что сделало меня и Генри… – теперь пришел мой черед краснеть. А вот в глазах Каллиопы вспыхнуло что-то непонятное.

– Я ни с кем не встречаюсь, и моей дозы было недостаточно, чтобы начать лазить по стенам, как вы. Я пошла спать, – ее голос был отнюдь не дружелюбным, и я нахмурилась. Что я такого сказала?

– Почему ты ни с кем не встречаешься? – спросила я, надеясь, что это легкий вопрос. – Ты же такая красивая, умная и забавная, и наверняка много знаешь о всех, кто здесь живет…

– Ты очень добра, – напряженно ответила она. – Но, боюсь, я никогда не буду достаточно хороша для того, кого я хочу.

Я еще больше сдвинула брови.

– Что ты такое говоришь! Знаешь, он просто сумасшедший, если не хочет тебя…

– Нет, Кейт, – ее тон стал ледяным. – Я недостаточно хороша для него, и никогда не стану. Он ясно дал понять, что единственная, кого он хочет, это ты.

Я опешила и начала путаться в словах.

– Каллиопа, я… мне жаль, я не хотела… кем бы он ни был, я уверена, мы можем поговорить и все решить…

– Ты действительно настолько тупа?

Я умолкла. Видимо, да.

– Твой Генри, – сплюнула она. – Я наблюдала, как он сохнет по таким девчонкам, как ты, на протяжении десятилетий! Ему плевать на меня… я нужна ему только для того, чтобы приглядывать за его гостьями. – В ее глазах мелькнули слезы. – Знаешь, однажды я ему призналась, еще когда он пригласил сюда самую первую девушку. Сказала, что я прекрасно подойду на ее место, что я буду любить его и относится к нему гораздо лучше Персефоны. Знаешь, что он сделал? Ушел и с тех пор не сказал мне ни единого слова, если оно не касалось одной из его тупоголовых подружек!

Я не знала, что сказать или думать… что тут поделаешь? Поэтому она на меня злилась? Потому что я переспала с ним под действием афродизиака?

– Прости, – сказала я, пытаясь отвечать твердым голосом. – Это был не мой выбор. Может, если Генри никогда тебя не замечал… значит, этому не суждено было случиться?

– Конечно суждено! – вспыхнула девушка. – А как же иначе? Я люблю его. Люблю дольше, чем ты живешь на этом свете.

Ее лицо лишилось всяких эмоций, и на пугающую долю секунду ее глаза были такими же мертвыми, как и она сама.

– И буду любить еще столько же после твоей кончины.

Затем она достала что-то острое и металлическое из корзинки. У меня не было времени бежать. Она двигалась так быстро, что превратилась в размытое пятно. Я пыталась пнуть ее под голень и уползти, но Каллиопа схватила меня за волосы и дернула с такой силой, что чуть не сломала мне шею.

– Николас! – позвала я, но было слишком поздно.

Сначала я почувствовала странное давление в боку. Боль не расцветала, пока она не выдернула нож, и вот тогда я закричала. Поддавшись инстинкту, я ткнула в соперницу локтем и почувствовала, как что-то хрустнуло, но тем самым я открыла себя для нового удара. Я ахнула, когда она пырнула меня в живот, рана мгновенно вызвала адскую боль в теле. Я уже чувствовала вкус крови у себя на языке.

– До чего нелепо, – сказала Каллиопа, вытирая струйку крови со своего сломанного носа. – Это все, на что ты способна?

Почувствовав приток адреналина, я бросилась на нее и сомкнула руки вокруг шеи девушки. Но кровь из раны текла так быстро, что мне не хватило сил принести ей тот ущерб, на который я рассчитывала. Я беспомощно закрыла глаза, и Каллиопа нанесла финальный удар, вонзив нож прямо мне в грудь. На сей раз она не посчитала нужным вытащить его.

Затем девушка убрала мои руки со своей шеи и с легкостью подняла меня. Я услышала приглушенный и далекий лай Пого и попыталась крикнуть о помощи, но мне удалось издать лишь тошнотворное бульканье. Боль разгоралась во мне, как пламя. Голова кружилась, словно я падала в туннель, а держаться было не за что.

Всплеск ледяной воды взбодрил меня достаточно, чтобы поднять веки. В глазах помутилось, но я все же увидела нависающую надо мной Каллиопу. Ее тело отдалялось все дальше, хотя она стояла на месте. Поскольку я едва могла трезво мыслить, ушло пару секунд, прежде чем я поняла, что плыву по реке.

Вот и конец. Так чувствуется смерть. Холодная, мокрая, отупляющая и обжигающая. Я пыталась сделать вдох, но воздух не поступал в легкие. Вместо того чтобы испугаться, я чувствовала облегчение. Мне все-таки не придется прощаться с мамой. Если Генри хватит милосердия, он отпустит ее, как только поймет, что я мертва.

Генри.

Стоило ему раскрыться, зародить надежду, как я умудрилась умереть. Если умру я, умрет и он. Он не сдался, когда я об этом попросила, так какое имею право сдаваться я?

Я слабо забилась против течения, но все попытки были тщетными. Мне едва удалось пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы выплыть на берег. Река унесет меня и, если повезет, в конце концов мое мертвое тело выбросит на какой-нибудь пляж неподалеку.

Сквозь ветви надо мной лились лучи солнца, но я позволила себе уплыть в темноту, позабыв о холоде. Мне стало так тепло, словно Генри обнял меня. Я представила, как он тянет меня к берегу. Прохладный ветерок обдувал бы мое тело, и я тут же задрожала бы. Генри исцелил бы меня и, в конце концов, все было бы хорошо.

Но уже слишком поздно для счастливой концовки. Я умерла.

ГЛАВА 17

СМЕРТЬ

Не знаю, что я ожидала увидеть, открыв глаза, но точно не маму. Она стояла прямо передо мной и выглядела целой и здоровой, как каждую ночь, когда я засыпала. Вместо того чтобы поприветствовать меня своей радушной улыбкой, ее выражение лица стало хмурым, а взгляд – далеким.

– Мама? – позвала я, и когда она посмотрела на меня, ее глаза оказались такими красными и пустыми, что просто не могли принадлежать моей маме. Даже в худшие дни своей болезни она не выглядела так плохо. Тогда внутри нее еще был маленький огонек, искра, улыбка или что-либо другое, что напоминало мне: это все еще моя мама. Но не в этот раз.

Я попыталась взять ее за руку, но не устояла на ногах и упала на скамейку. На улице было темно, в отличие от тех ярких деньков, которые мы здесь проводили, но полная луна и сияющие звезды давали достаточно света, чтобы я разобрала, где мы находимся. Мы все еще были в Централ-парке, но впервые с начала моих снов мы оказались не на Овечьей лужайке, а в лодке посреди реки.

Я замерла. Именно здесь я чуть не утонула, когда была ребенком.

– Мам… – я хрипела, и мой голос звучал очень слабо. Еще я устала и сильно хотела закрыть глаза, позабыв обо всем. Позволить прошлому раствориться с остатками моей жизни. – Мне жаль.

Она посмотрела на воду, и горе так ясно отобразилось на ее лице, что я его почувствовала.

– Это не твоя вина, – отозвалась она, нарушая пугающую тишину вокруг нас. Не было слышно ни единого звука: ни стрекота сверчков, ни шороха листьев на ветру. Я слышала лишь ее голос и шум волн, ударяющихся об бортики лодки. Казалось, мы единственные живые существа в городе.

Я слишком устала, чтобы двигаться, но мне отчаянно хотелось коснуться мамы. Показать ей, что я все еще здесь, даже если ненадолго.

– Моя. Все это время убийцей была Каллиопа, а я ничего не замечала. Мне стоило…

– Многие другие знакомы с ней гораздо дольше тебя, – сказала она. – Если кто и должен был догадаться, так это они. Нельзя винить себя в том, чего ты никак не могла знать.

– Но я должна была! – мои голосовые связки до того напряглись, что я боялась потерять голос. – Я знала, что кто-то хочет мне навредить, и должна была найти этого человека, но мои мысли были слишком заняты Генри, и я думала… думала, что никто не осмелится нападать в его присутствии. Я думала, что в безопасности.

– Так и должно было быть. – Я видела отражение света луны на ее щеках – верный признак, что мама плачет. – Мне стоило больше стараться.

Я замешкала.

– В смысле?

Вместо того чтобы ответить, мама встала и пошла вдоль лодки, от чего та закачалась. Я вцепилась в края так сильно, как только могла, но утопление меня не сильно беспокоило. Если я еще не мертва, то скоро буду. Мама села рядом и крепко меня обняла, и это единственное, что уберегло меня от истерики. Кто-то из нас должен быть сильным.

Не знаю, как долго мы так сидели, прислушиваясь к колебаниям лодки на воде. Могли пройти минуты, а могли часы – время словно остановилось, а мамины объятия служили мне защитой от прохладного ночного воздуха. Я прокрутила в голове все случившееся у реки, как в одну минуту Каллиопа была моей подругой, а в следующую – убийцей. Как я не замечала? С другой стороны, а что я должна была заметить?

– Почему, по-твоему, она это сделала? – пробормотала я маме в плечо. – Она сказала, что любит Генри, но зачем всех убивать? И рисковать своей жизнью?

Она пробежалась пальцами по моим волосам. Уверена, этим она хотела меня утешить, но в результате я только вспомнила, что теряю. Что мы обе теряем. Я подвела маму и Генри, но она, по крайней мере, простила меня. Хотела бы и я себя простить.

– А ты как думаешь? – ласково спросила она, и я пожала плечами.

– Не знаю. – Я подумала о Каллиопе, Генри и Аве, которая так отчаянно хотела обрести любовь. – Может, она была такой же одинокой, как и он. Может, она думала, что спасет его. Но… если бы она и вправду его любила, то как могла рисковать его существованием? Если бы я была ей, то предпочла бы увидеть его с другой девушкой, чем не видеть вообще.

– Любовь бывает разная, – ответила мама. – В этом и разница между тобой и Каллиопой. Наверное, поэтому выбрали тебя, а не ее.

Я закрыла глаза и попыталась это обдумать, но все, кроме качания лодки и звука маминого дыхания, потеряло смысл.

– Я не хочу умирать, – прошептала я. – Не хочу прощаться.

Она закопалась лицом мне в волосы.

– Тебе и не придется.

Не успела я понять, что она имела в виду, как лодка подплыла к берегу. Когда она остановилась, я открыла глаза и увидела силуэт на воде, искажающийся от легких волн. Хрупкая рука мамы сменилась на мускулистую, и я почувствовала, как кто-то поднимает меня. Мне хотелось воспротивиться, настоять на том, чтобы остаться с мамой, но мой язык стал тяжелее свинца, а мысли разбежались.

– Я взял ее, – сказал Генри с болью в голосе.

– Спасибо, – ответила мама, и в ее голосе тоже были нотки чего-то необъяснимого. Она погладила мою щеку и наклонилась, чтобы поцеловать Генри. – Позаботься о ней.

– Обязательно.

Мама прижалась губами к моему лбу. Я отчаянно хотела взять ее за руку, но мама сделала все сама, и, призвав последние силы, мне все же удалось слегка ее сжать.

– Мам? – даже мне мой голос показался незнакомым и слабым, словно я только училась произносить слова.

– Все хорошо, милая. – Когда она отодвинулась, я увидела слезы в ее глазах. – Я люблю тебя и очень тобой горжусь. Никогда об этом не забывай.

Во мне зародилась паника, но, не имея возможности ее выразить, я ощутила душераздирающую боль. Мама меня покидала. Это конец. Разве по нашей сделке ей не оставалось еще несколько недель?

Какая же я глупая. Как мы могли проводить время вместе, если я мертва?

– И я тебя люблю, – ответила я, хотя это больше прозвучало, как неразборчивое бульканье. Мама все равно улыбнулась.

Когда Генри развернулся и понес меня в чернильную тьму ночи, я умудрилась повернуть голову и увидеть, как ее силуэт становится все меньше и меньше. Наконец мама окончательно растворилась во мраке. Я цеплялась за ее последние слова, служившие клеем, держащим меня в целости, и попыталась воспротивиться глубокому сну. Мы вновь увидимся, когда она умрет, и не будет конца солнечным летним дням, которые мы проведем в Централ-парке.

Но хоть я и знала это, хоть Генри нес меня на собственную смерть, я не могла не сказать одно слово, которому противилась столько лет. Слово, которое, как я надеялась, мне никогда не придется говорить.

Прощай.

***

Я думала, что смерть будет холодной. Вместо этого первым делом я почувствовала тепло – невероятное тепло наполнило мое тело, или то, что от него осталось, и распространилось по нему, как мед. Интересно, проходила ли через это Ава? Пробуждение в тепле? Это казалось слишком легко.

А затем началась боль. Всепоглощающая, мучительная боль в груди и боку, именно там, куда нанесла удар Каллиопа. Ахнув, я мысленно стукнула себя за то, что думала, будто все будет так легко. В конце концов, Ава не подавала никаких признаков боли в месте, где она ударилась, а мое тело должно было исцелиться, прежде чем я смогу встать и ходить.

Воздух наполнился шепотом, но я не могла его разобрать. Это другие мертвые души? Может, мама уже ждет меня? Может, я открою глаза и увижу траву, деревья, солнце, или что-то иное? Нужно было спросить об этом у Генри, пока была возможность.

Казалось, прошли годы, прежде чем я заставила себя поднять веки. Поначалу свет ослепил меня, и я быстро закрыла глаза, но они довольно быстро привыкли. На сей раз мой вздох не имел никакого отношения к боли.

Я лежала в своей спальне в поместье, окруженная знакомыми лицами. Ава, Элла, София, Николас, даже Уолтер был здесь, и все они выглядели обеспокоенно. Уголком глаза я заметила его. Генри.

Мое сердце пропустило удар, но я и без того была в полнейшем недоумении, чтобы еще задумываться, почему оно вообще бьется. Это не Централ-парк.

– Я мертва? – По крайней мере, это я пыталась спросить. Мой голос больше походил на карканье вороны, и после этого в моем горле загорелся огонь… но какая разница? Главное, что Генри здесь.

Он скривился, и меня словно окатило ледяной водой. Значит, все-таки мертва. Он едва мог на меня смотреть.

– Нет, – ответил Генри, глядя на свои руки. Одной он держал мою ладонь. – Ты жива.

Мое сердце одновременно ухнуло вниз и воспарило вверх. Значит, это еще не конец, мы могли еще все исправить, я пройду испытания…

Но затем я вспомнила последние слова своей мамы и поняла, что они значили. Это был ее час прощаться, а не мой. Меня наполнил ужас, и я не смогла подавить поток слез. Попыталась сесть, но тут же почувствовала адскую боль в груди.

– Не шевелись, – строго приказал Уолтер, поднося к моим губам чашку с теплым напитком. Я глотнула сладкое лекарство, но из глаз все так же продолжали лить слезы.

Все наблюдали за мной, но я не сводила взгляда с Генри. Мое горе было слишком велико, чтобы задумываться о зрителях.

– Генри? – с трудом пролепетала я. Лекарство уже начало действовать. – Почему… – мне не удалось договорить вопрос. Борясь с желанием закрыть глаза, я попыталась пошевелить пальцами на ногах, но даже это приносило боль.

– Спи, – сказал он. – Я буду здесь, когда ты проснешься.

За неимением другого выбора, я позволила себе погрузиться в сон, цепляясь за его слова и надежду, что он говорит правду.

***

В ту ночь мне не снилась мама и я знала, что это уже никогда не произойдет. Вместо этого появились кошмары, образы воды, ножей и рек из крови, и как бы громко я ни кричала, мне все равно не удавалось проснуться. Эти кошмары отличались от тех, что преследовали меня после переезда в поместье Эдем – те были угрозой, предупреждением. Эти же – воспоминаниями.

Казалось, прошла вечность, прежде чем я проснулась. Мои глаза распахнулись, все тело продолжало болеть, и напряжение в мышцах очень этому способствовало. Я ожидала увидеть свет, но в течение пары секунд меня окружала тьма. Когда глаза привыкли, я заметила Генри.

Он приставил кресло к моей кровати, и хоть три шторы были закрыты, через четвертую проникало достаточно света, чтобы я могла его рассмотреть. Парень все еще держал меня за руку.

– Доброе утро, – сказал он. Его голос был отстраненным, и я не могла понять почему.

– Утро? – буркнула я, пытаясь повернуть голову к окну, но шторы были закрыты. Генри провел рукой над свечкой на тумбочке, и та загорелась. Света от нее было мало, но мне хватило.

– Очень раннее утро. На улице еще темно. – Он замешкал. – Как себя чувствуешь?

Хороший вопрос. Я задумалась на минуту и с удивлением поняла, что боль ослабла. Но он не об этом спрашивал, и мы оба это понимали.

– Она умерла, не так ли?

– Она попросила поменяться с тобой, и я согласился, – ответил Генри, опустив взгляд на наши руки. – Это был единственный способ спасти тебя от Подземного царства. Жизнь за жизнь… даже я не могу нарушать законы мертвых.

Его слова били по больному. Я облизала пересохшие губы.

– Она отдала свою жизнь ради меня?

– Да, – он поднес ко мне чашку с водой. Я взяла ее дрожащими руками, проливая больше, чем выпила. Генри снова налил воду, и на этот раз подержал мне чашку. – Ты умерла, и я не мог тебя исцелить. Это был ее прощальный подарок.

Я всхлипнула, и меня охватила тоска. Она умерла из-за моей ошибки. Потому что я позволила Каллиопе подобраться слишком близко. Потому что я доверилась не тому человеку. Мне казалось, словно часть меня исчезла, словно я потеряла что-то важное и уже никогда его не найду. Я одновременно ощущала себя опустошенной и полной страданий. Все казалось неправильным.

Прошло пару минут, прежде чем я смогла вновь взглянуть на Генри и заговорить. Перед глазами все размывалось, а голос был хриплым и сдавленным:

– Что случилось после реки?

Его хватка на моей руке усилилась.

– Ава нашла твое тело. Она долго пыталась тебя спасти, но, несмотря на все усилия, надежды уже не было.

У меня в горле встал ком. После всего, что я ей сделала, Ава все равно пыталась меня спасти.

– А Каллиопа?

Лицо Генри ожесточилось.

– Ее схватил Николас. Ее осудят и накажут за преступления, и, клянусь, пока я буду главой Ада, тебе никогда больше не придется ее видеть.

Я вздрогнула, и Генри укрыл меня одеялом. У меня не было сил сказать, что дрожала я не от холода.

– Это она посылала тебе кошмары. И пыталась сбить тебя с дороги. Как и все остальные, она видела в тебе потенциал. Я полагаю, она боялась, что единственный способ нас остановить будет убить тебя до прихода в поместье.

Ей почти это удалось. Теперь я была уверена, причина, по которой машина тогда не врезалась в деревья, это защита Генри.

– Что с ней будет?

– Пока не знаю. Должно быть, она понимала, что ей это с рук не сойдет, потому не пыталась сбежать или отрицать свое вмешательство, но… – он заколебался. – Судя по всему, она считала себя выше наказаний. В свете произошедшего, я посчитал, что будет логично, если ты поучаствуешь в свершении ее судьбы.

Я хотела было спросить, почему она думала, что наказание ее не коснется, но часть меня уже знала ответ.

– Каллиопа так сильно тебя любит, что не могла вынести мысль о тебе с кем-либо другим. Она считала себя единственной, кто сможет сделать тебя счастливым.

– А вместо этого оказалась той, кто чуть не испортил мое существование. – Генри наклонился и поцеловал костяшки моих пальцев. По моему телу снова прошла дрожь, но уже по иным причинам. – Это моя вина, а не твоя, и я сделаю все возможное, чтобы возместить это тебе за то время, что у нас есть.

– Ты не виноват, – я попыталась повернуться к нему, но движение принесло слишком много боли. – Это я тебя подвела.

Он, наверное, понял, что я подразумевала испытания, но все равно покачал головой.

– Ты никак не могла меня подвести. Мне давно нужно было понять, кто стоит за убийствами, и не дать ей подобраться к тебе. За это я прошу прощения.

Я долго молчала, а затем слабо сказала:

– С нами все хорошо? Я имею в виду не это, а… шоколад и…

– Да. Прости, что я так повел себя тем утром. Я злился не на тебя, а… – Генри умолк, и его лицо на мгновение исказилось от ярости, но стоило мне моргнуть, как оно лишилось всяких эмоций. – Это была не твоя вина. Все дело в отравленном напитке, не более.

– Даже если я провалила тест, я все равно люблю тебя.

Прошло пару секунд, и когда стало ясно, что он ничего не ответит, я закрыла глаза и вздохнула. Мое тело требовало сна, и поскольку разум был слишком поглощен горем от потери матери, я вряд ли смогла бы ему противиться.

Может, мне показалось, но когда я почти впала в дрему, до меня донесся голос Генри – тихий и ласковый, твердящий то, что я так сильно хотела услышать:

– Я тоже тебя люблю.

ГЛАВА 18

ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Следующую неделю Генри все время был рядом со мной. Что бы ни было в том сладком лекарстве, которое продолжал давать мне Уолтер, оно работало, и большую часть дня я проводила в мире грез. В конце концов кошмары прекратились, но я продолжала просыпаться в холодном поту, не в силах забыть ощущения от ледяных вод реки, смыкающихся надо мной.

Боль от потери матери не ослабевала, но постепенно мне удалось смириться с фактом, что она не скоро пройдет, а убиваться горем, когда я должна идти на поправку, не вариант, так как это расстроит Генри. Было бы оскорбительно игнорировать мамин прощальный подарок и не исполнить ее предсмертное желание. Последние полгода я готовилась именно к этому. Мне дали шанс попрощаться, да еще и таким способом, который мне никогда бы не удалось осуществить без Генри. Менее больно от этого не стало, но, благодаря нашим ночным встречам, внутри меня воцарилось некое подобие спокойствия. Я цеплялась за надежду, что совет примет меня, даже несмотря на произошедшее между мной и Генри, и однажды я смогу навестить маму, поговорить с ней и снова прогуляться по парку. Смерть – это не конец, и Ава тому доказательство. Но я все равно горевала. Все равно скучала по ней.

Моим посетителям не было конца. Поначалу приходили только Генри и Уолтер, но, после моей настоятельной просьбы, Аве тоже позволили приходить в мою комнату. Стоило ей увидеть меня, как она кинулась к боку моей кровати. Ее глаза были опухшими и покрасневшими.

– Кейт! Господи, ты в порядке… мне сказали, что с тобой все хорошо, но я боялась, что они это просто говорят, ты же знаешь, какими бывают люди, но ты действительно тут, и не спишь, и… Господи!

Она так слабо меня обняла, что я едва почувствовала ее руки, но мне было плевать, если это принесет боль. Я обняла ее так крепко, как только могла, а следующие тридцать секунд расплачивалась за свой поступок. Мое тело пронзила боль, достигая самых кончиков пальцев, но оно того стоило.

– Прости! – вскрикнула она, сильно покраснев. Генри, сидящий по другую сторону кровати, выглядел обеспокоенно, но к этому времени он уже привык к моей неосторожности. Пока мои швы не начинали расходиться, все было нормально.

– Не стоит, – сказала я, как только обрела голос. – Я хотела тебя обнять. Мне так жаль за все произошедшее! За то, что накричала на тебя из-за Тео, что наговорила тебе много глупостей… ты этого не заслуживала.

Девушка лишь отмахнулась.

– Это все не важно. Ты была права… я вела себя как идиотка. Но ты жива! Ты пройдешь испытания, и мне не придется торчать здесь без лучшей подруги. – Она окинула меня строгим взглядом, но он вызвал у меня лишь улыбку. – Знаешь, ничего из этого бы не произошло, если бы ты позволила мне научить тебя плавать.

– Да, ты была права, – сказала я, игнорируя ту часть, где меня закололи, прежде чем скинуть в реку. Сомневаюсь, что для Авы это имеет значение. – Знаешь что? Как только Генри скажет, что я здорова, мы можем найти какое-нибудь местечко на территории поместья, и ты научишь меня плавать.

Улыбка на лице Авы стоила того, чтобы снова окунуться в воду.

После ее ухода мы с Генри сыграли в карты. Хоть мое состояние и было не из лучших, мне все равно удалось победить его пару раз, но Генри был не против. Казалось, ему нравилось, что я надираю ему зад, а я была более чем рада стараться.

– Я буду скучать по тебе летом, – сказала я, выигрывая пятую партию подряд. – И по тому, как оставляла тебя в «дураках».

Генри внимательно посмотрел на меня, тасуя колоду.

– Я тоже буду по тебе скучать.

В его голосе слышались нотки завершенности, и это меня напугало. Я лелеяла надежду, что совет все поймет и увидит, что мы не виновны. Но, возможно, последнюю неделю он готовился к тому, чтобы попрощаться со мной?

– Генри? – тихо обратилась я. – Давай ненадолго притворимся, что все хорошо?

Он отвернулся.

– Хорошо.

Я глубоко вздохнула.

– Можно я иногда буду вас проведывать? В смысле, я понимаю, что должна изучать мир, получать образование, окончить школу и все такое, но, если я все же останусь в Эдеме, можно я буду периодически заглядывать к вам до начала сентября…?

Генри замешкал.

– Я думал обсудить это с тобой после встречи с советом.

– Что именно?

– Твою свободу. – Он поднял голову, и я замерла. – После всего, через что тебе пришлось пройти из-за меня, я не смею просить тебя вернуться осенью, независимо от решения совета.

Я попыталась скрыть обиду, но, судя по вспышке в его глазах, он все заметил.

– Ты не хочешь, чтобы я возвращалась?

– Будь все по-моему, ты бы никогда не уезжала. Но наша сделка заключалась не в этом… более того, из-за меня ты пережила много трудностей. Я не хочу и дальше делать тебя несчастной, заставив вернуться сюда. Посему, я предлагаю тебе свободу, вне зависимости от решения совета. Вечную свободу.

Ушло пару секунд, прежде чем я поняла, что он говорил. Он хотел, чтобы я осталась, но чувствовал себя виноватым… почему? Из-за Каллиопы?

– Но я хочу вернуться, – выпалила я. Мысль о том, что мы никогда не увидимся, заставила мое сердце биться чаще. Может, он этого не понимал, но поместье Эдем – все, что у меня осталось. – Что мне делать, если ты не позволишь мне вернуться? Ты, Ава, Элла, София и… и…

Я запнулась, будучи не в состоянии продолжить мысль, и вытерла слезы с глаз. Отбросив карты, Генри провел ладонью по моей щеке.

– Если ты хочешь вернуться, то я буду только рад. Это твой выбор, и если ты предпочтешь остаться здесь, вместо того чтобы жить своей жизнью… я не могу передать словами, как много это для меня значит.

– Но я живу своей жизнью, – горько продолжила я. – Я могу это делать и с тобой. Даже если это немного нетрадиционно еще не значит, что это хуже, чем жизнь в открытом мире. Это даже лучше! Гораздо.

Он заколебался.

– Ты очень добра, и я счастлив, что ты так думаешь. Но, позволю себе сказать и понадеяться, что тебя это не обидит… ты не жила, Кейт. Ни здесь и ни в реальном мире. Ты ждала смерти своей матери, а теперь, когда это произошло…

– Теперь единственное, что у меня есть, это поместье и ты. Понадобится нечто большее, чем орудующий ножом убийца, чтобы я тебя бросила.

Вместо того чтобы начать со мной спорить, Генри широко улыбнулся. Такой улыбки я не видела со времен своей смерти.

– Отлично, значит, наши чувства взаимны. – Он поднял колоду карт. – Продолжим? Я слышал, что на шестой раз дуракам везет.

Я закатила глаза.

– Ты выиграешь, когда Ад заледенеет.

Он поднял бровь.

– Это легко устроить.

***

Когда совет созвал встречу накануне весеннего равноденствия, я так и не успела прийти в себя достаточно, чтобы ходить без чужой помощи. Ава и Элла помогли мне одеться, и когда они закончили, я до того устала, что отчаянно хотела залечь обратно в кровать.

– Может, они подождут еще один день, – сказала Ава, закусывая губу. Я сидела в кресле Генри и хваталась руками за голову.

– Нет, – скривилась я. – Все нормально. Просто дайте мне еще минутку.

Они заставили меня надеть белое платье, и я старалась не двигаться, чтобы не порвать швы. Единственный плюс моих ранений заключался в том, что корсет был под запретом, но это также значило, что между тканью и моими повязками было очень маленькое расстояние. Одно неверное движение, и я предстану перед советом с залитой кровью грудью.

– Хочешь, чтобы я позвала Генри? – спросила Элла. Она все еще вела себя отстраненно по отношению к Аве, но после инцидента у реки девушка решила проявить терпимость. Наверное, тот факт, что Тео и Ава опять сошлись, никак этому не способствовал, но Элла держалась молодцом. Надо отдать ей должное.

– Не стоит, – отозвался низкий голос. Я убрала руки от лица и увидела Генри в дверном проеме. – Девушки, вы свободны.

Те быстро ретировались, хотя Ава остановилась перед уходом, чтобы чмокнуть меня в щеку.

– Удачи! – прошептала она.

Генри подбежал к моему креслу прежде, чем я успела выпрямиться.

– Ты в порядке?

– По-моему, меня сейчас стошнит.

Уголки его губ приподнялись.

– Меня тоже.

Он подал мне руку, и я оперлась на него, вставая. Мне ни за что не пройти всю дорогу до зала, где назначили встречу.